Импульсивное решение и резервные планы

Драко медленно осознал себя в своем теле. Проснулся? Пришел в себя? Попытка открыть глаза не увенчалась успехом: на веки будто бы усадили по горному троллю. Это должно было испугать, но не испугало — восприятие подтормаживало. Зрение оставалось недоступным, но постепенно подключились другие органы чувств: нос уловил знакомый запах школьного лазарета со странным перекосом в сторону Кроветворного зелья вместо привычного Костероста, а уши — отдаленный гул голосов, судя по тембру, женских. Это совсем не помогло понять, как он оказался здесь и сейчас, и если вопрос насчет «здесь» отпал, то с «сейчас» ничего не прояснилось. Пришлось сделать над собой титаническое усилие, чтобы худо-бедно сосредоточиться. Концентрация ускользала, память подбрасывала разное и странное: плач мамы, надрывающий нутро, вопли Винса, Грейнджер, Уизли и Поттера, удваивающие ужас, Адский огонь, поглощающий Выручай-комнату, шепот Темного Лорда, обещающий смерть. Расправившись с Поттером, Лорд убил его? Значит, он мертв? Внутри вяло зашевелилось что-то напоминающее панику. Но… трупы ведь не паникуют. Следовало ли из этого, что Драко все еще жив? Интонация, с которой нечто в его голове произнесло сентенцию про трупы, была знакома, хоть никто из ближайшего окружения такую не использовал. И почему-то мозг связывал ее с воспоминаниями о планах Темного лорда. «Ты — наша последняя надежда», — интонация другая, а голос тот же. Старшая палочка… Точно! Грейнджер сочла Драко вероятным хозяином Старшей палочки и аппарировала с ним из Хогвартса прямо во время поединка Поттера с Лордом. Так почему же Драко сейчас в лазарете? По закоулкам памяти нитью Ариадны вел голос Грейнджер — резкий и неприятный: «Я спасла тебе жизнь», «Сделка!», «Будешь хорошим мальчиком, Малфой, приведу твою маму». «Будешь хорошей девочкой, Нарцисса, и твой щенок не пострадает», — слился с обещанием грязнокровки мерзкий скрипучий мужской голос. Чей? Откуда? При попытке вспомнить перед мысленным взором возникла инкрустированная смальтой стена — одна из стен большой гостиной в мэноре, и сколько бы Драко ее ни таранил, больше ничего не вспоминалось. Он мысленно вернулся к выкрикам Грейнджер. Память легко поддалась тому напору, с которым он давил на глухую стену, и окунула его в недавние события: мамина затравленная улыбка и ее же жесткое наставление, рассказ о смерти эльфов и его неверие, пикировка с поттеровской подружкой и позорный выплеск ее магии. Языки пламени, первобытный ужас, вопль (кажется, его собственный), странный серый дым, заполнивший пространство и потушивший огонь — видимо, какая-то хитрая система, встроенная в саму палатку. Еще был чей-то патронус, замеченный только матерью. Сборы. Аппарация. Хогвартс. Да, они вернулись в школу. Но потом?.. Что было потом? Он шел… куда-то шел и вроде бы… кого-то встретил. За веками полыхнуло, и тело ответило вспышкой боли. Громкий протяжный стон прозвучал совершенно неожиданно, и еще более неожиданным стало осознание, что этот стон — его собственный. — Не шевелись, придурок. В твоем теле только что срастили двадцать восемь костей, — низкий женский голос принадлежал не школьной медсестре, да и не имела та привычки именовать студентов придурками, даже если они заслуживали. Более того, несмотря на регистр, Драко готов был дать зуб, что говорила девчонка. — Мадам Помфри, младший Малфой пришел в сознание! Уточнение «младший» указывало на то, что здесь находится и отец? Легкие торопливые шаги отвлекли от размышлений. Драко не нужно было видеть, кто идет. Каждый попадавший в больничное крыло студент знал, как звучат эти мягкие тапочки со смешными бантиками. — Не кричите так громко, мисс Гринграсс, — закудахтала Помфри. — Вам ведь известно, что нельзя нарушать покой пациентов. — Простите, — с достоинством и без всякого раскаяния ответила девица. Гринграсс? Дафна грассировала, да и голос у нее был писклявым. Голоса ее сестренки Драко не помнил, но в школе было ровно две Гринграсс. Как так? Астория ведь еще совсем мелкая, распределялась год или два назад, а помогать в лазарете разрешали студентам старше пятого курса. Неужто с кворумом все настолько плохо, что теперь сюда допускали и младшекурсников? — Что тут у нас? — благодушно пролопотала себе под нос Помфри, и Драко кожей ощутил применение магии рядом с собой. Диагностическое заклинание. Мозг зациклился на глупом вопросе: чувствуют ли маглы, когда рядом с ними колдуют. Скорее всего, нет — слишком толстошкурые. Наверняка и Грейнджер не чувствует. Медсестра продолжала бубнить: — Хорошо, та-а-ак. Отлично. Ла-а-адно. Тори, детка, принесите Кроветворное и «Сон без сновидений». Драко затошнило от одной мысли о зельях, но раньше чем он в своем беспомощном состоянии успел выразить протест такому обращению, рот сам собой открылся и внутрь полилась сначала мерзко пахнущая железом кислятина, а затем приторная густая и склизкая взвесь. Подвластный магии, Малфой проглотил мерзость и отрубился. При новом пробуждении первым вернулся слух. Уши уловили уже знакомое музыкальное контральто младшей Гринграсс и резкие чеканные интонации Грейнджер. Слов было не разобрать, пока собеседницы не приблизились. — Оклемается через день-два, — сообщила Астория. — Никак нельзя ускорить? Не могу здесь сидеть все время, — пожаловалась заноза в каждой заднице. — Так и не сиди. Кому он нужен? Мимо дежурных авроров не пробраться, а пациентов Поппи выпроваживает отсюда, как только те стабилизируются. Не нападет же на него кто-то без сознания? — Я уже недоследила! — экспрессивно выпалила Грейнджер. — Буквально на полчаса оставила и… Почему-то показалось, что девчонки говорят о нем. — Получил по заслугам, если хочешь знать мое мнение. — Стало обидно. Астория могла бы проявить больше лояльности к однокурснику сестры и софакультетнику. Она ведь на Слизерине? Драко никак не мог этого вспомнить, Гринграсс были ему неинтересны в принципе, а мелкота и вовсе находилась вне зоны его внимания (младшими курсами занималась Пэнс). — Он едва не умер. — Не умер же. — Вопиющее безразличие к его страданиям! Просто уму непостижимо! С таким уровнем эмпатии не в больничном крыле крутиться, а в подручных у Кэрроу ходить! Оставалась маленькая надежда, что говорят о ком-то другом. Ну правда, с чего бы Грейнджер так возиться с Пожирателем смерти? Ты наша последняя надежда… Драко шикнул на себя и продолжил заниматься самоубеждением: нет, они точно подразумевают Поттера или Уизли. Все сходится — состояние Поттера и Уизли не волнует ни одну нормальную слизеринку. — Если бы я нашла его чуть позже… — ужас в голосе заучки покоробил сильнее безразличия сестры Дафны. — Но ты нашла Малфоя вовремя. Он стабилен и через день-два будет как новенький. Вот дракл! Все-таки о нем. — Если бы как новенький, — фыркнула Грейнджер. «Как над покойником раскаркались», — вызверился Драко. Возмущение заставило разомкнуть пересохшие губы, дохнуть на ведьмищ несвежестью с запахом зелий и проскрипеть: — Охренели обсуждать человека в его присутствии?! — Ну вот! Ничего нового — старый добрый Малфой, — грязнокровка совершенно бесталанно изобразила сарказм. На этот раз возмущение заставило открыть глаза. Свет тотчас резанул по ним, и Драко зажмурился. Захотелось прикрыть веки рукой, но рука не поднималась. Он вообще не ощущал своего тела. — Лежи смирно! — приказала Гринграсс. Всё-таки что-то в повадках этой девчонки, которую он даже не мог мысленно визуализировать, цепляло. — У тебя были сломаны оба запястья, — любезно пояснила Грейнджер. Драко стало дурно. Запястья… Палочка… Магия… — Мадам Помфри собрала все кости, но рукам нужен покой. Это Драко знал — чай не раз ломал кости, как любой нормальный мальчик. В момент образования новая костная ткань легко крошится, кости смещаются, и либо ты остаешься с плохо функционирующей конечностью, либо целитель переколдовывает все заново. Поэтому пострадавшую конечность и фиксируют от греха. Он слышал, что маглы вообще обмазывают место перелома каким-то составом вроде глины и носят этот горшок на себе месяцами. Слава Салазару, он не магл. — Обойдусь без лекции, — выплюнул Драко. — Пей! — грубо скомандовала Астория. В губы ткнулась соломинка, и он втянул воду. Горло ответило болью. Видимо, лицо перекосилось, иначе с чего бы Грейнджер снова пустилась в объяснения: — Еще у тебя было смещение в шейном отделе позвоночника. Час от часу не легче! Не будь тело Драко зафиксировано магией, его бы передернуло. — Разве ты не пообещала меня оберегать? — превозмогая боль, прошипел он. — Тоже мне вип-персона. — Нет, Астория определенно интриговала его, мало кто из слизеринцев позволял себе такой тон в разговорах с самим Драко Малфоем. Борзая малявка. Хотелось ее рассмотреть, но на повтор эксперимента с открыванием глаз пока не оставалось сил. — Прости, не предполагала, что ты найдешь приключения на свою змеиную задницу в первые десять минут одиночества, — стала оправдываться самоназначенная охранница. — И все же… — Я не нанималась нянькой! Драко удовлетворенно выдохнул. Было что-то ностальгическое и умиротворяющее в доведении Грейнджер до белого каления. Что-то погружающее в детство, во времена до… всего, когда самой главной задачей на день было выбесить или подставить (а лучше и то, и другое) глупых гриффов. Легкие шаги — и к кровати опять приблизились тапочки с бантиками. — Не кричите, мисс Грейнджер. Мисс Гринграсс, вы ведь знаете, что мистеру Малфою положено спать, почему не позвали меня, когда он проснулся? — Он получил максимально допустимую дозу «Сна без сновидений»… — заоправдывалась помянутая. После манеры, с которой Астория обращалась к нему, оказалось неожиданно странно слышать нотки вины и заискивания в ее голосе. — У него с минуты на минуту начнут чесаться недавно срощенные кости, пережить этот период без сна и не нарушить заживления практически невозможно. А речь не об одной кости, дорогая. Я не желаю собирать этот паззл повторно… — Но побочные эффекты… — А палочка вам на что, Тори? Сомнум! Драко так заслушался, что пропустил момент, когда снова провалился в сон. Следующий период бодрствования начался с распахнувшихся глаз, вот только перед глазами оказался густой мрак. Прежде, чем истерика накрыла его, тьма немного рассеялась, и Драко понял, что дело не во внезапной слепоте. Просто сейчас ночь, а его кровать отгородили ширмами. Драко лежал с открытыми глазами и пялился в темноту, прислушиваясь к себе. Паника отступила, но на душе было гадостно и мутно. И кажется, эту смесь ужаса, брезгливости и… похоти он вынес в реальность из сна, который ему снился перед самым пробуждением. Вместе с тем, ни единой детали приснившегося не воссоздавалось, словно бодрствование стерло всё до основания, не оставив даже проблеска чего-то конкретного. Пытаясь вспомнить сон, Драко раз за разом упирался в глухую стену. Какое-то время он провел без единой мысли в голове. Внимание привлек огонек Люмоса по ту сторону ширмы. Над ширмой показалась незнакомая темная макушка и высокий лоб, подсвеченный снизу палочкой, ширма отодвинулась, и посетительница вошла в его импровизированную обитель. — Проснулся, — констатировала она теперь уже знакомым контральто. Правда, звучало не так вызывающе, как в ее прошлый визит. Похоже, помощнице Помфри пришлось встать среди ночи, чтобы проверить его состояние. — Пей! — Астория сунула пузырек с зельем ему почти в лицо. Судя по запаху, это снова было Кроветворное. Разглядеть девицу не получалось. Единственное, что Драко видел — она была значительно старше, чем он предполагал. Высокая и тощая, немного нескладная. Пятый курс, шестой? Почему он ее не помнил? Как бы то ни было Драко собирался познакомиться с сестрой Дафны поближе. Он сдул пыль со своего воспитания и проникновенно (так планировалось, а на деле вышло хрипло и сдавленно) проговорил: — Прости, что из-за меня тебе пришлось… — Пей! — с раздражением повторила ночная гостья. — Обойдусь без твоего лицемерного раскаяния. Драко попался довольно непробиваемый экземпляр девушки. Факт. Неоспоримый. — Я тебя чем-то обидел? — смиренно спросил он, включая фамильное обаяние. По крайней мере, стараясь его продемонстрировать. — Малфой, я хочу спать. Давай ты выпьешь свою порцию Кроветворного и я займусь следующим пациентом. Тусклый Люмос высвечивал абрис удлиненного худого лица, не давая рассмотреть его черты. Решив не бесить надсмотрщицу еще сильнее, Драко со вздохом выпил кислое зелье. В руку тут же уткнулся стакан с водой, за который он автоматически поблагодарил, только потом увидев, что подала его бесшумно подошедшая Грейнджер. — Иди, Астри, — кивнула она. Драко отметил, что макушка подружки неубиваемого героя всего на дюйм возвышается над плечом младшей мисс Гринграсс. Как он мог столько лет не замечать рядом с собой такую интересную ведьму? Неужели ее распределили так давно? Он прекрасно помнил испорченное путешествие в школу, когда Дафна всю дорогу ныла, что ее сестру отправят в Хаффлпафф и их семья не оберется позора. Малфой хмыкнул, вот уж на кого Астория не походила, так это на беззащитную тупую хаффлпаффку. Какими разными, оказывается, были сестры, ведь Дафна — совсем крошка, даже ниже невысокой Грейнджер. Астория молча ушла, и Драко потерял всякий интерес к происходящему. Небольшой шарик света взмыл на высоту ширмы — конечно же, правильная девочка постаралась не потревожить никого в лазарете. Она бросила еще какое-то незнакомое Драко заклинание, судя по формуле модификацию заглушающего, внимательно посмотрела на него и спросила: — Что ты помнишь об обстоятельствах происшествия, Малфой? Он не помнил ровным счетом ничего, но признаваться в этом не собирался. На помощь как всегда пришла неистребимая малфоистость. — Грейнджер, ночь на дворе, я хочу спать, отстань! — грубо бросил он. Для большего эффекта было бы здорово отвернуться, но чары все еще удерживали Драко в неизменном положении, благо кости не зудели, суставы не ломило, а нежный желудок, плохо переносящий большие объемы Кроветворного, не ныл. Странно. — Не ври, Малфой. Ты спал целые сутки, зелье тебя отпустило, и теперь будешь бодрствовать до утреннего обхода мадам Помфри. — Тебе, конечно, виднее, что я испытываю. — В данный момент мое терпение! — рявкнула ведьма, наставляя на него палочку. — Могу снять авторское замораживающее. Как только я это сделаю, спать тебе точно расхочется. Драко еще раз проанализировал ощущаемое. Он знал, что должен страдать от зуда и боли, но действительно ничего подобного не чувствовал. — Помфри тебя убьет за самодеятельность, — мрачно пообещал он. — Угрозы вместо благодарности, — фыркнула невыносимая. — Хотя о чем я… — Она брезгливо скривила рот и выпалила: — Для протокола, мадам Помфри оценила мое заклинание, разрешила применить его к самым тяжелым больным и обучить ему своих ассистентов. Грейнджер с вызовом вперилась в него своими едкими глазищами. — Десять баллов Гриффиндору или пойди себе медальку нацепи, — равнодушно изрек Драко, мастерски скрывая, что испуган определением «самые тяжёлые больные», которое включало и его, и впечатлен навыком. — Обойдусь, спасибо. — Не за что. — Так и есть, а вот ты мог бы меня поблагодарить. — Мог бы, — признал он. — Но не из-за твоей ли нерасторопности я тут оказался? — Нет. Я довела тебя до комнаты, которую тебе выделили. Если бы ты остался в ней, был бы целехонек. Ни опровергнуть, ни подтвердить ее слова Драко не мог, но сдаваться не желал. Раз уж зазнайка настроена на долгий разговор, он тоже хотел ответов. Кое-что беспокоило с первого пробуждения. — Где моя мать? — В отведенном ей помещении. — Почему не здесь? — На собрании решили, что вам пока что лучше не пересекаться… — Что?! — …и не бродить по замку. Не все поддерживают Кингсли в его желании… — …использовать Малфоев, — подсказал Драко. — Это не игра в одни ворота, — очевидно, это было какое-то магловское устойчивое выражение, он даже не стал заострять внимание, ибо метафора была понятна интуитивно. — Вы получаете защиту в обмен на… некоторые услуги. Дипломатичность уровня Гриффиндор. — Что-то вы плохо справляетесь со своей частью договора, — поддел он. — Виновата ли я в том, что ты решил прогуляться по замку, когда большинство оставшихся здесь учеников тебя ненавидят? — Грейнджер вызывающе вскинула подбородок, снизу это смотрелось довольно комично. — Какого черта ты вышел?! Драко не помнил этого, о чем все еще не собирался рассказывать, поэтому проигнорировал последний вопрос, ответив на предпоследний своим: — А как же «Ты наша последняя надежда»? — он старательно спародировал ее интонацию. — Видишь ли, — сказала Грейнджер с наигранным придыханием, — я рассказала, почему считаю, что тебя нужно беречь как зеницу ока. Вот только не все со мной согласны. Ты не слишком популярная персона в этом году. — Да? Ненависть ко мне так велика, что вы готовы проиграть войну? Пожалуй, я никогда не устану получать свидетельства тупости вашего так называемого Ордена Феникса, — лениво протянул Малфой ей в тон, наслаждаясь перепалкой и отказываясь благодарить за неплохое самочувствие присутствующую тут ведьму. — Люди видят альтернативный метод, — отрезала она. — Знаешь, как Старшая палочка меняла хозяев? Драко знал, но отвечать не стал, да и не смог бы — горло сдавило. — Вижу, что знаешь. Так вот, часть наших считает, что убить тебя разумнее, чем охранять. — Это было просто констатацией факта, Грейнджер держалась отстраненно и безразлично. — Считай, что я выиграла для тебя время. И только аргументом, что мы не можем быть уверены в преданности палочки новому хозяину, если она не в руках у теперешнего. Радуйся, что Старшая палочка исчезла с Волдемортом. В твоих интересах показать себя с полезной стороны, Малфой.