Pure blood above all / Чистота крови превыше всего

      Конец января пролетел для Дафны точно один день. Один тяжелый, мрачный, наводящий ужас и тоску день. Хотелось остановить время или хотя бы замедлить бег стрелок на часах, что неумолимо неслись вперед, совершенно не щадя ее чувств. Одно только помогало Дафне: благодаря зельям, которые дал ей Фред Уизли, она находилась в здравом уме и перестала быть школьным посмешищем, бегающим по пятам за своим парнем, хотя сплетницы вроде сестер Патил и их закадычной подруги Лаванды Браун все еще не давали ей сделать и шага, не услышав противного хихиканья за спиной. Дафна старалась не реагировать на раздражающих однокурсниц, понимая, что в порыве злости может проговориться.       Из писем матери Дафна знала, что подготовка к помолвке шла полным ходом. Так как отец Теодора до сих пор находился в тюрьме, торжество решили провести в поместье Гринграссов. София советовалась с ней по любому поводу: от ткани и цвета платья до украшения зала, но Дафна лишь односложно отвечала матери, говоря, что ей совершенно безразлично, какого цвета платье будет надето на ней в день помолвки с нелюбимым человеком. Она с ужасом представляла лица тех гостей, которых родители позовут на торжество: их родственники с обеих сторон, родственники Теодора, но больше всего Дафна боялась даже минуту провести в обществе Пожирателей Смерти. От одной мысли о том, что ей придется улыбаться братьям Лестрейндж и Беллатриссе, Амикусу и Алекто Кэрроу, волоски по всему телу становились дыбом. Все ее детство прошло в окружении тех, на чьем левом предплечье красовалась Метка: отцы Драко, Винсента, Грегори, Пэнси, Миллисенты и Теодора. И Дафна никогда не задумывалась, насколько опасными они могли быть, но сейчас… Каждая клеточка ее тела дрожала от ужаса.       — Ты будешь такой красивой на помолвке, — мечтательно проговорила Миллисента, в который раз за последние полчаса отвлекаясь от учебника по Истории Магии. — Как самая настоящая принцесса. И ваши колдографии попадут на первую страницу Пророка уже на следующее утро, можешь даже не сомневаться.       Вечером четвертого февраля Дафна, сидя в школьной библиотеке, молчала, уставившись в учебник по Зельям. После всего случившегося с ней она стала больше времени уделять этому предмету, решив повысить свою оценку с нетвердого Выше Ожидаемого на Превосходно. Дафне захотелось стать целителем, чтобы помогать волшебникам и волшебницам, попавшим в то же положение, что и она. Она понимала, что отец вряд ли позволит ей работать: по устаревшим взглядам чистокровных аристократов женщина могла лишь заниматься обустройством дома, светскими приемами, детьми. Дафна знала и то, что мысли о работе придется навсегда выбросить из головы, если у нее не выйдет избежать брака с Теодором.       Она читала одно и то же предложение уже пятый раз и никак не могла понять его смысл, словно внезапно стала такой же глупой, как горный тролль. Буквы расплывались по странице, превращаясь в странное черное месиво, и она догадывалась, что виной тому застывшие в глазах непролитые слезы. Дафна едва сдерживалась, чтобы не рассказать обо всем подругам, но знала — нельзя. Теодор был и их другом тоже — это казалось ей весомой причиной, чтобы держать все в тайне.       Она понимала, что колдографии попадут в Еженевный Пророк, даже после ухода Риты Скитер из газеты туда попадали все самые грязные новости Магической Британии, выставлялось напоказ грязное белье волшебников, и чем выше был их статус, тем интереснее редакторам Пророка казалось писать о них. Дафна никогда не понимала этого стремления опорочить чье-то имя, вне зависимости от того, совершил ли этот человек преступление или нет.       Ее отец совершил. После долгих размышлений у Дафны не осталось сомнений, именно с его легкой руки к Теодору попали эти зелья. Сам бы он не осмелился войти в магазин близнецов Уизли и тем более купить там столько Приворотных зелий за раз, не вызвав подозрений. Отец же скорее всего действовал через своего адвоката, сам бы он ни за что не снизошел до похода в магазин сыновей Артура Уизли. А Хьюберт — двадцативосьмилетний юноша, служивший у Эдварда Гринграсса адвокатом после кончины его отца — вполне подходил на роль безобидного посетителя, не вызвавшего никаких подозрений.       «Нужно срочно спросить у Уизли, так ли это… Вдруг я ошибаюсь?»       — Даф, ты ведь не обидишься, если я не приду завтра на твою помолвку? Сама понимаешь, ситуация с отцом… Хочу избежать лишних вопросов от репортеров Пророка, — негромко протянула Пэнси, умоляющим взглядом смотря на Дафну.       Она вздрогнула, отвлекаясь от своих мрачных мыслей. Дафне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, о чем Пэнси спрашивала ее, и она лишь понимающе вздохнула, улыбаясь одними только уголками губ и кивая. Вот бы и Дафне кто-нибудь предоставил право выбора… Хоть в чем-нибудь. Но в последнее время она ощущала себя лишь безвольной марионеткой, которой диктовали, что нужно делать, не оставив даже шанса на отказ. Она лишь красивая кукла, чьи желания никого не интересовали. Порой ей казалось, что отец всерьез полагал, что у нее и вовсе их нет.       — Не обижусь, Пэнси. Конечно, я все понимаю.       Миллисента, однако, по всей видимости, придерживалась иного мнения.       — Брось, Пэнс, — она легонько толкнула Пэнси в бок, подмигивая Дафне. — Мы, конечно, все понимаем, но сколько раз наша лучшая подруга выйдет замуж?       «Надеюсь, нисколько»       Воспитываясь в семье чистокровных английских аристократов, ранний брак Дафна не воспринимала как нечто необычное и странное — ее родители поженились, когда ее матери едва ли исполнилось девятнадцать. Однако в ее девичьих мечтах будущий муж точно не был ни подлецом, ни Теодором Ноттом. Дафна надеялась, что договорной брак рано или поздно станет настоящим, как это случилось с родителями Драко — она не замечала, чтобы миссис Малфой хотя бы как-нибудь была ограничена в своих действиях, и мистер Малфой всегда к ней прислушивался. Дафне хотелось свободы от отцовской строгости, но не ценой плена в семье мужа, где каждый станет навязывать ей свою волю, да еще и травить разными зельями.       — Ты словно и вовсе не хочешь этой помолвки, — заметила вдруг Пэнси. — Что происходит, Дафна? Ты все время бегаешь от нас, избегаешь моих вопросов, прячешься то в библиотеке, то в совятне. У тебя все в порядке?       Дафна грустно улыбнулась, качая головой, но внезапно за спиной раздался голос Астории:       — Она и не хочет, Пэнс, ей подавай в мужья Драко. Он же будущий лорд Малфой, не так ли, Дафни?       Удивленные взгляды подруг резко обратились на нее. Брови Пэнси взлетели вверх, и Дафна заметила, как в ее глазах застыл немой вопрос. Но ей было нечего на него ответить, пусть ей порой действительно хотелось обо всем рассказать Пэнси, однако она не могла заставить себя сделать это. Неожиданно, но только Фред Уизли и приходил ей на ум, когда кончики пальцев покалывало от желания написать кому-нибудь письмо и рассказать в нем обо всем произошедшем. Но нельзя, она ведь почти его не знала и понятия не имела, как он отреагирует на эту новость и не создаст ли ей новые проблемы. Фред ведь до сих пор даже не догадывался, что именно Теодор использовал их зелья, чтобы влюбить ее в себя.       — Ты хочешь замуж за Драко?! — воскликнула Миллисента.       Она выглядела настолько комично, выпучив свои болотно-зеленые глаза и слегка приоткрыв рот, что с губ Дафны сорвался тихий смешок. Но через мгновение ее смех стих, обращаясь в гнев, направленный на младшую сестру. Стульчик, на котором сидела Дафна, тихо скрипнул, когда она поднялась на ноги, поворачиваясь к сестре лицом. Астория, вздернув подбородок, скрестила руки на груди, вызывающе глядя на Дафну — ну вылитый Драко на первых курсах. Дафна порой действительно немного завидовала сестре, ведь ей и самой хотелось испытать это прекрасное чувство влюбленности. Уж у нее-то от любви крышу бы не снесло, в этом Дафна даже не сомневалась.       — Что ты творишь, Астория? Ты совсем спятила со своей ревностью?       — Ты же знаешь, как я люблю его! — воскликнула Астория. — Ты знала обо всем с самого начала, а сейчас говоришь, что хочешь за него замуж?       Едва сдержавшись, чтобы не закатить глаза, Дафна вздохнула. На фоне собственных проблемы Астории казались ей сущей ерундой. Глупостью, на которую даже не стоило тратить своего времени. Но Астория, по всей видимости, считала иначе, устраивая сцену посреди школьной библиотеки. К счастью, большинство студентов уже разошлись по гостиным, и услышать их могли лишь немногие. Пэнси с Миллисентой подошли ближе, кажется, боясь, как бы дело не дошло до драки, но Дафна уговаривала себя не поддаваться на провокации младшей сестры. Не в ее характере было вступать в открытый конфликт — это больше подходило Астории.       — Я не говорила, что хочу замуж за Драко. Этот вывод сделала ты сама, Тори. Земля вращается вокруг Солнца, а не Драко Малфоя.       — Ты всячески на это намекала! — не желала отступать Астория. — Лучше бы сразу обратила внимание на Тео, он ведь в тебя с детства влюблен, а не засматривалась на чужих парней. На Святочный Бал ты пришла с Блейзом, сейчас мечтаешь о Драко. Если так пойдет, то скоро ты влюбишься в профессора Снейпа!       Стоило только Астории договорить, как в повисшей в библиотеке тишине прозвенела увесистая пощечина. Запястье Дафны пронзила острая боль, а голова Астории резко дернулась в сторону. И, хотя Дафна понимала, что ударила Асторию совершенно заслужено, сожаление и желание отмотать время на несколько минут назад овладели ее душой. В голубых глазах Астории плескалась обида, и Дафна поспешно опустила взгляд в пол, чтобы этого не видеть. Она никогда не поднимала руки на сестру, напротив, все время защищая ее от гнева других и вступаясь не только перед однокурсниками и профессорами, но и даже родителями, стараясь уговорить их смягчиться после очередной перепалки Астории и Пэнси. Может быть, это тоже последствия приема зелий?       — Что здесь происходит?       Строгий, слегка скрипучий, голос профессора МакГонагалл заставил замолчать их обеих. Если профессор Снейп шел на уступки студентам своего факультета, то она относилась одинаково строго даже к гриффиндорцам. Дафне часто доводилось становиться свидетелем того, как профессор МакГонагалл ругала Поттера, Уизли, Томаса, Финнигана, даже Долгопупса, когда тот в очередной раз умудрялся разнести все вокруг. В том, что им сейчас достанется за крики в библиотеке в стол поздний час, сомнений не осталось, стоило Дафне только встретиться с суровым взглядом профессора.       — Мисс Паркинсон, я жду объяснений.       Дафна с Пэнси переглянулись — на лице Пэнси застыла растерянность. И правда, не говорить же профессору МакГонагалл, что Дафна с Асторией сцепились из-за Драко Малфоя… Вряд ли подобное объяснение покажется профессору приемлемым и достаточно весомым, чтобы не снять баллы с факультета. Уж тем более, что слизеринцы год за годом оказывались главными соперниками возглавляемого ею Гриффиндора. Шестой курс исключением не стал. Они снова боролись за первое место, оставив далеко позади Когтевран и Пуффендуй.       — Простите, профессор, — потупив взгляд, ответила Пэнси. — Девочки спорили из-за… — она замолчала на мгновение. — Эссе…       — Довольно этой глупой лжи, мисс Паркинсон, — оборвала пе профессор МакГонагалл. — Минус десять баллов со Слизерина. Мисс Гринграсс, пройдемте со мной. Обе.       Кто она такая, чтобы перечить профессору, да еще и заместителю директора? Коротко кивнув головой, Дафна пошла за профессором МакГонагалл к выходу из библиотеки, едва поспевая за ее быстрым шагом. Астория возле Дафны, даже не глядя на нее. Все присутствующие в библиотеке студенты глазели на них, и Дафне не нужно было даже напрягать слух, чтобы расслышать их перешептывания, особенно тех, кто оказался к близким к ним стеллажам.       — Профессор, куда мы идем? — спросила Дафна. — Вы нас накажете?       — К профессору Дамблдору, — коротко ответила профессор МакГонагалл, и по телу Дафны прошла нервная дрожь.       У директора в кабинете ей бывать еще не доводилось. Ее и наказывали-то редко — Дафна чаще всего оставалась в стороне от перепалок факультетов, а за короткий обмен любезностями с теми же Браун, Эджкомб и остальными «глупыми дурами», как их величала Дафна, профессора просто снимали несколько баллов с факультета, настолько незначительное количество, что она с легкостью зарабатывала их обратно за следующее же занятие.       За Дафной не зря еще на первом курсе закрепилось прозвище «Ледяная Принцесса». Уже тогда, будучи все еще ребенком, спрятав свое истинное Я глубоко внутри, она не просто общалась с людьми, она снисходила до них. До Драко и Блейза, до Пэнси с Миллисентой, до Винсента с Грегори. До Теодора, что без устали пытался добиться ее внимания всеми правдами и неправдами: он действительно использовал все доступные методы, но Дафне и в голову не могло прийти, что когда-нибудь он пойдет на преступление. Ведь поначалу он казался безобидным, правда ужасно назойливым.       «— Тео, я не пойду с тобой на Святочный Бал! — в сердцах воскликнула Дафна, когда он подошел к ней в пятый раз за последние две недели, уже не на шутку раздражаясь. — И на свидание я с тобой тоже не пойду. Не нравишься ты мне, ясно? Не нравишься!       Теодор и раньше не давал ей сделать и шага без того, чтобы сказать ей что-нибудь: предложить сходить в Хогсмид или на Черное Озеро или позаниматься на выходных вместе в библиотеке, но Дафна раз за разом наотрез отказывалась, ссылаясь на другие планы или нехватку времени. Тем не менее, Теодор не прекращал своих попыток заинтересовать ее. Столь знаменательное в жизни каждой волшебницы событие, как Святочный Бал, сделало жизнь Дафны совершенно невыносимой. Теодор буквально следовал за ней по пятам, уговаривая пойти с ним на Бал.       Когда Блейз подошел к ней с предложением пойти на бал вместе в как друзья она не долго думая согласилась. Ее решение только усугубило ситуацию, создавая напряженную обстановку в гостиной Слизерина, которую спустя некоторое время заметили и иностранные студенты, временно проживавшие у них на факультете. Шармбатонки часто могли позволить себе как-нибудь прокомментировать сложившуюся ситуацию на французском, однако сразу же замолкали, стоило им понять, что Дафна владеет им в совершенстве.       — Тебе Забини нравится? Поэтому ты согласилась идти с ним? — продолжал допрашивать ее Теодор.       Дафна лишь закатила глаза. Его назойливость действовала ей на нервы. Неужели у него не было ни капельки гордости, чтобы перестать преследовать ту, что отказала уже как минимум раз десять? Над Теодором потешался весь факультет, даже Драко не упускал момента, чтобы не поддеть его, тем самым только раззадоривая его еще больше. Она не знала, действительно ли нравилась ему или всему виной ее отказ, но и согласиться даже ради интереса не могла. Отец будет крайне недоволен, узнав, что дочь спуталась с сыном Пожирателей Смерти на глазах у всех, в то время как Гринграссы в Первой Магической войне изо всех сил старались сохранить нейтралитет и не очернить свое имя подобной связью.       — Мне никто не нравится, — отрезала она ледяным голосом. — А теперь дай, пожалуйста, пройти.       Миллисента считала и даже не пыталась этого скрыть, что Дафна спятила — один из самых симпатичных парней на курсе бегает за ней с детства, а она лишь недовольно воротит нос, тяжело вздыхая всякий раз, когда Теодор оказывался в ее поле зрения. К воздыхателям Дафне было не привыкать: длинные светлые волосы, высокий рост и миловидное личико — она привлекала внимание мужской половины не только Хогвартса, но и Дурмстранга, и Шармбатона и относилась к ним как чему-то само собой разумеющимуся. Ее же сердце еще ни разу не дрогнуло при взгляде на парня, и поэтому ее приятель Блейз Забини казался лучшей кандидатурой в спутники на Святочный Бал.»       Дорога до кабинета директора оказалась длиннее, чем представлялось Дафне. Минут пятнадцать спустя, показавшихся ей целой вечностью, проведенной в звенящей тишине, профессор МакГонагалл наконец остановилась возле статуи каменной горгульи, возвышавшейся над ними головы на четыре-пять, выглядя при этом весьма внушительно и даже устрашающе. Не хотелось бы Дафне наткнуться на подобное ночью. Она не была уверена, что не сдержала бы предательского вскрика, увидев ее в темноте.       Дафна с Асторией молча переглянулись. Неужели профессор МакГонагалл решила пожаловаться на них директору из-за ссоры в библиотеке? В таких случаях профессора обращались к декану факультета, зачем же директора по пустякам беспокоить? Это ведь всего лишь семейна ссора.       По дороге в Директорскую башню Дафна чувствовала, как ее коленки тряслись, а желудок скрутился в тугой узел раза три, грозясь выплеснуть все съеденное за ужином прямо на каменный пол. Она знала, снисходительным директор был исключительно по отношению к студентам Гриффиндора, однако на их факультет его благосклонность не распространялась. Сколько раз профессор Дамблдор вырывал заветный кубок школы из их рук, присуждая совершенно незаслуженные баллы Поттеру и его друзьям в самый решающий момент за то, что в случае слизеринцев считалось бы серьезным проступком? Сколько раз обесценивал их успехи в учебе, превращая в прах бессонные ночи, часы, проведенные в библиотеке в тусклом свете свечи? Он никогда не относился к ним справедливо, это понимал даже первокурсник, что уж говорить о них.       — Шоколадные котелки!       Сестры вновь переглянулись, стоило только профессору МакГонагалл произнести пароль, открывший им доступ к ступенькам. Дафна никак не ожидала, что паролем в кабинет директора окажется название сладости, хотя директор всегда казался ей слегка странноватым. Чего только стоят его забавные окончания его приветственных речей: на первом курсе она месяцами размышляла над тем, что значили слова «олух» и «пузырь». Однако вскоре Дафна привыкла, что профессор Дамблдор любил говорить загадками, лишь не могла забыть растерянное лицо Астории, когда той впервые довелось услышать одну из таинственных речей Дамблдора.       В тот год он советовал им не забывать обращаться к свету, ведь счастье можно найти даже в темные времена. Весь их факультет тогда окончательно убедился в том, что директор спятил: школу окружили дементоры, замок под угрозой проникновения беглого преступника, а он им о счастье рассказывает. О каком счастье вообще могла идти речь, когда их третий год подвергали смертельной опасности? Третий год, однако, превратился в четвертый, тот в пятый, а они все еще были живы. Надолго ли? Дафна не знала. Смерти Седрика Диггори ведь тоже никто не ожидал.       — Как долго вы собираетесь здесь стоять?       Дафна, пробормотав тихое «простите», быстро взбежала по ступенькам, заметив, что профессор МакГонагалл за ними не пошла. Значит, дело не в наказании?       — Профессор Дамблдор, Вы хотели нас видеть? — поинтересовалась она, входя в кабинет.       Она находилась здесь впервые, и помещение, пожалуй, полностью отражало чудаковатый нрав директора: в кабинете находилось огромное количество вещей, от магических фолиантов и старинных книг до серебряных приборов, Распределяющей Шляпы и самого меча Гриффиндора. Здесь же, почти в самом центре кабинета, едва ли не на самом почетном месте, торжественно восседал Фоукс — феникс профессора Дамблдора, смотря на сестер Гринграсс сверху вниз и похлопывая крыльями. Дафна оглядела комнату, заостряя внимание на портретах директоров. На стене за креслом профессора Дамблдора их висело чуть меньше двадцати. С неким удовлетворением Дафна отметила, что портрет Долорес Амбридж отсутствовал, несмотря на ее жалкие попытки стать директором школы.       — Здесь света куда больше, чем в нашей гостиной и спальнях, — прошептала Астория, все еще стоя за ее спиной. — Конечно, директору все самое лучшее, как и его дражайшим гриффиндорцам.       Тихо шикнув на Асторию, чтобы та замолчала сию же минуту, Дафна нервно улыбнулась, всем своим видом желая продемонстрировать, что они понятия не имеют, для чего директор позвал их в свой кабинет в столь позднее время, всего лишь за полчаса до отбоя. Ей оставалось только надеяться, что слова Астории он не расслышал.       Но в помещении и правда было очень светло. Зимнее солнце заглядывало в кабинет через огромные витражные окна, о которых студенты Слизерина могли только мечтать.       — Мисс Гринграсс, проходите, — улыбнулся профессор Дамблдор, глядя на них поверх своих очков-половинок. — Лимонные дольки?       — Благодарю, сэр, — подойдя ближе, Дафна остановилась возле кресла, но садиться не спешила, как и брать предложенное лакомство.       В последнее время это слишком дорого ей стоило.       Поведение профессора Дамблдора насторожило Дафну. Он был совершенно не похож на человека, собравшегося кого-то ругать и тем более наказывать, но зачем в таком случае он их вызвал? Они-то не гриффиндорки и не подруги Поттера, чтобы распивать с директором чаи во внеурочное время. В голову Дафны закрались нехорошие мысли. Что если он узнал о том, что натворил Теодор? Что если Фред или Джордж не выдержали и все ему рассказали? А уж профессор Дамблдор-то видел, с кем Дафна обжималась на глазах у всей школы.       «Мордред, только не это!»       — Мы в чем-то провинились, сэр? — спросила Астория.       — Не волнуйтесь, мисс Гринграсс. Я вызвал вас вовсе не затем, чтобы ругать. Напротив, ваши родители попросили забрать вас на выходные.       — Родители? — Дафна едва ли могла скрыть свой ужас.       Она, конечно, не забыла, что до помолвки с Теодором оставались всего лишь сутки, однако думала, что родители заберут ее хотя бы в тот же день, а не накануне. Всего лишь каких-то двадцать часов, но у нее отняли даже их, словно доступ кислорода перекрыли, оставив задыхаться, отчаянно цепляясь за жизнь. Идея прыгнуть вниз с Астрономической Башни все меньше казалась ей безумной.       — Мисс Гринграсс, Вы ничего не хотите мне сказать?       Он подозревал, что что-то было не так, Дафна в этом не сомневалась. Возможно, даже догадывался, в чем именно дело. Но помочь ей не мог никто, особенно профессор Дамблдор, давно потерявший свой авторитет в глазах их с Асторией родителей. Такого мнения придерживались почти все бывшие выпускники-слизеринцы, и ее отец исключением не был. Вряд ли Эдвард Гринграсс воспримет всерьез слова директора, если даже тот попробует его убедить в абсурдности идеи брака с Теодором Ноттом. Ее отец уже все решил и не отступится от своей цели. Он был ничуть не менее изворотливым, чем Люциус Малфой и их общие знакомые. Дафна помнила, когда отец считал выгодным общение с теми, кто не придерживался мнения о превосходстве чистокровных, он часто приглашал их на светские приемы, был вежлив и учтив, пусть и втайне считал иначе. Однако сейчас, стоило только Магической Британии официально признать, что Темный Лорд возродился, как вся их жизнь резко изменилась.       — Нет, сэр. Ничего.       Он кивнул, мягко улыбнувшись. — Отчаяние — плохой друг, мисс Гринграсс. Помните об этом.       Дафна промолчала, хотя сдерживала слезы из последних сил. Ей больше всего на свете хотелось расплакаться и поведать директору обо всем, что ее мучило последние месяцы. Но Дафна не могла, она едва нашла в себе силы отправиться в Косой Переулок и рассказать о своей проблеме Близнецам Уизли, что уж говорить про самого директора. Ей бы радоваться, что ни Фред, ни Джордж не растрепали о ее ситуации всей своей семье — уж она у них была очень большая.       Когда кабинет директора исчез в зеленом пламени Летучего Пороха, Дафна зажмурилась. Последний, пусть и призрачный, шанс на свое волшебное спасение она растратила. Теперь оставалось только каким-то магическим образом пережить следующие сутки.       Страх перед предстоящим торжеством охватил все ее нутро: Дафну тошнило, руки мелко потряхивало, словно у нее поднялся жар и ее бил озноб. Все ее тело противилось этой помолвке, однако в главном зале поместья приготовления к помолвке шли вовсю. Все помещение украшали цветами в больших фарфоровых вазах: розами, лилиями, пионами всех оттенков, длинные пока еще пустые столы для фуршета покрывали белоснежные скатерти, на которых свое место нашли высокие серебряные канделябры. Зал утопал в роскоши и красоте, от которой у Дафны рябило в глазах. Выходи она замуж за любимого парня, первая бы повисла на шее отца, благодаря его за подобное великолепие, пусть в их семье это не было принято. Но понимать, что родители стараются так вовсе не ради нее, а чтобы произвести должное впечатление на сторонников Темного Лорда, заставило ее лишь покачать головой в негодовании.       — Что это? — только и смогла прошептать Дафна. «Мерлин, ну и зачем это все?»       — Нравится? — раздался позади голос Софии.       Укоризненно взглянув на мать, она промолчала. Ругаться Дафне не хотелось, но и врать она тоже не собиралась. Для чего тратить столько времени, сил и денег? После одиночных камер в Азкабане Пожирателям Смерти даже лавка Олливандера в Косом Переулке покажется настоящим дворцом. Вряд ли кому-то из них удалось сохранить разум и воспоминания тех времен, когда они еще не присоединились к Темному Лорду. Дафна горько усмехнулась. Родители старались впечатлить тех, на кого десять лет назад смотрели сверху вниз. Как же круто может измениться жизнь за одно мгновение.       — Зачем все это, мама? — устало вздохнула Дафна. — Это сущее издевательство. Я не хочу этого, я не хочу за него замуж, он мне противен!       — Именно поэтому ты тысячу раз целовалась с ним на глазах у всей школы? — съязвила Астория, заставляя ее сердце вновь сжаться от боли.       «Какой позор…»       — Достаточно! — прикрикнула на них София. — Прекратите обе. Сейчас же. Астория, иди к себе в комнату.       Демонстративно развернувшись, Астория, громко стуча каблучками, зашагала к широкой винтовой лестнице, украшенной золотыми вкроплениями, ведущей на второй этаж. Перила обвивали бежевые атласные ленты. Быстрые нервные шаги Астории по мраморным ступенькам раздавались эхом в сознании Дафны. Она же и с места не сдвинулась, все также укоризненно глядя на мать, остававшуюся совершенно невозмутимой.       — Прекрати так себя вести, Дафна, — сказала София, строго взглянув на дочь. — Мы делаем это для тебя, стоило бы быть благодарной. Теодор влюблен в тебя с самого детства, и сейчас брак с сыном Пожирателя Смерти — лучшее, что может случиться с тобой и нашей семьей.       Предстоящий брак с Теодором был худшим, что случилось с Дафной за всю ее жизнь. Неужели родители не видели в ней человека? Лишь разменную монету, товар, который можно купить и продать повыгоднее. Глупая Астория радовалась решению отца выдать ее замуж за Драко. Дафна же понимала, что до совершеннолетия Астории оставалось еще почти три года, и за это время еще многое могло поменяться. В прошлый раз ход войны круто повернул лишь один день. Если Гарри Поттер одержит победу, отец разом разорвет все договоренности с Люциусом Малфоем, и свадьбы с Драко Астории не видать как своих ушей.       Но Дафна не могла полагаться на местного героя. Жить в ожидании его победы — слишком большая для нее роскошь.       — А если бы Дамблдор и Орден Феникса оказались более влиятельными сейчас? Вы бы выдали меня за Поттера?       Мысль выйти замуж за Гарри Поттера казалась не менее абсурдной, чем брак с Теодором.       — Дафна! Как ты можешь даже допускать эту мысль? Отец старается ради вас…       София все говорила и говорила, но Дафна ее уже не слушала.       «Для нас, как же… Вы оба стараетесь исключительно ради себя»       Кивнув, она направилась в свою спальню. Стоило Дафне остаться одной, как с губ сорвался громкий всхлип, пронзивший тишину комнаты, и в следующее мгновение она разрыдалась, падая на мягкий бежевый ковер, смягчивший удар острых коленок о твердый холодный паркет.       Стоило ей только поднять голову и стереть с лица мокрые дорожки, как взгляд Дафны тут же зацепился за длинный белый чехол, висящий на платяном шкафу. Медленно подойдя к нему, точно к огнедышащему дракону, что может опалить своим пламенем в любое мгновение, если ему что-то придется не по душе, Дафна дрожащими пальцами подцепила бегунок молнии и потянула его вниз. Ее взгляду предстало длинное атласное платье небесно-голубого цвета с весьма нескромным вырезом на спине, полностью ее обнажавшим. Небольшой разрез присутствовал и на ноге, оголяя ее почти до середины бедра. При других обстоятельствах оно бы ей даже понравилось, только мама как всегда не позволила бы ей надеть туфли на высоких каблуках, ведь тогда она будет возвышаться над женихом на целую голову.       Дафна скривилась, представив, как во время медленного танца грубые руки Теодора коснутся ее обнаженной кожи, ведь мама наверняка прикажет ей собрать волосы в тугой пучок. Родители обязательно заставят пройти ее через эту пытку, и ей нужно будет постараться не бросить в Теодора парой-тройкой проклятий на глазах у всех родственников, знакомых и репортеров Ежедневного Пророка. Она ведь не посмеет опорочить семью на глазах у всей общественности, всей Магической Британии. Она не осмелится, зная, что бежать некуда. Никто в этом не сомневался.       «Мордред, за что мне все это?»       Но ведь остальные чистокровные волшебники же как-то живут, заключая браки не по любви? Как? Кто-то, используя магию, стирает следы побоев и темных заклинаний, другие, и таких большинство, покупают в Лютном Переулке яды и незаметно травят своего супруга, наблюдая за тем, как из него медленно уходит жизнь. Дафне тут же вспомнилась миссис Забини, мать Блейза. Ее родители общались с ней не слишком близко, но Дафны долетали все слухи, что окружали ее. Была ли в них доля правды? Этого, пожалуй, не знал никто, кроме самой миссис Забини и, может быть, Блейза.       Неужели ей придется стать одной из них? Но Дафна не убийца, она даже ни разу не использовала заклинаний против первокурсников-пуффендуйцев, чтобы поглумиться над их слезами. Дафне чужие страдания удовольствия никогда не доставляли. Неужели отчаяние и правда могло толкнуть ее на столь серьезное преступление, как лишить жизни человека? Пусть даже и такого гадкого, как Теодор…       Вспомнив, что хотела написать Фреду письмо, она, наскоро закрыв чехол, бросилась к письменному столу.       «Уизли, Не приходил ли к вам в магазин мужчина лет двадцати восьми-тридцати? Темно-русые волосы, ростом чуть ниже меня. Отличительные черты: слегка прихрамывает на правую ногу. Не покупал ли он у вас те зелья? Имя: Хьюберт Гриффитс. Пожалуйста, пришли ответ как можно быстрее. Д.Г.»       Привязав письмо к лапке своей совы и шепнув ей адрес магазина, она выпустила ее в окно, надеясь, что ни мама, ни Астория ничего не заметят. Оставалось только дождаться ответа и прочитать его тогда, когда рядом не будет любопытных глаз и ушей. Дафна понимала, что никто не должен знать, что она общалась с Фредом Уизли, пусть и разговор у них происходил исключительно по делу. Иначе ей не сдобровать, а может и не только ей. Вряд ли отец хоть что-нибудь оставит от бизнеса Фреда и Джорджа, если до него дойдет информация о действиях его старшей дочери.       К вечеру суматоха в доме только усилилась. Эльфы шумели в коридоре, а на первом этаже и вовсе было не протолкнуться. София то кричала, то ругалась, то отдавала приказы о перестановке вещей в зале и смене декора, одна только Дафна оставалась ко всему безучастной. Ей хотелось только одного: чтобы завтрашний день побыстрее подошел к концу. Она наблюдала за тем, как стрелки бежали по циферблату, и с каждым часом ей становилось все страшнее.       — Ты не спишь?       Дафна вздрогнула, когда в комнату без стука вошел отец.       — Не спится, — коротко ответила она. — Отец, я…       Он перебил ее.       — Завтра все должно пройти идеально. Я не хочу быть опозоренным на всю страну, Дафна, надеюсь, ты это понимаешь. Ты с улыбкой встретишь каждого гостя, и в твоих глазах каждый из них увидит самую чистую и искреннюю любовь к Теодору. В противном случае, пеняй на себя.       Дафна промолчала. Каждое слово отца вбивало еще очередной гвоздь в крышку ее гроба. Неужели он был готов отправить ее на верную смерть только из-за того, что ей не повезло родиться девочкой, а не мальчиком. В чистокровных семьях было заведено: сын должен продолжить род. Дочь же, выходя замуж и принимая фамилию мужа, заставляла род угаснуть. София беременела два раза на памяти Дафны, и обе ее беременности заканчивались плачевно. Сыновей она Эдварду подарить так и не смогла. Дафна с Асторией стали последними представительницами рода Гринграсс, и отец им этого простить не мог. В детстве он и вовсе не удостаивал их взгляда, уделяя куда больше внимания двоюродным племянникам или сыновьям своих товарищей и знакомых.       — И, если станет совсем невмоготу, прими это. Мы ведь не хотим, чтобы ты разрыдалась на глазах у всех гостей.       Бутылек с зельем, брошенный Эдвардом резким движением, прилетел прямо на постель Дафны. Ей не нужно было даже брать его в руки, чтобы понять, что в нем находилось.       Дафна поначалу не понимала, почему отец их не любит, почему не уделяет им внимания, почему даже не смотрит в их сторону. Позже поняла: они прекратят род Гринграссов. Они не сыновья, всего лишь дочери. И, чем больше Эдвард сердился, тем более шелковой и послушной становилась Дафна. Однако ничего не помогало. Любовь отца заслужить так и не удалось. Пришлось смириться.       На рассвете пришло письмо от Фреда. Дафна быстро расплавила печать с большой буквой «У», чтобы не оставлять после себя улик. «Гринграсс, Я был удивлен, получив твое письмо, и мне пришлось изучить всю историю продаж за последние месяцы. Никаких покупателей по имени Хьюберт Гриффитс наш магазин не посещало, однако был Хьюго Гардинер. Мы с Джорджем считаем, что совпадение инициалов не случайно. Он действительно покупал все эти зелья по три пузырька каждое с разницей в месяц. Первая покупка датирована пятым мая, последняя девятым октября. Кто этот человек? Никого с таким именем из Слизерина мы не помним, как и с другого факультета. Ф.У.»       Конечно, они не помнили Хьюберта. Но вот старший брат, Уильям или Чарльз, Дафна точно не помнила последовательность детей в семье Уизли, наверняка был с ним знаком, учась на одном курсе. Хьюберт казался ей тихим мальчишкой, скромным, даже слишком неприметным для Слизерина, и уж точно неспособным на подлость. Но Эдвард Гринграсс отличался тем, что легко мог найти болевые точки у любого человека, с которым сталкивался. У Хьюберта этой точкой оказалось желание выбиться в люди и заработать много денег.       На письмо Фреда Дафна отвечать не стала, понимая, что в день собственной помолвки отсылать сову при свете дня куда-то с письмом было слишком рискованно. Она объяснит ему все, но позже. Если посчитает нужным, конечно. Он спас ее, изготовив противоядие от жуткой смеси любовных зелий, и Дафна не могла не признавать, что он был весьма привлекательным молодым человеком, однако они все еще оставались чужими людьми.       Утром следующего дня в поместье начали съезжаться родственники. Эльфы подняли Дафну с постели ни свет ни заря по приказу Софии, вынудившей ее принарядиться несмотря на то, что до помолвки оставалось еще семь часов.       Первыми прибыли дядя Гаретт, родной старший брат Эдварда, его жена Аквила и их дочь Цереус — красивая девушка на шесть лет старше Дафны с врожденным заболеванием крови, из-за которого не могла выйти замуж и выносить ребенка, так как это только ускорило бы развитие болезни и привело к скорой кончине. Об усыновлении, разумеется, не могло идти и речи, и Цереус жила в поместье родителей после окончания Хогвартса, лишь изредка выезжая за границу, чтобы поправить здоровье.       — Дафна! — воскликнула Цереус, стоило только ей сбежать по лестнице вниз. — Мерлин, что здесь вообще происходит? Дядя Эдвард сошел с ума? Нотт ведь сын Пожирателя Смерти.       Дафна лишь, тихо вздохнув, пожала плечами.       — Хотя, надо сказать, отец тоже дрожит, боясь даже собственной тени, — скривилась Цереус. — Никогда не думала, что буду благодарна Мерлину за свою болезнь. Иначе сейчас меня бы тоже выдали замуж за какого-нибудь Яксли или Кэрроу. И не смотри на меня так, дорогуша. Словно кого-то волнует, что они на двадцать лет старше. Тебе еще повезло, что Нотт твой ровесник.       Она не могла рассказать Цереус всего, хотя и любила ее куда больше остальных многочисленных родственников. Цереус так же, как и ей, хотелось жить, она могла лишь наблюдать за тем, как живут другие, из окна собственной спальни. Разница между ними заключалась лишь в том, что дышать полной грудью и жить так, как она хочет, Дафне мешала не болезнь, а родители и правила поведения, установленные в чистокровном аристократическом обществе. Она не знала, как все изменится после войны. И от этого становилось только страшнее.       — Ты даже не представляешь, насколько мне повезло, — ответила Дафна, когда они вышли во внутренний двор поместья.       Морозный февральский воздух       приятно холодил кожу, прогоняя остатки сонливости, что преследовало Дафну после бессонной ночи. Она так и не смогла сомкнуть глаз после слов отца, размышляя о них до самого утра. Ей придется играть в любовь к Теодору на глазах у всех приглашенных, а когда колдографии попадут в газету… От этой грязи семье не отмыться и за сотни лет. Опорочить имя Гринграссов, связавшись с семьей Пожирателя Смерти…       — Поговаривают, Нотт-старший спятил после смерти жены. Другие считают, что это он ее убил, — прошептала Цереус. — Но он ведь в Азкабане, не так ли? Вряд ли его выпустят так скоро после происшествия в Отделе Тайн.       По спине Дафны прошел холодок. После увиденного много лет назад в гостевой комнате их поместья ее совершенно не удивила вероятность, что отец Теодора мог убить свою жену. Вот только на месте матери Теодора она почему-то представляла саму себя, лежащую на холодной сырой земле неподвижно, точно фарфоровая статуэтка, с открытыми глазами, безжизненно смотрящими куда-то вдаль. Дафна знала: если выйдет замуж за Теодора, конец ее не будет сильно отличаться от покойной миссис Нотт.       «Дафна Нотт… Даже звучит омерзительно»       — Мисс Гринграсс, поздравляю Вас с помолвкой!       Стоило Дафне ненадолго остаться одной, когда тетя Аквила позвала Цереус в дом, чтобы та не стояла слишком долго на морозе, как за ее спиной раздался знакомый голос. Призвав все свое самообладание и сжав в руке волшебную палочку, она обернулась.       — Хьюберт. Здравствуй. Как поживаешь?       Он расплылся в щебатой улыбке, выглядя при этом настолько безодидно, что ей и в голову никогда бы не пришло, что этот человек мог ее предать, вонзив нож в спину. Он был старше нее на целых двенадцать лет, и Дафна не могла сказать, что они дружили в детстве, но она всегда ждала его из Хогвартса, мечтая туда попасть, когда вырастет, задавая целую кучу вопросов, еще не успевшему отдохнуть с дороги Хьюберту. Он же терпеливо отвечал на все, наверняка по настоянию отца, ведь нельзя отказывать дочери постоянного клиента отца. Дафна даже втихаря брала у него из чемодана книги по Истории Магии и читала их, не отрываясь ни на мгновение, пока не доходила до самого последнего абзаца.       — Спасибо, мисс. Прошу меня простить, я не смогу остаться надолго, лишь зашел к мистеру Гринграссу, чтобы решить кое-какие вопросы.       «Снова зелье? Но Уизли писал, что он у них больше ничего не покупал. Что если они придумали что-то еще? Мерлин, дай мне сил не сойти с ума»       — Пришел зелье передать? — съязвила Дафна, озвучив свои мысли, и тут же прикусила язык, заметив, как расширились в страхе глаза Хьюберта. И когда она успела стать такой несдержанной? — Да, дорогой, я обо всем знаю. Догадалась. Самому Нотту мозгов не хватило бы провернуть всю эту авантюру с зельем, а так как его отец в Азкабане вот уже больше полугода, остается только мой. Но сам он ничего делать бы не стал, не будет же уважаемый Эдвард Гринграсс, аристократ в сто тысячном поколении, покупать ингридиенты для любовного зелья, не так ли? Вот он и отправил тебя. Я знала, что люди готовы на многое ради денег, но продать человека, которого учил азам магии в детстве, низко, Хьюберт. Слишком низко.       Кровь отхлынула от его лица, Хьюберт заметно побледнел, его глаза забегали по сторонам, словно он надеялся и ждал, что сейчас из-за угла выйдет кто-то, кто спасет его из этого затруднительного положения. Но все поместье кипело, готовясь к сегодняшнему торжеству, и до разговора Дафны и Хьюберта и дела никому не было.       Она гордилась собой, что все-таки сдержалась и не выдала, что знает о том, где они приобрели зелье. Пускай отец, которому Хьюберт всенепременно передаст ее слова, думает, что ей неизвестно происхождение этого зелья. Пусть даже не подозревает, что Дафна пьет противоядие от этой гадости, которое, с легкой руки Эдварда, ей подливал Теодор. Она их всех обхитрит, никому и в голову не придет, что Дафна под покровом ночи посетила магазин близнецов Уизли еще месяц назад, где все выяснила.       — У меня не было выбора, Дафна, — едва слышно признался он. — Мне нужна эта работа, пойми. У меня нет богатого и влиятельного отца, мои родители скончались, не оставив мне большого наследства. А твой отец мне хорошо платит, Дафна. Прости, но я не могу рисковать этой работой.       Дафна лишь фыркнула. Заработать деньги можно и честным трудом, не ставя ничью жизнь под угрозу и не проворачивая за спиной у других грязные делишки, лишь бы выслужиться перед более влиятельными людьми. Взять хотя бы тех же Уизли: их бизнес расцвел за последнее время несмотря на то, что студенты и выпускники Слизерина обходили их магазин стороной. Дафна и сама понимала, что не вошла бы в ту дверь, не будь ее ситуация столь затруднительной и неотложной.       Уже вечером, стоя возле Теодора, крепко сжимавшего ее ладонь в своей, Дафна чувствовала на себе пристальный взгляд Беллатриссы Лестрейндж. Ее муж и деверь, стоя по обе стороны от нее, о чем-то переговариваясь, гоготали во весь голос, обнажая неровный ряд пожелтевших за годы тюремного заключения зубов. Дафна едва сдержалась, чтобы не сморщиться. Амикус и Алекто Кэрроу пугали ее ничуть не меньше, оба выглядели так, словно их пригласили не на свадьбу, а пытать магглорожденных волшебников. И ради них мама потратила столько денег на украшение дома?       Они все, включая самого жениха, казались на фоне великолепия поместья чем-то инородным, тем, что хотелось сорвать, да выбросить куда подальше, и как можно скорее забыть об этой нелепости. Дафна не могла оторвать взгляд от двери, словно в следующее мгновение мог войти кто-то, кто спас бы ее от этого кошмара наяву.       На торжестве присутствовали и друзья: Драко, Блейз, Миллисента, Винсент и Грегори. Астория, счастливо улыбаясь, вальсировала с Драко в центре зала, в то время как Дафна, застывшая, точно каменное изваяние, принимала поздравления от дальних родственников Теодора.       «Хоть кому-то весело…»       — Смотрите-ка на них, настоящие влюбленные голубки, — насмешливо протянула Беллатрисса, подходя к ним и обнимая Дафну за плечи.       — Примите наши самые искренние поздравления, — пробасил Рабастан, перехватывая ладонь Дафны своей огромной мозолистой рукой и оставляя на ней поцелуй.       Его пышные усы больно кольнули ее нежную кожу, заставив вздрогнуть. Она боязливо огляделась, в надежде встретиться взглядом хоть с кем-нибудь из родных, но родители давали интервью репортерам из Ежедневного Пророка и совершенно не обращали никакого внимания на ее несчастный вид. Искреннего в поздравлениях Рабастана не было ничего, а его плотоядный взгляд, бегающий по ее телу, и вовсе заставил Дафну поежиться и подойти ближе к Теодору. Он же обвил ее талию своей рукой, довольно улыбаясь во все тридцать два зуба.       Дафна замечала, как недовольно поджимают губы ее многочисленные двоюродные бабушки, дедушки, тети и дяди, кузены, наблюдая за гостями жениха. Уж они-то никак не ожидали оказаться сегодня вечером в компании бывших заключенных Азкабана. По жалостливым взглядам, что они бросали в ее сторону, не сложно было догадаться, что они тоже не одобряли поступка Эдварда и Софии, однако среди этой многочисленной толпы не нашлось и одного человека, кто смог бы ее защитить.       Она не сразу поняла, о чем беседовали Беллатрисса, Рудольфус и Рабастан с Теодором, но слово «Метка» заставило насторожиться и прислушаться.       — Поторапливайся с этим, Теодор. Как только станешь совершеннолетним, сразу присоединяйся. И невесте своей предложи. Черная Метка будет очень красиво обвивать ее тонкое запястье, — рассмеявшись сказала Беллатрисса, и неспеша прошла к Эдварду и Софии, оставляя Дафну с Теодором наедине.       Внутри все похолодело. Дафна, больно стиснув зубы, смотрела, не отрываясь, на танцующих Драко с Асторией, стараясь не моргать, чтобы предательскик слезы, застывшие в глазах, не скользнули по щекам, портя весь образ счастливой невесты. Дафна догадывалась, что значило «предложение принять Черную Метку». Ответ на него мог быть исключительно положительным. Следом за отрицательным ответом шло неминуемое наказание в виде зеленого луча и хорошо знакомых каждому волшебнику двух слов.       Сцепив дрожащие пальцы в замок и впившись длинными ногтями в тонкую кожу ладоней, она сделала рваный вдох, пытаясь успокоиться, однако ничего не помогало. Слезы грозились водопадом сорваться вниз с ее ресниц, затопив все поместье своей силой. Ей казалось, что даже литр Умиротворяющего Бальзама или Огневиски не смогли бы сейчас помочь ей успокоиться. Страх за собственную жизнь охватил все ее нутро. Это была не помолвка, лишь публичное жертвоприношение.       — Мерлин, Дафна, какая же ты красотка! Настоящая принцесса! — воскликнула Миллисента, подходя к ним. — Тео, не устану повторять, тебе очень повезло с будущей женой.       Ее звонкий голос выдернул Дафну из пучины мрачных мыслей, заставляя улыбнуться пусть и только уголками губ. Ей не хотелось быть принцессой. Если она что-то и уяснила за свои неполные семнадцать лет жизни, то это то, что у принцесс жизнь редко складывалась счастливо. Чаще всего им приходилось жертвовать собой ради семьи, государства, нелюбимого супруга. Дафна хотела быть обычным подростком, наслаждающимся жизнью, но, видимо, ее мечтам не суждено сбыться.       Миллисента и сама выглядела очень красиво: косметические заклинания стерли с лица все несовершенства кожи, а струящееся темно-зеленое платье выгодно подчеркивало женские очертания ее фигуры, умело скрыв недостатки. Она бы идеально подошла на роль жены Теодора, ведь единственное, о чем мечтала Миллисента, был богатый и красивый муж. Обоим критериям Теодор соответствовал. Куда ей до наивных и глупых желаний Дафны.       — Еще раз поздравляю, друг! — подошедшие к ним Драко и Блейз обменялись с Теодором крепкими рукопожатиями. — Нам уже пора возвращаться в Хогвартс.       «Вот бы и меня взяли с собой…»       Дафна заметила напряженный взгляд Астории, направленный на нее, отчего с ее губ сорвался тихий смешок. Глупая Астория думала, что Дафне и правда был нужен Драко. Нет, безусловно, здесь обошлось бы без любовных зелий и интриг за спиной, ведь Драко, при всех его многочисленных недостатках, не был преступником. Однако Драко Малфой не заставлял ее сердце сбиваться с ритма, а ладошки потеть от одного только взгляда на него. Замуж за него ей хотелось не более, чем за Теодора.       — Потанцуем, Дафни?       И снова никто не оставил ей шанса на отказ.       Теодор вывел ее в самый центр зала, и Дафна почувствовала, как шепот оставшихся гостей стихает, и все взгляды приковываются к ним. Заиграла красивая мелодия, и они закружились в медленном танце. Одну ладонь Теодора прижал к ее обнаженной спине, второй же крепко обхватил ее пальцы, сжимая почти до боли. Дафне казалось, что если он применит еще немного силы, то просто сломает ей запястье. Он был чем-то недоволен, она не могла не заметить, однако ее совершенно не волновали его переживания. Уж его-то желания исполнялись одно за другим, чего ему еще было желать?       Внезапно он прижал ее к себе вплотную двумя руками, вынуждая ее обхватить его шею, и Дафна лишь тихонько зашипела. Она-то думала, что хотя бы под конец вечера сможет вздохнуть спокойно, когда Пожиратели Смерти наконец покинут ее дом, но снова ошиблась.       «Когда же эта Мордредова музыка наконец стихнет?»       — Улыбнись, — раздался его сердитый голос возле уха. — Ты весь вечер стоишь с таким выражением лица, точно кто-то умер.       — Так и есть, — тем же тоном ответила Дафна. — Сегодня умерла моя последняя надежда избавиться от тебя. Вы с моим отцом получили то, что хотели, однако не ждите, что я буду этому рада. Я не хочу за тебя замуж, Нотт. И прекрасно о твоих делишках с моим отцом. Мне очень интересно, кто из вас варил это поганое зелье? Ты? У тебя по Зельям Отвратительно, оно бы скорее взорвалось, чем отравило меня.       На его лице отразилось удивление. Он наверняка даже и мысли не допускал, что Дафна могла обо всем узнать. Сейчас, когда Теодор добился, чего хотел, Дафна больше не видела смысла скрывать, что все поняла. Может быть, он перестанет травить ее, поняв, что в этом нет никакого смысла, и она все равно не полюбит его?       — Кто тебе рассказал о зелье? — опасно прищурившись, спросил он, сжимая ее талию в своих руках настолько сильно, что не осталось никаких сомнений: завтра на ее коже будут синяки.       — Сама догадалась, когда ты отверг мою версию с Империусом. Я не дура, Теодор. Ты просчитался.       Она и сама не знала, откуда в ней взялась эта смелость. В темно-карих, почти черных, глазах Теодора загорелся недобрый огонек. Танец был давно позабыт, и теперь они просто стояли в самом центре зала. Напряжение между ними можно было резать ножом, но никто из гостей даже не повернулся в их сторону, все лишь расхваливали Эдварда и Софию за столь чудесный прием. До ругающихся жениха с невестой никому и дела не было.       — Так или иначе, ты моя невеста, Дафни. И тебе стоит побыстрее примириться с этой мыслью. Я даже могу тебе с этим помочь. Силенцио!       Дафна и понять ничего не успела, как он прошептал заклинание, лишившее ее дара речи. Семнадцать ему исполнилось еще в конце сентября, и колдовать за пределами Хогвартса он мог совершенно спокойно. И как она могла об этом забыть? Дафна, которой до совершеннолетия оставалось целых пять месяцев, оказалась перед ним совершенно безоружной и беззащитной. Она растерянно оглянулась, надеясь встретиться взглядом с родителями или Асторией и попросить о помощи, но те стояли к ней полубоком, о чем-то мило беседуя с дядей Гарретом и тетей Аквилой. Судя по довольному выражению лица Астории, родственники захваливали ее манеры и умение держаться на публике.       «Мама, умоляю, посмотри на меня»       Сильно сжав ее запястье, Теодор повел ее прочь из зала по извилистым неосвещенным коридорам поместья. Сердце Дафны гулко билось в груди от страха перед тем, что ее ожидало. Она отчаянно старалась закричать, однако с губ вместо крика срывался лишь едва слышный хрип. Дафна знала родовое поместье слишком хорошо, чтобы понять, что вероятность того, что ей помогут, слишком мала. Она старалась вырвать свое запястье из его цепкой хватки, но с каждой ее попыткой, он только сильнее сжимал его.       Музыка уже совсем затихла. По щекам Дафны градом лились слезы, она не оставляла попыток вырваться из его рук и убежать, Теодор же не обращая никакого внимания на ее состояние тащил ее силком только в одному ему известном направлении. Дафна боялась, что он убьет ее, она прокляла себя за свою невесть откуда взявшуюся смелость и несдержанность. Она ведь всегда думала, прежде чем сказать хоть слово, что же происходило с ней сейчас? Зачем она призналась, что знает о зелье, зачем сказала, что надеялась избавиться от него? Мерлин, и почему она такая глупая?       Несколько минут спустя, они оказались в Северном крыле, полностью отведенном под гостевые спальни. Внезапно он втолкнул ее в одну из них, и Дафне не потребовалось много времени, чтобы узнать это помещение. Ворвавшись сюда много лет назад, она спасла Теодора от гнева его отца, пытавшего сына Круциатусом, проявив милосердие. С этой комнаты для Теодора и началось его больное увлечение ею. Но зачем они здесь? Что он собирался делать? Действительно убить ее? Или…       «Нет… Мерлин, нет, нет, нет, пожалуйста»       — Фините, — взмах волшебной палочки, и оковы, сжимавшие ее горло, сразу же спали. — Коллопортус! Теперь можешь кричать, сколько хочешь, Дафни.       — Что ты творишь? — просипела она, хватаясь за горло. — Тео, выпусти меня отсюда.       Дафна бросилась к двери, но он ловко перехватил ее за талию, когда до желанной цели оставалось лишь несколько сантиметров, и лишь громко рассмеялся. Дафну трясло от страха. Они были совершенно одни в комнате, находившейся на два этажа выше зала, где остались ее родители. Кто ее здесь услышит? Лихорадочно оглядываясь по сторонам, она старалась найти хоть что-нибудь, что могло бы помочь ей обороняться от него. Но как назло остановились они посреди комнаты, и дотянуться до сколько-нибудь полезного предмета у Дафны не вышло бы, даже если бы она и постаралась.       — Не обвиняй меня, дорогая. Все случилось так, а не иначе, именно из-за тебя. Если бы ты сразу обратила свое внимание на меня, если бы не строила из себя Ледяную Принцессу, все бы сложилось по-другому. Мне бы не пришлось применять это зелье, я бы не был столь груб с тобой, но ты…       Она не знала, был ли он пьян или просто окончательно спятил, но в одном сомнений не осталось: нужно было что-то срочно предпринимать, иначе живой ей из этой комнаты не выйти. Будь у нее в руках волшебная палочка, Дафна бы послала ко всем дракклам закон, запрещающий использовать магию несовершеннолетним волшебникам, но, к сожалению, волшебная палочка покоилась на прикроватном столике в ее спальне на противоположном конце поместья.       — Сотни людей в этом мире страдают от неразделенной любви, Тео, сотни, — тихо прошептала Дафна. — Но никто не идет на преступление, это только твой выбор, я здесь совершенно не при чем. Да ты просто не знаешь, что такое любовь!       — Не знаю? — рассмеялся Теодор.       Щеку Дафны внезапно пронзила острая боль, электрическим разрядом пронесшаяся по венам, и ее голова резко дернулась в сторону. Шокированно уставившись на Теодора, все еще стоявшего с занесенной вверх рукой, с блестевшем на ней в темноте перстнем, Дафна схватилась за щеку и тихо зашипела. Поврежденная кожа горела, а соленые слезы, попадая в ранку, оставленную его перстнем, только добавляли болезненных ощущений, скатываясь по щекам. В глазах Теодора полыхало Адское Пламя, и она начинала понимать, что самой ей с ним не справиться.       Воспользовавшись его секундным замешательством, она бросилась к двери, ударяя по ней изо всех сил, не щадя ладони.       — Помогите! Кто-нибудь, пожалуйста, помогите!       — После свадьбы ты тоже будешь так вопить? Какая же ты неженка, Дафни, расклеилась от обычной пощечины, — раздался за спиной насмешливый голос Теодора. — Но мой отец не любит криков, предупреждаю сразу. Придется быть потише.       «Твой отец в тюрьме»       Дафна понятия не имела, сколько минут отчаянно колотила по двери в призрачной надежде, что ее услышат. Она не чувствовала ни боли, ни усталости, ни злости, лишь острое желание выбраться отсюда поскорее.       — Дафна? — раздалось по ту сторону двери.       «Астория!»       — Тори, умоляю, позови родителей! Прошу, пожалуйста, быстрее!       Дафна слышала торопливые шаги младшей сестры по коридору, и с ее губ сорвался вздох облегчения. Ну, уж после этого отец точно разорвет помолвку и отправит Теодора куда подальше из их поместья. Все будет хорошо, она спасена.       — Думаешь, что мистер Гринграсс разорвет нашу помолвку? — раздался насмешливый голос прямо над ухом. — Как бы не так… Тори бежать три этажа, мы все успеем. А, если нет… Что же, тогда им будет на что посмотреть. Их драгоценная дочь раздвигает ноги перед сыном Пожирателя Смерти. Родители будут так горды тобой, Дафни!       Горячее дыхание опалило ее затылок, заставляя задрожать от ужаса. Теодор коснулся губами белоснежной шеи, сразу же прикусывая кожу, и Дафну передернуло. Прижав ее к двери, он грубо сжал ее грудь одной рукой, второй задрал тонкую ткань ее платья и резко дернул за подол. Раздался громкий треск ткани, и разрез на ноге увеличился почти вдвое. Еще рывок — и застежка на шее звякнула, ломаясь. От прежде красивого платья не осталось ничего.       Ей пришлось схватить перед платья руками, чтобы не дать ему сползти на пол. Дафне казалось, что стальная рука обхватила ее горло, перекрывая доступ к кислороду, паника овладела всем ее телом, и она уже совершенно не отдавала отчет своим действиям. Ее ноги дрожали, подгибаясь, уже не в силах выдержать его натиска.       Громко рыдая, послав ко всем дракклам оставшихся внизу гостей, она истошно кричала, зовя на помощь.       — Так сильно хочешь, чтобы на нас посмотрели? Не ожидал. Грязная девчонка!       Дафна старалась сбросить с себя навалившегося на нее всем своим весом Теодора, уворачивалась от его грязных прикосновений. Грубые прикосновения причиняли боль ее сердцу, а мерзкие слова оставляли рваные раны в душе.       — Алохомора! — раздалось по ту сторону двери, и стоило только ей открыться, как ноги Дафны подкосились, и она резко упала на пол. Удар смягчил ворс ковра, спасший ее от еще большей боли. Через мгновение в комнату влетели ее родители, Астория, тетя с дядей и Цереус. — Щенок! Ублюдок!       На плечи опустилась теплая мантия, и Дафна вновь разрыдалась, оказавшись в нежных объятиях Цереус. Она гладила ее по голове, по спине, быстрыми движениями волшебной палочки поправляя платье настолько, насколько представлялось возможным. Дафна слышала крики и брань отца точно через вату, не разбирая смысла слов и стараясь сконцентрироваться лишь на ласковых прикосновениях Цереус. Ей не было дела и до глухих звуков от соприкосновения кулаков отца с челюстью Теодора. Дафне просто хотелось, чтобы ее все оставили в покое.       — Если вы расторгнете помолвку, я всем расскажу, что Гринграссы перешли на сторону Дамблдора и Ордена Феникса! — закричал Теодор. — Прямо сейчас! А завтра об этом напечатают в Пророке! Темный Лорд будет несказанно счастлив от такой новости, не правда ли?       — Она выйдет за тебя замуж, — быстро сказала София, и внутри Дафны что-то окончательно оборвалось. — Кто сказал, что помолвка отменяется? Но тебе стоило подождать первой брачной ночи, а не набрасываться на нее сразу после помолвки, Теодор.       Цереус только крепче сжала ее плечи, но Дафна даже не вздрогнула. Это не оказалось большой неожиданностью для нее. Родители слишком далеко зашли с подготовкой к их браку, с помолвкой, чтобы сейчас все бросить на полпути. Дафна знала, что вся ярость отца была лишь напоказ, для Теодора, чтобы он поверил, чтобы он испугался и не опозорил их семью еще больше. От родителей она помощи не ждала. Понимая, что ей никто не поможет, она лишь тихо вздохнула, поднимаясь на ноги и лишь получше укутываясь в мантию.       — Но, мама… Он же ее…       — Замолчи, Астория, — отрезал Эдвард. — Теодор больше не притронется к Дафне до свадьбы. Если моя дочь забеременеет до вашего с ней брака, Теодор, я сам лично тебя убью.       Дафна тихо фыркнула. В школе ей бояться точно нечего. Не овладеет же он ей посреди гостиной Слизерина на глазах у всех студентов. Если история с зельем не предалась огласке, и ему удалось избежать наказания, то подобное ему с рук не сойдет. Теодор и не приблизится к ней. Больше Дафна ни от кого ничего скрывать не станет, с нее довольно. Если Пэнси, Миллисента, Драко и Блейз посчитают, что он ни в чем не виноват, то какие они ей друзья?       — Отец, сделай же что-нибудь, — прошептала Цереус. — Она не может выйти замуж за это чудовище, так нельзя.       — Это их семья, милая. Решение за ее родителями, — едва слышно ответила тетя Аквила.       Семья? Никто из присутствующих не понимал настоящее значение этого слова. Дафна и сама не знала, у нее семьи никогда не было. Лишь биологические родственники, произведшие ее на свет. Эдвард и София Гринграсс дали им с Асторией жизнь, но родителями стать не смогли, так и не научились. С кем из них она могла поделиться своим горем? На чью поддержку и защиту могла рассчитывать? Кто из них мог разделить ее боль? Отца волновали лишь деньги и репутация семьи, мать — мнение отца по тому или иному поводу.       Дафна вышла из комнаты, закрывая за собой дверь. Здесь ей больше делать было нечего. Кутаясь в мантию на негнущихся ногах она направилась в свою комнату, оглядываясь каждые секунд пять, чтобы удостовериться, что Теодор не преследовал ее. В этот вечер внутри нее что-то погибо, обернувшись в прах, и, казалось, навсегда. Стоило ей только взглянуть на себя в зеркало, как красивое личико исказила гримаса отвращения. Она выглядела просто ужасно: растрепанные волосы, шея вся в уродливых красных пятнах, губы искусаны, а глаза красные-красные, точно у голодного вампира. И это главная красавица школы? Да даже Сьюзен Боунс, которой не помешало бы сбросить килограмм этак двадцать-двадцать пять сейчас на фоне Дафны выглядела бы очень привлекательно.       Дойдя до своей комнаты, она бросилась к прикроватному столику, хватая волшебную палочку и чувствуя, как спокойствие разливается по венам. Теперь, по крайней мере, она сможет дать отпор обидчику. Ничего кроме школьной формы у нее с собой не было, но Дафна решила не тратить время на переодевания. Чем быстрее она попадет в замок, тем лучше. Но кабинет директора наверняка закрыт, он ведь не сидит там до поздней ночи, и трансгрессировать ей тоже пока нельзя.       «Камин в Трех Метлах должен быть открыт»       Прошмыгнув в кабинет отца, воспользовавшись тем, что он сейчас был слишком занят разборками с Теодором, Дафна бросилась к большому старому камину. Все ее тело тряслось, а сердце в груди бешено колотилось. Ей чудились чьи-то тяжелые шаги в коридоре, словно вот-вот кто-то войдет и помешает ей незаметно улизнуть из поместья.       Набрав дрожащими пальцами горсть Летучего Пороха, она вошла в камин и зажмурилась:       — Три Метлы!       Ее тело на несколько секунд охватил жар, а после, когда все закончилось, открыв глаза, Дафна поняла, что находится в Трех Метлах. Зал был пуст и свет в нем не горел, а значит хозяйка паба, мадам Розмерта, уже видела десятый сон. Стрелки на часах показывали половину первого первого ночи.       Задерживаться здесь ей не хотелось, и потому, быстро пройдя к двери, она прошептала:       — Алохомора! — и стоило ей только оказаться на улице: — Коллопортус!       Оказавшись на заснеженной улице Хогсмида, Дафна разрыдалась в очередной раз за вечер. Хотелось в душ, смыть с себя грубые и грязные прикосновения Теодора, впечатавшиеся в кожу похуже Черной Метки. Ей нужно было зайти к мадам Помфри, залечить многочисленные синяки и порез на щеке, но как она объяснит ей их происхождение? Не признаваться же, что ее пытался изнасиловать однокурсник, за которого родители насильно выдают ее замуж?       Позволяя холоду и пронзительному ветру проникнуть под кожу, Дафна упрямо шла вперед, чувствуя, как ноги, обутые в вечерние туфли, утопают в снегу. Она знала, что завтра же свалится с температурой, если не выпьет Бодроперцовое, но сейчас ее не волновало ничего, кроме ее цели: попасть в замок как можно быстрее.       Ее тело сводило от холода, но это было пустяком по сравнению с тем, как болела ее душа. Она кровоточила и разрывалась на части от пережитого ужаса. Словно Дафна вновь встретилась с дементором, как на третьем курсе. Мир в один миг потерял краски: стерлись счастье, радость, смех и желание жить. Остался лишь страх за свою жизнь и тоска по детству, полного наивных мечтаний о прекрасном принце и сказке со счастливым концом. Ей бы хотелось навсегда остаться там и не взрослеть. Взрослая жизнь обещала принести лишь еще большие страдания.       Остановившись возле Зонко, Дафна вздохнула. Она помнила, как Фред писал ей о потайном проходе из Хогвартса в Зонко, предлагая встретиться в шумном магазине, если вдруг зелья закончатся или склянка случайно разобьется. Дафна информацию о потайном проходе запомнила, правда и мысли не допускала, что он ей когда-то может понадобиться.       «Что же, надеюсь, Уизли не обманул»