Сожги меня

Честно сдержав свое слово, я наблюдал как моя милая с удовольствием уплетает пиццу кусочек за кусочком. А надо было всего-то посидеть спокойно, пока я на волне нежности тянулся к этой сладкой щечке. Но все равно. Как бы там ни было. Она конечно эгоистка, но не любить я ее просто не могу. Мы пока не уходили. Решили просто посидеть вместе, вдали от других. Моя милая все еще была не довольна, но я уверен, что это ненадолго. Я незаметно для всех поглаживал ей спинку и как мне казалось, она постепенно успокаивалась. В этот момент мне пришло в голову, что это лучшее из возможных мест для того, чтобы прикасаться к ней. Этот столик почти всегда пуст, и находится он так удачно, что лишние глаза не способны будет уловить ничего... И вообще, это кафе. Она весьма далеко от нашего района и знакомых тут встретить почти невозможно. Пока мы ехали к ближайшей парковке я позаботился, чтобы за нами никто не проследил. На всякий случай будет лучше, если наша машина (точнее нашего отца) не будет указывать точное местонахождение. Так будет сложнее найти нас и не так опасно проводить время с Билл вне дома. Ощущая эту пьянящую секретность и от-того безнаказанность меня опять потянуло к ней, как вдруг что-то переменилось. Будто воздух стал тяжелым от какой-то странной нервозности, или угрозы... Хоть в помещении и было весьма шумно, но звук закрывающейся двери выделялся среди прочих. Кто-то вошел в здание, что не так и важно — подумал я, но как только я увидел того кто это был мне стало все ясно и странно непонятно одновременно. Это был он. Почему-то я его сразу узнал, хоть и видел один раз в жизни, но что-то заставило меня запомнить очертания его физиономии. Это был тот самый новый учитель хора. Именно с ним тогда разговаривала Билли, ничего об этом не сказав мне... Видеться с ним или просто пересекаться взглядами желания не было, поэтому я сделал вид, что смотрю в другую сторону. Да и тем более, вряд ли бы он меня узнал среди толпы в этом кафе. Краем глаза я замечаю еще одну движущуюся фигуру рядом с ним, только по-меньше. Неужели он пришел не один? Так как меня заметить в этом темном углу почти невозможно, я решил, что бояться особого смысла нет и с любопытства обратил внимание на миниатюрный силуэт рядом с ним. Это была девушка, точнее девочка, такого же возраста, как и моя Билли. Весьма неудивительно. Скорее всего это место популярно у местной молодёжи (говорю как какой-то старик), раз тут так много подростков и ровесников моей девочки, которые сидят с друзьям или уединяются с друг другом за маленьким столиком на свиданиях. Интересно, можно ли считать, что мы с Билл сейчас тоже на свидании, как и остальные ее ровесники, которые выходят целоваться за угол? Наверное да, мы ведь тоже пара, но это ее поведение просто отвратительно. «Неужели она лгала на эмоциях о том что любит? Хоть такого и не может быть, данный вариант напрашивался сам собой. Почему она ведет себя так со мной? Чем я заслужил такое отторжение? Я ведь не делал ничего плохого.»; — эти мысли занимали мою голову, пока возле входа не начала разворачиваться новая сцена, но уже со знакомыми актерами: В следующее мгновение, я замечаю, как тот самый Мордер подходит к той девочке ближе и они о чем-то разговаривают. Та смеется и он ухмыляется. Не скрывался, вел себя так расслабленно, да и тем более в таком людном месте. Странно. То есть он все-таки пришел не один. Интересно, он не говорил, что у него есть дочь. Хотя... Почему он вообще должен нам о чем-то рассказывать, это же его семья и личное дело. А может это вообще не дочь, какое нам дело. Вот именно, мне должно быть все равно. Читатель, возможно, на миг у вас может сложится такое впечатление, что я только что его оправдывал, или что-то вроде этого, но нет. Мне нет смысла его защищать в ваших глазах, просто хочу на всякий случай объясниться перед самим собой же, что нам не стоит с ним знакомиться поближе и переходить в статус «приятели». Это не та персона, которой нужно уделять внимание. Но любопытство он правда притягивает. Я сам видел, какие взгляды этот «новый учитель хора» бросал на мою Билли. Не знаю, может у него такие... «Особенные» притязания не только на мою девочку, а и на других школьниц, ровесниц Билл... Это собственно и было причиной, почему я так заинтересовался его поведением в кафе. Людное, тусовочное место все-таки. Не будет же взрослый мужчина флиртовать с подростком на глазах у других. Бред. Но в любом случае: Не самая лучшая идея вообще разговаривать с таким человеком в свободное от учебы время — именно это я и попытаюсь дома объяснить моей нежной любви, а пока я хочу снова прильнуть к ней и наддеюсь на то, что она не больше будет такой колючкой. *** Осень. Две тысячи девятнадцатый год. Прошло три года с той прекрасной поры. Кажется тогда и цветы цвели больше, и небо было ясным, и цвета на радуге после теплого летнего дождя ярче. Воздух был сладким. С полутоном цветущих деревьев и влажной земли. В сопровождении саундтрека тихого плеска ласковых волн, набегающих на голый берег белоснежного пляжа, пока еще не засоренный туристами. Тогда и правда все было иначе. Я был другим. Возможно, было бы лучше, если бы мы остались в той весне навсегда. С вечным предвкушением долгого, бесконечного лета. Наши сердца были, кажется переполнены всей той красотой и любовью. И была она. В том самом облике, которой я запомнил ее навсегда. Ребенком с открытым сердцем и большими небесными глазами. Вот бы дети никогда не взрослели. Вот бы ОНА никогда не взрослела. Это, пожалуй, было бы самым большим счастьем. Наверное, до конца своих дней наши отношения с Билл для читателя оставались бы глупой сказкой, скрывающей правду. Но парадокс в том, что чувства почти всегда равны безумию. Я все время клялся, что не врал никому, кроме себя. Вы можете увидеть это на большинстве страниц. Оправдания, выходящие за поля от длины их мысленной цепочки перекрывали жалкую ложь. Сейчас мои слова на тех страницах перекрывает другое, — это следы моих слез и сожаления, написанные в потоке отчаяния. Оправдания занимали мою голову. Это оккупировало все мои мысли и не существовало ничего другого. Мне в такие моменты казалось, что если я это сделаю, если я объясню свои поступки вам и прежде всего себе, то тогда моя задача будет выполнена. Ведь нет ничего более важного, чем рассказать посеревшим страницам то «как было на самом деле». Это терзало меня ночами и я не мог уснуть. Никак. Только после того, как переписывал события, на которые раньше смотрел в розовых очках. Потому что в ту весну, как я помню, у меня были абсолютно другие ценности, абсолютно другие приоритеты. Разве было тогда что-то действительно важное, кроме моей одержимости удержать невинную красоту, моей нежнокрылой бабочки? Разве не это было смыслом всего моего существования в тот период? Я ради этого готов был на многое. Даже совершить сделку с дьяволом, — такими и были мои переговоры с самим собой. Сделка с дьяволом. Точно. Мне кажется, это все же случилось. Можно долго спорить когда это произошло. Вчера ночью, когда я умолял все высшие силы, даже темные, о том, чтобы ничто не смогло нас разлучить. Или же тогда, три года назад, когда одержимый своим божеством грешник решился на то, за что его казнили небеса, а закон в жизни мог бы запросто посадить на тринадцать с лишним лет. Тринадцать лет. Именно столько было моему божеству, когда ее душа, душа ребенка повисла в воздухе, а потом взлетела на полупрозрачных крыльях ангела. Я кажется и правда это видел. Как моя девочка преображается. Она и правда изменилась. Тот момент стал судным, она стала моей. Голоса в голове говорили, что это и есть небеса, а на самом деле, как оказалось, это бесы провожают меня в чистилище. Нашёптывают как будто вводя в гипноз, о том что это как раз то, что мне нужно, что здесь меня поймут и не будут порицать, здесь меня примут. Я никогда еще не падал с такой высоты. Мерзавца грешника справедливо изгнали из небес за содеянное. Тогда я и сделал свой выбор. Черти не лгали. Меня и правда приняли, меня не осуждали. Я боялся, что мою душу растерзают, выжгут в дьявольском огне, но нет. В аду у тебя больше нет души. Нечего сжигать, ведь ты и так пуст. Осталась только тень, лишь слащавое веянье той прихоти, того греха, за который тебя поселили в твой котел. Тогда я уже не хотел добиваться никакого внимания у мира. Все земные желание отпали сами по себе. Хотелось только забвения у госпожи судьбы и существа, с которым мне предстояло вскоре встретиться. Еще не зная, в каком облике будет играть со мной это маленькое зло. В самые страшные для морали игры. То что я сейчас пишу — это вроде айсберга в этом лавовом океане похоти, момент, в котором я наконец пришел в себя. В такие редкие моменты у меня постоянно недостаточно времени для рассуждений. Вы спросите для каких рассуждений и о чем может мыслить такой жалкий грешник в ошейнике с поводком, которым помыкает его неизменно низостная извращенская натура? Я вам отвечу: Мне просто вдруг стало интересно, с чего что-то внутри меня, три года назад, приняло решение провести все это время в компании этого маленького демона? Или это что-то такое, что получилось само собой и даже сердце не может объяснить причину. То, что я не виноват в этом я и так знаю и давно это понял. С того мига, когда я впервые взглянул на мой девочку лежащую под струями газонного фонтана, с поцелуями солнца в волосах и на всей коже. Весь мой мир перевернулся, никто кроме нее был виноват в этом землетрясении. Это было землетрясение, которое подняло собой огромное цунами и оно все еще регулярно терроризирует меня. И я счастлив быть жертвой этого стихийного бедствия. Билли была катастрофой всегда, даже когда была еще совсем малышкой и я не хотел спасаться. Это была скорее мечта, чем обязательство. Мне хотелось попасть в сплошную ловушку ее опасности, чтобы у меня не было выхода. Она исполнила мое тайное желание. Этот маленький смертоносный демон с белоснежным личиком маленькой девочки вызывал сжигающее все внутри желание. Невозможно было ничего с собой поделать, она подчинила меня и управляла мной всю свою жизнь. Но ведь теперь она уже не ребенок, а взрослая девушка, (хоть она и в тринадцать была взрослой и умной не по годам). Маленький чертенок в моей маленькой девочке вырос вместе с ней. Если раньше она соблазняла меня просто взглядом из-под длинных пушистых ресниц, просто надев то голубое платьице ее привлекательность стремилась к бесконечности. Тонкие бретельки на плечиках, впадина между лопаток, плавный изгиб к бедрам и складки легкой ткани немного выше коленок... Все ее мягкое юное тельце источало жар при одном только взгляде. И сейчас она это прекрасно знает, понимает, чертовка, что делает и все равно продолжает издеваться. Мучить намеренно, получать желаемое от меня применяя особый вид садизма и смеяться. Неужели у нее на уме не осталось ничего, кроме плотского безумия? Иначе с какой стати и с какой целью она устроила эту пытку? И конечно же она понимает, что делает, понимает, что я окончательно теряю рассудок, когда смотрю на нее. Это уже не тот маленький чертенок в теле маленького ангелочка с большими глазами цвета небосвода, который так легко вводил меня в заблуждение о ее сущности. Истинной сущности — нимфической, то есть демонической. Это уже не тринадцатилетняя девочка, которая банально манипулировала мной ради подарков и сладостей, это уже взрослая девушка. Безобидный чертенок превратился в дьявола. Иронично, мне так нравилось успокаивать себя обманом... Я всегда был уверен, что если Бог был бы женщиной, как в догме, то это была бы моя Айли. Склонять голову перед ее чистым, благородным сиянием и падать на колени, трепеща всем телом от великолепия каждого изгиба мягкого тела, каждой черты ее милого лица. Потом выяснилось, что я поклонялся абсолютной противоположности Бога, я возносил дьяволицу. Коварную, опасную, не знающую пощады, провоцирующую на грехи одним только одним вздохом из красноватых уст. Она сама заставляла меня подчиниться. И знаете... Если и правда, такой расклад у жизни и звезды слиплись определенным образом не зря, то я согласен присоединиться к секте. Согласен исповедать веру в моего личного дьявола. Судьба не один раз намекала мне на это, поэтому я точно знаю, что все что происходит правильно. Мысли опять понеслись в пьяном хаосе, и вдруг из меня рванулась чудовищная сила, удержавшая меня на месте. Это было какое-то почти болезненное упоение. Мне хотелось коснуться ее лица, слегка сдавить ей скулы своими сильными пальцами и все же поцеловать; хотелось сжать в ладонях ее полную грудь, которых я просто не мог не касаться. Секс с ней был великолепен, как всегда. Это порочное ривьерское дитя было моей единственной отдушиной. Она была загадочной, мягкой и беззащитной когда я хотел этого. Мне оставалось только проникать в ее тело, чтобы удержать себя на краю этой страшной пропасти. Повизгивая, моя любовь доводила до состояния, которое было близко к трансу. Внутри черепной коробки стало будто еще темнее и давление подскочило, но через какое-то время необратимо в своей закономерности меня накрывала волна эйфории и темнота уже не давила на глаза изнутри, а лишь приятно рассеивалась и я уже мог четко видеть красно-фиолетовые синячки на шейке моей соблазнительницы. И тогда наступало спокойствие, потому я знал, ее никто не посмеет у меня отнять.