Тамриэльскими сапогами по Зоне отчуждения

Куст прятался от надвигающегося Выброса в железнодорожном тоннеле на окраине Кордона. Проход по нему в Тëмную долину был затруднëн бетонными плитами и частичным обвалом стен тоннеля. Кутался в старую шинель, которую нашёл тут же, в закутке, рядом с тайником в раскуроченной трубе. Кусту нравилось его укрытие, тихое, спокойное, никто о нём не знал, потому что прикрыто оно было аномалией. Идёшь ты к примеру внутрь тоннеля, и вот осталось тебе всего пара шагов до манящего ящика, «как есть там тайник скрыт», – думаешь по пути, но вдруг р-раз! И ты уже откинут к замшелому пню, от которого ты и начал идти к тоннелю, словно прозрачная мягкая стена не пускает тебя внутрь, легонько откидывает от себя. Куст и сам по чистой случайности нашёл это чудное место. Рискнув не то последним зубом, не то пятой точкой, вечно требовавшей приключений, в сопровождении своей хронической неудачи, сталкер полез на мост через железнодорожную насыпь, где вояки тормозят каждого сунувшегося в Зону отчуждения новичка, не блещущего умом и сообразительностью и наличием карт с обходными путями. Внимание привлёк странный шар, покрытый электрическими разрядами, складывающихся в форму цветков. Нелепое стечение обстоятельств и собственного неконтролируемого любопытства привело к сованию пальца в пузырь, и последующему скачку в пространстве вглубь тоннеля. Из которого Куст тут же ошалело выбежал. Минут пятнадцать перекура потребовалось, чтобы осмыслить случившееся. Парень пошёл в сторону тоннеля, но был к его сожалению отброшен к пню. К четвёртой попытке до Куста дошло, где нужно искать выход из ситуации и вход в тоннель. Всë-таки, повторяясь, он не отличался особой сообразительностью. Взбирался на мост осторожно: близились сумерки. Ту ночь сталкер провёл в спокойствии тоннеля, дивясь, отчего даже слепыш не помог попасть к вкусному мясцу, разлëгшемуся совсем близко и, казалось бы, доступному. Ещё одна загадка заключалась в том, что во время Выброса невидимый барьер не пропускал бушующую энергию Ноосферы. Сей факт обнаружился тоже совершенно случайно, во время внепланового Выброса Редко мимо проходили путники. Куст, сидевший внутри аномалии, виделся им миражом, трупом, зомбаком, но никто не предполагал, что там прячется знакомый им сталкер-неудачник. Ещё реже, позарившись на наживу, сталкеры тщетно пытались попасть вглубь тоннеля. Вот так Куст, сталкер с репутацией патологического неудачника, обрёл личный схрон, лежавший на виду у всех, но тем не менее оберегаемый аномалией. Оставалось надеяться, что тайна сохранится надолго. Раскаты грома и лёгкое потряхивание земли известило опытного сталкера, что вот-вот начнётся выброс. Плановый, потому Куст и причалил к своему берегу тишины и спокойствия, чтобы переждать встряску. И понаблюдать, как розовеет и наливается румяным багрянцем крови свинцовое небо, как ярчайшая жёлтая вспышка слепит и изжаривает всё в зоне, меняя иной раз и форму, и содержание. Гром уже усиливался, словно некто бил молотом по наковальне в гигантской кузнице где-то в центре Кордона, и было слышно, как в унисон ему гудели рельсы и железные балки полуразрушенного железнодорожного моста, идущего по насыпи с востока, аккурат выходившей из тоннеля Куста, на запад к Болотам, пересекая весь Кордон. Молнии били едва ли не в двух шагах от входа в тоннель, Куст даже неожиданно для себя вздрогнул, когда одна из молний ударила в слетевший с рельс вагон слева от насыпи, окружённый гравианомалиями. Протяжно завыли псовые обитатели зоны, которые ещё могли выть своими мутировавшими глотками. Затявкал, зарычал снорк, которого спугнул грохот заряженного электричеством вагона, был даже слышен гул напряжённого железа. Куст нехотя и лениво, словно происходящее стало для него уже обыденностью и ничем не могло удивить, достал бинокль, чтобы всмотреться в неясное мерцание на крыше вагона: не артефакт ли там какой образовался, после выброса надо обязательно пройти и посмотреть. Взглянув через бинокль на крышу вагона, разочарованно хмыкнул – артефакта не было, мерцание принадлежало родившейся аномалии, свеженькой электре. Огромной архианомалии, судя по размерам и искрила она прямо над родным пузырём сталкера. Не тем пузырём, который радует желудок и разочаровывает печень градусом. А его родненьким пузыриком-входом, и ведь грозила электра сожрать этот пузырь. Сталкер снова посмотрел в бинокль. Его лицо вытянулось, как рыбья морда от удивления, когда он увидел, как из ниоткуда взявшееся маленькое пятно стремительно вылетает из огромнейшей Электры и летит прямиком в пузырь. В следующее мгновение на него свалилось нечто, и кубарем они вместе полетели в глубь тоннеля. Упавшее нечто брыкалось, кричало подозрительно тонким голосом, определённо имело пару рук и пару ног, а ещё спрятанный где-то электрошокер, паяльник и морозилятор, судя по ощущениям: кожу то щипало до слёз от мороза, внезапно появлявшегося, то жгло, то неприятно щекотало электричеством. Всё время боя Куст пытался отмахнуться от тряпок упавшего гуманоида, плотно обмотавшихся вокруг его головы, скрывая обзор. Наконец нечто само спрыгнуло с мужчины, выкрикнув что-то непонятное. Сталкеру показало что его послали в короткое пешее, потому что не понял ни слова, вырвав из криков бедолаги «нахуй», «бля» и «древолаз». При чём тут был древолаз, Куст не понял вовсе, а прыгун-матершинник в странных тряпках, отмахиваясь и продолжая кричать что-то невразумительное, направлялся к выходу из тоннеля, за защитный барьер аномалии. Куст крикнул «Стой!», схватил вырывающего пришельца за хламиды и втащил внутрь тоннеля, когда первый мощный толчок сотряс Зону, и подпрыгнули некоторые валуны, большинство из них Куст не смог бы даже подвинуть. Хоть невидимая стена и не пропускала силы выброса, но толчки земли волнами расходились во все стороны и задевали даже его укрытие. Страшный грохот пронёсся над территорией отчуждения, и гуманоид, едва успевший встать после толчка, схватился за уши, раскрыв рот в крике, наверняка наполненном болью. На мгновение он развел руки в стороны, плавно ими двигал, будто пытался наколдовать вокруг себя защитный круг, но очередная встряска кинула его на землю. Лицо гуманоида, человека ли, Куст разглядеть не мог, отблески цветного неба играли на коже радужными пятнами: синими, желтыми, красными, – он лишь видел отчаяние, и в наступившей вдруг тишине он услышал мольбу. Слов он опять не понял, но отчётливо чувствовал, что сейчас, как никогда, бедолаге нужна его помощь. «В этом мире меня подводят доброта и порядочность», – подумал мужчина, удерживая пришельца, глядя на побагровевшее небо, будто залитое густой кровью. Нет, о крови сейчас думать не надо, и Куст сравнил цвет неба с красками. Тощий пришелец замер после очередного точка, вцепился хваткой бультерьера в руки сталкера, державшего его и закричал что-то снова на своём матершинном. Никому сталкер-неудачник о своём укрытии не рассказывал до этих пор, и вот после всплеска благородства придётся с ним расстаться. Трясло в этот раз недолго, часа три. Окраины Зоны отчуждения получают меньше энергии ноосферы, да и гон тут не такой сильный. Прорывают, конечно, Барьер мутанты, но сюда их доходит гораздо меньше. Основную массу принимает на себя Росток, там долговцы после каждого выброса во всеоружии стоят заградительным щитом, как они сами себя называют. Все три часа незнакомец сидел, сжавшись в калачик, под боком сталкера, тихо и недвижно. Когда трясти перестало, Куст прихлебнул из фляжки крепкого «не чаю». К дружелюбно предложенной фляжке тянулась тощая рука, невообразимо нечеловеческого цвета, отчего сталкер был обескуражен, а если выражаться более честно, то испуган до усёру. Кусту подумалось уже, что попал к нему зомбак, а то и хуже, сталкерёнок успел подцепить заразу или мутацию. Взглянув на лицо пришельца сталкер и вовсе потерял дар речи, рассудок и маму родную. Вскинув ПМ, он направил оружие на попаданца. Из-под капюшона на него смотрели раскосые красные глаза на таком же темно-сером, как и рука, лице. Если бы это лицо могло вытянуться ещё сильнее, Куст решил бы, что это нечто удивились, глядя на пистолет так, будто понятия не имело, что это такое тычется ему в лицо. Серое нечто заговорило на матершинном языке, пришёл черёд удивляться Кусту. – Нихуя не всекаюсь, – честно сказал он. Только чудом оба оказались живы к концу дня, будь на месте сталкера кто-то другой, серокожий пришелец уже был бы мёртв или препарирован учёными на том же Янтаре. Чудо, любопытство и неудача удерживали сталкера от выстрела, даже когда незнакомец полез за пазуху и выудил оттуда рулон папируса. Папируса, потому что хрень, которую увидел Куст, очень напоминала ему египетские свёртки из книжек, читанных в далёком детстве. На свертке была нарисована карта. Странная и чудная карта из того же Египта будто бы. Сталкер угадывал очертания морей и гор, материки и острова, но совершенно не понимал как эти рисунки могут относиться к карте планеты Земля и на какую местность можно их наложить. Он повертел карту по часовой стрелке и против, но не найдя никакого сходства с его картой, развёл руками в стороны. Жест оказался весьма понятным его пришельцу, уже ставшим собеседником. Сталкер достал КПК, открыл карту местности. Показал серокожему, в руки не дав, чтобы не натыкал ничего, от греха подальше. Менял масштаб, показывал границы Зоны Отчуждения. Перешёл на карту всей планеты. Обвёл рукой вокруг и махнул на карту. Пришелец скривил лицо, нахмурился и как-то расстроенно, насколько мог судить Куст, посмотрел на сталкера. Изменив масштаб, сталкер показал сначала на карте, потом на местности мост. То же самое проделал с тоннелем. Пришелец вздохнул разочарованно. Пытался что-то объяснить на своём лепетал, половину слов опять-таки Куст принимал за маты и когда ему вконец надоел фонетический непонятный ему поток, сунул повторно фляжку под самый нос. Ударивший в нос пришельца запах содержимого фляжки навёл того, судя по всему на подозрительные мысли, потому как пришелец отодвинул «угощение». Куст сам сперва отпил, затем опять предложил пахучее питьё. Сморщившись, пришелец отпил, тут же закашлявшись. Одобрительно покивал, и вернул фляжку. Дружбе было положено начало. *** Брелина Марион пришла в Коллегию Винтерхолда обучаться магии подальше от своих родственников и их завышенных ожиданий. Когда дурак-довакин нашёл Око Магнуса, началась полная катавасия, которая могла привести к распаду Коллегии магов в Скайриме. По всему видимому, этим и закончились, к сожалению, злоключения с магическим артефактом. Псиджики, негодяи, забирая артефакт устроили что-то напоминающее пространственный разлом, куда затянуло Брелину, Ондмунда, и Дж'зарго как минимум. Как втягивало в мерцающий шар, созданный Куараниром, норда и канджита, Брелина отчётливо видела, она могла поклясться в этом кровью своих предков. Есть вероятность, что и остальные маги и ученики тоже были утянуты из Коллегии в этот непонятный мир. Первым, что встретило данмерку после долгого полёта в воздухе и тысячных кувырканий, была буря и раскаты грома. Её бросило на какого-то норда, кричавшего непонятные слова. В страхе, ожидая худшего Брелина начала кастовать искры, пламя и мороз, выкрикивая проклятия. Когда она смогла встать на ноги, то бросилась к выходу из непонятной постройки, хотя на улице бушевала гроза и ураган. На выходе её схватил, утащил вглубь постройки тот самый норд, которому мелкие заклинания не нанесли большого урона. Брелина приготовилась призывать атронаха, как вдруг земля под её ногами исчезла, и, потерявшая равновесие девушка упала, всё ещё сжимаемая в цепкой хватке норда. Увиденное поразило её, сковало ужасом. Небеса наполнились разрядами молний, облака стали темно-красными, тяжёлыми, клубились чуть ли не у самой земли, угрожая поглотить этот мирок. Снова подкинуло, и данмерка почувствовала себя мешком овса, брошенным на землю. Она смотрела на пугающее её явление, перебирая в голове все возможные объяснения происходящего. Ей вспомнились рассказы пожилых данмеров об извержении вулкана, и она было уже приготовилась к худшему. Но сидевший рядом с ней человек был спокоен, словно чувствовал себя в безопасности. И Брелина постаралась тоже успокоиться, хотя инстинктивно прижималась к этому странному норду, будто пыталась зарядиться от него равнодушием к происходящему. К своему удивлению, она чувствовала будто её мана увеличивается, пока вне пределов этого странного строения небеса рушились на землю. Что-то было в этих странных разрядах, цвета облаков, в воздухе витала магия, будто рядом открыт источник энергии. Ей рассказывали когда-то, что есть мифические источники магии, здоровья, выносливости. Древние книги говорили, что такие можно было найти в апокрифе, вампирские легенды гласили, что в Каирне душ можно отыскать восстанавливающие ману губки. Но это всё ложь, мифы, легенды, враки. А сейчас Брелина на себе ощущала восстановление магии, она была переполнена ею и дальше как будто запас магии был увеличен. Это неповторимое ощущение переполеяло ее энергией и яростью, которую пока еще девушка сдерживала. Она не могла сказать, сколько они вдвоём просидели, прячась от этого магического урагана. Но когда всё закончилось, норд, утолив жажду, предложил и ей его бутыль. Считая этот жест дружелюбным, Брелина потянулась к бутыли, но последняя быстро сменилась каким-то странным предметом. Норд, теперь Брелина его разглядела, был в очень странной одежде, чем-то средним между бронёй и крестьянскими одеждами. Осунувшийся, с мешками под глазами, уставшим видом, но при этом агрессивный и напуганный. Направленной на неё штукой он, по-видимому, хотел защититься, выказывал угрозу. Хотя вот он де её и спас чуть ранее. Это смутило данмерку, она и понять не могла, как эта маленькая вещь, могла причинить ей боль. Ни посох, ни магический артефакт. Она решила успокоить бедолагу, который неприлично разглядывал её саму, словно и он впервые видел данмера, как сама Брелина впервые видела этот инструмент. – Ты только что спас меня, что ты протягиваешь мне? – Как можно спокойнее и ровнее спросила данмерка. – Ты странный и даже очень, у тебя нетипичная одежда, можешь сказать где я сейчас, в Скайриме ли я вообще? Норд буркнул что-то непонятное, но такое же гортанное, рычащее. Брелина поджала губы, достала карту. Норд безуважкния и осторожности повертев так и сяк бумагу, дал понять девушке, что такое видит впервые. Куда её могло забросить, неужели на Атмору, где норды так прогрессировали. Или регрессировали, судя по запаху, исходящему от человека. Он словно не мылся с рождения. В ответ человек достал некий предмет, на котором магическим образом появилась карта, которую человек мог двигать, увеличивать и уменьшать. Данмерке самой захотелось ткнуть пальцем в этот артефакт, но норд резко одернул руку, скорчив обиженное лицо. Н'вах, пепельный прыгун с ним, жадоба. Затем показал еще несколько карт. Если Берлина правильно поняла этого вонючку, то она не в Тамриэле, даже не в Нирне. Неужели она попала в План к какому-нибудь из Принцев Даэдра?... Норд тыкал пальцем то в сторону строения, то в магический предмет, водил руками, снова тыкал в предмет. От всего этого у данмерки закружилась голова. И переполнение магией давало о себе знать. Кровь закипала в жилах, хотелось танцевать в огне, напевая песни предков, усмиряя красно-желтого хищника. И внезапно ей захотелось плакать. Пока не видит никто из Коллегии её слабость, ее страх. Брелина бормотала проклятья Оку, Савосу, Куараниру и всем Псиджикам разом. Дуракину, взявшемуся за дело, которое ему не по силам. Жаловалась, что сейчас она должна быть в своей комнате, с магами, прикладываться к суджамме или мёду, на худой конец. В нос ударил резкий запах, этот норд мысли читает что ли, напоминавший самое дешевое скайримское пойло. Казалось, что спаситель собирался травить спасённого. Норд, словно поняв недоверие Брелины, отпил сам, крякнул, снова предложил напиток. «Не дыши, а пей», – мысленно подбадривала себя данмерка. Так и сделала. Жидкость прокатилась колесницей успокоения, забирая избыток магии, усмиряя огонь в крови, жажду отмщения и желание плакать. Данмерке похорошело. Она поперхнулась, и благодарно кивая, вернула бутыль владельцу. Если постараться, выжить она сможет и здесь. Где бы это «здесь» не находилось.