Заклятые соседки

— Да ты с ума сошла! — вне себя от негодования вскричала Янита, неистово колотя атлетически крепкую шатенку по рукам, чтобы она отпустила ткань её одежды, и когда та, ребячась и задорно смеясь, наконец-то отпустила, девушка поспешно запахнула разъехавшиеся снизу полы халата, под которыми мелькнули узкие бирюзово-салатовые трусики… К счастью для Яниты, поясок от халата не развязался, удерживая верхнюю часть её тела почти прикрытой, ведь больше всего девушка опасалась, что её не стянутые лифчиком, тугие полные груди вывалятся наружу. Когда к ней были обращены очи мужчин, кому она могла доверить себя и свою наготу, она купалась в их восхищённых взглядах, по праву гордясь своим безупречным сложением. Но как реагировать на дерзкие взоры молодой, темпераментной девушки? Будто в подтверждение этих мыслей, Чернова, неторопливо облизывая губы и не сводя жадных, поблёскивающих янтарём в разлитой лазури очей с Яниты, не смогла её не поддеть: — Уже раздеваешься, воробушек? Янита совершенно обомлела; эти слова показались ей пошлой издёвкой, и она собиралась прибить Чернову на месте, но вместо этого даже не показала видимость, что задета. Однако как можно сравнить её — приличную девушку, и тех глупышек, что готовы прыгнуть в постель к женщине? Это же так противоестественно! Бр-р! Она расправила плечи и величаво прошлась рукой за волосами, пленительно-лёгким движением встряхивая их, затем коснулась пальцами серёжки в ухе и немного покрутила её. Стараясь не думать о словах Черновой, она отвернулась, выискивая потерянный в этой неожиданной схватке тапок, и услышала за спиной очередную подколку заклятой соседки. Не обращая внимания на её шутки, Янита всунула ногу в тапочек и царственной походкой поплыла из комнаты, полностью игнорируя выпады Черновой в свой адрес. Всё же она остановилась на выходе из спальни, облокотившись на дверную арку, и, не оборачиваясь к гостье, отчётливо и прямо спросила: — Не засиделась ли ты у меня дома, Чернова? — Прогоняешь меня? А как же поиски книги? — Морис с сожалением покачала головой и поднялась с кровати, на ходу поправляя сбившуюся рубашку и не отпуская взглядом Яниту. Интересно, почему она так жестока? Неужели дошло? Понимает ли Яна, что нравится ей не так, как просто подруга? Чернова быстро сократила расстояние между ними, но так и не решилась коснуться плеча красавицы, и на всякий случай спрятала руки в карманы светлых брюк. Она запросто могла вот прямо сейчас, без обиняков, повернуть её к себе лицом и… Морисса сглотнула слюнки, подхватывая их на подбородке, и тяжело вздохнула. Сейчас не время. Девчонка, кажется, и без того слишком насторожена, слишком напряжена. Будто прочитав мысли Черновой, Яна всё-таки обернулась, чтобы заглянуть в её бесстыжие, наглые глаза. — Ты ведь не за этим пришла, правда? — Петлицкая сверлила соседку жгучими чёрными глазами, в которых отражался свет хрусталя от люстры, и презрительно усмехалась. — В смысле? — Чернова начала тереть подбородок ребром указательного пальца. Она всегда так делала, когда немного нервничала или затевала что-то недоброе. — В смысле — не за книгой, верно? От взора Яниты ей было не уйти. Совсем. Да она и не собиралась. Только ещё острее почувствовала удары сердца, рвущие грудь, да слегка вспотели ладошки. За полуприкрытыми веками она спрятала волной накатившее волнение. Кажется, предстоит серьёзный разговор… — А зачем я пришла, по-твоему? — нахохлилась она, чуя подвох, и прислонилась к стене, слегка согнув одну ногу в колене. У Мориссы практически не осталось сомнений, что Янита всё поняла о ней, ведь в последнее время всё сложнее становилось сдержать порывы необузданного влечения. Ещё никогда она не пребывала в подобной роли. В роли человека, которому приходится молчать о своих чувствах и желаниях из страха потерять её — ту, без которой она не сможет существовать. — Твоё поведение в последнее время наталкивает меня на определённые мысли, Морисса… Удивительно: она назвала её по имени. Не по фамилии, как обычно, а по имени. И это слегка шокировало, ведь на милое сокровище это так не похоже. Почему вдруг по имени? Она уже собиралась задать Яне этот вопрос, когда в почти ночной тишине услышала какие-то звуки в подъезде. Словно кто-то пару раз пнул входную дверь. И всё опять стихло. Девушки переглянулись и на всякий случай решили проверить, что же там происходит. Молча они добрались до заставленного мебелью, тесного холла, и Яна приоткрыла дверь, озираясь по сторонам. На время Чернова прислонилась к стене, чтобы её не могли заметить снаружи. Но там всё было спокойно и мирно. Никого. Петлицкая захлопнула дверь и подошла к Черновой. Пора было спроваживать свою гостью. А разговоры на ночь глядя она не хотела начинать. Ещё неизвестно, чем это всё обернётся. — Там никого нет, Морис. Тебе пора домой… Уйди, пожалуйста, — сказала девушка, отворачивая лицо. Гостья сделала вывод, что её присутствие жутко неприятно Яните, и по выразительному лицу её пробежала мрачная тень сожаления. Как ни старалась, Чернова не могла сообразить, что нужно сделать, чтобы вернуть расположение милой сердцу соседки. Да хотя бы просто не так явственно чувствовать её отвращение. — Ну ты прости меня, Ян… Веду себя как придурок, знаю сам… — сбивчиво пробубнила она, ловя взгляд Петлицкой и робко улыбаясь, отчего смуглое лицо её только выиграло — на лбу проступила чувствительная жилка, а под щеками натянулись эффектные, фотографические складочки. Под действием этого взгляда и улыбки невозможно было не сдаться, по крайней мере на Аллу такой приём действовал всегда, но Янита будто и не заметила этого. Только отделаться от Черновой оказалось не так-то просто, ведь она была весьма находчивой… В знак примирения Морис протянула соседке немного согнутый мизинец, ожидая, что и Яна протянет свой навстречу. — Не в обиде? — сверкнула она белоснежным крепким оскалом, и получила вознаграждение: двадцатисемилетняя девушка одарила её снисходительным взглядом и скупо улыбнулась. — Чёрт с тобой, Чернова! Ты и правда иногда ведёшь себя, как неразумный подросток. Когда их мизинцы скрестились в знак дружбы, за входной дверью послышалась какая-то возня и крики… Янита с интересом заглянула в глазок и даже засмеялась: там, на лестничной клетке, она увидела высокую и модно одетую, с игривыми пепельными кудряшками, курносую девушку, жиличку Черновой — Аллу. И всё бы хорошо, но Света тоже была там, и девчонки пытались друг друга оттаскать за волосы. Отодвинувшись от двери, Янита только и смогла выпалить: — Ну, знаешь ли, Чернова, разбирайся сама со своими бабами! Обе там! Заглянув в глазок, Чернова обомлела: кажется, девчонки сцепились не на жизнь, а на смерть… Выйти из квартиры Яны она не могла, поскольку не хотела её подставлять перед Светкой, но и оставлять так тоже не дело. Не зная, что предпринять, она опустилась по стенке вниз, на корточки, и схватилась за голову, заметив, с каким презрением во взгляде окинула её Янита… — Чем же ты их так зацепила, что девчонки ради тебя бои без правил устроили? Может, расскажешь уже? Детка… — Янита усмехнулась на последнем слове, передразнивая манеру обращения Черновой, и в ожидании пояснений скрестила руки на груди. Первой мыслью было оправдаться. Собственно, так она и сделала, хотя прозвучало, наверное, глупо, учитывая обстоятельства. — Это не то, о чём ты сейчас думаешь! — поднимаясь с корточек, рьяно замахала руками застигнутая врасплох шатенка. Не находя себе места, она вновь опустилась на корточки и начала тереть руками лицо, сложив локти на колени и ощущая, что теперь её точно зажали в угол. Девчонки на лестничной клетке так громко скандалили и пищали, что даже привлекли внимание кого-то из соседей. Послышались голоса — женские, мужские, и неожиданно всё успокоилось. Некоторое время Янита бросала вопросительные взоры на Чернову, молча наблюдая за её замешательством, а потом вдруг выдала: — Ну вот и нашлась твоя Алла… Ничего с ней не случилось, как видишь… в смысле, не убили, не изнасиловали. Только после такого… — девушка мотнула головой в сторону входной двери, — вряд ли она к тебе вернётся, Чернова. — Ты о чём? — Морис боялась поднять глаза на девушку и встретиться с её осуждающей усмешкой, но она это сделала. Петлицкая неспешно продефилировала мимо неё — близко-близко, учитывая тот факт, что Чернова сидела на корточках, — безнаказанно сверкая своими красивыми голыми ножками в розовых тапочках и обмахиваясь резинкой для волос, которые после мытья уж больно лезли в глаза; а затем остановилась и с хитрецой в голосе, спокойно заявила: — Не парься, детка! Я давно догадалась… — До-о… что? Догадалась? В смысле, Ян? — Морис поднялась во весь свой довольно внушительный рост и проводила девушку долгим, задумчивым взглядом. — Я давно уже в курсе, Чернова. Да-а-вно! — Ты знала, что я… что мне… — Что ты по девочкам. Всегда знала. Нетрудно было догадаться, хотя ты и скрывала от меня эту пикантную подробность своей биографии, — с губ Петлицкой невольно сорвался смешок. — Ну и зачем тогда… Зачем? — Ну что, Чернова? — Ведь ни словом, ни полунамёком… Почему? — Интересно было наблюдать, как ты каждый раз выкручиваешься. Ведь ты скрывала это от меня? — А с тобой опасно иметь дело, Петлицкая! — пацанка обвела бесчувственную красавицу пристально-долгим, изучающим взглядом, постепенно приходя в себя после череды событий этого дня, стремительным вихрем разверзшихся над её головой. — С тобой тоже! Ты и со мной пытаешься заигрывать, между делом. Думаешь, я ничего не вижу? — Петлицкая фыркнула, коротко засмеявшись. — Там две девушки из-за тебя воюют, разберись для начала с ними! Вот была у тебя твоя Алла, но зачем-то нужно было ещё Светку свести с ума! Да ты знаешь, как она по тебе сохнет? — Правда? Так она тебе рассказывала? А она, случайно, не забыла сказать, как обивала пороги моего дома, как по пятам за мной бегала? Да проще было уже удовлетворить её, чем всё вот это, что она мне тогда устроила! Если бы я только знала, что от неё невозможно отделаться, сразу бы на три буквы отправила. — Это отвратительно, Чернова. Ты чудовище! — Знаю… — девчонка самодовольно хмыкнула. — Но Рыбкина сама во всём виновата. — Морис присела на банкетку у входной двери и подняла к Яне глаза, в которых сверкнул тёмный огонёк. — Давай лучше о нас поговорим, котёнок… — Нет, ты совершенно меня не слышишь, Чернова! — устало выдохнула Петлицкая, прохаживаясь взад и вперёд по узкой дорожке холла. — Неужели ты так и не поняла? Ничего не выйдет! — Посмотрим… — протянула Чернова, хищно улыбнувшись. — А я не теряю надежды. — А разве есть повод? Увы, повода не было. Как и шансов. Ни единого. Только если брать силой — и Морисса уже всерьёз подумывала об этом… Чёрт возьми, она опять всё испортила! Яна, конечно, считает, что она со всеми такая бессовестная и циничная, но как сказать ей о том, что уже давно и безнадёжно любит её, что ради неё готова на всё? Что все мысли только о ней одной? Нет уж, пусть лучше Яна думает, что её соседка чудовище. И неважно, что бабником её назовёшь с натяжкой, ведь она не привыкла менять девушек, как перчатки, хотя возможности были, не раз. Конечно, Рыбкина спутала все её карты, но это не в счёт. Яне она не нужна в любом случае — ни преданной и верной, ни какой бы то ни было иной. И поэтому хотелось рвать и метать — крушить всё. И она выбрала свой путь, чтобы не выть — с головой ушла в работу, учёбу. И это помогало. До сегодняшнего дня.