Место над солнцем

      Велосипед нес его вперёд, даруя своеобразные крылья. Паренёк, чьи рыжие вихри ерошил встречный ветер, широко улыбнулся. Внизу живота слегка крутило от волнения, но беспокойство очень просто перекрывала всепоглощающая радость. На секунду зажмурившись, волейболист с трудом удержался от дикого крика. Эмоции переполняли хрупкое тельце, а руки все сильнее сжимались на руле двухколесного «коня». Энергию хотелось выпустить на свободу, выплеснуть, но более мирным способом, не испугав всех в округе. Хината ускорился, представив свою первую официальную игру, и чуть ли не запел себе под нос. Хотелось поделиться своим счастьем с окружающими, но пока что паренёк сдерживал себя, как только мог. Однако спрятать сверкающее радостью ещё наивно-детское лицо было нельзя, и прохожие, оборачиваясь вслед яркому лучику солнца на велосипеде, смягчались, беззлобно фыркали или хмыкали и продолжали свой путь с немного поднятым настроением. Всё-таки, увидев такую неприкрытую радость и огромный сгусток энергии, невозможно было остаться в стороне даже самым угрюмым людям. Некоторые даже повели носами, пытаясь почувствовать, исходил ли аромат от парнишки. Не почувствовав того, более молодые альфы удрученно качали головами, но интерес не исчезал полностью. Лишь немного притуплялся. Всё же бета не так уж и плохо, но омега, бесспорно, был бы лучшим вариантом.       Всё начиналось безобидно. Омег было множество, и альфы даже не задумывались о том, как нужно себя с ними вести. В головах у «высшего» слоя населения сидела лишь одна мысль — именно этот пол, на вид чаще всего хилый, а психически один из самых неустойчивых мог выносить им наследников. Сильных, устойчивых к любым внешним воздействиям альф, которые могли защитить государство и отправляться в бои. Беты-девушки тоже могли родить наследника, но чаще всего на свет от них появлялись либо среднестатистические беты, либо слабые телом или духом альфы. Поэтому предпочтения отдавались уже запуганным и уставшим от жестокости омегам. Поразительно, как просто можно забыть о чувствах людей, если они не нужны для достижения твоих целей.       Хината зажмурился от ласкового солнечного света и даже позволил слабой улыбке вновь появиться на красноватых от укусов губах. Рыжие вихри вспыхнули настоящим пламенем в лучах, и паренёк стал похож на маленький, но уже хорошо разгоревшийся огонёк. Многие оборачивались к необычной внешности бете, а тот, не обращая ни на кого внимания, размышлял о сегодняшних соревнованиях. Стоило поспешить к месту встречи с командой. Шоё даже пару разу мысленно повторил слово «команда», перекатывая его на языке и стараясь уловить каждый оттенок сладости от него. Действительно, теперь у Хинаты достаточно людей для того, чтобы принять участие в настоящих соревнованиях и ощутить на своей шкуре эту необъяснимую силу. Тряхнув головой, Шоё вновь принялся крутить педали, предвкушая матч и свой полет.       Понемногу омеги стали опасаться альф и даже бет, желающих отыграться на самых слабых членах общества за собственные унижения. Скрываться хотелось многим. Кто-то находил возможности. Например, одни получали защиту от собственной семьи, другие встречали порядочного альфу или бету. Те не давали свою пару в обиду, показывая всему миру, как правильно нужно обращаться с омегами. К сожалению, общество к таким семьям не приглядывалось, веря, что все поступают правильно. В конце концов, омег же так много! — Шоё-чан! — воскликнули рядом с широко улыбающимся пареньком, и тот испуганно подпрыгнул. Оглянувшись на приятеля, который и пытался достучаться до рыжего волейболиста, Хината неловко улыбнулся на недовольство беты и примирительно выставил руки вперёд. Юкитака качнул головой, отчего его светло-каштановые волосы дернулись, создавая ещё больший беспорядок, и устало выдохнул: — Тебя не дозовешься. — Оставь его, Изуми, — беззлобно фыркнул ещё один друг Хинаты, заставляя того стыдливо покраснеть. Его тёмные волосы стояли «ежиком», а глаза, цвет которых был на оттенок светлее шевелюры, спрятались за прикрытыми веками. Футболист убрал руки за голову, взглянул искоса на смущенного Шоё и, взъерошив тому волосы, добавил чуть мягче: — Ты же видишь, как он взволнован своей первой игре.       Хината активно закивал, соглашаясь с другом и мысленно благодаря того, что ничего самому объяснять не пришлось. Как же хорошо, что у него есть Коджи и Изуми! Оба третьекурсника средней школы Юкигаока не были волейболистами, но решили ему помочь. По правде говоря, он очень долго изводил их просьбами, но Хината был уверен, что друзья бы и так пришли на помощь. И первогодки, пришедшие в клуб, тоже пришлись очень кстати. Посмотрев на смущенных новичков, Шоё невольно выпрямился, ещё шире улыбнулся и уверенно повернулся ко входу в спортзал. Они справятся и, как можно дольше, будут оставаться на площадке!       Однако все были так глупы и слепы, что не заметили, как началось постепенное исчезновение омег. Некоторые парнишки, боясь выходить замуж за тирана и диктатора, желающего лишь одного, начинали съедать ядовитые ягоды, желая убить себя. Другие принялись скрываться свой истинный запах, намазывая себя различными перетертыми растениями, которые имели настолько ядерные ароматы, что даже беты сбегали прочь со слезящимися глазами. Но это не слишком помогало, и часто омеги просто умирали из-за ужасного обращения. Общество на это никак не реагировало, отмахиваясь. Омег много, одним больше, другим меньше — неважно!       Как Шоё угораздило попасть в туалет вместе с запасом команды противников, он не знал. Подозревал, что просто везение обходит его стороной. Собственно, внимания на наливающих воду в бутылки Хината не обратил. Лишь скользнул взглядом по парням, осторожно принюхался и вздохнул от облегчения. Все три оказались бетами. А затем его пробрало холодом до костей, когда один из учеников Китагава Даити кинул губительное: — Да разве эта Юкигаока нам соперники? Вы их видели? Они же все низкие и слабые! — Точно-точно, — довольно закивал второй, третий лишь рассмеялся.       И этот смех звучал у Шоё в ушах вместе со словами двух других. Хината сжал кулаки, нахмурился и гордо вскинул подбородок. Он не позволит каким-то выскочкам унижать его команду, его друзей и его мечту. Юкигаока не просто сборище любителей, они — товарищи. Живот как-то быстро прошел, желание перегрызть горло нахальным бетам росло, и паренёк, тряхнув головой, отчеканил четко и настолько громко, что все трое неприятелей подскочили: — Вот увидите, мы у вас выиграем!       Уверенности в этом несколько высоком, но явно раздраженном голосе было неимоверно много. Беты пошарили глазами по помещению, пытаясь понять, кто же бросил им вызов, а затем их взоры скрестились на Шоё. Тот уже подрастерял собственную уверенность, боль в животе почти вернулась, но сейчас это было не столь важно. Эмоции на лицах у этих незнакомцев сменяли одна другую, и Хината пытался отследить каждую. Сперва был шок, затем недоверие, узнавание и наконец… пренебрежение. Последнее сопровождалось неуверенным смешком первого беты, а засмеялись сразу трое. Громко, чуть ли не захлебываясь в собственном веселье, они унижали Шоё одним лишь своим видом. — Он ещё и капитан! — заметив на форме рыжего волейболиста единицу, задыхаясь от смеха, воскликнул бета, и новая волна злого веселье пролетела по помещению.       Хината весь подобрался, оскорбленный и взъерошенный, и уже приготовился резко ответить наглецам. Кто они такие, чтобы осуждать его или Юкигаоку? Смеяться над командой, пусть и собранной наспех, он не позволит! Шоё почувствовал бурлящий гнев где-то в груди. Он был готов вырваться через рык, глухое клокотание в горле встало комом, и Хината впервые ощутил это — желание вцепиться хоть кому-то в лицо и доказать, что тоже чего-то стоит. Однако парнишка ничего сделать не успел. В нос ударил запах жженной мяты, и Шоё подавился собственным недовольством. Вся сущность рыжего паренька затрепетала, а желание открыть шею и продемонстрировать беззащитность возросло в разы. Однако Хината сдержался. Лишь сильнее сжал кулаки, прикусил со всей силы нижнюю губу и сделал малюсенький шаг назад. Сомнений в том, кто сейчас тёмным силуэтом стоял в проходе, не было никаких. Альфа. Злой, опасный, сильный альфа.       Общество начало подозревать, что поступает неправильно только в 1970 году. Омег стало так мало, что попадалось альфам на глаза за всю жизнь не более двух. И то, только если повезёт. Постепенно страны забеспокоились, что демография упадет, а силы государства ослабнут. Единогласно мир принял решение. Омеги обязаны находиться под контролем и пристальным вниманием. Ввелся новый закон, принесший облегчение альфам и бетам, но заставивший омег прятаться ещё тщательнее, забиваясь во все темными углы, глотать таблетки, чтобы скрыть свои запахи и не быть пойманными «голодными» самцами. Многомужество было решением довольного правительства. Теперь омеги могли выйти замуж за большое количество альф или бет, и род продолжится. Вот только это имело последствия.       Хината почти не трясся, честно. Он даже смог выпрямиться так, что в спине что-то хрустнуло. Альфой оказался высокий, пугающего вида и ауры брюнет. Синие с серым оттенком глаза прожигали дырку во всех троих членов клуба, и Шоё с удивлением и испугом осознал, что бет потряхивало от ужаса. Запах жженной мяты пропитал собой всё помещение, и Хинате опять сделалось худо. Живот скрутило с новой силой, но уже не от волнения. От паники, с ноткой истерики подумалось рыжему волейболисту, но затем он решительно тряхнул головой и приказал внутреннему «Я» заткнуться. И почему он испугался? Ведь этот альфа злился не на него, Шоё, а на бет. — Эй, второгодки, — голос у брюнета, которого один из членов средней Китагава Даити, икнув от страха, назвал Кагеямой, был грубоватым, слегка рычащим от гнева. Мурашки пронеслись по спине Хинаты, и тот невольно посочувствовал бледным бетам, а затем вспомнил их смех, и жалость к парням пропала. Ничего, заслужили такое отношение, нечего было потешаться над командой Юкигаока, — вы даже не на скамейке запаса, а уже смеете потешаться над нашим противником?       Хината с трудом удержался от ехидного комментария и кивка. В конце концов, сущность, почувствовавшая, что гнев этого альфы направлен в другую сторону, взбодрилась, чуть ли не заскулила от облегчения, и Шоё почувствовал привычные раздражение и страх. Перед глазами встала мать, вся в слезах, растрепанная и испуганная, и её слова. Строго произнесенные, но всё равно наполненные искренней заботой и беспокойством за своего единственного ребенка. Женщина говорила много, сбивчиво из-за недавней истерики, но просьба скрываться была будто выжжена где-то на теле у волейболиста и ныла каждый раз, стоило хотя бы немного отступиться. — Простите! — испуганно проблеял один из бет, и Хината вздрогнул, словно только сейчас вспомнив, где он находился.       Светло-карие глаза остановились на напряженной фигуре альфы, который уже повернулся, чтобы отправиться вслед за своими подопечными, как внезапно раздражение рыжего паренька вырвалось наружу, и он не смог сдержать язык за зубами. Смелость появилась из ниоткуда, и Шоё сперва даже не понял, что несколько резкий, но выше на пару тонов нужного голос принадлежал ему, ученику средней школы, Юкигаока:  — Я собирался сказать им то же самое!       Омеги стали скрываться ещё тщательнее прошлых веков. Они глотали таблетки, не думая о последствиях, пытаясь спастись от охоты на свой пол. Бесплодие настигло многих из них, ведь на дозировки мало кто смотрел. Все были поглощены собственным ужасом от будущего, навязанного государством. Альфы и беты бесились всё больше, омег, способных родить, становилось всё меньше, и в конце концов они превратились в какой-то отголосок прошлого. Были бы животными, то оказались бы занесены в Красную книгу с пометкой: «Не трогать, осталось слишком мало особей!». Но омеги являлись лишь полом, который методично подвергался ужасам мира и понемногу исчезал. Из поля зрения альф, бет и даже правительства, как бы оно не пыталось вводить законы о необходимости женитьбы омег. Теперь в современном мире альфы временами чувствовали легкие и едва уловимые ароматы и тут же чувствовали тоску вперемешку с желанием обладать. Найти омег становилось всё сложнее, а их количество уменьшилось до десяти процентов всего человечества.       Светло-карие глаза резко распахнулись, и паренёк мгновенно поморщился от искусственного света в комнате. Пробормотав что-то себе под нос, Хината попытался спрятаться под одеяло, но мама сегодня оказалась в взбудораженном состоянии и волновалась хуже любого родителя. Она что-то тихо бормотала себе под нос, подготавливая сыну одежду, достала знакомый пузырек с таблетками, а затем вновь направилась к кровати. Искоса взглянув на женщину, Шоё попытался вспомнить, не сегодня ли должна начаться его течка, но даты не сходились, и можно было выдохнуть с явным облегчением. Волнение матери не подпитывалось его второй сущностью. Сонливость ещё никуда не пропала, и паренёк мысленно поклялся, что сегодня его разбудили на час раньше, чем обычно. К чему такой подъем, вспомнить не получалось, поэтому старшеклассник решил, что ничего важного произойти не должно. Это помогло окончательно успокоиться. Прикрыв глаза, Хината лениво потянулся и повернулся на другой бок, пытаясь провалиться обратно в сон, слишком хорошо известный своими событиями. Шоё мог с легкостью рассказать, что было бы после его кратко брошенной фразы в туалете. Запах жженой мяты всё ещё щекотал нос паренька, и от этого сон был так близко. Казалось, только руку протяни и вновь окунешься в события средней школы. Большой спортзал, волнение, злость на самоуверенного «Короля Площадки». Хината слегка поморщился, сжимая в руках подушку.       «И почему именно мой первый и последний официальный матч?» — Шоё, вставай! — протянула женщина, стягивая с сонного сына одеяло. Её зелёные с карим глаза возбужденно сверкали, губы то и дело оказывались прикушены, а щеки раскраснелись, скрывая едва заметные веснушки. Похоже, родительница уже обегала весь дом и успела выдохнуться. Волейболист промычал что-то нечленораздельное, попытался отвернуться, но понял, что это бесполезно. Без одеяла было прохладно, и сонливость понемногу отходила на второй план. Шоё зевнул, послушно приняв сидячее положение, но глаза открыть так и не смог. Мать сбоку что-то забормотала, явно ворча на паренька, а затем уперла руки в бока, сдувая с широкого лба ярко-рыжую прядь: — Ты же сам попросил разбудить тебя пораньше.       Хината пару раз сонно моргнул, пытаясь собраться с мыслями. Он плохо помнил, что именно тараторил вчера вечером. Слишком велико было волнение из-за первого дня в старшей школе. Всё виделось какими-то отрывками фраз, его безудержной энергией. Шоё помнил, как пытался заснуть, а затем всё же провалился в дремоту. Он не мог припомнить, что именно кричал от радости родительнице. Перед глазами стояли лишь взмахи руками, тихий смех Хикару, которая лишь шуточно угрожала запереть своего собеседника в его комнате и не выпускать, пока желание разгромить дом у того не исчезнет хотя бы на день. Впрочем, наконец-то понял Хината, разговор с матерью и её нотации об осторожности всё же сохранились на затворках памяти. Женщина вновь просила вести себя осторожнее и не быть слишком уж ярким. Хотя она и сама понимала, что просила невозможное и говорила всегда про «не выделяться» для галочки. Яркому лучику, вроде её сына, сложно было оставаться в тени.       Память услужливо подкинула собственный задорный голос, и Шоё пораженно замер. Точно, он же просил родительницу поднять его раньше, ведь до Карасуно нужно ещё добраться. Расстояние было немаленьким, и поначалу Хикару очень волновалась из-за возможных нападений на такого хрупкого подростка, как её сын. Но Шоё лишь отмахивался от матери, с упоением рассказывая про Маленького Гиганта, и не замолкал ни на секунду. Хината-сан, видя такое рвение волейболиста и его широко распахнутые от восхищения глаза, лишь обреченно выдыхала и качала головой. Уже тогда было понятно, что рыжий ураган под именем Шоё ворвется в Карасуно и широко улыбнется неизведанному. Тогда женщина очень обрадовалась, что у волейболиста есть велосипед, верный друг и товарищ в таких непростых делах. Но даже не будь у паренька двухколесного приятеля, Хината не стал бы менять своё решение. Хикару это знала даже лучше собственного сына. Карасуно — именно та школа, где он хотел учиться, и расстояние его нисколько не пугало. Шоё взбудоражено поерзал на месте, подавляя сонный зевок. Осталось лишь привыкнуть к раннему подъему. Всё же зевнув, Шоё благодарно улыбнулся взволнованной матери и, поняв по её взгляду, что вчерашняя нотация повторится, торопливо закивал: — Принять таблетки, я помню, ка-сан, — женщина внимательно взглянула на сына и уже открыла рот, как паренёк вновь принялся говорить: — Быть осторожным и опасаться всех альф. А ещё стараться не показывать свои отличия от бет. Я ничего не забыл? — светло-карие глаза уперлись в обреченно качающую головой особу. Хината-сан показалась такой усталой, что Шоё почувствовал укол вины и опустил взгляд на собственные руки, сцепив их в замок. — Повеселись там от души, — тихо рассмеялась женщина, целуя старшеклассника в лоб, и ласково ему улыбнулась, — И не забудь про совместный ужин. Надо же отметить твой первый день в старшей школе!       Шоё кивнул, обнял мать и убежал в сторону ванной. Хикару на это лишь беззлобно фыркнула и отправилась вниз — быстрыми движениями рук делать бутерброды. Что-то подсказывало женщине, что задерживаться дома неуемный сын не станет. Хината замер напротив зеркала, быстро взлохматил свой рыжий бардак на голове и широко улыбнулся собственному отражению. Шоё стоило поспешить, и он прекрасно это понимал, но подбодрить себя уж очень хотелось. Однако стоило увидеть широкую улыбку у своего «двойника», парнишка торопливо включил воду. В конце концов, ему пора собираться в школу. Зажмурившись от удовольствия и холодной воды, Шоё представил собственную команду и с трудом сдержал ликование. Криками, пусть и от счастья, он мог испугать мать, а она и так переживала из-за его первого дня в новом месте. Но команду представить хотелось, и перед глазами выросли совершенно разные люди. Лица их видно не было, но внутренне паренёк чувствовал их поддержку, защиту, и от этого на душе стало тепло. Семпаи и его одногодки точно будут очень добрыми и милыми, они подскажут, если он ошибется. А главное — он, Хината, точно быстро пробьется в основу и будет стоять на площадке!       Широко улыбнувшись, Шоё пронесся по коридору, быстро схватил готовый бутерброд с кухни, поцеловал взволнованную маму в щеку и заверил ту, что принял все таблетки. Ровно две, кивал нетерпеливо волейболист, скрещивая пальцы за спиной. Нет, конечно же, он всё помнил и не забыл ни одного правила, соглашался Шоё, осторожно отходя к выходу и преданно заглядывая матери прямо в глаза. Ему очень хотелось уже отправиться в путь, и задержка заставляла переминаться с ноги на ногу. Мысленно взмолившись, чтобы ему поверили и отпустили, парёнек ещё шире улыбнулся и состроил невинное выражение лица. Годы тренировок, которые помогали ему скрывать свою сущность, дали о себе знать. Всё вышло очень правдоподобно. Хината-сан прищурилась, с недоверием посматривая на расслабленного отпрыска, помолчала немного, но после не смогла противостоять безудержному счастью сына и ласково потрепала того по рыжим вихрям.        Кивок послужил своеобразным сигналом к отступлению, и парнишка мгновенно исчез из дома, на ходу отмахиваясь от слабого голоса вины перед женщиной. На самом деле он выпил всего одну таблетку, ведь две — было слишком большим числом для Шоё, по его мнению. Стоило наполовину выполнить указание матери, волейболист задержался на долю секунды и взглянул на дно пузырька. Визуально подсчитал оставшееся лекарство и пришёл к выводу, что поступил правильно. Оставалось не так уж много белых кружков, а зарплата матери была ещё слишком далеко, маячила где-то на горизонте, но разглядеть её не удавалось. Хината вновь почувствовал себя виноватым, выгоняя велик из гаража. Таблетки от запаха омег стоили немало, продавались почти нелегально, и помогал в их приобретении его матери только хороший знакомый семьи. Но цену, естественно, снизить он не мог, а потому каждый пузырек серьезно бил по бюджету Хикару. И во всем этом вина его, Шоё, который умудрился появиться на свет омегой. И ведь родился в таком мире, где это являлось редкостью и отслеживалось. Правда, в их случае мамина работа очень помогала, и сущность рыжего младенца скрыли.       «И всё равно я умудряюсь приносить неприятности…»        Тряхнув головой, Хината запрыгнул на велосипед, мысленно поразился, как поздно ещё светлеет, и рванул с места. Сейчас было не время и не место корить себя. В собственном рождении вины Шоё было не больше, чем у волчонка, требующего молока. Мысленно приказав себе забыть на время о второй сущности каждого члена их общества, волейболист окунулся в мечты о встрече с членами мужского волейбольного клуба. Это придало сил пареньку, и он ускорился, твердя, как мантру, что когда-нибудь сможет расквитаться с наглым Королем за свой проигрыш. В голове его билась радостная и беззаботная мысль о команде, настоящей, дорогой его сердцу, и была лишь слегка приправлена ехидными представлениями о шоке Кагеямы, когда он, встретившись с Хинатой вновь, увидит, каких высот достиг этот быстроногий волейболист.

***

      Хината не понимал, как так получилось. Он же мечтал об этом моменте очень долгое время! Представлял команду во всех деталях, кроме внешности. Ведь какая разница, как выглядели бы товарищи, если бы он чувствовал с ними единство, защиту и возможность стоять на площадке. О, как же он был счастлив, увидев, что прошел экзамены в старшую Карасуно. Сколько дней пришлось провести в компании учебников? Бесчисленное множество, ведь ум Шоё не был заточен под банальную учебную программу, и парнишка много раз порывался бросить всё и убежать к волейбольному мячу. В такие моменты ему как никогда помогали Изуми и Коджи. Хината корпел над учебниками, вспоминая гневные выкрики Тобио, и представлял, как пробьет атаку прямо перед его носом. Шоё точно покажет Королю всё, на что он будет способен, а команда, надежный тыл, был бы просто подарком небес. Карасуно представлялась как единственная возможность стоять на площадке, другие школы не интересовали рыжего волейболиста. Ему хотелось победить именно с командой этой школы. Одержать безоговорочную победу и увидеть, каким потрясенным выглядит Кагеяма, считающий себя выше всех в своем окружении. А теперь что выходит? — Что ты здесь делаешь? — с обреченностью и неверием в голосе выкрикнул Хината, с легким оттенком удовлетворения смотря, как мяч приземлился Тобио на голову, и как тот обескуражен его вопросом.       Кагеяма повернулся медленно, и Шоё невольно вспомнились все фильмы ужасов, которые только посмотрел богатый на выдумки подросток. Сразу захотелось сжаться и убежать прочь, но пока что ничего не заставляло рыжего старшеклассника нервничать, и он посчитал это хорошим знаком. Если Тобио не испугал его сразу своим режущим нос запахом жженой мяты, то можно было расслабиться. Хотя бы на пару минут. Брюнет ни капли не изменился. Только вырос ещё больше, и это заставило Хинату скрипнуть зубами от раздражения. И почему он не вырос хотя бы на парочку сантиметров? Что за издевательство над ним в мире? Шоё уверен, что Судьба решила нагло посмеяться над ним и историей его жизни. Подумать только, родился омегой, так ещё и имеет подходящее под этот пол строение тела.        Бледноватое лицо Тобио стало понемногу озаряться узнаванием. Память услужливо подкинула матч, где этот парнишка поразил его своими скоростью и реакцией. Да, от Юкигаоки они подвоха совсем не ожидали, и Кагеяма прекрасно помнил свой шок, а затем и азарт. Интерес тогда тоже проснулся, и альфе очень уж хотелось поставить противника на место, заставить принять его, Тобио значимость. Вот и сейчас это происходило. Зверь внутри скребся, рычал всё сильнее и сильнее, и Кагеяма испытал уже подзабытое желание показать себя. И ведь смешно представить, кому! Синие глаза критично и внимательно осмотрели начавшего нервничать собеседника, а узкие губы едва заметно дернулись. Этот рыжий сорванец остался таким же, каким его запомнил Кагеяма. Низкий, хрупкий на вид парнишка с широко распахнутыми светло-карими глазами. Бардак на голове и настороженная поза. Кагеяма невольно повел носом, пытаясь услышать запах волейболиста, но ничего не удалось, и легкое сожаление кольнуло брюнета.       «Бета…» — Учусь, — несколько невпопад пробормотал задумчивый парень, внимательно наблюдая за нервным собеседником.       Хината ходил каким-то кругами, старался не приближаться, и альфа не понимал, что пытается сделать волейболист. Шоё тоже не знал, что творил. Он лишь подсознательно пытался избегать запаха жженой мяты и, к своему величайшему удивлению, не мог услышать этот несколько раздражающий аромат. Хината в очередной раз незаметно повел носом, помня, что беты на таком большом расстоянии ничего не ощущают, и поразился во второй раз за последние полчаса. Спортзал пропитывался мягким, понемногу обволакивающим запахом мяты, водной, необычайно пахучей и такой легкой, что хотелось вдыхать как можно больше. Тряхнув головой, Шоё возмущенно указал на Тобио и обвинительно бросил: — Почему Карасуно? Ты же мог выбрать другую школу с более престижной командой! — В лучшую школу префектуры, — с трудом вытягивая из себя слова, начал Кагеяма, и Хината даже подался немного вперёд, ожидая продолжения. Брюнет что-то едва слышно пробормотал себе под нос, а затем резко вскинул голову и четко произнёс: — Меня не приняли.       Хината растерянно заморгал, не веря в услышанное. Как это не приняли? Короля Площадки? Но почему? Кагеяма был действительно потрясающим и способным, как бы сам Шоё не хотел, чтобы это была неправда. Этот наглый альфа был на порядок выше него в способностях и навыках, опыта было тоже немало, а больше причин отказывать рыжий волейболист не знал. Эта новость настолько поразила Шоё, что он не помнил последующий разговор. Отвечал эмоционально, даже чувствовал глухую ярость от обидных выражений собеседника, но будто бы находился не здесь. Возможно, неуверенно подумалось парнишке, всё дело в мяте. Эту мысль Хината крутил так и этак, пытался разобраться в собственных ощущениях, но ни к чему не приходил. Лишь понимал, что омега внутри реагирует на приятный запах альфы. А к этому Шоё был совершенно не готов. Они с мамой как-то упустили возможность, что в команде, настоящей и сильной, будет много альф. В средней школе Хинате как-то везло на бет. Только Коджи в его обществе был исключением, являясь настоящим альфой, но на его запах волейболист не реагировал.       «Дело привычки?»       С надеждой предположил Шоё. Что ж, он будет молиться, чтобы это действительно было так, иначе играть в любимый волейбол станет проблематично. Качнув головой, Хината наконец-то вылез из океана собственных мыслей и волнений и заметил, как Кагеяма выпрямился по струнке и что-то отвечал трем парням в черном.       Широко распахнув глаза, Шоё с жадным любопытством оглядывал семпаев. Они казались действительно надежными, как и мечтал паренёк. Не слишком высокие, но всё же вполне крепкие на вид. Незнакомец с пепельным цветом волос дружелюбно улыбался отвечающему Тобио, и в глаза Шоё попала родинка под левым глазом. От старшеклассника так и веяло поддержкой и пониманием. Рыжий парнишка мысленно сделал себе пометку и слегка повел носом, сосредотачиваясь именно на человеке, которого незаметно рассматривал. Легкие наполнились слабым, слегка перебитым ароматом грецких орехов запахом хвои. Удивленно вскинув брови, Шоё ещё раз проверил и мог лишь покачать головой. Елью от семпая пахло так отчетливо, что сомнений не возникало. У такого мягкого на вид старшеклассника оказался яркий аромат. Вздохнув, первогодка попробовал проследить за шлейфом запаха грецких орехом, и его взгляд тут же упал на крепко сложенного волейболиста. Достаточно коротко стриженные каштановые волосы, глаза темнее на пару оттенков и тоже доброжелательная улыбка. Но тут Хината не обманывался. В семпае не чувствовалось той безграничной мягкости, какая присутствовала у его приятеля. Однако взглянув на широкие плечи и уверенную позу, Шоё признал сам себе, что надежность — второе имя шатена, не иначе. Только один старшеклассник с бритой головой немного пугал Хинату своим видом, но в целом первокурсник был слишком счастлив, чтобы обращать внимания на легкое беспокойство. Как-то мимоходом отметилось, что запах озона в воздухе идет именно от последнего из семпаев.       «Все три альфы…»       Слабый отголосок паники, вызванной ещё детскими страхами, коснулся души Шоё, но тот быстро тряхнул головой, и всё прошло. Страх ушел, уступив место нетерпению и любопытству. Хината широко улыбнулся и попробовал привлечь к себе внимание. Однако с первой попытки ничего не получилось, и парнишка, нахмурившись, сжал кулаки. Возмущение забурлило внутри первокурсника. Его опять не воспринимают всерьез и смотрят лишь на этого самодовольного Тобио, спокойно отвечающего старшим членам клуба на все интересующие их вопросы. Это было невыносимо! Упрямство и желание выделиться распирали изнутри, и Шоё ничего лучше не нашел, кроме как выпустить их на волю, напрочь забыв о предупреждении матери сильно не «отсвечивать». — Я тоже здесь есть! — вышло громко, с явной обидой в голосе, и Хината на секунду упрекнул себя за такой глупый порыв, но затем упрямо насупился. Почему он должен покорно молчать и ждать, пока его кто-нибудь заметит?       Тишина почти оглушила Шоё после его крика, и он зажмурился на секунду, пытаясь совладать с собой. Подумать только! Он накричал на четырех альф и ещё остался жив. Неужели это из-за их шока? Может, стоит им отойти от удивления, и его убьют? Хината представил, как медленно меняются выражения лиц присутствующих, и как клыки Тобио удлиняются, чтобы перегрызть ему горло. Парнишка сильно побледнел, но поспешил отогнать видение, не желая верить в его правдивость. Словно в ответ на его действия Кагеяма тихо фыркнул, но не оторвал взгляда от своего бывшего соперника. Бета вел себя странно, это Тобио понимал каким-то шестым чувством. Интуиция у альфы всегда была хорошо развита, что часто помогало в матчах, и брюнет привык к ней прислушиваться, но сейчас она не давала никаких конкретных указаний. Лишь беспокойно скреблась внутри, что-то тихо поскуливая и пытаясь открыть ему, Кагеяме, глаза. Но вот на что, он не понимал. В голове вертелась какая-то мысль, но ухватить её не получалось, и настроение у Тобио медленно портилось. Что-то было не так — вот и всё, что пока знал Кагеяма, и этой информации ему было катастрофически мало. — Ты прав, прости, — первый отошёл от удивления парень с пепельными волосами, и Хината мысленно обрадовался, что это не сделал бритоголовый. Он всё ещё пугал омегу, — Моё имя Сугавара Коуши. — Я Савамура Дайчи, капитан, — взял слово шатен, и Шоё довольно закивал. Так он и представлял себе капитана, Савамура даже немного превосходил его мечты, и радость вновь затопила омегу. Дайчи дружелюбно улыбнулся, кивнул на последнего неизвестного и, представив его Танакой Рюноске, взглянул на анкеты в своих руках, — Ты у нас… Хината Шоё? — Да, приятно познакомиться, — нервничая, чуть громче, чем хотелось, воскликнул парнишка, и семпаи с улыбками покачали головами.        Танака вообще расхохотался, а затем потребовал от Шоё назвать его стремления. И Хината, не скрываясь, поведал о собственных желаниях. Страх перед Рюноске прошел, словно его и не было. Шоё всё говорил и говорил, активно жестикулировал и даже подумал на секунду, что все его мечты обратятся в реальность. А потом его вернул на землю жестокий и явно раздраженный Кагеяма. Гнев, заполыхавший в груди рыжего волейболиста, невозможно было описать словами. Он нахмурился, прикусил нижнюю губу и резко ответил Тобио, совсем позабыв и свой первоначальный страх ещё в их первую встречу, и беспокойство, грызущее изнутри, стоило только услышать аромат мяты. Всё стало неважно, отошло на второй план, а в голове отрывками проносились обидные слова Короля. Они всё больше и больше распаляли упрямого паренька, и вскоре Хината и сам не заметил, как кричал на скалящегося Тобио.       «Что-то не так, что-то не так, что-то не так…»       Твердила интуиция, и Кагеяма раздражался всё больше. Злость на самонадеянного парнишку с его феноменальными способностями увеличивалась от беспокойства. Тобио сдерживался, как мог, пока этот наглец не заговорил про то, что хочет стать Асом. У него не было ни одной возможности осуществить эту свою безумную идею, и почему-то это бесило брюнета ещё больше. Кагеяма и сам не заметил, как вновь попытался «прижать» бету своей значимостью, а затем с удивлением следил, как распаляется Хината. Вместо свойственного бетам желания отойти назад, опустив глаза (а именно так все реагировали на ауру и «запах гнева» Тобио, он проверял), Шоё выпрямился, выглядя воинственно, и двинулся прямо на своего противника. Светло-карие глаза сверкали так, что могли бы зажечь чей-нибудь хворост, только подсунь. В какой-то момент рыжий наглец оказался к нему почти вплотную, и Кагеяма был готов рыкнуть на него, но внезапно в нос попал слабый, почти незаметный из-за всех ароматов альф, запах малины. Он горчил, и Тобио непроизвольно поморщился, но с места не двинулся, жадно впитывая в себя аромат. Запах щекотал ноздри, пробирался в самые потайные уголки легких, и заставлял дышать глубоко, с силой втягивая воздух. Кагеяма сглотнул вязкую слюну и перестал воспринимать крики Шоё. Сомнений у Тобио не оставалось. Где-то здесь, в школе расхаживает… — Омега, — очень тихо выдохнул альфа и даже не заметил, как испуганным зверьком замер Хината.       «Нет, этого не может быть…» — Что ты сказал? — почти беззвучно спросил ошарашенный Шоё, и Кагеяма уже открыл рот, дабы ответить, как внезапно рыжего парнишку за шкирку схватил Танака и оттащил от альфы. — Прекратите сейчас же, Дайчи-сан же разозлится! — голос у Рюноске был такой, что было ощущение, будто гнев капитана равнялся апокалипсису, однако первогодки не обратили на интонацию второкурсника внимания. У обоих в головах было всего по одной мысли. Тема у них была одинакова, но вот сама суть очень сильно различалась.       «Он знает, что я — омега…»       «Он знает, где в школе находится омега…»