Второй шанс

***

Звезды — МЫ

Гардению усыпало снегом. Маленькие улочки, где только недавно почистили тротуар, были заполнены людьми, а дороги машинами. Раннее утро встретило жителей сильным морозом, который разрисовал окна ледяными узорами. Иней на стеклах искажал отражаемые силуэты, а разный угол обзора раскручивал кристаллы льда, как в калейдоскопе. Мелкий снег падал с серого неба, где изредка проглядывалось солнце. Его лучи касались бледных лиц и румяных щек совсем не грея, но само присутствие светила радовало глаза и душу. Витрины были украшены рождественскими шарами, запах смолы вместе с мандаринами шел из каждого уголка. Фигурки Санты, милые олени с черными глазами и звенящими от украшений рогами, волшебные сани, в которых сидят и звонко смеются дети. Имбирные печенья засыпали прилавки, а с ними и мягкий кофе с корицей. Власти города уже поставили рождественскую елку в центре города, там же, где и открыли праздничную ярмарку вместе с катком. На календаре число — десятое декабря, которое обещает людям скорые каникулы и посиделка с семьей под бой курантов. На календаре десятое декабря — день её рождения. Стелла стояла на пустом кладбище. Здесь не было места городской суете, здесь не было места для поясок, радости. Здесь был лишь холод, промерзшая черная земля и мраморные камни. Безликие склепы, поросшие мхом кресты. Чья-то старая калитка мрачно скрипела, назойливо дергая нервы своим протяжным и раздражающим звуком, но это все было на заднем плане. Принцесса Солярии провела рукой по монументу, где была вырезана фотография подруги, а внизу читалась надпись.

Любимой дочери, прекрасной подруге и отважной девушке. Ты была с нами слишком мало, нашу боль не вырази слова.

— Прости… — Тихий голос все ещё дрожал. Было до слез больно смотреть на улыбающиеся глаза, в которых нельзя было теперь разглядеть лазурь моря, на огненные волосы, которые теперь были заточены в сером камне. Было больно осознавать, что её больше не было. Что Блум — самая сильная фея, Хранительница огня дракона, принцесса великого королевства Домино умерла. Блум, чьими энергией и пылом мог позавидовать каждый, чей характер совмещал в себе боевую, дерзкую натуру и романтичную, нежную личность скончалась. Что девушка, спасшая её и целый мир, появилась также резко, как и резко растворилась в пространстве. Она не успела встретить свое восемнадцатилетнее, закончить школу, не успела устроиться на работу, обзавестись отношениями и семьей. Не успела спасти свой мир, своих родителей, встретиться ещё раз с сестрой. Не успела прожить эту жизнь. Блум проводили со всеми почестями на следующий же день, а вскоре отправили тело ни о чем не подозревающим родителям, которые ждали дочь на Рождество, на её всем сердцем любимый праздник. И тогда Стелла поняла, в Алфею она не вернется, по крайней мере в этом году. Слишком много воспоминаний, слишком сильно все напоминает о прошлом. — Стелла, ты стоишь здесь уже не первый час. — Отозвался хриплым голосом Майк. Мужчина осунулся, кожа приобрела зеленоватый оттенок, красные глаза вечно слипались из-за бессонницы, под ними пролегли тени. Казалось, что пожарник постарел за эту неделю лет на десять, и на его лице появилось не меньше десятка морщин. Фея солнца не могла даже обернуться, чтобы взглянуть на него. — Простудишься. Блондинка смахнула рукой слезу, не стесняясь своей слабости, своей вины и сочувствия. — Вы, наверное, ненавидите меня. — Её голос дрогнул. Он дрожал теперь почти всегда. Скорбь съедала её, отравляла ядом, не давая спать, не давая есть, не давая учиться. — За что, милая? — И этот вопрос выбил остатки почвы из-под ног. Девушка упала на землю, царапай колени ещё свежей и влажной землей. Ком в горле резал глотку, слезы душили. Она хотела лечь, остаться здесь, хотя бы иллюзорно ощущая ещё не ушедший дух подруги. Ведь именно об этом говорили на отпевании в церкви. И пусть Стелла не была католиком, не знала всех нюансов, ей хотелось верить, что хотя бы на ещё немного Блум останется с ними, пускай и наблюдая незаметно с того света. — Девочка моя, вставай, не нужно. Майк подошел к обессиленной фен, поднимая её за плечи и усаживая на лавку. — За то, что не уберегла её, за то, что привела её в наш мир. — Его горячие отцовские объятия были утешением. В нем она видела её повадки, а он в ней такого же потерянного подростка, которым была Блум. — Ты в этом не виновата. — Выдохнул сквозь тонкие губы пар. — Мы всегда знали, что Блум — особенная, ещё с того дня, как нашли её в пожаре, окруженной защитной сферой. Конечно, мы хотели держать её в клетке, чтобы ей ничего не навредило, но… — Майк сделал паузу, пронося перед глазами всю жизнь своей дочери. Её первые шаги, первые слова, первую осознанную злость и самую большую радость. — Но так распорядилась судьба. Кто же знал, что мы удочерили саму фею и спасительницу мира. — Он грустно усмехнулся. — Рано или поздно, она бы узнала о своей силе и родителях и точно бы не осталась в стороне. Слишком уж отважная она была. Стелла смотрела вперед, лежа на груди почти незнакомого человека. Стук сердца Майка успокаивал, а теплые слова, направленные в её макушку, действовали как бальзам. — Слишком отважная… — Повторила фея, полностью соглашаясь с этим. — Уверен, вы пытались защитить её. Как и я с Ванессой. Но даже мы, наученные опытом родители, не смогли разглядеть в том парне закоренелого преступника и мерзавца. — Ещё какого. Дракон ему станет судьей, и надеюсь, жестокой, как он. — Фея надеялась, молилась по ночам, чтобы Валтор мучился также, как все люди в мире от его деяний. — Пойдем домой, твои друзья уже заждались, а Ванесса наверняка напекла чудесное печенье. Она его любила… Девушка послушно встала. Слезы высохли, в груди зияла пустота. Они все собрались в её доме, но, к сожалению, без Блум…