ЗЕМний Солдат

***

Ночью лил дождь. Вопреки стараниям Эзника, никто не стал ужинать. Земо выпил чая и ушел к себе в комнату. Баки просидел в гостиной на диване до полуночи глядя в стену, и встав, перебрался к себе. Лег на кровать, но понял, что не уснет и, встав, распахнул окно. В лицо ему пахнуло влажным, холодным воздухом с запахом мокрой земли. Баки дышал им и не мог надышаться, воздух словно проваливался сквозь легкие, не наполняя их. Он все думал над тем, что сказал Земо. Он был прав. Он снова был во всем прав. У Баки не было выхода… Он точно знал, что ни при каких обстоятельствах он не сдаст Земо, ни ради амнистии, ни даже ради спасения собственной жизни! Но что будет дальше? Ведь они пришли к тому, что оба не смогли найти компромисс, и теперь вынуждены будут разбежаться по разным сторонам света. А какой смысл оставаться преступником и жить без Хэла? Какой вообще смысл во всей его гребаной жизни без него? Когда вообще все так повернулось, что теперь этот вопрос так звучал? Баки вспомнился Стив и слова Сэма о том, чем они оба пожертвовали ради него. А потом вспомнились его же примиряющие слова о том, что «Земо симпатичный». Баки хмыкнул и криво улыбнулся. На душе стало тепло и больно. Возможно в будущем, если они вновь пресекутся с Сэмом, они будут «стоять по разные стороны баррикад». Они оба будут врагами друг другу… Возможно, Сэму придется его выслеживать и ловить… Может, даже пытаться ликвидировать… Потом Баки вновь вспомнились слова барона, его яростно сверкающие глаза и хриплый, срывающийся от эмоций голос, о том, «что он вербовал его, потому что хотел спасти… Он хотел его спасти…» И вот куда их всех занесло… Баки снова горько улыбнулся и почему-то подумал о том, что останься Стив без сыворотки, будь он все тем же стариной Стиви. Он был бы, наверное, в его возрасте чем-то похож на Земо. Чем-то неопределенным, чем-то едва уловимым… Стив из сороковых и Земо, до развала Мстителей, одевались приблизительно в одном стиле, зачесывали волосы на косой пробор в одну сторону, их прически были чем-то похожи. У Стива были светлее волосы, но и у Земо они были не темными. И даже выражения их лиц, иногда было чем-то непонятным похоже… Баки хмыкнул, встряхнул головой и закрыл окно. — Бред… «Земо прав. Выхода нет. Точнее, выход есть, но он ведет в пропасть… Снова с поезда и на скалы…» Баки сел на кровать. Затем решительно встал и вышел из комнаты. --- Войдя в соседнюю спальню, он протянул руку к выключателю, но не сразу нажал его, глядя на темнеющий силуэт на кровати. Когда свет все-таки вспыхнул. Земо прищурился, прикрывая глаза, и взглянул на Барнса с кривоватой ухмылкой. Он сидел на краю кровати, поставив босые ноги на пол и сцепив пальцы в замок. — Проверяешь, не сбежал ли я? — хмыкнул барон. — Уверяю, у меня не было и мысли об этом. Просто не могу спать в дождь. Мы с отрядом часто использовали его как прикрытие, чтобы подобраться к спящему врагу… Баки молча стоял в дверях, глядя на него и умирая от желания подойти и прижать его к себе. — Ты тоже? — хмыкнул барон, глядя на Барнса блестящими темными глазами. Баки ничего не ответил и Земо снова хмыкнул: — Давно хотел тебя спросить… Мне дико любопытно… Когда ты в первый раз меня увидел, что ты подумал обо мне? В самый-самый первый раз… Твои мысли? Впечатления? Баки все еще молчал, стоя в дверях, и Земо молчал терпеливо ожидая. — Или… ты не запомнил, такую мелочь… — хмыкнул, наконец, барон. — Тебе было не до меня тогда… — Я подумал, — выдохнул Баки. — «Какой-то это слишком подозрительный мозгоправ…» Земо фыркнул и тихо рассмеялся. — Да ладно! Не говори что ты сразу же меня раскусил с первого взгляда! При всем уважении, я не поверю в это, Джеймс! — Я не знал, кто ты, — пожал плечами Барнс. — Но это сочетание… Такой невзрачной, безобидной внешности и одежды, старомодной… будто припыленной… тусклой, и взгляда, пригвождающего, цепкого, решительного, волевого, опасного, - оно было подозрительным. Сперва я подумал: «так обычно одеваются трудоголики, профессора, люди увлеченные работой больше чем окружающим миром. Наверное этот «мозгоправ» из таких. Фанатик своей работы, наверняка написавший ни одну диссертацию и научный труд. Но у таких людей, обычно и взгляд рассеянный, немного не в себе, смотрящий внутрь, интроверсивный. Твой же взгляд, был «здесь и сейчас». Он смотрел на меня так, что мне хотелось уйти с его траектории. Потому что в этих глазах была цель! Какая-то непонятная мне тогда, цель! И было ясно, что этот человек снесет с пути любого, идя к этой цели… Поэтому от него было неуютно. И мне хотелось, чтобы ты не смотрел на меня так, хотелось уйти с твоего пути, чтобы не мешать. Чуть позднее, я запоздало осознал, что я не смогу с него уйти, потому что я и есть твоя цель… Но в первый момент, когда я только увидел тебя и ты в первый раз посмотрел на меня, я подумал, — что это выглядит очень подозрительно. Такая безобидная внешность и такой несоответствующий целеустремленно-нацеленный, хищный взгляд. Такое сочетание обычно бывает у маньяков, либо у людей, которые лишь прикидываются безобидными и невзрачными. Которые только хотят такими казаться для всех… — Ничего себе беглый анализ личности! — Земо шутливо похлопал в ладоши. — Браво! Мои первые мысли в отношении тебя были гораздо примитивнее и пошлее. Я никогда не видел настолько красивых, больших и ярких глаз и губ у мужчин… Это было…немного вызывающе. Некоторое время оба молчали и не двигались. Наконец Баки выдохнул: — Поклянись мне, что ты не подстраивал всего этого! Земо непонимающе моргнул и внимательнее всмотрелся в его глаза. — Весь этот… «Цугцванг»! — Я ничего не подстраивал, Джеймс, — мрачно улыбнулся Земо. — Но я предполагал, что этим все закончится. Это было довольно предсказуемо… И я тебе об этом говорил. Некоторое время они снова молчали и не двигались. Наконец, Баки, протянув руку, выключил свет и медленно приблизился к темному силуэту барона. Земо поднял голову, пытаясь разглядеть его лицо и понять, чего тот хочет. Баки некоторое время стоял рядом, потом также медленно опустился на колени и, обхватив его за пояс, прижался головой к животу. Земо не шевелился, не обнимая, но и не отталкивая. — Я… согласен… — прошептал Баки закрывая глаза. Земо непонимающе моргнул. — Что?.. Баки сглотнул слюну и повторил: — Я согласен на все твои условия… Я готов идти за тобой… Я весь твой… Если конечно, я все еще тебе нужен… Земо некоторое время сидел, не шевелясь осознавая сказанное, а потом резко обхватил его лицо двумя руками и потянул к себе, прижался к губам, жадно целуя, а потом прижал его всего к себе крепко обнимая. — Мне нужны были только эти слова от тебя! — прошептал он. — Только эти слова и все! Баки стиснул его в охапке сильнее, Земо снова потянул его на себя, заставляя подняться, и тут же повалил рядом на кровать, накрывая собой. Быстро и отрывисто целуя его лицо. — Джеймс! Ну почему тебе постоянно надо довести все до крайности, до необратимости! Дойти до упора, уткнуться носом в тупик, разбить в кровь лоб, и только после этого сообразить, что выход из тупика там же где и вход! — прошептал барон, гладя и прижимая его к себе. — Не знаю… — выдохнул Баки, закрывая глаза и с блаженным облегчением, чувствуя губы барона на своем лице. — Видимо, потому что я тупица… — Ты не тупица! — улыбнулся Земо. — Просто упрямый. Я начинаю понимать, почему Гидре пришлось использовать программу подчинения… Даже с промытыми мозгами, ты наверняка делал только то, что сам считал нужным! — Ты обещал мне… — выдохнул Баки, тая от очередного касания теплых губ к его коже. — Обещал, что будешь стараться держать себя в рамках человечности… Не станешь, безжалостным монстром… — Я помню, — обхватив горячими ладонями его лицо, выдохнул Земо. — Но только, если «кто-то» будет меня одергивать! Баки вымученно улыбнулся, закрывая глаза. Он чувствовал эту неистовую жажду прикосновений, этот «голод», в порывистых объятиях и рваных поцелуях барона. Значит, не только он сам измучился, истосковался по касаниям, по близости, по объятиям, по дыханию в унисон, по молчаливому диалогу двух тел! Но почему-то именно сейчас у него словно кончились все силы, будто как-то в раз и внезапно села батарейка. Он лежал распластанным на кровати, раскинув руки, согнутые в локтях, плавился под ласковыми касаниями и поцелуями и не мог даже просто заставить себя приподняться и сесть. Но Земо это вовсе не смущало, он почти полностью лег на него, прижался всем телом к груди, поглаживая одной рукой его волосы взъерошивая их, сжимая в кулаке и приглаживая обратно, целуя его колючую щеку, его лоб, его висок, его разбитый, но уже почти заживший нос, его губы… — Майн либлингсольдат… — шептал Земо. — Не волнуйся! Я обо всем позабочусь! Я позабочусь о тебе! Тебе ни о чем не нужно больше думать и переживать. Я все устрою наилучшим образом! Я все устрою для нас обоих! Доверяй мне и будь рядом. Просто будь всегда моим преданным солдатом, и все будет хорошо! Все будет хорошо мой славный! Баки пытался поймать его губы, но его движения были такими замедленными, что он не успевал за бароном. В душе было облегчение, и вместе с тем, какая-то непонятная тоска… Баки был рад, что эта добровольная пытка окончилась и они снова близки, и между ними нет невидимых но непрошибаемых стен, но одновременно, у него было такое смутное ощущение, будто он только что продал душу дьяволу. Обаятельному и милому, уверяющему, что все будет хорошо, которому так хотелось поверить. Снова так хотелось поверить… Они целовались под шум дождя как в последний раз. Хотя Баки мог лишь пассивно принимать все эти ласки и поцелуи, — на другое у него не было сейчас сил. Но барона все это вполне устраивало. Возможно, он думал, что таким образом Баки показывает, что полностью отдается ему, как тот и хотел. И он брал, то, что ему отдавали. Он был не груб, но он был решителен, тверд и уверен в своих действиях как никогда раньше. И в тот миг, наверное, впервые в жизни, он был сильнее. Только в тот миг. Потому что, Баки ощущал себя расплавленным металлом, жидким и податливым, готовым принять любую форму и заполнить собой любой тигель. Иногда Баки все же умудрялся поймать Земо в захват своих рук и остановить, тогда они снова медленно, долго и со вкусом целовались, наслаждаясь каждым мигом, каждым мгновением. Впитывая дыхание друг друга, сшибаясь зубами, сталкиваясь языками, словно пытаясь выяснить: кто нежнее, кто горячее, кто хочет другого сильнее… И Земо снова побеждал! Он опять побеждал. И не потому, что Баки поддавался ему, а потому что в этот миг он действительно был сильнее. Потом Баки громко и самозабвенно стонал, совсем забив на старину Эзника, потому что Хэлу нравилось, когда он громко стонет. Почти кричит. Он целовал его руки и послушно нежно облизывал вставленные в рот пальцы. Позволял управлять собой, двигаясь, поднимаясь, переворачиваясь, утыкаясь носом в мягкие подушки и влажные от пота простыни, стискивая их в кулаках, раздирая в лоскуты, вместе с обивкой матраса. Он обмирал от «разбушевавшихся бабочек в животе» рвущихся на волю. Он утопал в блаженстве, когда Земо, громко сопя, снова приближался лицом и захватывал теплыми губами мочку уха, слегка прикусывая своими острыми зубами, заставляя снова бежать по коже мурашкам. А потом передвигал горячие, подвижные, тонкие губы и сползал по шее щекочущими отрывистыми поцелуями, и опаляюще жадно, обхватывал ртом и сжимал зубами кожу и мышцу между плечом и шеей, до сладкой пронзающей все тело упоительной боли, одновременно сотрясая всю постель мерными, размашистыми толчками. Заставляя Баки невольно выгибаться всем телом, протяжно с придыханием выстанывая букву «А» всем собой. Глаза сами собой закатывались, голова запрокидывалась, рот приоткрывался, а душу уносило куда-то в теплый «подкосмос» от ритмичных толчков и вздрагивания всего тела, заставлявших кровать мерно скрипеть. Баки ласково гладил и сжимал бока и спину, снова жалея, что чувствует левой рукой лишь высокую и низкую температуру и силу сжатия, и лишен половины тактильных ощущений. Он словно был слеп на один глаз, глух на одно ухо. Хотелось снять со второй руки «мешающуюся перчатку» чтобы ощущать так же, как и правой рукой, перекаты ходящих под пальцами жилистых мышц, проступающие время от времени ребра, горячую, влажную кожу. Но перчатки не было, и Баки приходилось смиряться с этим, одновременно, бдительно следя, чтобы не переусердствовать, — не сдавить слишком уж сильно, не сжать слишком уж грубо, не защемить болезненно кожу, между металлическими пальцами. Бионическая рука единственная из всего его тела оставалась все такой же не человечески сильной, хотя Баки предпочел бы как раз наоборот, чтобы сейчас она была бы послабее, или же лучше, чтобы ее вообще не было бы… Он ласково мял языком и прихватывал губами маленькие солоноватые соски, медленно собирающиеся в твердые горошинки. Прижимал Земо теснее к себе, пластал по себе, обхватывал коленями его бока, жадно упиваясь ощущениями, зацеловывал лицо, в котором ему нравилось абсолютно всё! В Хеле ему нравилось совершенно все: и темные выразительные брови вразлет, и красивые, миндалевидные «андалузские глаза» с хитрым прищуром, и пушистые, длинные как у девчонки черные ресницы, и разрумянившиеся сейчас щеки, и распухшие от поцелуев потерявшие четкий контур ласковые губы, и мягкие как у ребенка волосы, свисающие на лоб длинными чуть волнистыми прядями. И каждая родинка, и каждая едва заметная морщинка, и слегка ссутуленные угловатые, как у подростка плечи, и поджарый торс и живот, маленькая, крепко сбитая немного худосочная задница, и аккуратный, не большой и не маленький идеально подходящий ко всему его сложению член, не слишком длинный, но достаточно плотный, равномерный и прямой по всей длине, с красивым сочным навершием. Дерзко стоящий «свечой», почти прижатый к животу… И длинные ноги с изящными голенями и тонкими щиколотками, мягкими бархатистыми пятками, и аккуратными пальцами. В Хеле не было ничего, что ему не нравилось бы, все было наполнено какой-то изысканной, неброской на первый взгляд, но утонченной, холеной красотой, и королевским изяществом, и вызывало прилив эндорфинов при соприкосновении с этим. И сейчас все это было его, а он сам принадлежал Ему. Все существо Баки затапливало одно горячее желание — слиться с Земо в одно, стать с ним единым целым, раствориться в нем полностью, или же наоборот поглотить и растворить его в себе. Он уже и сам толком не понимал, чего ему хотелось бы больше — отдаваться ему как мужчине или взять его самого как женщину… Всего было слишком много, а сил почему-то было так мало… Поэтому он без сожалений отдал все бразды правления, отдал руль в его руки, отдался полностью и бесповоротно сам в эти, пахнущие кремом, теплые заботливые ладони. И Земо понимающе и с готовностью принимал его всего, брал себе без остатка. Действовал уверенно и решительно, успокаивая этой решительностью и надежностью, окончательно убаюкивая тревожность и неусыпную настороженность. Усыпляя бдительную критичность и глубоко вшитую в подкорку осторожность. Баки полностью утонул в этом безграничном, теплом и сладком море. С блаженной безмятежностью опустился на самое дно, и расслабленно взирал оттуда на колышущиеся накатывающие волны, ни капли не жалел об этом, потому что у него просто не было сил, о чем-то жалеть.

***

— Я выжатый как лимон… — тяжело дыша, выдохнул Земо, падая на подушку рядом. — Даже встать не смогу, наверное. Давно такого не было! Вообще я довольно выносливый, но все же не настолько… Он приподнялся и, положив руку на щеку Барнса, прислонился лбом, к его вспотевшему лбу. — Такой красивый, когда кончаешь! У тебя и так глаза большие, а в этот момент, зрачки заполняют все их пространство и мне кажется, что я вижу через них космос… — прошептал мягко улыбаясь Земо. — Я мог бы смотреть на это вечно! Каждый день и каждую ночь! Я будто все пью и пью, но никак не могу утолить свою жажду… Баки обхватил его руку и прижал к губам внутреннюю часть запястья. — Ты невероятно вынослив для обычного человека. Земо фыркнул и самодовольно улыбнулся. — Если хочешь… можем потом попробовать поменяться ролями? — произнес он очень тихо. — Если хочешь попробовать… Баки поцеловал его в раскрытую ладонь, потом притянул за затылок и прижался к губам. — Не хочу рисковать… И я тоже без сил сейчас… — Я ушатал суперсолдата! Звучит невероятно лестно… — улыбнулся барон. — Ладно. Тогда давай просто немного поспим, мой драгоценный. Дождь вроде закончился… Давай поспим! Он снова упал на подушку, глядя в потолок, заправил за ухо прилипшие ко лбу длинные пряди. Баки продолжал сжимать и без конца целовать его расслабленную ладонь. Земо повернулся набок и уставился в его лицо с довольной усталой улыбкой. Мягко высвободил руку и погладил Баки по щеке. — Иди ко мне ближе… — прошептал он. Баки придвинулся теснее, обхватив его за пояс и упираясь коленями в его ноги. Земо накрыл их обоих одеялом. Некоторое время они молча лежали. Земо гладил Баки по щеке и уху, потом снова прижался лбом к его лбу. — Первая моя мысль, когда ты встал передо мной в подвалах немецких спецслужб после активации кода, была: Я хочу владеть им! — прошептал барон. — Я хочу владеть этим «супер оружием», этим суперсолдатом, этим супер убийцей! Я неистово захотел владеть тобой… Баки закрыл глаза. Сердце, успокаиваясь, билось размеренно и ровно. На душе было тихо и спокойно. Мыслей не было. Терзаний не было. Ожиданий не было. Ничего не было… и от этого было немного тревожно. Совсем капельку. Уже проваливаясь в глубокий сон, он снова ощутил легкое касание губ к его щеке и уху. И вроде бы услышал что-то на немецком. Какую-то фразу или две, но в сонном состоянии не смог их перевести, прежде чем окончательно провалится в обволакивающий, словно теплая трясина сон. — Ich liebe dich.… — шептал Земо, пристраивая свою голову поудобнее рядом. — Ich liebe dich meine Liebe....

***