Нэкомата

            Дорога от тайной бухточки, в которой Матиас обделывал свои делишки с местными подпольными воротилами, до города абсолютно ничем не запомнилась. Если бы только перевозбужденная от ожидания предстоящего развлечения Ингрид не подпрыгивала ежеминутно и не тормошила меня своими вопросами и предположениями, я бы, наверное, вырубился от скуки минут через десять после начала поездки. А чего запоминать-то, если до самого въезда в центр Сураттхани что внутри машины, что снаружи темнота стояла, хоть глаз коли, а все попавшиеся фонари, хоть как-то разгоняющие кромешный мрак, можно было пересчитать по пальцам рук? Что поделать, азиатская глубинка начала девяностых жила практически также, как сто лет назад, когда про электричество в этих местах и слыхом не слыхивали.       Зато сам город встретил нас, как родных и сразу же заключил в объятья цивилизации. Победнее, конечно, чем Верхний Роанапур, но зато звуки стрельбы ниоткуда не доносятся и нет ощущения, будто стоит сделать хоть шаг за охраняемый периметр, и тут же придется драться за свою жизнь. Нет, преступность в этом портовом и промышленном городе, разумеется, была, как не быть. Но сравнивать даже не Нижний Роанапур, а какой-нибудь Шанхай, Манчестер или Дублин с местными порядками не получилось бы при всем желании. Чтобы серьезно нарваться, пришлось бы долго и упорно искать местную гопоту, а потом еще и убеждать криминальный элемент в собственном желании поделиться деньгами.       Дело в том, что Сураттхани уже лет десять как стал перевалочной точкой, из которой заранее начавшие отдыхать и отрываться богатенькие туристы попадали на беззаботный и с каждым годом стремительно дорожающий остров Самуи. Крупно вложившиеся в индустрию туризма серьезные дяди совершенно не горели желанием разводить политесы перед бравой припортовой гопотой, как и делиться с ней прибылью, так что даже две безобидных на первый взгляд девушки вполне могли позволить себе куролесить здесь всю ночь, не боясь последствий. А уж если учитывать молчаливого громилу-водителя, припарковавшегося у ярко сверкающего огнями торгового центра, закрывшего машину и отправившегося вслед за нами с полностью бесстрастным выражением на лице, о своей безопасности можно было не волноваться.       - Ну что, подруга, чую отрыв. – Хищно поводя носом, прищурилась на светящиеся витрины и мигающие неоновым светом вывески шведка. – Мы тут одни, молодые, свободные, безбашенные! Деньги ляжку жгут! Зажжем?..       - А давай! Мы, считай, месяц себя как правильные клуши вели, всем, как дурочки улыбались, нужно сделать перерыв. – Шальное настроение, утроенное атмосферой всеобщей расслабленности и легкости, ударило в голову не хуже крепленого вина. – Деньги – брызги, еще заработаем! Гудим, подруга, а то когда еще вырвемся!       - Тогда погнали, вон наискосок через дорогу ирландский паб виднеется, начнем с него. Жрать там, правда, не советую, но вот по кружечке Гиннеса пропустить сам бог велел. – С целеустремленностью ледокола Бьорк поперла прямо сквозь толпу, не обращая внимания на то, что идет она, в общем то, против потока. Хотя, видя маячащую позади мрачную харю нашего сопровождающего, народ расступался перед ней, как море перед Моисеем.       А потом меня закрутил калейдоскоп кафешек, магазинов, бутиков и баров, перед глазами мелькали смеющиеся лица и напыщенные физиономии, мирные ночные улицы и полутемные переулки, широкие проспекты торговых центров и узенькие проходы ночных рынков. Разве что отдельные моменты нашего эпического забега врезались в память, выбиваясь из череды суматошных перемещений, ни к чему не обязывающих коротких знакомств и совершаемых на ходу дела покупок.       - Рэн, Рэн, смотри, какая сумочка классная! – Ингрид тыкала в меня каким-то квадратным мелким выкидышем дизайнерской мысли черного цвета с огромной блестящей пряжкой. – Клатч просто отпад! Как думаешь, мне купить или еще посмотреть?       - А это г… этот клатч сколько стоит? – Мне было реально непонятно, нафига нужно такое недоразумение, в него же кроме носового платка, зеркальца и одинокой прокладки ничего не влезет. – Если баксов десять, то возьми, наиграешься, потом выкинешь, чтоб на полке не пылился.       - Ты че, ты че, совсем дикая? Это ж натуральный Джудит Лейбер, триста тридцать шесть долларов, и то только потому, что у них распродажа! – У мелкой аж нос побелел от возмущения моей зашоренностью. – Это ж вещь! Дай сотку взаймы, а?       - Нахрен! – Мой голос звенит от возмущения. – На такую ерунду не дам!       - Ну дай! Че ты жмешься!       - Нахрен! Пошли отсюда!       А минут через пятнадцать уже я залип у магазина туристической оптики и электроники.       - Ингрид, смотри, какая чумовая штукенция! – У меня от возбуждения пальцы дрожали, так хотелось отмести офигенный дальномер себе в собственность. – Может, взять? И тебе пригодится, тут все есть, и сетка милл-дот, и поправки на ветер можно вносить, и бьет далеко. Класс, скажи?       - Мне-то он зачем сдался, я тебе и так через прицел определю расстояние и поправку, опыта хватит. – Шведка заинтересованно смотрела на другую сторону торговой галереи, напрочь игнорируя то, что я ей показываю. – А тебе он тем более не нужен, на твоей-то дистанции. Отдай каку дяде и пошли, вон, что-то интересное продают.       - Да ладно тебе, он всего-то триста пятьдесят гринов стоит, скидка тридцать процентов! – Я пытаюсь зайти с другой стороны, но блонда упорно отпихивает мою руку с зажатым в ней прибором и отворачивается. – Дай сотку, не вредничай!       - Сколько-сколько он стоит? – У моей подруги опасно засверкали глазищи. – Нахрен! Пошли отсюда! У нормального бушнелловского цена в два раза дороже, а это фигня какая-то ноу-неймовская!       - Ну Ингрид!       - Нахрен, я сказала! Пошли!       Еще через полчаса приземлились в первом попавшемся на улице ресторанчике, решив сделать перерыв и промочить горло чем-нибудь вкусным и прохладным. Желательно, чтобы еще и алкогольным, чтобы обмыть приобретения, а то есть такая народная примета – не обмоешь, носиться не будет. Небольшая горка пакетов, свертков, коробок и коробочек расположилась на двух свободных стульях, а мы с Ингрид углубились в чтение меню, точнее, ту его часть, где перечисляются коктейльные умения бармена.       - Ух, хорошо! Вот прям душой сейчас отдыхаю. – Ингрид задумчиво стучала ноготком по тисненой коже папки меню. – Мы с тобой, конечно, злобные убийцы и суровые псы… псицы… суки… не, это точно не про нас, мы белые и пушистые, а суки в школе остались… короче, суровые наемницы, во! Но все равно, здорово вот так расслабиться, не ожидая, что кто-то тебя пнет, или пристрелит, или начнет в свои интрижки впутывать, скажи, Рэн?       - И не говори. Никаких мутных разговоров, никакого мозговыноса, сплошной релакс. – Мне надоело просто рассматривать список коктейлей, и я решил остановиться на знакомом еще по прошлой жизни «Манхэттене», от которого трудно ожидать каких-то неприятных сюрпризов, там запарывать-то нечего. – Буквально в отпуске себя сейчас ощущаю. Сейчас бахнем по маленькой для настроения и продолжим турпоход.       Бьорк согласно кивнула и взмахнула рукой, подзывая симпатичную официантку, почему-то наряженную в вольный вариант ципао. В этот момент у нашего сопровождающего запищала рация, и он отвлекся на ответ невидимому собеседнику. Правда, все его участие в разговоре сводилось к односложному: «Ага. Угу. Понял. Ага. Хорошо. Конец связи». А вот у нас, несмотря на более развернутый диалог, переговоры с труженицей общепита как-то не задались.       - Красавица, а принеси-ка мне вот это вот загадочное зелье с названием «Секс на пляже», а моей скучной спутнице – такой же скучный «Манхэттен». – Светским тоном попросила мелкая подошедшую к нам девушку, одновременно прикидывая имеет ли смысл осквернять выпивку закуской. – И, пожалуй, салатик из морепродуктов будет в тему. Тоже два принеси, будь так любезна.       - Прошу прощенья, но мы не продаем спиртное несовершеннолетним. – С загадочной полуулыбкой обломала наш радужный настрой официантка. – Могу предложить отличный фреш из манго, карамболы или ананаса. Или настоящую американскую газировку – Фанту и Кока-Колу. Что вы выберете?       - Че? Да ты че? Да как так-то, а? – Пораженная в самое сердце шведка потерянно хлопала глазами, отходя от неожиданного облома на ровном месте. Уж к чему мы успели привыкнyть в Роанапуре, так это к тому, что никому и в голову не могло прийти поинтересоваться нашим возрастом и на основании несовершеннолетия отказать в выпивке. Деньги есть? Значит, вполне взрослая девочка. – Рэн, че делать-то будем, душа же горит, праздника просит…       - Один момент. Девушка, принесите, пожалуйста, салаты, колу, вот эти вот мидии в сливочном соусе и простите нас за неподобающее поведение. – Посмотрев вслед удаляющейся с видом победительницы девушки, поворачиваюсь к нашему сопровождающему, как раз закончившему свои переговоры, прямо гляжу ему в глаза. – К черту изыски и извращения. Уважаемый, можно вас попросить? Купите нам виски «Джек Дэниэлс», пожалуйста. Вот эту маленькую бутылочку, мы заплатим. И не нужно говорить про наш возраст, ладно? Вы прекрасно знаете, кем мы работаем на судне партнера ваших боссов, и наши юные годы совершенно не мешают нам стрелять и рисковать жизнью. Купите?.. Вот спасибо!       Громила, абсолютно не изменяя деревянное выражение лица, с неподвижным взглядом выслушал мою просьбу, пожал плечами, потом кивнул, соглашаясь, затем помотал головой в отрицании и с неотвратимостью бульдозера направился к барной стойке. Ингрид перевела заинтересованный взгляд с его спины на меня и поинтересовалась:       - Что это сейчас за пантомима была? Типа, как у русских мозголомная фраза: «Да нет не знаю», или что? – Шведка буквально фонтанировала любопытством. – Как вообще их понимать, мужиков, если они черти-как выражаются?       - А что непонятного-то? – Удивился я. – Наоборот, все ясно. Сначала он сказал: «Попробуйте», когда пожал плечами на мой вопрос о том, можно ли его попросить. Потом согласился, что да, купит нам бухло и осведомлен о нашей профессии. А башкой помотал, ответив, мол, наши годы совершенно не мешают ни стрелять, ни убивать, ни умирать. И вообще, наш возраст – персонально наше дело. Видишь, все несложно.       - И ты вот это вот поняла из его ужимок? Офигеть. – Бьорк восторженно оглянулась на здоровяка, неспешно топавшего от бармена с вискарем в лапище. – Ты просто нечто, Рэнге. Ты просто нечто.       Заполучив в свое пользование флакон вискаря, мы под столом, стараясь не привлечь лишнее внимание, разлили по чуть-чуть. Пока доливали колой до нужной кондиции, наткнулись на заинтересованно-веселый взгляд здоровенного зверовато выглядящего мужика с бычьей шеей и в малиновом пиджаке. Шведка только презрительно фыркнула в ответ на непрошенное внимание, а я, чуть задержав взгляд на таком привете из дикой молодости, удостоился одобрительно поднятого вверх пальца и приглушенно-басовитого: «Молодца, ля, комсомолки, так держать!» на чистейшем русском. Пожав плечами на это восклицание, передаю наполненный бокал подруге.       - Прозит, Такаяма!       - Кампай, мелкая!       Час мы предавались гастрономическим утехам, поедая салатики, лакомясь разнообразными моллюсками и постепенно добивая старину Джека. Деньги за него, кстати говоря, приставленный к нам охранник с нас брать отказался, без лишних слов мотнув головой на вопрос о цене. Единственными словами, произнесенными в наш адрес, было сообщение, что часть запланированного для отправки груза слегка задерживается, и гулять мы можем не до полуночи, а до четырех часов утра.       - Ну что, поели, теперь можно и продолжить веселье. – Бьорк задумчиво грызла зубочистку, собираясь с силами чтобы подняться и выйти за дверь. – Сейчас помедленнее пойдем, после еды быстро двигаться вредно, надо переварить поглощенное.       - Ага, полностью согласна. У тебя сколько денег осталось? – Мне пока тоже было лениво подрываться и куда-то нестись, сломя голову. – У меня долларов сто с какой-то мелочью, а куда остальные дела, вообще не помню.       - Да ты богатенькая буратинка, соседка. – Расплылась ехидной в улыбке скандинавская лолита. – У меня хорошо, если шестьдесят или семьдесят баксов в кошельке шуршит, вряд ли больше. Так что, если что, дашь взаймы, договорились?       - Да не вопрос, дам, конечно, если понадобится. – Неторопливо поднимаюсь, слегка потягиваюсь и делаю шаг к выходу. – Ну что, погнали наши городских? - Погнали. – Ингрид со вздохом кинула остатки зубочистки на пустую тарелку и встала из-за стола. – Ночь коротка, а столько еще не сделано, столько не куплено, не знаю, за что и хвататься.       От дальнейших тряпочных закупок удалось отбрыкаться, но бой в бутике нижнего белья был мною позорно проигран. Бьорк, тыкая в меня каким-то нежно-зеленым воздушно-кружевным недоразумением, при одном только взгляде на которое в панике сжимались ягодичные мышцы, напористо атаковала:       - Ты чего нос воротишь, деревня! Это же красота, это тебе точно надо! – Вдогонку к трусикам-шортикам в обтяжку и бюстгальтеру с аккуратными чашечками мне была продемонстрирована не менее ажурная маечка – пеньюар того же цвета. – Ты прикинь, как эротично ты в этом сможешь на кровати раскинуться! Кто увидит, сразу воспылает! И вообще, этот цвет чудненько подходит к твоим глазам. Надо брать!       - Не собираюсь я нигде раскидываться, особенно в этой порнографии. С чего мне перед кем-то наряжаться, нет у меня никого. – Я держался, как мог, но уже задницей чуял, что отбрехаться не получится, слишком азартно сверкали глаза у моей напарницы. – Ингрид, ты только представь, во что превратятся ляжки, если в этой хрени хоть пять километров пробежать. А если десять, мне ноги до мяса сотрет, нафига мне такое счастье?       Секунд на двадцать в зале повисла абсолютная, не нарушаемая даже звуками дыхания тишина. Консультантки, вившиеся вокруг нашей парочки со своим вечным: «Ах, вам это так подойдет! Ох, как замечательно смотрится!» и тому подобными ритуальными фразами, застыли с выпученными глазами на середине движения. У Бьорк от потрясения слегка отвисла челюсть, но я искренне не понимал всей глубины своей дремучести.       - Дууура. Иногда ты такая дууурааа… - Протянула мелкая, глядя на меня с жалостью, как на недоразвитую. – Ладно, парни тебе по барабану, это я уже поняла. Но ты же сама говорила, что твоя баронесса оружейная к тебе в понедельник прикатит, надо же подготовиться! Или ты ее своими армейскими боксерами впечатлять собралась?       - Да ну нахер! – Твердо открестился я от такого предположения. – С чего она моя-то, она своя собственная. И вообще, я с ней спать не собираюсь, ты с чего такую ересь удумала?       - Просто рот свой замолчи, бестолочь! – Бессвязно завопила шведка, агрессивно потрясая зажатым в кулаке комплектом. – Заткнись и давай сюда свои деньги, иначе я с тобой неделю разговаривать не буду!       Отдал, куда деваться. С мелкой вполне станется на самом деле объявить мне бойкот, если она сейчас в таком бешенстве находится, что начала на меня орать. Куда буду надевать это купленное втридорога кружевное безобразие, и буду ли вообще его надевать, предпочел не думать. Нет, тело-то девичье, с волками жить – по волчьи выть и так далее, уже не раз сам себе об этом говорил. Все понятно, но блин, как представлю на себе все это невесомое кружево – скулы сводит и появляется желание дать кому-нибудь в рожу. Вышел из этого гнезда порока вслед за тихо бурчащей что-то себе под нос подругой в полном раздрае, мечтая лишь об одном – тихо сесть где-нибудь в уголке и сдохнуть. Но увы, на этом не закончились ни мое хождение по мукам, ни дьявольская фантазия чертовой лоли, даже покурить не успел.       - О, смотри, парфюмерный магазин. Пошли-пошли-пошли, не тормози, нам туда тоже срочно надо. – Ингрид, как буксир, потянула мою слабо трепыхающуюся тушку в сторону яркой витрины с мигающей над ней вывеской. – Гляди, сколько тут всего!       - Ага. – Сил осталось только на односложное мычание. – Дохрена тут всего. И это все воняет так, что глаза режет. Пойдем отсюда, а?       - Да щас, разбежалась. Девушка, подойдите сюда, тут ваша помощь нужна. Вот. – Мелкая обвиняюще указала на меня двумя руками. – Нужно что-то делать, понимаете? У нее ничего нет, ни крема для лица, ни тоника, ни туши, ни бальзама для волос. Даже помада – и та гигиеническая.       - Да что вы говорите! Бедняжка! – Округлила глаза подошедшая к нам стильно накрашенная миловидная девушка лет двадцати пяти. – Как же вы за лицом ухаживаете без крема?       - Ну, я стараюсь, чтобы меня по нему не били. – Как на духу признался я. – Очень способствует сохранению естественного цвета кожи, рекомендую.       Возникла очередная за сегодня немая сцена. Продавщица пыталась осознать, шучу я или нет, шведка страдальчески закатила глаза, наш сопровождающий одобрительно хмыкнул, но тоже промолчал. Но, как бы я ни пытался тишком-молчком, мелкими шажками сдвинуться к двери, такой хитрый маневр потерпел крах и в итоге мне в обе руки насовали столько косметики, что я даже перестал понимать, что для чего там нужно применять.       А потом обе мучительницы как-то по-особому перемигнулись, и в следующее мгновение я ощутил себя сидящим в кресле, с двух сторон мелькали кисточки, щеточки, ватные диски, еще какая-то неопознанная хрень. Я уже даже не сопротивлялся, смирился, пусть творят, что хотят, все равно рано или поздно придется самому учиться боевой раскраске. Не ходить же всю жизнь, как упоротая феминистка: с мозолистыми копытами на пятках, волосней по всему телу и полным неприятием макияжа на лице.       - Ну ты смотри, какая картинка симпотная получилась. – Довольно щерилась Бьорк после того, как мы вышли из магазина. – Красотка, смотрю и прям сама загораюсь. Вот так же тебя в понедельник утром размалюю, и все, сразишь свою оружейницу наповал, она на колени упадет, замуж позовет, или как там у вас, нестандартных, это называется.       - Ой, да иди ты в жопу. – Немного нервно вырвалось у меня в ответ. – В сотый раз говорю, ничего у меня с ней нет и не было, заколебала ты уже гнусными намеками. Пойдем лучше накатим где-нибудь, мне реально надо нервы подлечить. Причем срочно, а то я кусаться начну.       - Кто бы спорил, только не я. – Ингрид орлиным взором окинула близлежащие строения на предмет обнаружения заведений общепита. – Сейчас примерно час ночи, так что самое время где-нибудь приземлиться, перекусить, перевести дух и все, пора в путь дорогу.       Интересное местечко, как местный абориген, подсказал наш сопровождающий, ткнувший пальцем куда-то вниз по улице и немногословно пробурчавший что-то на тему настоящего американского бара с проходящими в нем каждую субботу конкурсами. Представления азиатов, особенно в глубинке, какой, без всякого сомнения, является Сураттхани, об Америке довольно забавны, но местечко оказалось действительно миленьким. Неяркий приглушенный свет, мягкие диваны и развешенные по стенам фото городов США вперемешку с узнаваемыми постерами создавали уютную атмосферу, а намечающийся через полчаса песенный конкурс, в котором могут принять участие посетители гарантировал нескучное времяпрепровождение.       Правда, после оголтелого забега по магазинам остатков нашей наличности впритык хватило лишь на пару гамбургеров и картошку-фри с колой, а вот с алкоголем снова не задалось. На четвертушку самого бюджетного в предлагаемой здесь винной карте вискаря наскрести удалось, когда вытряхнули всю мелочь из карманов, но нам снова указали на наш юный возраст. Пришлось извиняться, сгребать монетки со стола и злобно пыхтеть вслед официанту, но увы, на нашего охранника разыгранная сценка никак не повлияла, и покупать нам пойло он не захотел. Более того, буркнув, чтобы мы сидели тут, пока он отойдет по делам, свинтил в неизвестном направлении.       - Вот блин! Засада какая. Душа просит лечения, а суровая реальность разрушает все надежды. Нахрена мы тогда вообще сюда пришли? – Откинувшись назад, я раскинул руки по спинке дивана и начал безадресно рассуждать о несправедливости жизни. – Придется на сухую сидеть, с расчесанными в кудри нервами.       - И не говори, какой жлобяра оказался! – Поддержала мое нытье шведка, раздраженно оглядываясь по сторонам. – А таким приличным человеком прикидывался. Сволочь, однозначно!       - Что, девчонки, на бухло, ля, грошей не хватает? Че, ля, угостить вас чем? – Басовито-развязно послышалось из-за спины. – Че-то где-то я вас, лапули, ля, видел сегодня, или попутал?..       Ингрид с недобрым прищуром вперила взгляд на кого-то, возникшего за моей спиной, а я еле успел подавить рефлекторный порыв вскочить и с разворота двинуть в говорильник вопрошающему. Притормозило меня то, что вклинились в наш с подругой диалог хоть и на английском, но с такими ошибками и жутким акцентом, что не узнать бывшего соотечественника было никак не возможно. Да и явно сдерживаемый русский народный неопределенный артикль, необходимый данному индивидууму для связки слов в членораздельное предложение, не оставлял сомнений в национальности говорившего.       - Че-то где-то иди еще посмотри, Карабас-Барабас. – Все же поворачиваюсь, не вставая и вижу коротко стриженную рязанскую физиономию со сломанными ушами и перебитым носом над спинкой моего дивана. Отвечаю, само-собой, на русском, чтобы дошло быстрее. – Нихрена тебе здесь не обломится, других сосок на ночь ищи. Ты вообще откуда выпрыгнул, чудище?..       - Земеля! Да не, ля, нах вы не сдались в этом плане, соска у меня с собой, я ж чисто так, от души, от сердца предлагаю! – Обрадовалась морда, привставая и показывая плечи красного пиджака размера так, навскидку, пятьдесят шестого. – Я – Федя Боксер, чиксы, не ссыте, не обижу, живу по понятиям, ля, приятно познакомиться, и все такое.       Пока я набирал воздух для ответа с указанием точного адреса, куда Федя Боксер может стартовать вот прям сейчас, не откладывая в долгий ящик и нигде не задерживаясь, он уже вылез в проход между столами, выпрямился во весь свой немалый рост и заорал, привлекая всеобщее внимание.       - Эй, человек, ля, сюда иди! – Официант слегка дернулся, но моментально схватил папку с меню и подскочил к машущей ему фигуре. – Знач так, молодой, ля, слушай сюда. Баллантайза литр тащи за мой столик, понял? Колы-фиголы, там, фанты-фиганты, все, как полагается, ля. Че там эти две крали назаказывали, ля, в мой счет включи, всосал? И сообрази там пожрать им нормально, раков там этих ваших здоровых, мяса, а не это убожество, ля. Че глазами хлопаешь, ля, бегом все неси, недокормыш!       - Я не поняла, Рэн, это сейчас что такое намечается? – Бьорк с опаской проводила взглядом унесшегося официанта. – Чего ему от нас надо?       - О, да ты тоже по-человечьи базлать могешь, ля, пионерка! Круто, че, земляков на чужбине встретить. Падайте сюда, ля, хоть перетрем за че-каво, а то, ля, я в инглише с пятого на десятое вкуриваю, хожу весь день, как баран, ля, клювом щелкаю. – Он показал на свою спутницу, манерно потягивающую шампанское из высокого бокала. – А Светка, ля, ваще нуль-нулем, ни бе, ни мяу, только меня постоянно дергает на тему че-где, какие шмотки в распродаже, че-как до парома время убивать будем, ля, утомила нахрен.       - Ясно-понятно, раз тебе от нас ничего не надо, то по богатому пожрать на шару мы всегда готовы. – Мелкая сориентировалась первой, плюхнувшись на сиденье рядом с Фединой подругой и бойко защебетав на русском. – Только ты совсем не угадал с нацией, дядя, я шведка, а она – вообще японка. Ну, наполовину. Меня Ингрид зовут, кстати говоря, а она – Рэнге. Ну что, желание нас кормить-поить не пропало? Или все, прошла любовь, завяли помидоры?       Федя недоверчиво посмотрел на меня, перевел взгляд на белобрысую язву, насмешливо пялящуюся ему прямо в глаза, обиженно прогудел:       - Че, ля, реально что ли не русские? – Потом пожал могучими плечами и скорчил на морде гримасу, долженствующую, видимо, обозначать добрую улыбку. - Да и бес с вами, ля, девки вы вроде правильные, сидите, че уж теперь, назад сдавать, что ли. Базлаете по-нашенски, как родные, хоть за жизнь перетрем, все не так тоскливо будет.       Заказ принесли быстро, и пяти минут не прошло – то ли морские гады и национальная таиландская кухня пользовались в этом кабаке популярностью, и их готовили заранее, то ли наш официант подрезал чей-то чужой заказ, дабы не вызывать раздражение здорового и громогласного русского, но и так не пустовавший стол в мгновение ока был заставлен разнообразной снедью так, что столешницу не было видно. И омары, которые Федя называл раками-мутантами, и тигровые креветки, и осьминоги с целой кучей соусов в мелких плошках, салаты с маленькими моллюсками, жареная говядина и свинина-пулькоги - короче, бог послал нам сегодня пропитания не скупясь, от всей широкой русской души.       Ну и Баллантайз в центре, куда без него. Боксер с подругой с первых же секунд взвинтили темп, будто куда-то опаздывали, наливая каждые пять минут, так что я сошел с дистанции через полчаса от начала бухлопробега, как раз к объявлению песенного конкурса. А как иначе, так квасить мне организм не позволит, еще пять-шесть тостов в таком темпе, и я под стол сползу. А хитренькая мелкая вообще не вышла на алкогольную дистанцию, прикладываясь к стакану чисто символически. Зато жевала без остановки, метая деликатесы в рот чуть ли не с двух рук. В какой раз поражаюсь – куда в нее столько лезет, и ведь не в коня корм, хоть бы где жиринка появилась, так ведь нет, тощая и плоская, как доска, сколько бы ни ела.       - А теперь, дамы и господа, мы начинаем наш конкурс талантов! – Провозгласил конферансье начало песенного турнира. – Любой из вас может принять участие, предусмотрено множество призов, а победитель получит диплом и вот этот замечательный хрустальный кубок с памятной табличкой! Ну же, дамы и господа, смелее, порадуйте нас своим талантом!       - Ля, ща спою! – Боксер отложил в сторону вилку с наколотым на нее куском мяса в темпуре и полез из-за стола. – ВДВ вперед! Никто, кроме нас!       - Любой из них. – Не согласилась с ним Ингрид, меланхолично накладывая себе в тарелку еще салата с мидиями и кивая на зашевелившийся зал. – С хера ли мы?       - Действительно, Федя, сиди спокойно. – Разморозилась его подруга, за последние полчаса открывавшая рот только для того, чтобы в него выпить или закусить. – Не пугай людей, у тебя все рано слуха нет, не позорься.       - Кто, ля, опозорится? – Взревел сильно поддатый краснопиджачник. – Да я…       - Так вы будете участвовать, господин? – Вежливо скалящийся ведущий появился рядом, как из-под земли, с интересом оглядывая нашу компанию. – Или, если не вы, то, может быть, юные красавицы порадуют нас своим пением?       У меня креветка горле комом встала от неожиданного предложения, Бьорк, как раз отхлебывающая вискарик, громко выплюнула набранное в рот в проход между столами, а Света сделала глазки котика из еще неснятого в этом мире Шрека, глядя на нас и молитвенно сложила лапки перед грудью. Федя заткнулся и тоже оценивающе вперился в нас покрасневшими буркалами, да и внимание зала сосредоточилось именно на нас двоих. Блин, посидели спокойно, называется. Как знал, что халявный сыр бывает только в мышеловке.       - А почему бы и не да, собственно? – Вдруг поинтересовалась то ли у себя, то ли у меня наконец-то откашлявшаяся шведка. – Рэн, скучно же будет еще три часа тут сидеть и тупо жрать. Давай вдарим талантом по здешнему захолустью, зажжем сверхновую, а?       - Ну давай, если тебе так хочется, почему нет. Если не победим, так хоть повеселимся от души. – Идея не вызывала отторжения, действительно, мы же в Сураттхани оторваться выбрались, бухать-то можно и не выходя из своей комнаты в общаге, а вот возможность всласть поорать в микрофон перед благодарными зрителями выдается нечасто. – Мы участвуем, уважаемый. Что там надо первым номером спеть? Нужно же хоть как-то подготовиться, чтобы не опозориться.       Оказалось, первой песней идет что-нибудь из народного творчества, желательно, европейское, экзотическое для азиатской глубинки, но, если нет такой возможности, можно и корейское, японское или китайское сбацать. Потом будет морская тематика, как дань тому, что мы находимся в припортовом городе. Ну и те, кто пройдет в третий тур, должны изобразить что-то популярное из западной эстрады. Мы с подругой заговорщицки переглянулись, отмахнувшись от предложения наших собутыльников исполнить застольные «Калинку» или «Ой мороз, мороз». Русское народное здесь и сейчас может не зайти, но мы ж не лыком шиты, нам есть, чем порадовать публику.       - Так, Ингрид, в первом номере песням викингов сразу нет, не проканает, у азиатов другие вкусы, а японское тут каждый второй будет исполнять. – Начинаю накидывать идеи навскидку, пока в голове не мелькает воспоминание о песне, одно время рвущей пополам все мировые чарты, включая таиландские. – Слушай, а ты финскую польку можешь сыграть? Сейчас мы их в две гитары ошарашим.       - В школе играла и на пианино, и на гитаре, у нас были пару раз фестивали финской культуры, да и вообще, соседи же, так что легко могу. – Пожала плечами шведка, с интересом вслушиваясь в завывания на английском, доносящиеся со сцены. – Только я слов не знаю, если только на бэк-вокале что-то помычу.       - Слова я знаю. Сейчас мы сделаем мощную заявку на победу и поразим слушателей по самое не балуйся. – Улыбаюсь максимально хищно, ловя в ответ не менее плотоядные улыбки собравшейся за столом компании. – Уж як цуп цоп парви каридола в Таиланде явно такая экзотика, что дальше некуда. Наливай, Федя, по пятьдесят для прогрева связок, наша очередь идти на сцену.       Ну что сказать, зал мы порвали. И легкая, веселая мелодия зашла, и слова, сыгравшие роль дополнительного музыкального инструмента, хорошо легли на настроение присутствующих, короче, полный успех. Первое место, без вопросов. Ну и за экзотику баллов накинули, не без того. Тут ведь вообще единицы знали про то, что где-то на земном шарике существует такой народ, как финны. Да что говорить, для местных аборигенов испанский или итальянский за редкие языки считаются, что уж про суоми вспоминать. (https://www.youtube.com/watch?v=VpAgslp8xew&list=RDCMUCS0lg0vg7dRaAFxzBcphJNw&index=1 – примерно вот так это прозвучало, исполнитель Loituma)       - Че, ля, это было круто. За это, ля, надо накатить! Девки, ля, вы реально клевые чиксы, так зачетно сходу, без тренировки, музло слабать, мое почтение. – Боксер за время нашего отсутствия подуспокоился, да и на грудь принял не слабо, судя по подсократившемуся уровню жидкости в бутылке. – Падайте, отдыхайте, ля, чисто от души спасибо, душевно сидим!       - Да, девочки, садитесь скорее, вы такие молодцы, такая песня задорная! – Защебетала Светка, ловко выхватывая Баллантайз из-под потянувшейся к флакону лапищи своего спутника. – Давайте я вам налью по пять капель для настроения, вам же еще выступать. А какую песню вы следующей споете? Там ведь про море надо, может, «Прощайте, скалистые горы» или про Костю-моряка?       - Какого, ля, Костю? – Рыкнул Федя, заводясь с пол-оборота. – Че за фраер, ты че, ля, коза, охренела, замутила с кем?       - Да нет, Федь, успокойся, это песня такая, помнишь: «Шаланды, полные кефали, в Одессу Костя приводил, и все биндюжники вставали, когда в пивную он входил»? – Спешно перехватываю инициативу в разговоре, вполголоса напевая слова замечательной песни, нам тут только скандала с ревностью не хватало. – Бернес пел очень душевно. Но увы, здесь и сейчас не прокатит, публика не та. Ингрид, хватит жрать, что дальше петь будем?       - Давай Веллермана исполним. – подумав, предложила мелкая. – Мотив простой, ритмичный, основную партию я сыграю, барабан ногой отстучу, ты второй гитарой дополнишь. Публике зайдет, да и в тему песенка, все же эти куплеты английские моряки сочиняли, про это заранее особо предупредим. Пойдет?       - Вполне, только теперь ты пой, я на припеве включусь. – Поднимаю стакан, прикидывая, чем бы таким закусить: жареным мясом или все же креветку схрумкать. – Ну что, вздрогнули? Как говорится, за нашу победу, до дна!       Посидели, послушали потуги других исполнителей, попутно поговорили за жизнь. Федя, как я уже давно понял, был типичным, можно сказать, эталонным новым русским – в школе занимался боксом, отслужил срочную в ВДВ, зацепил краем Афган перед самым выводом войск, по ранению погостил в госпитале в Ташкенте, потом толком не смог пристроиться в мирной жизни. Работал то здесь, то там, но спорт не забросил, ходил бить грушу время от времени. А во время перестройки не упустил свой шанс, совместно с друзьями-спортсменами сумев подгрести под себя несколько заправок, рынок и лесопилку в своем городе. На этом не остановился, уже чисто от себя зарядив пару коммерсов на открытие видеосалонов и перегон подержанных иномарок из Германии в Москву, где за них давали больше, чем в его родном уездном городе.       На вопрос, какого черта он забыл в Таиланде, Федя с распальцовкой объяснил, что на Канарах и Мальдивах уже был, сейчас же захотел поразить свою подругу чем-то необычным. А здесь, в Азии, из его друзей еще никто не успел побывать, вот он и повелся на заманчивое предложение попить экзотических коктейлей и прожариться на пляже острова Самуи.       - Да, Федя, лоханулся ты конкретно, извини за выражение. Погоди, сейчас объясню. – Усмехнувшись, жестом останавливаю вскинувшегося Боксера. – Понимаешь, у нас тут сейчас сезон дождей начинается. Вернее, уже должен был начаться, странно, что сейчас за окном не хлещет, как из ведра. Еще пара дней, и точно все зальет, так что квасить коктейли ты будешь в номере, грустно глядя на штормящее море.       - Трындец Валерке, ля, подсуропил, сука, гнилую путевку. – Мужик аж покраснел от злости. – Тупо бухать, ля, я и дома могу, нах я сюда через полмира несся. И Светка загрустит, ля, мозг мне сгрызет за две недели. Че делать-то теперь?       - Да че тут думать-то, поплыли с нами, в Роанапур. Там по-любому веселее, чем на пляже жариться. – Слегка окосевшая от сытости и виски Бьорк решила отжечь совершенно не по-детски, стремясь отплатить добром попавшему в трудное положение щедрому и хлебосольному дяде. – Утром выйдем, ночью на месте будем. А там хоть на подпольные бои иди смотреть, ставки тоже есть, Рэн говорила, они вроде ежедневно проходят, хоть сам морды в кабаках бей, никто слова не скажет. Можно на морскую рыбалку махнуть или понырять, а при желании травой хоть укурись, всем похрен. Стреляй направо-налево, но тут есть загвоздка, могут в ответ шмальнуть. Да мало ли еще что придумаешь, законов-то толком нет, если в Верхний город не попрешься, а так твори, что угодно. Ну и пляж тоже есть, куда без него, может, повезет, сможешь и позагорать.       - Ну вот кто тебя за язык тянул, мелкая? Вот нафига нам этот проблемный пассажир сдался, а? – Пробормотал я себе под нос, глядя, как загораются азартом глаза нашего собутыльника. – Вы тут подумайте пока, посоветуйтесь, а мы пойдем выступать, вон, главный клоун уже ручкой машет, на сцену зовет.       Под аплодисменты вышли, объявили для незнающих английский, а такие зрители здесь преобладали, что именно мы поем, и зажгли. У ресторанных музыкантов нашелся в загашнике банджо, так что вообще зачетно получилось. Звонкий чистый голос Ингрид идеально накладывался на резкое звучание ее инструмента, моя гитара мягко подчеркивала металлическое треньканье американской балалайки, а ритм, отбиваемый ногой, придавал композиции окончательную завершенность. Победа, посетителям и персоналу бара очень понравилось наше выступление, так что в финал конкурса мы прошли без проблем. (Примерно как-то так девчонки исполнили: https://www.youtube.com/watch?v=MNmLn6a-jqw Оригинал исполнила Gingertail).       Пока нас не было, парочка за нашим столиком стала совсем тепленькой, что не помешало им встретить нас одобрительным ревом и хлопками в ладоши. Тут нарисовался и сопровождающий, завершивший свои непонятные дела в городе и попавший аккурат на наш бенефис авторской песни. Времени до нового выступления практически не оставалось, наши соперники уже начинали распевку, так что только успели перезнакомить всех друг с другом, хлопнули по этому поводу по рюмашке и потопали обратно на сцену. О том, что будем петь, договорились прямо на ходу – вещь нужна была простая в исполнении и в то же время забойная, узнаваемая с первых же аккордов. И Ингрид такую вещь знала, умела, практиковала и выдала так хорошо, что даже мои неумелые попытки не опозориться с незнакомой мелодией не смогли ничего запороть. С первых же нот стало понятно, кто здесь победитель по жизни, а уж на финальном: «На-на-на-на-на» и эффектной концовке не аплодирующих в зале не было. (Примерно вот так: https://www.youtube.com/watch?v=7LUm-E4GPU8, бессмертный хит Vaya con dios - Nah neh nah).       Уже на обратном пути, когда ярко светящиеся фары бешено несущегося по темным ночным дорогам выхватывали то группу деревьев, то маленькие домики с черными провалами окон, то засеянные чем-то поля, я связался по рации нашего водителя с Матиасом. На заднем сиденье храпели два незапланированных пассажира, уже оплативших доставку собственных бессознательных тушек в город греха Роанапур, и предупредить капитана следовало хоть немного заранее, а не явочным порядком. Ингрид, двумя руками обнимавшая хрустальный кубок, полученный нами за победу в песенном фестивале, разговаривать с прибалтом отказалась наотрез, хотя идея повесить нам на шею геморрой по имени Федя и Света, полностью лежала на ее совести. И ведь ни грамма раскаянья не промелькнуло в бесстыжих голубых глазах этой засранки, когда с высокомерным: «Неть!» она отпихивала от себя коробочку рации!       Матиас, надо отдать должное этому святому человеку, известие о попутном грузе в виде двух даже не мычащих туловищ воспринял стоически. Он лишь поворчал в том смысле, что если пассажиры обгадятся во время пути, то убирать всю гнусь за ними будем мы сами, а на корейцев можем не рассчитывать. Справедливо, тут мы и не спорили. Сами заварили кашу, нам, случись что непредвиденное, и расхлебывать. Пока Пак отдавал концы, а Ким вытаскивал якорь, мы успели закинуть покупки в свою каюту, не особо разбираясь, где теперь чьи вещи валяются, переодеться из гражданского в камуфяж, нацепили броники и, когда заслуженный трудяга-катерок двинулся к выходу из бухты, уже находились на палубе, полностью готовые к любым неожиданностям. Отдых почти закончился, скоро начнутся трудовые будни. Интересно, а в школе кто-нибудь заметил наше отсутствие?