Ghost Grim

23.12.1991. 21:36 В доме Люпина уже много лет не праздновался ни один зимний праздник. Ни Рождественский сочельник, ни само Рождество, ни (что уж говорить) Новый год. Но дети в доме всегда возвращают традицию праздновать зимние гуляния. — Как думаешь, это сюда подойдёт или уже лишнее? — Мне кажется подойдёт, — Гарри и Римус сидели в зале и заканчивали украшать ёлку. Весь день они занимались приготовлениями к сочельнику и Рождеству. Украсили дом, приготовили различные яства, нашли старые новогодние пластинки и граммофон. — Знаешь, а я ведь уже много лет не украшал ёлку и дом для Рождества и Нового года. — А у Дурслей всегда праздновалось Рождество. Только Новый год у них не в почёте. — А ты праздновал его с ними? — попытался осторожно задать Римус. Он прекрасно понимал, что детство у мальчика выдалось не из простых. И он ему искренне хотел воздать с торицей ту недостающую и такую необходимую родительскую любовь. Гарри ещё с самых пелёнок ему полюбился. И Римус сожалел, что ему пришлось пережить целых десять лет без любви и заботы. — Не совсем. Я скорее... просто находился рядом во время праздника. Я сидел за столом, слушал их разговоры, смотрел телевизор, ел вместе с ними, но... не в их кругу. Это тяжело описать. — Ничего. Я понимаю, — Римус заметил в глазах Гарри совсем каплю грусти и пожалел о заданном им вопросе. — Гарри, посмотри на меня пожалуйста, — мальчик перевёл на него взгляд и Люпин продолжил. — Я задал неприятный вопрос и ты можешь задать мне любые два вопроса которые тебе интересны. Ты конечно всегда можешь задать мне любой вопрос, но возможно есть что-то, что ты не можешь спросить из-за.. неудобства или.. смущения. Сейчас отбрось всё это и просто спроси. — Можно три вопроса? — Конечно. Задавай. — Хорошо. Тогда первый: почему у тебя так много шрамов? — Римуса этот вопрос поставил в тупик. Он и не думал, что мальчика одиннадцати лет заинтересуют его шрамы. Хотя если вспомнить Джеймса и Сириуса, то их возраст никогда не мешал им задавать подобные вопросы, в том числе и этот. И теперь нужно ответить, ведь он дал слово. — Эм.. это.. как бы объяснить.. ну... — Как есть, так и объясни. — Ох, Гарри... Только обещай молчать. Это секрет и его никому и никогда раскрывать нельзя. — Договорились. — Ты знаешь кто такие оборотни? — на этот вопрос мальчик ответил не сразу. Он прищурил глаза, оглядев Римуса с головы до ног и обратно. Вроде бы как, решил что-то лично для себя одно и просто кивнул с понимающим видом. — Тогда ты понимаешь зачем я задал этот вопрос? — Ты оборотень. Так? — неуверенно уточнил мальчик. — Так, — кивнул в утверждение Люпин. — И ты.. не боишься? — Люпин с опасением посмотрел на Поттера. В его глаза играли огоньки, от свеч летающих вокруг ёлки и камина. Римус очень надеялся на отрицательный ответ. — Не боюсь. По правде, я немного... переживаю. Как я уже говорил, на горище у дяди Вернона пылилось много книг про сверхъестественное. В них имелась информация и про оборотней. Книги говорили о непродолжительном сроке их жизни, о её тяжестях и о том, какие оборотни плохие. — Ты ведь не считаешь меня плохим? — Абсолютно. Мне кажется, в книгах немного приврали. Это ведь магловские книги. — А ты хорошо отличаешь правду ото лжи. — Угу, — и минуту помедлив, Гарри продолжил. — А теперь второй вопрос: кто мои родители? — А... Почему ты спрашиваешь это у меня? — Моё чутьё говорит — ты знаешь, вот и интересуюсь, — а потом в глазах мальчика отразилась вина. — Я задал не тот вопрос? "И вот как я ему теперь скажу «нет»?" — Всё нормально. Я дал обещание ответить на любой твой вопрос. И твоё чутьё не ошиблось. Просто эта тема очень болезненная. Подожди минутку, — вопреки ожиданиям Гарри, который думал, что Римус сейчас встанет и куда-то уйдёт, тот откинулся на стену и посмотрел на огонь в камине. Через непонятно сколько времени мужчина заговорил. — Я знал твоих родителей. Лили и Джеймс мои хорошие друзья... Были. Твоя мама имела удивительный талант видеть в человеке, и не совсем человеке, положительные стороны. Даже если человек сам их в себе не видел. А Джеймс всегда вляпывался во всевозможные передряги вместе с Сириусом и, каждый, чёрт возьми, раз, мне приходилось их вытягивать оттуда. Всё мы учились на одном факультете. — Гриффиндор. — Ага. Твоя мама тоже. Джеймс влюбился в неё в самом детстве. С первого курса он забрасывал Лили подарками, комплиментами, вниманием. В общем доставал как мог. — И таки добился своего. — Как видишь. Хах, по сей день задают вопросом, как Макгонагалл нас вытерпел и не попёрла со школы. — Тогда третий вопрос. — Валяй. — У меня есть ещё кто-то из живых родственников кроме тебя и Дурслей? — ... — взвесив всё за и против Люпин выровнял голос и ответил. — Угу. Есть один человек. Это твой крестный — Сириус Блэк. — А! Тот который вместе с папой попадал в различные происшествия? — Да, это он. Я тебе уже рассказывал, что произошло в ту ночь. Его посадили в тюрьму за то, чего он даже не делал. Это по официальном данным. — По официальном данным? — По официальным данным он сидит в тюрьме, но на самом деле это не так. Слушай, Гарри, всего я тебе рассказать не могу. Сейчас слишком рано. Но я тебе обещаю, что ты всё узнаешь. Обязательно. А теперь пора в постель. — Не хочу в постель, Римус! Сейчас только десять! — Десять тридцать. Быстро в кровать. — Ты бываешь невероятной врединой. — В крова-ать. — Да иду уже. *** 24.12.1991. 19:57 *Тук, тук, тук* — Гарри, можно? — Да, заходи. — Я тут подумал о нашем вчерашнем разговоре и понял, что мы мало с тобой общаемся. — За десять лет в том доме, я научился молчать. — И это плохо. Я не хочу, что бы ты молчал о своих проблемах или о том, что тебя не устраивает. А ещё хочу как можно качественнее наверстать упущенное. Потому не бойся со мной разговаривать и задавать вопросы. Прошу. — Даже неудобные? — Даже такие. — Хорошо. Договорились. Так а вторая тема разговора? — Хех, понял таки. Ужин готов, можно идти праздновать сочельник. Да и Рождество совсем скоро. — Ладно, сейчас спущусь. Только переоденусь. Не хочу праздновать в этом. — Окей, жду. Гарри встал с кровати и подошёл к шкафу. В нём лежало ни мало вещей. По крайней мере больше, чем он имел у Дурслей. Шустро выбрав красивую тёмно бордовую пижаму и синие тёплые носки со снежинками, мальчик спустился на первый этаж. Стол ломился от еды, а глаза слепило от яркого света гирлянд. Вот о таком Рождестве Гарри мечтал с самого мала. И теперь его мечта наконец осуществилась. — За счастье, — поднял на половину полный бокал с шампанским Римус. — За счастье, — повторил за ним Гарри, но в его бокале был виноградный сок. Рождество проходило в очень уютной атмосфере. Близкие друг другу люди смеялись, веселились, расказывал истории. Гарри делился впечатлениями о Хогвартсе, Римус делился с ним своим опытом. Поделился и тайной о карте Мародёров, но попросил не искать её и не использовать. А Гарри и послушал. Ну а зачем прилежному ученику такая карта? На этот вопрос Римус лишь засмеялся и сказал что-то в духе: "Джеймс бы никогда не поверил, что ты его сын, услышь он лично это от тебя". Люпин пообещал показать место где Гарри жил с родителями. И место их могилы. Расказывал о своём детстве в этом доме. О родителях, их проблемах, своём первом превращении в оборотня и причину заражения Ликантропией. Шрам тоже показывал. Темы перетекали из одной в другую, а молчание никогда не вызывало неловкости. Гарри и Римусу хорошо находится рядом и без единого звука, и в окружении целого роя всевозможных слуховых раздражителей. Оба человека давно ни с кем не общались и эти разговоры требовались каждому. И Гарри, и Римусу. Хорошо иметь человека с которым можно вот так просто общаться и не задумываются ни о чём. Просто плыть по беспрерывному течению прекрасного момента и радоваться такой спокойной жизни. А разговоры не прекращались. Тема перешла на его патронус (Римус, кратко объяснил Гарри всё о телесном и без телесном патронусе) и так мальчик узнал, что его отец был оленем, крестный — собакой, Римус (есесвенно) — волком, а Питер Петтигрю — крысой. Тогда же Римус и рассказал, что произошло в ту ночь более красочно и с подробностями. — Знаешь, а ведь твой отец тебе оставил подарок. — ...Правда? — надежда в голосе одиннадцатилетнего мальчика, порадовала Люпина и он безмолвно кивнул. — Да. И не только он. Я, Лили, Пит, как это не прискорбно, тоже. И даже Сириус. Мы все сделали тебе по подарку. — Я могу их открыть? — Отцовский и мой — да. Остальные сможешь открыть позже. — Когда? — Подарок Лили через два года, Питера на свой полуюбилей. — А Сириуса? — и тут впервые за сегодняшний вечер повисло тяжёлое молчание. — Гарри, я очень много тебе не рассказываю. И я этого не скрываю. Но прошу меня понять. Когда прийдёт время — ты откроешь и его подарок. Просто подожди. — Ладно, Римус. Хорошо. Пожалуйста, хотя бы скажи почему. Почему ты не можешь мне всего рассказать? — Не хочу тебя лишать детства. И Сириус тоже вряд ли бы этого захотел. Теперь тебе не так обидно? — Нет. Я недоволен этим, но смирюсь с таким раскладом, ведь рано или поздно я до каждого из этих подарков доберусь. — Славно. А теперь подожди секунду, я принесу подарки, — Римус направился в кладовую и вернулся уже с двумя вещичками. Первая — это свёрток с обычной коричневатой бумагой и красной лентой, вторая — массивная, но элегантно и искусно вырезанная шкатулка (явно старая, но хорошо исполняющая свою роль). —Красивая? — спросил Римус видя восторженное выражение лица Гарри и кладя оба подарка на стол. — Очень. Что в ней? — Открой и узнаешь, — Гарри не задумываясь не на секунду открыл шкатулку. В ней лежали два простеньких колечка, а под ними пергамент бумаги. — Это частично принадлежит всем Мародёрам. Но по наследству они твои. — Это кольца.. Мамы и папы? — Да. Это их. И ты в праве распоряжаться ими как захочешь. — Спасибо, Римус, — тихо сказал Гарри не спуская с колец глаз. — Теперь это самые дорогие моему сердцу вещи. — Почему же? — Это твой подарок и кольца мамы с папой. Нужны ли какие-то другие причины? — Не бери в голову. Я пообещал их сохранить для тебя. Теперь обещание выполнено. — А теперь давай откроем папин подарок! — Кхахаха, ну давай, — мальчик не сильно беспокоился о упаковке. Просто разорвал её, а из неё валилось что-то непонятное. — Что это, Римус? — Это — Мантия невидимка. Надень её на себя и тебя никто не увидит. Но используй её не для баловства, пожалуйста. Твой отец сейчас бы посмотрел на меня самым осуждающим взглядом во вселенной, но это действительно не игрушка. —Папа и вправду любил шалости. И я обещаю так не делать. — Примеришь? — С удовольствием! Гарри надел мантию на плечи и обернулся ей так, что только голова и осталась, как бы, «парить» в воздухе. — А тебе идёт. — Не ёрничай, — Гарри снял плащ и сложил аккуратным квадратом перевязав лентой, что бы не потерять. — О, Гарри, посмотри на часы. — Почти двенадцать! Пора праздновать Рождество! Римус налил обоим сока и бокалы стукнулись друг об друга. Остаток праздничного вечера, да и каникул в принципе, они провели за разговорами, играми и поеданием вкусностей. — С Рождеством! — С Рождеством!