M&C II

Со злом нельзя договориться.

Зло знает, что ему нужно, и отступится только победив или сдохнув.

А чтобы его одолеть – нужно быть подлее зла.

(Джон Даттон / Йеллоустон)

***

      Пробуждение было... болезненным. Очнулся Люк от резкой боли, что пронзила правый локоть. И от боли этой он закричал бы во всё горло, если бы лёгкие первее не потребовали кислород. Глубоко вдохнув, будто вынырнув из воды, Палмер зашёлся кашлем, не столько от пыли с пола, сколько от колена, что его в этот пол припечатало и продолжало ввинчиваться меж лопаток, пока его хозяин неспешно принялся за вторую руку.       И тогда Люк ощутил, как чья-то тяжёлая хватка сомкнулась на левом запястье, и сдавленно простонал, отчаянно попытавшись высвободиться, но лишь невольно потревожил сломанную руку. А затем, как сквозь вату, послышался хруст, и теперь уж Палмер закричал как положено – исступлённо, забывшись обо всём, кроме боли.       Однако вскоре крик перетёк в мычание, когда мучитель вцепился в лицо Люка и насильно раскрыл ему рот. Его зубы со скрипом вонзились в одну из множества ступень, отчего Палмер зажмурился и в ту же секунду...

...(хрясь!)...

...его затылок прострелило тупой болью, а дёсны закровили...

...(хрясь!)...

...и Люк свободно стукнулся лбом о верхнюю ступень, а рот обожгло огнём...

...(хрясь!)...

...и челюсть вышла из сустава.

      Палмер замычал от нестерпимой боли, елозя языком по залитым кровью ступеням, а из обезумевших глаз полились горячие слёзы. Он оказался на грани безумия, не понимая: что происходит и чем он заслужил такую пытку?       А тем временем мучитель схватив Люка за шиворот и, вздёрнув, поставил на колени. И тогда тот увидел уходящую вверх лестницу, и в растерянном разуме прохрипело осознание, что он на лестничном пролёте. А значит всё ещё в здании. Но вслед за осознанием своего плачевного положения Палмер вдруг ощутил фантомную хватку на своей шее и вспомнил взгляд жутких глаз. А следом он вспомнил ВСЁ, и от этих воспоминаний он судорожно сглотнул кровавый ком, едва не подавившись собственным зубом. И если бы не сковавший тело и разум шок – его бы вывернуло б наизнанку.       Опомнился Люк лишь когда его мучитель не церемонясь нацепил на него маску и рывком натянул капюшон. Палмер панически завертел головой, но его схватили за шиворот и резко поволокли вверх по лестнице. Люк захрипел от удушья, пока пересчитывая собою ступеньки, поскольку ворот балахона впился ему в шею, как удавка. И пожалуй только из-за этого Палмер вообще его заметил. Через прорези маски он беспомощно наблюдал, как ступеньки под ним закончились, а коридор сменился закатным небом.       Его выволокли на крышу, а точнее на самый верхний, так и не достроенный этаж во всей этой чёртовой заброшке. И по мере того, как Люка всё дальше оттаскивали от выхода – его разум всё больше охватывала холодная, липкая паника. Потому что он начал догадываться, где оканчивается его путь и кто к нему ведёт. — Ты задержался. Были проблемы? – вдруг послышался чей-то посторонний голос, но Морт (а Палмер не сомневался, что это был он) ничего не ответил и, не сбавляя темпа, прошёл мимо неизвестного. А вот Люк смог разглядеть пару армейских ботинок, что неспешно за ним проследовали.       Однако затем Шрайк на ходу его вздёрнул и, удерживая перед собой, ускорил шаг, покуда резко не замер. Замер и Палмер, затаив дыхание, что из-за вывихнутой челюсти получалось скверно. Властвующий на высоте ветер сорвал с него капюшон, и Люк наконец-то увидел лицо своего палача и вновь встретился с его страшными глазами.       Выглядел Морт столь же плачевно, однако видел он при этом уже намного лучше. Достаточно, дабы как следует налюбоваться сломленной жертвой в своих руках. Вот только лицо его не выражало ни злорадства, ни упоения, ни насмешки. Его увенчанное ссадинами лицо и пронзительный взгляд выражали лишь полное безразличие и презрение к человеку напротив. Будто он и не человеком вовсе, а какое-то насекомое. Очень назойливое насекомое, что причинило ворох проблем, и теперь пробил час за них поплатиться. — А он на удивление молчалив, – донеслось сбоку, и, обернувшись на голос, Люк ощутил, как в жилах охладела кровь. Потому что тот, кому принадлежал голос, был не кто иной, как Ворон. Тот самый убийца, держащий в страхе весь Вудсборо – здесь, сейчас, стоит прямо перед ним и... и перед Шрайком.       В мгновение ока животный страх перед маньяком сменился лютой злобой и, наплевав на всё, – Палмер, как мог, зарычал на Ворона. Ведь не сложно теперь было догадаться, кто скрывается под маской. И от этой жестокой иронии хотелось просто выть.       «Так он был прав!» – эта мысль была сродни соли на ране, ибо всё это время Эрик был верен в своих подозрениях. — Ты смотри-ка, кажись, сообразил. Наконец-то, – жестокая улыбка ощущалась даже сквозь маску, и Виктор поднял её на лоб, дабы Люк Палмер мог как следует рассмотреть столь ненавистное ему лицо. Лицо краснокожего выродка, реднека, скина, маскота, чью жизнь он отравлял и собирался уничтожить. — (УБЛЮДКИ!!!!!!!) – сквозь боль промычал Люк и даже рванул из хватки Морта, но тот оставался невозмутимым, как и Вик. Однако Крейн солгал бы самому себе, если б не признал, что сейчас – испытывает жалость. Жалость оттого, что Эрик так легко отделался. И жалость оттого, что на лице Люка маска.       Будь его воля – он бы всласть налюбовался, как жизнь угасает в испуганных глазах подонка, что сейчас даже и представить не может, НАСКОЛЬКО ему повезло. Ведь он – не его добыча. О, нет. Он – добыча МОРА. — Я двадцать лет не мог заставить его заткнуться. Как тебе это удалось? – полюбопытствовал Вик, решив разговорить подозрительно-молчаливого Шрайка, и тот наконец-то отвёл свой буравящий взгляд от жертвы. — Всего-то и нужно было затупить ему клюв, – подыграл Морт, не меняясь в лице, и искоса взглянул на Крейна. — Вижу, крылышки ты ему тоже подрезал, – с ухмылкой подметил тот, неспешно направившись из поля зрения Люка. — А это чтоб он не упорхнул раньше дружка, – окаменевшее лицо Шрайка вдруг перечеркнула очень недобрая ухмылка. Он с чувством тряхнул Палмера и резко развернул, дабы тот напоследок взглянул на своё скорое будущее. И увиденное повергло Люка в первобытный ужас. Потому что он обнаружил себя практически у самого края обрыва, а компанию ему составлял труп Стивенса, над которым в ожидании навис Виктор. — Так что ты там говорил? «Гравитация потом всё подправит»? – тем временем уточнил Морт, пока оцепеневший Палмер не сводил глаз с покойника. — Вот и мы решили слегка подправить твой сценарий.       Шрайк подбадривающе хлопнул Люка по плечу, отчего несчастный вздрогнул, и словно этого и ожидая – Вик пнул тело Стивенса. Покойный шериф с шорохом сполз вниз, и его тотчас заглотнула пропасть. — Жаль только громкую премьеру ты пропустишь, – зловеще прошипел Морт прямо на ухо Палмеру и рывком подтолкнул его к краю.       Люк замычал, панически пытаясь затормозить ногами. Но пропасть неотвратимо сблизилась с ним, и, забывшись от страха перед нею, Люк обхватил руку Шрайка, буквально цепляясь за него, как за свою собственную жизнь. Сейчас, когда пропасть под ним уже разинула свою пасть, Палмеру было плевать на боль в переломанных руках. Сейчас он сдавленно кричал не от неё, а от ужаса. — Прости, но я не пойму, что ты мычишь? – Морт с прищуром склонил голову набок, удерживая Люка на вытянутой руке, пока тот отчаянно цеплялся носками за край обрыва. — Наверно, молишь о пощаде. Или кроешь угрозами. Хе, у меня аж дежавю разыгралось, – Шрайк хищно усмехнулся, действительно испытав подобное чувство. Ведь всё взаправду повторилось. Он, Вик и этот кусок дерьма – на том же самом месте, что и десятилетия назад. Вот только теперь – его рука не дрогнет. — А может предлагаешь откуп? – усмешка ожесточилась, вмиг став злобным оскалом. — Снова, – Морт сделал шаг вперёд, и Люк окончательно повис лишь на его руке. — Для таких, как ты, – деньги решают в мире всё. Не так ли? – его голос задрожал от сдерживаемого гнева, будто задрожала сталь. — Может они ещё и мёртвых могут воскрешать? М? Может с их помощью воскресишь своего папашу, чтоб я удавил его собственными руками! – сорвался Шрайк на рык и к удивлению Виктора – поднял Палмера над головой. — А может вернёшь к жизни сестру той девушки, что ты похитил и грозил убить?! – прорычав это, Морт тряхнул беспомощного Люка, будто вытряхивая из него ответ. Но даже если бы Люк и мог сейчас говорить, то вряд ли бы смог ответить чем-либо кроме мольб о пощаде. Потому что только это у него и осталось. — Нет? Не можешь? – ответил за него Морт и плавно опустил, словно вся ненависть к нему вмиг иссякла. — Тогда тебе нечем выкупить свою жизнь, – Люк ощутил, как его хватка начала слабеть. — А значит стоишь ты... – Шрайк полностью разжал руку, и Палмер, вопя от ужаса и боли, повис на его предплечье. — ...ничто, – закончил Морт, процедив последнее слово, что услышал Люк Палмер в своей жизни.       С холодным безразличием Шрайк смотрел ему вслед, слыша доносящееся эхо его предсмертного крика, что вскоре оборвался. И не отводя взгляда от крохотной, чёрной точки внизу, на земле, Морт похлопал по карманам, исступлённо ища чёртовы сигареты. Словно ничего не закончится, пока он, чёрт возьми, не закурит. — Вот, держи, – тихо промолвил Вик, протягивая Шрайку его же зажигалку со злосчастной пачкой. Тот молча принял их, однако на проклятой приблуде его руки начали подводить, предательски подрагивая. — Давай помогу, – предложил Виктор, однако в ответ Морт одарил его затравленным, даже одичалым взглядом. — Морт... всё кончено, – Вик осторожно положил руку на его плечо, без жалости, но с искренним сочувствием смотря в лицо друга, и тот уступил.       Виктор резво высек зажигалкой пламя и отошёл на шаг, давая Шрайку время и пространство. А тот вдохнул полной грудью табачный дым и, подняв к вечернему небу лицо, выдохнул так, словно с дымом он сбросил с себя очень тяжкую ношу, а без неё – навалилась заслуженная усталость. И глядя на него, вот такого, со стороны, Вик без всяких слов понял:

Да... теперь всё и вправду закончилось...

***

      Как правило, спуск легче подъёма, но видимо мой случай исключение. Лишь на чистой злобе я смог затащить того засранца на самый вверх, а теперь мой порыв мне же и аукается. Вот и спускаюсь как ржавый робот, а ведь впереди ещё прорва дел.       Ночь молода – нужно успеть всё грамотно разыграть. И если Палмеры с шерифом уже выучили свои роли, то всем остальным придётся переждать на галёрке. Этак где-то на болоте. Роберт с Юджином не будут возражать пополнению в их дружной компании. Очень БОЛЬШОМУ пополнению. Но благодаря внедорожнику, думаю, управимся за одну ходку.       Следом и машины затеряются на одной конкретной свалке в Уолкерсвилле. Гидравлический пресс сожрёт всё, что в его пасть ни кинешь. Так что самой насущной проблемой остаётся банальная уборка. Хе, благо я с малым в это деле профи. Так-то на верхнем этаже мы уже управились, остаётся лишь двенадцатый. Да только чую, пока я дотуда дохромаю, Вик уже...       Морт замер на лестничной площадке, заприметив смотрящий на него дверной проём. Он вспомнил, что раньше там стояла дверь, как и в каждом помещении, но за десять лет здание пришло в упадок. Ведь западный Вудсборо так и не стал тем обещанным, престижным район. Потому что с самого своего «рождения» он был всего лишь удачной фикцией для отмывки денег.       Сроки затягивали, на материалах экономили. Уж в этом Шрайк убедился лично, когда участвовал в демонтаже на общественных работах. Чудо, что эти высотки вообще простояли столько лет. Будто в ожидании, что ветер таки переменится, и от них ещё будет прок. Что ж, в какой-то степени их ожидания сбылись. Уже скоро это место оцепит полиция, а по этажам будут шастать криминалисты. И западный Вудсборо таки получит свою минуту дурной славы. Но пока этого ещё не произошло, Морт прихрамывая направился к месту, что словно звало его из далёкого прошлого...

(Как вас зовут-то?)

(Мортимер Шрайк...)

(...но ты можешь звать просто – Морт)

(А твоя фамилия Крейн?)

(Да, Виктор Крейн...)

(...но вы лучше зовите просто – Вик)

      Он остановился в центре комнаты, когда-то приютившей его в бурю. На злосчастном восемнадцатом этаже, которого будто и вовсе не коснулось время. Да и чего ему здесь касаться – кругом одни лишь голые стены. И тем не менее взгляд Морта зацепился за окно, словно ожидая, что на подоконник вновь запрыгнет чёрный ворон и издаст своё «КАР-Р-Р!»       Чёртова птица... чёртов Йелль! Он следил за мной с самого приезда в Вудсборо. А возможно... он и не оставлял меня даже после ухода из агентства. Что он, что Видар – ВСЕ ОНИ! Они все знали наперёд... что так всё и будет.       А был ли у меня вообще выбор поступить иначе? Если бы не пожар – я бы не отправился в Вирджинию. Если бы не поломка байка – буря не загнала бы меня на стройку. Если бы я не решился тогда вмешаться – я бы не повстречал Виктора.       Уж слишком много этих «если». Но самое страшное из них: если бы я не обернулся в тот день и просто ушёл восвояси – это бы ничего не изменило. Я воочию узрел, кем стал бы Виктор, не пересекись я с ним на этом самом месте. Но в этом-то и вся злая шутка – он и так им стал. Вакхтероном.

Было ли хоть что-то в моих силах, дабы этому помешать?

Или я действительно... всего лишь камень...?

      Шрайк поспешно упёрся рукой в стену, потому что ноги его подвели, и он вновь испытал это чувство, как в ту ночь, после кошмара. Сердцебиение резко участилось, как и дыхание, а грудь сдавило невидимыми тисками, отчего Морт начал задыхаться. — Ч-чёрт... – прошипел он, привалившись к стене плечом, дабы присесть на пол, но в ту же секунду его подхватили со спины. — Спокойно. Я держу тебя, – Вик перебросил руку Шрайка через плечо и, приобняв, помог тому прохромать до подоконника. — Вот так. Садись, – и Морт устало присел на край окна, будто вообще не замечая Крейна. — Морт? – тот бережно положил руку на его плечо. — Ты в порядке? – вопрос был крайне неуместен, ибо ответ буквально был написан на лице Шрайка. Но Виктор должен был спросить. Обязан. Иначе просто не мог. — ... ... ...Нет, малой... я не в порядке, – честно ответил Морт, пусть и с отдышкой, но таки прервав тревожное молчание. — Но скоро буду, – следом заверил он и даже вымучил из себя улыбку.       Такой ответ ни черта не устроил Крейна, как и весь этот треклятый план! И теперь, глядя на состояние Шрайка, видя его таким – он пожалел, что не возразил ему.       Да, они все осознавали риски, ведь когда охотишься на живца – охотник должен быть готовым к смерти. И Морт был к ней готов. Вик знал это. Видел в перекрестье прицела. Не готовым как раз таки оказался он сам. Не готовым увидеть гибель человека, заменившего ему отца.       Будь на кону лишь жизнь Шрайка – все те ублюдки сдохли бы, стоило б Люку лишь показаться. Но вместо этого, держа палец на курке, он был вынужден наблюдать за казнью Морта и выжидать, когда же Оззи наконец-то даст отмашку. А ожидание действительно убивает. И когда на телефон пришло сообщение, Виктор уже прочёл его содержание на лице Люка. — Дальше я и сам управлюсь. Переведи дух, – он опустил вторую руку на плечо Шрайка, будто готовясь удержать его на месте. Потому что Вик прекрасно знал, что тот не послушается из-за своей непрошибаемой, твердолобой упёртости.       А ведь Виктору ещё пришлось едва ли не с боем оказывать ему первую помощь, и лишь благоприятные новости от Оззи смогли хоть немного успокоить осатаневшего Морта. Однако вопреки ожиданиям, тот спокойно накрыл руку Крейна своей и, прикрыв глаза, устало кивнул. — Хорошо, – Шрайк успокаивающе похлопал по руке Виктора и, наконец-то взглянув на него, добавил: — Только одолжи телефон – нужно связаться с Оззи.       Вик согласно кивнул, испытав внутреннее облегчение, и передал Морту его «рабочий» телефон, исключительно для связи с Уинслоу и ни с кем больше. — Вы хоть не впустую проторчали в Балтиморе? – вдруг вопросил Крейн, в ожидании скрестив руки. — Удалось что-то выяснить? – однако с ответом Шрайк отчего-то не спешил, лишь опустив задумчивый взгляд на тёмный экран телефона...

***

— «...Когда отступит зима и на смену ей придёт зелёный апрель – отправляйся к красным скалам Чисос, что в Техасе. У их подножия простирается заповедная зона наречённая Биг-Бендом. И если не ошибаюсь – название это должно быть тебе знакомо...» – Видар намекающе прищурил на Морта волчьи глаза, скрывая всё, что ниже них, за сцепленными в замок руками. — Да, – тот кивнул, призадумавшись и спрятав в стол взгляд.       Национальный парк Биг-Бенд – огромная охраняемая территория, граничащая с Мексикой на юго-западе штата. Шрайк знал это, потому что каждое лето Вик улетал в Техас на выездку лошадей. Отчасти ради подработки, отчасти дабы просто отдохнуть. — Апрель – срок не малый, как и чёртов заповедник. Когда конкретно я должен быть там и с какой целью? – Морт поднял на бога мщения строгий взгляд. — «...О, уверяю: в своё время к тебе придут ответы...» – туманно ответил тот, что ничуть не успокоило Шрайка. — Мне, что ли, ждать блядского знака свыше?! – поддал он стали, обнажая зубы. Сейчас на кону стояли жизни дорогих ему людей, а он, значит, должен сидеть на заднице смирно в ожидании знамения?! — «...Ты спросил: что от тебя требуется? Я ответил. Пока что это всё, что тебе следует знать...» – заявил бог безмолвия, опустив сцепленные руки на стол. — «...Надеюсь, мне не придётся объяснять, что чем меньше ты посвящён в грядущее, тем в большей безопасности ты и твои близкие...» — Не придётся, – с вызовом заверил того Морт. — «...Чудно...» – Видар кратко улыбнулся, не размыкая губ, и, плавно налёгши грудью на стол, очень пристально взглянул в глаза Шрайка. — «...Значит мне не стоит также пояснять, что для нашего общего блага – этого разговора никогда не было?..» — Не стоит, – всё также холодно ответил Морт, стойко выдержав взгляд божества.       Однако в следующий миг мнимый мир вокруг вновь сотрясся, но теперь в разы сильнее. Словно бар был кораблём в океане, и только что его испытала на прочность волна. И что иронично – с потолка и стен в самом деле полилась вода, а тёмные окна со скрежетом испещрялись паутиной трещин, как от удара. — Что происходит? – Шрайк настороженно поднялся, будто опасаясь, что от резкого движения окна расколются. — «...Ты просыпаешься...» – пояснил бог мщения, спокойно наблюдая ту же жуткую картину и при этом даже не шелохнувшись. — «...А значит наше время подошло к концу...» – с прорезавшейся печалью продолжил он и наконец-то вышел из-за стола. — «...Боюсь вновь свидимся мы уже не столь скоро. А потому – постарайся дожить до той поры...» — Ну спасибо, блядь, за совет, – проворчал Морт, всё ещё не отводя от окон взгляда, однако заметив краем глаза движение – таки обернулся... да так и замер. — «...Удачи, Мортимер Хоуланд...» – пожелал Видар с простой, но искренней улыбкой протягивая ему руку для пожатия. И прежде чем окна взорвались, извергая потоки воды, – Морт крепко пожал руку безмолвного бога...

***

— ... ... ...Нет, – наконец ответил он, не подымая взгляда, и поспешно включил телефон, дабы прогнать образ бескрайней тьмы по ту сторону окон. — Подробности давай после дела. — Как скажешь, – Виктор кивнул, отчасти соглашаясь, что с расспросами сейчас можно и повременить. — Я буду ждать внизу, но если что – звони. — Да-да, топай уже, – ворчливо отмахнулся Шрайк, возясь с телефоном. — Я догоню, как только переговорю с Оззи. — Передавай привет, – с усмешкой подшутил Вик, развернувшись к выходу, отчего он не заметил, как Морт посмотрел ему вслед. — Шикоба... – вдруг окликнул он, и Виктор остановился, но оборачиваться не стал. — ... то, что ты видел в кошмаре... всё, что я сказал... всё, что сделал... – Шрайк запнулся, с трудом подбирая правильные слова из-за пожирающего чувства вины, а ещё... из-за страха. — Я знаю, – вдруг остановил его Вик и лишь тогда обернулся к поникшему Морту, что будто страшился даже смотреть на него. — Это был ты, – тихо промолвил Крейн, но для Морта эти три слова прозвучали как приговор. Однако... — Это ты спас нас и вызволил из кошмара, – закончил Виктор, и Шрайк осмелился заглянуть в его глаза. И не увидел в них ничего из того, чего так страшился увидеть. — Значит, теперь ты знаешь... что я, – он горько улыбнулся самому себе, стыдливо отведя взгляд от серых глаз.       Занятно, а ведь я уже смирился со своей «натурой». Смирился с тем, что она может отпугнуть близких мне людей. Но, как оказалось – я всего лишь хра... — Я всегда знал, кто ты, – заявил Вик, отчего Морт в полном смятении на него уставился. И тогда, с ухмылкой скрестив руки, Кархаконхашикоба сказал всего два слова: — Ты – Иноли.       Два слова, заставившие Мортимера Шрайка оторопеть. Потому что эти два слова только что скинули с его сердца камень. А потому, склонив голову, дабы спрятать глупую улыбку – Морт засмеялся, очень тихо, но чертовски заразительно. — Да... я и впрямь... Иноли, – сквозь смех согласился он, накрыв рукой мокрые глаза. — Эй, ну брось, – Виктор подбадривающе потряс его за плечо. — Да не... (шмыг)... просто газ ещё действует. — Конечно. — Видать... (шмыг)... ещё не полностью выветрился, зараза. — Ага. — Ты это... – Морт живо утёр глаза и выпрямился, придав себе строгий вид. — Кхм! Не забыл, что у нас ещё работы невпроворот? — Я вообще-то как раз уже собирался к ней приступить, да только кое-кто меня задержал, – с лукавой ухмылкой напомнил Вик. — Да? А теперь этот «кое-кто» сейчас погонит тебя пинками, если не скроешься через три секунды, – не всерьёз пригрозил Шрайк, кивнув в сторону дверного проёма. — Я так понял, газ уже выветрился. — Раз... — Ладно, удаляюсь, – Виктор вскинул руки в примирительном жесте и благоразумно проследовал на выход. Но стоило ему лишь скрыться в дверном проёме, как он тотчас вынырнул обратно. — Не торопись, – добавил Вик напоследок, и стоило Морту дёрнуться в его сторону, как тот юркнул прочь. — Боже, дай мне сил, – вздохнул Шрайк, с усмешкой покачав головой на такое ребячество, и вернулся к отложенному телефону.       Так-то Оззи уже был проинформирован об успешном завершении «операции». Если это вообще можно таковой называть. Экспромт чистой воды с везением в придачу – вот что это такое! План был скорее уж суицидальным, чем просто рискованным. И огромной удачей для Морта обернулось присутствие старого друга.       Ещё после инцидента в клинике Шрайк попросил его о встрече с глазу на глаз. Но затем произошла вся та бесовщина на озере, и простая встреча превратилась в начало расследования, что продлилось с неделю и окончилось глухим тупиком. А затем Морт и вовсе сорвался с места из-за кошмара, буквально бросив напарника в Балтиморе. Чему тот, мягко говоря, не обрадовался. Но когда речь зашла о жизни Селии – Освальд Уинслоу не подвёл, как и всегда.       Сомнений, что Люк заберёт Селию в Вудсборо у Морта, не было, как и то, что паршивец не отпустит её живой. А значит девушку в город он привёз тайком от посторонних глаз и схоронил там, где никто бы не стал искать. И уже бы никогда не нашли.       Стройплощадка будущего курортного комплекса была слишком идеальным вариантом. Но хвала банальности Палмера – именно там он и додумался удерживать заложницу, приставив к ней лишь одного наёмника. Того вполне хватало на одну беззащитную девушку, но определённо не хватило на одного Оззи. И если у него не возникло никаких непредвиденных трудностей, то сейчас он с Селией уже должен быть на полпути к аэропорту Балтимора. — Зелёный? – окликнул Шрайк напарника, как только с того конца приняли вызов. — Слава яйцам, ты наконец-то соизволил позвонить! Я уже едва не развернул эту колымагу обратно! – донеслись из динамика знакомы возмущения, и Морт устало закатил глаза. — Во-первых, Синий отправил тебе сообщение, как только мы управились. А во-вторых, я в порядке, Зелёный. Спасибо, что спросил. Так-то с пару деньков буду ссать кровью, а в остальном – я как огурчик. — Если хватает сил каламбурить, значит не помираешь, – в своей манере парировал Оззи. — И нечего возмущаться – твоя же была идея. — Да, но и ты мог бы поживее вызволять пленницу, – беззлобно упрекнул Шрайк друга. — Кстати о ней – как она? — Спроси сам, – предложил Оззи, и следом из телефона донеслось неуверенное: — М-морт? Это действительно ты? — Да, Селия. Это действительно я, – Морт не сдержал улыбки. — Рад тебя слышать, – и из динамика послышался сдавленный всхлип. — Господи... прости... мне... мне так жаль... это моя вина! – сквозь слёзы пыталась она извиниться, но тем лишь сильнее впадала в истерику. — Я не должна была приезжать... я просто хотела... — ...жить по совести, – спокойно закончил за неё Шрайк. — Я понимаю и не держу зла. И ты на себя не держи. А вообще, ты правильно поступила. — Он... он угрожал Мигелю, – продолжила Селия, явно стараясь взять себя в руки. — Я знаю... я знаю, – успокаивал её Морт, пытаясь отыскать так нужные сейчас слова на сером потолке. — Но послушай – теперь всё позади. Всё закончилось. Мой друг отвезёт тебя в аэропорт. Вы же уже в дороге? — Д-да, – шмыгнув носом, тихо ответила Селия. — Вот и хорошо. Скоро ты вернёшься к Мигелю и сможешь крепко его обнять. — Больше я его не оставлю. — Это правильно, – Шрайк медленно закивал, прикрыв глаза. — Когда его увидишь – обними и за меня. — А я... я смогу тебя увидеть? – осторожно спросила Селия.       «Ради твоего с Мигелем блага – лучше бы вам больше никогда со мной не видиться», – так он должен был ответить, но в место этого... — Когда всё уляжется – я навещу вас. Но до тех пор вам лучше не возвращаться в Вудсборо. Теперь здесь не безопасно. — Я понимаю, – в её голосе слышалась печаль, но Морт был благодарен, что она не стала возражать. — Хорошо. А теперь передай телефон моему другу. — С-сейчас, только... – она замялась. — Морт? — Да? – он насторожился. — Спасибо тебе... за всё, – промолвила Селия, вновь растрогавшись. — Это моя работа, – всё, что мог ответить ей Шрайк. — Напиши, когда прилетишь. Мой номер прежний. — Обязательно, – пообещала Селия, явно сдерживая новые слёзы. — Доброго пути, – напоследок пожелал ей Морт и на этом простился. — Снова у аппарата, – вернулся к телефону Оззи, невольно слышавший каждое слово, и по тону Шрайк догадался, что тот лыбится. — Сделай лицо попроще и сколько вам ещё до Балтимора? — Мы уже миновали Вест Френдшип. Так что на подходе. — Хорошо. А что со вторым «пассажиром»? – намекнул Морт, пускай и понимал, что Селия определённо видела такое, о чём теперь не скоро забудет. — Припрятал на стройке, – беззаботно ответил Оззи, будто речь сейчас и вовсе не шла о трупе. — А поконкретней, – процедил Шрайк, явно рассчитывая не на такой ответ. — Мне потом твой схрон ещё искать. — Скажем так – теперь он её часть, – туманно пояснил напарник, наверняка не обойдясь без зловещей улыбки. Главное чтоб Селия её не видела. — Всё с тобой понятно, – Морт устало потёр переносицу, с одной стороны радуясь, что на одно тело стало меньше мороки. А с другой – уже представляя, КАК всё это выглядело в глазах Селии. — Ладно, отрапортуешь, как только взлетит самолёт. Ждём тебя в точке сбора. — Яволь, капитан, – бодро отсалютовал Оззи с на удивление приподнятым настроением. — Прекращай, – осадил его Шрайк. — Окей. Тогда не прощаюсь. — И да... – Морт замялся, смутившись от предстоящих слов. — ...спасибо, что ввязался во всё это дерьмо ради нас. Без тебя – мы бы не справились.       Он ожидал услышать фирменное и задорное: «Ха! Ещё как не справились бы, чёрт возьми!» Но вместо этого услышал... — Хе, на то мы и братья.

***

      Утро следующего дня началось для всего Вудсборо с шокирующих новостей. По факту соцсети разрывались от них ещё с ночи, но простым жителям городка, что спят по ночам, как и положено, этим утром помог взбодриться не кофеин, а заголовки статей и главное – некролога.       «Ворон вернулся!», «Мэр Вудсборо убит!», «Шериф погиб при исполнении!» и десятки других подобных, громких слоганов. Но все вместе они складывались в единую цепочку трагических событий.       «Вчера, в десять вечера, мэр города, Эрик Палмер, был обнаружен мёртвым в своём кабинете. Обнаружил тело шериф Стивенс, что пустился в погоню за скрывшимся с места преступления подозреваемым. Погоня окончилась у западной окраины, где подозреваемый попытался укрыться в одном из заброшенных зданий, но шериф настиг беглеца и загнал на последний этаж. Однако при задержании преступник оказал отчаянное сопротивление, и в ходе неравного противостояния произошла трагедия – шериф Лэнс Стивенс сорвался с высотки, утянув за собой убийцу.       Прибывшие к месту происшествия офицеры полиции обнаружили тела погибших. Но вторым потрясением для следствия стало раскрытие личности преступника, что скрывался под маской серийного убийцы, известного как «Ворон». Им оказался старший сын убитого мэра – Люк Палмер.       На данный момент у следствия нет официальных подтверждений, доказывающих связь Люка Палмера с погибшим в прошлом месяце Майклом Уолшом, что также был объявлен как «Ворон». Однако неофициальные источники заявляют, что Майкл Уолш и Люк Палмер могли быть сообщниками также как печально известные Билли Лумис и Стю Мэчер, повинные в трагическом для города событии девяносто шестого».       На этом лента новостной статьи окончилась, и, переключив телефон в спящий режим, Лесли отложила его на тумбочку, а сама вернулась к прежнему занятию – разглядыванию потолка. За окном уже властвовала предрассветная ночь, но Лесли Клайд оказалась одной из тех, кому в Вудсборо этой ночью не спалось. Отчего ей и «посчастливилось» одной из первых в городе прочесть горячие новости, которые уже через пару-тройку часов будет обсуждать каждый. А пока этого ещё не произошло, Ли вновь и вновь прокручивала в памяти то, что было известно лишь ей одной – правду.       Правду о том, кто на самом деле повинен в смерти мэра, его сына и шерифа города. Постепенно, клочок за клочком, она складывала картину событий, как пазл. Убийства полицейских; визит шерифа с мэром к Виктору, когда тот оправлялся в клинике; рассказ Морта о гибели Химены Вильялопес; его... нет... не его, а слова Фенриса в кошмарном мире. Теперь всё это обрело единый смысл – МЕСТЬ.       Имел ли Виктор право собственноручно вершить её? Точного ответа она не знала. Как и не знала: имеет ли право судить его за это? Сейчас, лёжа в своей постели, она не терзалась вопросами нравственности – сейчас её терзал вопрос: «что дальше?» Что дальше будет делать линчеватель, свершивший свою месть? Он остановится или пресытится кровью? Но страшнее остальных была мысль:

Как он поступит со мной? С той, кто знает правду.

      Правду, что лишила её покоя и сна. Отчасти. Второй же причиной напавшей бессонницы был страх засыпать из-за пережитого кошмара. Лишь днём, находясь в школе, среди людей, Лесли позволяла себе сомкнуть глаза. Но ночью, оставаясь в комнате одной, – она просто валялась на кровати, уткнувшись взглядом в потолок. И даже если бы она того захотела, то вряд ли бы смогла заснуть, потому что сонливость снимало как рукой, будто открывалось второе дыхание. Но наутро усталость всегда брала своё. Что не могло не укрыться от матери, а в школе – от Дафны с Энтони.       Сегодняшняя ночь была лишь второй после минувшего кошмара, но под глазами Лесли уже залегли синяки, а общая вялость с пропажей аппетита виднелись невооружённым взглядом. Отчего Ли начала опасаться, что такими темпами мать точно прицепится к ней с допросом или того хуже – потащит за шиворот к врачу. И пускай страх перед клиникой отступил, но неприятный осадок из-за позорного визита к гинекологу и последующего инцидента – остался.       Лесли понимала, что дальше так продолжаться не может, и либо закончится всё это, либо закончится она сама. А потому этой ночью она решилась заглянуть в лицо одному из своих страхов и попытаться заснуть. А тревожные новости и туманное грядущее – пускай обождут до утра.       Итак, перевернувшись лицом к шкафу и подложив под подушку руки, Ли сомкнула глаза, с надеждой, что если она всё же и заснёт, то без сновидений. Однако царившую в комнате тишину внезапно нарушил тихий щелчок. Лэс не обернулась, услышав, как оконная створка плавно поднялась. Не вздрогнула, ощутив дуновение ночной прохлады. Она так и продолжила отрешённо смотреть в никуда, слыша, как тихие шаги неспешно огибают кровать. А затем он опустился перед ней на колено, и лишь тогда она на него посмотрела. — Привет, – тихо промолвил Вик, облокотившись на край постели. Он был облачён в чёрное, как и в ту ночь, как и на озере, и в кошмаре, но в тени глубокого капюшона не было устрашающей маски. Только лицо её Шикобы. — Привет, – прошептала Ли, ничуть не переменившись в лице. Сейчас ею овладело некое спокойствие, а возможно это было уже безразличие. Смирение от того, что он здесь и перед тем что может произойти. А может это сон? Или что хуже – кошмар, в котором они вновь очутились. — Ты снишься мне? – прямо, но всё так же шёпотом, спросила она. — Нет, – Виктор качнул головой, прикрыв серые глаза. Его ответ развеял одно из опасений Ли, но ещё остались другие. — Всё закончилось? – задала она главный вопрос, и, вновь прикрыв глаза, Вик спокойно кивнул. — Да, – одно-единственное слово означало столько смертей. Да, всё закончилось. Да, я свершил свою месть. Да, я убил многих людей, что того заслуживали... а возможно и нет. — Ты убьёшь меня? – вопрос прозвучал на удивление спокойно, даже равнодушно. Возможно, потому что внутри Лесли понимала, что как-либо помешать ему она не сможет. А возможно... уже и не хочет. Однако на её вопрос Виктор просто улыбнулся, но устало, грустно, не размыкая губ, и виновато опустил взгляд. — Я просто хотел тебя увидеть, Чикала, – признался он и только после этих слов заглянул в её карие глаза. — И пока я жив – я никогда не причиню тебе зла. В этом я клянусь тебе.

Могла ли она верить его словам?

Нет. Не могла.

Но очень хотела.

— А если... если всё повторится... как было в тумане? – Ли продавила тяжкий ком, ощущая, как глаза уже щиплются от влаги. — Тогда скажи мне мои же слова. Напомнил мне их, – Вик накрыл рукой в чёрной перчатке её предплечье, на котором растянулась тонкая полоска шрама. — Но тебе не придётся. Потому что я не допущу, чтобы с нами это повторилось, – его слова прозвучали успокаивающе, но твёрдо. И Лесли знала, что от своих слов он никогда не отступится, как и от неё. А потому, сморгнув из глаз слёзы, она плавно скользнула рукой в его руку, крепко сплетая с ним пальцы, и спросила: — Ты побудешь со мной? Пока я не усну. — Хоть насовсем, – с потеплевшей улыбкой, ответил Виктор и, поднеся её руку к губам, поцеловал. — Иди ко мне, – прошептала Ли, увлекая его на кровать, и Вик не стал противиться. И тогда она спрятала лицо в его грудь, когда он обнял её и укрыл собою. — В этот раз – окно ты закрыл? – вдруг усмехнулась Лесли, напомнив о той ночи, и Виктор сам не сдержал улыбки. — Конечно. Уже зима, как-никак, – он поцеловал её в макушку, вдыхая аромат её волос и плотнее обняв, заботливо растёр покрывшуюся мурашками спину. — Спи, Чикала. И ни о чём не тревожься. — А если... кошмар вернётся? – прошептала Ли, сминая в руках его толстовку. — Не вернётся, – заверил Вик, убаюкивая её в своих руках. — Иначе он об этом сильно пожалеет, – он склонил голову, дабы заглянуть в её глаза, и она посмотрела в ответ. — Я тебя в обиду не дам. Помнишь? – и Лесли кивнула. — Тогда засыпай. А я буду охранять твой сон.       О большем она и просить не могла. И прильнув щекой к его тёплой груди, под биение его сердца и ровное дыхание – Ли наконец-то смогла уснуть.       Занятно, как история и впрямь любит повторяться. Ведь вот же она – вновь в его руках, вновь безмятежно предавшаяся грёзам. Такая беззащитная перед всем огромным миром. И перед ним. Как в их первую ночь. И, как и тогда, Виктор бережно отвёл непослушный локон с лица любимой, дабы ничто не мешало любоваться ею. Его Чикалой. Его и больше ничей.       А тот, кто рискнёт это оспорить – пусть приходит. Возможно маску Вик и «повесил на гвоздь», как того велел Морт, но не маска делала его Вакхтероном. И он предчувствовал, что в скором будущем ему вновь придётся обличить своё истинное лицо.       Виктор отвёл от Лесли взгляд к молодой луне за окном и крепче прижал к себе любимую, словно страшась, что её вырвут из его рук. Но этого он не допустит. Сейчас, пока его Чикала в спасительном забвении – её тревоги о грядущем стали его тревогами.       Да, Вик тревожился. За Лесли, за Адсилу и за Морта. Но пожалуй за него – сильнее обычного. И дело было не только в его состоянии, но и в поведении. Оззи подтвердил плачевность их расследования в Балтиморе, однако нутро Крейна навязчиво ему нашёптывало, что Морт чего-то недоговаривает. А возможно его небрежность объясняется простым измором из-за всего пережитого.       Так или иначе, а подробно расспросить о Балтиморе так и не вышло, потому что Оззи повёз Морта в Уолкерсвилл сразу же, как только они закончили подчищать следы. Обращаться в центральную больницу Вудсборо сейчас было рискованно, а вот в соседнем городе уже не станут так придираться с расспросами и намного охотней поверят в сочинённую легенду. Так что для всего Вудсборо – Морт будто и не возвращался из Балтимора. И возможно, сейчас оно и к лучшему, что его здесь нет. Потому что так Виктору было намного проще и спокойней сделать то, что он должен был сделать...

Огаста (штат Мэн)

— «Шокирующие события повергли городок Вудсборо, штата Мэриленд. Эрик Палмер – мэр города, стал новой и последней жертвой серийного убийцы, окрещённого «Вороном». Погибший при задержании в прошлом месяце Майкл Уолш оказался сообщником истинного убийцы, под маской которого всё это время скрывался Люк... – ведущий новостей осёкся на полуслове и тотчас пропал с экрана, стоило Рамоне гневно выключить телевизор и с чувством швырнуть пульт на кровать. — Проклятье! – прошипела она, нервно наполняя дорожный чемодан одеждой из шкафа. — Сволочи! Ублюдки! Твари! – всё продолжала она причитать, срываясь на несчастные вешалки с дорогими платьями.       Возможно, не овладей ею сейчас панический ужас – здравый смысл посоветовал бы сохранять спокойствие и дождаться следователей, что непременно заявятся к её порогу. И тогда бы ей следовало б применить всё своё актёрское мастерство, дабы не выглядеть в глазах закона соучастницей. Ведь сколько в истории было прецедентов, когда замужние женщины жили в неведении о тёмной стороне своих мужей. Сколько серийных убийц и маньяков оказывались семьянинами, что в тайне от жён и детей утоляли свою жажду крови. Так чем Люк Палмер плох?       Но в этом-то и заключалась причина её страха – она знала правду. Правду о том, кто повинен в смерти её жениха, ведь именно по их души Люк и отправился в этот проклятый Вудсборо. И теперь он мёртв. Заклеймён как маньяк, а его убийцы безнаказанно бродят на свободе. И хуже всего – Рамона не могла раскрыть их личности, не выдав себя как соучастницу в убийстве Эрика. Ведь именно она зажгла и распалила в Люке его уязвлённую гордость с жаждой мести.       А ведь план был и вправду хорош – избавиться разом от всех врагов и заслуженно занять место Эрика. Но в один миг всё полетело к чертям. И теперь она бежит, спасая свою дражайшую жизнь, ибо страшится расплаты. Ведь не известно, что именно Люк успел сболтнуть о ней перед смертью. И возможно она просто преувеличивает, и им абсолютно нет до неё никакого дела. Ведь что она вообще может им сделать?       Но Рамона не желал рисковать. В Огасте её более ничего не держало. По злой иронии с Люком она планировала обвенчаться после его возвращения из Вудсборо, так что от компании женишка ей теперь ничего не светит. Совет директоров приберёт её к своим загребущим рукам. Даже этот дом теперь ей не принадлежит. Так что Рамона решила вернуться в родной Нью-Йорк, из которого когда-то и переехала с семьёй в злосчастный Вудсборо. Конечно, теперь ей будет в разы сложнее объяснить полиции своё бегство, если те её разыщут. Но уж лучше тогда оказаться за решёткой, чем в...       Внезапно в парадную дверь позвонили, и, испугавшись дверного звонка, Рамона осторожно выглянула из спальни. В дверь позвонили вновь, и тогда она отважилась пройтись до лестницы, ведущей на первый этаж. Опёршись на её перила, Рамона смогла рассмотреть за широким окном в гостиной припаркованный фургон службы доставки с фиолетовым логотипом «Федекс». — Какого дьявола? – возмутилась Рамона, мигом сверившись с наручными часами. Нанятый для перевозки багажа курьер прибыл на целый час раньше условленного срока. А у неё ещё толком ничего не собрано! А потому Рамона заторопилась вниз, всё сильнее негодуя с каждой пройденной ступенькой.       «Ну ничего. Значит будет помогать со сборами. И пусть только посмеет вякнуть про свои обязанности или надбавку!» – на ходу решила она и открыла парадную дверь, за которой поджидал курьер.       Он был высок, в форменном комбинезоне со всё тем же логотипом в виде фиолетовой нашивки. На голове бейсболка, а на руках рабочие перчатки. Большего Рамоне и не нужно было видеть. Она лишь сердито бросила курьеру «Проходите» и направилась обратно к лестнице, нисколько не смутившись тем фактом, что комбинезон малость жмёт своему владельцу из-за массивной комплекции.       Но Рамоне Льюис сейчас было не до этого. Она была слишком увлечена своей возмущённой речью в адрес курьера, который послушно переступил порог дома, но перед этим – из вежливости снял с головы бейсболку. И если бы в этот момент Рамона обернулась, то её взгляд непременно бы зацепился за светлые до белизны волосы на смуглой от загара голове, что из-за короткой стрижки будто горели ярким пламенем. А ещё если бы в этот момент она таки соизволила б обернуться, то возможно заметила бы, как прежде чем закрыть за собою дверь, курьер прихватил спортивную сумку, что припрятал около входа.       Но увидеть этого Рамоне было не суждено. Вместо этого она предпочла горделиво вернуться на второй этаж, довольствуясь тем, что пониженный ею в носильщики курьер покорно и молча за ней следует. Однако вскоре «носильщик» также молча вышел из дома с заметно потяжелевшей сумкой и более назад не возвращался. А Рамону Льюис с того дня в Огасте больше никто не видел.