Cloud Meadow: Reborn

      Проснулся я от настойчивого, даже настырного долбежа кулаком в дверь. Не хватало только крика: «Откройте! Полиция!..». Кто-то отрывался от души и яростно барабанил, вынудив меня разлепить веки — «рассвело уже», — и услышать тоненький, с нотками недовольства голосок.       — Эй, дядька слабак, ты там живой вообще? — звала девчушка из коридора. — Дядя Игорь беспокоится, велел тебя проведать.       — Маруська, ты что ли? — заторможено сообразил я.       Хотя, а кто еще из местных телят решится так нагло барабанить в чужую дверь?       — Агась, я, — согласился самодовольный голос. — Так что мне дяде Игорю передать? Ты живой или нет?       — Да живой… Просто приболел немного. Игорь где сейчас?       — В коровнике, отдыхают.       Это она про его стадо?       — Понял, скоро приду…       Я протёр глаза — «боже, как же всё тело болит!» — и уселся в постели, свесив ноги на пол. Поскрёб голову, вчера натертую маслом — чесалась немилосердно, как будто ночью с меня вдобавок ещё и семь потов сошло.       Грохот в дверь тем временем продолжался.       — Ну, чего ещё? — пробурчал я.       — Да ничего, — ответила наглая пигалица. — Просто так, чтобы ты, дядя слабак, скорее проснулся…       Долбежка сорвалась в откровенный перестук «перфоратора» — кажется, кулаки отошли в сторону, и Маруся лягала копытцем. Состояние у меня было такое, словно я на кануне пиковой фазы особо сильного гриппа. Наверное, поэтому вчерашняя угроза попасть под горячую руку малолетки не казалась такой уж постыдной.       — Ох, допросишься, — выдохнул я сердито. — Как выскочу, как вылечу — пойдут клочки по закоулочкам!..       За дверью послышалось многоголосое детское «…и-хи-хи-хи!» и прытконогие копытца порскнули прочь, топоча по коридору.       «А, так вон оно что…» — до меня наконец-то дошло, что к чему и почему девочка так себя вела.       Марусе всего-навсего скучно и она нарочно искала конфликта со мной, как с новым лицом. Но не просто драки — не интересно ж бить того, кто даже ответить толком не сможет? — а именно противостояния, столкновения интересов. Драмы девочке захотелось.       Игорь это никак не выделял в наших с ним разговорах, но мне отчего-то показалось, что Маруся такая подорва взбалмошная лишь пока её отца на ферме нет. Готов биться об заклад и поставить на это всю свою «кадетскую» зарплату пастуха, которой у меня нет. Вот сто процентов, Иваныч держит дочку в ежовых рукавицах: могу и ошибиться — всякое бывает, — но непохож этот человек на того, кто любит пускать дела на самотёк.       Припомнив соседа, я сразу же позабыл о скучающей местной «принцессе». Решил спозаранку, что теперь уж непременно дождусь возвращения Ивана Ивановича на ферму. Вчера ещё колебался, а теперь… Коровью тусовку бездарно профукал, но даже десять таких фестивалей, даже сотня их вместе взятых меркла на фоне того, что со мной происходило!       Я сонно скрёб пузо под футболкой и пальцами чуял рельеф своих «кубиков». Мало того, что за ночь всё подкожное сало с брюха ушло окончательно, так у меня отродясь такой прессухи не бывало — натуральная стиральная доска!       Подкачаться, просто лёжа в постели — чем не мечта всех лентяев? А ведь ради подобной кондиции фитнес модели на той стороне убиваются в тренажёрных залах и не слезают с диет, догоняя постоянно убегающую идеальную форму тела. У меня же, кроме непродолжительной мучительной боли, это не потребовало вообще никаких усилий. И я окажусь, как ни крути, круглый дурак с любой стороны, если не вызнаю всё, что можно, о грядущем преображении. Может, его отдельно как-то возможно «включить», независимо от полной трансформации? Если получится, то тайну идеального тела с собой унесу, на ту сторону — это не медицинская панацея в тарелке, о которой Игорь говорил, но метод почти мгновенной коррекции фигуры всё равно принесет просто бешеные деньги, если его разумно распространять!       Я подвигал руками, разминая ноющие плечи.       «Боже, как палкой били!» — простонал сквозь зубы. — «Может, Маруся и правда ночью прокралась да деревяшкой какой сонного отдубасила?..»       Поднявшись с кровати, я покачался в разные стороны, разогревая гудящие мышцы. С чувством, что сухожилия вот-вот лопнут к чертям, поприседал немного и с затаённым ликованием понял, что больше не слышу хруста в коленях. Это стало той самой последней соломинкой, которая ломала спину верблюду: со мной действительно что-то происходило и оно не иначе как чудо! Как-то по иному воспринимать свою метаморфозу и увидеть в ней не таинственное волшебство, а объяснимые, но скрытые пертурбации тела, я оказался попросту не способен. И, вцепившись в эту причину, страстно возжелал овладеть её секретом.       Больше мне этой метаморфозы!       Больше и поскорее!       «Хочу ещё!» — хохотал внутренний голос.       А то, что кости ломит до ужаса, всё тело всё равно что резиновое из-за перенапряжения мышц и дышать тяжело — так это ерунда. Пустяк, упоминания недостойный.       Минут десять пришлось уделить утренней гимнастике, иначе просто не получалось нормально шевелиться от боли. Никогда таким не занимался и в кои-то веки сподобился. Разогрелся, растянулся и вздохнул посвободней — отпустило немного.       В душевую пришлёпал, завернувшись в полотенце еще в своей комнате. Можно и нагишом погулять, всё равно ведь один в здании проживаю, но если Маруся примчится «усугубить» конфликт и очередной своей шалостью развить драму, то будет неловко перед ней. Хватит уже и того, что с голым торсом гуляю.       Топая мимо зеркала, я отвлекся на отражение, в котором со стороны увидел свои «кубики».       «Ох! Каков красавец!..»       Выглядели они невероятно круто, тем более, что я никогда даже чем-то близким похвастать не мог. Не только сало с живота пропало, так ещё и с боков ушло до нуля, отчего у меня даже талия появилась! Оказывается, она была, а я и не знал.       А еще не обратил внимания на то, что соски мои очень сильно распухли, вот просто до неприличных размеров — аж торчат вперёд. Словно мне снова четырнадцать и период полового созревания в самом разгаре. Так мало того, что сами соски распухли и стали тугими, как комочки ластика, так еще и ровные некогда ареолы вздулись упругими полукружьями, как если бы кто-то ночью не только палкой по спине колотил, но и под кожу на груди загнал по паре кубиков физраствора. Распухли они, и зудели, суки такие. Тут уже на проказы Маруси никак не подумаешь. Хотя, зудело у меня вообще всё. Когда болезненные спазмы по телу откатывали на время, словно отлив, я ощущал, как горит и лицо, и жопа — особенно жопа! — и грудь, и плечи, и дёсны, и даже пятки, словно по рассыпанной гречке ступаю. Проще отыскать, что не зудело.       Зудело даже после помывки.       «С маслом, что ли, перестарался?» — подумал я. — «Да не похоже — ни следа раздражения на коже».       Пока умывался — заметил, а как вытираться принялся — осмотрелся уже тщательней и нащупал прямо под раздутыми сосками два солидных, симметричных утолщения. Тут уже был ни черта не «физраствор», а как настоящие «сисечные» импланты — в меру толстые, упругие, с ладонь размером каждый. Из-за них и эффект такой, будто соски торчат вперёд.       Я поскрёб затылок, соображая, чем это могло грозить, и кое-что вспомнил. Осторожно стискивая немного болезненные утолщения под кожей, припомнил, что подобное гинекомастией называется: когда у парней из-за перебоев в работе гормонов увеличиваются молочные железы, и женская грудь начинает расти. Такое даже с профессиональными спортсменами бывает, которые за здоровьем «от» и «до» следят, а уж у меня и подавно могло появиться — чтобы нарастить такую массу мускулатуры за ночь, в крови гормонов должно плескаться больше этой самой крови. Вот и плющит, похоже, всё тело ломит.       Правда, утолщения на груди выглядят слегка великоватыми. Ни разу не врач и не знаю, что в таком случае нормальным считается — хотя какая тут норма, если за ночь такое выросло? — но у меня, словно у юной девчонки, сиськи расти принялись. Я почесал эти мягкие штуки и понял, что не так уж они и болят, а раз жизни не мешают, то и чёрт бы с ними. На что не поёдешь ради желаемой цели в виде идеального тела?       Обтеревшись насухо и чтобы потом лишний раз не возиться, я прямо в душевой с головы и до пят натёрся маслом, флакончик которого предусмотрительно захватил с собой. С грудью провозился подольше: сперва боль мешала, а потом чёртовы соски «распробовали» и напряглись только сильнее, принося даже некоторое удовольствие от елозящих по ним ладоней. Я аж остановился, растерянный от такого: стыдоба жуткая, каким-то совсем не мужским делом я занят… Но тут же сердито сплюнул на кафельный пол и принялся с удвоенным энтузиазмом втирать в кожу скользкие пригоршни. Один в душевой, так кому какое дело, чем занимаюсь — даже ведь не подрочить собрался, а просто маслицем натираюсь. Моя, что ли, вина в том, что массаж ягодиц и распухшей груди окажется настолько приятным?       От поглаживаний завёлся до того, что и в самом деле надумал передёрнуть…       Как справился, наконец-то обернул чресла в сырое полотенце, ополоснул руки да стер конденсат с зеркала на стене. Раззявился отражению, вывалив язык и заглядывая себе в рот. Но увы, таких же темповых перемен в зубной карте, как и в сосках, не заметил: добрая четверть зубов по-прежнему отсутствовала, а ничего нового не появилось. Но теперь я даже не сомневался, что именно"пока не появилось» — россказни Игоря, до этого самого мига всё-таки больше похожие на заманчивые побасенки, вдруг начали воплощаться в реальность. И сердце от мысли об этом тяжко бубухало, предвкушая и заставляя сосочки снова твердеть.

* * *

      Из-за чертовых «твердеющих сосочков» я провозился с одеждой больше обычного. Уплотнения на груди приходились как раз под лямками джинсов, которые натирали очень чуткие места. Пришлось на ходу что-то выдумывать и наискось, пижонисто накинуть лишь одну лямку, чтобы она ничего не тёрла. Правда, теперь соски торчали под майкой на всеобщее обозрение, как пара гвоздиков, но так гораздо удобнее — не трёт ничего.

* * *

      Игорь, как и всегда, занимался своими подопечными — при моем появлении умащивал маслом бледные дойки и беременное пузо Снежинки. Чудесное маслице ещё и от солнца в известной степени защищало, не позволяя светлой коже сильно обгорать. Тоже по-своему уникальный продукт, который делают здесь же, на ферме — тиснут из местного вида орехов. И его секрет можно с собой прихватить, перед отъездом сунув в карман горсть этих самых орехов на семена.       Я аж поёжился от приятных воспоминаний недавнего самомассажа в душе. На какой-то момент даже позавидовал Снежинке. Если меня так игра с сосками порадовала, то что корова сейчас ощущает, чья грудь по определению и нежнее, и восприимчивей?       Пастух, перемазанный в масле по самые плечи, встряхнул пухлые титьки бурёнки и с усмешкой позвал присоединиться к нему, демонстративно сжимая ладонями могучие груди Снежаны. Из оттянутых, длинных сосков брызнули толстые белые струйки, как из миниатюрной насадки в душевой, побежали каплями по молочным холмам, не оставляя на масле следов. Корова томно вздохнула, всем своим видом излучая наслажденье и негу, вскинула за голову руки, охотно подставляя тело заботливым пальцам Игоря. А тот даже с его широкими ладонями не мог обхватить эти щедрые родники, свисавшие по обе стороны от внушительного живота — казалось будто наглый подросток играется с титьками зрелой матроны. Подмигивая и кивая, принялся тереть и живот беременной коровы.       Этим утром, сам не пойму почему, очень хотелось присоединиться. К чёрту приличия, надоело! Груди у местных бурёнок просто шикарные и мне бы очень хотелось их вот так же потискать, заставляя извергаться десятками крохотных гейзеров молока… Но я поскреб через майку зудящие «сиськи» и отказался, скрепя сердце. Моё «зудящее» самочувствие, будто заразное недомогание, как пить дать, передастся чутким коровам, и молока они в этот день дадут меньше. А у пастухов своё «соцсоревнование» по надоям, в котором лидирует Игорь — не хотелось бы ему помешать. Обозначившись, что лучше пойду-ка да займусь демонтажом помоста после фестиваля — там мой скверный настрой никому не помешает, — я отправился для начала в столовую. Вчера почти весь день живот ныл, вечером в натуральной агонии скрючился на постели, и вот сегодня у меня брюшина, как пуленепробиваемый жилет и без капли подкожного жира — есть охота, как из пушки. Тоже сигнал? Определённо, поэтому нужно наесться нормально, чтобы тело снова смогло «подкачаться».       В гастрономическом «храме» я сперва собирался умять две порции и, наверное, даже смог бы провернуть это теперь. Н решил, что надобно активнее двигаться, чтобы кровь живее бежала по жилам и энергичнее разносила «фактор метаморфозы», подстёгивая скорейшие преображения. А как я шевелиться стану с переполненным пузом?

* * *

      Помост уже почти разобрали и даже без коров — вся работа легла на могучие плечи быков. Что очевидно: Фестивалю конец, а три доения в день никто не отменял. Тем более, бурёнки в ней сами страсть как заинтересованы.       Руководила процессом Юлия, с которой вчера так и не удалось толком познакомиться. Зато я сегодня взял реванш и обстоятельно представился. Тем более, оделась она на этот раз, как и все пастухи — не пришлось так румяниться, как вчера, от вида бесподобного и почти голого тела.       Женщина сдержанно ответила и показалась довольно холодной, отчего я даже возмутился слегка: да, она важная птица на ферме, но разве нельзя хоть малость приветливей? И только когда понаблюдал за ней немного и пригляделся, как она с быками общается, сообразил — это у неё «профдеформация». Она во мне невольно видит «быка» и ведет себя соответственно?       — Уйди с дороги!.. — низкий голос требовательно прорычал в спину.       Мне от неожиданности показалось, что это «мастодонт» подкрался — насколько «басисты» бас коснулся слуха. Я рывком оглянулся и наткнулся взглядом на рогатого верзилу. Даже толком лица не успел разглядеть — для этого нужно голову вскинуть, — как первым делом уаидел его толстенный жуище.       «Боже, да что ж елдаки эти здоровенные-то такие?!» — промчалась обидчиво-завистливая мысль. Здоровяк замер с массивной решетчатой балкой из сварных труб на плече. Он нёс её на платформу бортового прицепа, к остальным, и наткнулся на меня, или я на него. Скорее, последнее: кто гружёный, тот и прав.       На той стороне я редко слыхал настолько наглое, требовательное обращение в свой адрес и на мгновение даже вспыхнул сварливым желанием не менее нагло выпалить в ответ что-то вроде:       «Не на трамвае — объедешь, животное!».       Но, во-первых, чревато озвездюливанием той самой балкой с плеча да по кумполу — Юля просто не успеет своей властью перехватить замах. Да и бычок-то на самом деле просто животное, в том смысле, что не самое умное существо даже на фоне глупеньких коров — взгляд сердитый, но не злой.       Я отступил, давая дорогу. Пропустил верзилу, топочущего копытами и яростно стегающего по сторонам хвостом. Спросил у Юлии, нет ли и для меня какой-нибудь работёнки? Готов оказывать посильную волонтерскую помощь. В том числе, по своим личным мотивам, о которых я, разумеется, умолчал.       Юля, одетая на этот раз не в безумно откровенный купальник из трёх «ниточек», а в обычные джинсы, как у меня, и застиранную добела футболку, выдернула из своей соломенной шляпы соломинку и вставила ее в рот. Задумчиво пожевала и ответила, что просто так к быкам она меня не подпустит. Уже удивительно, что бык попросил уступить ему путь, а не сразу ударил, но другие побьют наверняка. А ей, мол, не хочется держать ответ перед Иванычем за погибшего «кадета». Но если заявлюсь не с пустыми руками к её «малышам», то быки проявят больше терпения. Миролюбие в них способно пробудить, к примеру, доставка обеда прямо к месту работы.       — Если согласны, Сашенька, мой мальчик, то ступайте на кухню и передайте просьбу. Вам не откажут, — сказала она.       — Хорошо, — кивнул я. — Но не могли бы вы не называть меня Сашенькой? Или хотя бы не звать мальчиком? Покровительственный тон от настолько юной девушки, честно говоря, откровенно сбивает с толку и жутко злит.       Юлия неожиданно улыбнулась:       — Спасибо за откровенность. И благодарю за комплимент, но вы, молодой человек, в курсе, полагаю, что я уже несколько лет как законная пенсионерка? Моему старшему сыну примерно столько же, сколько вам ныне.       — В том-то и дело! Когнитивный диссонанс натуральный, когда слышу ваш голос. Молю, пощадите мою психику — вам же всего пару деньков потерпеть, пока привыкну.       — Надумали всё же у нас остаться?       — Ну, не то чтобы… Просто хочу Ивана Ивановича дождаться и расспросить и «факторе метаморфозы», как его Игорь называет.       — Да-да, наслышана о «факторе», — кивнула она, а затем добавила. — Любопытная гипотеза, нужно заметить… И у вас, как полагаю, уже началось?       — Угу, — с толикой гордости кивнул я, даже не пытаясь делать из этого тайны. — Вчера вечером думал — помру, настолько плохо было, но утром — ничего, бодрячком, как огурчик. Если б ещё в груди так не тянуло… Зато обнаружил у себя солидно прокачанную прессуху…       Женщина не дослушала и покачала ладонью, подзывая, хотя мы стояли друг от друга в паре шагов. Привыкла властвовать.       — Что случилось? — кивнул я, не трогаясь с места.       — Подойдите, мой милый мальчик…       — Давайте без мальчика! Или хотя бы без милого!..       — Просто Саша и просто Юля, на «ты», надеюсь, устроит?       — Более чем… Ну, и вот он я перед вами предстал… Э-эй, вы… Т-ты чего?       Юлия без вопросов вздернула на мне футболку и принялась деловито ощупывать голое пузо.       — Как что? Осмотр провожу. Тебя же волнует это, а у меня наработан кое-какой опыт, — она усмехнулась. — Или ты думаешь, меня это может смутить?       Последняя фраза прозвучала хотя и справедливо, но немного обидно — очевидно же, что мне не тягаться с её рогатыми бугаями. Однако я уперся руками в бока и с надменным видом «…делай, что хочешь!» замер на месте. Если она в свою очередь думает, что мне стыдно оказаться облапанным роскошной красавицей, то сильно заблуждается.       Вот ведь какой забавный двойной стандарт получается. Будь я девушкой, а Юлия, например, окажись Юрием, то происходящее между нами назвали бы неприкрытым домогательством с «его» стороны, без вариантов. Но в нынешней ситуации на моем месте любой мужик пожелал бы оказаться, отдал бы год жизни за это. Тем более после того, как бесцеремонная дамочка, и сама вышколенная на своих быках не стыдиться, деловито спустила на мне мешковатые джинсы и принялась, как на медосмотре, ощупывать ляжки, ягодицы, голени. Я до последнего мига надеялся… Но нет — про яйца и член она, конечно же, не забыла. Только вытерпел достойно, даже не дернулся — я же мужик, меня таким не пронять!       Ещё и с гордо задранным носом стоял: ну и что, что у любого из быков, таскающих балки в округе, хуй длиннее моей руки, а в мошонках будто страусиные яйца. Зато это меня мацают и щупают за всякое, а рогатые бугаи со своими дурными «елдовинами» до колена тяжести носят и завистливо смотрят на красавицу Юлию.       — Очень любопытно, — наконец, женщина озвучила свой невразумительный вердикт. — Всё, штанишки можно подтянуть.       — И? — я нарочно промедлил, назло ей красуясь голыми причиндалами. И лишь спустя недолгое время наклонился, не спеша вздергивая джинсы. — Что скажет многоуважаемый профессор…       — …геологических наук, — с усмешкой, договорила за мной пастушка. А затем неожиданно вскинула к лицу ладонь и демонстративно вдохнула, обнюхав пальцы. — Мне нравится запах твоих гениталий…       — Чего? — я вытаращился на неё.       Вся бравада тут же рассыпалась горохом, отскочив от стены недоумения. Юля заметила мой растерянный взгляд и рассмеялась:       — Считай это ответным комплиментом: у тебя высокий потенциал стать очень успешным быком-осеменителем. Не хочешь в стадо ко мне?       — С-спасибо на добром слове, но воздержусь… — бестолково пробормотал я.       Пастушка сияла улыбкой, особенно прекрасной на вечно спокойном, холодном лице:       — А по поводу так называемого «фактора преображения» мысли кое-какие у меня уже есть, — сказала она. — Просила бы тебя остаться на месяц-другой.       — Так нельзя ведь влиять на решение «кадета», — хмыкнул я, торопливо уходя от странного комплимента.       Женщина отмахнулась от запрета, как от назойливой глупости.       — Правила нужны, чтобы их нарушать, и мне бы хотелось сопроводить процесс метаморфозы. Обычно, по моему опыту, она отнимает около полугода, минимум, но в твоем случае темп удивительный. Прошу, Саша, подумай и не отказывайся — это выгодно нам обоим.       — Хорошо, — кивнул я. — Подумаю… А пока в столовую пойду, за обедом.       — Учитывай, что тебе может понадобиться транспорт!.. — уже в спину подсказала Юлия. — Мои малыши любят покушать!..