Cloud Meadow: Reborn

      Игорь проводил меня по дорожке в высокий хвойный лес, в котором, метрах в ста от опушки, раскинулось солидное трёхэтажное здание, утопающее в зелени. Немаленький домик, однако, да ещё и построенный в таком удивительном месте.       Я спросил, откуда финансы на такие роскошества? На что Игорь без обиняков ответил, что от «коров» и работников — когда люди переезжают на ферму, очень многие конвертирую своё имущество в деньги и отдают их Ивановичу. Мужчина даже усмехнулся, понимая, какие мысли могли бы у меня возникнуть по этому поводу:       — Не выдумывай лишнего, — загодя отмёл он подозрения. — Вот лично мне деньги уже нахрен не нужны. У меня есть всё, что нужно: здоровое тело, жильё, интересная работа и хобби — два в одном, первоклассный отдых, которому не чета любые курорты с «той стороны», любимая женщина для искренних отношений и уйма ласковых женщин для развлечений. Чего ещё я должен желать?       Я не нашелся, чем ответить. Самодостаточного, разумного человека и в самом деле нечем соблазнить. Амбиции, деньги, иллюзорная власть? Зачем оно, если у него уже есть всё, что нужно, для счастья?       — Может, семью завести? — предпринял я робкую попытку.       — Ты чем про Марусю слушал? — усмехнулся Игорь, а затем добавил. — Заметил блондинку голубоглазую в четверке мелких засранок?       — Угу.       — Дочурка моя, Алёнушка, — с гордостью сказал Игорь.       — Так ты на… на «корове» женат? — удивился я. — Ну, то есть… Короче, ты понимаешь…       — Да расслабься, — хохотнул он. — И не меряй всё прежними мерками. Может, сам поймёшь однажды…

* * *

      В скромно обставленной гостевой комнате общежития я бросил на кровать свои скромные пожитки и взамен получил просторные джинсы на лямках, ещё более просторную футболку и выгоревшую на солнце панаму в блёклых, едва заметных камуфляжных пятнах. Всё старое и поношенное, но чисто выстиранное и свежее.       — Рабочая форма, иногда и испачкаться приходится, в молоке там или в околоплодных водах, — пояснил Игорь, а затем подал мне пару крепкой обуви с высоким голенищем на шнуровке.       — Жарко же, — я кивнул на его голые ноги, обутые в растоптанные сланцы. — Может, и мне так?       — Не, пока лучше берцы надень. Фауна тут хоть и похожа на Земную, но местами отличается. Уверен, что не один и не два раза ты за сегодня попытаешься раздавить какую-нибудь членистоногую живность.       — А их тут много?       — Не боись, они безобидные… в основном. Хотя и выглядят жутковато. Но Маруся, я знаю, даже в питомцах одного такого чудика держит. Короче, переодевайся — снаружи буду ждать…

* * *

      Перед выходом из дома, Игорь вручил ещё и «джентельменский набор», как он его назвал: какие-то пилюли без маркировки — видать, та самая оральная контрацепция — и толстую пачку, штук десять, кондомов. Снова напомнил, что нравы тут весьма вольные, новичку непривычные, но можно не сдерживаться. Впрочем, к насилию и принуждению прибегать не стоит категорически — хотя такого ещё не бывало, но дружный коллектив общины запросто за своих обиженных бурёнок и голову может проломить. Однако же и жеманничать, в целомудрие играя, не нужно. При этом здоровяк надавил интонацией на «проломить», как бы намекая, что в случае крайне тяжелого проступка «цирлих-манирлих» никто, как на той стороне, разводить не станет, и в фальшивый гуманизм играть не станет: убийцу или насильника не пощадят.       — Да, старик, — покивал Игорь. — Для тебя это жутко звучит, наверное, а я вот полностью поддерживаю: если в твоей башке народилась идея убить ни в чём неповинного ближнего, то туда тебе и дорога, как говорится — сам себе билет подписал.       — Секир башка и всего делов? — хмыкнул я. — Так чем вы получитесь лучше злодея?       — Ничего, это ты ещё домашние пирожки не высрал, — рассмеялся Игорь. — Говоришь, как по заученному, с нарочной подменой понятий — в один ряд ставишь бациллу и антибиотик… Лучше просто не лезь в эти дебри и знай, что у нас тут мирное общество…       По пути мужчина рассказывал вкратце обязанности пастухов. В самых простых потребностях — зубы почистить или зад подтереть — «буренки» обслуживали себя сами. А некоторые даже охотно помогали с работой, занимаясь уборкой или работая на общей кухне и готовя еду. Но хвостатые женщины, обращенные в «коров» пока неведомой для меня силой, очень тяготели к комфорту и особого сорта заботе. Они могли умыться и сами, но предпочитали, чтобы их умывали, причём во всех местах. Или массировали и натирали маслами от насекомых. Или же банально помогали со всякими бытовыми мелочами. Однако главной задачей для пастухов, вроде Игоря, была дойка своих подопечных.       Молоденьких, неопытных и недавно отелившихся «коров» доили при помощи доильных аппаратов. «Бурёнкам» запрещалось это делать самолично, да они и не хотели. Ни одна, как замечал Игорь. Грубые прикосновение чужих рук к их грудям, болезненно переполненным молоком, доставляли резиденткам фермы истинно сексуальное наслаждение и нередко утренний, дневной и вечерний сеансы доения оборачивались «оргией сисечной мастурбации». По словам здоровяка, груди женщин не просто увеличивались в размере и повышали продуктивность молочных желёз, но и обретали свойства невероятно чутких эрогенных зон — некоторые «коровы» кайфуют от дойки даже больше, чем от секса с «быками». Именно поэтому породистых «бурёнок», вроде Снежинки или мамы Алёны, доили только вручную. Но это дело не для новичков, а потому меня к нему в любом случае не допустили бы в ближайшие полгода.       Я просто кивал, по жаре утирая со лба холодный пот. С трудом представлял десятки женщин, стонущих от наслаждения в доильных аппаратах. А уж о ручном их доении даже не задумывался. Игорь же с усмешкой добавил, что пока ещё не поздно отказаться: то-то со мной будет, когда «корову» понадобится вести к «быку», на случку.       — Не дрейфь, — рассмеялся мужик, хохоча над моим кислым видом. — Там не сложно: придержать да направить, если надо. Втянешься — Юля научит, она по этим делам дока. Хотя, в одном ты прав — не каждый мужик может взять чужой хуй в руки, даже если это бычий агрегат. Я так ничего, а вот Серёга — один из пастухов наших, аж блевать готов. Но ты не думай о таком пока…       Он ещё рассказывал о разных бытовых мелочах, относящихся к жизни самих работников. Мы разминулись с парой других «пастухов». Один мужчина мимо нас по дорожке вел своё небольшое «стадо» в сторону доильного цеха, а другой просто переходил от одного шезлонга к другому и гладил по головам подопечных, расположившихся на лугу. И у обоих на ремне за плечами висели винтовки.       — Это чего? — кивнул я в сторону «пастуха» у шезлонгов.       — Говорил же, коровы ласку любят. Обожают, когда их гладят, почёсывают, ну и, конечно же, как любая женщина, обожают комплименты. Если тебе бурёнка какая приглянётся — даже просто так, без намёков — смело говори ей в лицо, они такое обожают.

* * *

      Игорь оказался человеком крайне проницательным, не смотря на стереотипную внешность «очень сильного, но не очень умного». Увидеть в нем человека с высшим образованием и немалым стажем в сфере IT получилось далеко не сразу, хотя новый знакомый и куда словоохотливей, чем «тупой верзила», да и понимает прекрасно, как я себя ощущаю. Хотя, получился бы из него настолько хороший «фермер», если б он не обладал хоть долей эмпатии и не умел улавливать помыслы «бурёнок»?       Игорь видел, что я пунцовый весь и больше себе под ноги гляжу, чтобы не замечать гуляющих по окрестностям пышнотелых «коров» с сиськами, что тот бидон с молоком. Хлопнул меня по спине, призывая приободриться:       — Выше нос, старина. Не впервой же, надеюсь, голую дамочку видишь?       — Да нет, но…       — Ну, вот и отлично. И без всяких «но»! Спину выпрями и поуверенней веди себя — женщины, а особенно наши коровы, это ценят.       — Да как?.. Ты-то привычный, а я такого и на картинках не видел! Как тут уверенным быть, а?!       Собеседник рассмеялся:       — Ох, а в тихом омуте черти водятся? — он кивнул в сторону доильного, чьи стены виднелись между стволами деревьев. — Идём, мне прибраться там нужно…       Он направился по дорожке, а я понуро последовал за ним.       — Твоя нервозность понятна, — сказал он не оборачиваясь, — поэтому помогу немного.       Мужчина двинул ладонью, призывая идти рядом с ним:       — Обычно, Сань, здесь до такого своим умом доходят, через месячишко-другой, но раз ты не собираешься оставаться… Не собираешься же?       — Не, извини, но не моё это, похоже…       — Да ладно, чего извиняешься? Насильно ж мил не будешь, верно? Так что, дабы ты тут экстренно не поехал «кукухой» от бурных и неутолённых сексуальных фантазий…       — Да какие фантазии?       — Ага, ещё скажи, что все девчонки наши — страшилы? Короче, Саша, воспринимай коров и быков просто как животных… — Чего?! — я замер и вытаращился в его широкую спину, на которой колыхалась винтовка на ремне стволом вниз.       Нихрена себе заявочки!       Но Игорь не обернулся даже и беззаботно шлепал сланцами по пыльной дорожке. Лениво отпихнул босой ногой обратно в траву что-то крупное и паукообразное, что выползло перед ним — я не разглядел, что это было, — и покачал головой.       — Полегче, дружище. Не воображай там, что мы тут все — подручные доктора Менгеле. Наши коровы — это… как бы поточнее-то… Ну, человекоподобные животные, что ли, хотя звучит как «масло масленое». Они у нас очень умные и очень ласковые… Тут как бы нет особого смысла что-то объяснять — это прочувствовать нужно.       — И твоя жена местная, она тоже животное? — мрачно произнес я.       Настолько нагло провоцировать верзилу, который на добрую треть тяжелее меня — опрометчивый шаг. Но не смог промолчать, выпалил. Однако Игорь не оскорбился и просто пожал плечами:       — Ага, Сань, и она тоже животное. Которое я люблю всей душой. И дочурка моя, и я тоже животное, и ты. Но мы — высшие приматы, а коровы наши — на иной ступени эволюции. Не хуже, может быть даже не лучше, с чем я бы поспорил. Они просто другие. Сильнее, выносливее нас — видел же, как легко девчата свои громадные титьки носят? — поэтому интеллект им потребен далеко не в той степени, что мне или тебе. Носить вымя — большого ума не нужно.       — Так ты ж говорил, что они умнее нас?       — Правильно. Они очень умные, а особенно — второго поколения.       Я вздохнул:       — По-моему, ты лапшу на уши вешаешь, не?       Игорь рассмеялся:       — Ну, хотя б действительно слушаешь, о чём тут распинаюсь. А вообще, это ты просто не привык ещё. Если же коротенько и в общих чертах, то умный среди коров пока только молодняк второго поколения — тёлочки с бычками не ленятся и готовы учиться. Не все, но многие. Представь себе, ничего невероятного: усилия приносят плоды. Но опытные, зрелые коровы первой генерации, я думаю, как бы перерождаются не только внешне, но и ментально, умственно и многому должны учиться заново. Однако в многих знаниях — многие печали, а они на голых инстинктах понимают в жизни даже больше нашего с тобой и поэтому слишком озабочены продолжением рода и надоями, чтобы думать о чем-то ещё.       — Но это же неправильно!       — Сказал член влагалищу, — будто договаривая за мной, усмехнулся Игорь. — Ты мыслишь не теми категориями. Потому как коровы наши со временем даже теряют многие навыки, кроме самых базовых или тех, которые применяют постоянно. Моя жена, например, бесподобно готовит — пригласил бы на ужин, кабы ты оставался, — но она уже пару лет как разучилась писать. Читать может, а написать пару строк — уже нет.       — И разве это нормально? — проворчал я. — Так унижать человек…       Мы вошли в широко распахнутые двери доильного цеха, просторного и открытого сквознякам.       — Унижать? — хохотнул Игорь.       — Я не прав, скажешь?       — Разумеется не прав, но заблуждаться — это нормально. Я в своё время думал точно так же. А теперь… Ты вот у бурёнок спрашивал, что они думают? У Алены той же? Или, не разобравшись толком, за всё хорошее и против всего плохого?       — Но ведь…       — Ладно, не забивай голову, — мужчина отмахнулся с улыбкой. — Тебе тут все равно не работать, так что не накручивай себя попусту.       Он кивнул на простенькие стол и стул, которые стояли неподалеку от входа, в тени от солнца, проливавшего свет в проём ворот. На столешнице лежали письменные принадлежности и какие-то бумаги, придавленные резным каменным пресс-папье.       — Посиди пока там, Саш, а я уборкой займусь.       — Так тут не грязно вроде, — на мой взгляд, вокруг если не стерильно было, то очень чисто.       — А ты думал я навоз убирать стану? — рассмеялся мужик. — Коровки наши умницы, чистоплотные и не испражняются, где попало. Хотя помочиться могут — это у них как развлечение… Но оборудование для доения в любом случае нужно дезинфицировать после каждого применения. Забыл, что ли? Они хотя и животные, но очень ласковые, а о ласковых позаботиться вдвойне приятно, разве ж не так? Короче, сиди, пинай балду. Смартфон-то взял?       — Не, в комнате оставил.       — Напрасно. У нас тут отлично ловит, между прочим. Молодые тёлки постоянно в соцсетях зависают. У Сергея даже одна стримерша есть в стаде, популярная до жути. Народ на её стримах думает, что у коровы это грим. Можешь сбегать за мобилкой — не съедят тебя…       — Да я лучше так.       — Ну, как знаешь, — усмехнулся «пастух».       Он кивнул и отправился в подсобку неподалеку. Своим ключом отпер дверь, выкатил оттуда высокий и узкий столик на колесиках, уставленный пластиковыми пузырьками, распылителями и прочей снастью для борьбы с грязью. Принялся обрабатывать силиконовые закраины чаш-присосок из прозрачного материала. В воздухе повис запах изопропила, быстро утекавший сквозь открытые ворота.