Аномалия с львиными ушками

Тсунаеши плюхнулся на расстеленный на траве плед. Пробежка со старшим братом чудовищно вымотала его еще не отошедшее после течки тело. То, что на улице все еще было жарко, только добивало его. — Для первого раза после перерыва — неплохо, — похвалил Реборн, подавая веер. — Неплохо? Я, блин, ног не чувствую. — Тсуна обмахивал себя веером и щурился из-за яркого солнца на небе. Сегодня был выходной. Завтра ему предстояло идти в школу, и он уже предчувствовал новые волны сплетен о том, как именно он провел течку. Попытки морально подготовиться и настроиться проваливались. Хотелось благополучно забить на все, чтобы не видеться с одноклассниками, не слушать оскорбления и всякую чепуху. В течение дня он виделся только с Гокудерой и старшим братом, с которым только что занимался пробежкой. Ребята и так всю прошлую неделю провели рядом с ним. Тсуна не был дураком и понимал, что у них есть собственные интересы и дела. И, наверное, им всем стоило немного отдохнуть друг от друга. С них всех хватило вчерашнего празднования менархе. Чертов стыд. Постоянно рядом находился только Реборн, но Тсунаеши уже так сильно привык к его присутствию, что это было чем-то само собой разумеющимся. Тсуна сел ровнее и, отложив веер, провел пальцами по узору на ткани. Хотелось заняться какой-нибудь бессмысленной ерундой вроде подсчета цветочков, растущих рядом с пледом. Реборн тыкнул его пару раз в колено, прерывая спонтанную медитацию. — Мне нужно кое-что рассказать тебе. — Черные глазки-пуговки внимательно смотрели на омегу. — Да? — Тсуна наклонил голову ближе к репетитору, напрягая ушки. Рядом с ними сейчас никого не было. И, судя по тону Реборна, это могло быть что-то серьезное. — Пока у тебя проходила течка, в дом пытались проникнуть посторонние альфы. Конечно, твои подчиненные выловили их и определили наказание. Но на самом деле этим должен был заниматься ты, как будущий Босс. Только из-за твоего не очень дееспособного состояния этим занялась твоя охрана. И сейчас ты должен оценить меру наказания и дать вердикт, согласен ты с ней или нет. — Реборн состроил самое невинное лицо, на которое был способен. — И если ты не согласен, ты накажешь тех, кто поддержал эту идею наказания. — Каким… каким было наказание? — Тсуна с трудом сглотнул сухой ком в горле, осознавая, что могло случиться, не будь ребят рядом. Хотелось истерично закричать или спрятаться от всего этого подальше. Осознание того, что он действительно из-за течки мог подвергнуться изнасилованию в собственном доме, вызывало волну отвращения и подступающей тошноты. — Ты должен помнить, что состоишь в мафиозной семье. Ответ на такое должен был быть достаточно жестким и… — Реборн быстро заморгал своими глазками, произнося это милейшим тоном, — таким же бесчеловечным, как и то, что они собирались сделать с тобой. Мы сдали их на эксперименты одному моему знакомому. Вероятно, они останутся без парочки внутренних органов или не доживут до естественной смерти от старости. Тсунаеши обхватил голову руками, скукожившись, и молчал. Репетитор продолжил: — С их продажи мы получили деньги, и так как ты являешься будущим Боссом семьи… и также несостоявшейся жертвой, я передам всю полученную сумму тебе. И ты определишь, кто сколько получит. Всего вышло около тридцати миллионов йен. — СКОЛЬКО!? — Тсуна отнял руки от своей многострадальной головы и огромными глазами вперился в Реборна. — Тридцать!? Миллионов!? Тридцать??? — задушенно просипел он и помотал головой. — Да, к сожалению, часть потерялась из-за переправки, все же их надо было живыми доставить до Штатов. И мне пришлось сделать моему знакомому скидку. Ну и курс доллара… Так что всего тридцать. — Реборн поправил шляпу и недовольно пробурчал: — За здоровых, молодых, половозрелых альф можно было б получить и больше, но я торопился. Так что, как ты думаешь, это достаточная мера наказания для них? Тсунаеши глубоко вздохнул, понимая, что сейчас надо вернуться к теме наказания. Эта ситуация… Вызывала в нем очень странные ощущения. Что-то темное и злое внутри твердило о том, что это правильно… Что они получили по заслугам. И Тсуна, обычно мягкий и спокойный Тсуна, соглашался с этим. Тсуна потер виски большими пальцами, и когда он снова посмотрел в сторону Реборна, тот мог заметить искры пламени в его глазах. — Я думаю, что они получили то, что заслужили, — не сомневаясь ни секунды, твердо вынес вердикт Тсунаеши. Несмотря на наличие эмпатии и сострадания, он сейчас откровенно злорадствовал и не жалел этих незнакомых людей. Реборн ухмыльнулся, с интересом подаваясь вперед. Так вот она какая, обратная сторона его ученика. Он уже видел это, когда Тсунаеши рассказывал о своей неприязни к альфам или оказывался в стрессовой ситуации. Но сейчас это было чем-то более весомым, осознанным и серьезным. — Очень хорошо. Тогда я раскрою карты. Идею предложил я, поддержали ее Гокудера и Ямамото. Во второй раз все случилось так же, только уже с Сасагавой. Хана во втором случае принимала конечное решение как главная в твоей охране, а в первый раз я взял это на себя. Большую часть работы выполнил я, так что прошу учитывать это при делении денег, — Реборн надул щечки. Он рассчитывал получить не меньше половины от всей суммы. Тсуна в последнее время неплохо подтянул свои знания в математике, и теперь киллер надеялся на то, что это станет для него неплохим уроком финансовой грамотности. — Ямамото, Хана, Гокудера, старший брат… Все оказались втянуты в это… — Тсунаеши закрыл лицо руками, переваривая такие новости. Если бы он сказал, что наказание было неподходящим, то ему пришлось бы наказывать всех их? Какое безумие. Хотя что еще можно ожидать от мафии, да? Тридцать миллионов йен, Ками-сама. Он таких денег в жизни не видел, а тут Реборн говорит, что отдаст их ему. Деньги, полученные от продажи людей… Просто ужас. Теперь он и его друзья точно пропали. За такое вообще-то сажают в тюрьму. — Не волнуйся так, — Реборн легонько пнул его по коленке в качестве поддержки, — Рано или поздно вы бы столкнулись с чем-то похожим. Если не худшим. И ты сам сказал, что мы все сделали правильно, так что уже поздно страдать и ныть. Я хотел поговорить с тобой о кое-чем еще. — Это не все!? Что такого страшного еще случилось? — Тсунаеши уже прошел фазу паники и теперь был на стадии принятия и смирения. Он бы не удивился, если бы они в процессе охраны еще кого-нибудь и прибили. — Ничего. Я просто хотел узнать больше о твоей матери. — Киллер склонил голову к плечу и раздосадовано признался: — Я не нашел ничего о ней до момента свадьбы с Иемицу. Люди CEDEF хорошенько подмели все ее следы. — Мама? — Омега замолчал, запнувшись, и лег на плед, расслабленно раскинув руки в стороны. Он уже смирился с тем, что иногда совершенно не понимает, о чем говорят Реборн или Хаято. Но хотелось это исправить. — Мне нужно хотя бы какое-то время, чтобы смириться со всем тем, что я сейчас узнал. Честно, я не хочу сейчас говорить о ней. — Позже? Тсунаеши согласно проурчал и перевернулся на живот. — Если я расскажу то, что знаю о ней, то ты ответишь на мои вопросы? — Он поднял серьезный взгляд на Реборна и нахмурился. — Смотря какие вопросы, — Аркобалено достал из-под шляпы сонного Леона и теперь гладил его. Он готов был снова сыграть с Савадой в обмен информацией. И надеялся, что в этот раз его вопрос будет получше предыдущего. Но до сих пор, вспоминая о «Ты карлик?», Реборн начинал хихикать. А уже потом хотелось плакать. Где его взрослое и красивое тело, эх… С ним бы до такого вопроса точно не додумались. — О том, почему именно меня выбрали на место босса. Я же омега! И я бы хотел знать, — на этом моменте Тсуна поджал губы, — знать, чем занимается мой отец. Ты можешь ответить на это? — Я расскажу. — Реборн повертел в руке Леона, который превратился в копию веера, и эффектно взмахнул им, загадочно прикрывая нижнюю часть лица. Только черные глазки оставались на виду. — Если информация от тебя будет стоящей. Тсуна согласно угукнул и подметил: — Скоро обед, кажется, пора возвращаться. Реборн взмахнул веером еще раз, Леон послушно превратился в пистолет. — Тогда тебе стоит поторопиться, Глупый Тсуна. — Киллер выстрелил рядом с головой дернувшегося Савады. — Хииии!? Реборн! Зачем??? — кричал уже улепетывающий от пуль Тсунаеши. — Ты был недостаточно быстрым на пробежке, надо это исправить, — весело протараторил Реборн, удобнее перехватывая пистолет. Быстро, задорно и под ритмичную музыку из выстрелов Тсунаеши добежал до дома за рекордное время. Пистолет и впрямь был хорошим мотиватором — Реборн и не сомневался в этом.

***

Уже позже, вечером, сидя в комнате в полной тишине, Тсуна неловко почесал свое небольшое ухо и предложил: — Эм. Я могу начать. Ну… Говорить о маме. — Дева Мария, как ты ее терпишь вообще? — Реборн спрыгнул с гамака-Леона на кровать и показательно посмотрел на потолок, сложив руки в молитвенном жесте. Эта женщина после обеда вручила его ученику полную всякой всячины косметичку. И, вытирая слезы радости, попросила почаще использовать ее подарок. «Ведь Тсу-кун теперь — полноценная омега. И должен следить за своим внешним видом.» Мрак. Тсуна молча взял косметичку, и теперь она в нетронутом виде валялась на столе. Открывать ее никто не планировал. — Мама… Мне ее очень жалко, — Тсунаеши прикрыл глаза, чувствуя подходящий к горлу ком горечи и прижал к голове ушки. Ему было очень обидно за маму. Он не мог сильно расстраиваться от ее действий или игнорировать ее внимание… Потому что понимал, что у всего были причины. — Я слушаю, — Реборн навострил не спрятанные шляпой уши, подаваясь ближе. — У нее были действительно плохие времена. — Тсуна неловко прокашлялся. Он еще никому не рассказывал полную версию, только Хана обрывками знала о том, почему к Нане действительно надо было относиться снисходительнее. — Когда ее собеседником становилась пустая бутылка от саке, стена на кухне, или… я. — Оу, — протянул репетитор. Ладно, это было довольно неожиданно. — Да. Я запомнил эти разговоры лучше, чем все время, проведенное в детском саду. Черт. — Тсунаеши растрепал волосы и сдавленно кхекнул. — И никогда не говорил ей о том, что на самом деле все помню. Если она сама что-то помнит об этом, конечно… Ладно. Я начну с начала. Это то, что она сама рассказывала в ее… тяжелые времена. «Запои», — мысленно поправил Реборн. — Мама… Она из необычной семьи. Я бы даже сказал, что она из очень… влиятельной и аристократичной семьи, да. На самом деле у меня есть куча родственников, которых я никогда не видел. И, я надеюсь, и не увижу. Омега прервался на секунду, отвлекшись на верткого Леона, ползущего по его руке, и сразу продолжил, боясь сбиться: — У нее были строгие родители, две сестры и младший брат. И нет, они не умерли, просто… скоро ты поймешь. Мама была средней сестрой и на нее не делали особой ставки. Не надежда всех — как старшая. Не любимица семьи — как младшая. Просто Нана. Он набрал побольше воздуха и выдал, как на духу: — На самом деле, раньше ее звали Нанако — кандзи как «зелень» и «ребенок». Но ей всегда больше нравилось, когда ее называли просто «Нана». С детства ее учили, как быть хорошей женой, и это… наверное, вообще все, что она знает и умеет. В планах у ее родителей было удачно выдать ее за нужного человека. И все... На нее постоянно скидывали заботу о младших сестре и брате, потому что все и так знали, что ее предназначение — это быть хорошей женой и рожать детей. Она была помолвлена и должна была рано выйти замуж за какого-то бизнесмена, который был ее старше лет так на пятнадцать. А потом она встретила отца на каком-то-там приеме. Влюбилась. Очевидно, их симпатия была взаимна. И Иемицу «украл» ее, обещая золотые горы и крепкую семью, и откупился от ее семьи деньгами. После их свадьбы она официально сменила имя и фамилию. Они переехали в Намимори. Тсунаеши взял небольшую паузу, возясь с настырным хамелеоном. Леон видел в его волосах идеальное гнездо и теперь целенаправленно лез к голове парня. — После этого она не перестала общаться с семьей. Совершенно никто не одобрял то, что она вышла за иностранца. Но это был хотя бы богатый иностранец, так что на это закрыли глаза. Все стало хуже с, — Тсунаеши замялся, отводя взгляд в сторону и продолжил почти шепотом: — с моим рождением. Он ненадолго замолк. Собравшись с мыслями, продолжил увереннее: — Потому что в их семье не должны рождаться мутанты-иностранцы. То, что я парень-омега, окончательно довело родню мамы до ручки. Они могли смириться с полукровкой, но это… Маме предлагали кинуть Иемицу и оставить меня ему. А самой выйти за правильного человека и нарожать ему наследников. Но в этом плане была одна загвоздка… — После твоего рождения Нана стала бесплодной. — Да. Ты уже знаешь. — Тсуна сцепил руки вместе и тяжело вздохнул. — Это было концом ее отношений с родней. Как только они узнали, что она не сможет родить «нормального» ребенка даже в нынешнем браке, ее просто выкинули, отбросили. Как ненужную детальку. Где-то в Токио у меня есть бабушка, дедушка, тети, дядя и двоюродные братья и сестры. Я их никогда вживую не видел. Не хотел видеть. И не увижу, потому что для меня и мамы… у нас нет родственников, — твердо поставил точку Тсуна. Реборн только открыл рот, но Тсунаеши перебил его: — Это не все. Это только начало… Кхем… Предыстория.

***

—Здесь, в Намимори, новую ячейку общества приняли не очень-то радушно, — Тсунаеши с хамелеоном на голове посмотрел на Реборна как на малолетнего ребенка, которому сейчас в очередной раз нужно будет объяснять прописные истины, и тот сразу же захотел профилактически ударить его. — Иемицу уехал, и мама осталась одна со мной. Одна, без поддержки семьи, без мужа. Зато с деньгами и сыном-омегой на руках… И ты, кажется, реально не понимаешь, насколько здесь хреновое отношение к одинокой, плохо социализированной женщине-омеге, которая родила от какого-то иностранца сына-омегу. Реборн закатил глаза, скрестив руки на груди. Ладно. Возможно, он реально не понимает. Допустим. — Курокава-сан — это ее единственная подруга. И то, это из-за того, что Хана такая же, как я, и их проблемы с нашим воспитанием были чем-то схожи. Сейчас даже она не общается с мамой. И мама не может пойти на работу, чтобы приобрести хоть какие-то связи с внешним миром... Потому что на самом деле она умеет только быть хорошей женой. И все. Совсем ничего. — Тсуну буквально затрясло на этом моменте. Это было то будущее, которого он боялся. Пример Наны был показательным и близким настолько, насколько это вообще возможно. Никакого мужа, никаких детей. То, как мама видела его идеальное будущее, для Тсунаеши стало главной фобией. — Когда отец уехал, у нее остался только я. Все время она проводила со мной. Раньше я и не понимал того, что происходило. Но с каждым годом я взрослел, и все, что я слышал и видел тогда, становилось понятнее. То, что Тсунаеши был жертвой извращенной гиперопеки, Реборн уже знал. А теперь узнал и о причинах. После такого и правда не хотелось лишний раз осуждать маман. — Она старалась не показывать то, как ей на самом деле сложно. Но как только она узнавала новые новости о своей прошлой семье, у нас дома появлялись бутылки с саке. Я не могу сказать, сколько это длилось, но в один момент она просто перестала смотреть новости по телевизору, переключая их на кулинарные программы. Реборн заинтересованно пялился на подростка. Серьезно? Кто-то настолько влиятельный и знаменитый? — Мама любит меня, и она не виновата, что все так вышло. Я понимаю, что она хочет только лучшего для меня... В ее понимании, да. И я знаю, что рано или поздно придется сказать ей правду… о том, чего хотел бы я… и что я думаю о всем том, что она… Вытворяла. Но… Я боюсь, что это может ее окончательно сломать. У Реборна будто загорелась лампочка в голове. Если Глупый Тсуна не винил свою мать, то, конечно, виновником всего считался другой человек. — Ты ненавидишь Иемицу. — Мама уверена, что у него есть вторая семья. Я бы даже сказал, все в Намимори, кто знает слухи о нашей семье, уверены в этом. Какому нормальному альфе нужна неудачница-жена и сын-омега? А оказалось, что он еще и преступник! — недовольно возмутился омега. Киллер кивнул. В его глазах рейтинг Внешнего советника Вонголы резко опустился до минусовой отметки. Хотелось хорошенько так навалять ему за брошенную на произвол судьбы семью. Хорошо хоть, деньги отсылал. Реоборн, запрыгнув Тсуне на плечо, подбадривающе растрепал его каштановые волосы и забрал к себе пригревшегося Леона. — Что ж. Многое стало ясно. Неожиданно он оказался в плену обхвативших его рук. Кажется, его опять хотели использовать как антистресс или мягкую игрушку для слез? — А сейчас ты наконец-то расскажешь мне, какого черта именно Я должен стать мафиозным боссом. — вкрадчиво произнес подросток. О. Так его схватили, чтобы он никуда не убежал. Предусмотрительно. Но он все равно собирался просветить своего ученика на тему Пламени и Атрибутов. Реборн устроился поудобнее и начал свою лекцию.