Когда Цветы Заговорят

***

Сознание Сяо Чена было окутано непроглядным туманом, и он не мог с уверенностью сказать, сколько времени он провел в этом спутанном состоянии. Однако, несмотря на все трудности, он не останавливался и продолжал мчаться вперед, следуя за Тан Гуном через густой и непроходимый лес при ясном небе да ярком солнце, которое слепило глаза. Они словно два духа, стремящихся к своей цели, не обращая внимания на то, что их одежда да волосы постоянно зацеплялась за острые концы веток. Тан Гун практически не испытывал таких же неудобств, как его спутник, ведь его волосы были собраны в пучок, что позволяло ему сохранять некоторую степень порядка даже в таких экстремальных условиях. Однако даже его прическа не выдержала испытания лесом: несколько прядей волос все же вырвались на свободу и теперь падали на его лоб, добавляя образу некой небрежной элегантности вместе с раскрасневшимися от бега лицом да блеском в глазах. В то же время, Сяо Чен, чья одежда и волосы страдали от беспрерывного контакта с дикой природой, казался более измученным, но его решимость и воля к победе оставались непоколебимыми. Когда на пути попадались деревья, Третий врезался в них, отталкивался руками да бежал дальше. Паника начала охватывать его уставшее тело. Сил не было. — Старейшина Сяо, может сделаем привал не надолго? — Уточнил Тан Гун, видя как в очередной раз споткнулся Третий. — Если… Если сделаем привал, нас могут поймать… — Его кадык дернулся вверх-вниз, вызывая неприятное стеснение из-за нефритового ошейника, и он пробормотал практически на грани шёпота. На самом деле ему очень нужен был отдых. Сяо Чен испытывал такую сильную боль, что казалось тело онемело. — Надо же какие люди, — раздался знакомый нежный голос над спутниками. Они тут же подняли головы вверх: над ними зависли на мечах Ха Юэ вместе со своими ученицами. — Как только эта тварь посмела бежать! — Злобно причитала Си Лу, выдергивая из-за пояса кнут. — И как только ты, Тан Гун, мог ему помочь! — Это и правда интересный вопрос, — кивнула Ха Юэ, — Тан Гун, мальчик мой, неужели тебе промыли голову? Ах, бедный мой мальчик! — Старейшина Сяо, бегите! — Закричал Тан Гун, выхватывая свой меч из ножен да вставая так, чтобы защитить побежавшего в глубь леса мужчину. Испуганно выдохнув, заклинатель решительно двинулся вперёд, не оглядываясь. Как бы он не хотел помочь мальчику, но нефритовый ошейник на нем явно был артефактом, который сдерживал духовные силы. Без энергии, старейшина быстро попадется в руки девушек да будет растерзан. Только вот даже убежать для него было сущим мучением и пыткой. Он даже не мог толком разобрать дороги, постоянно одергивая свои волосы да растерзанное ханьфу от веток, с огромной паникой в глазах, еще больше разрывая кусочки ткани бедной одежды. Измученное долгим и изнурительным побегом, тело Сяо Чена было словно лишено сил, однако он продолжал двигаться вперед. Его ноги неуверенно, но настойчиво ступали по кривой, пропитанной влагой утренней росы почве, словно пытались сорваться на более быстрый бег. Но, к сожалению, они были не в силах этого сделать. В груди заклинателя разгоралась боль, словно в легких бушевал огонь. Тело казалось до ужаса беспомощным, словно лишенное жизненной силы без доступа к духовной энергии. Сяо Чен чувствовал, как его колени на мгновение прогибаются под ним, дрожащие от усталости, но он тут же собрал в себе последние силы, выпрямил их и продолжил свой бег. Он знал, что остановка была равносильна смерти, что нельзя было дать себе слабину, нельзя было позволить себе остановиться, ведь это могло стоить ему жизни. В лесной тишине раздался треск, который был едва слышен на фоне того, как Сяо Чен чувствовал, как его сердце бешено стучит в груди, словно пытаясь вырваться наружу, ощущал, как его тело наполняется тревогой, и в то же время он был настолько сосредоточен на своих ощущениях, что даже не обратил внимания на звук. Дыхание его было тяжелым и прерывистым, каждый вдох отдавался в легких остротой, словно они были иссушены. Щиколотку хлестко опоясал кончик кнута, затем резко дернули и старейшина свалился на землю, прокатываясь по траве. Пытаясь отдышаться, он с ужасом осознал, что проиграл. Тан Гун зазря пожертвовал собой, выигрывая ему время. Он проиграл. Ценой чужой жизни. Горький комок застрял в горле. — Ну-ну, куда спешим, старейшина Сяо, — проворковала вставшая рядом с Си Лу глава лекарей, качая головой, — мы оказывали вам такое гостеприимство, а вы так жестоко его отвергли. Сяо Чен не двигался, лежа на траве да листьях деревьев. Его лицо уже не было больше похоже на сплошной синяк, более менее зажив благодаря духовному лекарству Тан Гуна, поэтому мужчина смог немного приподняться на четвереньки, опустить голову и бросить взгляд через подмышку на сапоги двух девушек. Нет. Еще нет. Мужчина с решимостью подтянулся вперед. Его руки, которые он использовал как опору, казались дрожащими от усталости и потери сил, и попытался побежать вперед, слегка поскользнувшись руками на траве, когда длинные волосы оказались в чужом захвате, а его резко дернули назад со всей силы. Третий почувствовал, как его тело подчиняется этому внезапному рывку, заставляя упасть на спину, в сторону того, кто решился на такой поступок. Боль распространилась по всему телу, что в глазах появилась мутная пелена слез. — Ну-ну, не стоит так торопиться. Перед глазами возник исполненная жестокого восторга Си Лу: — Какой у вас замечательный вид! Такое обращение достойно великого злодея! Вам по душе? Тут же послышался и нетерпеливый голос Си Аи, которая подбежала к ним: — Мы связали Тан Гуна! Что с ним делать? Ха Юэ ответила: — Оставим в лесу. Может, когда одумается, то вернется в орден. — Вы уверены, госпожа Ха? — Мальчику просто вскружили голову. Тем более, нам сейчас совсем не до него. Си Аи поторопила: — Тогда идем скорее в орден! Нам нужно наказать сбежавшего пленника! В то время как девушки обменивались словами, наполненными напряжением и недовольством, Сяо Чен, с трудом сдерживая шипение, сплюнул на землю кровь. Он едва сдержался от вопля, когда женская рука еще раз грубо потянула его волосы на себя. В серых глазах, полных слез, отражалась не только физическая боль, но и глубокое разочарование. С трудом собрав волю в кулак, заклинатель перевел взгляд в ту сторону, где, по его расчетам, должен был находиться Тан Гун, связанный и беззащитный, ожидающий своей участи. Пусть Третий умрет, он уже давно смерился с тем фактом, что жить долго ему сама судьба не даст, но не мог же мужчина загубить еще одну невинную душу? Неожиданный всплеск энергии едва не поглотил его, однако времени на размышления не оставалось. Вздохнув, Сяо Чен выхватил из рук стоящей рядом Си Аи меч да разрезал им свои волосы, тут же с неистовой скоростью выскочил с места, стремясь на пределе своих сил в сторону Тан Гуна пока девушки не пришли в себя. Он слышал как они бранились у него за спиной да лишь ускорил шаг. Дышать было чертовски тяжело, в глазах темнело. И, наконец, увидел место, где стояла неловко рядом со связанным мальчишкой Сю Мао. Третий оттолкнул не успевшую среагировать девушку куда-то в кусты да одним взмахом порезал верви, кидая перед адептом чужой меч. — Старейшина Сяо? — Опешил мальчишка. По его ошеломленному лицу потекли слезы. В этом мире, полном масок и неискренних вежливых улыбок, где каждый старается скрыть свои истинные чувства за непроницаемой стеной холодности и равнодушия, было поистине приятно встретить юное создание, еще не понимающего всю грязь мира, которое не боялось открыто проявлять свои эмоции. Заклинатель, наблюдая за детьми вокруг себя, что Тан Гун, что Лин Дэмин, Ли Шу и даже, с недавнего времени, Сяо Мо, и не мог не почувствовать легкую зависть к этой редкой способности. Ведь он сам давно уже не помнил, когда в последний раз позволял себе так свободно выпустить наружу свои эмоции да ещё при ком-то, забыв о том, что носит маску, что он холодный злодей, а злодеи не роняют слёз. Для него слезы были чем-то вроде табу, чем-то, что он старался не допускать в своем сознательном мире, ведь в его понимании, слезы — это слабость. Только вот, глядя на эту сцену, где кто-то мог позволить себе плакать без стеснения, заклинатель вдруг осознал, что, возможно, в этом и заключается настоящая сила — в умении быть честным перед самим собой и миром, не боясь показать свои истинные эмоции. Но у них не было на это все времени. Сев перед мальчиком на колени, Третий схватил его за плечи, слегка встряхивая. — Соберись. — В его голосе сталь, от которой глаза Гуна расширились в непонятных для старейшины эмоциях. — Бери меч и лети прочь отсюда. У меня нет духовной энергии, только ты сможешь мне хоть как-то помочь. — Я… Я-я… — Лети! Тан Гун быстро схватил меч. В последний раз бросив взгляд на лицо старейшины, адепт быстро взлетел на лезвии в воздух, уносясь прочь как можно дальше и быстрее. Третий надеялся на него. Подвести Сяо Чена было бы для него равносильно смерти. И только холодное лицо, на миг озарившееся слабой, нежной улыбкой стояло перед глазами Гуна, словно старейшина прощался с ним, и от этого юное сердце болезненно сбивалось с ритма, обливаясь кровавыми слезами… В тот момент, когда Сяо Чен осознал, что его судьба предрешена и смерть неизбежна, он неожиданно для себя ощутил прилив спокойствия. Злость на несправедливость, что клокотала в его душе, превратилась в холодную словно сталь решимость. Прибежали трое преследователей. Сяо Чен, чувствуя, как его силы покидают его все быстрее и быстрее, решил не тратить последние капли энергии на бесполезные попытки убежать. Понимал, что его организм находится на пределе. Ощущал, как темнота медленно, но верно подступает к его сознанию, и он мог потерять связь с реальностью в любую секунду. Его короткие волосы колыхал ветер. Третий осознал, что этот день может стать его последним шансом насладиться теплом солнечного света, который так ярко и приветливо заливал все вокруг. Небо, словно бескрайний океан, раскинулось над головой, играя всеми оттенками голубого, от нежного небесного до глубокого лазурного. Казалось, что оно бесконечно и вечно. Свобода. Именно так. Сяо Чен всегда вспоминал только одно это слово, когда смотрел в небо. А свежий воздух, наполненный ароматами природы, вдыхался им с особым наслаждением, словно впервые смог почувствовать что это такое — дышать. Как же прекрасен окружающий зелёный мир! Все это вместе взятое создавало неповторимую атмосферу, которая заставляла его сердце биться быстрее от радости и одновременно наполняло его душу тихой грустью. Подняв свои глаза вновь вверх, на ум пришло, что тогда, во второй жизни, он умер точно в такой же ясный день. Заметив выражение его лица, Ха Юэ, несмотря на раздражение, ощутила страх. Она пнула его в живот: — А ты всё болтыхаешься! Ты никчемен прямо как твоя жизнь! Ты! Ее ученицы присоединились и стали избивать его. Наконец, когда избиение удовлетворило Ха Юэ, она приказала: — Довольно! Сяо Чен ещё раз сплюнул кровь. Ха Юэ ехидно улыбнулась: — Продолжай! Пробуй бежать! Такому злодею как ты только и остаётся, что бежать, даже не получив наказания за свои поступки! Связав заклинателя, вместе с ним поднялись в воздух на мечах, оставив далеко позади лес, пока возвращались обратно в тюремные пещеры Циная. Когда они прилетели, Ха Юэ схватила Сяо Чена за его короткие волосы. Ее лицо исказила злая усмешка. Выделяя каждое слово, она объявила: — Тебе никогда отсюда не выбраться! Как закончится суд, мы лично казним тебя! А чтобы ты не сбежал, мы устроим для тебя тут всё по высшему уровню! Руки Сяо Чена стянули веревкой и потащили в пещеру, довольно просторную, в отличии от той, где его держали ранее. Похоже мужчину действительно хотели спрятать от чужих взоров, чтобы если Тан Гун вернется за ним, то не смог бы найти. Было темно, пахло железом и сыростью. Третий не смог рассмотреть кто с грохотом поставил скамью и подвесил его на висящие в камне кандалы, а ноги привязал к той скамье. Нависшая над ним тень подняла хлыст, взвесила в руке, а затем обрушила удар на пленного. Хриплый, но пронзительный выдох, больше похожий на мычание, раздался в каменной комнате. Звон цепей и тяжелое мычание с придыханием чередовались друг за другом. Кровь алыми пятнами быстро покрыла тело заклинателя, пачкая изодранное лесом чужое ханьфу. Третий постоянно находился между явью и миром грёз, то теряя сознание, то вновь приходя в себя с очередным ударом. Ему было даже удивительно, что в определённые моменты Ха Юэ наносила на него лекарственные мази, а в рот заливала настои, наполненные духовной энергии. Только из-за этого Сяо Чен смог выдержать их пытки, не умерев. В очередной раз придя в себя, он хрипло выдохнул, получив удар кнутом. Напротив него стояла Ха Юэ. — Даже не вскрикнул… — Удивленно прошептала она, потирая подбородок, — оказывается, не зря сложены легенды, что даже ваша кровь холодна настолько, что замерзает как только потечет. Возможно, легенды преувеличивают, но, видимо, доля правды есть, раз вы так стойко выносите боль. Надеюсь, вам послужит уроком, что нельзя сбегать, когда решаются важные вопросы насчет вас! — Почему мы должны прекратить?! — Воскликнула Си Лу, бросая на пол кнут и топнув ногой. Похоже, из-за звона в ушах, Сяо Чен пропустил часть их диалога. — Нам нужно в скором времени появиться на собрании. Нет смысла пытать его дальше. — Покачала головой, сладко улыбаясь, — но я придумала наказание даже лучше, чем это избиение! — Глаза девушек радостно заблестели. — Вы же видите, как ему все равно на нас! Так вот, чтобы действительно наказать его за злодеяния да сделать так, чтобы его не нашли и не помогли сбежать, мы запрем его в каменном гробу! Девочки весело засмеялись, пока Сяо Чен все больше приходил в ужас от услышанного. Свесив голову, он просипел: — Нет… Нет! Притворно тяжелый вздох вырвался изо рта Ха Юэ. Си Аи с негодованием выпалила: — Ваши слова тут ничего не решают! Си Лу кивнула: — Вот именно! — Этот гроб станет для вас замечательной спальней, старейшина Сяо, — смотря на все больше расширяющиеся от ужаса серые глаза, Ха Юэ не могла скрыть ликование. — Этот гроб был построен как достопримечательность нашего ордена, куда клали трупы прошлых глав, чтобы, водрузив на плечи, адепты могли пройтись с открытым гробом пред людьми Цинай, отдавая последнюю дань почившему. А для вас это такая честь побывать в этом гробу, хотя вы столь злостный человек, не заслуживающий подобной чести! Но мы вас уважаем, поэтому дадим насладиться такой великой возможностью! Третьего прошиб холодный пот. От осознания происходящего у него еще хуже помутилось в голове. Пока глава пика лекарей говорила, ее ученицы сёстры Си успели спустить Сяо Чена на пол, подхватили под мышки да потащили в след за наставницей куда-то прочь по каменным коридорам. Заклинатель пытался бороться. Все его тело ныло и просило отдыха, но он не мог позволить им выполнить задуманное. Потому что до ужаса боялся остаться в темноте гроба. Третий не стал брать с собой цветок яблони от Фэн Гу, надежно спрятав меж камней на выходе в лес. Ему было страшно да тревожно брать его с собой, ведь нельзя было предугадать сможет ли он спастись или всё же поймают. Во втором случае, к нему могли стать более жестокими, чем ранее, а значит и найти эту ветвь. Не желая, чтобы ее уничтожили, он спрятал. А теперь у него не будет даже этого крошечного света, который дарил цветок. Но так же мужчина был рад, ведь кнут мог задеть ветвь при очередном ударе. Пока Сяо Чена тащили в пасть тьме, его ноги оставляли за собой кровавые дорожки. Увидев каменное изваяние, он начал сопротивляться с удвоенной силой, прося просто запереть в темнице. Почти умолял. Только безжалостные надзиратели быстро впихнули его в гроб, захлопывая тяжелую крышку, которую обычный человек без духовных сил не смог бы ни за что открыть. В кромешной тьме не было видно ни конца, ни края. Он словно стал слепцом, что беспомощно наталкивался на непреодолимую стену, словно она была живым существом, которое он пытался сдвинуть с места. Его ладони безуспешно искали опору, пытались толкнуть крышку, но каменные поверхности были неумолимы, и его руки соскальзывали, принося боль, резались о камень, ногти на пальцах ломались в кровь. Третий почувствовал как что-то в нём взрывается, а в голове помимо странного шума да звука собственного дыхания появилась тяжесть. Словно у него были очень длинные волосы, которые тянули его голову к земле. В какой-то момент обессиленный заклинатель потерял сознание.

***

— Значит, они отправили Третьего Старейшину Сяо в свою тюрьму без выяснения всех обстоятельств? Разнесся по огромному величественному залу голос главы ордена Бао, в след за которым стали разноситься вздохи да возгласы от людей. Вторая старейшина кивнула, пока кулаки сжались до обеления. — Они же. — Хэ Лань, услышавший рассказ Бай Му и Сяо Мо, практически потерял сознание, когда его поддержала рука Су Фанга. Демон оставался с ним рядом постоянно, нося белую маску и скрываясь под личностью новичка с ожогами на лице. Что случилось с настоящим учеником, лекарь даже не хотел знать, боясь появления новых кошмаров. Но сейчас теплая рука на плече, не смотря ни на что, приносила какое-то успокоение. Хэ Лань испытывал глубокое волнение и тревогу за Сяо Чена, который итак был серьезно ранен в тот роковой день, так его ещё безжалостно схватили и доставили в стены холодных пещер. Состояние Третьего явно в этот момент оставляло желать лучшего, и это не могло не мучать сердце лекаря, который считал того своим лучшим, даже скорее единственным, другом. И Хэ Лань прекрасно знал, что мужчина начнёт переживать за своих спутников, будучи вдали от свободы и, наверняка, подверженным опасности усугубления своих травм в условиях заключения. Су Фанг прижал лекаря ближе к своему боку и когда светлые глаза юноши поднялись на него, то демон шёпотом произнес: — Я после собрания сообщу новости главе. Не переживай, глава не оставит Третьего на милость той секте. Благодарно, немного неловко кивнув, Глава пика лекарей ордена Бао перевел взгляд на измученных путешествием заклинателей. В груди растекалось жгучее тепло. Пусть Су Фанг не говорил ничего обнадеживающего, особенно являясь демоном, почему-то в этот миг Хэ Ланю очень хотелось ему верить. После собрания, оставив закуски юноше, Су Фанг вернулся к Фэн Гу. Истинный взглянул на спешащего помощника, но ничего не спросил. Тот наклонился и почтительно сразу же рассказал: — Я спешу доложить, что старейшина Сяо не добрался до ордена. Услышав это, Фэн Гу слегка посмотрел и жестом велел продолжать, пока губы демона поджались, выражая явное волнение. — Прибыли только старейшина Бай с адептом Сяо Мо, и… — Су Фанг сделал паузу, а затем на одном выдохе сказал, — старейшину Сяо схватил орден Цинай и заключили в тюрьму, обвинив в произошедшем в лесу Анду. — Что? — Фэн Гу слегка нахмурился. Он оставлял старейшину в полной уверенности, что те смогут дальше самостоятельно выбраться из леса да прибыть в орден Бао. Даже специально прошерстил весь лес перед уходом, убивая всю оставшуюся после формации нечисть. Конечно, в лесу все еще витала энергия Сяо Чена, но только из-за нее обвинить во всех ужасах, происходящих в Анду? Так могли поступить только те, кто хотел замести следы. — Они хотели скрыть от других орденов данный инцидент и решить все судом между орденами Бао и Цинай через два месяца, но старейшина Бай пресекла все разговоры об этом, поспешив сообщить о произошедшем в орден. — кивнул Су Фанг, а затем почти не дыша произнёс, — Но, похоже, Цинай так просто не оставит этого, если учитывать, что они посмели при старейшине Бай закидывать Сяо Чена камнями. — Что ты сказал?! — Проревел Фэн Гу, тут же оборачиваясь полностью к своему помощнику. Глаза демона полыхали красным огнем. — Глава, я сам удивлен. Фэн Гу слегка дёрнул рукой, отчего помощник замолчал: — Значит, сейчас есть дела поважнее. — Что вы имеете в виду? — Цинай. Глаза Су Фанга холодно блеснули в полумраке комнаты: — Но ради какого-то заклинателя… — Начал он, но тут же склонил голову. — Да, я подготовлю всё прямо сейчас.

***

Как только первые лучи утреннего света начали пробиваться сквозь темноту, окутывая мир в мягкие и теплые оттенки, царившая вокруг тишина начала медленно уступать место новому дню. В это время, когда природа только начинала пробуждаться от ночного сна, тени, словно живые существа, начали медленно вытягиваться из глубин леса, постепенно обретая четкие очертания и формы. На вершине холма, где возвышался Орден заклинателей, царила атмосфера умиротворения. Эти хранители знаний пути бессмертия, словно непоколебенные стражи, стояли под широким небесным сводом, поглощенные своими повседневными ритуалами и занятиями, продолжали выполнять свои обязанности. Каждый из них был занят своим делом, будь то изучение древних манускриптов, практика заклинаний или взмахи мечом. По каменным ступенем лестницы вверх начала подниматься толпа нечисти. Такие похожие на людей, но спрятавшие лицо за масками злых красных духов. Ученик, стоявший на страже, ощутил странное волнение. Он замер, не в силах поверить своим глазам, когда демоны, с их жутким смехом, уже бросились вперед. «Бум» Внезапно раздался громкий шум, и гора на которой стоял орден Цинай сильно затряслась. Адепты едва устояли на месте. Стабилизировав свои тела, заклинатели посмотрели в растерянности друг на друга. Многие поспешно вышли из зданий, оглядывая все вокруг. — Что случилось? — спросила Сю Мао. Не мог же старейшина Сяо сбежать, снять нефритовый ошейник и прийти к ним мстить за подобное отношение к нему? Сердце Сю Мао гулко отдалось участившимся биением где-то в горле. Ха Юэ ничего не сказала. Она посмотрела на источник движения земли, и в глубине души у нее была такая же догадка. Но она не была уверена. После того, как земля, наконец, надолго успокоилась, из толпы раздался величественный и энергичный голос: — Кто посмел напасть на орден Цинай? — Вперед вышел старый глава О. Никто не ответил. — Твари! Тут полчище демонов! — Закричал адепт, охраняющий главные ворота, прибежав к ним. Его друг, который первым заметил врагов, пытался талисманами запечатать ворота да не дать тем ворваться да только демонов было слишком много… …В то время как заклинатели Цинай пытались отбиться от атаки, Фэн Гу нашёл подаренный Сяо Чену цветок рядом со входом в пещеру в лесу. Алые глаза демона следили как с осторожностью его кончики пальцев скользили по лепесткам, стирая с них чужую кровь. И Фэн Гу прекрасно понимал чью. Алые всплохи в глазах стали ярче. Внезапно, в тишине раздался пронзительный выкрик за спиной мужчины: — В-вы! Положите на место цветок старейшины Сяо! — Голос был чистым и звонким, как струна, и он разрезал воздух. Истинный обернулся, его взгляд упал на молодого человека, который, хотя и выглядел измотанным да потрепанным жизнью, держал меч с такой решимостью, что острие его было направлено прямо на демона. — Не смейте касаться чужих вещей! Старейшине Сяо этот цветок имеет огромное значение! — продолжал мальчишка, а голос был полон решимости. Волосы, от его движений, еще больше выбились из пучка, спадая на глаза и мальчик попытался осторожно их сдуть, что совсем не вязалось с его воинственным настроем. Молодой храбрец дрожал, словно листик, который колеблет ветер, но во взгляде читалась непоколебимая стойкость, словно он был дубом, устоявшим перед бурей. Однако для демона, чье сердце было холодно к другим, но горячо от невиданной злости и чье терпение было безграничным, пока этот храбрец не попробует напасть, преграждая путь, это было лишь пустяковым делом. Фэн Гу, не обращая внимания на юношу, отвернулся от него, и в тот момент цветок, который был в его власти, вспыхнул ярким алым светом, словно зажигаясь пламенем. Только вот этот огонь скорее обнимал, защищая, чем сжигая драгоценный цветок. От этого пламени отделилась маленькая искорка, которая напоминала светлячка, и она начала свой путь в темноту пещеры, оставляя за собой след из света. Фэн Гу, с осторожностью и уважением держа ветвь, последовал за этим сиянием. Его спина была прямой, словно ствол дерева, который не сгибается под тяжестью бремени, а его лицо казалось бесчувственным, словно каменная маска, не выдающая ни малейшего волнения или эмоций. — В-вы пришли спасти старейшину Сяо? Фэн Гу снова повернул голову, чтобы взглянуть в сторону источника беспокойства. Атмосфера вокруг него была насыщена напряжением, которое не желало отпускать его, словно тяжелое одеяло, придавливающее к земле. Однако, несмотря на это, яркое красное сияние, которое ранее пылало в глазах демона с неумолимой силой, стало менее интенсивным, словно угасающее пламя свечи. С большим усилием, словно каждая мышца лица боролась за право оставаться в своем положении, он сумел немного расслабить свою челюсть, что была сжата до боли. И в этот момент, с трудом, но все же, он смог выдавить из себя короткое: — Да. Это слово, произнесенное сквозь плотно сжатые зубы, было наполнено решимостью и готовностью принять предстоящие испытания… …Сначала сражение было хаотичным. Не успели заклинатели осознать, что их дом превратился в настоящий ад, как всё больше тварей обрушились на них и каждый их удар оставлял за собой кровавые следы да искалеченные тела. Сначала послышался ужасный крик, когда первый заклинатель пал, горя в черном свете демонического огня. Его товарищи бросились на помощь, но демоны, будучи быстрее и сильнее, рассекали ряды, оставляя только пепел да страх. Хаос нарастал, словно буря, снося всё на своём пути. Повсюду в воздухе летели искры талисманов, слышался лязг стальных клинков скрещённых друг с другом лезвий. Заклинатели, чьи сердца переполнялись отчаянием, вступали в неравный бой снова и снова, не веря, что какие-то глупые демоны могли быть сильнее них. Их взгляды, наполненные глубоким страхом и всепоглощающей ненавистью, отражали ту бездну, в которую они были втянуты. С каждым мгновением, когда один из заклинателей падал, унося с собой искру надежды, демоны смеялись. Они не оставляли ни единого шанса на спасение. С каждым их смертоносным ударом, каждое сердце, каждая душа и тело, которые они разрывали, словно подтверждали неизбежное. Звуки, что раздавались вокруг, казались леденящими и безжизненными, словно сама природа, окружавшая их, не могла сдержать слез и плакала в унисон с тем ужасом, что разворачивался перед её глазами. Пронизывающие и невыносимо печальные, создавали ощущение, что каждый листок, каждый камень, каждое живое существо в этом мрачном месте стало свидетелем и жертвой настоящей бойни. Орден Цинай, некогда величественный, оказался под угрозой полного уничтожения. Ученик, чудом ушедший от лап демонов, задыхался на краю площади. Он слышал, как его товарищи шептали заклинания, крепко вцепившись в бумажные талисманы, но их мысли постоянно обрывались. С чужой боли демоны смеялись ещё громче, наслаждаясь происходящим. Смерть была рядом. Тела, израненные, искалеченные, разорванные заполнили землю, как безобразная мозайка, отражающая горечь поражения. Словно Бог решил поиграть с ними в злую шутку. В угнетающих звуках настоящей кровавой бани, окутывающей орден именитых заклинателей, Фэн Гу уже держал в своих мощных руках тело Сяо Чена. Другие демоны продолжали творить резню вокруг, их крики веселья разлетались повсюду, когда они разрывали на куски остатки заклинателей. Некоторые из людей пытались на пасть на странную парочку, но твари преграждали им путь да тут же рубили. Фэн Гу оставался непоколебим, словно каменная скала среди бушующего моря. Он стоял посреди этого хаоса, но был поглощен лишь одним — хрупкой, беззащитной фигурой, которую прижал к себе. Третий старейшина, лишённый сознания, заботливо укутанный в верхний слой ханьфу истинного, словно в одеяло, выглядел как призрак. Его тело было изранено, одежда испорчена, однако в глазах Фэн Гу разгорелось нежное чувство, которого он никогда не испытывал. В его груди возникло беспокойство. Облагополучии того, кто был таким сильным, что фактически представлял собой угрозу для него, но в то же время оказалось, что был слаб, словно травинка. Как человек мог быть таким противоречивым? Его хотелось убить, но в то же время укутать в тёплое одеяло да вместе смотреть на звезды. Снова отвести в Акрополь, чтобы вновь увидеть то детское, смущённое выражение лица, когда пошутил про свадьбу. Хотелось снова оказаться в деревянном домике на вершине горы Цветущей Вишни, в комнате Третьего старейшины, сидя за его рабочим столом в темноте ночи, разбирать чужие бумаги да иногда подглядывать на выражение лица уснувшего человека. Только сейчас они были вовсе не там. Фэн Гу сжимал заклинателя, словно охраняя от всей жестокости вокруг, и в этот момент всё потеряло своё значение. Только этот человек да рвущееся на ружу желание уничтожить всё во круг, утопив в своем гневе. Ему хотелось растерзать в клочья всех, кто приносил боль заклинателю. — Почему я чувствую это? — прошептал он, его голос был тихим, но полным эмоций. Демон задумался, как велико было его любопытство и его желание понять этого человека. Возможно, что-то из его собственной сущности затмило тьму внутри, желавшую когда-то одной слепой мести. Да и он же не знал точно виновен ли его хо-цзы в тех событиях или нет. Сяо Чен издал едва уловимый вздох, и Фэн Гу заметил, как его глаза дрогнули, но не открылись. Взяв его крепче, он продолжал обеспечивать ему защиту от жестокости окружающего мира, идя прочь из ордена. Казалось, что, несмотря на окружающий ад, между ними возникла невидимая нить, связывающая их души. В то же время, демонические существа, поглощенные неутолимой жаждой разрушения, неустанно и беспощадно продолжали свою охоту, устремляя свои злобные взоры на новых, еще не успевших сдаться на волю судьбе и истощенных заклинателей. За спиной Истинного раздавались гулкие, зловещие звуки, предвещающие уничтожение и конец всему, что когда-либо было создано людьми в этом месте. Но несмотря на всю эту какофонию, Фэн Гу, стоящий прямо посреди бойни, сохранял спокойствие. Оставаясь в полном безмолвии, осторожно держа в руках ногу, широким шагом направился к главным воротам, чтобы уйти прочь. Твари, одержимые своими победами, стояли над побежденными, их шипящий смех воцарился в воздухе. Не стоило этим людишкам злить истинного демона! Восходя на небосвод, солнце наконец-то освободилось от объятий горизонта, полностью поднимаясь над линией земли. Его золотистые лучи начали осветлять пространство вокруг, наполняя мир теплом и светом. Это был момент, когда утренняя заря уступила место полноправному правителю дня, который, словно величественный властелин, занял своё законное место, возвышаясь над горизонтом и озаряя всё вокруг своим присутствием. Последний из заклинателей пал, опустившись на колени перед демонами, раздираемыми от боли и страха, и всё, что осталось, — это отголоски их печали за несправедливость, заполнившую их души. Орден Цинай пал.