Бродячий бордель

      — Такого я не предвидел, — рассматривая пасторальный пейзаж семнадцатого века, шепотом покаялся Тео.       Благодаря устроенному Блейзом представлению, вся публика мэнора стеклась в аукционный зал. Выбираясь оттуда тихо и опасливо, вдоль стенки, они с Грейнджер засекли даже Риту Скитер, Прытко Пишущее Перо которой на лету прожигало пергамент грядущей статьей. До галереи, из которой можно было попасть на третий этаж, где и располагался заветный кабинет, им удалось добраться быстро и без приключений, но вот дальше на их пути обнаружилось внезапное препятствие в виде двух магов, облаченных в форму министерского патруля.       Маги чинно сидели на табуреточках у подножия лестницы, каждый читал газету. Не хватало чайного столика посередине, и вышел бы точь-в-точь клуб трезвенников-язвенников, которых не позвали на пьянку. Очевидно, Драко не желал, чтобы его дорогие гости шлялись где попало, и воспользовался служебным положением, дабы ограничить доступ на жилые этажи. Как апофеоз, лестницу поперек перетягивал витой канатик с табличкой «Вход закрыт». Тео с Гермионой не оставалось ничего иного, кроме как изобразить из себя пару, которая бродит по галерее и духовно обогащается, рассматривая висящую на стенах живопись, и попутно решать, что делать дальше.       — Придется их оглушить, — тихо заключил Нотт, сместившись к следующему полотну. — Мой левый, твой правый.       — Плохая идея, — придвинувшись к нему, критично цокнула языком Грейнджер.       — Почему?       — Во-первых, нападение на патрульного при исполнении незаконно. — Она демонстративно загнула палец.       — Ой, нашла время, — фыркнул Теодор. — Проникновение в кабинет Малфоя, можно подумать, образцово-показательный поступок, просто пример для подражания…       — А во-вторых, — непреклонно загнув второй палец, перебила Гермиона, — это отнимет у нас время. Нельзя же просто вырубить их и оставить здесь. Вдруг кто-то наткнется и поднимет шум? Придется искать место, куда их спрятать, а потом еще волочь тела… Короче, — она деловито поправила лиф платья, — делаем так.       Уточнить, как именно, Нотт не успел, потому что в следующее мгновение Грейнджер, закатив глаза, картинно обрушилась в мнимый обморок.       — Твою ж… — Он кое-как подхватил ее, не дав грохнуться на пол.       Патрульные с шорохом опустили газетки и охотно сосредоточили на разворачивающейся сцене все свое внимание. В залитых скукой равнодушных глазах зажегся огонек интереса, и Теодор-талантливый-мальчик-Нотт, мысленно костеря Золотую девочку за то, что отдуваться теперь предстоит ему одному, принялся импровизировать на ходу.       — Милая! — воскликнул он, тряхнув ее за плечи и подпустив в голос изрядную долю взволнованности. — Мерлин всемогущий, ну как так-то, а?       — Все в порядке? — осторожно осведомился от лестницы правый патрульный.       — Разумеется, нет! — Тео перехватил Грейнджер поудобнее и поднял на руки, отчего ее голова безвольно откинулась назад. Вот же актриса разъездного театра… Не посоветовавшись, выбрала себе роль бессознательного реквизита, а ему, значит, в одиночку тащить на себе весь этот спектакль. Блеск! — Что за нелепый вопрос? Моя супруга лишилась чувств! Это все шампанское, коварнейший напиток. А ведь я говорил ей, что восьмой бокал был лишним, но разве она меня слушает? Да никогда! Мы же пришли веселиться, дорогой, — писклявым голосом процитировал он то, чего Гермиона никогда не говорила. — Я не желаю слушать твое брюзжание, хочу суаре, куртизанок и танцевать до зари…       Продолжая разоряться на чем свет стоит, Нотт донес якобы бесчувственное тело Золотой девочки до лестницы и тоном, не терпящим возражений, потребовал:       — Разрешите пройти.       — Никак не можем, — покачал головой правый патрульный.       — Мистер Малфой распорядился никого не пускать, — поддакнул левый.       — Что же прикажете мне делать? — возмутился Тео. — Вы хоть представляете, что будет дальше? Нет, конечно же, нет! Это я вынужден жить с этой женщиной и регулярно терпеть ее пьяные выходки. Видела бы матушка, с кем судьба-злодейка свела ее бедного сына… С сущим дьяволом в юбке, жадным до выпивки! Несчастные наши дети, за какие грехи досталась им мать пропойца? Они снова будут рыдать до утра…       Все-таки жизнь под одной крышей с портретом Кантанкеруса не прошла даром. Подхваченная у прадеда манера стенать и жалобиться оказала на патрульных некоторый эффект и принесла первые плоды. Левый сочувственно наморщил лоб, разглядывая ношу Теодора.       — Вы бы отнесли ее куда-нибудь отлежаться, — посоветовал правый.       — Именно это я и намерен сделать, господа. — Теодор прижал к себе Гермиону так, чтобы ее запрокинутая голова ткнулась ему в грудь, затрудняя опознание: не хватало еще подмочить Золотой девочке ее безупречную репутацию. — Однако вы по какой-то нелепой причине чините мне препятствия, — попенял он, на сей раз добавив в голос толику обиды и негодования. — Я полдетства провел в этом доме, мистер Малфой мой друг. Уверяю вас, он не стал бы возражать. Мерлином прошу вас войти в мое незавидное положение и предоставить доступ в гостевые апартаменты, где я смог бы привести в чувства мою перебравшую супругу.       Левый патрульный явно дрогнул от столь проникновенной речи и вопросительно посмотрел на напарника.       — Но у нас приказ… — засомневался правый. — К тому же, вы и на этом этаже с легкостью найдете… ну, диванчик какой-нибудь, на который ваша благоверная могла бы прилечь…       — Вы что, — в притворном ужасе выкатил глаза Нотт, — хотите, чтобы все гости стали свидетелями моего позора? Вы хоть представляете, что меня ждет, когда она проснется? Буйная и неукротимая бестия, вот что! Вы хотите, чтобы ее стошнило на кого-нибудь? Чтобы она учинила драку? Прилюдно унизила весь мой род до седьмого колена?       — Нет, но… — Левый виновато почесал затылок и пронзил правого уже откровенно умоляющим взглядом. Весь его вид говорил о том, что и вовсе он не желает наблюдать все те ужасы, которые наобещал Теодор, а уж тем более как-то с ними разбираться.       — Прошу вас! — Тео скроил плаксивую физиономию. — Нам подойдет первая попавшаяся гостевая комната с ванной. Я просто приведу ее в себя, и мы немедля воспользуемся камином. — И, мимоходом переключившись с высокопарного режима прадеда на фамильярный, усвоенный от Джорджа, добавил: — По-братски, мужики.       Несколько секунд патрульные неверяще рассматривали Грейнджер на его руках, будто представить себе не могли, что вот это тонкое, хрупкое, очаровательное создание способно закатить пьяный бунт. Теодор в это время перетаптывался с ноги на ногу, делал страдающие глаза, пару раз даже шмыгнул носом и наконец добился того, чего хотел.       — Ладно, — кивнул правый и сунул напарнику свою газету, — но я вынужден буду вас сопроводить.       — Базара ноль, — Нотт выдал одну из фирменных фразочек Рыжего и широко улыбнулся. — Премного благодарен.       — Следуйте за мной. — Витой канатик, снятый с перил, брякнул о балясину забранным в металл концом.       — Пошли, пьянчужка. — Тео перехватил Грейнджер поудобнее и двинулся вверх по лестнице вслед за своим провожатым.       Очень скоро они втроем оказались в коридоре, на всем протяжении которого темнели однотипные двери. Патрульный, сойдя с последней ступеньки, остановился и растерянно закрутил головой. Явно он поднялся сюда впервые и понятия не имел, что и где тут расположено.       — Эта подойдет, — сказал Теодор и пинком распахнул ближайшую дверь. — Еще раз спасибо.       — Я подожду снаружи, — непреклонным тоном заявил патрульный. — Разве вам не надо сторожить лестницу? — Нотт очень постарался замаскировать досаду под участливую взволнованность. Нужный кабинет располагался дальше по коридору, почти в самом его конце, но после собственного заверения о том, что сгодится любая комната, было бы подозрительно тащить Грейнджер сразу туда.       — Мой коллега справится с этим, — беспечно отмахнулся патрульный, — а вам я не помешаю.       Еще как, блядь, помешаешь. Конфундуса на тебя нет…       — Как вам будет угодно. — Тео выдавил короткую улыбку и шагнул в комнату. Ногой же захлопнул за собой дверь.       Стоило им остаться в одиночестве, Грейнджер сползла с его рук. Неохотно, будто успела пригреться, пока он разыгрывал свой маленький спектакль. А может, и вздремнуть успела.       — Не похоже на кабинет, — оказавшись на своих двоих, немного разочарованно шепнула она, разглядывая в полутьме очертания балдахина над огромной кроватью.       — Потому что это и не кабинет, — окончательно разочаровал ее Нотт и, достав палочку, зажег светильники и наколдовал заглушающие чары, чтобы патрульный по ту сторону двери не грел уши.       Они оказались в одной из гостевых спален мэнора, просторной и роскошно обставленной, как и почти любое помещение в этом доме. Из живописи на стенах здесь, к счастью, имелись только натюрморты с явно восточными мотивами: жирные кисти чуть ли не лопающегося от сочности винограда, яркий инжир, резные кувшины с высокими и узкими горлышками, охряные россыпи специй, расписные блюда, и все это на узорчатых, расшитых золотом скатертях. Изобилие как оно есть, вычурное и кричащее.       — Пьянчужка?! — запоздало возмутилась Гермиона, ткнув Теодора локтем под ребра. — Нельзя было сказать, что мне просто стало дурно?       — В двадцать лет, Грейнджер, для дурноты и обморока нужна весомая причина.       — И ты не придумал ничего лучше, чем выставить меня буйной алкоголичкой?!       — Был несколько ограничен по времени. Мы будем стоять и обсуждать это? Или подумаем, как нам отсюда попасть в кабинет?       — Ты прав, — немного подумав, признала она и по диагонали пересекла комнату. Зачем-то пощупала стену, словно прикидывала, можно ли, подобно привидению, просочиться прямо сквозь нее. — Давай думать. Где точно на этаже он расположен?       — По эту же сторону коридора, через три помещения от нас, — обстоятельно ответил Тео. — Прямо за этой стеной смежная ванная, следом еще одна гостевая и чайная.       — Что ж, не так уж плохо, — покивала Гермиона и уточнила: — Что кабинет на этой же стороне, я имею в виду. Раз мы не можем выйти через дверь, то воспользуемся окном. В кабинете Малфоя ведь оно есть?       — Есть, — Нотт скептически заломил бровь, — вот только летать я пока не научился. Или у тебя от чудо-коктейля прорезались крылышки, как у пегаса? — Он демонстративно заглянул ей за плечо. — Перенесешь меня на ручках?       — Какие, к черту, крылья, — проворчала Грейнджер. — Они не понадобятся, потому что сейчас мы сквозь общую ванную пройдем во вторую гостевую, а оттуда… — Она прищурилась, оценивая ширину простенка между двумя имевшимися здесь окнами. — Восемь-девять ярдов мимо чайной до окна в кабинет.       — Прыгать, как кузнечик-переросток, я тоже не умею, — понурив голову, раскаялся Теодор. — И лазать по стенам, как паук.       — И чему тебя только в школе учили? — уперев руки в бока, попеняла Гермиона.       — Точно не всему вышеперечисленному. А что, у Гриффиндора был особый курс?       — Нет, но кое-что особое я почерпнула у маглов.       — И что же это?       — Сказки. — Она загадочно улыбнулась и покосилась на один из натюрмортов с опрокинутой на бок корзиной, из которой рассыпались прямо по пестрому персидскому ковру медовые персики. — Идем!       И они пошли, на ходу зажигая светильники. Миновали ванную комнату, сверкающую, с пушистыми полотенчиками на вешалках и большими зеркалами. Где-то на грани сознания зародилась неуместная мысль, что именно здесь мог совершать омовение Волдеморт, пока тусил в Малфой-мэноре. Или змеи вроде него не моются, а просто сбрасывают грязную шкуру? В таком случае в глубокой медной ванне он мог солить трупы своих врагов. Или не врагов, а оступившихся приспешников. Насколько Тео знал, его отношение что к тем, что к другим не особо отличалось. Подозревал даже, что союзники боялись бледного урода сильнее, потому что были ближе и видели больше.       Следующая гостевая не особо отличалась от предыдущей по наполнению, только интерьер уходил в прованс и на стенах висели водяные мельницы, пригородные улочки и бескрайние лавандовые поля.       — О, как удачно, — отметила Грейнджер, отдернув занавеску из тонкого сиреневого сатина. — Здесь есть балкон.       Друг за другом они неслышно выскользнули под почерневшее небо Уилтшира. Не сговариваясь, перегнулись через каменные перила и посмотрели вниз.       Внизу тянулась на некотором удалении от фундамента мощеная дорожка, сворачивала у ближайшего угла и убегала в садовые заросли. На ней четкими золотистыми квадратами лежал свет из окон первого этажа. Было тихо и безлюдно, вечерний воздух едва уловимо пах розами, и Нотт подумал, что его падение изрядно подпортит эту безмятежность. Он рухнет где-нибудь вот там, у живой изгороди, звучно хрустнет костями, зальет кровью сочный газон и, пока в организме еще теплится жизнь, будет выдумывать себе оправдание. Вышел покурить на балкон и сильно чихнул, что-нибудь такое, идиотски-наивное.       — Вон то окно? — выпрямившись, деловито осведомилась Гермиона и указала на тянущийся слева фасад.       — Угу. — Теодор последовал ее примеру и, сунув руки в карманы брюк, тоскливым взглядом окинул расстояние, которое им предстояло преодолеть.       Просто разверстая пропасть с цветочной клумбой на дне. Имейся у кабинета Малфоя балкон, можно было бы наколдовать некое подобие мостика, а так и зацепиться не за что.       — Тогда приступим. — Грейнджер решительным шагом вернулась обратно в спальню.       Неужели сейчас сказочного дракона из-под подола достанет? Будет забавно.       Хоть Тео не сторонился магловской культуры, а наоборот, при случае охотно знакомился с их книгами и фильмами, сказки тем не менее не снискали его интереса. То, что маглы считали волшебством и чудесами, для него, настоящего волшебника, было серой обыденностью, а потому главные герои зачастую казались без повода восторженными, вчера родившимися идиотами.       — Помоги-ка мне, — донесся из спальни громкий шепот Гермионы, а следом что-то глухо брякнуло по полу.       Нотт тряхнул головой, отгоняя лишние мысли, и сунулся в комнату, обстановка в которой успела измениться. Часть мебели, прежде занимавшая центр — гобеленовый пуфик, чайный столик, пара кресел, — оказалась сдвинута к стенам. Грейнджер же, присев на корточки, зачем-то загибала край толстого ковра. Ковер сопротивлялся и норовил разогнуться обратно, Золотая девочка пыхтела и упиралась каблуками в пол.       — Мне кажется, ты не вовремя увлеклась фенхуем, — откомментировал Тео.       — Чего? — Она на секунду отвлеклась от своего занятия и пронзила его непонимающим взглядом.       — Фенхуй. Это такая магловская практика, приверженцы которой наивно верят, что положение вещей в комнате как-то влияет на их жизнь.       Впрочем, на жизнь одной маглы это действительно немного повлияло. Узнав, что трахаться с ней ему предстоит строго головой на восток, а перед лицом при этом будет маячить статуэтка жирного голопузого мужика, Нотт изобрел какой-то ерундовый предлог и оперативно слился с горизонтов этой пришибленной дамочки. Потом еще неделю пытался вымыть из волос вонь дурацких ароматических палочек.       — Это называется фен-шуй, — укоризненно качнув головой, поправила Гермиона, — и не имеет никакого отношения к тому, что я делаю.       — В таком случае, будь добра, объясни суть своих манипуляций. — Теодор задумчиво поддел носком ботинка ближайший к нему угол ковра.       — Слышал что-нибудь про Алладина? — хитро прищурилась она.       — Нет.       — Помоги скатать ковер и вытащить его на балкон, а я, так и быть, взамен расскажу тебе сказочку…       Спустя две минуты и один безынтересный рассказ о юном бездельнике, который любил натирать гладкие выпуклые предметы, Нотт снова стоял на балконе плечом к плечу с Грейнджер и скептически рассматривал зависший в воздухе ковер.       — Прошу на борт. — Одной рукой она совершила приглашающий жест, в другой при этом удерживая палочку с Левиосой. Задорно хихикнула, оценив выражение его лица.       — Знаешь, если я тебе надоел, могла бы просто сказать, чтобы отвалил, а не ронять меня сразу с высоты в дюжину ярдов. — Нотт надавил ногой на ковер, и тот упруго спружинил под подошвой.       — Глупости. — Гермиона помахала кистью свободной руки, отгоняя его слова, как назойливого пикси. — Никуда я тебя не уроню, а бережно доставлю до нужного окна.       — Но со мной не полетишь, — не преминул отметить Теодор.       — Видишь ли, в мире маглов, помимо сказок, есть еще одна забавная штука, называется физика. Вот как ты думаешь, если на борт корабля поставить мощный вентилятор, который будет дуть в паруса, корабль поплывет?       — Причем здесь корабль вообще? — нахмурился Тео.       — Да при том! — Грейнджер набрала полную грудь воздуха, открыла рот, но потом качнула головой, будто самой себе в чем-то отказала, и продолжила: — Времени мало, так что объясню короче: чтобы левитировать ковер вместе с тобой, мне нужно стоять здесь, на балконе. Иметь точку опоры, понимаешь? Ты доберешься до окна, проникнешь в кабинет и уже оттуда повторишь мой трюк, чтобы и меня переправить. Все просто!       — На словах, — проворчал Нотт. Так, для порядка, потому что излишняя самоуверенность Гермионы ему не особо нравилась. И лететь до земли в случае, если эта самоуверенность себя не оправдает, было довольно далеко. Успеешь разогнаться и хряпнуться так, что времени на придумывание глупых оправданий не останется. Дай Салазар, жизнь перед глазами пронестись успеет. Хотя… и это вряд ли, там одних девчонок целый легион, до утра вспоминать можно.       Грейнджер вдруг опустила палочку, и ковер глухо шмякнулся у ее ног, а сама она подступила к Тео, обвила руками его талию и, прижавшись губами к уху, проникновенно шепнула:       — Боишься?       Нет, ее коктейль однозначно содержал в себе экстракт Забини. Этот придурок плюнул туда своей ядовитой слюной и выработанной за годы учебы манерой подначивать Малфоя на какой-нибудь вопиющий идиотизм.       — Опасаюсь, — шепнул в ответ Теодор-осторожный-мальчик-Нотт. — Однако выбора у нас нет, как и лишнего времени, так что давай, колдуй снова свою Левиосу.       Гермиона улыбнулась ему в шею — он почувствовал по теплому, защекотавшему кожу выдоху, — а затем прихватила зубами мочку и втянула в рот.       — Грейнджер, заканчивай, — предупреждающе рыкнул Тео, — стояк в штанах не прибавит мне летучих свойств.       — А поцелуй окрылит?       И она прикоснулась малиновыми губами к его губам. Прильнула к его телу своим, изящным, хрупким, прикрытым лишь тонким атласом, и вся выдержка Нотта затрещала по швам.       Он плашмя прижал ладони к ее обнаженной спине — весь вечер хотел это сделать. Жадно огладил острые лопатки, пробежался по чуть выступающим позвонкам, прекрасно осознавая, что должен это прекратить, вот прямо сейчас, немедленно. Что время течет сквозь пальцы, которыми он забирается под краешек ткани и нащупывает теплую ложбинку над ее ягодицами.       Но так хотелось еще. Еще немного. Немного Грейнджер. Подкожно. Внутривенно. Воздушно-капельным через дыхание рот в рот и смесь слюны.       Однако она ускользнула вдруг из объятий так же внезапно, как до этого накинулась с поцелуем. Тихо усмехнулась:       — Пора лететь, Алладин, пока твоя обезьянка танцует свой пьяный танец на потеху публике.       — О, Забини большой талант по этой части. — Тео с тяжким вздохом ссутулил плечи и ступил на ковер. — Поверь, так просто они его не угомонят.       — И все же нам лучше поспешить.       Грейнджер взмахнула палочкой, и ковер под Ноттом шевельнулся, как живой, наполнился упругостью и поднялся над балконными перилами. Некоторое время Теодор гордо балансировал на своих двоих, потом плюнул на честь и достоинство и уселся на задницу. Вцепился пальцами в густую бахрому по краю.       — Удачного полета. — Гермиона снова повела древком, и ковер, чуть дрогнув, медленно поплыл вперед.       Тео не мигая уставился на маячившее прямо по курсу окно кабинета. Не то чтобы он опасался взглянуть вниз, нет, высота никогда его не пугала. Пугала перспектива падения. Обычно он летал на метле и был полностью уверен и в ней, и в себе самом, целиком контролировал весь процесс. Сейчас же контроль принадлежал Гермионе, которая выдула две порции чудо-коктейля и, кажется, начисто позабыла, что такое тревога и волнение. Может, оно и к лучшему: мандраж не прибавил бы ей сноровки. Кроме того… это же Грейнджер. На кого еще можно положиться полностью, как не на нее? Был ли хоть когда-нибудь в окружении Нотта человек, заслуживающий большего доверия?       Разве что Джордж.       При мысли о нем Теодор на секунду прикрыл глаза и улыбнулся, потому что знал: Рыжий сейчас мается от скуки в квартирке Гермионы, листает телевизионные каналы, достает Живоглота. Знай он не абстрактно, а точно, чем сейчас занят Нотт, непременно пожелал бы поменяться местами.       Задвижка на окне поддалась простой Алохоморе, и не удивительно. Едва ли Малфой ожидал, что кто-то пролезет в его кабинет таким путем. Может, на дверь и навесил что-то посерьезнее, но Тео и в этом сомневался, ибо на кой-черт? Времена нынче спокойные, а что-то по-настоящему ценное белобрысый вряд ли хранит здесь, на то есть Гринготтс. И, уж конечно, он никак не мог предугадать, что сюда влезет бывший сокурсник, да еще в компании Золотой девочки, чтобы выкрасть приглашение в бордель.       Теодор готов был дать свои кудри на отсечение, что инцидент с его проникновением в магический вертепчик не афишировался среди клиентов. Кому нужна такая реклама? Точно не заведению, удовлетворяющему тайные похотливые желания своих посетителей. Выплыви данная информация наружу, их число наверняка резко сократится. Нет, Флипса точно обязали молчать. И Куивер, соответственно, тоже никогда и словом об этом не обмолвится.       Распахнув створку, Тео перебрался с ковра на подоконник, с удовольствием ощутив под собой надежную твердую поверхность, будто с неверного тонкого льда ступил на матушку-землю. Он выпустил из палочки крохотную зеленую искру, давая Грейнджер понять, что все в порядке. Ковер повисел на одном месте пару секунд, а затем поплыл по воздуху в обратном направлении.       Мелькнула подлая мыслишка не переправлять Гермиону сюда столь небезопасным способом, а самому обыскать кабинет, а потом по-человечески, через этаж, вернуться к ней, оглушить патрульного у двери, если понадобится, но она такого точно не простит и толкнет укоризненную речь про командную работу. Нотт однажды уже провернул подобное: в Риджентс погнался за Куивером в одиночку. Ничего хорошего из этого не вышло. Ничего, кроме их первого поцелуя, но сегодня Грейнджер и так регулярно кидалась его целовать, так что…       Решив лишний раз не испытывать судьбу, Теодор высунулся в окно, выставил руку с палочкой и сквозь балясины балкона прицелился в ковер:       — Вингардиум Левиоса.       Гермиона продемонстрировала ему два оттопыренных больших пальца. Тоже у Рыжего понахваталась. Они втроем будто впитывали друг друга, и выходила гремучая смесь — берегись, Малфой, дрожи, Куивер.       — Я готова, — одними губами, чтобы не поднимать шума, произнесла она, по-русалочьи усевшись на ковре.       Нотт, сильнее сжав древко, плавно повел им на себя, и импровизированное летательное средство двинулось в путь, а Грейнджер изобразила восторженные аплодисменты.       Перемещение прошло как по маслу и заняло секунд тридцать от силы, но за это короткое время Тео успел покрыться липкой испариной: легко было отринуть все сомнения в своей магии, пока от нее зависела лишь собственная жизнь. Едва ковер поравнялся с оконным проемом, он свободной рукой поспешно втащил Гермиону внутрь, и только когда она оказалась на полу, украдкой выдохнул от облегчения.       — С чего начнем? — оправив платье, деловито осведомилась Грейнджер и закрутила головой, с любопытством осматриваясь, хотя ничего интересного здесь не было.       Кабинет выглядел таким же, каким его помнил Тео: массивные дубовые панели по стенам, камин, уродская кожаная мебель, отделанный мрамором стол, отдаленно напоминающий надгробную плиту, и как апофеоз гигантское, почти в человеческий рост, полотно над ним, которое сейчас пустовало. В общем-то, Драко, став полноправным хозяином, не привнес в это помещение никакой индивидуальности. Ну, или она у него целиком и полностью совпала с индивидуальностью Люциуса.       — Начнем с самого простого и очевидного. — Не желая возиться с ненужным больше ковром, Теодор трансфигурировал его в камень и отправил в полет до ближайшей клумбы, а затем прошел в центр кабинета и взмахнул древком.       На то, что Манящие чары сработают, он особо не рассчитывал, но они — внезапно — сработали: резная шкатулка, примостившаяся почти на самом краю стола, скрипнула крышкой, и плотный лиловый конверт послушно выпорхнул из нее. Проплыв по воздуху, он улегся Нотту на ладонь.       — И все? — то ли удивилась, то ли разочаровалась Гермиона. — Так просто?       — А ты хотела квест в стиле… м-м-м, индуса Джонса? — Тео создал копию конверта, отлевитировал в шкатулку и магией захлопнул крышку.       — Индианы Джонса, — поправила Грейнджер, — и нет, не хотела, просто это… немного подозрительно, не находишь?       — Не нахожу, — качнул головой Теодор. — Малфой не ожидал, что кто-то стащит его приглашение, а потому ни ям с кольями, — он обвел рукой тихий и безмятежный кабинет, — ни котлов с кипящим маслом. Я понимаю, что Гриффиндор к такому не привык, но что есть, то есть. Радуйся.       — Ура, — сухо выдала Гермиона. — Пошли уже отсюда, мы и так задержались внизу, — она кивнула на пустующую раму, — Люциус может вернуться в любой момент.       — Угу. — Нотт, спрятав добычу за пазуху, приблизился к камину и снял с широкой полки горшочек с летучим порохом. — Дамы вперед.       — А куда? — придержав подол и шагнув в высокий зев, поинтересовалась Грейнджер. — В Косой переулок?       — Сомневаюсь, что этот камин подключен к общественной сети. — Тео протянул ей емкость, и она зачерпнула немного серого порошка. — Давай попробуем в библиотеку на первом этаже.       — Брось, — засомневалась Гермиона, — даже Малфой не настолько пижон, чтобы использовать камин для перемещений по дому. Что? — заметив выражение лица Теодора, изумилась она. — Настолько?       — Как плохо ты его знаешь… Да он бы до туалета на единороге ездил, если бы существовала возможность приобрести единорога в частное пользование.       — Кошмар, — закатила глаза Грейнджер и швырнула порох себе под ноги.       Зеленое пламя поглотило ее фигуру, а Теодор чуть задержался: закрыл окно, вернул на место горшочек с порохом и тщательно осмотрелся, убеждаясь, что хотя бы в этой комнате не осталось следов их пребывания.       Совершив перенос в библиотечный камин, он застал Гермиону за созерцанием книжных полок. Задрав голову и слегка приоткрыв рот, она с нескрываемым восторгом изучала верхние ряды раритетных магических томов. — Вот мы, кажется, и нашли то, что тебе нравится в Малфоях, — стряхнув с пиджака остатки пороха, хмыкнул Нотт.       — Книги не выбирают себе хозяев, — фыркнула она. — Ты только посмотри, полное собрание сочинений Виндиктуса Виридиана! А вон там «Тайное искусство и тонкая наука», чрезвычайно редкое издание! И вся антология заклинаний восемнадцатого века!       Не успел Теодор в шутку предложить ей совершить еще одну кражу, как двустворчатые двери библиотеки с грохотом распахнулись и в помещение подраненным фламинго влетел Забини.       — Слава Салазару! — Заметив Тео, он в два прыжка преодолел разделявшее их расстояние и кинулся к нему на шею.       — Блядь, отвали. — Теодор попытался отпихнуть его от себя, но школьный приятель повис клещом, и не было никой возможности избавиться от него, не пожертвовав при этом пиджаком, в лацканы которого намертво вцепились смуглые пальцы.       — Спрячь-меня-спрячь-меня-спрячь! — быстро забормотал Блейз, распространяя вокруг себя удушливые пары алкоголя.       — Забини? — раздался вдруг от входа голос Малфоя, холодный и твердый, как дрейфующий по океану айсберг.       — Да блядь… — повторно ругнулся Нотт.       Как не вовремя. Они ведь почти свалили отсюда, и он уже начал тешить себя надеждой, что их уход обойдется без прощаний с хозяином мэнора. Но вот принесла же нелегкая белобрысого, чтоб его…       И вообще, с каких пор он стал вызывать такое раздражение одним своим видом?       — Прямо как в фильме «Битлджус», — словно прочитав его мысли, шепнула Грейнджер. — Мы слишком часто упоминали его имя.       — Спрячь меня, — опять заскулил Блейз и ретировался Теодору за спину.       Замерший в дверях Драко при виде этого маневра возвел очи к потолку. Бледный рот выдал какую-то беззвучную фразу, едва ли цензурную, из кармана брюк появилась и тут же задымилась трубка. Гермиона при виде курева в святая святых — библиотеке — засопела точь-в-точь как Живоглот, которому показали пуходерку.       — А я все думал, куда ты запропастился, — пыхнув трубкой, изрек Малфой. При этом было непонятно, к кому он обращается: к Тео или к трясущемуся за его спиной Блейзу.       — Герм захотела взглянуть на книги. — Нотт решил все же принять удар на себя. В конце концов, Забини добрых полчаса творил хуйню отнюдь не по своей прихоти, стоило хоть как-то его отблагодарить.       — Книги? — Драко скривился и обвел многочисленные полки и стеллажи таким взглядом, словно возжелал собственноручно сжечь каждый том, на который мог упасть взор Грейнджер. — Ну, разумеется. Чего еще может хотеть гр… — Тут он запнулся и удивленно вскинул брови. Видимо, никак не ожидал, что его поганый язык споткнется вдруг на любимом словечке. — Неважно. На пару слов, малыш.       Тео невольно стиснул челюсти, а Блейз позади исторг облегченный выдох и пихнул его в поясницу:       — Иди давай, — а сам передислоцировался за спину Гермионы и скукожился там, как будто всерьез рассчитывал скрыть свою шестифутовую тушу за ее тонкой фигурой.       — Я скоро, — пообещал ей Теодор, решив, что раз уж взялся спасать Забини от малфоевского праведного гнева, то надо идти до конца — все по заветам Гриффиндора. — Жди меня здесь, хорошо?       — Ладно, — после небольшой паузы кивнула Грейнджер и открыла было рот, чтобы добавить что-то еще, но передумала. Лишь наградила взволнованным главное-останься-жив взглядом. А может, Нотту просто показалось, потому что от нудных рассуждений белобрысого, коим предстояло внимать, реально можно было сдохнуть.       — Прогуляемся, — поставил перед фактом Малфой, когда они, покинув библиотеку, уже пересекали холл, который пустовал в связи с продолжавшимся аукционом.       Тео не счел нужным отвечать. Прихватив по пути бокал шампанского из остатков каскада, он просто шел, держась позади, и гадал, что нужно Драко. Снова будет предлагать помощь с трудоустройством, почесывая зудящее в жопе желание облагодетельствовать ближнего своего? Ха-ха, смешно. Если что и беспокоит его задницу, так это потребность самоутвердиться за счет бывшего сокурсника, который, с его точки зрения, при идентичных исходных не поплыл гордым фрегатом по этой жизни, а осел жалким камушком на дне.       — Забини ебаный придурок, — с ходу пожаловался Малфой, стоило им покинуть мэнор и углубиться в заросли прилегающего сада. — А мне кажется, он неплохо оживил аукцион, — возразил Нотт и отхлебнул немного шипучей гадости, которая, нагревшись с начала бала, стала еще гаже. — Не в курсе, Паркинсон приняла его предложение?       — Паркинсон приняла два стакана виски и решение больше никогда не общаться с этим идиотом. — Драко, свернув за угол живой изгороди, наконец остановился и сердито запыхтел трубкой, будто пытался высосать из нее пару капель терпения.       — Боюсь, это не так просто. — Теодор замер напротив и достал пачку сигарет. Не столько из желания закурить, сколько из потребности перебить упорно лезущий в ноздри смрад малфоевского табака. Жаль, от созерцания его физиономии это не спасет. — Легче избавиться от драконьей оспы.       — Твоя правда, — неожиданно миролюбиво покивал Малфой и с места в карьер заявил: — Хочу тебя кое с кем познакомить.       Хочу, чтобы ты завалил и пошел куда подальше, чуть было не ответил Нотт, но вместо этого сунул сигарету в зубы, подпалил палочкой и буркнул:       — Не стоит.       — Возможно, ты о нем слышал.       — Сомневаюсь.       — Во всяком случае, он слышал о тебе и хочет предложить работу.       — В который раз: мне не нужна работа.       — Брось, Нотт, хватит валять дурака. — Драко растянул губы в такой улыбке, будто до сего момента они разыгрывали друг перед другом глупый спектакль, кривлялись и сюсюкали детскими голосами, но теперь пришло время стать взрослыми и серьезными. — Знаешь, таким людям не принято отказывать. Пообщайся для начала, а там, кто знает, может, тебя заинтересует его предложение. В любом случае, это куда перспективнее того, чем занимается твоя Грейнджер. Ты же в ее отдел последний раз ходатайствовал? Могли бы перебирать бумажки вместе с грязнокровкой, как мило…       Занятно. Видимо, Конфундус, наложенный на свадьбе Поттера, не давал Малфою называть ее так в лицо, а вот за глаза… Назвал запросто. Странно, что не хрюкнул от удовольствия, сука белобрысая.       — И уж точно это лучше того, чем ты занят у Уизли, — самодовольно осклабившись, продолжил Драко. — Как там его, кстати? Джордж или Фред?       — Джордж. — Тео чуть сильнее сжал бокал и очень ясно ощутил вдруг пустоту за его стеклянными стенками. Надавить чуть сильнее, и лопнет. Мелкие осколки вопьются в ладонь, шипучая жидкость зальет запястье. Интересно, будет щекотно? Или только больно?       — Джордж, точно. Опять запамятовал, который из них умер. — И Малфой рассмеялся над своей забывчивостью, словно перепутавший Эссекс и Уэссекс тупоголовый турист над карманной картой Великобритании. — А впрочем, — махнул он рукой, — без разницы.       От окончания фразы что-то внутри у Нотта надломилось звучно и сочно, как хрустящая вафля, и колкие крошки разлетелись веером, проникли под кожу, усиливая давно разлитое там раздражение. Возводя его в ранг слепящей ярости.       Впервые в своей жизни из кулака и зажатой в нем палочки Теодор выбрал кулак. Размахнулся и ударил. Метил прямо в трепливый рот Малфоя. Хотел разбить его, как бокал, на тысячу мелких осколков, чтобы они осыпались под ноги, чтобы растоптать их в невесомую пыль.       К сожалению, за отвратительно бледными губами этой паскуды скрывались зубы. Крепкие, возможно, ядовитые, потому что кулак опалило болью. Нотт невольно зашипел, встряхнул рукой, чуть разжал и снова сжал пальцы на поверхности своего древка. От удара кожа на костяшках стесалась, и поверх нее выступили кровавые бусины.       Хуйня.       Мелочь.       Сила действия равна силе противодействия, и вопрос заключается лишь в точке приложения силы, так что рот Малфоя пострадал куда ощутимее. Мерзкие губы лопнули, как перезрелые томаты, и кровь, словно сок, залила ощеренные жемчужные зубы и острый подбородок. Более того, Драко не удержался на ногах и сидел теперь на жопе в позе единорога, поскользнувшегося на льду. Такой нелепый. Растерянный и жалкий.       — Некоторые вещи никогда не меняются, — сказал Тео, с удовольствием рассматривая его ошалевшую физиономию, — и ты все такой же дремучий ебанат, каким был в школе. Я в курсе, что у некоторых чистокровных бытуют забавные суеверия. Как знать, может, и ты дрочишь в кулачок, а потом вылизываешь ладошку, чтобы ни единой капли твоей драгоценной магии не пролилось даром, но мне до этого совершенно нет дела. — Он склонился, нависнув над Малфоем, как злой рок, и проникновенно спросил: — А знаешь, до чего есть?       Драко зажал рукой окровавленный рот, словно опасался нового удара, и промычал в ответ что-то невнятное.       — Я скажу тебе. — Нотт выпрямился в полный рост и от души пнул его в голень. Дождался, пока протяжный стон стихнет до жалобного поскуливания, и продолжил: — Мне есть дело до моей девушки и моего друга. И если ты, гандон надутый, еще раз посмеешь оскорбить кого-то из них в моем присутствии, магией клянусь, я целиком затолкаю кулачок, которым ты дрочишь, в твой поганый рот и наложу Заклятие вечного приклеивания. Интересно, от чего ты сдохнешь раньше: от голода или от невозможности пиздеть о том, какой ты охуенно важный кусок говна? Как считаешь, м-м-м?       Если Малфой что-то там и считал, то отвечать не стал. Он отнял руку от лица и молча дышал, как загнанный кентавр, и кровь пузырилась в уголках разбитых губ почти как шампанское. В немигающем взгляде, направленном исподлобья, не осталось ни растерянности, ни ошеломления, но Нотт не придал этому значения, потому что наконец ощутил его — долгожданное облегчение.       Как долго он давил в себе свою ярость? Копил, словно алчный гоблин, который копит золото, загребает обеими руками все больше и больше монет, хотя уже задыхается под гнетом металла. Как долго? С начала вечера? Со свадьбы Поттера? Может, еще со школы? Как бы то ни было, сегодня ярость нашла выход. Вырвалась сконцентрированным сгустком наружу, воплотилась в ударе, и, черт побери, стало так хорошо, что Тео пожалел о том, что не сделал этого раньше: не затолкал кулаком поганый язык Малфоя глубоко ему в глотку и не уронил эту высокомерную гниду аристократичной жопой на траву.       Но лучше поздно, чем никогда.       С удовольствием вдохнув полной грудью вечерний воздух, напоенный влагой и запахом сортовых роз, Нотт глотнул шампанского, а остатки тонкой струйкой вылил на белобрысую макушку Драко. Тот лишь прикрыл веки, когда шипучая жидкость потекла по лицу, оставляя светлые дорожки на окровавленном подбородке.       — Спасибо за вечер. — Тео уронил опустевший бокал. — Раз тебе нечего добавить, то я пойду, пожалуй. С твоего позволения.       Он убрал палочку в карман брюк, развернулся на каблуках и почти сразу понял, что допустил ошибку. Почти сразу, но все равно недостаточно быстро, чтобы предотвратить дальнейшие события.       Оставшийся на периферии зрения Малфой не стал тратить время на то, чтобы встать на ноги, а просто рванулся вперед прямо из своей нелепой позы и боднул Теодора под колено. Впору было порадоваться, что у него изо лба не торчал витой рог, как у волшебной коняшки, не то последствия этой атаки были бы куда плачевнее, но Тео радоваться не стал, лишь неловко взмахнул руками и рухнул на Драко сверху. Почти оседлал этого внезапно взбесившегося жеребца и тут же потянулся к карману, чтобы снова достать палочку, но это, кажется, не входило в планы Малфоя. Тот взбрыкнул, сбросил Нотта на землю и навалился сверху.       Завязалась борьба, которая со стороны наверняка напоминала скорее детскую возню, нежели полноценную драку. Теодор видел много таких в магловском кино, там все было красиво: герой мутузил злодеев со знанием дела, сноровисто работал руками и ногами, лупил плохишей до кровавых соплей, а сам отделывался равзе что разбитой губой или рассеченной бровью. На мужественном лице это смотрелось даже эстетично.       Рожа Малфоя, нависшая сверху, была далека от эстетики. Окровавленный рот скривился, с подбородка длинными нитями свисала алая слюна, глаза повылезали из орбит, а белки покрылись сеткой лопнувших сосудов.       — Сука! — выдохнул он, и слюни, разлетевшись во все стороны, оросили лицо Нотта. — Ты совсем ебнулся?!       — На хуй пошел. — Бить снизу было неудобно, но Тео изловчился и приложил его в скулу.       Голова Драко мотнулась от удара. Он взревел, как ужаленный взрывопотам, и ударил в ответ. Теодор, уперевшись каблуками в землю, рванулся изо всех сил, отвернул голову, и удар прошел по касательной. Кулак вместо носа угодил в челюсть, и та взорвалась болью.       Паскуда. Умеет бить. Может, натаскали в аврорате?       Ощущая, как рот наполняется кровью, Нотт снова попытался дотянуться до палочки. Стоит только взять ее в руку, и белобрысому пизда. Чему бы его ни обучили аврорские инструкторы, в своей магии Тео был уверен на двести процентов. Он просто раскатает говнюка тонким слоем по розовым кустам, и даже трудолюбивые домовики сочтут, что тщетно пытаться соскрести хозяина с клумбы, а проще присыпать землей, как удобрение, и посадить сверху новые розы.       Но не тут-то было. Малфой неожиданно резво выпрямился и, усевшись на Теодора верхом, до хруста костей придавил коленом его правую руку. Прошипел:       — Даже не думай.       И ударил снова.       Нотт сумел закрыться свободной рукой, но у белобрысого сорвало стоп-кран, и удары посыпались как из рога изобилия. Он уже не метился в какое-то определенное место, просто бил быстро и сильно, пыхтел от усердия, рычал от злобы и брызгал слюной. Кое-как Тео высвободил руку из-под его колена, но заведомо уязвимое положение не позволяло ебнуть в ответ, поэтому он просто закрыл голову и выставил локти.       Град зуботычин, пусть и не слишком результативных, не иссякал, а неточность Драко с лихвой компенсировал яростью. Молотил кулаками везде, где мог: по плечам, по корпусу. Теодор защищался и извивался, пытаясь скинуть с себя этого урода и отползти в сторону, пока в определенный момент краем глаза не заметил, что пиджак Малфоя распахнулся, задрался и из-под него торчит волшебная палочка.       Если бы белобрысый носил ее в кармане… и пытаться бы не стоило. Но этот ублюдок работал аврором и даже на своем сраном балу таскал древко в аврорской кобуре, специально созданной для того, чтобы оружие из нее можно было выхватить легко и быстро. И теперь гладкая рукоять призывно мелькала перед глазами, пока Малфой размахивал руками, как мельница, и неумолимо манила к себе…       Сцепив зубы, Нотт поймал паузу в беспорядочной череде ударов, вцепился в отвороты малфоевского пиджака и резко дернул на себя. Драко не удержался и почти рухнул на него, но в последний момент уперся руками по обе стороны от его головы. Их лица оказались так близко, что захотелось вцепиться зубами в ненавистную физиономию, выгрызть из нее кусок, прожевать и выплюнуть на ближайшую клумбу. Вместо этого Теодор притянул его еще ближе и в попытке нащупать кобуру с палочкой скользнул правой рукой по его боку.       Белобрысый замер. Завис неподвижно и перестал оказывать сопротивление.       Блядь… Неужели все понял?       Тео зашарил рукой быстрее, попал в прореху между пуговицами рубашки, запутался, скривился от омерзения, ощутив кончиками пальцев горячую кожу на ребрах Малфоя. Тот тяжело сглотнул. Его бешенные зрачки соскользнули с глаз Нотта чуть ниже, куда-то в район рта. Стремительно расширились. Он вдруг добровольно подался ближе и почти ткнулся кончиком носа в скулу Теодора. Жарко выдохнул и двинул тазом.       Словно в каком-то бредовом сне Нотт почувствовал, как ему в живот уперлось нечто твердое.       Это трубка. Снова трубка. Говнюк курит ее и, в отличие от палочки, таскает в кармане. Угу, в секретном, вшитом прямо в ширинку.       Пиздец…       Зажмурившись, чтобы не видеть глаз белобрысого, которые были покрасневшими и бешеными, а теперь показались влажными и блядскими, Тео сместил руку и наконец нащупал то, что хотел.       Чужая палочка словно ужалила в ладонь и угрожающе завибрировала, но было похуй. Нотт выдернул ее из кобуры, крепко сжал, а другой рукой изо всех сил вцепился в волосы на затылке Драко. А дальше все произошло ровно так, как и планировалось. Мир вокруг скукожился и обволок со всех сторон, сдавил тело, как стенки тугого резинового шланга. Сад схлопнулся и исчез в аппарационном вихре, исчезло небо над головой, исчезла земля под лопатками.       Только Малфой остался на своем месте, увлекаемый в подпространство рукой Теодора.