Shen Yuan of No Relation

      Шэнь Цинцю не посещает пик Цяньцао.       Му Цинфану пришлось смириться с этим фактом с тех пор, как Повелитель Пика присоединился к секте в качестве ученика — шестнадцатилетнего и холодно-безразличного ко всему, кроме дистанции, когда Юэ Цинъюань затащил его внутрь для первого и, видимо, последнего обследования полноценного медицинского осмотра. Он позволил это сделать, прекрасно изображая статую, отвечая на каждый вопрос ровно столько слов, сколько нужно, и не больше.       Его одежда была испачкана засохшей кровью.       Получить талисман, требующий внимания Му Цинфана, — это не столько нечто из ряда вон выходящее, сколько нечто вовсе невозможное. Использовать его из-за трудностей, с которыми столкнулся ученик, — ещё менее вероятно; если такое случается, то это значит, что кто-то из младших мастеров обратил на это внимание.       Но никак не сам Шэнь Цинцю.       Отклонение ци — опасная вещь.       Когда Шэнь Цинцю достигает вершины Цяньцао, лишь многолетний опыт позволяет Му Цинфану сохранять спокойствие, когда он видит это зрелище.       Повелитель Пика Цинцзин никогда еще не выглядел ни менее спокойным, ни более разъяренным. Ребенок на его руках — долговязый малыш, излучающий внутренний свет, даже если он рычит и шипит, как дикая кошка; они прибыли на мече, и Му Цинфан глубоко поражен тем, что Шэнь Цинцю специально не уронил ребенка по дороге.       Очевидно, что ребенок одичал не только из-за отклонения ци, но и из-за чего-то большего. Лечение сердечных демонов — задача непростая. Учитывая, что мальчик очень похож на Шэнь Цинцю, можно предположить, что это наследственное заболевание.       Судя по полушепоту ребёнка и его сбивчивым словам, можно предположить, что здесь также замешана психологическая травма. Он обратил внимание на красные пятна на шее мальчика и предположил, что есть и другие причины. К сожалению, проблемы с ци не могут ждать, пока пройдут другие симптомы.       — Хорошо, — произнес Му Цинфан, протягивая руку к ребёнку и аккуратно уклоняясь от удара ногой в лицо. — Позволь этому шиди позаботиться о нём.       Шэнь Цинцю почти швыряет в него ребёнка, а Му Цинфан быстро меняет хватку, чтобы мальчик не мог ни царапать, ни кусать, ни пинать его. Глаза Шэнь Юаня яркого зеленого цвета, который становится только сильнее по мере того, как свет изнутри усиливается. Му Цинфан несет мальчика в комнату, которую сам же и обустроил для подобного рода ситуаций.       — Отпустите меня! — кричит мальчик. Его щеки залиты слезами гнева, а грудь тяжело вздымается от нехватки воздуха. Его голос звучит напряженно, в нем слышится паника.       Последующий взрыв ци был предсказуем: от него задрожали стены, а картина с целебными травами рассыпалась в пыль. Однако, Му Цинфан, создав простой вихрь из собственной ци, обеспечил безопасность для себя и Шэнь Цинцю.       Тем не менее, это происходит совсем рядом и едва не заставляет его споткнуться.       — Всё хорошо, — говорит Му Цинфан, не в силах сразу отпустить ребёнка. Шэнь Цинцю закрывает за ними дверь, видимо, предчувствуя неладное. Решив, что беспокоиться не стоит, Му Цинфан сосредоточивается на ребенке.       Он прижимает мальчика к себе, вливая в него свою энергию. Меридианы в нем, словно маленькие взрывы, готовые вот-вот вспыхнуть. Они мерцают, как пламя лесного пожара, пути выжжены от чрезмерного использования. Ребенок еще слишком мал для таких всплесков энергии. Ему только предстоит взрастить золотое ядро.       Если бы он не прошел подготовку, Шэнь Юань умер бы от прилива крови и энергии. Му Цинфан полагает, что с той нестабильной ци, которую он накопил, мальчик мог бы уничтожить целый район в таком случае. По крайней мере, это касается здания, в котором они сейчас находятся.       Разумеется, он не позволит этому случиться.       Он сидит и держит на руках ребенка, который продолжает сопротивляться ему, и не обращает внимания на внешний мир, пытаясь успокоить то, что было сожжено, исцелить то, что было сломано. Пути искривлены и запутанны, но у Му Цинфана есть опыт. Они не такие извилистые, как у Шэнь Цинцю, и не такие эфемерные, как у Юэ Цинъюаня, чьи меридианы трудно уловить сразу после соединения.       К тому времени, когда зрение Му Цинфана проясняется, ребенок лежит, прижавшись к нему. Шэнь Юань дрожит в его руках, но его растущее ядро успокоилось. Его меридианы вернулись к своему естественному состоянию, пути между жизненно важными точками выровнялись в нечто, напоминающее порядок.       Му Цинфан оценивает себя; как только он понимает, что в нем по-прежнему циркулирует достаточное количество ци, расслабляется.       — Шисюн, — говорит он, — тебе не нужно было оставаться.       Шэнь Цинцю смотрит на него из-за веера.       Повелитель Пика Цинцзин сидит у окна. Снаружи, между вершинами, встает золотое и яркое солнце. Много часов было потрачено на то, чтобы спасти Шэнь Юаня от смерти. Часов, о которых Шэнь Цинцю несомненно знал, что он мог уйти. Часы работы, которую он не выполнил, часы вызовов, которые он должен был проигнорировать. Никто не знает, где они находятся, — чрезвычайная ситуация слишком стремительна, чтобы отправлять новые сообщения. И все же почтенный Шэнь Цинцю остался.       Возможно, в размышлениях Юэ Цинъюаня есть доля правды.       Му Цинфан улыбается ему, а затем помогает мальчику лечь на бок. Глаза Шэнь Юаня затуманены и с трудом открываются. Возможно, дрожь вызвана не только усталостью.       — Укройте его с головой одеялом.       Му Цинфан хмыкает и делает, что велено, стараясь не задеть растрёпанные волосы. Он слышал достаточно, чтобы понять, что произошло, и, похоже, приказ Шэнь Цинцю имел под собой основания. Мальчик мгновенно затихает, как только его голова оказывается укрытой, а единственная рука вне одеяла слабеет. Вскоре слышится тихое сопение.       — У него сильный стержень для такого юного возраста. Большой потенциал.       — Он разрушителен, — говорит Шэнь Цинцю. Его голос звучит резко.       — Ребенок напуган. Только демонстрация безопасности и комфорта положит этому конец, — отвечает Му Цинфан. Он садится и посылает талисман своей старшей ученице, сообщая ей, где он находится на случай чрезвычайной ситуации.       А пока он устал.       — …Он не должен был пугаться сегодня вечером.       — Не стоит размышлять о таких вещах, шисюн, — говорит он, и Шэнь Цинцю ощетинивается, как рассерженный кот. Му Цинфан не улыбается, несмотря на то, что чувствует легкое веселье.       Этот человек колюч, отстранен и замкнут. Му Цинфан имеет редкую честь разговаривать с ним чаще, чем с остальными братьями и сестрами по секте. Слова Шэнь Цинцю всегда остры, как его клинок, и всегда направлены на то, чтобы ранить любым доступным ему способом. Вокруг него всегда чувствуется сильное отклонение ци. Однако, как ни странно, с тех пор, как он стал Главой пика, это отклонение стало меньше. Хотя обычно большинству людей становится только хуже.       Возможно, ему помогает чувство контроля.       Му Цинфан совершил ошибку, спросив об этом лишь однажды.       Тем не менее, он привязался к своему молодому шисюну, несмотря на его суровый характер.       — А есть ли причина, по которой Шисюн считает, что ему не стоило бояться сегодня? — спрашивает он.       Шэнь Цинцю бросает взгляд то ли на мальчика, то ли на комок, спящий под одеялом. Рука, выглядывающая из-под одеяла, расслаблена, пальцы нежно загибаются внутрь. Шэнь Цинцю опускает веер и бросает взгляд на Му Цинфана. Тот не возражает.       — У ребёнка был опыт разрушения мебели, когда он испытывал… стресс, — говорит он медленно и размеренно, но кажется, ему хочется прикусить губу от собственных слов. Му Цинфан одобрительно кивает. — Поэтому этот мастер решил переселить его в Бамбуковую хижину.       Ох. Му Цинфан поднимает бровь, его единственный здоровый глаз смотрит в сторону Шэнь Юаня. Он думает о том, как был взволнован Юэ Цинъюань, когда мальчик только прибыл на пик, и смотрит на Шэнь Цинцю, который, казалось, подталкивал его к тому, чтобы он сказал что-нибудь, что угодно.       Он обдумывает свои слова.       — Этот шиди хотел бы знать, как часто такое случалось.       Веер снова поднимается вверх; сузившийся взгляд Шэнь Цинцю едва проглядывает сквозь него, пристально наблюдая за Му Цинфаном.       Хорошо, что пик Цяньцао учит терпению.       — …Это уже третий раз, — говорит Шэнь Цинцю. Му Цинфан думает, что с таким же успехом можно пытаться выжать кровь из камня, и вместо улыбки лишь кивает.       — Тебе известно что-нибудь, что связывает эти события?       — Нет.       — А есть кто-нибудь, кто знает?       Шэнь Цинцю усмехается, что вполне можно расценить как «да». Му Цинфан ждет, и пока длится молчание, составляет список того, что ему нужно сделать для Шэнь Юаня. Лекарства и чай, указания, как использовать его еще формирующееся ядро, чтобы избежать истощения. Вещи настолько обыденные, что он перечисляет их только для того, чтобы занять себя.       — У него есть друг, — произнёс Шэнь Цинцю с лёгким презрением в голосе, — который может знать.       — Тогда, возможно, я поговорю с этим другом, — отвечает Му Цинфан, разминая затекшие плечи, которые болели после ночи, проведённой с мальчиком. — Хочу убедиться, что Шэнь Юань получит надлежащее лечение.       — Я не сказал тебе его имени.       — Шисюн, — произносит Му Цинфан, — о нём известно всей секте.       Культиваторы любят сплетничать.       Повелитель Пика Цинцзин всегда был популярной темой.       Когда Шэнь Цинцю встает, на его губах появляется бледная линия недовольства. Его движения быстры, резки и гневны, веер закрывается со щелчком, который вполне мог бы быть и ударом меча. Му Цинфан поднимается и следует за ним к двери.       — Он не мой сын, — резко бросает Шэнь Цинцю, стоя перед дверью и опираясь на неё рукой.       — Но он должен быть кем-то, — отвечает Му Цинфан и не моргает от пристального взгляда. — Шисюн. Я только наполовину слепой, но не глухой. Нет ничего постыдного в том, чтобы заботиться о родственнике, — он не обращает внимания на спящего ребёнка и продолжает. — Тем более о том, кто так много пережил. Уверен, он оценит твою поддержку.       Шэнь Цинцю усмехается и открывает дверь.       — О, я в этом сомневаюсь. Он меня ненавидит. Как и следовало ожидать, — говорит он и уходит, хлопнув дверью.       Му Цинфан вздыхает.

***

      Шэнь Юань открывает глаза: над ним — марлевый полог.       Он белый и висит над ним, как рваные облака. Он долго смотрит в темноту, голова раскалывается, во рту пересохло. Он морщит нос. В каждом углу висят мешочки с духами, в которые вшиты маленькие символы.       Он лежит так, наверное, целую вечность.       А затем дверь распахивается, и разум Шэнь Юаня внезапно проясняется — что-то здесь не так, это место неправильное. Он пытается сесть, но вместо этого выглядит как червяк, извиваясь и корчась, а одеяла запутываются вокруг его конечностей.       — Шичжи, все в порядке. Позволь этому шишу помочь тебе.       Шэнь Юань стремительно сбрасывает одеяло и вдыхает холодный воздух. До этого момента он и не осознавал, насколько тепло ему было под ним. Шэнь Юань засунул ноги обратно под одеяло, чтобы защитить их от возможного озноба, и задрожал. Мужчина усмехается, ставя поднос около кровати.       Шэнь Юань сворачивается калачиком, быстро отказываясь от идеи сесть, потому что это было бы неудобно. Вместо этого он выгибается так, чтобы наблюдать за новоприбывшим.       Мужчина улыбается ему.              У него темно-каштановые, почти черные волосы, заплетенные в косички и увенчанные короной, подходящей для Пикового Лорда. Она гораздо проще, чем все, что он видел раньше, и практичнее. Даже корона Лю Цингэ в сравнении с этим выглядела дорого.       Эта корона почти выглядит как второстепенная деталь из-за своей скромности.       Должно быть, это Му Цинфан; догадаться об этом несложно. Левый глаз у него бледно-янтарно-карий, почти золотой, а правый в какой-то момент стал мутно-белым. Шэнь Юань невежливо смотрит на него, но никаких шрамов на лице не видит.       — Шэнь-шичжи нужна помощь, чтобы сесть?       — Возможно, — медленно отвечает он, слегка морщась. Его голос звучит хуже, чем у больной лягушки, пытающейся квакать сквозь кашель. Но Му Цинфан лишь улыбается и протягивает руку, чтобы помочь ему сесть.       Шэнь Юань чувствует себя переваренной лапшой. А может быть, как в тот раз, когда он положил пиццу в духовку, и она почернела, рассыпаясь в уголь при малейшем прикосновении. Хрупкая, неприятная и отвратительная. Подушки, которые Му Цинфан разложил вокруг него, помогают Шэнь Юаню сидеть, но какой ценой? Его гордости? Её и так осталось совсем немного!       — Вода, — произносит мужчина, и Шэнь Юань испытывает чертовски искреннюю благодарность, что может хотя бы сам держать чашку. Это успокаивающий бальзам для его горла.       Все это время он не сводит глаз с Му Цинфана.       — Этого мастера зовут Му Цинфан, — произнёс мужчина. Да, черт возьми, он был прав! — Ты знаешь, почему ты здесь?       Шэнь Юань потягивает свою воду и задумывается.       Он заснул в слишком тихой комнате. Ему снились сны, как это обычно и бывает. Он проснулся. Шэнь Юань помнит, как некоторое время сидел в постели, взрыва не было видно, но каким-то образом он все еще здесь, на вершине, которая, должно быть, является пиком Цяньцао, потому что Му Цинфан здесь.       Шэнь Юань покраснел, вспомнив, как он боялся. Просто… боялся. Сейчас это кажется постыдным, но тогда ему казалось, что мир разрывается на части. Потому что комната была пуста и неподвижна, в ней не было ничего, кроме него. И Бинхэ тоже не было рядом. Он подумал, что, возможно, именно из-за этого все остальное стало туманным, пустым и ужасным. Бинхэ там не было, а если Бинхэ там не было, был ли Шэнь Юань все еще там?       Да, после этого все просто… остановилось.       Дрожащей рукой он дотронулся до своих беспорядочных волос. Они короткие. Шэнь Юань выдыхает и, допив воду, слишком резко опускает чашку. Она с громким стуком ударяется о деревянный поднос.       — Я не уверен, — наконец отвечает Шэнь Юань.       Он догадывается, почему он здесь. Но он не знает.       — У тебя произошло отклонение ци, — объясняет Му Цинфан. Его голос не столько ласковый, сколько сугубо фактический. — Такое случается, — говорит он, — и это нормально. Это то, чем мы теперь займемся.       Шэнь Юаню это нравится. В нем нет жалости, есть лишь ощущение, что они вместе будут решать эту дурацкую проблему.       — Это нарушило работу твоих меридиан, но сейчас тебе ничего не угрожает. Однако есть список, который мы должны пройти, чтобы помочь твоему выздоровлению. Тебе нужно отдохнуть или мы можем поговорить об этом сейчас?       Уф, там, наверное, есть горькое лекарство, которое нужно будет выпить. Шэнь Юань морщит нос и гладит себя по голове, раздумывая: глупо было бы просить эту дурацкую меховую шапку. Ее здесь не было, и, кроме того, в комнате действительно тепло, теперь, когда он вылез из-под одеяла и привык к температуре. Он смотрит на дверь. Он оглядывается на Му Цинфана, который просто сидит, терпеливо и спокойно.       Он и вправду выглядит круто. Слепой глаз придает ему крутой вид.       — Я могу сесть, — говорит он, и Му Цинфан кивает, улыбается и начинает подробно рассказывать обо всем скучном на свете. Глаз — это явно попытка Самолета сделать доктора настолько крутым, чтобы его нельзя было полностью игнорировать, даже если он почти не появлялся в «Пути Гордого Бессмертного Демона».       Лечение, процедуры, подробный рассказ о состоянии его меридиан и упражнения, направленные на предотвращение подобных проблем в будущем. Несколько колких вопросов о том, почему это произошло, на которые Шэнь Юань не отвечает, потому что они глупые и неудобные, и он, конечно же, сам их решит.       Он не может сказать, что запаниковал, потому что был один.       Шэнь Юаню тринадцать лет.       Какой тринадцатилетний подросток не может быть один? Нет, он просто оставит это при себе. Кроме того, это могла быть случайность, аномалия! Теперь, когда он знал, что будет спать в бамбуковом домике, ему нужно было просто привыкнуть к этому.       Конечно.       Вот черт.       — Я сломал свою кровать? — пробормотал он.       — Хм, не знаю, — отвечает Му Цинфан. — Твой Шицзунь мне ничего подобного не рассказывал.       Шэнь Юань смутно помнит, как пытался укусить злодея-отморозка. Его лицо пылает от унижения, Шэнь Юань стонет и падает обратно. Из-за всех этих подушек это больше похоже на скольжение по кочкам, пока он не упирается лицом в кровать. Му Цинфан не смеется, но Шэнь Юань уверен, что ему хочется.       [+5 F-очков! Поздравляем с приобретением Пикового Лорда Му Цинфана с пика Цяньцао!]       Что?       Подождите, что? Как в гача-игре?       И если так, то почему он не получил это уведомление за Шэнь Цинцю? И Юэ Цинъюаня? Он должен был получить +5 F-очков за них обоих!       [Пользователь Шэнь Юань разблокировал их еще до того, как F-очки стали доступны], — отвечает Система и сразу же исчезает.       Шэнь Юань несколько раз тыкает в Систему, но она каждый раз посылает ему только подмигивающее каомодзи, пока он не сдается. Шэнь Юань жалобно вздыхает. Через некоторое время Му Цинфан помогает ему снова сесть.

***

      Пик Цяньцао — очень оживленное место.       Шэнь Юань к этому не привык. Пик Цинцзин, конечно, нельзя назвать спокойным, но его напряженная энергия не имеет той интенсивности, что на пике медицины. Ведь там люди не спасают жизни, не разбираются с буйными культиваторами или плачущими детьми. На пике Цинцзин те, кто шагает с легкостью, скорее всего, держат в руках книгу, которую они хотят прочитать, или стихотворение, которое они должны написать прямо сейчас.       Какое же облегчение, когда его отправляют обратно на Цинцзин до конца дня.       Немного больше смущает то, что Му Цинфан сам нашел время, чтобы отвезти его обратно. Шэнь Юань всё ещё ощущает лёгкую дрожь в ногах. И он осознаёт, что должен быть благодарен судьбе за то, что ему не придётся идти по Радужному мосту до самого конца пути.       Но это слишком похоже на особую привилегию, чтобы не вызывать смущения. Когда они приземляются, лицо Шэнь Юаня лишь сильнее краснеет, и не только из-за холодного зимнего воздуха.       — Запомни, — говорит мужчина, помогая Шэнь Юаню спуститься с Чжулэя. Имя меча совсем не подходит Му Цинфану, но кто он такой, чтобы судить? — Если у тебя возникнет вспышка ци, ты должен обратиться к Шэнь Цинцю. Этот мастер уже рассказал ему, как правильно восполнить ци, если такое случится.       Шэнь Юань кивнул, не собираясь этого делать. Все в порядке! Все будет хорошо!!!       Му Цинфан, словно почувствовав это, поднял бровь.       Шэнь Юань открывает рот, чтобы ответить, и поправляет капюшон своей формы. В холодном зимнем воздухе от его дыхания образуются облачка.       — Юань! — кричит Бинхэ, и не успевает Шэнь Юань произнести ни слова или сделать хотя бы шаг в сторону от Му Цинфана, как его с силой обнимают. Он тут же обнимает в ответ, смущённо цепляясь за него, но это нормально. Мимо проходит совсем немного людей. Они прижимаются друг к другу, как два больших ребёнка, и Шэнь Юань с радостью пользуется возможностью, чтобы не отвечать.       — Бинхэ, — говорит он, и Бинхэ сжимает его в своих объятиях с ещё большей силой.       — А-Юань! — зовёт Нин Инъин, и они оба вскрикивают и чуть не падают, когда она тоже пытается их обнять, быстро переступая с ноги на ногу, чтобы никто из них не поскользнулся на скользкой снежной и ледяной дорожке. В конце концов, сдавшись — не то чтобы Бинхэ помогал, он почти уверен, что видел, как другой мальчик случайно ударил её локтем в живот, — Нин Инъин достает знакомую пушистую шапку. — Вот моя шапка!       — О, спасибо, шицзе, — отвечает он, принимая её с благодарностью. Надевать ее сейчас он не решается: да, вокруг не так много людей, и ему желательно нацепить на шею новый талисман, чтобы быть уверенным. Но получить шапку все равно приятно, и он улыбается ей. — Ты не должна была… Я думал, что оставил её в доме?       — А-Юаню было бы холодно! Шицзунь сказал, что я должна отдать её тебе, раз уж всё равно собираюсь с тобой поздороваться, так что это просто логично!       А?       — Что…       — Приятно видеть, что у Шэнь-шичжи есть такие хорошие друзья, — говорит Му Цинфан, и Шэнь Юань слегка наклоняется назад, чтобы Ло Бинхэ мог повернуть голову и посмотреть на него. Он также пытается перестать обнимать другого мальчика, чтобы дать ему возможность проявить должное уважение.       Ло Бинхэ не отпускает его.       — А-Юань — самый лучший, и он такой маленький! Он нуждается в нас, — говорит Нин Инъин Пиковому Лорду, и Шэнь Юань на самом деле хочет умереть. Не говорите о нём, как о ребёнке! Ло Бинхэ заливисто смеётся, и Шэнь Юань осмеливается потянуться и ущипнуть его за ухо. В ответ Бинхэ лишь снова рассмеялся, уткнувшись в плечо Шэнь Юаня.       Шэнь Юань надулся.       — Я не маленький, — утверждает он, хотя в данный момент он является самым низкорослым учеником на всей вершине. Даже Нин Инъин его обогнала. Как бы то ни было, девочки всегда растут быстрее мальчиков. После нескольких попыток Ло Бинхэ, наконец, отпустил его, и Шэнь Юань с почтением поклонился Му Цинфану.       — Этот человек благодарен вам за помощь, шишу, — говорит он и, подталкивая Бинхэ ногой, требует, чтобы тот тоже поклонился.       Ло Бинхэ послушно повторяет.       Нин Инъин делает то, что делает всегда: быстро подпрыгивает и хватается за рукава Му Цинфана.       — Вы давали А-Юаню много лекарств? Они неприятные на вкус? Почему А-Юань был с вами? Мы с А-Ло искали его сегодня повсюду, а сейчас уже полдень, и разве А-Юань не хочет есть? Ты голоден, А-Юань? — спрашивает она, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него, не отпуская рукав Повелителя Пика.       Му Цинфан, кажется, уже привык к этому. Шэнь Юань задумался о том, как часто люди встречаются с Нин Инъин. Она не намного старше его и Бинхэ, но, возможно, ей разрешено посещать больше мест. Возможно, Шэнь Цинцю просто не может расстаться с ней. Он хочет представить Нин Инъин на собрании Повелителей Пиков, но не может.       — Тебе никто не сказал? — спрашивает Шэнь Юань, глядя на Бинхэ. Главный герой стоит так близко, что их локти сталкиваются при каждом вдохе.       Ло Бинхэ качает головой.       Теперь, когда Шэнь Юань действительно смотрит на него, в его сердце растет беспокойство. Второй мальчик выглядит очень опрятно и аккуратно. Его пушистые волосы аккуратно убраны с лица, а осанка прямая. Однако он очень бледен, и его лицо выглядит так, будто кто-то постарался закрасить тёмные круги под глазами в глубокий фиолетовый оттенок.       Похоже, он спал еще меньше, чем Шэнь Юань.       Это, конечно, нелогично. Его отсутствие должно было дать Ло Бинхэ возможность выспаться, а не наоборот. Он нахмурился, глядя на мальчика.       Вполне естественно, что Шэнь Цинцю не стал никому рассказывать о произошедшем. Возможно, это было ещё одним способом обойти семью Чжао и не допустить, чтобы маленький инцидент с Шэнь Юанем стал известен общественности. А может быть, ему было всё равно.       Однако, судя по тому, как Ло Бинхэ смотрит на него, Шэнь Юань не считает нужным объяснять, что произошло. Бинхэ умён.       — Ну, я поел, — говорит он, с опозданием отвечая на вопросы Нин Инъин. — И… то есть… теперь я в порядке?       — Ты уверен? Это не потому, что семья Чжао Дэ приехала раньше? — спрашивает она, и Шэнь Юань замирает. Рука, держащая шапку, сжимается, и он тупо смотрит на нее.       — Что?       — Шицзунь сказал, что они могут подождать, пока придёт их чёртово время, и что это не его вина, что они приехали на день раньше, — продолжает Нин Инъин, не обращая внимания на то, как холодеет и немеет грудь Шэнь Юаня, — так что тебе не придется с ними здороваться, но…       На его спину опускается рука, Шэнь Юань сначала вздрагивает, но затем тёплая ци Му Цинфана проникает в него, и он понимает, что его руки снова заискрились, что холодному льду в его груди угрожает зудящий жар.       Смутившись, он закусил губу и уставился себе под ноги.       — Не говори о нем сейчас, — огрызается Ло Бинхэ, которому действительно следовало бы быть поласковее со своей будущей женой. Но Шэнь Юань не может произнести ни слова, в то время как Бинхэ продолжает. — Юань болен, ему нужно успокоиться. И отдохнуть в постели. Юань, тебе помочь лечь в постель? — спрашивает он, и его голос из резкого становится обеспокоенным.       — Все в порядке, — успокаивает Му Цинфан, убирая руку, лед тает, а огонь утихает. Шэнь Юань обнимает свою шапку, как плюшевого медведя, и его дыхание становится глубже. Он чувствует облегчение. — Однако Шэнь-шичжи нуждается в отдыхе. Возможно, Нин-шичжи следует заняться своими обязанностями.       Нин Инъин опускает глаза, но кивает, надувшись, не совсем виновато, но, возможно, в кои-то веки осознавая, что сказала слишком много.       — Я могу помочь А-Юаню лечь в постель… — ворчит она.       — Я сам помогу, — говорит Ло Бинхэ, и Шэнь Юань не возражает, когда его друг осторожно берет у него шапку и аккуратно надевает ее ему на голову, каким-то образом умудряясь при этом не стягивать капюшон полностью. — Хочешь вернуться в Бамбуковую хижину? — спрашивает он тихим голосом, настолько низким, что Шэнь Юань вынужден напрячь слух, чтобы разобрать слова.       Он морщит нос, но все же кивает, и Ло Бинхэ кивает вместе с ним, берет его за руку, и они начинают путь, а Нин Инъин неохотно идет в другую сторону. Му Цинфан же как будто не знает, где он находится, и Шэнь Юаню интересно, почему этот мужчина все еще не ушел. Если бы он хотел поговорить с Шэнь Цинцю, разве они не могли бы приземлиться у самого дома, а не идти пешком? Здесь же так много лестниц.       Но что еще важнее…       — Где они остановились? — спрашивает Шэнь Юань, и ему не нужно уточнять, кто именно. Ло Бинхэ хмурится, как грозовая туча, его глаза сужаются, как ножи, и это не очень страшно на его двенадцатилетнем лице. Однако, это успокаивает, причем весьма странным образом.       — В деревне, — говорит Ло Бинхэ, — мы слышали, как они пытались сказать Шэ... — под пристальным взглядом Шэнь Юаня Бинхэ, кажется, вспомнил о присутствии другого Повелителя Пика за их спинами и, стиснув зубы, поправил себя, — Шицзуню, что они хотели бы остаться в здешних гостевых обителях, но он отказался. Как Нин-шицзе и сказала, Юань.       — Он действительно ругался на них?       Это не кажется невозможным. Шэнь Цинцю — отъявленный злодей. Но Ло Бинхэ качает головой и извиняюще улыбается.       — Нет.       Черт. Это могло быть забавно. Но это все равно означало, что в какой-то момент он выругался, а Нин Инъин подслушала. Она не любила произносить случайные ругательства, если Шэнь Цинцю на самом деле их не произносил.       Шэнь Юань, должно быть, выглядит разочарованным; его друг смеется. Но даже его голос звучит устало, и он прилагает усилия, чтобы не смотреть на Бинхэ с беспокойством. Му Цинфан все еще идет следом.       Дверь в Бамбуковую хижину не скрипит, когда они входят внутрь. Он не думает, что Ло Бинхэ действительно разрешают заходить в дом, и не думает, что Му Цинфан тоже желанный гость. Но они плетутся за ним, когда никто их не останавливает, и Шэнь Юань вспоминает, что ему действительно нужно убедиться, что у него есть чёртова кровать.       Он так и делает; его одеяло пропало, как и дверь, но сама кровать осталась. В ней есть только одна тонкая трещина, которая, кажется, проходит только по поверхности.       Шэнь Юань на мгновение задерживает взгляд на нем.       — По крайней мере, я её не сломал, — говорит он, как бы в шутку.       — Впечатляет, — говорит Му Цинфан, осматривая дверной проем, — что ты смог выбить дверь с такого расстояния. — его знающие глаза обращены к нему. — Ты уверен, что не знаешь причину?       Шэнь Юань старательно изображает покер-фейс. Судя по тому, как смотрят на него Му Цинфан и Ло Бинхэ, он уверен, что потерпел неудачу. Несправедливо, что сейчас здесь его лучший друг и Повелитель Пика, врач. Если бы это был кто-то другой, Шэнь Юань уверен, что обманул бы их!       — Юань…? — Ло Бинхэ уговаривает. Он осторожно, почти невесомо, прикасается к пальцам Шэнь Юаня. В его глазах отражается беспокойство.       — Я просто… не привык к этой комнате! Вот и всё, — пытается оправдаться он, одной рукой поправляя шапку, которая немного сдвинулась, когда они вошли в дом. Другой рукой он крепко хватает Бинхэ. — Может быть, этот ученик слишком остро отреагировал на это. Воистину, я уверен, что это больше не повторится.       — Шичжи, всего несколько минут назад у тебя чуть не случилось отклонение ци при упоминании одной семьи, — замечает Му Цинфан. Он по-прежнему не мягок. Он говорит об этом как о факте. Вот только на этот раз Шэнь Юань предпочел бы книгу с источниками, на которые он мог бы сослаться в свою защиту. А так он чувствует, что его лицо пылает от унижения. — Твоей сути нужен мир. Этот мастер уверен, что твой друг хочет того же.       О, удар ниже пояса.       Уже использует Бинхэ против него. Неужели так очевидно, что Бинхэ — его любимый персонаж? Его лучший друг? Черт, конечно, это так, они держатся за руки и ведут себя как дети, но… но это все равно очень грубо.       Шэнь Юань хмурится, глядя на Му Цинфана. Но Ло Бинхэ кивает, его глаза все еще полны беспокойства, но его лицо твердое и решительное, когда он смотрит на Шэнь Юаня.       — Могу я помочь? — спрашивает главный герой.       — Да, — почти говорит Шэнь Юань, — с тобой мне никогда не снятся кошмары.       От одной только мысли об этом его лицо загорается еще ярче. Это точно подстава. В глазах Бинхэ появляется блеск, который напоминает ему о «Пути Гордого Бессмертного Демона». Если Ло Бинхэ заметит слабое место, он набросится на него. Шэнь Юань ожидал этого для врагов.       Но не для него.       Но очевидно, что Ло Бинхэ решил сделать все возможное, и это достойно восхищения! Очень умно! Просто… отвернуться от Шэнь Юаня???       — Пожалуйста, Юань, — мягко произносит его лучший друг, и в его голосе слышится дрожь. Шэнь Юань почти уверен, что это притворство. Он почти уверен. Ему хочется надуться, оскалиться и отчитать Ло Бинхэ за это.       Но что, если это не фальшь?       — Я просто хочу помочь, — говорит Ло Бинхэ, и Шэнь Юань вспоминает синяки, которые они оба получили в результате издевательств. О том, как он мог убить Ло Бинхэ из-за глупого кошмара, и о том, как быстро Бинхэ простил его. Ло Бинхэ говорит так искренне, как тогда, когда они впервые встретились и он учил Шэнь Юань разжигать огонь.       Он думает о том, что на самом деле действительно спит лучше, когда они спят в одной постели.       Может быть, все дело в тайной силе главного героя.       Его лицо не перестает смущенно гореть, но Шэнь Юань чувствует, как слабеет его решимость. Наконец он вздыхает и лишь немного злится, когда видит в глазах Бинхэ торжествующий блеск. Он хмуро смотрит на Ло Бинхэ, который невинно моргает (фальшиво!!!), а затем Шэнь Юань очень медленно поворачивается и смотрит на Му Цинфана. Мужчина явно наблюдал за происходящим. Он выглядит слишком довольным.       Шэнь Юань еще больше хмурится.       — Кошмары, — выплюнул он, сжимая руку Бинхэ, потому что не хотел ее отпускать, но в то же время ненавидел это, ух! — Мне снятся кошмары. И… и… и я не… я… этот… — он умрет. Все его лицо в огне. Он вроде как хочет, чтобы появился Шэнь Цинцю, потому что этот человек наверняка выгнал бы всех вон, а потом прикажет Шэнь Юаню убраться в комнату? Конечно, он станет поворотным моментом сюжета, антигероем в бедственном положении Шэнь Юаня???       Конечно же, этот ублюдок не появляется. Сука.       — Бинхэ помогает, — прорычал он, и когда Ло Бинхэ засветился от этого, Шэнь Юань издал звук умирающего кита и отдернул руку. Только для того, чтобы стянуть шапку вниз, пока она не закрыла ему глаза, ослепив его мягким мехом.       — Я понял, — отвечает Му Цинфан. — Значит, шичжи считает, что совместное проживание с Ло Бинхэ поможет избежать проблем?       Шэнь Юань издает звук и пожимает плечами и тут же сожалеет об этом.       — Этого будет недостаточно? — спрашивает Ло Бинхэ, и ему не нужно видеть лицо другого мальчика, чтобы понять, что тот выглядит грустным. Он издает еще один звук умирающего кита в знак протеста.       — Я не разрешаю ночевать в моем доме, — говорит Шэнь Цинцю, как запоздалый ублюдок. Шэнь Юань приподнимает шапку ровно настолько, чтобы видеть мужчину.       Шэнь Цинцю стоит в дверях.       Он выглядит совершенно невозмутимым. Веер дня лежит на его ладони, как молоток. Как будто он раздумывает, по чьей голове им стукнуть. Его холодные глаза скользнули по всем присутствующим, прежде чем остановиться на Шэнь Юане. На мгновение они встретились взглядами. Му Цинфан и Ло Бинхэ хранили молчание, но краем глаза Шэнь Юань заметил, как главный герой медленно приближается к нему, мягко шаркая ногами.       Шэнь Цинцю насмехается.       — Шиди, — обращается он, — разве вершина Цяньцао не знакома с правилами хорошего тона?       — Прошу прощения, — говорит Му Цинфан, — у Шэнь-шичжи уже была повторная вспышка ци, так что этот мастер просто хотел, чтобы он вернулся целым и невредимым.       Проклятый стукач.       Шэнь Цинцю смотрит на Шэнь Юаня, его глаза придирчиво изучают его, пока Шэнь Юань не решает, что с таким же успехом он может просто лечь на стол для препарирования и сам передать скальпель. Что бы ни нашел Шэнь Цинцю, это его не впечатляет.       — Иди в свою комнату, — последовал холодный приказ.       Шэнь Юань оглядывается по сторонам, затем снова смотрит на Шэнь Цинцю. Мужчина предостерегающе прищуривается, но, несмотря на это, Шэнь Юань дерзко поднимает бровь. Он уже в комнате. Не его вина, что здесь нет двери.       …ну, ладно, это его вина. Неважно.       — Если мальчик все еще болен, почему он здесь? — спрашивает Шэнь Цинцю, не отрывая взгляда от Шэнь Юаня. Он понимает, что мужчина ещё не моргнул; его охватывает странное желание, и Шэнь Юань решает, что тоже не будет моргать.       — Думаю, здесь ему будет легче отдохнуть, чем на пике Цяньцао, — отвечает Му Цинфан. У Шэнь Юаня чешутся глаза, но он не моргает. — И хотя я понимаю, что вы не хотели бы, чтобы ваш дом был переполнен, шисюн, но возможно, присутствие друга Шэнь-шичжи успокоит его. Особенно учитывая новости о твоем раннем прибытии.       — Нет, — говорит Шэнь Цинцю, и глаза Шэнь Юаня начинает неприятно жечь.       Шэнь Цинцю взмахивает рукой, и веер раскрывается. Поток воздуха ударяет Шэнь Юаня в лицо, и он моргает, прежде чем понимает, что происходит. Мгновение он смотрит на мужчину перед собой, а Му Цинфан и Ло Бинхэ отходят на второй план. А затем Шэнь Юань задыхается, осознав, что только что произошло. Шэнь Цинцю самодовольно смотрит на Шэнь Юаня из-за своего веера.       Этот ублюдок жульничает!       — Вам всем пора уходить, — оповещает Шэнь Цинцю, и Шэнь Юань слишком возмущён, чтобы возражать, а Му Цинфан (с уважением) и Ло Бинхэ (неохотно) уходят.       Входная дверь закрывается за ними.       Шэнь Цинцю снова захлопывает веер и поворачивается.       — Приготовь чай, — приказывает он, и Шэнь Юань сердито смотрит ему в спину.       [+5 F-баллов!]       «Заткнись!!!»

***

      Все вокруг темно-синее.       «Странное дело, — думает он, лежа в темноте и глядя на дверь, которую поставили еще до окончания комендантского часа. — Странно, что если просто подождать, то можно увидеть что-то в темноте».       А темнота — это синева.       Углы пустой комнаты кажутся крошечными провалами. Дверь отражает свет, как это может делать дерево: серебристый лунный свет сияет на ней, словно бриллианты. Шэнь Юань считает каждый отблеск, свернувшись калачиком на кровати, которая еще не принадлежит ему, но может стать таковой, если он никогда не сможет уйти. Его глаза горят. Веки тяжелеют. Он то и дело перекладывает одеяло, сворачивается калачиком, ворочается и смотрит на темные углы, на сверкающую дверь и круглое окно.       Шэнь Юань не может заснуть.       Он смотрит на окно и бледную луну за окном. Она выглядит неровной и странной: кажется, что пики пронзают ее, неровные зубы вгрызаются в нее.       Раздается шорох.       Шэнь Юань замирает.       Знакомый голос тихо произнёс: «Хей?», и Шэнь Юань, моргнув, сел на кровати. Он откинул одеяло и, поморщившись, опустил босые ноги на холодный пол. Он идёт на цыпочках, чтобы не упасть, пока не оказывается у окна. Он заглядывает в него и не знает, злиться ему или радоваться, видя, что Ло Бинхэ нервно улыбается ему.       Шэнь Юань бросает на дверь настороженный взгляд, но все же распахивает окно. Воздух снаружи холодный. С губ Ло Бинхэ слетают облачка, и Шэнь Юань видит, как мальчик держит в руках подушку из пшеничной шелухи.       — Бинхэ? — шепчет он.       — Ты сказал, что я могу помочь, — шепчет Бинхэ в ответ, а потом забирается внутрь, и Шэнь Юань очень надеется, что злодей-отморозок ничего не услышит. К чести Ло Бинхэ, он очень хорошо умеет тихо пробираться внутрь. Шэнь Юань со щелчком закрывает окно.       — У тебя будут неприятности, — говорит он, ведя их обратно в постель. Ло Бинхэ лишь понимающе хмыкает в ответ, снимая верхнюю одежду и обувь у кровати и аккуратно складывая их. Затем он развязывает ленту, позволяя волосам свободно ниспадать. Шэнь Юань приподнимает одеяло, и Ло Бинхэ быстро забирается под него, их подушки прижимаются друг к другу, когда они устраиваются поудобнее.       — Я проснусь рано, — обещает Бинхэ, и его глаза сверкают в темноте, а Шэнь Юань шипит, когда его холодные ноги соприкасаются с его ногами. Улыбка Бинхэ — это изгиб тени, озорной и милый, и Шэнь Юань бормочет в его адрес ругательство, которое выучил на улице, в качестве награды. Смех Бинхэ — это дуновение тёплого воздуха на его щеке.       — Ты слишком дерзкий для своего же блага, — бормочет Шэнь Юань.       Его веки тяжелеют. Он опускает их и прижимается к Бинхэ, их общее одеяло едва прикрывает обоих. Он убирает ноги подальше от ног Бинхэ и вздыхает.       — Только для Юаня, — шепчет Бинхэ в ответ.       — Мн. Спокойной ночи.       — Спокойной ночи.       Они оба спят всю ночь.