Prince

Ненависть всегда была ответом. Чернее самой ночи, чернее самого озлобленного сердца… Ненависть была апогеем и квинтэссенцией негативных эмоций, воплощением всего отрицательного, приносящего боль и ранящего душу. Ненависть обладала невероятной силой — и Кошмар не собирался игнорировать столь мощный источник. Ненависть могла порабощать, жечь хуже пламени, подчиняя всё в душе монстра одной себе, направляя всю его жизнь, становясь целью и средством существования. Но Кошмар не собрался давать чувствам волю над собой. Даже ненависти. Он — повелитель негатива, а потому эмоции всегда были и будут для него лишь инструментами, не имеющими собственной воли или силы диктовать собственные желания. Подчинится ему и ненависть — даже если его собственная душа и так была переполнена ею до края. Его разум всё равно будет сильнее. Он не отступит. Не совершит глупого поступка лишь на одних эмоциях. Не станет подвергать опасности свой тщательно продуманный план. Он — кукловод, повелитель эмоций, а не их раб, и только от его воли зависит, как он будет действовать дальше. План у него есть, и этот план превосходен. Все старания, долгие исследования, многочисленные эксперименты — сначала маленькие, внутри лаборатории, а затем и полевые испытания, всё вело его к этому моменту. Он расставил фигуры и готов разыграть партию, зная, что она пройдёт по его правилам. На каждое возможное действие противника готов ответ, и ход сражения будет определять только он. Каждая из фигур будет послушно следовать его указам, ступая на указанные клетки. Всё так, как и должно быть. Кошмар — хороший игрок, и он тщательно подготовился, исключая все возможные недостатки. В этот раз Звёздным уже неоткуда будет ждать помощи. В этот раз, стрелы Дрима больше не смогут сработать на нём. В этот раз, Дрим окажется уязвим, а Инк — слишком занят, чтобы спасти его. В этот раз, бой станет по-настоящему последним.

***

Сражение в избранной для эндшпиля вселенной казалось на первый взгляд совершенно рядовым — и так и должно было быть, до тех самых пор пока ловушка не захлопнется, не оставляя Звёздным ни шанса. Всё шло как по нотам — сражение полностью соответствовало его плану. Преимущество, казалось бы, медленно перешло к Звёздным, ведь их теперь было четверо против троих, но именно на это Кошмар и рассчитывал. Они расслабились, а потому оказались совершенно не готовы к его настоящей атаке. И когда Киллер был временно выведен из строя, а Дасту и Хоррору пришлось отступить, Кошмар подал сигнал. Эррор активировал заранее подготовленную сеть, и «искусственные эмоции» разлились сразу во множестве миров, погружая их в негатив. Одни вселенные рыдали, другие — утопали в ярости. Слёзы, гневные рыки, крики боли и вопли отчаяния смешались для повелителя кошмаров в один мощный поток, усиливавший его многократно. Давно он не чувствовал себя так хорошо. Ненависть клубилась вокруг него плотным щитом, становясь только сильнее. В этот раз, он победит.

***

Утонувший в мощном потоке негатива, хлынувшего одновременно из множества вселенных, Дрим упал на колени, закрывая голову руками. Из его дрожащего тела вырвался крик боли. Всё было так, как Кошмар и предполагал, и, слушаясь его плана, Даст атаковал шквалом костей замешкавшегося хранителя позитива, который из-за своего состояния не смог бы уклониться. В прострации, тот мог лишь смотреть на приближающуюся погибель, не в силах сдвинуться с места и защитить себя. Послышался звук распарываемой заостренными костями земли, но цели атака так и не достигла, вонзившись вместо хранителя позитива в огромную костяную голову, что возникла напротив защитника. Даст удивленно замер, не ожидая подобного исхода. Прежде, чем он мог среагировать, раздался неприятный треск и мощный луч выстрелил в его сторону. Словно в тумане, Даст почувствовал сильный толчок в спину. От него Даст на миг потерял равновесие, отлетев от удара на землю, неаккуратно впечатавшись в неё. Даст услышал раздраженный цык Хоррора — конечно, это именно он вывел его из зоны удара — и увидел, как перед ним возникает множество острых как лезвие мелких костей, которые градом понеслись на Звёздных. Такая атака вряд ли смогла бы причинить серьёзный урон, но как отвлечение работала хорошо — и Даст не преминул воспользоваться этим временем, чтобы вскочить с земли и вернуться в боевую готовность. Даст призвал бластеры, и атаковал ими — и эта атака была уже на поражение. Только сейчас Хоррор, и сам упавший во время спасения товарища, смог медленно подняться, и Даст не мог не заметить, что лицо скелета всё ещё было искажено скрываемой болью. Даст растерянно перевёл взгляд. Спина и плечо Хоррора были опалены атакой Кросса. — Хоррор… — Не расслабляйся! — Хоррор, несмотря на боль, тут же взял себя в руки, и, проанализировав ситуацию, сменил противника — Киллер, давай, пока мы не потеряли преимущество, атакуй со мной Инка! Даст мысленно согласился с таким решением. Он справится здесь сам. Скелет раздраженно цыкнул, развернувшись к своему сопернику и бросаясь вперёд. Кросс, этот предатель…как он только посмел! — Сражаешься против своих, Кросс? — разозлённо спросил Даст — Разве не ты вместе с нами хотел расправиться с Дримом? Разве не тебя Найтмер ценил больше всех? Даст раздраженно пытался поймать взгляд Кросса. — Да что там Найтмер, ладно, пусть ты и был его любимчиком, я не стану сопереживать этому кальмару. Пусть себе злится, такого босса не особо жалко, но что насчёт нас? Насчёт тех, кто не раз прикрывал тебе спину? Ни капли не стыдно, а, перебежчик? Дасту действительно мало были важны цели Кошмара. Пусть тот сам заботится о них — это не было делом Даста. Разделял Кросс убеждения кальмара или нет — неважно. Но как он посмел атаковать своих? Кросс лишь выставил вперёд лезвие ножа, показывая, что готов сражаться. — Вот значит как? Даже ничего не скажешь? Мы доверяли тебе, между прочим! Мы сражались вместе! Мы вместе творили весь этот беспредел, а теперь ты просто делаешь вид, что ты тут не при делах? Это ты был с нами тогда! Ты был одним из нас! А теперь что? Что теперь, гнусный ты предатель?! — Никогда не поздно начать делать что-то правильное — тихо вздохнул Кросс — Мне жаль. С этими словами он атаковал, схлестываясь в битве с разъяренным убийцей. — Жаль? Тебе ЖАЛЬ? Ты мог убить Хоррора, неблагодарная ты тварь! Только сейчас Даст смог полностью осознать причину своей злости. Дело было даже не в предательстве. Нет, дело было в Хорроре. Одна только мысль — короткая, едва мелькнувшая мысль о том, что Хоррора могло не стать… Даст давно уже считал, что никто и ничто в этом мире не имеет смысла. Он перестал привязываться, перестал беспокоиться о своей судьбе — и только вечно сопровождающий его Папирус да Хоррор мешали ему превратиться во второго Киллера, бездумного и безэмоционального. Даст считал, что не ему, убийце, впору иметь друзей. Что все они не более чем коллеги, случайные знакомые, сведенные вместе одним поехавшим кальмаром. Что нет смысла играть в дружбу и пытаться делать вид, что они что-то большее чем просто ребята, которые вместе убивают. Что в их мире больше не может быть дружбы. Что в ней больше нет смысла — как ни в чём другом. Всё равно все однажды умрут. Всё равно мир будет вертеть кто-то другой, руша их жизни раз за разом — будь то человек или одна из этих странных надмировых сущностей, с которыми их, обычных монстров из одного из множества ничем не примечательных миров, столкнула судьба. В этом не было смысла. Но сейчас он чувствовал — Хоррор был ему больше, чем просто случайный знакомый. Больше чем коллега или даже приятель. Хоррор — его друг. — Как ты мог, после всего, что он сделал для тебя? Да ты! Если бы не Хоррор, ты бы даже сбежать не смог! Он прикрыл тебя, дал тебе время уйти, а ты смеешь атаковать его? Он заботился о тебе, о всех нас, он помог тебе войти в команду, он был первым кто принял тебя, и это то, как ты ему отплатил?! — Мне жаль — виновато повторил Кросс — Но я не отступлю. Даст сжал кулаки. Он заставит этого предателя заплатить.

***

Всё шло именно так, как и было запланировано. Дрим смешно корчился на земле, раздираемый болью, но вскоре смог встать — хотя руки его всё ещё дрожали, а зубы и кулаки были сжаты в жесте превозмогания. Дрим едва успел увернуться от вырвавшихся из-под земли щупалец, но то, что он долго не продержится, было очевидно. — Ну что, братик? Что за вид? Неужели тебе больно? — в голосе Найтмера звучала полная яда насмешка — Не волнуйся, твой брат позаботится о том, чтобы прекратить твои страдания. Навечно! — Найтмер! К-как…как ты сделал это? Почему? Как это возможно? Разом затушить все положительные эмоции! Столько гнева, столько печали, столько ненависти! Почему они…почему они такие чистые? Это неестественно! Найтмер, ты…ты заставил монстров испытывать их? Как ты… — Как посмел? Ответ на это ты прекрасно знаешь. Или, может, тебя больше интересует техническая сторона? — Найтмер зло рассмеялся — О, об этом ты должен спросить своего дорогого друга! Ты ведь понимаешь о чём я? Кстати, говоря о друзьях…не забудь поприветствовать своего доброго знакомого! Как и планировалось — в этот момент Эррор лично вмешался в бой. Теперь их было пятеро против четверых — не в пользу Звёздных. Кошмару же оставалось лишь загнать своего братца в угол. Это было несложно — в столь ослабленном состоянии, раздираемый страданиями множества миров, боец из Дрима был никудышный. Хранитель позитива едва-едва уворачивался от атак, тратя все свои силы на поддержание щитов. Те пока выдерживали, но то, как скоро они рассыпятся дождём золотых осколков было лишь вопросом времени. И вот Дрим всё же решил атаковать. Кошмар ждал этого момента почти в предвкушением. О, как забавно было смотреть на душевные метания хранителя, который шёл против себя, накладывая на лук одну из своих новых усиленных стрел. — Я не хочу ранить тебя, брат! — Ха! — рассмеялся тот в ответ, продолжая едко улыбаться — Ты и не сможешь, братец. Кошмар даже не стал уклоняться. Выражение лица Дрима того определённо стоило. Ненависть, что окутала его тело плотным коконом, сливаясь с его собственным негативом, сделала своё дело — даже этм стрелы больше не были Кошмару страшны. Выбора не оставалось, и Дрим натянул тетиву. Стрела взмыла в небо, точно видя свою цель. Стрела, вонзившаяся в чёрный покров негатива начала просто…таять. Голубые всполохи померкли, растворяясь в черноте негатива. — Не у тебя одного новые приёмы, недомерок! — рассмеялся Кошмар, продолжая наступать. Ненависть, бившая ключом в повелителе негатива, растворяла в себе любой позитив. Как и планировалось. Хранитель позитива бросился бежать, но было слишком поздно — щупальце настигло его, сжимая его ногу до хруста. По его кости пошла трещина. — Куда это ты собрался? Думаешь, после всех трудов я дам тебе так просто сбежать? Вот и он — момент триумфа. Хранитель позитива вновь в его руках — но в этот раз больше никто не сможет прийти ему на помощь. Кошмар позаботился об этом — хранитель негатива крепко спит в глубине его чёрной души, и как бы Дрим не кричал, разбудить его ему уже не под силу. Маленький принц больше не сможет вмешаться. Никто его больше не остановит. — Дрим, беги! Внезапно острый нож рассёк вектор, и прежде чем тот успел восстановиться, Кросс оттолкнул хранителя позитива, выбрасывая его из зоны атаки. На лице мечника застыло выражение обречённой решительности. Не слушая криков Дрима, Кросс бросился на повелителя кошмаров, телепортируя его вместе с собой.

***

Кошмар раздраженно цыкнул — такого он не ожидал. И Кросс… Его идеальный некогда Кросс стоял теперь перед ним как перед врагом, и повелитель кошмаров как никогда тонко ощущал всю гремучую смесь его эмоций. Тихое горе, жгучая боль разбитого сердца, тяжесть потери, и среди этого, на выжженой пустыне отчаяния, ярким огнём горела решимость. Решимость, что призывала лишь к одному — к мести. Как же Кошмар мог упустить это? Не заметить, не задавить в ростке, когда было ещё не поздно? Где, где же он ошибся? Когда перешёл ту незаметную грань, после которой мечник смог допустить саму мысль о предательстве? Что ещё он не заметил? — Кросс… — прошипел Найтмер, оглядываясь. Миг — и на его лице вновь расцвела наиграннная улыбка. — Что такое? Решил лично сообщить о своём предательстве? В прошлый раз, помнится, нам так и не дали спокойно поговорить. Решил это исправить? — Я защищу Дрима, чего бы мне это ни стоило — прошептал лишь в ответ Кросс, не зная, что ещё он мог сказать. Предательство в нём до сих пор болело, но он помнил, почему ушёл, и знал, что уже не мог вернуться. — Как же так, Кросс? А как же твои громкие слова о любви? Такие же ненадежные, как и ты сам? — Найтмер был в гневе, но с его лица по-прежнему не сходила угрожающая улыбка, а голос его сочился ядом. — Говорил о чувствах, а в итоге променял меня на брата? Вот она, эта твоя глупая «любовь»? Вы все одинаковы, гонитесь за «счастьем», словно одержимые… Все хотят быть счастливыми вечно… И ты не исключение, не так ли, Кросс? Будешь объясняться в нежных чувствах под крылышком моего брата? Как глупо… В конце концов, Кросс ничем не отличался от всех других монстров. Его слова и чувства ничего не стоили — стоило Дриму лишь поманить, и тот легко сбежал, забыв и про благодарность, и про преданность. Как же легко мечник забыл, что Кошмар спас ему жизнь, как легко забыл, кто помог ему восстановить свой мир и исполнить мечту! Конечно же. Конечно же Дрим оказался важнее. Так было всегда. Глупо было надеяться, что однажды это может измениться. — Ты прав, Найтмер. — наконец выдавил из себя Кросс, поднимая глаза — Я действительно предал тебя из-за глупой любви… Но не к Дриму. Я… конечно, я благодарен Дриму за то, что он помог мне выбраться из той бездны, в которую ты меня затащил, но моё сердце навеки принадлежит другому. — Не Дриму? Действительно? И какая же важная причина заставила тебя переметнуться на сторону идиотов? — Какая причина… Ты забрал жизнь моего любимого. Моего милого Принца. — Кросс крепче сжал руки на ноже — Даже если от него не осталось ничего кроме праха, его слова, его голос, его взгляд навеки запечатлены в моей душе. Да, под твоим крылом я творил зло и понимал, что поступаю неправильно. Я совершил много ужасного, и прощения за это мне никогда не видать, но и пусть! Я был готов отставить в сторону свои принципы, был готов не заметить любое твое злодеяние, Кошмар, но его смерть я никогда тебе не прощу! — Принц? Серьёзно?! — Найтмер замер и вдруг засмеялся, словно это была какая-то понятная только ему одному шутка, — Это ничтожество? Ты верно шутишь? О, Кросс, право, я был о тебе лучшего мнения! Видимо, ты действительно заслуживаешь жалости, раз влюбился в кого-то настолько слабого и бесполезного. Ну разве это не шутка? Кросс промолчал, нахмурившись и перехватывая меч поудобнее. Против Кошмара ему не выстоять — это понимали они оба. Кошмар же за наигранной ухмылкой не мог скрыть шока, пронзившего его душу подобно молнии. Принц? Нет, он же не…не серьёзно? Нет, этого просто не могло быть. Принц был помехой, слабаком, тонким и беззащитным ростком, что так легко ломается! Он не мог…он просто не мог быть любим. Разве это возможно? Его глупый маленький принц — просто ничтожество, удобный материал, не годящийся ни на что, кроме того, чтобы быть использованным чужими руками. В нём не было ничего того, что могло бы быть привлекательным. Ни силы, ни могущества — он, глупец, наделённый невероятным даром по шутке судьбы, добровольно отказался от него, отказался от того, чтобы использовать его и забрать себе ту власть, что чуть ли не сама стремилась в его руки; слабак, за которого всё приходилось делать самому и который рушил все планы в самый неудачный момент, цепляясь за свои жалкие чувства… Он просто не мог сделать ничего правильно. Слишком добрый, слишком милосердный, слишком чувствительный… Слишком слабый. Этот глупый маленький принц не годился ни для чего кроме как накопления негативной энергии для восстановления здоровья… Ну конечно — ударило в голове какой-то необычно резкой болью. Всё ведь…сходится. Маленький Принц. Это прозвище почему-то подходило этому ничтожеству до боли хорошо. Маленький принц — как издёвка над тем, кому никогда не стать королём, ведь это место по праву принадлежало Кошмару и он, в отличие от глупого Принца, не страшился путей, которыми он мог его заполучить. Но это глупое прозвище само собой протекло в его мысли — и, кажется, в слова тоже. Кросс действительно ушёл после разговора о гибели Роялтейла. И, кажется, Кошмар действительно не заметил, как назвал своего Найти Принцем. Какая глупая ошибка, и к чему она привела! Так значит, этот глупец действительно был всему причиной. Он отобрал у него победу, теперь отобрал и Кросса — и сколько ещё жертв придётся принести, прежде чем наконец он сможет занять полагающееся ему место? Принц был ошибкой, лишь ступенью, чтобы Кошмар мог обрести свою силу — не больше, он не должен был значить ничего больше! Как так вышло, что он значил? Как так вышло, что это он оказался любим? Это было невозможно. Это было абсурдно. Это не имело никакого смысла! — А ведь я считал тебя идеалом, Кросс. Невозмутимым и рациональным — Найтмер не смог сдержать очередной приступ смеха — А ты, оказывается, и вовсе не думаешь головой! Ты! Глупый нахал, считающий, что ему всё дозволено! Ну уж нет. Я никому не позволю предать себя. Никому! Исход боя был предрешён. Кошмар больше не собирался сдерживаться. Ненависть отравляла его, поглощая всё больше и больше. Всё то, что теплилось в нём, готовое было стать пусть извращенной, тёмной, но любовью, обратилось в ненависть — и что могло быть сильнее этого? Кошмара больше не волновали ни план, ни сражение, что шло в центра вселенной. Даже когда он почувствовал, как нити разрушителя оплетают альтернативу, грозя в скором времени стереть её в прах, Кошмара это больше не волновало. Он хотел лишь одного — чтобы предатель, посмевший разбить ему сердце, умер. Бластеры, кости, увороты — Кросс пустил в ход всё, что только мог, но оба прекрасно понимали — как бы мечник ни старался, ему нечего было противопоставить Кошмару. Мечник был решителен, он собирался держался до самого конца, до тех пор, пока последняя крупица магии в его теле не будет израсходована. Так, словно ему действительно было за что сражаться. Кошмар наносил мечнику одну рану за другой, калеча так, что Кросс едва мог драться, но тот не отступал, отказываясь замечать боль в сломанной ноге и руке, вкладывая всего себя в это безнадёжное противостояние. Это разозлило Кошмара лишь больше — и он почувствовал истинный триумф, когда грудь мечника, наконец, пронзило насквозь острое щупальце. Вот и всё. — Только не думай, что я пощажу тебя в честь нашего прошлого знакомства! — прошипел Кошмар, сохраняя на лице ядовитую улыбку. Он победил. Больше никто не посмеет предать его. По душе Кросса пошла трещина, за ней вторая — и Кошмар и не заметил, как вместе с ними треснуло, рассыпаясь в прах, данное им обещание.

***

Обещание рассыпалось миллионом осколков, и хранитель проснулся ото сна. Кошмар… Кошмар обманул его. Медленно вместе с пробуждающимся сознанием к хранителю переходила и память его второго я. И Принц ахнул от ужаса, осматриваясь и пытаясь понять что случилось. Вид мечника, искалеченного и израненного, с трескавшейся душой, готовой вот вот рассыпаться в прах, заставил хранителя закричать. И в этом крике растворялся, отступая, негатив, а контроль возвращался к хранителю — который и сам не осознавал изменений, поглощенный леденящим душу страхом за мечника. Кросс! Нет! Нет! Всё не может закончиться вот так! Кросс… Кросс должен жить. Его душа, казалось, держалась на одной решимости. Нужно действовать быстро, иначе…нет! Нет. Найтмер придумает что-нибудь. Найдёт выход. Сделает всё, чтобы его любимый мечник выжил. Но как? Как, если он не может исцелить? Если никакой лечебной силы не хватит, чтобы залечить такие серьёзные раны? Как, если после такого не выживают? Если с такими повреждениями вытащить монстра с того света уже невозможно… Монстра… Конечно. Для монстра, это, действительно, невозможно. Монстры могут восстанавливать своё здоровье за счет внешних источников, еды. И у Найтмера как раз была с собой еда, способная поднять здоровье до максимума, вне зависимости от того, как сильно оно упало и сколько осталось. Мощнейший источник исцеления, способный полностью восстановить и душу, и тело. Яблоко. Неважно, черные или золотые, они все обладали целительными способностями. Всё будет хорошо. Найтмер вытянул руку вперёд, призывая одну из своих душ. Он может его спасти. — Ты что, спятил? — знакомый голос второго я на миг оглушил Найтмера — Не смей делать этого! Я не для того собирал все эти души, чтобы ты вот так просто избавлялся от них! Прекрати! Даже если это всего лишь одна душа, все они связаны. Откуда тебе знать, что потеряв одну, ты не потеряешь и остальные? — Мне всё равно. Я готов. — ПРЕКРАТИ! Немедленно! Это для твоего же блага. Мы в шаге от победы! Разве ты не понимаешь, что если отдашь душу, твоя мечта вернуть свой мир никогда не воплотится? Ты навсегда потеряешь даже малейший шанс вернуть всё как было. — Я больше не верю тебе. И сейчас я понимаю — я и так уже потерял свой последний шанс вернуть всё как прежде. Потерял давным давно — тогда, когда поверил тебе и съел первое яблоко. И обречён я был с самого начала. — Что за глупости, послушай меня… — НЕТ. Замолчи. И голос действительно стих. Найтмер не сомневался ни секунды. Яблоко легко коснулось зубов мечника, засветилось лёгким черно-фиолетовым сиянием, превращаясь в чистую энергию и устремляясь к дрожащей душе. Достигнув души, энергия проникла в неё, восстанавливая все трещины и покрывая закрывшую раны душу плотным чёрным коконом. Черная магия растеклась по телу, восстанавливая повреждённые кости, наращивая недостающие. Абсолютное исцеление. Найтмер выдохнул, игнорируя боль, что пронзила все его души, стоило одной из них погибнуть. Это было больно, невероятно больно. И всё же, он был всё ещё жив. И это было важно. Ведь у него ещё было важное дело - он не мог умереть сейчас, пока Кросс всё ещё нуждался в помощи. Душа Кросса ещё не успела окончательно треснуть, не успела рассыпаться в прах - и мечника всё ещё можно было спасти. И Найтмер успел. Успел восстановить целостность души до того, как стало слишком поздно. Вот только… Это еще не всё. Да, теперь Кросс не умрёт от ранения, но расслабляться не стоило. Чёрные яблоки — не чудесное спасение и не источник жизни. Нет. Яблоки Найтмера — порождение зла, и об этом нельзя забывать. Плоды погибели никому ещё не принесли счастья. Черные яблоки не просто так избегались всеми. Их негативная энергия могла исцелить тело и физическую форму души, но… Цена за это была слишком высока. Монстр, съевший даже одно такое яблоко, больше не мог быть счастливым, не мог радоваться, не мог мечтать. Жизнь для него становилась хуже смерти. Это была совсем не та судьба, которую хранитель бы желал своему любимому. Найтмер наклонился к Кроссу и коснулся его лба в легком поцелуе. — Пожалуйста, не просыпайся. Самое сложное ещё только впереди. И ошибка будет стоить очень, очень дорого. Негатив будет отравлять сердце мечника, порабощая его волю. И когда маленькое сердечко внутри кокона станет из бело-алого угольно-чёрным, когда все надежды и мечты исчезнут, Кросс умрёт. Даже если его тело выдержит — тот, кто откроет глаза, будет намного ближе к Кошмару, чем к доблестному мечнику. Этого нельзя допустить. И если Найтмер действительно хранитель негатива…если он действительно может быть его повелителем…значит, он мог бы и забрать негатив из души мечника, вернуть себе его губительную энергию. Хранитель положил руки на грудь Кросса, направляя энергию к его душе. Негатив, окутывающий душу, забурлил, вспениваясь и словно умножаясь — так же, как недавно было и на его собственном теле. Отрицательная энергия резонировала с горем и сомнениями самого мечника, приумножаясь и усиливаясь. Вытянуть её всю будет действительно непросто. Поток негатива подчинился команде хранителя и медленно пополз вверх по его рукам. Хранителя охватила дрожь. Он не хотел уходить, не хотел становиться похожим на Кошмара, боялся вновь сорваться, вновь потерять контроль — и потерять мечника навсегда. Он боялся. Действительно боялся, до дрожи, до панической тряски. Но прекращать был не намерен. Он выдержит. Должен выдержать. Слишком многое стоит на кону. Слишком многое. И пусть даже негатив охватит его всего — пусть, лишь бы Кросс был в порядке. Негатив всё поднимался, распространяясь по телу хранителя, стремясь поглотить его целиком, но тот уже не обращал на него никакого внимания. И даже тогда, когда его белые кости полностью покрылись чернотой, Найтмер лишь закрыл глаза и устремил всё внимание к тому, что так хотел спасти. К душе Кросса. Ему не нужны были глаза, чтобы видеть. Кроссу не обязательно было приходить в сознание, чтобы услышать. Их сути переплетались через тонкий мост направляемой Найтмером энергии. Хранитель не знал, сколько времени прошло. Были ли это минуты, часы или дни? Одно он знал точно — чтобы в душе Кросса не осталось негатива, одних только его сил было недостаточно. Нужно было желание самого мечника. А значит, пора поговорить.

***

В океане мрака они были вдвоём — мечник и его принц.