Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
Кросс давно уже влюблён в своего босса, Найтмера. Мечнику пришлось смирится с тем, что его любовь так и останется безответной. Но всё меняется, когда он знакомится со странным скелетом в полуразрушенной AU.
64. Глазами Кошмара: За тенью ярости
04 ноября 2023, 04:00
Замок Кошмара был мрачен и торжественен — как и всегда, в нём всё оставалось таким, каким повелитель кошмаров желал всё видеть.
Вне зависимости от времени суток, коридоры были погружены в полумрак, всегда одинаковый.
Вне зависимости от времени года, здесь всегда стояла легкая прохлада — на грани между приятной и жуткой.
Вне зависимости от того, кто из его банды присутствовал в замке, коридоры всегда выглядели полупустыми, с навевающими жуть следами то ли пыли, то ли праха — не настолько яркими, чтобы вызывать брезгливость, но достаточными, чтобы навевать жути. Точный расчёт, как и во всём остальном.
Все громкие звуки отдавались от стен, разлетаясь по замку гулким, рокочущим эхом, из-за чего отзвуки ссор его подчиненных раздавались по всему замку. Единственным местом, в котором всегда, ни смотря ни на что, было тихо, были покои Найтмера — ему самому шум мешал сосредоточится, поэтому для него вечных склок подчинённых словно и не существовало, лишь всплеск негатива ощущался где-то на краю сознания, подпитывая его силы. В конце концов, ему никогда не было дела до того, ладят его подчиненные или нет — их делом было выполнять задания, а не играть в дружбу, поэтому Кошмар никогда не требовал от команды особой сплоченности, а замок надежно защищал его от любых неудобств, которые его несносная банда могла доставить.
Здесь не было чересчур сухо или чересчур влажно — всё было именно так, как хотел того Кошмар.
Любая мелочь, любая особенность — всё было так, как он рассчитывал, каждая деталь продумана и подчинена его желаниям.
И, возможно, в каком-то смысле это разбаловало его.
Да, в его жизни случались и поражения, бои могли пойти не по плану, а планы провалиться — но всё это всегда было в рамках ожидаемого. В конце концов, он не мог бы считать себя предусмотрительным, если бы не держал в запасе как минимум несколько альтернативных планов на случай, если что-то вдруг пойдет не так.
Были и падения, и разочарования, но никогда, никогда он не чувствовал себя настолько беспомощным!
Кошмар не хотел признавать этого, но случившееся в Роялтейле ранило его куда сильнее, чем должно было.
Слабость Принца…
Кошмар ощутил на себе каждую её секунду.
Каждый удар, который он должен был, но не остановил.
Каждый момент, когда Принц мог бы спастись, если бы сразу же воззвал к нему, а не стал, наоборот, удерживать…
Ведь Кошмар мог бы всё это остановить! Мог бы…
НО НЕ СМОГ!
Не смог уберечь, не смог предусмотреть, заметить сразу, не смог остановить, уничтожить, разорвать на мелкие куски всех этих монстров ДО того, как хоть один из них посмел бы тронуть Найти.
Он не смог.
Лишь отомстил — но вместо удовлетворения чувствовал лишь вновь бурлящую ярость.
Этого было недостаточно. Всего лишь смерть — недостаточное наказание, но что теперь изменишь?
Роялтейл не перезапустить, а пустынные земли прекрасного королевства, наконец, станут хоть немного полезны — в качестве одного из фрагментов идеальной вселенной его верного мечника. Разговор с ним был тревожным, сумбурным, и, кажется, Кошмар уже и сам толком не помнил, что именно он говорил, выговариваясь и — впервые настолько откровенно — рассказывая о своих чувствах, о своей ярости и злости, о своей боли. О том, о чем раньше никогда и никому бы не сказал.
Лишь маленький принц знал о его чувствах — и то, лишь потому, что был с ним одним целым. Если бы Кошмар мог скрыть от него всё это, он бы, безусловно, так и поступил. Найти незачем было знать об этом.
Всё равно тот ничего не мог сделать, только зря переживая за Кошмара, да лишь… лишь вновь раня его, становясь столь ненавидимой Кошмаром уязвимостью! Становясь тем самым слабым местом, которого у него, повелителя кошмаров, быть было не должно.
Но Кошмар забыл об этом. Забыл, насколько его маленький принц хрупок и беззащитен, насколько он глуп — глуп худшим из всех возможных способов! Потому что глупо, идиотски глупо быть таким добрым и милосердным в мире, где к тебе самому никто вовсе не собирается быть милосердным!
И всё же…
Это Кошмар должен был быть тем, кто всё проверит и предусмотрит, кто будет защищать и оберегать слабого, ни на что не способного хранителя негатива, чье место он отобрал занял.
С Кроссом же… с ним всё было иначе.
Мечник был тем, кому Кошмар впервые открылся сам, по собственной воле, кому он впервые рассказал что-то искренне, не стараясь казаться сильнее и прятаться за полюбившейся ему маской абсолютной невозмутимости.
Потому что Кросс…
Кросс доказал, что ему можно было доверять.
Что кто-то может действительно желать общества Кошмара, наслаждаться общением с ним, любить его — всё то, что, как Кошмару когда-то казалось, должно быть и вовсе недоступно тому, кто был неразрывно связан с негативными эмоциями, с горем и несчастьем. Но, как оказалось, истинной преданности подобное не помеха.
Кошмар поймал себя на том, что когда-то давно, слыша мысли о подобном от Найтмера, называл это лишь несбыточными наивными мечтами, но…всё же, это было не то же самое, верно?
Кросс не говорил о своей любви вслух, не тратил пустых слов и не пускал пыль в глаза — он раз за разом показывал свою верность, усердно выполняя приказы и даже…защищая его, Кошмара, которого убить не смог бы, наверное, ни один из Звездных. Но Кросс не раз бросался вперёд, защищая Кошмара, закрывая собой, даже выступая против куда более сильных соперников вроде Инка или Дрима — это ли не безусловное доказательство верности?
Кросс беспокоился о нём — не только о его здоровье или боеспособности, но и о его чувствах, о его переживаниях, чего никто раньше — Найти не в счет, ведь они одно целое — никогда не делал.
Кроме того, хоть Кросс и был способен прятать свои эмоции и зачастую закрывался, не желая нагружать Кошмара своими проблемами, он всё равно ничего не прятал — и Кошмар почти всегда мог проверить, что чувствует мечник на самом деле. Кошмар видел его эмоции — и радость, и грусть, и напряжение, и злость — и любовь, столь яркую и чистую, что подделать её было бы просто невозможно
Кросс действительно заслуживал того, чтобы не сомневаться в нём. И после разговора с ним, пусть и на время, но ему действительно стало легче.
Конечно, глупо было думать, что столь сильная ярость уйдет сразу.
После ухода Кросса чувства снова взметнулись, затягивая в свой водоворот, рождая лишь одно желание — жажду могущества.
Здесь, в его замке, все подчинялось его воле, всё было так, как он хотел — и не иначе. Никто не смел противостоять ему, никто не смел даже слова лишнего вставить.
Кошмар…отвык от того, что может быть таким…беспомощным, беззащитным, бессильным…
И всё чего он хотел сейчас — вновь почувствовать себя властителем положения.
Вновь почувствовать силу, вновь ощутить себя вершителем чужих судеб.
И, конечно, он знал, что ему для этого нужно.
Крики. Отчаяние. Страх и страдания.
И он знал, где он сможет осуществить своё желание.
Никто не смог бы заметить его в мирах геноцида — в них и так не было почти ничего, кроме негатива, а жизни монстров обрывались одна за другой в бесконечном круге боли и страданий.
Эти миры и так, по сути, принадлежали ему — негатив царил в них повсеместно и никакого спасения от него не было и не предвиделось, так что велика ли разница, если он устроит несколько геноцидов своими собственными руками?
Бессмысленно или нет, но это было именно то, что было ему сейчас нужно.
Сила и власть. Чужие крики. Вера в собственное превосходство.
Все то, что делало его собой — устрашающим повелителем кошмаров, властелином негативных эмоций без слабостей и сожалений.
Таким, какой он есть. Сильным.
Кошмар не знал, сколько времени прошло, пока он опустошал миры один за другим, но когда вернулся, чувствовал себя он уже намного лучше.
Замок был всё так же мрачен, и идти по нему с расправленными плечами и гордо поднятой головой было, как всегда, просто.
Кросс, как и ожидалось, все еще не вернулся, впрочем и ладно — пусть пока отдохнет, он заслужил.
Всё возвращалось в своё русло — и Найтмер, как всегда, прекрасно знал, что делать дальше.
Пора было приступить к новой стадии его плана.
Провал плана с Хевентейлом, конечно, был крайне неприятен, и то, что на него было затрачено столько усилий, оказавшихся в итоге бесполезными, раздражало, но, всё же, тот план был лишь казавшейся более перспективной внезапной идеей, и после его провала Кошмар остался с тем же с чем и был — с медленно, но уверенно продвигавшимся предыдущим планом.
Краски Инка уже были у него в руках, и он уже провел определенные опыты, чтобы заставить эту краску быть более послушной.
Краски Инка не были обычными красками — они напитывались эмоциями творцов и потому и сами несли в себе ту или иную эмоцию.
На лишенном души хранителе их воздействие было ярче всего, и краска была способна вмиг захватить его настроение целиком и полностью, но как бы она работала на обычных монстрах? На тех, у кого была своя душа и свои эмоции? Могла ли она влиять на них, или была всё равно что обычная краска?
Кошмар не знал этого, но был готов проверить — и, в итоге, нашел способ многократно усиливать влияние красок.
Конечно же, катализатором оказалась ненависть.
Кошмар был даже почти удивлён тому, насколько проста и естественна была эта идея.
Ненависть всегда была ответом, ненависть составляла почти его суть — и всё же, Кошмару нужен был концентрат, не тот, который он смог бы создать самостоятельно, но…иной.
Ему нужна была всепоглощающая, безжалостная, чёрная ненависть, яркая и живая.
Ненависть, что отравляла души, ненависть, что превращала в ноль решимость и овладевала страхом.
И у него была на примете одна вселенная, идеально соответствующая всем требованиям.
С ней вышло почти смешно — команда злодеев оказалась героями для монстров, а спасители с позором бежали, атакуемые и осуждаемые.
Какая ирония!
Но главное, он получил то, что искал, и даже больше — ему вдруг подумалось, что кроме ненависти, за которой он послал Кросса, он мог бы получить от этой вселенной и кое-что ещё.
В конце концов, мечник добыл только три краски, и немного негатива другого сорта Кошмару бы точно не помешало.
Так что он не стал долго размышлять и просто забрал то, что хотел — бедная девочка даже не успела заметить, как её трепещущее от страха сердце оказалось в руках Кошмара.
Удивительно, сколько силы таили в себе казалось бы безобидные человеческие дети. Их души словно бы многократно усиливали все их эмоции, творя действительно невероятное, обращая время вспять и сокрушая тех, кто был намного, намного сильнее их.
А эта душа… она была действительно особенной.
Далеко не в каждом мире такая вообще могла существовать, поэтому Кошмар позаботился о ее сохранении. Она могла неплохо послужить ему, хотя пока он ещё не очень представлял, как именно. Было несколько идей, но…это позже.
Пока стоило разобраться с красками.
Благодаря полученной ненависти, новая смесь была способна мгновенно заразить сердце любого монстра.
Основной проблемой было то, как быстро и незаметно заставить монстров отравиться ей, и конечно, это была не та проблема, которую можно было бы вмиг решить за один день.
Но теперь Кошмар вновь был сосредоточен и сконцентрирован на работе, и дело пошло без проблем, И вот, после нескольких неудачных попыток, Кошмар, кажется, всё же нашел решение.
Немного поэкспериментировав с формой, Кошмар создал вещество, способное долго оставаться в воздухе и заражать монстров одним лишь прикосновением.
Это должно было сработать великолепно. По крайней мере, в теории.
Осталось лишь провести эксперимент.