Prince

      Битва становилась все напряженнее.       Дрим остался один на один против своего брата.       Инк и Блу сражались с остальной командой Плохих парней, и им сейчас и самим было очень трудно. На помощь ему они прийти не смогут.       Он один.       Раненый.       Против ехидно ухмыляющегося брата с полным здоровьем, неуязвимого ко всему кроме стрел позитива, — а Дриму бы ни то что отбиться, себя бы хоть защитить…       Дрим выбивался из сил, пытаясь отразить нападения брата, и с тревогой замечал, что начинает потихоньку пропускать удары.       Но отступить он не мог.       Не тогда, когда позади него — невинные жители, которые могли больше никогда не почувствовать счастья, те, кого он должен защищать. Должен, несмотря ни на что. Как бы трудно и опасно это ни было. Он хранитель позитивных эмоций, страж добра, герой, что всегда придет на помощь, а ещё — истинный виновник происходящего. Только он виноват в том, что Найтмер стал таким. Только он. Его брат никогда никого бы не обидел, но то, что стояло сейчас перед ним его братом больше не было.       Чудовище, безжалостное, беспощадное, не ведающее сочувствия и милосердия — не его брат. Его брат всё ещё там, где-то глубоко внутри, и однажды слова Дрима смогут прорвать ту пелену негатива, что забрала его брата, и тот вернётся. Обязательно вернётся.       И всё будет как прежде. Пусть без дерева, пусть не в их родном мире — лишь бы с ним вдвоём. Как семья, как братья, как лучшие друзья, как две стороны одной медали — два хранителя эмоций, составляющие полный спектр чувств только вместе.       — Брат! Мы не должны воевать! Всё, что творится здесь — это неправильно!       — С каких это пор ты у нас разбираешься в том, что правильно, а что нет, а? Что-то ты не особо спешил помочь брату, когда над ним издевались те, кого ты называл своими друзьями. Почему же ты не остановил их тогда? Или ты считаешь, что то, что они делали, было правильным? А, Дрим?       — Не было! Я знаю, что был глуп и наивен, я слепо верил словам о том, что всё в порядке, не думая о том, чтобы заглянуть глубже. Я не знал, что люди могут обманывать, и я не думал, что ты мог бы что-то скрывать от меня, брат. Мне очень стыдно за это. Но позволь мне исправить мою ошибку! Ещё не поздно начать всё сначала!       — Исправить ошибку? О, тебе не стоит утруждать себя, Дримми. Я уже всё исправил, разве ты не помнишь? Они так забавно кричали, молили меня остановиться… Глупцы, не правда ли? С чего мне было щадить тех, кто столько издевался надо мной? Зачем мне вообще проявлять жалость? Скажи мне Дрим, ты действительно думаешь, что они этого не заслужили?       — Брат, всё не так просто… — вновь уклоняясь, прошептал Дрим, виновато потупив голову.       — Не так просто? О, ты можешь не оправдываться передо мной, братишка. Если бы ты так не любил моих мучителей, то ты не стал бы пытаться остановить мою расправу над ними. Но ты пытался. Впрочем, ты всё равно не смог помешать мне насладиться их стонами, не так ли? Ты слишком жалок, чтобы действительно быть мне соперником. Я во много раз сильнее тебя, и однажды твоя хитрость уже не сможет помочь тебе сбежать от меня. Как думаешь, Дрим, не сегодня ли такой день?       Разговор с братом разбередил старые раны. Дрим не собирался сдаваться, но было очевидно — победителем из этого сражения он не выйдет.       Более того…       Он не выйдет из этого сражения живым.       Найтмер победил.       Инк и Блу слишком далеко, и на помощь они не придут, а собственных сил уже практически не осталось — рана вытягивала силы, а все остатки уходили на щиты, быстро рушившиеся от мощных ударов щупалец.       Он пытался уклоняться, убегать, но это не могло длиться вечно. Дрим уставал, а Найтмер становился всё быстрее, и то, как быстро мечтатель оступится было лишь вопросом времени. Одно неверное движение — и Дрим оказался в плену скользких, разящих губительным для него негативом щупалец. Было больно и холодно. Последние остатки робкой надежды уходили прочь при одном только взгляде на торжествующее лицо Найтмера, на его холодный, бездушный взгляд, что смотрел на него как на загнанного зверя, которого он готовился пристрелить, как на добычу — жадно, насмешливо и так холодно, так леденяще, смертельно холодно, что душа Дрима непроизвольно сжалась.       Ему было страшно.       Это не его брат.       Его брат не может смотреть так.       Это чудовище не может быть его братом!       Душа билась в страхе и горе, Дрим не прекращал бесплодных попыток вырваться из тугой хватки щупалец, но было очевидно, что, как бы он не старался, у него ничего не получится.       Глаза защипало непроизвольными горькими слезами, и хранитель эмоций зажмурился, не в силах смотреть на существо чистой ненависти, когда-то бывшее его братом.       Он уже чувствовал, как его душа начала проявляться, и щупальца задвигались, пытаясь схватить и её, как вдруг их смертельная хватка ослабла.       Дрим не видел, что случилось, но поспешил вернуть душу на место и вырваться из захвата Найтмера. Он постарался отскочить, чтобы оказаться подальше от щупалец, но раненная нога подвела его, и хранитель, едва коснувшись земли, упал. На то, чтобы подняться с земли, сил уже не было. Нога болела адски. Мелкие раны на теле саднили ей в унисон.       Мир вокруг расплывался перед глазами, но Дрим постарался сосредоточиться, чтобы вновь взглянуть на брата, готовясь отразить новое нападение.       Которое… Так и не последовало.       Щупальца Найтмера безвольно опустились на землю, а сам повелитель кошмаров упал на колени. Но почему? Дрим не знал. Он не выдержал, не смог смотреть без страха в лицо своей смерти — а теперь не знал, что вдруг сразило его брата.       Разумеется, это было глупо. Глупо, глупо, миллион раз глупо — но Дрим не мог не волноваться за брата. Даже сейчас, когда всего минуту назад ждал гибели от его рук. Просто не мог.       И непрошенное волнение вновь разорвало его сердце. Он никогда не мог пройти мимо страданий брата, и те всегда отзывались в его душе намного сильнее, чем свои собственные — и потому ли Найтмер с таким усердием прятал от брата даже намёки на то, что с ним происходит.       — Брат? Что с тобой? Что случилось?       Повелитель кошмаров не ответил, всё также смотря в землю перед собой пустым взглядом.       — Найтмер? Найтмер, тебе плохо?       Это могло быть ловушкой, очень даже могло быть — но Дрим всё равно готов был наплевать на риск и броситься к брату — и не сделал этого сразу же только из-за того, что раненная нога всё ещё отказывалась слушаться.       — Брат? Найтмер! Ты меня слышишь? — Дрим вновь рухнул после неудачной попытки подняться. Инк и Блу, кажется, увели угрозу от жителей, потому что негативных эмоций от обитателей мира стало меньше, и хранитель позитива смог вздохнуть с облегчением. Энергия медленно восстанавливалась, и он направил её в ногу, чтобы если и не вылечить рану — для этого требовалось куда больше той энергии, которой он располагал сейчас, — то хотя бы сделать ногу пригодной для ходьбы.       Даже если это ловушка…       Он не хотел потерять брата во второй раз.       Собрав силы, Дрим поднялся на ноги. Найтмер не двигался, словно бы пребывая не в себе. Дрим не знал, чем ему помочь, но не попытаться просто не имел права. Он призвал свой посох, и, приготовившись в случае чего защищаться, помчался к Найтмеру.       И тут же был вынужден выставить щит, чтобы закрыться от резкого удара.       Удара ножа.       — Что ты с ним сделал?       Дрим почувствовал, как с появлением Кросса на него повеяло надеждой и счастьем, которые, правда, быстро улетучились, стоило лишь мечнику увидеть оцепеневшего Кошмара, заменившись тревогой и настороженностью. Мечник встал в защитную стойку, готовый защищать Найтмера до последнего вздоха.       — Я не позволю тебе навредить ему ещё сильнее! Хочешь добраться до него — пройди через меня!       — Этот мелкий неудачник… — прошипел очнувшийся Найтмер. — Кажется, кто-то начал забываться… Тебе повезло, Дрим, но в следующий раз тебе не победить!       — Босс! — поспешил к нему мечник. — Вы в порядке?       — Вполне. Но мне нужно восстановиться. Мы должны вернуться в замок.       Дриму оставалось лишь смотреть, как Найтмер, пославший ему вслед полный ненависти и презрения взгляд, и обеспокоенный Кросс исчезают в портале.