Не бойся чёрных роз

Суббота, 3-е июля 1976 г.

03:27

      Город спит. Пятиэтажки прикрыли глаза, и теперь в поле зрения не осталось ни одного горящего окна. Центральная площадь дремлет самым крепким сном — тут не услышать ни шелеста листьев и хлама, уносимых сквозняком, ни трещания сверчков или зуда комаров. Только Джоан не спится. Обычно бессонницу удавалось прогнать парочкой травяных капель снотворного, но не в этот раз. Помочь в силах оказалась лишь ночная прогулка. Джоан долго сопротивлялась этой затее, но по итогу сдалась.              Когда на улицах ни души, а из звуков только ненавязчивый шёпот ветра, ночной Кантетбридж уже не кажется столь опасным. Под светом фонаря мисс Батчелор сидит на скамейке и исписывает одну страницу блокнота за другой. Позади неё воинственным архангелом возвышается статуя рослой леди, чьи волосы справа, погружённые в тень, развеваются на ветру бесконечным шлейфом, а слева, озаряемые лунными лучами, вьются лёгкими кудрями и острижены коротко-коротко. По правую сторону от безымянной дамы лишь голые и кострубатые деревья, слева же — клумбы чёрных роз. Творец словно слепил её воедино из двух полярностей, а город продолжил его замысел. Её бетонные глаза глядят на тонкую луну в объятиях беззвёздной черноты, а третий во лбу — на острые башни ратуши.              Своими кирпичными стенами и коваными окнами здание всё не даёт Джоан покоя. На желтоватых страницах блокнота то и дело мелькают пометки:              «Кто такая Кассандра Май?»       «Работники ратуши преимущественно весьма интеллигентные люди. Что же тогда может связывать одну из них с рядовой путаной?»       «И если Кларк говорит, что свидетель нередко бывает в участке… Почему никто из наших о ней не слышал прежде?»              — Красиво здесь ночью, правда?              Незнакомый голосок врывается в витания Джоан. Подняв взгляд, она видит перед собой белоснежную леди в весьма игривом настроении, волочащую шлейф роскошного вечернего платья по асфальту. Её кудряшки-пружинки легонько подскакивают от каждого движения. Среди них, будто в зимнем саду, цветёт заколотая за ухо и подвязанная лентой роза. Цокая каблучками, девушка приближается и приветливо заглядывает в глаза:              — Не видела Вас здесь раньше. Неужто в нашем городке туристы?              — Ох, если бы… Всего лишь возмутительно скучная командировка. И из-за неё меня в Кантетбридже ждёт не одна бессонная ночь и уж точно ни минуты покоя днём. — Джоан закрывает блокнот и прячет в сумочке. Она рада возникшей возможности завести разговор с кем бы то ни было. Болтовня сделает мозгу массаж куда умелее, чем работа. Особенно когда собеседница столь мила. Голосом, жестами, совсем не ночной задорностью и этой раскованностью, от которой так и пахнет юностью. — Вот, вышла поближе познакомиться с вашим городком… Только он пока не спешит отвечать мне взаимностью.              — Из столицы прибыли, должно быть? Ах, ночью город не то чтобы очень приветливый. — Незнакомка серебристо хохочет, махнув рукой. — Мирные люди спят; не дремлют только всякие отбросы, сами понимаете… Порой так страшно возвращаться с работы, жуть.              — Понимаю. Однако профессия инспектора, увы и ах, требует этого весьма часто. — Лёгкая улыбка. — А что за должность у Вас, если не секрет?              — Ах, я работаю в ратуше! Секретаршей. Возможно, видели меня, когда заходили к шефу. — Лучезарно улыбнувшись, она странно оживляется и протягивает руку. — Кассандра, приятно познакомиться.              Приветливость на лице Джоан сменяется тщательно замаскированной настороженностью. Кассандра. Кассандра Май из ратуши.              Госпожа детектив сопоставляет в голове каждую крупицу информации, которой владеет. Теперь перед ней не девушка и не приятная собеседница — головоломка, которую нужно разгадать. Разум самозабвенно погружается в анализ каждого дальнейшего движения, словно при просмотре записи преступления, где лицо злодея осталось в тени. И только благодаря этому мисс Батчелор начинает обращать внимание на то, настолько ярким иностранным акцентом обрамлена речь собеседницы.              — Джоан. — Вернув внешнюю доброжелательность, она протягивает руку в тонкой перчатке в ответ. — У Вас такой интересный акцент… Откуда Вы?              — Ох, Вы заметили. — Кассандра невинно прикрывает рот рукой. — Да, я приезжая. Хотя уже давно живу тут на постоянной основе. Но, как видите, привычки остаются.              Май. Нет сомнений.              Мисс Батчелор поднимается со скамьи, поравнявшись с собеседницей, и поправляет сумочку на плече. На фоне облезлых кирпичных переулков фигура Сандры напоминает ей луну, упрямо сияющую сквозь тучи. Но в мыслях моментально проскальзывает: «У луны есть и тёмная сторона».              — И что же Вас сюда привело? — продолжает непринуждённый разговор госпожа инспектор, одновременно прощупывая почву. — Такой небольшой городок, ещё и с весьма дурной славой…              — Бабушка забрала однажды к себе. В родном городе было слишком скучно… А здесь каждый день что-то происходит — разве не прелесть?              — Пожалуй, что так, — усмехается. — Для меня бурные события давно уж стали рабочей рутиной. А Вы, я смотрю, молодая, жгучая. Вы явно не созданы для того, чтобы пылиться на одном месте в кромешной тишине. Хотя… — едва заметно она щурит глаза. Старается уцепиться за каждую мелочь и из раза в раз не замечает ничего достойного внимания. Но отчего-то опасливость на уровне шестого чувства лишь накаляется. — Неужели работа секретаршей столь увлекательна?              — Как минимум прибыльна — и этого достаточно. Не люблю быть зависимой от кого-то и люблю доказывать другим, что достойна большего. Работа в ратуше — самое престижное, что можно найти в Кантетбридже.              Пожав плечами, Кассандра словно из ниоткуда достаёт мешочек с вишнёвыми конфетами и кладёт одну на язычок:              — Хотите?              Джоан улыбается в ответ с исключительным добродушием, но тут же срабатывает выбитая на подкорке детская привычка не брать угощения от незнакомцев:              — Нет, спасибо. Стараюсь воздерживаться от сладостей по ночам.              Рано впадать в доверие. Головоломка ещё далека от решения. Перед Джоан по-прежнему та, кого с началом смены ей будет положено допросить. Та, кто гипотетически может оказаться в деле крайне значимой фигурой. Кассандра кажется абсурдно очаровательной для той, кто душой и паспортом принадлежит Кантетбриджу — и оттого лишь подозрительнее. Слишком яркая для серой бюрократки и слишком изысканная для здешнего рабочего класса.              Она должна что-то скрывать. В этом нет сомнений. У таких женщин среди лабиринтов рюш всегда прячутся ядовитые змеи. На таких, как Кас, был построен весь кинонуар.              Рядом с ней Джоан ощущает себя танцующей вдоль лезвия ножа. Не желая терять доверие Сандры, она подкрадывается осторожно, с тенью кокетства убрав за ухо прядь:              — Кассандра… Раз мы уже знакомы, не составит ли Вам труда в неформальной обстановке рассказать мне больше о Кантетбридже? Думаю, никто не сможет дать мне больше полезной информации, чем непосредственный госработник.              — Ах, конечно! Почему бы и нет? Вам, пани Йоанна, я могу предоставить себя хоть в этот же миг… — В шутку она делает лёгкий книксен.              — Йоанна… — Позабавленная тем, как проявляется акцент спутницы, Джоан хихикает и прикрывает пальцами губы. — Мне нравится. А ещё, мне кажется, нам пора уже переходить на «ты».              — Ох, прошу прощения! Привычки берут своё. Коль ты так желаешь…              Снова Сандра отвечает невинным смешком. Каждый жест, каждый мелодичный звук, вылетающий из алых губ, будто навевает какой-то опиумный дурман, которому Джоан должна была поддаться уже давно, но сопротивляется по привычке, желая сохранить ясность ума, из-за чего тот лишь странно горчит в горле.              Кас интригующе крутит на пальце связку ключей и подает ручку новоиспечённой знакомой:              — Не желаешь тогда наведаться ко мне, Йоанна? Я подвезу. Ночью на улице слишком уж опасно. Особенно для двух хрупких дам…              — Ты права. Всё-таки я ещё слишком плохо знакома с Кантетбриджем, чтобы так легко отдавать себя в его лапы…              Джоан берёт её под локоть, и Кассандра, указав на алую машину совсем неподалёку, ведёт спутницу к парковке. Вблизи мисс Батчелор видит то, что мысленно отмечает в своём блокноте вновь: автомобилем оказывается не абы какая марка, а настоящий и совсем новенький «Феррари».              — Ох… Неужто в ратуше платят столь щедро?              — Ах, если бы… Подарок от бабушки. — Сандра пригласительно распахивает дверцу и садится за руль. Не дожидаясь Джоан, она открывает бардачок и молниеносно, не оставив и шанса разглядеть, что внутри, достаёт оттуда свои тонкие сигаретки. Госпожа детектив виду не подаёт, но этот жест обводит в воображаемом блокноте жирной красной линией.              В салоне сквозь плёнку радиошума звучит минорный джаз. Изображая непринуждённость и дальше, Джоан за компанию достает мундштук:              — Тоже куришь, получается?              — Самую малость. Только дамские. — Сандра берёт сигарету из пачки, расписанной витиеватыми крестами и сухими розами. — Они довольно лёгкие. Тебе, думаю, не понравятся.              — Излишне крепкие мне тоже не по вкусу. Из-за работы так часто приходилось шляться по всяким притонам и борделям, что от этого запаха уже тошнит…              И сразу Джоан чует возможность поставить здесь ловушку. Продолжает:              — Почему-то все путаны курят одни и те же сигареты, от которых несёт горечью и помоями за километр. С другой стороны, так проще их учуять. Выследить по запаху, вот и всё.              — Крепкий табак глушит запах грязных возбужденных мужланов… У каждой работы свои особенности. — Сандра зажимает сигаретку между губ, покрытых матовой помадой. — Не найдётся ли огоньку? Похоже, я в офисе забыла свою зажигалку.              А вот и оно.              Джоан достаёт из сумочки спички и делит с Кассандрой крохотное пламя. Табачный флёр переплетается со свежестью городского воздуха, просочившегося сквозь приоткрытое окно.              — Узнаю этот запах… Курила такие лет восемь назад. Со временем приелись настолько, что совсем потеряли вкус. Стала брать покрепче. — Госпожа детектив медленно наполняет лёгкие дымным ароматом. А затем, успешно отведя тему, вбрасывает: — Кстати, милая, откуда тебе известно о таких тонкостях работы ночных бабочек?              — Просто догадка. Да и порой вижу всяких… Притон от ратуши не так далеко находится. — Кассандра лишь пожимает плечами. Из-за полумрака инспектору не удаётся рассмотреть оттенок этого жеста. — Ах, мужчины в нашем городе такие безвкусные и противные… Даже прикасаться к ним гадко.              — Какую именно категорию мужчин ты имеешь в виду? Самих ночных бабочек или их клиентов?              Джоан тихо смеётся, продолжая разговор совершенно не вдумчиво. Её внимание заостряется на другом: среди палитры запахов её нюх ненароком выудил один любопытный оттенок. Запрелые остатки крови.              — Ох, лучше бы имела в виду их… Но с такими ребятами я пересекаюсь редко. Мой контингент — офисный планктон и старички, греющие кресла руководящих должностей. Первые ещё относительно безобидные, с головой застрявшие в работе, а вот последние… Сальные взгляды, руки распускают, кофе принеси — да ещё с печеньем… Я ведь не официантка! — Сандра раздражается искренне, вдохнув сигаретный дым на полную грудь. Так искренне, что на миг и сама Джоан ей безоговорочно верит.              — Уверенных в себе женщин не любят нигде. А среди жалких идиотов, из-за статуса на бумаге возомнивших о себе невесть что, и подавно, — говорит после затяжки. — Я на пути к своей должности тоже через десятки подобных индивидов пробиралась. Каждый из них смотрел свысока, со снисходительным умилением, как на домашнего хомячка, видя во мне в первую очередь сексапильные ножки, а потом уже, если повезёт, содержимое черепной коробки. Ах, зато каковы были их лица, когда в первом же своём деле мне удалось посадить весьма статусного бизнесмена…              — Охо-хо, представляю! Ценнее униженных взглядов мужчинок… — Застелив лицо серебристой дымкой, Кассандра запускает двигатель и давит каблучком на сцепление. — Только пленённые взгляды женщин.              — Я дорожу в равной степени и тем, и другим. — Джоан многозначительно подмигивает. И спутнице, судя по улыбке с чертинкой, понятен каждый из смыслов, вложенных в сей жест.              Сандра так и искрит поразительной уверенностью. Очевидно, она, как и Джоан, обожает всем нравиться. Обожает, когда её воспринимают всерьёз и видят в ней авторитет. Но в то же время совсем не стесняется своих повадок — кокетливых, порой легкомысленных, в самом полном смысле «женственных», — за которые любую окрестят дурнушкой, инфантильной мадам Бовари. И особенно подчиняет то, как при всём этом ей удается быть столь свободолюбивой.       Джоан давно запретила себе подобное. Не подавила в себе женщину, но закалила, воспитала и дисциплинировала.       Мисс Батчелор то и дело затягивается сигаретой через мундштук, скрывая пристальность во взгляде, которым неустанно скользит по телу Сандры. Фиксирует каждую деталь от макушки до пят, мысленно занося в досье. А затем, слегка отвернувшись, переносит в блокнот:              «Заводит автомобиль спокойно и педантично, никуда не спешит.»       «Такое чувство, что в салоне пахнет старой кровью. Могу ошибаться.»       «Ткань платья крепко пропитана запахом бара, но духи это маскируют. Явно посещала его совсем недавно. Кажется трезвой. Скорее всего, пила только лёгкие коктейли.»       «На щеке под кудряшкой виден недостёртый мазок чёрной помады. Выглядит дешёвой. Есть вероятность, что принадлежит фон Арту.»       «Под вырезом платья на бедре поблёскивает что-то серебристое.»

***

Суббота, 3-е июля 1976 г.

04:33

      — Добро пожаловать в моё ведьмино логово, госпожа инспектор.              Дом Кассандры за невысокими воротами смотрится живописно и со вкусом, хоть и ничего, что принципиально бы отличало его от прочих жилищ местного среднего класса, в поле зрения нет. Внимание привлекает только дворик, пышущий кустами Проклятых роз. Бутоны, оплетающие крыльцо, сплошь матово-чёрные, лишь с едва заметными прожилками нежного желтоватого цвета. Свидетельствует это о том, что питаются их корни исключительно водицей и компостом. Однако чем ближе подходит Джоан, тем сильнее убеждается, что зрение её не подводит: кусты, прячущиеся от посторонних глаз за верандой, цветут чистейшим кровавым алым.              — Надеюсь, подобный антураж тебе будет по душе… — Кружащей походкой, словно в танце с призраком, Сандра порхает в гостиную. Джоан следует за ней с настороженностью, замаскированной под вежливое любопытство.              Интерьер встречает неожиданной броскостью. Приглушённо-карминные стены густо увешаны декором: множество священных сердец из керамики, стилизованные кресты, прибитые к стене засушенные розы, зеркала и картины в витиеватых рамах разных форм. На столике, застеленном бамбуковым ковриком, оставлена половинка недочищенного граната, а чайный сервиз в подставке из серебра всё ждёт гостей. Красные цветы бесшумно стучатся в окно, наблюдают за детективом, словно за своей следующей добычей. Ветерок из форточки развевает тонкий тюль, принося за собой их аромат. Смесь нектара, горечи и сырого мяса. Джоан неспешно его вдыхает, узнавая знакомые с места преступления нотки, и уже не сомневается, что эти лепестки принадлежат именно Проклятым розам, а не иному схожему на них рядовому сорту.              Чьей же кровью они напитаны?..              — Довольно экстравагантно, — даёт Джоан свою оценку, присаживаясь на диван и закинув в рот парочку зёрнышек граната. — И правда, логово истинной ведьмы.              — Каждая женщина в каком-то роде ведьма…              Сперва Кассандра достает спичку и одним взмахом руки, под стать колдунье с волшебной палочкой, поджигает ею на своём пути каждую свечу. Ими, заметно подтаявшими, заставлены и тумбы, и полы, будто каждый миг дом обязан быть готовым не то к романтике, не то к ритуалам. Если у Сандры, что не исключено, одно не предполагает другое.              Затем она бросает в чайник ягоды шиповника вместе с пучком трав и ломтиками яблок. Даёт им пару мгновений, чтобы настояться — вот и вся магия. Готовый чай аккуратно разливает по чашечкам.               — Вот, попробуй мой волшебный отвар. Он успокаивает нервы и хорошо влияет на давление.              — Ах, сейчас мне бы куда больше пригодилось какое-нибудь снадобье от бессонницы… — Со смешком она берёт свою чашку вместе с блюдцем и мягко сдувает пар.              — Без проблем!              Встав на пуф, Сандра тянется на носочках к верхней полке. Среди перевязанных баночек она выбирает ту, что наполнена тёмно-малиновым порошком с редкими горчичными крупинками, а из бережно рассортированных сухих пучков — веточку зверобоя.              — Вот. — Солнечные цветы и ложечку смеси она докидывает в чайник, размешивает их с какой-то особенной тщательностью и доливает новый отвар гостье. — Обещаю, сегодня будешь спать аки младенец.              Джоан коротко благодарит и делает глоток, стараясь не терять бдительность и не спускать с Сандры глаз. Она почти не сомневается, что чай совершенно безвреден. Ведь даже при худшем раскладе Кас явно не глупа, чтобы так рисковать и поить столичного инспектора ядом. И ежу понятно, что в случае гибели мисс Батчелор весь Кантетбридж перевернут с ног на голову. А если от трав Сандры всё же будет дурной эффект, это лишь послужит знаком, что все самые смелые подозрения Джоан насчёт неё были верны.       Но та словно чувствует каждый ход инспектора наперёд. И потому вместо того, чтобы присоединиться к чаепитию, спешит скрыться из виду, лишь прикрикнув:              — Прости, кошечка, мне нужно отлучиться. Хочу наконец-то избавить себя от этих чёртовых доспехов… Не скучай тут без меня!              Дом не источает враждебности, однако Джоан не спешит ему доверять. У подобных пёстрых жилищ, как и у их обворожительных хозяек, всегда есть один талант: они искуснее всех умеют лгать. Чем дальше ведут дотошные мысли, тем скорее её осторожность доходит до точки, когда госпожа инспектор и вовсе начинает жалеть, что так безрассудно испила кассандрово зелье. В какой-то миг ей начинает казаться, что пальцы немеют, а ресницы бесповоротно тяжелеют. Однако вскоре понимает, что это не более, чем игры разума, нелепое самовнушение. Решив, что не стоит позволять себе отвлекаться на подобную ерунду, Джоан достаёт из сумочки блокнот и начинает судорожно обновлять пометки:              «Множество трав дома. Стоит расспросить об их свойствах подробнее.»       «В саду цветут Проклятые розы. Те, что на виду, совсем нераспустившиеся. Те, что скрыты от чужих глаз — красные и пышные. Напрямую об этом не спрашивать — подозрительно. Нужно разузнать, есть ли в Кантетбридже способы заставлять их цвести без жертв.»       «Обилие религиозной атрибутики, но скорее декоративной. Возможно, увлекается эзотерикой.»       «Так и не удалось разглядеть, что сверкало у неё на бедре.»              После них Джоан приходит на ум ещё одна идея, как воспользоваться отсутствием хозяйки с пользой: досмотр. На первый беглый взгляд ничего нового обнаружить не удаётся, помимо книг о ведьмовстве и пары кассет с «бэшными» хоррорами. Пытаясь избежать нежелательных скрипов, она медленно-медленно тянет за ручку ящичка ближайшей тумбы. Но заглянуть не успевает: в коридоре уже слышатся шаги.              — А вот и я-а-а!.. — тянет Кассандра высоко и напевисто. Её платье сменилось винным пеньюаром со слоистыми рюшами, запахнутым до того небрежно, что кожа-луна так и просвечивается сквозь шифон выглядывающего бюстгальтера. Только вот бёдра по-прежнему остаются скрыты под длинным подолом, оставляя пространство для мыслей о том, что заинтересовавшая инспектора побрякушка может быть всё ещё на месте.              — Весьма симпатичный комплект… — Джоан прикусывает мизинец. — А кантетбриджская мода подаёт надежды.              — О, тебе нравится? — Она восторженно кружится, демонстрируя каждый кусочек себя, и в этом же крохотном танце воздушно опускается на кресло рядышком, словно Одетта в завершении балетной партии. — Это вещичка прямиком из «Экстаза». В Столице некоторые выпендрёжники за неё бы глотки перегрызли… А мне они достаются совершенно бесплатно, хи-хи.              — И кто же тебе их вручает, м?              — Та, кто лично отвечает за их создание. — Кассандра отпивает приостывший чаёк, оттопырив мизинчик. — Для других — Розелла Фелд. А для меня — просто бабуся…              — Неужели? — Джоан вскидывает брови. — Основательница «Экстаза» — твоя родная бабушка?              — Ну, основателем на самом деле числится её муж… Но, ах, я этого старика при жизни даже в глаза ни разу не видела. Он сыграл в ящик раньше, чем название бутика впервые засветилось в передовице.              — Большая честь, должно быть. У Кантетбриджа в глазах остального государства только два общественных достояния: феерический уровень преступности и «Экстаз».              Мисс Батчелор сама не замечает, с какой охотой вливается в разговор. Как и то, что всего за пару глотков ей удаётся осушить чашку до дна. Зато зоркие глазки Кассандры замечают всё. И едва успевает чашечка попустовать, как она вновь учтиво подливает в неё снотворный отвар.               — Твоя бабушка, стоит признать, поступила воистину гениально, отказавшись создавать филиалы в столице. — И Джоан, словно ведомая кем-то, продолжает его непринуждённо попивать, оставляя на фарфоре след помады. — Наши снобы теперь рвутся к вам со всех ног за так называемым эксклюзивом.              — Для этого нам пришлось сперва подключать кучу разных методов раскрутки… Ведь какой к чёрту толк будет с этого эксклюзива, если ни одна собака за пределами Кантетбриджа о нас знать не знает? — Кас кладёт в чай кубик рафинада и размешивает. — Чего мы только ни перепробовали… Но это уже совсем другая история. Долгая и неинтересная.              — Почему же? — смеётся. — Уверена, за этой историей скрывается самое лакомое грязное бельишко…              — Может быть и так… — Сандра кокетливо тянет словечки и улыбается мистически, интригующе. И лишь выдержав паузу, невинно продолжает: — Однако столь интеллигентной леди нет смысла марать о него свои чудные ушки. Ты ведь, кажется, хотела узнать побольше о городе, правильно, Йоанна?              — Ах, ты даже запомнила. — Та хохочет лишь громче, оставляя полупустую чашку на столике. — Начнём, пожалуй, с общей информации. Что ты можешь поведать о Кантетбридже такого, что не знает никто за его пределами?              — Хм-м, о чём бы таком рассказать… — Кас задумчиво стучит пальчиком по скуле, а затем с глазами ученицы, отгадавшей верный ответ, выдаёт: — О, ты слышала легенду об основании города?              Элегантно взобравшись на кресло с ногами, она достаёт розочку из вазы. Подносит к губам, вкушая её аромат, и раскидывается под стать актрисе, готовой к монологу под платиновым светом софит:              — Однажды, давным-давно, за лесом через реку жил да благоухал один посёлок… Жил бы он и дальше столь безмятежно, пока не приказал их барон сжечь одну ведьму здешнюю. И такая обида её сердце иглой пронзила, что прокляла та в ярости каждый дом, каждую травинку, каждую душу в посёлке! Так и обратился он в пепел, что ветром был развеян. Сбежали оттуда все вороны, и чёрной тучей перелетели по ту сторону моста, логовом здесь обзаведясь. Оттуда и название пошло — Кантетбридж. И оттуда же наша местная примета: летят вороны стаей — значит, беда грядёт…              И театрально кланяется. Джоан аплодирует, усмехаясь:              — Восхитительно… Но, боюсь, это слегка не то. В серой работёнке полиции, увы, нет места ничему возвышенному…              — Ах, скукота! — Поправив лямку, Кассандра драматично отбрасывает цветок. — Ну, я о городе знаю, на самом деле, меньше других. Я ведь здесь всего лет семь… Застала я не так много общих судов, но каждый из них оставил своё впечатление. Городок весёлый, оживлённый. Особенно по ночам! Людей куча, и постоянно кто-то дохнет. Но это ты, госпожа инспектор, и так знаешь… Кроме Хардманов среди поистине влиятельных элит у нас разве что какие-то мелкие аристократишки. Прибегают порой разбираться со своими землями, декларациями и так далее… Скукотень. Хочешь их увидеть — бери ордер, ибо эти напыщенные петухи и курицы боятся даже дыхания со стороны плебеев без их разрешения. Как же весело, когда кто-то из них умирает, и они устраивают скандал на весь город, требуя всеобщего траура… А всем откровенно плевать. Аж душа радуется.              Джоан внимает каждому слову, но записывать не торопится. Не при Сандре.              Закинув ногу на ногу, она деловито постукивает пальцами по колену:              — А что насчёт Хардманов? На чём держится их влияние в Кантетбридже?              — Ах, Хардманы… Всё довольно тривиально. Беатрис, бабушка семейства, когда-то тут мэром была, хоть я это время уже и не застала. Из-за этого у них всегда местечко среди власти было нагрето. Дочки её решили семейный бизнес завести: отыскали однажды золотую жилу — вывели гибрид розы и гвоздики, пафосно назвали Проклятыми розами, запатентовали и стали продавать уникальный сорт всяким ценителям. Переплетение цветка страсти и цветка смерти… Поэтично же вышло, не так ли? Ещё и с таким экзотическим свойством: когда на их лепестки или напрямую через стебелёк кровь попадает, бутоны краснеют. Почти что как в «Алисе в Стране Чудес». А потом, как нажились на этом прилично, стали понемногу превращаться в монополистов. Но у покойных сестричек, поговаривают, много разногласий было. Эвелин, старшая, была женщиной, ну… Идущей напролом. Как и её матушка. А Элизабет наоборот, вела себя словно ангел во плоти — католичка, мама двух ангелочков, примерная хозяюшка! Но в высших кругах все знали, что если задеть её хрупкое эго, то у-у-у… Сейчас уже всё формально на Даниэле Хардмане, муже младшенькой, держится — но он там, по факту, просто соломенное чучело на троне. Заправляют всем другие работнички.              Не замечая расхождений с тем, что слышала о Хардманах прежде, Джоан медленно кивает.              — Репутация у них, я так понимаю, ни к чёрту? В мелких городках всем богатым обычно жаждут поотрезать головы и вывесить на ближайшем заборе.              — Среди простого люда — да. Из-за них малого бизнеса практически не осталось, да и цены скачут ужасно… А вот те, кто с Хардманами в доле, их, понятное дело, очень даже любят. А это практически все высокие чины.              На языке у Джоан вертится ещё множество вопросов, но все они тают вместе с сахаром в чашке. Рабочие беседы теперь кажутся чем-то едва ли посильным. Будто для мисс Батчелор это не то, чему она посвятила жизнь, а нечто сродни прочтению Ветхого Завета на испанском. Она уже не помнит ни единого слова, которые писала в блокноте. И заглядывать туда, чтобы освежить память, нет ни малейшего желания.              Внимательные глазёнки Кассандры замечают истому на её лице. Она подкрадывается со спины и, бережно стянув с плеч Джоан пиджак, начинает делать ненавязчивый массаж:              — Устала, кошечка?              — Лишь самую малость… — зевает она, прикрыв рот ладонью, и стягивает с рук тонкие перчатки. — День выдался чуть более бурным, чем обычно.              — Сложная жизнь у полицейских, да?              — Сложная. — С тихим вздохом Джоан берёт мундштук и, поджигая сигарету ближайшей свечой, устало затягивается. — Но увлекательная. Да и сложности я люблю…              — Охо-хо… Ну, тогда в Кантетбридже скучать тебе точно не придётся.              Склонившись над ухом госпожи инспектора, она обводит язычком матовые губы. Делает голосок вкрадчивее, обливая разум дамы сладким сиропом своей речи:              — На самом деле, такой работёнкой должны заниматься именно женщины. Эти мужички прямы и поверхностны. Леди же более хитры, извилисты, их ум глубже, изощрённее и острее, а потому и смертоноснее… Женщины прямо-таки созданы, чтобы вершить правосудие. Рассудительно карать… — в один миг её шёпот колет тонкой иглой под ребром: — И убивать.              Джоан сбрасывает туфли с ног и ощущает, что рот уже не в силах произнести развёрнутый ответ — сонное зелье работает на ура. Вместо этого она задерживает слова Кассандры в голове и старается вдумчиво препарировать, но едва ли ей это удаётся. Какие-то чары будто не пускают её развивать всякую мысль дальше, обрывая на полпути. Однако слова Сандры продолжают висеть перед глазами, и Джоан бездумно ими любуется. Чувствует её тонкие пальчики-льдинки на своих плечах, чувствует, с какой нежностью те мнут её кожу сквозь тесную рубашку. Чувствует, как её царапают порой острые алые ноготки. Чувствует и понимает: эти пальцы могут её сладко ласкать, и точно так же способны с хрустом сомкнуться вокруг её шеи.              Она слышит голос Кассандры, но уже и не уверена, звучит он наяву или же исключительно в мыслях Джоан:              — Ты ведь тоже та ещё хищная кошечка, правда, Йоанна? Но стоит ли так верить закону? Что ты ощутишь, когда он прикажет тебе растерзать в клочья того, кто тебе дорог? Или когда заставит засунуть в зад свои принципы? Ах, Йоанна, правосудие в стране так и брызжет лицемерием. Его рожа одинаково мерзкая везде, что здесь, что в вашей любимой столице. Вдруг порядок — вовсе не твоё призвание?..              Благовония свечей оплетают носоглотку. Замысловатые линии настенных крестов двоятся перед глазами. Кровавые розы за окном сплетаются в единую шипастую лапу. Она тянется к Джоан, неосязаемо скользит от щиколотки до талии, ласкает кожу остриями шипов, поднимается выше и так и жаждет пронзить своими когтями шею.              Мисс Батчелор трясёт головой. Пелена сонливости ненадолго слабеет. И стены больше не плывут, и кусты роз смиренно покачиваются на ветру, лишь постукивая по стеклу бутонами.              — Ох… — Она делает предельно глубокую затяжку, словно вынырнув из-под водной толщи и вместо кислорода глотнув первым делом табачный дым. — Нужно слегка взбодриться.              — Тогда, может, как-нибудь повеселимся, м? — На какой-то миг Кассандра окончательно пропадает из поля зрения. А возвращается уже с увесистой колодой карт. — Работа жутко утомляет, правда? Хочешь, погадаю тебе на то, что тебя ждёт?              — Ах, я не поклонница иррациональных штучек… Только ради тебя, крошка.              — Давай-давай! Хотя бы самый простой раскладик!              Видя, с каким детским озорством она их помешивает, Джоан не осмеливается отказать. Сонливо смеётся:              — Что от меня требуется?              — Для начала — твоя чудесная ручка… — Поманив пальчиком, Сандра вкладывает ей в ладонь небольшой амулет в виде узорчатой луны: — Так карты лучше прочувствуют твою энергетику.              Сигарета тлеет в руке Джоан. Мисс Батчелор ждёт тихо и терпеливо, завороженно следит за пальцами, ловко мешающими карты с красно-чёрной рубашкой. Делает Кас это долго. По всей видимости, тщательно заряжает колоду ведьминской силой.              Наконец, с верхушки она медленно вытягивает первую карту и кладёт на стол. На ней мужчина с устало склонённой головой тащит целую охапку палок, превосходящих его в высоте и проросших первыми зелёными ростками.              — Десятка жезлов, — констатирует Кас. — На твои плечи взвалилась огромная ответственность. Её ноша явно тебя утомляет и истощает. Справляться с ней становится всё труднее и труднее…              Следующая карта. Юная девушка с вплетёнными в рыжую косу цветами нежно прочёсывает гриву грозного льва.              — Сила. Начало этого пути, тем не менее, доставляет тебе немало удовольствия. Ты увлечена с головой, заряжена решительностью и собираешься идти до конца…              Третья позиция. На ней светловласый юноша в ярком одеянии следует вперёд легкомысленно и задорно, а путь его освещает само солнце.              — Хм… Шут. — Кас потирает подбородок. — Окружающие тебя люди одобряют твои действия. Им нравится твой порыв. Но в то же время они относятся к этому налегке… И, скорее всего, если дело наберёт более серьёзные обороты, не захотят участвовать в этом дальше.              Наконец, финальная карта. Вытаскивая её особой неспешностью, Сандра тихонько присвистывает, как только видит край её рисунка. Семь заполненных драгоценностями чаш.              — Семёрка кубков. Довольно… неоднозначный исход. На этом пути придётся тебе, милая, не раз столкнуться с обманом…              — Ах, в этом нет ничего удивительного. — Джоан издаёт смешок.              — В общем-то, эта карта намекает, что лучше бы заняться чем-нибудь другим. То, к чему ты сейчас стремишься, вряд ли оправдает ожидания. Сфокусируйся лучше не на этой дрянной работе, а на каких-то хобби, например… — Кас собирает карты и, помешав, откладывает в сторону. — А ещё иногда эта карта может намекнуть на то, что вскоре может подкрасться неожиданная влюблённость…              — Ох, было бы ей ещё откуда подкрасться. — Она гасит сигарету в пепельнице в форме сердца и возвращает амулет. — И правда, занятная безделушка. А про хобби, по правде говоря, я и вовсе не вспоминала последние лет пять. Детективная работа не щедра на свободное времечко. К тому же, всякие увлечения — так или иначе слабость. А мне слабости противопоказаны.              — А вот это зря! Нельзя забывать о себе, Йоанна. Ну ты ведь не дряблая старушка, которая уже подбирает себе самый дешёвый гроб.              — В глазах некоторых тридцать четыре — это уж глубокая старость… Особенно для женщины.              — Ох, да плевать на таких! Невежественные кретины — вот они кто!              Кассандра присаживается на колени к гостье, кольцом рук обвив её шею, и губами приближается к щеке:               — У нас, ведьм, говорят так: мы становимся не на год старше, а на год опаснее…              Джоан ведёт взглядом вниз по телу столь милой собеседницы, болтающей ножками. В сонном разуме, опьянённом приятными беседами, уже не остаётся места для памяти о том, как ещё недавно Сандра казалась чистейшим концентратом опасности. Вовсе нет. Яркая куколка, в своём пышном бельишке сошедшая словно со страниц пикантного романа.              Они ещё долго болтают ни о чём. Кассандра щебечет сиреной, завлекая неотрывно слушать её голос, какую мелочь бы он ни озвучивал. О ней Джоан узнаёт многое: что Кас младше неё на целых девять лет, что первый поцелуй с мальчиком у неё был ещё до приезда в Кантетбридж, а вот с девочкой — уже далеко после. Что так же, как и Джоан, предпочитает свободные отношения и не позволит партнёру посадить её в клетку «Любовь — она одна и до гроба». Что мечтает завести двух собак, и не абы каких, а доберманов. Что в детстве постоянно теряла игрушки во дворе и заставляла мальчиков их искать, что в юности пела в оперном кружке, а ещё жутко не любит на себе узкие платья, ибо считает, что ей они не по фигуре. О себе мисс Батчелор тоже рассказывает: как в юности дегустировала все виды творческой деятельности, от пения до вышивки; как сперва стремилась к театральной карьере и даже поступила в колледж, однако вскоре перестала в этом видеть нечто большее, чем хобби, возвышенностью которого сама для себя оправдывала нежелание вступать во взрослую жизнь.       Джоан спрашивает о многом, но не о том, что за травы она хранит и почему Проклятые розы под её окном цветут алым.              Чёрное полотно за окном уж начинает постепенно светлеть, и даже хищные красные розы в предрассветной дымке выглядят скорее нежно-коралловыми. Не таящими в себе никакой угрозы.              — Да ладно! — восклицает Кас, округлив ротик. — Ты тоже обучалась аргентинскому танго?              — Целых четыре года. Однако это было ещё задолго до первого моего дела… Ах, ноги наверняка уж позабыли, что такое ритм.              — Нет, Йоанна, так не бывает! Ножки всегда помнят!              Вскочив, Сандра манит гостью за собой и спешит как следует порыться в далёкой тумбочке. Отыскав там целую стопку виниловых пластинок, сдувает с них пыль, смотрит на них, будто на портрет родного человека, и прижимает к груди:              — Ах, божечки! Как же давно я мечтала станцевать под это вновь… В Кантетбридже одни косолапые профаны! Никому здесь не подвластно искусство танго…              — Тогда… — Джоан аккуратно берёт одну из пластинок за края. Прежде чем поставить в граммофон, оставляет на центральной этикетке памятный отпечаток губ. Опускает тонарм. Выбор пал на один из ранних винилов Нины Симон. Джоан не уверена в своих воспоминаниях, однако ей кажется, что своё первое танго она провела именно под него. — Приглашаю на танец, крошка.              Она протягивает Сандре руку, галантно спрятав другую за спиной. Целует её запястье и за него притягивает к себе — негрубо, но настойчиво. Оплетает рукой талию Кас, чувствует, как та мягко кладёт ладонь ей на плечо, и в такт музыке делает первый шаг.              Свечи медленно догорают одна за другой, оставляя женщин наедине с интимным полумраком и ещё пылающими редкими огоньками. Шаги твёрдые и ритмичные, поворот через плечо, вольный взмах ноги.              — Прости, если позабуду какой-то элемент, — шепчет Джоан. — Практики не было ещё с прошлой жизни.              — Ничего… — шепчет Сандра в ответ, смотря алыми огоньками из-под томно приопущенных белых ресниц.              Сплетение пальцев, плавный прогиб спины. Джоан ведёт танец, твёрдой рукой заставляя партнёршу-пушинку парить над узористым ковром. Снежные кудри колышутся, трепещут, словно пёрышки на ветру. Губы синхронно ловят воздух между каждым элементом. Тело покорно откликается на музыку, двигаясь вне пределов физических сил.              Чувствуя себя поистине защищённой в хватке партнёрши, Кассандра откидывается назад и прогибает поясницу по предела возможностей, лаская паркет кончиками волос. Джоан любуется точёными линиями её тела, изысканной ложбинкой в районе солнечного сплетения, мягкими волнами выпирающих рёбер. Чувствует твердость позвонков под пальцами. А когда наступает пора — тянет Кассандру за руку на себя, и та падает в объятия Джоан, скрестив лодыжки на её талии. Пересечение взглядов. Всего пару дюймов между устами.              — Так близко ты ещё привлекательнее… — звучит низкий шепот мисс Батчелор.              Сандра кружится в танце, и шлейф её пеньюара то и дело срывает лепестки с букетов, заставляет их взлетать бело-алым облаком, окольцовывающим пару. Джоан по-прежнему ведёт танец с лёгкостью, не поддающейся законам гравитации, хоть и порой усталость в теле напоминает о себе тихими импульсами. Невесомо опускает ладонь на бедро Кас. Сквозь тонкую ткань чувствует рельеф и холод металла. Нащупывает изысканную рукоять и кружево резинки чулка, что её удерживает.              Партнёрша реагирует мгновенно, будто обжигаясь: резко хватает Джоан за запястье, отводя, расцепляет объятия и отталкивает её. Но прежде чем та успевает это осознать, Кассандра притягивает её обратно за галстук, превращая всё в ещё один элемент танца. Только теперь продолжает вести сама. Движения Сандры теряют былую нежность и уязвимость, становятся страстными и едва ли не агрессивными. Она обводит комнату шагами круг за кругом, задавая темп, за которым Джоан едва поспевает. Ноги мисс Батчелор то и дело балансируют на грани того, чтобы начать безбожно заплетаться. И в таком темпе былая усталость, подкреплённая навеянной отваром сонливостью, очень скоро берёт своё. Не стоило брать угощения от незнакомцев.              Как только мелодия замедляется, Кассандра таки позволяет взять передышку. Останавливается, ножкой элегантно обняв партнёршу за талию, ведет подушечками пальцев вверх вдоль её тела, от грубых брюк до плеча. И когда сбивчивое дыхание Джоан начинает заглушать музыку, а от истощения веки окончательно смыкаются и тело становится совсем безвольным, она слышит смазанный полушёпот Кассандры:              — Пусть это станет последним Вашим воспоминанием, госпожа инспектор…