Патронус Истинной Души

— Я СЕБЕ ВСЕ КАНИКУЛЫ МЕСТА НЕ НАХОДИЛА! — Гермиона совершенно отчаянно лупила этого оболтуса по башке первым, что попалось под руку — и этим, к счастью, оказался старый выпуск «Пророка», оставленный кем-то в общей гостиной — а не что-нибудь потвёрже. В самом начале этой «воспитательной беседы» Дин, понимая, что ситуация будет крайне неудобной, поспешил удалиться по «срочно возникшим» делам — тем более, что он (по крайней мере, публично) был тут наиболее посторонним. А вот остальные — и близнецы, и Рон, и Кормак — решили остаться, чтобы помочь угомонить праведный гнев. Но даже Рон, как оказалось, недооценил его мощь. — ДА НЕ МОГ я с вами связаться! — в который раз повторил Гарри, тщетно пытаясь прикрыться руками от её нападок. — Ты-то? Когда тебе надо — ВСЁ ты можешь! — Герми, он уже понял, — сущностно, Рон был с ней солидарен, но видя то, как неистово она третирует лучшего друга, не выдержал и решил прийти ему на помощь. — НИ ЧЕРТА́ ОН НЕ ПОНЯЛ! Но сейчас я ему как объясню — вовек не забудет! — Тише-тише-тише... — он, подойдя к ней сзади и, осторожно взяв её за запястья, ласково попробовал её обнять. — Пусти! Я всю неделю была как на иголках — ты сам видел! А ему всё до лампочки! — Но он уже понял. — Ничего мне не до лампочки, я просто... — А ТЫ ВООБЩЕ МОЛЧИ! — с новой силой взорвалась она. — Ещё препираться он будет! Рон едва заметно помотал головой, доступно давая понять, что сейчас — лучше не перечить. — Ебать ты сейчас на маму похожа, — искренне охуевая от этого осознания, хором вставили близнецы в возникшую паузу. — Братишка, а ты, оказывается, выбрал себе... — начал было Джордж, и мигом удостоился взгляда разъярённой гарпии, после которого тут же осёкся. — ... такую... красотку, — не столь стройно, как обычно, поймал за ним Фред. — Это точно. Вон, даже Рита Скитер это отметила. Рон, обнимая свою девушку со спины, замер в ожидании реакции... а через пару секунд аж округлился в глазах от столь удачно осенившей его идеи: — А, точно же! Про маму... там же это... парни, не хотите сгонять КОЕ ЗА ЧЕМ, что мама КОЕ-КОМУ передала, — с этими словами он крайне выразительно указал взглядом на винтовую лестницу к мужским спальням, всем своим видом транслируя мысль: «Уносите ноги, пока сами не попались под горячую руку». Близнецы, к счастью, безо всяких пояснений считали подтекст и поспешили удалиться. — ВСЁ, НАКОНЕЦ? — с наездом рявнул Кормак, едва Фред с Джорджем скрылись — да рявкнул так громогласно, что Гарри аж подпрыгнул на месте. — Остыла? — А тебя вообще не спрашивают! Сам тоже... — по новой завелась она, пока Рон лихорадочно мотал головой, испуганно глядя на блондина. — ЕЩЁ КАК СПРАШИВАЮТ! — перекрикнул подругу он. — Снова поднимешь на него руку — я ведь тебе мозги-то вправлю! Это они постоянно спускают тебе на тормозах такие истерики — но я не Гарри и не Рон... — ИСТЕРИКИ?! Да как ты... — ДА, БЛЯДЬ, ИСТЕРИКИ! — опять перекрикнул её он, напоминая, у кого тут в их компании бывает, когда надо, такой львиный рык, от которого аж звенят стёкла. — Претендуешь на звание самой интеллигентной студентки Хогвартса — а порой ведёшь себя как самая типичная скандальная баба. И все тебе это позволяют, потому что ты, видите ли, «девушка». Так вот, сейчас — ты не девушка, а точно такая же тёлка, как наша Лаванда или вообще — Паркинсон со Слизерина. А с такими, если что, обращаются — не как с леди. Судя по тому, как Гермиона лишилась дара речи, это сравнение было отрезвляющим ударом под дых. Несколько секунд она лишь хватала ртом воздух, даже и не зная, что ответить, а потом — стиснула зубы, впившись в Кормака испепеляющим взглядом. — Солнце, ты тоже остынь... — Гарри, потирая затылок, подошёл к бойфренду, уже по его угрюмой мимике видя, что тут сейчас запросто может зародиться затяжная вражда не на жизнь а на смерть. — Не, ну это вообще нормально, что она тебя средь бела дня у всех на глазах натурально пиздит! А ты это покорно терпишь, потому что, видите ли, «девушка» и «девушек обижать нельзя». Мне похуй, чо там можно и нельзя — я с таким больше мириться не собираюсь, — после этих слов он уставился подруге прямо в глаза, с вызовом отвечая на её сверлящий взгляд. — Если у вас с Роном такое в порядке вещей — ваше дело. Но ещё раз поднимешь руку на Гарри — получишь ответ. Только уже от меня. По-настоящему. Без шуток. Не посмотрю, что девушка и что раньше хотел за тобой приударить. Распускаешь руки — получишь сдачи. Без поблажек. — Да она же не сильно, а так, для вида... — попытался смягчить ситуацию сам Гарри. — Без разницы. Взрослые люди умеют общаться словами. Через рот. А не истошными воплями и уж тем более — не ударами по голове. Ещё раз такое увижу — отвечу точно таким же «общением». Я предупредил. Всё. После того, как он высказался, в гриффиндорской гостиной наступила тишина. Гермиона злобно пыхтела, поджав губы, Рон ошарашенно уставился на Кормака, не зная, как и реагировать, а Гарри опасливо переводил взгляд с одной на другого. — Пусти! — наконец, раздражённо рявкнула она, хоть уже и не в полный голос, а довольно сдержано. Её парень поспешил тут же выполнить указание. Без единого слова она демонстративно швырнула под ноги сжатую в руке газету, продолжая буравить блондина немигающим взглядом, после чего резко развернулась на каблуках и с негодующим топотом удалилась прочь из гриффиндорской башни. — Она... это... — попытался объясниться Рон после того, как портрет Полной Дамы захлопнулся с показательной громкостью, и сквозь него послышались приглушённые возмущения самой обитательницы портрета, — ну она же... волновалась и всё такое... — Это я понял, — Кормак перевёл взгляд на рыжего товарища. — Но это не даёт ей права на такие выходки. Вот если бы я её у тебя на глазах мудохал, потому что, видите ли, «волновался» — ты бы на такое как отреагировал? — Не, ну... так нельзя... это же ваще другое... — Разве? По существу — то же самое. Единственная разница — в том, что у нас с вами между ног — сосиска, а у неё — вареник. Всё. Но при этом меня за такое поведение — всем факультетом тут же четвертовали бы на месте, а для неё то же самое — в порядке вещей. Ничего не смущает? Рон замолк, не уверенный, как можно этому возразить. В очередную неловкую паузу Гарри снова попытался разрядить обстановку, вполголоса шепнув бойфренду с улыбкой: — Некорректное сравнение. Конкретно у тебя — не столько «сосиска», сколько сарделька... если не сервелат. Категории «экстра». Которым и убить можно. Так что аккуратнее. — Хм, — с тихой усмешкой фыркнул блондин, остывая. — Возможно, — и, подумав, добавил — уже несколько оправдывающимся тоном, вновь обращаясь к Рону. — Я, может, и вспылил чуток — но она сама виновата. Надо хоть как-то себя в руках держать, не? — Всё-всё, проехали, — Гарри похлопал его по груди в успокаивающей манере. — Она сейчас проветрится — и снова будет собой. Просто надо было выпустить пар. Ну и плюс, мы же с тобой — реально пропали без вести. Вот представь, как Тиберий отреагировал бы, если бы вместо меня пропал ты, а в неведении маялся — он? — Ну уж по крайней мере, безостановочно лупить меня на протяжении нескольких минут — он не стал бы. А если бы стал — я бы ему сдачи дал. И никто бы на меня не посмотрел косо после такого. — Ну да, не лучшее сравнение... но ты ведь понял, о чём я? — Да понял-понял... Но всё равно, пора с этим завязывать, — он снова перевёл взгляд на Рона. — Ты там ей объясни, что так вести себя — не дело, что ли? — Да она и так уже всё поняла, — пожал плечами он. — Потому и убежала, а не обратилась ко мне за поддержкой. Знает же, что не права. Она у меня не умеет признавать свою неправоту по-настоящему. Так что ещё попыхтит для вида. Но больше такого не допустит... ну, наверное... Но вы тоже, вообще-то, хороши! — Да знаем! — хором недовольно ответили оба «без вести пропавших». С лестницы послышались тихие шаги — и все трое обернулись туда, где увидели Фреда с Джорджем, на цыпочках спускающихся, осторожно выглядывая. — А где наша строгая воспитательница? — с издёвкой в голосе спросил один из них, тот что спереди — наверное, Фред. — Ушла за ремнём? — Типа того. В туалет, — уже и сам желая замять ситуацию, пробубнил Рон. — Нашли? Или опять дома забыли? — Обижаешь, братишка, — уже в нормальном темпе сбежали они вниз, пока Джордж прятал что-то за спиной. Спешно вернувшись в центр гостиной, они встали напротив Гарри, выпрямившись по струнке и глядя на него настолько торжественно, насколько, кажется, в принципе были способны. Фред изобразил вычурный поклон с реверансом под «ту-ту-ту-ду» в исполнении Джорджа, символизирующим фанфары. — Ни за что не угадаешь, что мама просила тебе передать, — закатив глаза, саркастично произнёс Фред, выпрямившись. — Прям загадка века! — подхватил за ним младший близнец с точно таким же выражением лица. — Короче, вот, — с этими словами Джордж достал из-за спины большой бумажный свёрток, поскорее сунув его Гарри в руки и стыдливо покосившись на Кормака. Сюрприз из этого получился так себе, но оттого это простое проявление заботы было не менее приятным. Гарри по очереди встретился взглядом с Роном и близнецами, каждому кивнув в безмолвной благодарности — и развернул... ну разумеется, связанный вручную свитер с рождественскими оленями и буквой «H» (прим.: большая «h»), вышитой на груди. — Сам понимаешь, мама сказала передать, — будто извиняясь, буркнул Рон, тоже бросив взгляд на Кормака, чувствуя неудобство от очевидной демонстрации столь наглядного разрыва в финансовом достатке между их семьями. — И ей не объяснить, какая это стыдоба — носить такое. — Надень при ней хоть пару раз, чтобы порадовалась... — ... а потом можно и в самый дальний ящик засунуть, — подхватили за ним близнецы. — Или потерять, — с хитрыми ухмылками пожали они плечами. — А мне нравится, — искренне улыбнулся Гарри, расправляя свитер и любуясь им. — Они у миссис Уизли такие тёплые... и мягкие. Прям домашние. — Не осуждаем, — бросили беловолосые братья. — Но и не понимаем, — закончил Фред. — Я ж говорил, что ему понравится, — всё ещё будто оправдываясь, Рон то и дело косился на четверокурсника из легендарно состоятельной семьи. — А вы спорили. — Да мы не спорили... просто мама так упёрто настаивала его взять — хотя было даже неизвестно, вернётся ли Гарри вообще в Хогвартс. — Нафига его таскать туда-сюда, если бы он тут даже не объявился? — Ну-ну. Это вы сейчас такое говорите. А дома — что-то мне помнится, на протяжении всех каникул больше всех твердили, что он вернётся как ни в чём не бывало. Прикинь, они чтобы в этом удостовериться — даже чемоданы первыми собрали, когда услышали, что мы можем сегодня приехать, — Рон с усмешкой указал на братьев большим пальцем через плечо. — Вот эти двое. Первыми. По школе жутко соскучились, видать, — он усмехнулся в голос, запрокинув голову. Близнецы опасливо переглянулись, а потом ещё более испуганно уставились сперва на Гарри, а потом на Кормака — точь-в-точь так, как они выглядят, когда учителя ловят их с поличным за очередными проделками. — Ну или, в случае с этими оболтусами — куда вероятнее, что просто в будущее заглянули, — продолжал Рон. — Кажись, у нас в роду хоть у кого-то наконец-то проявился талант ясновидения. Запишитесь на дополнительные занятия к Трелони, во будет картина! Я вас обоих, двух клоунов, прям настолько же ясно вижу в точно таких же шалях и браслетах, как у неё. «Прорицатели Уизли», — он изобразил огромную надпись в воздухе. — Сидят такие над хрустальным шаром, гремя всеми этими бусами: «У-у-у! Вижу я, что нифига не вижу! Но грядёт злой ро-о-ок! Опаса-а-айся! Тебе на роду написано трижды умереть страшной смертью в эти выходны-ы-ые!» — Рон заржал в голосину — видимо, представив это — и согнулся от смеха, даже не заметив, как напряглись все четверо остальных, опасливо переглядываясь оттого, что стала совершенно очевидной истинная причина их рвения в школу. — В общем, классный свитер, — поспешил сменить тему Гарри, и тут же начал стягивать свою текущую кофту, чтобы переодеться в него. Завершив с этим, он вытащил из-за шиворота кулон на серебристой цепочке, на который до этого никто не обратил внимания, и, на миг о чём-то сосредоточенно задумавшись, потеребил его в руках. «Ну сейчас-то — точно не заведётся! Ты бы до Выручай-Комнаты подождал, что ли! Или хоть в сторону отошёл!» — недовольно подумал Кормак, подметив очередную неудачную попытку стартануть маховик. — Уоу! Нихуясе! — Джордж приметил украшение, а вслед за ним Фред, лишь дёрнувшись к брату молниеносным взглядом, тут же уловил, о чём тот, и уставился туда же. — МакЛагген, ты подарил? — не подумав, машинально спросил он... и тут же добавил для Рона, ведь, не зная, что эти двое встречаются — с чего бы предполагать столь специфический подарок именно от Кормака? — В смысле... Ну... только ты мог бы на такое раскошелиться. — Не-а, — пожал плечами блондин. — А кто? — Ну, видимо, кое у кого тут появились страстные поклонники, — хитро ухмыльнулся четверокурсник. — Поклонники — в смысле... — Рон поочердёно перевёл взгляд с Гарри на Кормака и обратно. — А-а-а! — допетрил он и максимально выразительно подмигнул бойфрендам в открытых отношениях, давая понять, что он всё понял, но «сохранит тайну» от своих братьев, добавив для них «отвлечение внимания». — Ничего особенного. Гарри же у нас легенда. Видать, после статьи Скитер — снова всполошились всякие фанаты. «Ебать ты мастер конспирации, конечно!» — закатили глаза близнецы у него за спиной. — Видимо, — уже вслух согласились они, в упор не заметив хотя бы то, как эти воображаемые фанаты должны были найти Гарри, спрятавшегося от всего мира... «А реально, как?» — уже всерьёз переглянулись они, и всё с тем же вопрошающим взглядом уставились на Гарри. Самому же парню со шрамом становилось всё более неловко от этой ситуации, которая с каждой секундой всё сильнее замыкалась на том, о чём ему категорически не хотелось думать: о том, как буквально все вокруг его осыпают подарками на Рождество, а он сам — ничем не может им ответить. Никому. Ни одному из столь дорогих ему людей. — Ребят, а может — это... на обед уже пойдём? — снова замял тему он. — Пошли, — без раздумий кивнул Рон. — Мы к обеду и приехали, — вслед за ним направились к выходу из гостиной близнецы. На этих словах гостиная вновь опустела, оставив в качестве единственного свидетельства о состоявшемся разговоре лишь скомканную газету, которая теперь одиноко валялась на полу напротив камина. К счастью, это был последний раз, когда этот самый выпуск «Пророка» — с лицом Министра на первой полосе и статьёй о «Гении Патронуса» внутри — причинил боль мальчику-который-выжил. К несчастью, в ближайшие дни Гарри Поттеру ещё лишь предстояло познать боль истинную... и величайшую в его жизни. ⟣ Нет, не предстояло! Так будет было никогда!

***

— ... Ну и разумеется, — с язвительной ухмылкой продолжал декан. — После всего этого вам будет необходимо разделать флоббер-червей. Полную банку. Мне они крайне необходимы для одного чрезвычайно сложного зелья, и я не могу доверить столь важное занятие никому больше... Ах да, чуть не забыл. Для этого же зелья мне также потребуются очищенные жабьи внутренности. Также банку. — На этом всё? — обречённо вздохнул студент. — Думаю, да. На этот раз — да, — с особой издёвкой выделил он тоном эти слова. — Вы же понимаете, мистер Малфой, я могу положиться только на вас. Не так ли? Ведь могу же? — Да, конечно... — второй тяжёлый вздох, короткое замешательство, но после него — Драко всё же поднял взгляд. — Профессор? — Что такое? Вас что-то не устраивает, мистер Малфой? — преподаватель с вызовом изогнул одну бровь. — Нет, просто... давайте начистоту: это долго будет продолжаться? — Начистоту, говоришь?.. — Снейп наградил его пронзительным взглядом. — Начистоту? ТЫ ВРАЛ МНЕ В ЛИЦО! — привычно хладнокровный учитель неожиданно выкрикнул так громко, что затряслись банки со змеиной чешуёй на дальних верхних полках, и уставился на ученика в ожидании ответа. — Но... вы же сами учили... хитрость — самая главная черта Слизерина. Так завещал сам Салазар. — Прямое враньё — это не хитрость, Драко. А банальное бесчестие. Плюс, помимо развития хитрости Салазар также учил своих последователей, что надо уметь отличать своих от чужих, и вести себя с каждым сообразно его статусу. Ты же — обманом вынудил меня, искренне веря в твою невинность, выгораживать тебя. И даже более того — ты сделал меня соучастником твоего обмана — к тому же, нисколько не изящного, а настолько тупорылого, что такое впору ожидать от каких-нибудь недоумков Уизли, — с отвращением поморщился он. — Ты мог бы прийти ко мне и признаться в том, что натворил. Но вместо этого — ты самым циничным образом воспользовался моим доверием к тебе, разыграв его как расходную монету. Ну так пожинай плоды. С теми, кому я больше не доверяю — я обращаюсь вот так. — Вы хотите сказать, что если бы я сказал правду — что я напал на Г... на Поттера с твёрдым намерением убить — вы бы мне помогли? Разве вы не были бы обязаны доложить обо мне напрямую директору школы? — Возможно, и был бы. Но докладывать или нет — это уже был бы мой выбор. Которого ты меня лишил. Наглым враньём. Не моргнув глазом. Да ещё и сделал это, воспользовавшись мной, как инструментом, и заставив позорно стоять и обтекать, когда выяснилась правда. Ну что ж, мистер Малфой... если, по вашему, у нас с вами ТАКИЕ отношения — строго прагматические — пожалуйста. Наслаждайтесь по полной. — НО Я ЖЕ ПРИЗНАЛСЯ! — Только когда Поттер припёр тебя к стенке, и на горизонте замаячила перспектива того, что я начну задавать тебе на сыворотке уже куда менее удобные вопросы... Между хитростью и бесчестием есть грань, Драко. Очень тонкая, но для истинного слизеринца должно быть второй натурой уметь её чувствовать. Ты её перешёл. А значит, либо я ошибался в твоих способностях, либо ты поступил так со мной осознанно. В любом случае, ты более недостоин того особого отношения, которым столь комфортно пользовался раньше. — ДА, Я ВИНОВАТ! ПРОСТИТЕ! НУ ЧТО МНЕ СДЕЛАТЬ? — Что? — он вновь изогнул бровь. — Сам подумай. Ты произвёл крайне отвратительное впечатление, ещё и опозорив кучу народа. И меня, и товарищей по факультету, и имя Салазара, и даже весь дом Малфоев — что ты, судя по всему, ещё даже не понял. — Да понял я, понял! Меня отец дома вздрючил похлеще вашего. — Ну раз всё понял — то и стратегия поведения должна быть понятна. Вводные: произвёл поганое впечатление и бросил тень на репутацию огромного количества людей. Задача: исправить содеянное. Как же это можно исправить, а? Может, подскажешь? — Да понятно, что теперь надо всё вернуть, как было — наоборот, умаслив Визенгамот и очистив репутацию всех, кто пострадал. Но КАК? — А вот это — уже не моя проблема. Раньше надо было думать. Поступи ты иначе — сейчас я бы тебе помогал найти это решение. Но раз ты выбрал разыграть моё доверие как ничтожную карту в партии, в которой ты всё равно проиграл — сталкивайся с последствиями. — То есть, никакое количество наказаний — ой, простите, «помощи декану в подготовке зелий» — не способно восстановить наши прежние отношения? И вместо этого мне надо тыкать пальцем в небо, угадывая, что бы такого сделать, чтобы компенсировать нанесённый ущерб? — Что ты! Я не вправе приказывать тебе, что тебе надо делать. Но я очень ценю твою помощь, Драко. На экзамене зачтётся, — ехидно ухмыльнулся декан. — Ах на экзамене? В таком случае — простите, профессор, но сегодня я не смогу вам помочь со всей этой, несомненно, крайне значимой, но неподходящей для наследника дома Малфоев работой. Пожалуйста, обратитесь на сей раз к кому-то другому. А у меня есть более важные и неотложные дела. — Ну хоть это ты наконец-то понял. Что надо не бегать за мной, как щенку, поджавшему хвост, а заняться делом... — помолчав, он добавил. — Искупать вину — в принципе надо делом, Драко. А не словами... и не вот этими фальшивыми жестами, — он небрежно махнул рукой на миску разобранных в прошлый раз яиц докси. — А настоящим делом. «Хм. Как там белобрысый тупица передал его наставления? Извинения — пустые слова, если они не искупают вину делом, да?» — Ой, как вы мне сейчас кое-кого напоминаете... — Да? И кого же? — Одного чрезвычайно выдающегося мага. Я бы даже сказал, того, на кого я с недавних пор смотрю снизу вверх с почтением. — Ну что ж... — пожал плечами профессор. — У великих умов мысли сходятся. Драко с трудом сдержался, чтобы не усмехнуться в голос. «Ни вам, ни ему — точно не понравилось бы это сходство.» — Пойду-ка я на обед, пожалуй. — Давно пора. Третьекурсник развернулся и направился к двери, где уже вслед его окликнул голос учителя: — И, Драко... в свете столь атипичного рвения в школу до окончания каникул — мне нужно о чём-то знать? — Вам? — Малфой обернулся с максимально невинным и искренне недоумённым выражением лица. — Как моему декану и профессору, но более не наставнику?.. Не думаю. В меру моей осведомлённости могу лишь сказать, что ничего из ряда вон особенного — не происходит. Простите, профессор, — он вежливо улыбнулся напоследок и закрыл за собой дверь. «В эту игру могут играть двое», — тихо ухмыльнулся Драко, направляясь к выходу из подземелий. «Вот как? Именно в такой формулировке? Любопытно...» — одним лишь уголком рта сдержанно улыбнулся Северус, оставшись в кабинете один и после такого ответа невольно вспомнив захватывающие времена пятиэтажных интриг, которых уже давненько не наблюдалось... и по которым он, по правде говоря, соскучился. Отнюдь не по тем ужасающим последствиям, которые они порождали и не по тем чудовищным обстоятельствам, при которых происходили. Но сама игра — да. Ему её немного не хватает. Чуть-чуть.

***

После того, как Гарри по-нормальному поприветствовал остальных представителей семейства Уизли на обеде (что примечательно, даже Перси проявил тщательно завуалированную, но всё-таки теплоту) — ребята расселись на свои более привычные места вдоль гриффиндорского стола. Видимо, потому, что семейных обедов всей толпой им по горло хватает и дома. Основной квартет, как обычно, скучковался на привычном месте, на котором раньше в одиночестве сидел лишь Кормак — хоть и расположились ребята по-другому. Гарри, при входе в Большой Зал внезапно обнаружив ВЕСЬ Слизерин в полном составе, хотя ещё утром их стол пустовал — решил сесть спиной к стене справа от Кормака, чтобы время от времени поглядывать на них искоса в надежде угадать, по какому поводу эти интриганы вдруг разом все объявились и что за пакость они затеяли на этот раз. Гермиона тоже была рада поменяться с Гарри местами, сев рядом с Роном, и время от времени награждая Кормака, от которого специально уселась по диагонали, всё теми же гневными взглядами. Близнецы, оставшиеся без Ли Джордана (ну и по кое-какой другой причине тоже, которой изредка строили глазки, пока никто не видит), присоединились к основному квартету, расположившись сбоку от единственной девушки в их компании, ближе к учительскому столу. Да и Дин тоже подсел напротив близнецов, по правую руку от Гарри, «чтобы не куковать одному». Начало трапезы протекало в такой молчаливо-неловкой атмосфере, что казалось, ещё чуть-чуть — и её ножом можно будет резать: настолько она была напряжённой. Что, впрочем, не мешало близнецам то и дело игриво переглядываться с Гарри и Дином, заставляя тех изо всех сил смущаться и делать вид, будто они этого не замечают. В такой тишине, под звон столовых приборов, Гарри то и дело выглядывал из-за подруги, пытаясь заметить, не происходит ли чего-то примечательного за столом Слизерина. А также — время от времени пытался повторно завести маховик, скрывая это под разными предлогами. То свитером его протрёт, то наклонится под стол «шнурки завязать», то просто отвернётся... — ДА, Я ПОГОРЯЧИЛАСЬ! — наконец, рассекла тишину неожиданная ремарка девушки. — Но вы тоже не ангелы. Оба. Что ты, что Кормак. Этот — так вообще... Но ты хоть объяснишься, наконец? Гарри так и замер с открытым ртом и ломтиком индейки на вилке, который вот-вот собирался туда отправить. — О чём? — опасливо забегал глазами он, оценивая реакцию всех, кто напротив него, и пытаясь прикинуть, чего ожидать на этот раз. — Об этом! — она указала на кулон. — Всё уже, обратил внимание, молодец. Похоже, я одна не в курсе, раз никто этого даже не замечает. — Нууу... это подарок, — зажался он, опять вынужденный стыдливо вспоминать о том, что со своей стороны — не оставил ни Стивену, ни Тиберию на память — вообще ничего, даже никакой чисто символической безделушки. — Поняла, что подарок. А чего ты с ним так ёрзаешь? «Ничего я не ёрзаю!» — хотел было на автомате ответить Гарри, но быстро смекнул, что тогда выкрутиться будет ещё сложнее, так что, недолго подумав, вместо этого выбрал другую стратегию. — Да просто нравится, как блестит... Ну и ещё мне сказали, что его пачкать нельзя — вот и протираю, как только забрызгаю чем-то. ⟣ Ты не обманывал! Это станет всё неправильнее и неправильнее... После сказанных слов его невольно передёрнуло оттого, что пришлось так нагло врать в открытую, что было Гарри крайне чуждо, ведь он прекрасно отдавал себе отчёт в том, что на самом деле — ничего такого Стивен о кулоне даже не писал. — Это от Кормака? — поинтересовалась она уже не раздражённо, но с явным интересом. — Нет. — А от кого?.. Или ты такими односложными ответами даёшь мне понять, что ты сегодня со мной больше не разговариваешь? — Эм... нет. Вот придумывать — точно не надо. Не в этом дело. — Ну так от кого? — повторила вопрос она, уже гораздо более мягко, но не менее настойчиво. На этих словах на Гарри уставились все — и, повернувшись влево, он увидел, что Кормак тоже — правда, в его случае это было хитрющее выражение лица: «Ну давай. Посмотрим, как ты будешь выкручиваться.» Гарри пробежался взглядом по всем товарищам, пока придумывал ответ — и, наконец, выдал. — Не могу сказать. Судя по всему, кто-то, кому я нравлюсь. Но не Кормак, — теперь тягучее чувство дискомфорта от того, что пришлось вводить друзей в заблуждение — тоже проскользнуло, но, хотя бы, было не столь отчётливым. ⟣ Так — лучше. Но в этом сейчас — тоже неправильно! Сказав это, он словил одновременно вздрогнувшие взгляды у всех — на сей раз, даже у Рона. Лишь через миг он осознал причину: в данной ситуации, вне контекста их с Кормаком отношений — со стороны было странно, с какой это стати блондин вообще стал бы дарить ему какое-то украшение — тем более, рядом с описанием: «кто-то, кому я нравлюсь». И, поняв, что дальше тянуть эту волынку не выйдет, решил, что пора бы уже обсудить слона в комнате. — Так, ребят. У меня к вам всем есть разговор. На этих словах несколько пар глаз округлились ещё сильнее. Гермиона — недоверчиво покосилась на Дина и близнецов. Рон — уставился в глаза Гарри. Близнецы — столь же настороженно, но, как и Гермиона, не поворачивая головы, покосились в сторону неё и Рона. — Да расслабьтесь вы! Об этом и разговор. Все здесь присутствующие — в курсе про нас с Кормаком. — Про чтооо в курсе? — попытался изобразить недоумение Рон. — Про то самое. Что я — с ним. В смысле, что мы гуляем. В смысле, встречаемся. В смысле, что вместе... — В смысле, ебёмся. Друг с другом, — коротко прояснил сам блондин, решительно развеивая последний налёт недосказанности. Все, кроме них двоих — настороженно переглянулись друг с другом. Дин и близнецы — видимо, изображая, будто не знали про осведомлённость Рона с Гермионой. — При каких обстоятельствах узнал каждый — об этом умолчим, — спешно добавил Гарри. Он многозначительно уставился в глаза Рону столь же пристально, как и сам Рон до этого, и без слов передавая мысль: «Ты ведь не хочешь, чтобы остальные узнали, как именно у нас с тобой состоялся тот разговор с расстановкой точек?» Рон едва заметно кивнул. — Но каждый, кто здесь — про нас в курсе, — продолжил Гарри. — Так что на эту тему — расслабьтесь... то есть нет, — не сразу смекнул он, — наоборот, расслабляться нельзя. Тут это... есть ещё один нюанс. Дамблдор тоже знает. На этих словах у всех дружно отвисли челюсти. — Но только Дамблдор. Не остальные преподы. И в свете того, как Министерство вцепилось в идею о том, чтобы меня дискредитировать... короче, он сказал держать это в секрете. Едва взглянув налево, Гарри увидел, как Кормак на этих словах угрюмо уставился в стол, принявшись вяло ковырять еду вилкой. — Мы сами не в восторге от таких новостей, но придётся... — Так, стоп-стоп-стоп, — первой опомнилась Гермиона. — Не всё сразу. В каком это смысле — «Дамблдор знает»? — В прямом, — наконец, сухо ответил Кормак, не поднимая взгляд. — А эти слова разве можно трактовать как-то по-другому? — Нет, в смысле... и что там? И как? Как отреагировал? — Да нормально, — пожал плечами Гарри. — Принял это как нечто само собой разумеющееся. Сказал даже, что сам не в восторге от того, что приходится просить о сохранении наших отношений в тайне. Но говорит, так надо. — И тебя это устраивает? — подключились близнецы. — Нет, конечно, — снова ответил Кормак. — Но так надо. — А раз теперь можно говорить прямо — где вы были-то всё это время? — перехватил эстафету Рон. — Я от папы слышал, что в Министерстве проверили: у МакЛаггенов вас не было. — «Ты» слышал, ну-ну, — недовольно фыркнули близнецы. — Это мы его разговор подслушали. — И поделились с этим балбесом. — А он даже «спасибо» не сказал. — Нууу... Спасибо. — Короче, где ты был-то? — подал голос и Дин. — Даже до меня дошли слухи, что весь магический мир все каникулы стоял на ушах в поисках тебя. — Насчёт «стоял на ушах» — это уже слегка преувеличение, — поправил его Джордж. — Откуда такие слухи? — подхватил Фред. — От Симуса... — Он немного утрировал, — продолжил Фред. — Но да. — Ну так что, где вы были? — в третий раз повторил вопрос Рон. Гарри взглянул на бойфренда. Тот поймал его взгляд и едва заметно помотал головой. — Вот... это — сказать уже не могу. Это не только меня касается. — Тебе там эту дорогущую висюльку подарили? — продолжил рыжий друг. — Нет, уже тут. Когда вчера вернулся. — Ты хоть знаешь, от кого это? — вновь подключилась Гермиона. — Вдруг кулон проклят? Дай-ка сюда... — она потянулась к цепочке. — Не дам! — Гарри резко отдёрнулся назад. — Это личное! Знаю я, от кого. И нет, не проклят. — Точно? — с нажимом повторила она. — Ты проверял? Ещё один обмен взглядами с Кормаком. «Если сказать, как есть — она ведь в него вцепится...» — Я проверял, — прикрыл его блондин. — Меня дядя научил, как. Нормально всё, — после чего он окинул взглядом всех товарищей. — Ещё вопросы? — А за что на тебя Министерство взъелось-то вообще? — снова подал голос Дин. — Да ещё и на Кормака тоже. Что им от вас надо? — Да вроде очевидно же, — с недоумением посмотрела на него Гермиона. — Гарри открыл довольно мощное заклятие, ставящее под угрозу их монополию на насилие и способное противодействовать той главной силе, на которой держится Азкабан. Вполне естественно, что они хотят держать это под контролем... но неестественно, что такими методами. — Да не, это-то я понял. А Кормак тут при чём? — Я — по ходу, просто сопутствующий ущерб. Не в меня целились той статьёй, а в Гарри. — Как они вообще про вас узнали? — снова подались вперёд близнецы. — Как-как! — стиснул зубы Гарри. — Лаванда всё разболтала этой чёртовой Скитер, как же ещё! «Белая роза», мать её! Хотя ведь просил же! Просил! По-человечески. Несколько раз. Но она так не понимает, похоже... — А как она сама узнала? — вклинился Рон. — Я — не проболтался, зуб даю. — Я — тоже, — закивал Дин. — Не знаю. Подслушала нас где-то, наверное. Да и мы же последние дни перед каникулами — уже совсем не скрывались. Наверняка нас видел кто-то. А если видел хоть кто-то посторонний — всё: считай, Лаванда тоже в курсе. — То есть, по-твоему... — Гермиона хотела уточнить что-то ещё... Но на этих словах дверь в Большой Зал отворилась, и внутрь прошли трое: миссис Уизли, шумно о чём-то вещающая, активно размахивая руками, МакГонагалл, ритмично ей кивающая в солидарности, и Люпин, идущий рядом, но не вместе — похоже, всего лишь столкнувшийся с ними при входе. — Так, всё потом, — быстро шепнул Гарри. — Короче, про нас — никому. Совсем никому. Все пятеро с пониманием кивнули.

***

— Да не может такого быть! — ведьма в вязаном розовом платье, министерская мантия которой была уже давно свешена на спинку стула, раздражённо швырнула очередную папку на дальнюю сторону стола, в кучу уже перебранных материалов. — У ВСЕХ есть грязное бельё. У всех! И он — не исключение! Кипя от негодования, она взялась за следующую папку... только лишь для того, чтобы опять обнаружить, что и та оказалась пуста — за исключением жалкой пары приложенных пергаментов, текст в которых был точно так же вымаран на добрых две трети, лишая такие «записи» всякого смысла. — Он ВСЕГО ЛИШЬ какой-то студентишка! ОТКУДА у него такие высокопоставленные покровители аж в самом Министерстве! — окончательно взорвалась она, уже просто трясясь от ярости, и со всей силы запустила эту папку в ту же кучу. Её план — такой стройный и элегантный — рассыпа́лся на глазах, пуская всю уже проделанную работу с декретом — коту под хвост, если ей не удастся нарыть ВООБЩЕ НИЧЕГО на этого сопляка. То, что Долорес наблюдала собственными глазами — выглядело каким-то сюрреализмом. Ей самой — на секундочку, Старшему Заместителю Министра — пришлось неслабо попотеть, получая допуск в эту секцию архива. А тут — в отношении этого, одного-единственного подданного магической Британии — такая зияющиая пустота, будто кто-то, заходя сюда как к себе домой, на протяжении аж целой недели неспешно перебирал материалы за чашечкой чая, по собственному усмотрению решая, что должно остаться в архиве, а что — нет. НИ У КОГО нет такого доступа. Сюда вообще — даже попасть-то без сопровождающих — впервые удалось лишь ей самой, согласно журналу посещений за всё время существования отдела. Даже если предположить, что в этой мутной истории был замешан аж сам Глава Правопорядка или, что вероятнее, его правая рука — Скримджёр — ДАЖЕ ОН не мог это провернуть. Да, Мерлин его дери, даже сам Министр не располагает такими полномочиями! КАК такое В ПРИНЦИПЕ могло произойти?! Ни в каких деликатных спецоперациях такая мелюзга точно не могла быть задействована, так что сценарий, при котором само Министерство подтёрло его записи — нет даже смысла рассматривать. Но это значит, что «зачисткой» занимались не просто «в серую», а совершенно неофициально. Но ведь это же не какой-то проходной двор, а самая защищённая секция Архива! — Сюда просто НЕ МОГ заявиться посторонний! Тем более, ради какого-то вшивого мальчишки! — очередной пустой тубус из-под пропавшего свитка улетел в ту же сторону. — И он В ЛЮБОМ случае был бы под присмотром... «А что если... сами сотрудники Архива, которые должны были надзирать за посетителями — тоже замешаны в этой госизмене?» Долорес замерла, осознавая внезапно проскользнувшую шальную мысль. Та — на первый взгляд, показалась чуть ли не бредовой. Заговор такого масштаба, с таким количеством участников, которое было бы необходимо, чтобы провернуть ТАКОЕ подтирание хвостов — просто невозможно сохранить в тайне. Ради какого-то пацана — никто не станет так рисковать: овчинка выделки не стоит. Хоть кто-нибудь — по-любому да проболтается... «... ЕСЛИ он об этом помнит.» — Нет, это уже какой-то абсурд. Мы бы точно что-то заметили! Мы не могли проморгать аж целый шквал должностных лиц с признаками Обливиэйта! Да даже в самом Мунго стали бы бить тревогу! «А если стирание памяти имело место, а вот признаков — нет?» Но их не может не быть! Чтобы их не было — маг должен ДОБРОВОЛЬНО согласиться на стирание памяти, а накладывать на него заклятие должен лишь талантлевейший мастер Забвения, которые все — и так на службе у Министерства, а все случаи применённого ими Обливиэйта — под ещё более пристальным мониторингом. Даже если предположить, что такая толпа народа, которая должна быть вовлечена, чтобы провернуть ТАКУЮ масштабную аферу, ДОБРОВОЛЬНО — причём, ИСКРЕННЕ добровольно — согласилась на стирание памяти — что уже само по себе нереально, ведь никакими деньгами и давлением не заполучить искреннее согласие со стиранием памяти — тем более, от всех участников сразу... Даже если допустить, что это каким-то чудом получилось устроить, а тот, кто накладывал Забвение, сделал это совершенно бесследно — то его бы всё равно поймали с поличным цепные псы Правопорядка... «... если только он сам — не оттуда.» Но даже если он оттуда — его всё равно должны прикрывать свои же! Тут должно быть замешано, по меньшей мере, пол-Министерства!.. Ну или, всё-таки, не половина, но магов 20-30 — уж точно! Причём, магов — пускай, при невысоких, но при должностях! НИКТО не мог такое организовать — а уж тем более, провернуть это незаметно. У такого плана — слишком много неизвестных. И это — даже без учёта того, что с КАЖДЫМ участником пришлось бы договариваться лично, и никакая должность тут не поможет: если хоть кто-то засомневается в этом мутном и явно незаконном мероприятии, то по цепной реакции тебя дружной толпой сдадут твои же подчинённые, которых ты попытаешься подписать на эту затею через своё служебное положение. А даже если и не сдадут — предположим, из какой-то цеховой солидарности — НИ У КОГО нет полномочий во всех отделах сразу! Взаимодействие отделов — специально жёстко регламентировано, чтобы просто не мог появиться такой сотрудник, который за время своей службы обзаведётся прямыми контактами не то что со всеми, а хотя бы с большинством отделов. Кооперация отделов — строго через их начальников, а те — уж точно тебя сдадут, чтобы посадить на твоё место своего человечка. Ни у одного начальника нет прямых контактов «на местах» сразу в нескольких отделах. «А если контакты — в нерабочее время?.. Что если все участники — просто лично знакомы?» Нет. Если это — рассредоточенная сеть контактов, где никто не знаком со всеми участниками сразу — то скоординировать такое — это всё равно практически невыполнимая задача. Слишком много звеньев. Слишком многое может пойти не по плану. Необходим прямой контроль единого координатора. А если за всем этим стоит кто-то один... Да не может у кого-то одного быть ТАКОГО количества близких друзей, готовых только лишь на основании неформальных отношений ДОБРОВОЛЬНО и ИСКРЕННЕ согласиться на Забвение! Магов с таким количеством связей — а уж тем более, в Министерстве — просто не существует!.. «Разве что... а если это его вездесущий дядя?» Мог ли этот назойливый МакЛагген, вечно сующий свой нос в чужие дела, забрататься с ТАКИМ количеством народа? Неужели у него СТОЛЬКО связей?.. — Да нет, быть такого не может! — ещё раз построив в голове масштаб заговора и попытавшись примерить роль его организатора на этого легкомысленного балагура, Долорес аж невольно отступила назад от неправдоподобности такого предположения. Если так — то, получается, этот паразит должен обладать влиянием, В РАЗЫ превосходящим даже то, которым располагает аж сам благородный дом Малфоев! Это ж, получается, самый настоящий серый кардинал всего Министерства, из-за кулис дёргающий за ниточки, об истинной роли которого НИКТО не знает. Уж в министерском-то закулисье Долорес — как рыба в воде! И ни разу она не замечала ни намёка на такую роль МакЛаггенов. Они — вообще сторонятся политики и занимают лишь давно устоявшуюся позицию молчаливого согласия со статусом-кво: «Не трогайте нас — мы не полезем к вам». Вот Малфои в политической жизни — да, ещё как участвуют! Забини — да. Нотты — да. Эти — поистине соответствуют званию благородных домов и играют весьма важную роль в закулисном устройстве магической Британии. Но никак не МакЛаггены. И это даже если не вспоминать о том, что их колоритный лоботряс, которого вечно аж за версту видно и слышно, мельтешит у всех на виду в качестве безмозглого транжиры семейного состояния, только и думающего, что о вечеринках да кутеже. Нет, ТАКОЙ клоун — ну просто НИКАК не может располагать ресурсами, необходимыми для столь тщательной подчистки следов за его племянничком. Куда вероятнее, что мог бы — разве что, его брат... да и то, лишь раньше — до того, как растерял хватку. Но тут ведь зачищены относительно недавние события: им всего-то год-два! А Аврелий — отошёл от дел гораздо раньше. — НО ТОГДА КТО?! — правая рука Министра уже просто в отчаянном бешенстве швырнула в кучу ещё две папки, которые на сей раз — оказались, и вовсе, совершенно пусты.

***

— ... нет, ну ты посмотри на этих обормотов! Ну как так можно, а! — послышалось издалека гневное восклицание миссис Уизли, пока она размашисто указывала в сторону близнецов. — Что люди подумают! МакГонагалл положила руку ей на плечо и наклонилась, отвечая гораздо тише... что само по себе уже не сулило ничего хорошего, и близнецов, судя по всему, ждала «весёленькая» первая неделя учёбы, которая безвылазно пройдёт под строгим присмотром декана. Парни — не без оснований — опасливо переглянулись, заодно, наверняка, обсудив друг с другом стратегию дальнейшего поведения на этом их невербальном языке. Трое взрослых медленно подходили к напрягшейся компашке за столом Гриффиндора, и голос матери семейства прозвучал уже совсем отчётливо: — Ну посмотри! Что это! Прямо как Малфои, тьфу! — Молли, ну не преувеличивай... — наконец-то до ушей гриффиндорцев донеслось то, что говорила МакГонагалл, произнося это максимально успокоительным тоном... и они удивились, что декан, оказывается, встала на сторону близнецов. — Как это «не преувеличивай»! Ну ты посмотри! Посмотри! — не переставала возмущаться та. — Вижу. Это всего лишь цвет волос. Ну решили обновить облик, чего такого? Мы с тобой в юности тоже всякое пробовали. — Но вот так стереть главную семейную черту — это уже ни в какие ворота! Будто они стыдятся своего наследия и вот так открыто от него отрекаются... — Ничего они не отрекаются. По-моему, ты уже видишь глубинный смысл там, где его нет... — отчаянно мечась взглядом по столу в поисках хоть чего-нибудь, чем можно остудить негодование разгневанной матери, которая явно видит в этом поступке не иначе как предательство, МакГонагалл, как за спасительную соломинку, зацепилась взглядом за Гарри. — О, мистер Поттер! Вас-то я и хотела увидеть! Одним выражением лица и умоляющим взглядом, не произнеся ни слова, она обратилась к Гарри с безмолвной просьбой о помощи, так как сама — явно не справлялась с этой бушующей бурей. Гарри кивнул и выпрямился: — Миссис Уизли? Та, едва заметив его, наконец-то переключила своё внимание и вмиг растрогалась, увидев на нём собственноручно связанный свитер: — О, Гарри! Ты уже примерил... Понравилось хоть? Он открыл было рот, но за него ответил Рон, уже вовсю жуя куриную ножку и продекларировав это максимально похуистическим тоном: — Он в востовге. Мяфкий, тёпвый и домафний — его свова. — Рон, прожуй! — сперва было собравшись по привычке ткнуть его локтем вбок, Гермиона, тем не менее, одёрнулась в последний момент и неуклюже замерла на миг — перед тем, как завершить движение так, будто изначально собиралась потянуться за другим блюдом. — Гарри, правда? — едва не прослезилась миссис Уизли, а он кивнул, подтверждая собственные слова. — Иди сюда, обниму хоть. Он обошёл стол, а как только оказался в зоне досягаемости — тут же был стиснут в объятиях. — Смотри, как вымахал! А всего-то — с лета, — причитала она. — А чего худой такой? Ты ж теперь не с этими проклятыми Дурслями. В школе-то хоть кормят... «Ещё с прошлого года — я нисколько не "вымахал". Это вам уже кажется. А насчёт того, какой худой... Кормаку — нравится.» — Ну... вот так, — неуверенно пробормотал он уже вслух. — Артур уверял меня, что с тобой всё в порядке, но всё равно, пока сама не увижу... — продолжала она, отпустив его на длину вытянутых рук и любуясь свитером на нём. — И как только этой бессовестной Скитер вообще духу хватило разевать свою поганую пасть! Ни стыда ни совести! Вот бывают же люди, а! Ты как, в порядке? — Ну... да. — Тебе хоть кто-нибудь помог пережить эти каникулы? Спрятать-то тебя — спрятали. А вот чтобы помочь справиться с таким потрясением — вообще же никто не подумал... «Ооо, дааааа... Ещё как помогли! Я бы ещё разок от такого "потрясения" не отказался, если бы закончилось тем же.» — А я говорила Артуру... — Всё нормально. Не волнуйтесь. У меня каникулы прошли так, что грех жаловаться. Сплошь увлекательные приключения. — Ну вот и славненько. Хотя я порой поражаюсь твоему оптимизму. Случись со мной такое или — упаси Мерлин, с мальчишками... хотя вас это не касается! — она снова повернулась к близнецам, злобно на них рявкнув. — Миссис Уизли, — осторожно попытался заступиться за них Гарри, сгорающий от стыда за то, что их тут у него на глазах едва ли не собираются сжигать на костре, хотя это произошло с ними по его вине, пока он сам — удостаивается лишь таких почестей, — они же не специально... — Не специально они, как же! — она ещё раз наградила хулиганов осуждающим взглядом. — Ты, видать, не в курсе. Они ещё с прошлого курса такую пакость провернуть пытаются. Я ведь как знала, что в этом году отколют что-то эдакое! И даже не признаются, что это за дрянь такая, которой они покрасились — что даже не смывается... Гарри ещё больше зажался. Судя по всему, она не имела ни малейшего представления о той причине, по которой близнецы превратились в пепельных блондинов. А значит, они ей даже не рассказали. — Эммм... Миссис Уизли, — осторожно заговорил Гарри, — а вы в курсе, в результате чего... так получилось? Стоящая у неё за спиной МакГонагалл сама зажалась ещё больше обычного и посмотрела на Гарри тревожным взглядом. — Нет, конечно! — воскликнула мать семейства. — Знала бы — уже сама сходила бы за контр-зельем и покрасила бы их обратно. Они ж молчат, как партизаны! И эти все — им подыгрывают. Ну ничего. Вот отрастут обратно... — Тут... такое дело... — Гарри опасливо сверился взглядом через её плечо с деканом, но судя по выражению лица — та сама была не уверена, стоит ли признаваться о причине «обеления» парней — по крайней мере, сейчас. — Вы же знаете, что я тут недавно новое заклинание обнаружил? — Конечно! Весь мир знает. Министерство сделало всё возможное, чтобы изобразить из тебя врага народа, хотя ты такое чудо подарил миру... — В общем... как бы... это из-за него. — Не поняла, — насторожилась она, всё так же держа его за плечи на вытянутых руках, но теперь — наконец-то подняв взгляд выше свитера и уставившись Гарри прямо в глаза. — Нууу... Вскоре после открытия — мы там с близнецами пытались его поисследовать — ну, Ультус мой... и их задело. Не самим шаром, не бойтесь! — тут же торопливо добавил он. — Но вот когда он взорвался — там волна такая... ну и, как бы, вот, — Гарри виновато прикусил губу с нашкодившим взглядом. «Надеюсь, это сошлось с тем, что там они сами наплели раньше. Потому что если они сказали, что сунули головы в сам Ультус — то жопа. Им бы головы оторвало... наверное.» Миссис Уизли застыла в лёгкой растерянности. — Погоди... Они... — она заметалась взглядом, поочерёдно указывая то на них, то на Гарри. — Это... Это не сами, что ли? — Нууу... это случайный инцидент... если можно так выразиться. Взгляд резко сменился с растерянного на тревожный. Она уставилась на Гарри так, словно всем своим видом хотела ему сказать: «Ты что, чуть не убил двух моих сыновей?» От этого взгляда ему стало не по себе. На миг лишь представив такую перспективу, если бы он РЕАЛЬНО принялся экспериментировать с Ультусом с участием близняшей, и хотя бы одного — а уж тем более, обоих — неудачно задело бы в процессе — теперь, со знанием того, с какой лёгкостью этот чёрный шар поглощает любую материю — исход был бы вовсе не весёлым. Всё с тем же взглядом она повернулась к парням и застала две точно таких же напряжённых морды, как у самого Гарри. Наконец, она воскликнула: — А что ж вы не сказали! Я вас почём зря отчитывала всю неделю... И вы все молчите! — возмутилась она вновь во весь голос — так, что её услышали и Джинни, и Перси, сидящие вдалеке по разные стороны от основной компании. — Хоть бы один предупредил! Сложно было ответить, что ли? — Чтобы ты вместо нас открутила голову Гарри? — столь же опасливо поглядывая на неё, ответил вопросом на вопрос Джордж. — Нет уж, спасибо. Переживём. Сам третьекурсник стоял, всё так же зажатый в ожидании того, как это открытие изменит его взаимоотношения с семейством Уизли. — Что с вами там случилось? Вы в порядке? — бросив на парня со шрамом раздражённо-осуждающий взгляд, в котором тот отчётливо прочитал пронзительное: «Как ты мог!» — она подбежала к парням и обняла обоих за плечи, наклоняясь. — В полном, — всё так же настороженно ответили они, ожидая чем это закончится для Гарри. Совершенно искренне напуганная за сыновей, пару минут она лишь по-матерински их обнимала, причитая о том, как бы она не смогла пережить, если бы с ними что-то случилось. С каждым мигом Гарри становилось всё более и более не по себе. Он отчётливо видел, как у него на глазах окончательно и бесповоротно рушатся его отношения с семьёй Уизли — с каждым последующим взглядом матери семейства, брошенным в его сторону... — А ты сам-то — не пострадал? — она наконец-то обернулась к нему — как оказалось, не с раздражением, а с точно таким же беспокойством на лице. — Нет, там... ничего такого, — настороженно промямлил он, потупив взгляд. — Отделались лёгким испугом, так сказать. И после того раза мы сами к Ультусу уже не лезли, так что не волнуй... — Минерва, ты знала? — миссис Уизли обернулась к их декану. — О последствиях — да. О том, когда они затевали это — нет. И, будь уверена, они у меня все трое получили за это по первое число... — А что ж не сказала! — возмущённо воскликнула мать. — Я их целую неделю почём зря... — Это мы попросили, — заступились за МакГонагалл сами близнецы. — Даже не намекать. — Сказать, что мы сами виноваты. — ЗАЧЕМ? — обернулась к ним Молли. — Чтобы тебя лишний раз не нервировать, — подключился и Рон. — Профессор Люпин, само собой, тщательно проверил состояние ребят после инцидента, — с проступившей виной в голосе продолжила МакГонагалл. — За исключением этого единственного побочного эффекта — никаких иных последствий выявлено не было. А сам этот... кхм... своеобразный аспект — твои сыновья восприняли не то что без сожаления, а даже с воодушевлением. Причём, крайне... — Так круто же! — подтвердили они. — Мы теперь — самые охуенные. — И вы всю неделю терпели такое обращение, — продолжила причитать обеспокоенная мать, пропустив мимо ушей даже то, что Джордж только что высказался матом — и при ней, и в присутствии преподавателя, — только лишь для того, чтобы заступиться за Гарри и меня не расстраивать? — Как будто в первый раз! — Не сломаемся. Миссис Уизли некоторое время простояла, переводя взгляд с одного легендарного распиздяя на другого. А потом — расплакалась, наклонилась к ним и вновь крепко обняла обоих: — Вы ж мои золотые... Простите, я ж не со зла... я думала, вы специально... Простите, ради Мерлина... А вы, оказывается, несчастный случай пережили... — Ну... не такой уж и несчастный... — осторожно возразил Фред, хитро поглядывая на Гарри. — Я бы даже сказал, счастливый... — подхватил Джордж. — Нам так больше нравится. — Но не из-за того, что уподобляетесь Малфоям, я надеюсь? — снова перешла на строгий голос она, отстранившись. — Пффф... — Мы тебе уже сто раз сказали, что нет. — Ну хоть так, — она снова их стиснула изо всех сил. Миссис Уизли наконец-то выпрямилась, выпустив их из неудобных объятий и вновь повернулась к Гарри: — А это надолго? Он, ожидаемо, растерялся. — Молли, давай оставим ребят общаться дальше, — перехватила инициативу МакГонагалл, увидев реакцию Гарри, — а я тебе расскажу всё, что мы знаем на данный момент. — Хорошо, пойдём... — Только... одну минуточку. Мистер Поттер, я же вас искала... — вспомнила она о том поводе, под которым изначально подошла к их компашке. — Я понимаю, что события последнего месяца — это более чем уважительная причина, однако вы в этом году чрезвычайно отстали по трансфигурации. Пока вы свободны — настоятельно рекомендую уделить время и постараться нагнать программу. Рекомендую обратиться за помощью к мисс Грейнджер. — Минерва, ну дай Гарри прийти в себя хоть! — возмутилась миссис Уизли. — Насколько я могу судить, он уже более чем пришёл в себя. Так что не помешает... — Всё, пойдём. Дадим ребятам нормально пообщаться без нас. Они все каникулы не виделись — а Фред с Джорджем ещё и от меня натерпелись... простите, мальчики. Простите, ради Мерлина... пойдём-пойдём. Их голоса — гораздо более спокойные, нежели были в начале разговора, потихоньку стали отдаляться... и Гарри увидел профессора Люпина, который всё это время стоял на вежливой дистанции — на полпути между их позицией и учительским столом — очевидно, чтобы не выступать непрошеным участником семейного разговора. Но, заметив, что шумная дискуссия подошла к концу, он взглянул на Гарри и направился к нему. Понимая, что у профессора есть к нему разговор, сам гриффиндорец направился навстречу. — Гарри, ты как? — с вежливой улыбкой поинтересовался преподаватель, поравнявшись с ним. — Да... нормально, вроде. А вы в каком плане? — Вообще. Касаемо Ультуса — нет никаких новостей? — А... откуда им взяться? — Ну я ж не знаю: вдруг проступили ещё какие-то пост-эффекты... или ты там надумал сам его втихаря изучать, — он задорно подмигнул — так, как обычно не ожидаешь от профессора. — Не бойся, если так — то мне можно признаться: ругаться не будем. Ни я, ни директор. Но лучше признаться. — Не-не-не! — Гарри аж вздрогнул, ещё раз представив, как его баловство с этим заклятием, действительно оказавшимся чрезвычайно опасным, могло, никак не предвещая беды, в следующую же секунду внезапно закончиться обезглавленными братьями. — Вы что! Нас чудом пронесло, что мы с близнецами не пытались реально ставить над Ультусом никакие эксперименты. Я тут сейчас трижды про себя перекрестился, пока рассказывал миссис Уизли легенду о том, как это якобы было. Устрой мы такое по-настоящему — им ведь и руки могло оторвать... и ещё чего похлеще. — Ну и хорошо... в смысле, хорошо, что относишься к этому вопросу ответственно. — А почему вы спросили? — Ни почему. Просто проверяю статус. Вдруг обнаружится что-то новое. — Если обнаружится — я сам вам сразу сообщу. Зачем тянуть до встречи на обеде? — Молодец. Отличный ход мыслей... Ну тогда давай, до следующей такой проверки. Пойду тоже перекушу. Не пропадай, если что! — Угу, — кивнул Гарри, возвращаясь к друзьям... А профессор Люпин, повернувшись к нему спиной, невольно опустил взгляд, осознавая всю неправильность только что состоявшегося разговора... но его бесспорную необходимость.

***

— Смотри-смотри! — шепнул Тед, севший сегодня рядом с Блейзом. — На что? — тот поднял взгляд — и ничего не заметил. — Он только что в нашу сторону очень пристально глянул. Дважды, — Тед едва заметным жестом, не привлекающим внимания, указал на Гарри, идущего вдоль противоположной стены к своему публичному окружению — после короткого разговора с преподом по ЗОТИ. — Думаешь, сигнал? — неуверенно спросил Блейз. — Ну он же не может просто так, посреди пустого зала, на глазах у этих своих и у всего преподавательского состава — взять и подойти к нам, — подключился Пайк. — Но похоже, что да. Это был сигнал, — кивнул Тед. — Он прям так отчётливо на нас уставился. Прям по всему столу прошёлся. И на мне задержался, когда увидел, что я его взгляд поймал. Издалека, пока эти его гиффиндорские — трещат там о чём-то, и ничего не заметили. — Так, ладно. Не торопите события, — резюмировал Блейз, от которого, как от его приближённого, ожидали внятного ответа. — Пока — не рыпаемся. Может, он так дал нам понять, что за ним слежка — и нам, как раз, НЕ надо с ним пересекаться сегодня. Он же неспроста на связь не выходил все праздники. — А нам-то что делать? Мы типа прошли проверку? Или нет? — Как и сказал, пока — не рыпаться. Он даст знать, если что... — Парни, палимся! Тс-с-с! На декана глянь. Незаметно. Теодор Нотт бросил совсем беглый взгляд в сторону учительского стола — и увидел, как внимательно профессор Снейп уставился в их сторону, задумчиво поглаживая подбородок тыльной стороной пальцев.

***

Направляясь обратно к друзьям, следуя вдоль стены, Гарри бросил несколько пристальных взглядов на стол Слизерина, пытаясь хоть и через весь зал, но зато сверху — с высоты своего роста — разглядеть, что именно они там могли затевать. К сожалению, ничего конкретного приметить не удалось. С виду — они просто обедали, и ничего не предвещало беды... что, зная слизеринцев — ещё больше не к добру. Как только он вернулся к своему месту — первым же, что он услышал, была недовольная реплика Рона, сказанная с лёгким налётом обиды: — Ты самое главное-то — утаил! Услышав это, парень со шрамом на лбу — который с его нынешней причёской стал даже более заметным, чем обычно — настороженно замер, опасливо покосившись на близнецов. — В смысле? — стараясь не подавать виду, уточнил он. — Тебе ж МакГонагалл метлу вернула — а ты молчишь! — А... ну да. Забыл упомянуть. — Как можно забыть — о ТАКОМ! — возмущённо подхватили за братом Фред и Джордж. — Нууу... у нас же с самой встречи — было как-то не до того... — теперь он бросил осторожный взгляд на Гермиону, что успели заметить все, кроме неё самой, именно в этот момент взглянувшей на свою тарелку, а как только она вновь посмотрела на Гарри — он с многозначительным видом указал на Кормака, садясь рядом. — Это, конечно, да... — с пониманием кивнул Рон. — Но ты же... это самое... — Дашь погонять? — без обиняков выпалили близнецы. — Да конечно. Можем хоть сейчас, после обеда — на поле прогуляться. — Супер, — близнецы, даже не переглядываясь, едва заметно стукнулись кулаками чуть ниже уровня стола. — Замётано, — вслед за ними расплылся в довольной улыбке и Рон, беря себе ещё одну куриную ножку. Пару минут они просидели в тишине, лишь сосредоточенно жуя праздничные яства, которые эльфы приготовили с особой заботой — видимо, тем самым сублимируя своё разочарование от того, что на протяжении каникул все трапезы были куда менее людными, чем обычно. Наконец, тишину вполголоса прервал Рон, повернувшись к братьям: — А как вы двое приняли новости?.. ну... про Гарри с Кормаком. — Да нормально, — те, как обычно, переглянулись, после чего один повернулся к рыжему брату, а другой — бросил осторожный взгляд на блондина. — Чего такого? — пожал плечами Фред, пристально уставившись на Рона и изогнув бровь с посылом: «а тебя что-то смущает»? — Да не... ничего... — стушевался тот. — Просто... как бы... Ну я, вот, от Гарри — не ожидал. Вот совсем. А уж тем более — от МакЛаггена. Они ж вообще не похожи. — А на кого мы, по-твоему, должны походить? — мимику Фреда теперь повторил и Кормак. — Ну это... вы ж оба — нормальные такие парни. С виду и не скажешь... — А должны быть — ненормальными? — с проступающим лёгким наездом в голосе продолжил четверокурсник. — Да не то что должны... просто... Ну, вот, например, про Малфоя такое узнать — я бы не удивился. Он же вечно такой весь из себя расфуфыренный: «Бе-бе-бе, смотрите все, какая я принце-е-есса. А вот мой оте-е-ец... такая важная ши-и-ишка... в таких лощёных наря-я-ядах», — он карикатурно передразнил елейно-тягучую манеру общения слизеринца, сделав её чуть ли не жеманной и состроив при этом брезгливо сморщенную мину. — Рон, ты сейчас демонстрируешь лишь своё невежество, — ещё тише него буркнула его девушка. — Да какое невежество? Ну сама вспомни, как этот скользкий хмырь себя ведёт... — Типа, если гей... — перебил его Джордж. — ... то сразу должен быть как баба? Так, что ли? — Да не должен!.. Чо вы! Дин, ну ты-то хоть понимаешь, о чём я? — Понимаю... — сдержано ответил тот, но тут же осторожно добавил. — Только ты сейчас чистыми стереотипами говоришь. — Во-во! — уверенно кивнули близнецы. — Рискую выглядеть так, будто начал сам себя нахваливать, — высказался Гарри, сверившись осторожным взглядом с близнецами и Дином, — но как по мне, трахаться с другим парнем — это не то что не менее, а даже более мужественно, чем типичный секс с девушкой — всей такой ранимой, нежной и чувственной. Те трое — едва заметно кивнули, переглянувшись сперва друг с другом, а потом — посмотрев на Рона с Гермионой. — Согласен, — уже слегка нахмурившись в защитной позиции, поддержал любимого Кормак. — Без привязки конкретно к нам с Гарри, а вот вообще: просто со стороны, секс любых двух парней. Это в паре с девкой сразу понятно, кто тут из вас мужик — а ты попробуй соответствовать, когда твой партнёр — другой парень! Мне, как бы, есть, с чем сравнивать: было достаточно раз и с теми, и с теми. — Ну... с этой точки зрения — может, и да... — подняв взгляд к потолку, задумчиво рассуждал Рон. — Но это если ты ебёшь. А если тебя... — То это ж вообще апофеоз маскулинности, — подхватил за Кормаком Фред, уловив от него короткий кивок в ответной солидарности. — Ты вот можешь представить в сексе хоть что-нибудь более пацанское, — продолжил за ним его близнец, — чем ситуация, при которой тебя — брутально так и чисто по-мужски — долбит в жопу другой парень... — ... а ты не просто терпишь это, но ещё и кайфуешь от такого? — Это тебе не нежные поцелуйчики с нашим любимым слабым полом. — Фу! — Рон аж скривился, гневно уставившись на братьев. — Ну вы и придурки: нафига так подробно? Я же ем! Я вообще такое представлять не хочу — тем более, за столом!.. Совсем вас не понимаю, парни... — он снова взглянул на лучшего друга. — Как вы вообще это выносите?.. А, или — во, кстати! Давно спросить хотел: Гарри, у вас в паре — кто кого? — А что? — за бойфренда ответил Кормак с издёвкой в голосе. — Третьим напрашиваешься? — Нет, конечно! — Тогда это тебя не касается. — Рон, лучше заткнись... — сквозь зубы прошипела Гермиона, уткнувшись в тарелку и сгорая от стыда за своего парня. — Я тебе потом всё объясню. — Да не, раз интересно — пускай спрашивает, — пожал плечами Кормак. — Надо же хоть как-то просвещаться в этом вопросе. Лучше узнать — так сказать, «из первых рук». У кого ещё ему такое спрашивать, если не у нас? — он с ехидной ухмылкой покосился на близнецов. — Но только если без намёков на то, что мы, дескать, теперь стали «недостаточно парнями», — снова вставил свои пять копеек и Гарри. — Угу, — продолжил блондин. — И нечего морщиться, когда получаешь прямой ответ на вопрос, который сам же задал. — Хм... тогда ладно, уже ничего не задаю. Закрыли тему... мне не надо больше подробностей. От столь резко оборвавшегося разговора — наступила слегка неловкая пауза, которую вскоре прервала Гермиона: — А, раз пошёл такой разговор... я тоже поинтересоваться хотела... — осторожно заговорила она, взглянув на Гарри так, будто спрашивает у него разрешение на сам вопрос. — Вас как ни спросишь — всё время только: «трахаться», «трахаться», «трахаться»... А как же чувства? Как же настоящая любовь? У вас вообще нет никакой романтики, что ли? — Пф-ф-ф! Есть, конечно! — фыркнул Гарри. — И любовь у нас — тоже самая настоящая. — Ну а где она тогда? — Везде, — продолжил за любимым Кормак. — Ты просто пытаешься всё укладывать в трафаретик женского восприятия. Мол, если чувства — то сразу обязательно розовые сопли со слащавыми сюсюканьями... а ещё — с непременными пиздостраданиями и мозгоёбством. У парней это не так работает. От формулировки Кормака — на сей раз, поморщилась она, и уставилась на Гарри ещё более требовательно, будто ждёт от него подтверждения или опровержения слов блондина. — Он грубовато выразился... но в целом — да. Поначалу у нас, и правда, была только чистая страсть... и вскоре — секс. И секс — к слову, с первого же раза, крышесносный... — Это точно, — кивнул блондин. — Но потом... оно как-то само вылилось в нечто большее... Ну то есть, в основе, в са́мом незыблемом фундаменте — тоже секс — и я даже представить не могу, как у нас хоть что-то может быть без него — но за этим чисто физиологическим удовольствием теперь и эмоции тоже стоят. У тебя ведь так же? — он обернулся к своему парню. — Угу. Обсудили же у Т... там, где были последнюю неделю. — Ну то есть, — продолжила Гермиона, — всё равно только секс. Никаких чувств. — Да ну нет же! У парней просто чувства — какие-то более... откровенные, что ли. — У нас с Роном — тоже весьма откровенные чувства. — В смысле, более... не знаю, как сказать. Непосредственные. Парни выражают свою симпатию более прямолинейно, чем вы... как же объяснить... блин... — он замолк, сосредоточенно покусывая губу. — Во! Придумал. Смотри. Если провести параллель и представить, что отношения — это некая история, которую ты читаешь, то в женском исполнении это будет такой весь из себя вычурный и донельзя иносказательный текст с кучей эвфемизмов, заковыристых многоэтажных метафор и помпезных эпитетов в каждом удобном месте — по поводу и без. Короче, само повествование по форме — это сплошь одни рюшечки и оборочки, как в пышном женском платье... сверху — ещё и обильно политом максимально сладким ванильным сиропом, превращая всё это добро в праздничный торт, будто созданный для того, чтобы не есть его, а просто им любоваться. Вот такое повествование будет в женской версии отношений. А у нас — вместо этого будет — вот тупо пересказ по факту, без приукрашиваний и интерпретаций. Прямо «в лоб» и «как есть», не церемонясь... но это тоже чувства. И тоже романтика. — Так романтика — в чём? — продолжала гнуть свою линию единственная девушка в их компании, уже начинающая раздражаться оттого, что она одна не понимает то, чему все остальные кивают в солидарности. — По твоему описанию у вас все отношения — чисто физиологические. Вот, буквально, сплошные собачьи случки — и ни капли возвышенных чувств. — Нууу... вот так называть — не надо. «Случки» — это как-то совсем уж опошливает то, что у нас с Кормаком, аж обидно... хотя лично я — обычно люблю пошлятину, — он игриво подмигнул любимому с озорной улыбкой в попытке снизить серьёзность разговора, и тот ответил ему тем же выражением лица. — У нас отношения — действительно, более «физиологические» и непосредственные, чем то, что под словом «отношения» обычно понимают девушки. Но это не значит, что у нас в них — нет ни чувств, ни романтики. — Ну вот в чём, например, у вас романтика проявляется? Конкретно. — Конкретно?.. Да не знаю, во всём. Вот хотя бы в том, как Кормак сейчас сидит, приятно прижимаясь ко мне ногой, и ласково так — но при этом похабненько — поглаживает мне коленку. А я — ему. Да, в этом есть такой неприкрытый намёк на секс. Но ещё в этом есть — явный посыл: «я тебя люблю». Не просто «хочу», а именно «люблю». По крайней мере, я это так воспринимаю. — И воспринимаешь правильно. А ещё, например... Рон, уши заткни... — подхватил было сам блондин, но осёкся, взглянув на рыжего друга, который в ответ — раздражённо поднял на него взгляд, замычав что-то с набитым ртом и демонстрируя измазанные в курице руки. Без единого слова Гермиона сама накрыла его уши ладонями, и лишь тогда Кормак продолжил. — Например, наша романтика — это когда Гарри смотрит на меня своими влюблёнными глазками, пока заглатывает... кхм... скажем так, пока «в процессе» смотрит на меня снизу вверх. — О, точно! Я тоже этот момент обожаю. Как властно ты на меня сверху вниз смотришь, доминантно нависая и намертво вцепившись за голову так, что одним этим даёшь понять, насколько я твой. — То есть, опять только секс? Ещё и грубый? — Да не только! — Гарри уже не знал, как ей объяснить. — Ну вот... засыпать в обнимку — тоже охуенно. Просто чувствовать его тепло... И — да — ощущать, что он меня именно голым обнимает, прямо сливаясь со мной всем телом — есть в этом что-то... особенное. — Это точно. — Вы там всё ещё всякие гадости обсуждаете? — кое-как прожевав, напомнил о себе Рон. — Уже нет, — кивнул подруге Гарри, и она убрала руки с ушей бойфренда. — Короче, — резюмировал Кормак, — сам язык этих чувств — да, у нас такой вот. Непосредственный. Я бы сказал, откровенный и прямолинейный, порой даже чересчур. Кто-то другой скажет — неприличный, похабный и даже грубый. С высокой концентрацией внимания на хуях и жопах. Но это не просто механическая долбёжка... по крайней мере, у нас с Гарри. Про других — не скажу. Но у меня — в принципе, с парнями только так и было: за внешним «просто сексом» — ВСЕГДА стояло что-то ещё помимо самого́ монотонного процесса... Хм... если призадуматься — получается, чисто механическая ёбля у меня была, как раз, с бабами... ну, в основном. Почти со всеми моими бывшими — это было, именно что, утоление сексуального голода и ничего более. Никакой привязанности. Никакого — если угодно — «единения душ», сколь бы слащаво это ни звучало, — он аж поморщился от собственной формулировки, и его невольно передёрнуло. — А с Гарри... да и в целом с парнями — есть там что-то ещё. Какая-то... солидарность, что ли? Понимание того, что мы на одной волне. И — да — чисто эмоциональная реакция, сопровождающая это веселье. — Выражается она, по твоим меркам, слишком неприкрыто, — вновь подхватил Гарри, — но это именно она. Любовь. Привязанность. Симпатия. Радость от этой приятной компании. Восторг от драгоценности момента. Трепет от столь откровенной близости... что это, если не чувства? С этими словами он вопрошающе взглянул на подругу. Некоторое время она просидела, сосредоточенно переваривая сказанное, после чего, наконец, выдала: — У вас как-то всё совсем по-другому... А вы что скажете? Дин, Фред, Джордж и, особенно, Рон — у вас всех так же? — на окончании вопроса она повернулась к своему парню, требуя пояснений. — Нууу... — Рон опасливо заметался взглядом между ней и Гарри с Кормаком, пытаясь уловить, не с подвохом ли этот вопрос. — Так же, — за него ответил блондин. — Парень — он и есть парень. Хоть с бабами он ебётся, хоть с другими парнями. — Так что когда наш братишка, — подключился Джордж, — делает комплимент твоим сиськам или жопе — не обижайся, что он сделал его не твоим глазам или волосам. — В смысле, что не поэтично сравнил их с каким-нибудь струящимся водопадом или сияющими драгоценными камнями, — пояснил Фред. — То, что на вашем языке — вот такие многоэтажные, трижды завёрнутые в загогулину, дифирамбы твоим ресницам, очередным туфелькам или платьям — у нас это просто: «охуенные у тебя сиськи». Ну или, как максимум, «ты классная». Прямо и как есть. — Может, по-вашему это — некрасиво, — продолжил Джордж, — зато искренне. Просто обычно от парней ожидается, что это мы должны под вас подстраиваться, и всегда переводить то, что на самом деле думаем, с нашего языка — на ваш. — Но нашему братцу — сильно сомневаюсь, что хватает на это усидчивости. Так что когда он тебе ляпнул что-то подобное — а мы уверены, что по-любому уже ляпнул, и не раз... — Эй! — попытался возмутиться сам Рон. — ... он это не со зла. Конкретно в вашей паре — лучше тебе самой научиться понимать нашу модель мышления... — ... чем ожидать от него, что он освоит вашу. Этот балбес — не освоит. — И ты будешь на него злиться почём зря. Все шестеро парней уставились на подругу в ожидании реакции. Она недоверчиво прищурилась: — То есть, я должна просто смириться? Вам, вот, самим — разве понравится, если я сделаю комплимент не вашему вкусу, интеллекту, наряду или интересам, а вот... — она замешкалась, — вот тупо вашим причиндалам. Это же совсем... — Блин, да! — хором ответили все шестеро. — Комплимент хую — это прям высшая похвала! — Кормак восторженно закатил глаза, вспоминая, какой особый талант у его парня именно в этом. — Серьёзно? — Гермиона недоверчиво изогнула бровь. — Абсолютно, — с железной уверенностью продекларировали близнецы. — Для парня его член — это самое святое. Хочешь сделать ему приятно — ... — ... делай комплимент не ему самому, а его херу. — Тем более — во время секса. — Любого спроси — он подтвердит, не раздумывая, — Дин тоже кивнул. — Ну... — уточнил Кормак, — если только не решит, что вопрос с подвохом, и за честный ответ — ему прилетит. Кое-как уложив это в голове, она кивнула: — Чисто в теории — примерно поняла. Но всё равно, это выглядит как-то... не знаю, удручающе бесчувственно. Будто вы все — от природы чёрствые, и только своим членом — и думаете. — Нууу... действительно, им и думаем. Но нихуя не чёрствые, — фыркнул Кормак. — Просто эмоции — другие. И проявляем мы их — по-другому. Но с нашей стороны — они охуеть какие яркие! — Ладно-ладно! Поняла. Сойдёмся на том, что мне ваш язык любви — просто чужд. — Ну так... — пожали плечами братья. — Было бы странно, если бы не был чужд. — Ты ж не парень. — Так, ладно! — прервал дискуссию Рон, вытирая руки салфетками после курицы. — Хорош лясы точить! Мы на поле-то собираемся или как? — Так тебя ж все ждут, — усмехнулся Дин. — Мы — уже доели. — Тогда пошли. Только до туалета прогуляемся. Руки нормально вымою. — Само собой, — кивнул Гарри. — «Молния» — это охуеть какой дорогой подарок — причём, даже не в плане цены, а вообще. С такими грязными руками — ты у меня к ней точно не притронешься.

***

Заглянув в гриффиндорскую башню за самой метлой и верхней одеждой, их тусовка вскоре стояла на белом квиддичном поле под неторопливо падающим редким рождественским снегом. Гарри, решив сам сделать тестовый пролёт вокруг поля перед тем, как отдать метлу остальным друзьям, с нетерпением жаждущим своей очереди на ней покататься, перед самой посадкой вдруг вспомнил о расчёске, подаренной директором, и, выполняя данное ему обещание, решил опробовать её в деле. — А это что? — с настороженностью Кормак указал на антикварный стальной гребень. — Дамблдор подарил, — невольно зажался Гарри от очередного напоминания о том, какая он нынче неблагодарная скотина, не ответившая никому на подарок, которые ВСЕ в этом году были ценнейшими проявлениями внимания и заботы. — Сказал, что она помогает, чтобы чёлка в глаза не лезла, хотя она у меня и так... уоу! — едва воспользовавшись ею, он тут же ощутил, как сама расчёска продолжила движения за него и начала утопать в волосах. Гарри её отпустил — и магический артефакт, расчесав волосы ещё пару раз, окончательно утонул в его причёске. — Ебать! — взгляд Кормака вдруг стал необычайно восторженным. — Не знаю, что там она делает, но то, что ты теперь стал таким стильным — даже больше, чем обычно — будто прямщас собрался фоткаться для обложки «Твинков-негодников»... это у нас такой порножурнал есть, с самыми сладкими милахами... — пояснил он для остальных, — это точно. Гарри в лёгкой растерянности прошёлся взглядом по лицам Дина и близнецов — и отчётливо увидел, как те, даже пытаясь скрыть это, невольно прикусили губу, глядя на него с прорывающимся вожделением. Наконец, он взглянул на Рона, ожидая его оценку: — Про стильного — не знаю, — тот пожал плечами. — Но да. Ты будто час свою гриву перед зеркалом прихорашивал. Гарри, без обид, но... ты теперь стал каким-то совсем «гейским». Уже даже не по-мужски выглядишь... — Нормально он выглядит! — воскликнула Гермиона. — Ты бы лучше сам меня на следующем свидании встретил в таком виде. — Да не, чо я буду, как девка! Парни, скажите! — в поисках поддержки он обернулся к братьям, ошибочно полагая, что они встанут на его сторону. — Ну вообще, ему идёт, — сдержано ответил Фред, с трудом отрывая взгляд от Гарри. — Или ты хочешь сказать... — ... что мы теперь — тоже «как девки» — просто потому, что сменили образ? — Ну вообще, да. В чём-то — мама права. В этом новом прикиде — вы теперь вечно такие же холёные, как Малфои, будто на показ мод собрались. — Ой, Рон, лучше поучись у братьев! — недовольно фыркнула его девушка. — Ты просто ничего не понимаешь в мужской красоте. Фреду с Джорджем, вот, ничто не мешает следить за собой, хоть они и встречаются с сёстрами Патил, а не по парням гуляют, как наша влюблённая парочка. — Так а в чём тут их заслуга? Им же просто повезло, что их Гарриным Ультусом так шарахнуло! Он меня им тоже шарахнет — я тоже таким стану. — Не-не-не! — тут же испуганно вскинул руки сам парень со шрамом. — Во-первых, мне преподаватели запретили вообще строго-настрого... — А во-вторых, — подхватил за ним Фред, — мы сами хотели стать такими ещё с прошлого курса. — Ну то есть, не такими... Хотя... — Джордж переглянулся с братом. Пару секунд они простояли в этом своём безмолвном диалоге — когда у обоих вдруг синхронно изогнулась бровь. — Ты тоже? — уже вслух переспросили они хором. — Хм... Гарри, хочешь прикол? — повернулся к нему Фред. — Оказывается, — не дожидаясь ответа, продолжил Джордж, — в тот главный момент... ну... когда... это самое... — Когда мы с твоим Ультусом баловались, — Фред интонационно выделил название заклинания так, что все, кроме пары натуралов, ехидно ухмыльнулись, понимая, о чём речь на самом деле, — и произошёл тот мощный взрыв... — Да, вот тогда — оказывается, именно в тот момент мы оба... — ... независимо друг от друга... — ... хотели уже не в чёрный покраситься, а в чисто-белый... — ... чтобы утереть нос Малфою. — Оба понимали, что с нашими природными данными — не выйдет. — И сожалели об этом — но хотели сменить облик именно на такой. Гарри со слегка озадаченным видом переводил взгляд с одного на другого. — Погодите. Вы об этом — прямо в ТОТ САМЫЙ момент думали? — Не-не-не! — В сам момент взрыва — понятно, на чём мы были сосредоточены. — На самой затее. На Ультусе твоём. — Но вот накануне, — они снова переглянулись, — за пару дней... — ... я — за день, он — за два... — Оба размышляли на эту тему. — После той выходки Малфоя. — Да и в целом — возвращаясь к нашему старому желанию... — ... стать самыми выделяющимися Уизли. — Что даже Чарли будет вынужден признать. — И оба сошлись на том... — ... что было бы неплохо, конечно... — ... ОЧЕНЬ хотелось бы... — ... прямо от всей души... — ... но не выйдет... — ... а потом — вон оно как! — Ну и — заебись же! — Хммм... — Гарри задумчиво нахмурился. — Получается, что с вами это произошло — не потому, что я об этом подумал в моменте, а потому что вы сами хотели? — Ну да. — Точно? — Точно. — Прям досадно было, что в такой чистый... — ... с нашим родным цветом — точно не выйдет. — А потом — ХОП! — и приятный сюрприз на Рождество. — Так что, братишка, тебе — такое не светит. — Сразу по многим причинам. — Но как минимум — потому, что, похоже, надо этого искренне желать. — А ты сам — тоже об этом тогда подумал? — Именно об этом? — Прямо в ключевой момент? — Ну да... — Гарри смущённо покосился на Рона с Гермионой, — просто ни с того ни с сего... как-то проскользнула мысль, что вам так пойдёт... — Ты во время тестов заклятия отвлекался на мысли об их цвете волос? — подключилась Гермиона, настороженно изогнув бровь. — Нууу... — он уловил в её пронзительном взгляде, что она, как и в случае с Кормаком — похоже, уже обо всём догадалась... — как-то вообще ни к месту вышло, да... я не специально... — ГАРРИ, Я ТЕБЕ ПРОСТО ПОРАЖАЮСЬ! — вдруг возмущённо воскликнула подруга, всплеснув руками и воззвав к небу. — У него на руках — новое заклятие, способное перевернуть весь мир с ног на голову, а он даже — ЭЛЕМЕНТАРНО — нормально сосредоточиться не может, даже в такой важный момент думая о чём попало! Я просто в шоке, как у тебя вообще ХОТЬ ЧТО-ТО выходит! — Да чего ты... — НИЧЕГО! С такой безответственностью — ты, случаем, не думал, а что было бы, если бы Ультус оказался опасным не только для дементоров? Что если из-за твоей оплошности вы там все трое могли пострадать? Тебе же просто повезло! На ровном месте! Вопреки ВСЕМУ, что ты сам сделал! «Ты права. Повезло — это точно. Но не в том, о чём ты сейчас, а в том, что мы там вообще не Ультусом были заняты.» — Зайка, ну не злись, обошлось же... — Рон вновь попытался остудить пыл своей девушки, обнимая её сзади. — НЕ БЛАГОДАРЯ, А ВОПРЕКИ! ВОПРЕКИ ВСЕМУ! — негодовала она. — Да, ты права, — с осознанием своей легкомысленности, виновато склонил голову Гарри. — НЕТ, НЕЧЕГО ОПЯТЬ... а, стоп. Чего? Я права? — Да. Нас в тот раз — сказочно пронесло. И после того, как я рассказал Дамблдору о том, как это было — он мне запретил снова экспериментировать с Ультусом самому. Прям железно. И я с ним согласен. — Ну наконец-то! Хоть какой-то проблеск благоразумия в этом океане повального раздолбайства! Мне порой кажется, что я одна за вас всех беспокоюсь, а вам самим — вообще ни до чего нет дела, кроме очередных своих сиюминутных развлечений! — Да есть ему, есть... — Рон убаюкивающе шептал ей на ухо. — И вообще, за то тебя и любим, что ты у нас такая внимательная... — Но вот это, — продолжил Гарри, — примечательно. Выходит, в том особенном моменте — моменте вспышки — произошло лишь то, чего вы сами хотели, да? — Не просто хотели,... — ... а ПИЗДЕЦ как хотели. — Но кусали локти,... — ... что не судьба. Гарри вдруг осенила мысль, которую, однако, нельзя было обсудить в открытую ни с кем кроме любимого. Парень со шрамом замешкался, подбирая слова так, чтобы выразиться иносказательно — но при этом не врать: после того, как он открылся Кормаку и друзьям в своей ориентации, а потом — ему пришлось ещё и разыгрывать того Лорда перед слизеринцами, пока он испытывал лишь отвращение к этому образу — ему теперь категорически не хотелось озвучивать откровенную ложь без крайней на то необходимости. Отчего-то, именно будучи произнесённым вслух, такой прямой обман теперь воплощал в себе крайнюю бесчестность с самим собой, и ощущался чем-то совсем отталкивающим и даже противоестественным. — Так, Солнце, слууушай... — обдумав своё высказывание, заговорил Гарри. — Там, в Хогсмиде — ты ведь был со мной рядом, когда у меня в самый первый раз вышел Ультус... — Ну да... — тот настороженно прищурился в непонимании. — Тогда смотри... у меня к тебе вопрос — насчёт того же, что мы обсуждали и чем мы занимались за последнюю неделю... Когда ты сам пронаблюдал вспышку Ультуса — ну, ту белую, — он многозначительно взглянул на бойфренда, отчётливо давая понять, что он сейчас — вовсе не про первый призыв заклятия, а про ту каскадную вспышку глаз, которая произошла у Тиберия, а Ультус был упомянут лишь для отвлечения внимания, — у тебя самого — какой настрой был? — Да... — судя по виду, блондин понял истинный вопрос, и тоже замешкался, правильно формулируя ответ. — В целом — положительный. Там же, в Хогсмиде — ты нас спас от дементоров... Ну и вот. В момент вспышки — я был уже совсем на позитиве. У меня все мысли были — только о Патронусе — ну, какой он у меня самого вышел — и о том, как мне с тобой повезло... ну и ещё там было кое-что, если ты помнишь... кое-что грязное, с цифрой «четыре». Оно мне об Отделе Правопорядка напоминало. Это же они дементоров в Хогсмид выпустили — они их и остановить могут... И, как бы... во время белой вспышки мне вот это, с цифрой четыре — тоже внимание отвлекало. Пиздец как. Прям сильно. Можно сказать, было легко на душе от осознания того, что мракоборцы о нас, всё-таки, позаботятся как подобает... ну и ещё вспомнились тренировки с Тибом... это дядя мой, — оглянулся он на остальных. — Там — такое, что не забывается. Так что уже было понятно, что с дементорами — мы с тобой можем постоять за себя... И позитив меня там в том главном моменте — прямо распирал... было прям так легко на душе... — Хммм... а с Тиберием ты сам момент вспышки обсуждал — он своё отношение не высказывал? — Не-а, как-то не подвернулось возможности. Как вот она прошла — так, вроде, и всё. — Стоп, — встрял Фред. — МакЛагген, ты тоже был свидетелем белой вспышки? — с искренней озабоченностью повернулся к нему Джордж. — Да, было дело, — он многозначительно уставился на них. — Прям... так же, как у нас было? — переспросил Фред. — Ага. — В таких же обстоятельствах? — Насколько я знаю от Гарри — да. — А с тобой она что сделала? — Ничего, как видите... Ну, кроме того, что в моменте — у меня аж голова кружилась и дух перехватывало от... кхм... того, как это было. — Погодите, — подключилась и Гермиона, к её несчастью не знающая о том, что она просто не располагает всеми деталями пазла и оттого при всём желании неспособна его правильно собрать, а значит, все её рассуждения — изначально обречены на неверный вывод. — Если Ультус завершается какой-то особой белой вспышкой — то, получается, в Министерстве под неё аж весь Визенгамот попал? Они сейчас могут без ведома Дамблдора изучать какие-то проявления этого заклятия? — Не-не-не! — успокаивающе воскликнул Гарри. — В Министерстве конкретно вспышки — не было... почему-то, — он с трудом подавил ухмылку, обменявшись взглядами с близнецами и подметив, что те тоже с трудом удерживаются, чтобы не прыснуть от иронии ситуации. — Ты ТОЧНО в этом уверен? — со всей строгостью переспросила она. — Может, ты просто не заметил? Сам же говорил: после призыва всегда возникает дезадаптация, как в самый первый раз с Патронусом. А ты там — ещё и усиленную форму призвал. — А я тебе об этом разве рассказывал? — Нас в общих чертах, о событиях в Хогсмиде — МакГонагалл ввела в курс дела. Когда вы с Дамблдором в первый раз пропали, ещё до Министерства. А потом... ну я же вас с Кормаком слушаю. Уж сложила два и два. Ну так что, вдруг ты проморгал эту вспышку в Министерстве? — Нет. Там — этой вспышки точно не было. Вот прям железно. И Дамблдор там был со мной — заметил бы, если что. Не было. Видать, не выполнились какие-то особенные условия, — он снова обменялся хитрыми взглядами со своим парнем и близнецами, вновь прокручивая в памяти те бесподобные «условия», от которых, как ёмко сформулировал Кормак, в самом моменте кульминации — у всех участиников аж «дух перехватило». — А может, как ты верно подметила, сыграло то, что там был Ультус Ма́ксима. Но именно той самой белой вспышки там — не было, в общем. — Это хорошо. А Дамблдор знает об этой особенной вспышке? — Да. — ДА??? — с выпученными глазами переспросили близнецы. — Да, но... в общих чертах. Я же не могу на пальцах объяснить всё, что там было. Но про сам факт — знает. Знает, когда конкретно она произошла, и что это было на фоне сильного эмоционального потрясения, — он выделил эти слова голосом. Близнецы снова переглянулись и неуверенно кивнули, вернувшись взглядами к Гарри. — Тоже хорошо, — кивнула и Гермиона, полностью упуская из виду истинную линию разговора. — Значит, он это тоже учёл... и хорошо, что ты не стал от него это утаивать, как ты любишь... я почему-то думала, что ты не стал называть учителям настоящую причину, по которой у нас близнецы теперь такие. — А я и не стал... я только Дамблдору рассказал. И то — говорю же, только то, что мог передать ему в личном разговоре. Мне-то тогда казалось, что в меня эта их Просветительница вселяется — на фоне тех провалов в памяти, которые у меня тогда были — но он меня успокоил. Сказал, никто в меня не вселяется, а та вспышка — совершенно безопасна... — недолго помешкав, он добавил, — но только она! Сам Ультус — как оказалось, пиздец какой опасный! Тут — ты права. С ним шутки плохи. Но вспышка — да, насчёт неё можно не беспокоиться. Он потому и не стал отправлять близнецов к мадам Пофри. Их только Люпин проверил — и всё. — А МОЖНО ВЫ ПОТОМ ЭТО ВСЁ ОБСУЖДАТЬ БУДЕТЕ, А? — не выдержав, встрял Рон. — Рон, тут серьёзный вопрос, вообще-то! — недовольно воскликнула его девушка. — Ну и обсуждайте — а я на «Молнии» погоняю, пока вы это делаете. — А чо это ты один? — возмутились два его брата. «Герми, ты права: вопрос — действительно, серьёзный... Но конкретно ты — не располагаешь всеми вводными, так что и этот разговор — ни к чему не приведёт... И мне как-то совестно наблюдать за тем, как ты мучаешься, ломая голову над загадкой, которую ты никак не способна разгадать. Так что давай-ка сворачивать... потом с Кормаком обсужу.» — Вообще, я согласен с Роном. Хорошо, что мы это сейчас подметили — но дайте я сейчас хоть один кружок сделаю — а дальше уже сами гоняйте по очереди. — Гарри! — возмущённо окликнула его подруга, воплощающая в себе голос разума. — Тебе лишь бы развлекаться! Ты лучше Дамблдору доложи то, что сейчас выяснил. — Я и доложу. Чуть позже. А сейчас — надо воспользоваться последним свободным временем до начала учёбы и оттянуться как следует — это его собственные указания, кстати! — поспешил добавить неугомонный балбес. — Он мне прямым текстом ещё до моего отбытия из-за статьи сказал выжать максимум из того отдыха, который мне подвернётся. — Прямо так и сказал? — недоверчиво переспросила она. — Не прямо он, а Люпин передал. Но да. Прямо так. Что мне надо «оторваться как следует». Так что... — он машинально потянулся к защитным полётным очкам, которые во время квиддичных тренировок всегда висели у него на шее во время передышек — и только сейчас вспомнил, что он вообще не одет в униформу их сборной, — оставлю-ка я вас на бренной земле, — усмехнулся он, не обнаружив на шее очков, усаживаясь на метлу — и просто, как есть, взмыл в воздух. Подлетев до уровня колец, он сперва хотел было сделать лишь один символический круг почёта — который бывает по окончании матча — и где-то на полпути осознал, что кое-чего не хватает. Защитные очки — не давят ему на глаза... но вместе с тем — ему в них и не дует встречный ветер, хотя должен бы. «А-а-а! Так ВОТ в чём истинная функция этой расчёски!» Проверяя своё предположение, он ускорился. Ветер — по-прежнему не заставляет его жмуриться. Даже более того: холодный зимний воздух с лёгким снегопадом — должен бы резать по щекам, однако и этого он не ощутил. Гарри ускорился до предела, выходя на второй круг — по ещё большему радиусу: уже не внутри, а снаружи трибун. Всё так же: встречный ветер его не ослепляет, волосы в глаза не лезут — словно прилизанные назад (хотя Гарри не знал точно, как именно сейчас выглядит его причёска) — а снег по щекам — не бьёт. На середине второго круга он остановился и решил удостовериться в том, что этот эффект — именно от гребня. Кое-как нащупав его глубоко в волосах — ловец Гриффиндора с трудом вытащил артефакт оттуда, будто тот этому несильно, но всё-таки сопротивлялся... и в тот же миг Гарри ощутил, что даже просто зависнув на одном месте — он всё это время должен был хоть немного, но щуриться — просто от того фонового ветра, который гулял на такой высоте. Пролетев совсем немного, он убедился, что — да — свободно осматриваться ему помогала именно расчёска, а не что-то ещё. Так что Гарри вернул её обратно, вновь позволяя волосам самим поглотить её, завершил круг — и опустился к друзьям. — Ой, какие мы выпендрёжники! — издалека воскликнули близнецы, как только он оказался в пределах слышимости. — Да молодец-молодец,... — ... самая у тебя быстрая метла. — Даже Малфой обзавидуется. — Аж два круга сделал на такой скорости,... — ... чтобы ни у кого сомнений не осталось. — Ещё и зависал там, вне досягаемости. — Хвастун. — Нам-то погонять — дашь уже? — Да я... не поэтому. Я понял, что расчёска делает. Она, как бы... создаёт вокруг головы такой пузырь спокойного воздуха. Чтобы ветер в глаза не хлестал. — А, ну ладно тогда. — Мы-то думали, специально выделываешься. — Держите... только давайте, вы сами цивилизованно организуетесь, по очереди? Не подеритесь из-за неё, — он слез с метлы и протянул её. — Да мы уж договорились. — МакЛагген вчера уже пробовал — так что он последний. — Рон — твой лучший друг, так что он первый. — За ним — Дин, как сосед по спальне. — А потом — мы. — Мы только спросить хотели: мы с Джорджем — лучше сразу вдвоём, зато полетаем подольше. Вдвоём — можно? — Можно. Мы вчера с Кормаком тоже в обнимку летали. Она выдержит без проблем. Только тому, кто будет сзади — сидеть неудобно. — Нормально, разберёмся. — Нам уже МакЛагген так и сказал. — Но всё равно ж у тебя спросить надо. — А может, тогда и расчёску тоже дашь попробовать? — Расчёску... — он замешкался. «Парни, с вами всеми — я хоть трусами готов обменяться... ну, разве что, кроме Рона. А ему одному отказывать — не дело... Да и со стороны — такое будет выглядеть уже как-то странно... так что...» — Слушайте, ну расчёска — это уже не совсем гигиенично. Мы же все — не только что из душа... И вообще, полёт на метле — это, так-то, спортивное занятие. Потеешь, все дела... — Да не парься. — Всё норм. — Просто спросили. — Ну что, братишка, давай забирай уже! — поторопили они Рона. — Мы тоже хотим поскорее. Гарри торжественно вручил метлу в руки лучшему другу — а сам встал позади всей их компании, символически отстраняясь и демонстрируя, что сам на полёты сегодня — больше не претендует. Через пару секунд Рон взмыл в воздух под поддерживающие улюлюканья близнецов и Дина, к которым, не сразу опомнившись, присоединился и сам хозяин метлы. — Гарри, — услышал он над ухом тихий голос подруги и обернулся. — Давай отойдём? Недалеко. Разговор есть. Увидев на её лице тревожный взгляд, он кивнул и направился вместе с ней с центра поля — поближе к трибунам.

***

— Слушай... — нервозно покусывая губу и опустив взгляд, неуверенно заговорила Гермиона. — Ты не злишься? — На то, как ты меня сегодня встретила? — Ну... да. Прости, я погорячилась... но вы с Кормаком — сами виноваты! — Да нормально, я всё понимаю. Ты же все каникулы — и правда, мучилась в полном неведении, — недолго подумав, он добавил. — Но, знаешь, Кормак — тоже в чём-то прав. — То есть, ты разделяешь его хамскую позицию? — она изогнула бровь — точь-в-точь так же, как делает МакГонагалл, когда выдаёт это её фирменное: «Что-что, простите? Как вам не стыдно, мистер Поттер!» — Да почему сразу хамскую? Кормак у меня — да, бывает грубоват, когда не скрывается за этой своей маской галантного дамского угодника. Но это говорит лишь о том, что он в нашей компании — со всеми нами, а не только со мной — честен. Так что... — Гарри, а тебя не смущает, что он буквально угрожал мне тем, что поднимет руку на девушку?! — А тебя саму — не смущает, что ты систематически поднимаешь руку на нас с Роном, а мы должны с этим покорно мириться, потому что «поднимать руку на девушек — нельзя»? Она недовольно поджала губы: — То есть, ты с ним согласен? — Не в его формулировке, но да. Герми, это ненормально, что ты так позволяешь себе выражать своё недовольство. И ещё более ненормально — что мы позволяем это тебе. Она снова помолчала, вновь принявшись нервозно покусывать губу — и, наконец, выдала: — Возможно, он в чём-то и прав... но ты хоть скажи ему, что так вести себя со слабым полом — тоже нельзя! — Сама и скажи, если так считаешь. Я — задумавшись об этом с его подачи — теперь с ним согласен. Он неправ по форме, но безусловно прав по содержанию. На сей раз Гарри взглянул ей в глаза с вызовом — оттого, что ему уже совсем не нравилось, куда идёт разговор. — Ладно, давай сменим тему... — недовольно буркнула она. — Я, на самом деле, не об этом хотела поговорить, — ещё недолго помолчав, она набрала в грудь воздуха... после чего так же и выдохнула — видимо, не до конца решившись, но, всё же, произнесла вопрос. — Слушай, а... ты сегодня за столом с таким восхищением описывал ваши с ним отношения... Я совершенно не понимаю, как можно довольствоваться одними лишь низменными утехами без настоящей близости... так что я спросить хотела... если хорошенько задуматься — как сам считаешь: ты, вот... счастлив с Кормаком? В смысле, именно долгосрочно счастлив: у вас настоящие отношения — или это просто первоначальная легкомысленная страсть, которая скоро рассеется? Гарри призадумался, оценивая своё отношение к тому, что у него с Кормаком — и честно ответил: — Ну, во-первых, мы с ним не паримся по этому поводу, а пока просто наслаждаемся моментом и не заглядываем так далеко. Как получится — так и получится. А во-вторых... по-моему, одно другого не исключает. Да, у нас с ним страсть — и страсть просто ураганная. Но мне кажется, я его люблю. По-настоящему. И он меня. Наша привязанность — насколько я знаю, взаимная — восходит к более глубинной близости, чем просто сумасшедший секс... И меня уже немного напрягает, как ты на наши отношения смотришь как-то свысока, будто они какие-то неполноценные. Они — совершенно полноценные, более чем. Просто для нас, а не для тебя. Так что завязывай с этим осуждающе-снисходительным тоном... А что? Почему спросила? — Да... — она снова замялась. — Я просто... просто хотела уточнить, как там оно у вас... — она торопливо озвучила следующий вопрос, пытаясь скрыть за этим тот факт, что на самом деле не до конца ответила сама. — А он тебе сам-то — хоть что-нибудь подарил на Рождество? Как я погляжу, тебя все поздравили: и миссис Уизли, и Дамблдор, и даже этот твой непонятный парень на стороне, от которого этот дорогущий кулон, — она указала на замаскированный маховик, и Гарри по привычке взялся за него, снова попробовав запустить. — А от Кормака я подарка не видела. Как-то это... невнимательно с его стороны... Кстати, да! Вот. Это — от меня. С праздником, — она улыбнулась... ... и достала из-за пазухи длинную коробочку в блестящей красной подарочной упаковке, на которой были изображены золотистые мётлы и снитчи, протягивая её другу со слегка смущённым видом. Отчего-то именно это стало последней каплей. Гарри просто застыл на месте, не в силах принять подарок из-за того чувства вины, которое на него снова нахлынуло, когда эта ситуация опять напомнила ему, что вообще-то каждый принятый подарок — включая этот — возлагает на тебя встречные обязательства, стоит взять коробочку в руки. Ведь даже ей, самой близкой подруге — Гарри не мог ответить тем же, в очередной раз коря себя за то, что у него в Гринготтсе лежит целое состояние, но он, как самый образцовый жмот-толстосум, с удовольствием принимает подношения ото всех вокруг, сам при этом не отвечая взаимностью никому. — Ты чего? — насторожилась подруга. — Герми, я... я не могу принять. — Ой, не выдумывай! — усмехнулась она, протягивая коробочку всё настойчивее. — Это просто перья. Я заметила, что они у тебя заканчиваются, а сам ты в Косой Переулок с текущим раскладом выберешься ещё не скоро. Вот и купила заодно. Нечего тут раздувать из мухи слона! Подарок-то — чисто символический! — Я... Герми, мне неудобно. — Чего неудобного! Бери уже! У меня сейчас руки замёрзнут! — Я... мне нечем тебе ответить, — честно признался он, взглянув ей в глаза. Та простояла несколько секунд с явным недоумением на лице, после чего нахмурилась: — Я уж, как бы, догадалась! Если бы ты спокойно шлялся по магазинам за подарками, когда тебе, вроде как, нельзя появляться на людях настолько, что даже письмо мне отправить не удосужился — у меня было бы к тебе гораздо больше вопросов... Бери уже! У меня реально руки замерзают! Он, сконфуженно потянувшись к блестящей упаковке, неуверенно забрал её, и виновато прикусил губу, разглядывая подарок и машинально теребя его в руках. — Только не надо сейчас распечатывать. Лучше в башне. А то рассыплешь ещё. — Спасибо, — наконец, поднял взгляд он. — И спасибо, что ради этого отвела меня в сторону, чтобы я у всех на глазах не позорился. Подруга рассеянно прищурилась, уловив недопонимание — и поспешила его прояснить: — Нет, я... я не ради этого с тобой отошла. У меня разговор к тебе. Это — просто к слову пришлось... Ну так что: Кормак-то про тебя — не забыл? Да, он тоже прятался, но уж после того, как вы вернулись, ему попросить дядю, чтобы купил что-нибудь — минутное дело. В общем, он-то тебя — поздравил хоть? Гарри невольно поднял взгляд к небу, воспроизводя в памяти незабываемый момент их первой ночёвки в Выручай-Комнате, а потом — и второй встречи там же, уже с участием Дина... — Да, поздравил... охуеть, как поздравил... — И что подарил? Похвастайся хоть. — Да... там — то, что нельзя показать. Порой нематериальные вещи — куда важнее того, что можно пощупать. — Оууу... Тогда тем более. Аж интересно стало, — она с проступившей озорной хитрецой, которая на лице подруги появлялась ой как нечасто, наклонилась к нему. — Что там было? — Да там... ты уверена, что хочешь знать? — Конечно! Интересно же. — Там... прям похабщина. — Тянущая на то, чтобы считаться рождественским подарком? — настороженно изогнула бровь она. — Более чем! — Тогда тоже интересно. Давай. — Точно? — Да точно-точно! Хорош мяться! — Нууу... тогда... не знаю даже, с чего начать... короче, когда я с Дамблдором вернулся из Министерства — Кормак мне сюрприз устроил. — М-м-м... романтический ужин? Всё-таки, у вас тоже бывают красивые моменты? — Красивый — не то слово!.. Но нет — не романтический ужин, — он невольно поморщился от такой слащавой ванили. — Он тройничок организовал к моему возвращению. Тройничок — в смысле, секс втроём. Теперь — брезгливо поморщилась подруга: — И ЭТИМ тебя впечатлил? — Нууу... не столько этим... сколько тем, как это произошло, — на этих словах во взгляде подруги снова разгорелся интерес: зная её — судя по всему, она там себе представила какие-нибудь лепестки роз или шёлковые простыни при свете ароматных свечей, так что Гарри понял, что придётся прояснить, пока она там себе не нафантазировала то, чего и близко не было. — Герми, ты в курсе, какие у меня в сексе вкусы? — Совершенно низменные и неприличные, как я поняла по вашим разговорам. — Ага, это ещё мягко выражаясь... ну и... в общем... Кормак всё так устроил, что... так сказать... там меня немножечко... ну... как бы... изнасиловали, в общем, — увидев испуганно округлившийся взгляд подруги, он торопливо запричитал, объясняясь. — Не-не-не! Это супер! Я сам его об этом просил! — Просил — чтобы тебя ИЗНАСИЛОВАЛИ?! — Ну да... Охуенно же!.. Такие вот у меня предпочтения... — Так ты из-за этих «предпочтений» так спокойно отнёсся к тому, когда тебя и слизеринцы тоже «изнасиловали»? — она изобразила пальцами кавычки. — Не, эти — прям без кавычек. И тоже было — просто заебись... ну вот нравится мне такое, да... — он пожал плечами в защищающейся позе. — И Кормак мои вкусы тоже разделяет... А он там ещё и третьего — такого привёл, который просто... Уау! — он непроизвольно закатил глаза, а после — бросил любующийся взгляд на Дина, который увлечённо следил за полётом Рона. — Просто предел мечтаний! Тем более, вместе с Кормаком... И они там меня оба... хорошенько так, в два ствола... прямо в точности так, как я хотел... Они мне там ТАААКОЕ устроили!.. Гермиона отстранилась, уставившись ему в глаза с таким видом, будто вживую наблюдала Снейпа, как ни в чём не бывало расхаживающего в том самом наряде, в котором тот предстал в ридикулусе Невилла. — Мда, — наконец-то резюмировала она. — Я, конечно, вижу, в каком ты от этого восторге. Но теперь я вас — ещё больше не понимаю. У вас всё — ОЧЕНЬ по-другому. Сделай мне Рон такой «подарок», тем более — на Рождество — я даже не представляю, чем бы это кончилось. Но то, что мы расстались бы сразу же — это точно! — Так... я-то этого — хотел. Представь самую свою сокровенную сексуальную фантазию — вот Кормак мне воплотил именно её... а потом, чуть позже — воплотил ещё более сокровенную!.. «... поделившись со мной своими ЗАПРЕДЕЛЬНО крышесносными фантазиями о том, КАКИЕ непотребства он сам бы хотел вытворять со своим дядей у меня на глазах, а потом — ещё и взаправду нагнул меня на пару с ним и продемонстрировал на деле охуенную "командную работу" МакЛаггенов.» — ... и самый смак — в том, что он всё это сделал не в качестве какой-то жертвы, не как-то переступая через себя ради меня, а, наоборот, сам от этого тащился не меньше. Вообще супер было! — Хм... Если это так сформулировать, — очевидно, последовав совету Гарри, подруга действительно попыталась представить такое воплощение своих фантазий, — то звучит даже заманчиво. Но всё равно, ваше гейское представление о «прекрасном» — я совершенно не понимаю... А ты ему чем-нибудь ответил? — Да. Примерно тем же. Но после такой реакции — ты уверена, что хочешь знать подробности? «А то я сам не уверен, вправе ли я рассказывать тебе о том, чем закончился наш первый групповой секс со Стивеном и Тиберием, воплотивший патронус Кормака... и что мы уже сегодня в Выручай-Комнате устроили.» — Вот теперь — не уверена. Пожалуй, поверю тебе на слово. Ему понравилось? — Ага. Он там в восторге был. — Ну и хорошо. Это главное. — Ты об этом поговорить хотела? — Не совсем... — она снова смущённо замялась и снова прибегла к тому же приёму: ответить вопросом на вопрос. — Гарри, а... у тебя в патронусе — вот это было? То, что Кормак тебе устроил? — Не-е-е-е-ет, — рассмеялся в голос редкостный похабник, с интонацией: «Даже не близко». — В сравнении с тем, что у меня в патронусе, тот тройничок — сама невинность. — Что-то мне уже даже страшно за тебя, — всерьёз напряглась подруга. — Что ж там за жуть такая! — Там не жуть, просто... такое — СОВСЕМ социально не одобряется. По общепринятым устоям то, что у меня в патронусе — это уже точно за гранью приемлемого. Но никакой жути вроде членовредительства — там нет, не бойся... Кстати, то, что там — так получилось, что я это уже тоже опробовал. И было — охуенно!.. Там, правда, было... так сказать, неполным составом, без Кормака — но, тем не менее, было. И было — совершенно безбашенно — ровно так, как я мечтал... И, как видишь, всё со мной в порядке. — А Кормака устраивает даже это? То, что в у тебя в патронусе. — Не просто устраивает, а он сам — не против в подобном поучаствовать. И я — только за то, что в его патронусе. Собственно, именно это я ему в качестве рождественского подарка и преподнёс... ну, почти. «Устроить ему реальный инцест с Тиберием — я уже никак не мог. Это, увы, не от меня зависит.» — Тогда... — она снова замешкалась, но, похоже, наконец-то собравшись с силами, кивнула сама себе и продолжила ещё тише, чем до этого. — Слушай, я, на самом деле, была не совсем с тобой честна. У меня есть более серьёзная тема для разговора. — Я так и подумал. Но не торопил. — Спасибо... Тут, знаешь... такое дело... я на тебя сегодня так сорвалась — не только потому, что волновалась. Но ещё и... мне нужно было с тобой посоветоваться. У нас с Роном... — ещё одна пауза в нерешительности. — У нас ещё до праздников вслыл один проблемный вопрос — и так и остался подвешенным на все каникулы. А вопрос — важный... и если бы Рон с ним ко мне обратился — я не знаю, как мне стоило бы ответить, и само моё промедление он мог бы истолковать неправильно... а сразу ему ответить я бы не смогла... я только решилась с тобой посоветоваться — а ты вдруг пропал... и связаться с тобой — тоже никак... а он может спросить это в любую секунду... а я — понимаю это, и ещё больше себя накручиваю... — она снова замолкла. — В общем, я все праздники — будто сидела на пороховой бочке, которая в любой момент вот-вот рванёт. — У вас какие-то проблемы? — Не уверена... но в том-то и дело... Короче, — она наконец-то вновь подняла на него взгляд. — Мне надо посоветоваться с кем-то на ОЧЕНЬ личную тему. И похоже, что сделать это я могу — только с тобой. — Слушаю, — ответив ей максимально понимающим взглядом, кивнул Гарри. — Вы, вот, с Кормаком — как долго принимали для себя то, что увидели в патронусах друг друга? — Да нисколько не «принимали». Сразу как увидели — поняли, что там и нечего принимать. Нам самим по себе — это и так идеально подходит... и нам там дольше пришлось друг друга убеждать в том, что оба совершенно зря стеснялись этого. — Даже так?.. — она ещё более нервозно закусала губу. — А что? Ещё одна пауза, чтобы собраться с духом перед признанием — на сей раз, окончательным. Наконец, подруга заговорила, всем своим видом давая понять, насколько эта тема для неё волнительная. — Мне кажется... Я думаю... У меня есть подозрения, что мы с Роном не подходим друг другу. Тут и там, во всяких мелочах — я замечаю, что кое в чём — мы, всё-таки, не сходимся. Не так, как вы. У вас-то — совсем идиллия... Не пойми неправильно: у вас, конечно, очень странные, на мой взгляд, отношения. Совершенно мне не понятные. Но вы в них — счастливы... насколько я могу судить со стороны. У нас с Роном — не так. И за эти каникулы — я начала ещё больше сомневаться в том, стоит ли нам вообще продолжать... — Так, стоп! Герми, ты девушка умная — гораздо умнее подавляющего большинства тех, кого я знаю, даже среди когтевранцев — но порой ты всё слишком усложняешь. Какая-то конкретная проблема есть? — Да, я к ней и подступаюсь... В общем... Рон мне до сих пор так и не показал свой патронус. И всякий раз мямлит что-то невнятное, как об этом заходит речь. Он говорит, там я. Однако же, сам — явно опасается того, что будет, если я это увижу. И я сама — как на иголках от одной мысли о том, что уже он вдруг может потребовать от меня, чтобы я показала свой — и увидит, КАКОЙ он у меня там. — Слушай, ну... если у тебя есть такие опасения — то, полагаю, ты и так знаешь, что я скажу. Нет другого способа их развеять, кроме как сорвать этот пластырь. Вам обоим нужно решиться и показать их друг другу... — Да я, как раз, об этом. Но лучше как-то подготовить почву... в общем, я что спросить-то хотела... ты, вот, меня знаешь. Порой кажется, что в чём-то — знаешь даже лучше, чем Рон. Теперь хоть понятно, почему: мы-то с тобой на парней и девушек смотрим хоть и по-разному, но куда более похоже, чем это делает Рон. Так что... короче. Ты как сам считаешь, опасения Рона справедливы?.. В смысле, на мой счёт. Что мне не понравится то, что я у него там увижу. — А я — не уверен, — пожал плечами Гарри. — То есть, думаешь, его опасения небезосновательны? Я так и знала! Неспроста же он... — Не-не, СТОП! Я — в другом смысле! Я же по нормальному-то его патронус — и не видел. — Как это? Он же только тебе его показывал. Ты даже говорил, что я у него там — со спины. Там какой-то акцент на том, что у меня ниже пояса? Там у него какая-то совсем грязная похабщина, да? — она заговорила совсем торопливо. — Он там со мной что-то совсем неправильное делает? Я, как бы, тоже ведь не маленькая... мне и секс не чужд... не такой развязный, как у вас с Кормаком, но мы с Роном тоже всякое интересное пробовали... а там — совсем какая-то жуть, да?.. Что даже тебя, с твоими-то вкусами, шокировало? Он там... — Так, тихо-тихо! Куда опять понеслась! Ты не так поняла. Не ТЫ у него там изображена со спины, а Я его патронус только со спины видел. То есть, с обратной стороны. Мы же лицом к лицу его практиковали, когда он его призвал. С его точки зрения — со стороны главного наблюдателя — я его не видел. — А то, что видел — какая я там? — Ну... не знаю. Ты там — голая, конечно... но обычная. Без каких-то особых непотребств... Честно говоря, я даже не сразу понял, что это ты. И не понял бы, если бы Рон сам об этом не проболтался. С моей стороны — у него там была просто какая-то девушка. Довольно привлекательная. С красивой фигурой. Если это, и правда, ты — а нет оснований в этом сомневаться — то, думаю, ты даже сочтёшь это за комплимент. По крайней мере, то, что видел я. — А то, что не видел? — Ну... что не видел — то не видел, — пожал он плечами. — Тут я тебе — не советчик. Вам самим это обсудить надо, я тут — третий лишний. — Нет, погоди-погоди! — она схватила его за руку, когда Гарри уже развернулся, полагая, что тема исчерпана. — А ты можешь... ну... попросить его показать по-нормальному? Если там окажется что-то, что я даже по твоему мнению ТОЧНО сочту категорически неприемлемым — уж лучше будет мне не знать, что там — и просто разойтись с ним без таких подробностей, чтобы хотя бы сохранить дружеские отношения. Не получится их продолжать, если я буду в курсе, какие там черти водятся у него в голове... или у меня — его глазами. «Ну ага! Чтобы...» — Чтобы он после этого попросил меня самого показать свой патронус в ответ? Нет уж. Рону — ТОЧНО нельзя видеть, что у меня там. Это Кормак от такого зрелища только в восторге. А нашу с Роном дружбу мой патронус ОДНОЗНАЧНО навсегда испортиит — я в этом даже не сомневаюсь — да так, что он вообще со мной общаться перестанет. То, что у меня там — для Рона КАТЕГОРИЧЕСКИ неприемлемо. Я это уже сейчас точно знаю. — Гарри, ну пожалуйста! — Нет. Ты просишь меня рискнуть моими с ним отношениями ради того, чтобы сохранить свои. Нет. Если ты придумаешь, как это провернуть, чтобы мне не пришлось показывать свой — без проблем. Но просто так — Рон потребует, чтобы я ему тоже открылся, коли уж я его лучший друг. И, вообще-то, будет прав. — А если я сама его об этом попрошу? Объясню ему, что это не ты сам вызвался, а я предложила выступить тебе в качестве этакого посредника. — Тогда Рон озвучит тот же самый вопрос — только уже тебе. Если он должен кому-то открыться в настолько сокровенном — то не понятно, почему не должна ты. Отношения, как бы, в обе стороны... — А я не возражаю. Ты не против мой — тоже увидеть? И тоже прикинуть, насколько приемлемым его сочтёт Рон. — Эм... — Гарри с подозрением прищурился, не уверенный, как трактовать такой впорос. — Просто... — воспользовавшись этой паузой, поспешила объясниться подруга. — Насколько я понимаю, ты меня всё равно не воспринимаешь в ТАКОМ плане... да и ты — в целом, ВЕСЬМА свободных взглядов в «том самом»... мне кажется, ты даже если увидишь то, что тебе не понравится — всё равно не осудишь... а может, даже поймёшь... сам ведь — тоже понимаешь мужскую красоту... Прости, что приходится напрашиваться... Но я не знаю, как ещё... — Ты сама уверена, что готова поделиться со мной НАСТОЛЬКО сокровенным? Я, вот, отнюдь не уверен, был бы я готов показать тебе свой патронус, окажись я на твоём месте... да даже не уверен, был ли бы я готов показать патронус Кормака, который гораздо более невинный, если бы он был таковым у меня самого. Это же, буквально, окно в душу. — Понятное дело, что до конца — не уверена... но мне кажется, что из всех, кого я знаю, конкретно ты — осудишь меня меньше всего. — А сама постановка вопроса тебя не смущает? Если ты готова показать мне, но не готова — Рону, то, как бы... — Так я ровно потому и боюсь признаться ему, что с ним — ставки слишком высоки. С тобой — я почти ничем не рискую. Максимум — ну начнёшь смотреть на меня косо после этого. Ну и что? По крайней мере, кто-то вроде тебя — это твой друг, а не тот, кого, как тебе кажется, ты любишь всем сердцем и собираешься связать с ним свою жизнь. Ситуация выглядела откровенно странно. Но, поймав себя на этом смятении, Гарри воспользовался тем приёмом, к которому частенько прибегал, когда нужно было поставить себя на место другого: он в уме попытался «отзеркалить» ситуацию, «переведя» непонятные ему моменты в те «естественные» понятия, которыми оперирует его сознание на «родном» для него языке. Он ментально вернулся в тот момент, когда они с Кормаком сами открылись друг другу насчёт своих патронусов — и предположил, что было бы, если бы у них произошло то же, чего опасается Гермиона: если бы они не совпали столь идеально. Гарри представил, как сам бы отреагировал, если бы, например... «Чего бы такого категорически неприемлемого...» В его голове возник образ того, как Кормак призыает свой патронус, а там оказывается... там оказывается... допустим, сам Гарри, только напомаженный, с женским макияжем, в чулках и с прочей такой атрибутикой... «Нет, недостаточно отталкивающе. Я бы просто усмехнулся, сказал, что в реальности такому не бывать — да предложил ему просто замутить такое же с кем-то на стороне. Тогда...» Предположим, то же самое, только ещё и с кровищей, расчленёнкой, вываленными наружу потрохами — и самим Кормаком, вытворяющим со всем этим совсем уж несусветную жуть... «Да, вот это — уже точно такой ужас, от которого я бы пришёл в шок... Но я не стал бы бросать его из-за этого. Поднял бы проблему. Обозначил бы, что это именно проблема, и чётко дал бы понять, НАСКОЛЬКО такой градус садизма неприемлем в моей системе ценностей — но не стал бы его бросать. Предложил бы поработать с этим, указав на то, что это уже совсем нездоровая хуйня... Но вот если бы он стал упираться... Прямо-таки настаивать на том, что ему такое нравится, и он не собирается ничего с этим делать, а даже — более того, если бы он на полном серьёзе потребовал от МЕНЯ как-нибудь воплотить это в реальность... Да. Вот моя красная линия. Даже с таким идеальным парнем — после такого я бы прервал отношения. А теперь — моделируем, что до такого откровения он был бы моим лучшим другом, и даже в случае разрыва нас как пары — я бы хотел сохранить нашу дружбу...» — Да. Я бы сам — тоже предпочёл не знать... Хорошо. Я тебя понимаю. Если ты сама договоришься с Роном — да, я не против выступить в качестве этакого «посредника»... Но ТОЛЬКО при условии, что мне не придётся показывать свой патронус Рону... — он помедлил — и добавил. — А ещё — ты же понимаешь, что даже так — я буду не более, чем защитой от самого крайнего сценария. Всё ещё возможно такое, что мне покажется, будто всё нормально, а вы сами, показав патронусы друг другу — в итоге разругаетесь просто вдрызг. — Конечно, понимаю. Но уж лучше так, чем сразу идти «ва-банк». — На таких условиях — ладно. Обсуди это с ним. — Спасибо, Гарри... — у неё аж навернулись слёзы и задрожали губы от смеси волнения и облегчения, когда она это произнесла. Недолго подумав, она неуверенно улыбнулась и добавила. — Вот ты и сделал мне ответный подарок. — Так это же — не считается. Это я — просто поступаю как друг. Ты бы тоже мне не отказала, если бы я обратился за помощью... — Не отказала бы. Но такое — это не просто поступок друга, а нечто куда большее. И — да, считается, — он хотел было что-то возразить, но она продолжила с нажимом в голосе, вновь напомнив, у кого в их компании замашки МакГонагалл, — сам же сказал, что нематериальные вещи бывают куда ценнее материальных. Так что не отнекивайся. И спасибо... — ещё немного помедлив, она резюмировала. — И пойдём обратно, а то на нас Дин уже пару раз оглянулся. Гарри обернулся в их сторону — и увидел, как Дин делает это в третий раз, перед самым взлётом, уже забрав у Рона метлу и сидя на ней. По пути обратно, специально слегка отстав от подруги и оставаясь за пределами внимания всей их тусовки, обладатель сломанного маховика ещё раз попытался его завести — как водится, вновь безрезультатно.

***

Их весёлой компанией они проторчали на поле для квиддича — аж до самого вечера. По дороге обратно — в определённый момент Гарри услышал обеспокоенный голос любимого над ухом: — Ты чего такой угрюмый? — Да... фигня, — отмахнулся тот. — Так, нечего тут! — хоть и вполголоса, но в свойственной ему грозной манере, твёрдо возразил блондин. — Давай выкладывай. — Да, блин... чувствую себя всем обязанным. — В смысле? — Ну... меня уже буквально все засыпали подарками, а я никому не могу ответить. Будто я нахлебник какой-то. Поганое чувство. Должен — всем и сразу. Причём, даже отказываться — неудобно. — Ты про кого конкретно? Про Тиба? Да я ж говорю, он сам твой визит воспринял как буквальный подарок. Вот без шуток. Он там сам считает, будто это мы помогли ему навести мосты со Стивеном, и за это ОН нам по гроб жизни будет обязан. — Да я... я не только про него. Дамблдор, Тиберий, Стивен, миссис Уизли, близнецы... теперь, вот, Гермиона... а ещё и непонятно кто, кто аж Молнию подарил... но мне Люпин намекнул, что это может быть кто-то из преподавателей — или сразу несколько вскладчину — с их-то скромной зарплатой... а то и — просто кто-то из наших, с кем я, может, даже и не общаюсь — а он видел, как я расклеился оттого, что мой Нимбус ива укокошила... буквально все вокруг осыпают меня подарками, причём такими ценными и показывающими, с каким вниманием они были подобраны — а я никому ответить не могу. И, вроде как, все понимают, но всё равно, некрасиво получается... Бесит! — Так, малыш. Ты загоняешься. Если тот, кто преподносит тебе подарок на Рождество, делает это лишь потому, что ожидает чего-то взамен — то и нахуй его. А кто делает это искренне — тому и нет дела до того, что ты не можешь — а даже если и просто не хочешь — ответить ему тем же. Иначе — это уже не искренне. — Но всё равно же получается, что я, как бы, должен... — Так. Давай-ка рационально подойдём к вопросу. Меня ещё в детстве вот чему Тиб научил: любые подарки — бывают лишь двух видов — дары и подношения. Подношения — это когда тебя пытаются как-то подкупить. Преподносят что-то в надежде на то, что ты в будущем им ответишь чем-то, что им нужно. Это — не настоящий подарок, а лишь хитрая манипуляция, давящая на совесть и чувство обязанности. И тут надо уяснить лишь одно: чувство обязанности при таком раскладе — искусственно вызванное. Вообще не надо напрягаться по поводу таких людей. Они изначально поступают с тобой недобросовестно, пытаясь вынудить тебя сделать то, что иначе ты бы делать не захотел. Так что и ты тоже не должен испытывать никаких мук совести на их счёт. Смело принимай их подношения, но вообще не думай о том, что ты им что-то должен взамен. — Допустим. А дары? — А дары — это благодарность за твои прошлые заслуги. Ты уже сделал что-то такое, за что человек тебе так выражает свою признательность. Он, как раз, и исходит из того, что считает себя перед тобой обязанным. «Дар» — вообще не подразумевает, что ты ему должен чем-то ответить. Максимально порядочное твоё поведение в таком случае — это просто принять его. Всё. — Погоди. Но так получается, что в любом случае можно просто бесконечно принимать ото всех подарки, не отвечая никому? — Ну да. Если это было «подношение» — то и впизду такого хитреца. Будет ему уроком. Если же искренний «дар» — то человек и не ждёт ничего взамен. Ты можешь, конечно, ему ответить чем-то — но лучше, если это будет что-то, что своей ценностью не заставит его чувствовать себя снова обязанным перед тобой... Я тебе даже больше скажу: самые крепкие отношения — хоть дружеские, хоть как у нас с тобой — получаются тогда, когда они в своей сути представляют этакую естественную цепочку взаимных «даров». Когда оба признательны друг другу за то, что УЖЕ произошло просто само по себе, безо всяких специальных усилий кого бы то ни было из них, оба испытывают лёгкую потребность в том, чтобы отблагодарить друг друга за это — но только лёгкую, чтобы не обременяться чувством вины, если не получится — и обоим будет приятно увидеть, как их признательный подарок — примут. Этакий симбиоз — в смысле, взаимодействие, выгодное для всех участников таких отношений — с каждым новым витком порождающее лишь позитив. Короче, как у нас с тобой. — Ты о чём конкретно? — Да обо всём. Ты, вот, балдеешь от того, когда я свой хер на твою симпатичную мордашку так нагло вываливаю. А я — сам тащусь от этого вида... и тоже дурею, когда уже ты — ни с того ни с сего делаешь со мной то же самое. По итогу — мы оба друг другу признательны, оба хотим «отблагодарить» друг друга и оба в следующий раз дарим друг другу ещё больше радости. Причём — ключевой момент — оба не ожидаем за это ничего взамен. Буквально ничего. Безо всяких оговорок. Вот прям совсем ничего. И с чистым удовольствием «благодарим» как-нибудь друг друга при первой же возможности. А за это — снова благодарны друг другу ещё больше... и так по кругу. Безо всяких на то специальных усилий — просто благодаря тому, как мы оба ведём себя сами по себе — мы на ровном месте, из ничего, создаём больше счастья в мире. На крошечном масштабе — всего лишь, в нашей маленькой паре. Но создаём. Тиб говорит, это называется «система с положительной обратной связью». — То есть, ты так многословно просто сказал мне «не париться»? — Нууу... да. Типа того. Про всех — не скажу. Но вот Тиб тем открытым приглашением — совершенно искренне просто отблагодарил тебя за то, за что уже тебе признателен... ну, плюс, зная эту хитрую морду — он, на самом деле, не столько тебе, сколько СЕБЕ подарок сделал. Поди-ка, сидит там и фантазирует, как ты к нему в скором времени завалишься ни с того ни с сего — и устроишь приятный сексуальный сюрприз. Прямо посреди того, как он дрыхнет. — С ним — я примерно так и понял, да... но вот с миссис Уизли... она мне — этот тёплый свитер. А я ей в ответ — чуть было двух её сыновей не убил. — Это когда? — Ну... в смысле... она-то думает, что они такие — от столкновения с Ультусом. А это — как мы теперь знаем, буквально же, риск для жизни... — Вот только на самом-то деле — они и близко с Ультусом не контактировали. При чём тут то, что вы там наплели? В реальности-то — ничем они тогда не рисковали. — Ну... тот «белый взгляд» — у меня, всё-таки, был. А, хоть мы до сих пор и не знаем точно, что это — похоже, он как-то связан то ли с Ультусом, то ли с Просветительницей — короче, с моим состоянием после обретения Первозданного Патронуса... И когда мы с близнецами поебались — я же сам ещё не знал, что эта вспышка безопасна. А если бы была опасна? — Так. Давай-ка без «если бы»! Иначе — так можно дойти до того, что «если бы я чихнул — а вдруг окажется, что от моего чиха у людей головы взрываются...» Вот когда начнут взрываться — тогда и будем об этом беспокоиться. В реальности — мы что имеем? Эти два долбоёба — живы-здоровы. Наоборот — вон, в поросячьем восторге и от того, как время с тобой провели, и что бонусом — покрасились. Я, если честно, вообще не понимаю, чего они этому так много значения придают. Ну покрасились — и покрасились. Делов-то! Но они — на седьмом небе от счастья. Дома — поди-ка, с утра до вечера на себя в зеркало любуются... ну или им же не нужно зеркало — они ж просто друг на друга посмотреть могут: всё равно ведь всегда ходят своей сладкой парочкой... Идём далее. Сама миссис Уизли — души в тебе не чает. Она — уж точно тебе этот свитер подарила безо всяких задних мыслей. Мне вообще показалось, что ей только волю дай — она тебя не сегодня-завтра усыновит... правда, с нетерпением жду её реакцию, когда она узнает, что три её сына — два настоящих и один вот такой метафорический — устроили то, что у вас было. — Бляяя... не напоминай... она же рано или поздно узнает... — Малыш, хорош хандрить! Ты на ровном месте загоняешься... — он помедлил — и решил зайти с другой стороны. — Ты лучше вот что скажи: я видел, сколько раз ты со своим «кулоном» игрался. Получилось что-нибудь? — Нет, тут тоже всё по нолям... — Ну ты, конечно, сам молодец. У тебя получилось только один раз — и то, в Выручай-Комнате. С чего ты вообще взял, что может получиться хоть где-то ещё? — Так, может, не в комнате дело... — А может, в ней. Но сперва — имеет смысл опробовать наиболее очевидные решения. Ну ты, чес-слово, ещё бы пытался заклинания призывать без палочки, а потом — удивлялся бы, «почему это ничего не выходит», ведь может быть, не в палочке дело! — Так, о чём воркуем, голубки вы наши? — между ними неожиданно встрял подкравшийся сзади Рон, закидывая обоим руки на плечи. — Опять хуи обсуждаете? — Нет, тут... такое... — пробубнил Гарри. — Не важно. Не хочу тебе портить настроение... — Вообще-то, не «нет», а «да». Технически — я вот буквально только что, и впрямь, кое-что объяснял тебе на примере своего хуя, — усмехнулся Кормак. — А потом — ещё парочки других. — Пффф... Вы такие предсказуемые! У вас всё вокруг хуёв вертится... Прямо-таки, круговорот хуёв в природе! Новый закон мироздания. Гейского... блин, круто вам. У вас всё так просто. А я с Герми — постоянно опасаюсь что-то не то ляпнуть. — Тебе, на самом деле, повезло, — переключился на него Кормак. — Твоя — хотя бы ПЫТАЕТСЯ найти с тобой общий язык. А остальные — по моему опыту, просто ждут, что это ТЫ под них будешь подстраиваться. Всегда и во всём. Без исключений. Сто процентов времени. Она тут — пуп земли, а ты вокруг неё пляши. — Судя по таким высказываниям — что, ты уже всё? Совсем с баб переключился? — Нет, ну не совсем... Когда-нибудь — соскучусь по ним, наверное. И вернусь к ним тоже. Но прямо сейчас — нет вообще ни малейшего желания с ними связываться. Тупо поебаться — может быть, но вот вся та гора мозгоёбства, которая идёт с этим в комплекте — ну нахуй. — А когда «потом» вернёшься — Гарри-то не против этого? Ты хоть спрашивал? — Да у меня он вообще сокровище! — Кормак, наклонившись перед Роном, чмокнул любимого в щёку. — Вообще насчёт чего угодно — не против. — БЛИН, НУ ТЫ Б ХОТЬ ПРЕДУПРЕДИЛ! Нафига у меня под носом целоваться! — Ты сам между нами встрял, — наконец-то повернулся к нему Гарри. — Ща вообще сосаться начнём. Солнце, идём сюда... — он карикатурно вытянул губки. — ФУ! — Рон отстранился, но ещё не убрал руки с их плеч — Ничего не «фу», а очень даже «м-м-м!» — ухмыльнулся его лучший друг. — У нас тут до начала учёбы осталось всего ничего — дай хоть немного со своим парнем спокойно пообжиматься. — Ну ладно. Обжимайтесь тогда. Пойду тоже Герми потискаю... И, Гарри. Метла — супер. Ещё раз спасибо, что поделился. И от меня, и от этих двух придурков, — указал он на братьев, специально сбавивших шаг, чтобы поравняться с двумя бойфрендами. — А то они ведь сами — даже отблагодарить нормально не в состоянии. Как только Рон отошёл, Фред, бегло взглянув на Кормака, наклонился к его парню с другой стороны, и шепнул ему на ухо: — Мы тебя оба с радостью отблагодарим как пожелаешь и сколько угодно раз — ты только скажи. — Мы все каникулы только о том и думали, как неплохо было бы повторить. Что скажешь? — Я — за, — он так же тихо ответил им, чтобы никто не услышал. — Но не сегодня. Сегодня — мы с Кормаком уже выложились по полной. — Супер. Дай знать.

***

Когда их компания вернулась в Большой Зал, даже не поднимаясь в свою башню, а решив закинуть туда верхнюю одежду уже после ужина — их ждал сюрприз. Как только они открыли массивную дверь и услышали более привычный гам — их встретили ликующие овации. Весь стол Гриффиндора был так же заполнен учениками, как и обычно: кажется, раньше времени в школу вернулся весь факультет в полном составе. Все семеро испуганно вздрогнули и замерли, увидев это. В ответ на такую реакцию — стол красно-жёлтых лишь начал скандировать: «Гарри, Гарри!» Кое-как опомнившись, Рон наклонился к другу и буркнул вполголоса: — Блин. Теперь понимаю, чего это тебя так бесит. Я щас чуть не обосрался с перепугу. — Откуда они вообще узнали? — поразился Гарри. — Это... возможно, я, — виновато выглянул из-за близнецов Дин. — Я Симусу написал, что с тобой всё в порядке, и ты уже в школе... но я не думал, что он ВООБЩЕ ВСЕМ разболтает. Пока они приходили в себя, к ним уже подбежала Лаванда Браун: — Гарри, а ты где был? Тут поговаривают... Он совершенно пронизывающим взглядом уставился на «независимый источник» Скитер, и смог бросить лишь резкое: — Лаванда, пошла нахуй! С тобой я больше не разговариваю. Девушка застыла с совершенно ошарашенным видом, будто её окатили ледяной водой. Она растерянно хлопала глазами и лишь беззвучно открывала-закрывала рот, не в силах подобрать слова, когда их компашка двинулась дальше, проходя к своему привычному месту. Лишь теперь Гарри осмотрелся. Гриффиндор — похоже, что был, и впрямь, в полном составе. Слизерин — тоже. За столом Когтеврана — было лишь несколько учеников, одиноко сидящих вдоль всего стола. У Пуффендуя — побольше, даже несколько кучкующихся группок, но тоже довольно безлюдно. Как только Гарри снял верхнюю одежду и положил на скамейку, садясь на своё обычное место напротив Кормака, он ощутил лёгкое похлопывание по плечу и услышал голос декана за спиной: — Мистер Поттер, раз уж ваши товарищи так внезапно вернулись — после ужина не пропадайте, пожалуйста. — А что случилось? — он обернулся к ней. — Ну как... — она развела руками. — Вам же лучше объясниться. Пока не поползли всякие гнуслые слухи... про вас и мистера МакЛаггена. Профессор Дамблдор разве вас не предупреждал? Реальность смачным кирпичом со всего размаха вмазалась в рожу слишком уж расслабившегося гриффиндорца. «Всё. Отдохнули — и хватит. Сейчас ты пойдёшь врать всему факультету — причём, врать убедительно — о том, что между вами с Кормаком — "ничего нет", и как тебя возмущают "гнусные инсинуации" о такой "мерзости". Готовься. У тебя на то, чтобы сломать себя — аж целых полчаса. Чувствуй себя как дома и ни в чём себе не отказывай!»

***

— Во-первых, должна всех поздравить с успешным окончанием полугодия и началом следующего, — заговорила декан, когда гриффиндорцы кое-как расселись в общей гостиной. — На удивление, в этом году ни у кого не осталось «хвостов» перед праздниками, так что во второе полугодие мы в кои-то веки шагаем все вместе... правда, кое-кому не мешало бы слегка наверстать по трансфигурации, — она многозначительно взглянула поверх очков на Гарри и Невилла. — Во-вторых, мистер Филч просил напомнить, что нахождение после отбоя в коридорах школы без уважительной на то причины — всё так же карается исправительными работами после уроков, и он не собирается проявлять ни капли снисходительности к тем, кто будет пойман в комендантский час... да, мисс Белл, опустите руку: посещение туалета всё так же является уважительной причиной, но если вас в третий раз за год поймают идущей «в туалет», но при этом «случайно» оказавшейся в мужском душе — вам уже точно никто не поверит. В-третьих, профессор Люпин передал, что в его классе полугодие стартует с того же, на чём вы остановились до каникул — с закрепления Продвинутого Патронуса. Но он также просил заранее всех предупредить, что на третьей неделе этого семестра ему вновь придётся отсутствовать по личным причинам, поэтому, как и прежде, на время его отсутствия вместо его занятий в расписании будет Травология, а на следующей неделе — будет обратная замена. Так что если у кого-то возникнут трудности с практикой по Защите от Тёмных Искусств — все понимают, что тема в этот раз получилась необычайно сложной, но, всё же, постарайтесь спланировать своё время так, чтобы в случае каких бы то ни было затруднений обратиться к профессору Люпину, пока он будет ещё доступен, чтобы не отстать от остальных потом. В-четвёртых... МакГонагалл продолжала своё дежурное объявление, но Гарри — лишь сидел со стиснутыми кулаками — морально готовясь к тому, что ему предстояло. Хоть он и в целом не любил публичные выступления, чувствуя себя несколько неловко, когда всё внимание факультета было приковано к нему одному, обычно — они, хотя бы, давались ему не с таким трудом, как сегодня. На этот раз — ему приходилось поистине морально готовиться, буквально пересиливая себя, самому себе объясняя, насколько это важно, и напоминая о трагичной судьбе Ганхильды, которая ему светит, если не сделать всё «как надо», а дать хоть малейшие основания для публичного придания его анафеме. Ведь недоброжелатели — которых у него и сейчас предостаточно — лишь спят и видят, как бы ещё осложнить ему жизнь... На самом деле, у него самого это выступление вызывало смешанные чувства. С одной стороны, он не то чтобы горел желанием открываться перед всеми насчёт своей ориентации — о чём они договорились с Кормаком до каникул — так что и отмена этого плана лично его, вроде бы, не должна была задевать. Но вот с другой — тот факт, что он, независимо от причины, не сдержал слово — да ещё и данное не кому-нибудь, а любимому — раздражал неимоверно. Не говоря уж о том, как больно ему было смотреть на самого Кормака, по одной лишь его позе и выражению лица отлично понимая, насколько такое признание было важно для него и как ему приходилось переламывать себя, соглашаясь на то, что вот-вот произойдёт сейчас. Одним своим видом четверокурсник отчётливо транслировал, насколько ему претит всё происходящее и насколько он предпочёл бы находиться сейчас где угодно ещё — но исключительно из осознанного чувства «так надо» он мирился с этим. Со своей собственной перспективы — если честно, Гарри уже было без разницы, узнает про них кто-то или нет. Раньше — он боялся этого, сейчас же... скорее, просто не хотел, чтобы в их отношения совали нос чужие. Но вот за бойрфнеда — третьекурсник испытывал дичайшую несправедливость сложившейся ситуации, при которой столь дорогой для тебя человек вынужден идти против самой своей сути, причём делая это — исключительно ради тебя, сам не излекая из такого выбора вообще никакой выгоды, а получая лишь сплошной негатив во всевозможных формах: от банального недовольства, раздражения, несогласия с происходящим и чувства несправедливости — до самой настоящей душевной боли, праведного гнева... — И, наконец... Мистер Поттер, будьте добры? — даже ожидая этого, он встретил обращение декана совершенно неподготовленным. — Уверена, к настоящему моменту — уже все слышали о статьях мисс Скитер, так что будет странно делать вид, будто ничего не произошло. Мы бы хотели узнать ваше отношение к тому, что там было написано. С этими словами она отошла в сторону, уступая пустое пространство перед главным камином — ему. С колоссальным трудом отодрав себя от насиженного места на мягком ковре, Гарри шёл туда, как на эшафот. Всё его нутро сопротивлялось тому, что от него требовалось. ⟣ Оно и должно сопротивляться! Это неправильно! Ты не делаешь это! Плохие мальчики тебя сломали! Но ещё тяжелее было начать. Не в смысле «подступиться к теме» — а буквально: начать. Банально открыть рот, чтобы произнести первое заведомое враньё. ⟣ Ты же не обманываешь! Это неправильно! Вот он и не смог начать — с этого. Кое-как, с трудом и с горем пополам, Гарри начал издалека. Поприветствовал всех. Напомнил о том, что Скитер — да и «Пророк» в целом — не славится достоверными публикациями. Привёл в пример статью о Дамблдоре в том же выпуске. Из глубины гостиной в один момент ему возразил Симус, заявив, что у всех бывают мелкие ошибки, и это не показатель — после чего сам привёл в пример несколько других статей Скитер о том, про что Гарри не имел ни малейшего представления, и что, на первый взгляд, соответствовало действительности. К счастью, в поддержку Гарри высказались другие ребята, указав на неочевидные для непосвящённого человека, но всё-таки подтверждения того, что даже те статьи оказались явным враньём от начала до конца — и Симус нехотя замолк. То ли оттого, что внутренне согласился, то ли просто оттого, что крыть было нечем. Заложив этот фундамент, Гарри продолжил, соглашаясь, что он, и впрямь, незадолго до каникул начал общаться с Кормаком, что многие и так могли заметить. В ответ на это — «из зала» раздалось несколько ехидных замечаний о том, что у «этого болвана» — вообще ничего общего с их трио, и что, если бы Кормак «к ним не лез» — никаких статей бы и не было. Услышав эту ремарку, а после неё — увидев, как его парень, стоящий в углу, отвернулся в сторону, пытаясь не показывать обиду и гнев, но болезненно зажмуриваясь с каждым произнесённым словом, будто само это выступление — даже при том, что бойфренд ещё ничего не «опроверг» — было чистейшим предательством их отношений... увидев это, Гарри захотелось самому со всей дури заехать по роже тому, кто это вякнул — несмотря на то, что это была ремарка от Анджелины. Но вместо этого — пришлось сдержаться, ограничившись лишь замечанием о том, что он не потерпит подобных высказываний в адрес своих «близких друзей», коим Кормак теперь является. ⟣ А не надо сдерживаться! Верни, как было! Это — неправильно! После такого короткого отступления от «основной темы» стало уже совершенно понятно, что пора, наконец, подойти к ней. Когда Гарри прочитал во взгляде у своего парня, что тот это понял — Кормак поёжился с отвращением и прервал их визуальный контакт — не в силах смотреть на того, по чьей вине он вынужден сейчас молча выслушивать всё это, хотя ему самому неистово хочется послать всех нахуй, заявив, что это, блядь, не их собачье дело, с кем мы там трахаемся. Понимая, что обсуждение «этой темы» всё равно неизбежно, и уж лучше покончить с этим поскорее — Гарри открыл рот, чтобы разом «развенчать все домыслы», когда вдруг... — Мистер МакЛагген, давайте, вы тоже выскажитесь, — встряла МакГонагалл. — Уверена, вам тоже есть, что добавить по этому поводу. — Я не... — неуверенно пробормотал тот. — Гарри и без меня всё объяснит. — Нечего стесняться, идите тоже сюда. — Можно, не надо? — Надо-надо. Ребят, пропустите. — Я не хочу. — Хотите. Я же вижу, как вы прямо кипите от негодования. — Я не... — Хватит спорить! Вы всех задерживаете. Всё равно ведь потом сами захотите высказаться — ну и нечего откладывать! Когда Гарри снова на него посмотрел — он увидел на его лице такой растоптанный и беспомощный взгляд, прямо-таки умоляющий не вынуждать его в этом участвовать — которого не видел у него ни разу. Даже в ночь того злополучного нервного срыва. — Профессор, да я и сам... — брюнет, совсем позабывший о том, что всё это время в его волосах так и оставалась расчёска от Дамблдора, и оттого выглядящий так, будто специально наводил марафет к этому выступлению перед всеми, попытался хотя бы избавить Кормака от участия в этом надругательстве над его натурой. — Ничего не сам! Так будет честнее. И нагляднее. Мистер МакЛагген, проходите. Только вас ждём. ⟣ Нет! Это СОВСЕМ неправильно! Даже сквозь привычный фоновый шум гостиной Гарри отчётливо услышал, как сглотнул его парень, будто все прочие звуки вмиг испарились, когда он, уставившись в пол, обречённо направился в сторону камина, очевидно не желая этого делать. ⟣ И не делайте! Вы совсем ломаете это потом! Это ВООБЩЕ неправильно! Всё-таки встав рядом со своим «вовсе не бойфрендом» перед всем факультетом, блондин так и не смог произнести ничего. Видя, с каким трудом тот преодолевает себя одним лишь своим присутствием на всеобщем обозрении во время этого «опровержения», Гарри снова взял слово сам. Не желая затягивать это дольше, чем абсолютно необходимо — тем более, отлично видя, что эта ситуация вытворяет с Кормаком — Гарри, следуя собственному же совету, который ранее озвучил Гермионе, решил сразу «сорвать пластырь», начав эту тему «с места в карьер». Первой же фразой он сказал — как отрезал: — Понятно, что именно вам не терпится услышать — особенно, Лаванде — но — нет: про то, что мы с Кормаком — «типа любовники», — он через силу выдавил из себя саркастичную усмешку и изобразил пальцами кавычки, — это чистый бред. От начала — до конца. Даже не поворачиваясь к своему блондину, одним лишь боковым зрением, Гарри заметил, как тот вздрогнул на этих словах, произнесённых именно его устами, что, очевидно, было ещё более неприятно. — Ну серьёзно, кто в здравом уме мог подумать, что мы — с ним! — ещё один вымученный смешок. Этой фразой он изо всех сил пытался обернуть всё в шутку, хотя абсолютно ничего смешного в этом не было. ⟣ Нет! Хватит! Это СОВЕРШЕННО неправильно! Он напомнил, что, вообще-то, встречался на прошлом курсе с Чжоу и что теперь с ней Седрик — «так что, получается, его тоже в гомики записываем, что ли?» — с очередной издевательской ухмылкой, от которой его самого накрыло лишь чистейшее омерзение. По гостиной раздалось несколько одобрительных усмешек — и вот это невербально-усмешливое согласие с тем, насколько «абсурдными» были заявления об их отношениях с Кормаком отчего-то ощущалось больнее всего. И Гарри был уверен, что сам его возлюбленный испытывал то же самое, только ещё острее. ⟣ Это неправильно! Мы же дружим! Перестань! Это АБСОЛЮТНО неправильно! После очередного «убедительного» довода о «несостоятельности» обсуждаемой сплетни — откуда-то из глубины гостиной послышалась поддакивающая ремарка о том, что даже будь Гарри «из этих» — у него есть вкус, чтобы хотя бы выбрать себе кого-нибудь «получше». И вновь, даже не глядя на своего парня, третьекурсник отлично представлял, каким ножом в сердце ощущался конкретно этот — очередной — порез из тысячи, когда ты стоишь, покорно выслушиваешь это, а сам твой бойфренд — по крайней мере, внешне — безоговорочно с этим соглашается, надсмехаясь над тем, что у вас с ним... Да, даже не глядя на Кормака, Гарри отчётливо представил его реакцию... Но, к несчастью, он не удержался и чисто инстинктивно посмотрел в его сторону... увидев, с каким отрешённым взглядом тот стоит и обтекает, желая находиться сейчас где угодно, но не здесь, стиснув зубы с тем самым своим видом, который Гарри уже отлично знал: с видом, который даёт понять, что терпение его парня уже на пределе... но если не приглядываться, то тот, кто не знаком с Кормаком столь хорошо — может даже подумать, что тот лишь стоит с нейтральной «мордой кирпичом». ⟣ Это КАРДИНАЛЬНО неправильно! ХВАТИТ! А сразу после того, как третьекурсник увидел это душераздирающее зрелище, сам испытав, что чувствует его любимый... — Мистер МакЛагген, вы, может, хоть слово скажете? Или вас в публикации мисс Скитер всё устраивает? То, с какой ненавистью во взгляде он одной головой медленно повернулся к декану, не поддаётся описанию. Гарри посмотрел вниз — и увидел, с какой силой стиснуты побелевшие кулаки у его парня, когда тот — непонятно как обретя самообладание — нашёл в себе силы ответить — даже не прошипев сквозь зубы, а произнеся это на редкость ровным тоном, в котором лишь сам Гарри, стоя вплотную, услышал, как на крохотный миг — в момент, когда Кормак слегка замешкался посреди фразы — его голос едва слышимо дрогнул: — В целом, Гарри верно изложил суть. Мы не... мы не вместе. Я ж по бабам: вся школа в курсе. — Как грубо: «по бабам». Мистер МакЛагген! Нельзя было высказаться иначе? Если бы Кормак не стоял таким напряжённо-зажатым, будто окаменел — его бы после такого замечания уже откровенно затрясло от ярости. Гарри отчётливо прочитал это в пойманном от него взгляде. «Уже почти всё. Я знаю, как это для тебя невыносимо. Солнце, продержись ещё чуть-чуть. Потом — выскажешь мне всё, что ты думаешь об этом выступлении. Но сейчас — надо продержаться», — попытался он хотя бы как-то смягчить удар одним лишь взглядом. ⟣ ЭТО ПОЛНОСТЬЮ НЕПРАВИЛЬНО! Кажется, блондин понял этот посыл — хотя бы отчасти — ведь после взгляда бойфренда он медленно выдохнул через нос дрожащим сопением, собираясь с силами, чтобы перетерпеть это публичное надругательство над их отношениями как над какой-то шуткой. Вновь перехватив инициативу, Гарри поскорее пробежался по оставшимся пунктам: что с Гермионой он, понятное дело, не встречается, что могут подтвердить и Рон, и его девушка — после чего он указал в их сторону... и увидел во взгляде подруги, что она тоже отлично понимает, как себя чувствует Кормак, глядя на него с таким сочувственным взглядом, который он у неё видел лишь однажды: когда она в этом году встречала самого Гарри, очнувшегося в больничном крыле после избиения Малфоем. ⟣ ЭТО КРАЙНЕ НЕПРАВИЛЬНО! Гарри ещё раз подчеркнул, что они с Чжоу расстались ещё на прошлом курсе, так что всякие байки про его участие в «трио» с ней и Седриком — тоже немыслимая чушь, а кто сомневается — может спросить у самого Седрика, только пусть потом не удивляется, когда вместо ответа получит от того «в рожу» за сомнения в его «нормальной» ориентации. Борясь с тем, как у него самого аж всё тело передёргивало от этого вранья, которое ощущалось немыслимо грязным, от которого аж физически хотелось помыться — напоследок он всё-таки подытожил, что вся статья — высосана из пальца на пустом месте, Кормак — настолько же «его парень», насколько и Рон или, например, Симус или Дин (от того, что это БУКВАЛЬНО было наполовину чистейшей правдой — стало аж тошно), а Скитер — просто злопамятная мелочная дрянь, которая выпустила эту гадость с «гнусными инсинуациями» только лишь потому, что Дамблдор вышвырнул её из школы посреди того «интервью». С последней фразой он тяжело выдохнул, не в силах даже поднять взгляд на любимого после того, как тому пришлось это выслушивать и — даже более того, участвовать в этом — только лишь ради того, чтобы обеспечить его, Гарри, безопасность. ⟣ НЕТ! ЭТО НЕПРАВИЛЬНО! УЖАСНО НЕПРАВИЛЬНО! ТЫ ВСЁ ЛОМАЛ!.. ЛОМА...ЕШЬ! ЕЩЁ НЕ ПОЗДНО! ИСПРАВЬ! Но вот к чему Гарри был совершенно не готов — так это к раунду вопросов. — А если это враньё — МакЛагген, чо ж ты сам прямо перед каникулами признался, что теперь по парням? — выкрикнул кто-то, и Гарри даже не заметил, кто — ведь... Когда он взглянул в сторону любимого, он заметил, как у того уже дрожат стиснутые добела кулаки — даже несмотря на то, как неистово он старается не подавать виду. Теперь — Кормаку придётся ещё и отвечать самому, отнекиваясь от собственного естества, которое он и так-то не очень умеет скрывать, да ещё и — наверняка, чтобы подкрепить это — высмеивая свои прошлые слова и самому издеваясь над собственными же чувствами — самыми светлыми и искренними из всех — выдавая за шутку и предмет для насмешек — то, что является чистой правдой. Подняв взгляд вверх, Гарри увидел, с какой бесконечной горечью и обидой — нет, не на него, а на эту ситуацию — тот на него смотрит. В одном лишь взгляде отчётливо читалось: «Я знаю, что это необходимо. Я знаю, что это всего лишь публичный образ, и наши отношения от этого не изменятся. Я знаю, что иначе — тебя ждёт судьба Ганхильды. Но почему так больно?» Один этот взгляд — взгляд зажавшегося в угол ребёнка — что-то надломил внутри. Один лишь он — вмиг вызвал в сознании Гарри образ маленького Кормака — того самого, которого он видел на фото в доме МакЛаггенов... вот только находящегося не там, а на фоне своих одноклассников, лица которых были скрыты в тени, отсвечиая лишь злорадными ухмылками, с которыми они устроили ему настоящую травлю и в итоге — буквально довели его этим до отрыва от реальности и едва не довели до самоубийства. ⟣ НЕТ! ЭТО! НЕПРАВИЛЬНО! Услышь меня!.. Слушай!.. Слушал!.. Ну пожалуйста! От этого отчаянного вида Кормака и промелькнувшего в сознании невыносимо чудовищного образа — в душе Гарри будто что-то щёлкнуло. — Нет. Это неправильно, — прошептал он, опустив взгляд в пол и собираясь с мыслями. — Ни по каким меркам, ни при каких условиях то, что ощущается такой гадостью — не можеть быть чем-то правильным. Он поднял взгляд на любимого — и увидел, как у того, очевидно услышавшего эти слова, в ужасе округляются глаза, а сам Кормак — в уже знакомой манере едва заметно помотал головой. Гарри лишь уверенно кивнул ему, а потом — рывком повернулся ко всему остальному факультету — и выпалил в ярости: — НЕТ! ЭТО БЫЛО ВРАНЬЁ! Скитер — мразь, да. И мразь — конченная. Она всё вывернула наизнанку. Но то, что я только что сказал про нас с Кормаком — враньё. Никакие мы не «просто друзья». Кормак — действительно, мой парень. Я его — люблю. За него — я порву любого. И если кого-то не устраивает такой расклад — это ваши проблемы, а мы — больше не намерены скрываться ради вашего удобства... А ещё — прежде чем выдать реакцию — имейте в виду, что с этого момента для меня люди делятся на тех, кто в состоянии принять наши отношения как нормальное явление, и тех, с кем мне не по пути. Так что сами думайте, друзья вы мне или враги. Бросив это, он так же резко повернулся к любимому, заглянул в его ошарашенные глаза и коротко прошептал: «ты не должен скрываться из-за меня». А после — потянув его за воротник и встав на цыпочки — максимально демонстративно засосался с ним совершенно не по-дружески на глазах у всего факультета. ⟣ ДА! ПРАВИЛЬНО! Ты чинишь тогда, которое сломано! В этом теперь мы всё-таки дружили!