Патронус Истинной Души

Кто владеет информацией — тот владеет миром.

— Вызывали? — уверенный голос раздался от входа в кабинет. — А чего так официально, на «вы»?.. Да-да, вызывал. Проходи, закрой дверь, садись. Разговор есть. — Что ещё за разговор в ночную смену? — Ты проходи-проходи. — Что за разговор? — с нажимом повторил подчинённый. — Нам заняться больше нечем, кроме как лясы точить? — Руфус... ну неужели ты думаешь, что я вызвал бы тебя без веской на то причины? Сядь. Давай поговорим. Мракоборец недовольно фыркнул, но всё-таки выполнил прямой приказ старшего по званию: он шагнул внутрь, закрыл за собой дверь и проследовал к пошарпаному креслу для посетителей. — Ну так что за разговор? — с недовольством заговорил он, не дожидаясь реплики начальника. — Я слышал, ты на повышение идёшь? — Все служат, чтобы идти на повышение, — коротко отрезал он. — Ну в твоём случае — эта перспектива куда менее туманна, чем у прочих. — Не мне решать. — И на какую же ты должность метишь? — Куда поставят — туда и ме́чу. — Руфус, давай начистоту, а? С твоей позиции — вариантов не так уж и много. А с учётом недавних событий... тебе — прямая дорога на моё место. — Как и сказал: не мне решать. — Да что ж ты заладил... Мы с тобой сколько лет вместе работаем, а? Ответа не последовало. Старший по званию помолчал недолго и продолжил сам. — Тут смотри какое дело... Я уверен, у тебя нет совершенно никаких угрызений совести по этому поводу, ведь ты наверняка слышал о том, что я уже собираюсь на пенсию. Вот только... слухи о моём желании поскорее отправиться в отставку — скажем так, жестоко преувеличены. А постов Главы Отдела Правопорядка — всего один... — Ты хотел начистоту? Так может, отделу давно нужна встряска? Начальник ненадолго растерялся, осознав, что подступился к теме совсем не с той стороны, но тут же нашёл самообладание и продолжил, резко сменив курс и покорно склонив голову: — Понимаю твоё недовольство. — Может, не все согласны с тем, что мы превратились в каких-то мальчиков на побегушках? — Я и сам не согласен... — Может, некоторые скрипя зубами проглатывали то, что у нас теперь, видите ли, дементоры Азкабана — это личная охрана министра? — Тоже согласен, это не дело... — «НЕ ДЕЛО»?! — взорвался Скримджёр — А В ШКОЛУ, К МОЛОДНЯКУ НАПРАВЛЯТЬ ДЕМЕНТОРОВ — ЭТО ДЕЛО? Или, может, устраивать показательные суды то над Альбусом Дамблдором, то над... язык не поворачивается сказать... Гарри Поттером. ДВАЖДЫ, сука, за год! ДВАЖДЫ! ЭТО — дело? Мы ЗА ЭТИМ здесь работаем? Тьфу! Ты, вот, тут сидишь, а новобранцам там потом — Я в глаза смотрю! Знаешь, как выглядел последний салага... этот, как его... которого к нам перевели... Фишер — когда я его за Фаджа отправлял извиняться? — Да знаю, знаю... — НЕТ, НЕ ЗНАЕШЬ! Он думал, я его на смерть посылаю. И это, вообще-то, было недалеко от истины. Причём, ему было искренне непонятно, на смерть — ради чего. А знаешь, в чём самое веселье? Я сам не знаю, ради чего! — он всплеснул руками. — Вот умора, правда же? Оборжаться просто! Даже Долиш уже вопросы задавать начал. Долиш! Тот, кому прикажи наложить круцио на сотню младенцев — он пойдёт и молча наложит. — Руфус, я сам всё прекрасно понимаю... — ТОГДА КАКОГО Ж ХРЕНА это всё творится под твоим началом? При всём уважении — засиделся ты, по-моему! — Прекрасно тебя понимаю, у самого душа́ болит всякий раз, как я этот бред подписываю, — он повысил голос, видя, как разъярённый мракоборец собирается что-то возразить. — НО ЧТО я могу сделать? Законы-то — не мы пишем. Это всё чёртовы бюрократы! — Тебе сказать, что сделать? — Да, — на полном серьёзе кивнул начальник с неподдельным интересом. — НА ХУЙ ты послать Фаджа должен был. И уже давно. — Слушай, это тебе со стороны кажется, что у меня — куча власти. А вот сядешь в моё кресло — посмотрим, как ты запоёшь. Ко мне ведь прибежишь! Только ведь уже поздно будет. — А вот посмотрим. Действующий Глава Отдела Правопорядка тяжело вздохнул, пытаясь держать себя в руках, чтобы не повышать и без того накалённый градус дискуссии. — Я тебя чего позвал-то... Может, есть другой способ? — Какой ещё другой? — Может, у нас получится работать вместе? — Ты сам только что сказал: должность главы — одна. Тебя устроит понижение с позором? — Нет, тогда уж лучше отставка... — он помолчал, прикидывая реакцию собеседника, и осторожно добавил. — Но есть ведь не только должность главы. — Ты о чём? — Скримджёр нахмурился, недоумевая, о чём речь, но по опыту чуя что-то неладное. — Скажем так... Чисто гипотетически... Предположим, мне совершенно случайно попали в руки кое-какие компрометирующие данные, и ими можно слегка надавить... Руфус в бешенстве вскочил с кресла: — ТЫ СОВСЕМ ОХРЕНЕЛ? Слежка в личных целях? Против должностного лица? Да за такое под трибунал... — Погоди, не кипишуй. С чего ты взял, что это должностное лицо? И ни за кем никакую слежку я не оформлял. Мы с тобой сколько лет вместе работаем? Ну дослушай хотя бы. Я же говорю: мне это случайно попало в руки. — Да какая разница! Конфликт интересов! Ты это получил, находясь при звании. Так, я не хочу в этом участвовать. — Да послушай ты! Сядь! — Нет, мы закончили. Этот разговор я продолжу только при свете дня, в присутствии свидетелей. — Руфус, я тебя хоть раз подводил? Не отдел, не законы наши, а вот — я? Ты можешь выслушать? — Всё, что касается несанкционированного сбора компромата против гражданских — я к этому и близко притрагиваться не буду. — Тут... особый «гражданский». Уверен, даже ты изменишь своё мнение, когда узнаешь, о ком речь. И проблема в том, что решать надо — сейчас. До полуночи. Пока тираж ещё не ушёл в печать. Уйдёшь сейчас — завтра уже говорить будет просто не о чем. Наступила зловещая тишина, сопровождающая раунд суровых переглядываний. Наконец, спустя минут пять гробового молчания, Скримджёр снова заговорил совершенно ледяным тоном. — В память о нашей очень долгой дружбе я тебя выслушаю. Но если мне хоть что-то не понравится — этого разговора никогда не было, и ты сам завтра же уйдёшь в отставку. Я не стану на тебя докладывать, но — опять же — по нашей очень долгой дружбе надеюсь, что это не подстава. За тяжёлым вздохом всё ещё действующего главы последовал ответ, который показался искренним: — Да если ты не отступишься — один хрен, в отставку. Днём раньше, днём позже — какая разница... Сядь. И слушай. Всё, что я сейчас скажу — само собой, чисто гипотетически. Итак...

***

Как только Гарри проснулся, он невольно расплылся в улыбке, понимая, где он находится. Вчера, после разговора с Кормаком, они ещё недолго полежали в обнимку. А потом — Гарри спустился к себе... чтобы просто предупредить всё ещё общающихся соседей по спальне, чтоб они его не теряли. Было достаточно пары намёков и хитрых подмигиваний, чтобы Рон и Дин уловили, где он собирается ночевать сегодня. Симус с Невиллом в ответ на это начали приставать с уточняющими вопросами, но поддержка тех двоих, кто был уже в курсе его отношений с Кормаком, помогла донести мысль, что «не важно», куда Гарри собрался. Поэтому сегодня, проснувшись рядом с любимым, Гарри сразу понял, что этот день — уже задался.

💕💕💕

PWP-сцена: https://ficbook.net/readfic/12348552

***

После затяжного раунда утренних обнимашек первым же осмысленным, что сегодня сказал Кормак, стало то, что, по-видимому, не давало ему покоя со вчерашнего вечера: — Ну что, ты там решил? — Что решил? — растерялся Гарри, всеми мыслями полностью сосредоточенный на шикарном теле его парня. — Ну... Принимаешь приглашение? — А, ты об этом... Я же сказал, на завтраке отвечу, — третьекурсник хитро́ ухмыльнулся, и в голосе непроизвольно проскользнули нотки ехидства. Помолчав недолго, блондин приподнял своего бойфренда за плечи и уставился ему в глаза с подозрительным прищуром: — По-моему, ты просто время тянешь. — А-а-ага, — тот уже окончательно расплылся в наглой ухмылке. — Вот гад! — рассерженно вытаращился на него старшекурсник. — А нечего такие новости в последний момент сообщать! — слегка нахмурился тот в ответ. — Так ты уже вчера всё решил, что ли? — Ну да. — И что решил? — взгляд сменился на настороженный. — Да ты сам всё знаешь. — Прямо ответь уже. — Ну если прямо... — Гарри картинно закатил глаза... а потом на миг призадумался и взглянул на своего парня уже серьёзно. — Можешь сперва хоть объяснить, что там за скандал твой отец вчера устроил? Чего это он так взорвался? Ты же вроде говорил, что совсем не такой реакции ожидал... — Да там это... — теперь уже виновато отвёл взгляд блондин. — Там личное. Ещё недолго помолчав, Гарри продолжил, осторожно подбирая слова: — Кормак... Если что, я в курсе про такую штуку как биполярное расстройство... Ну, у магглов, по крайней мере. Не знаю, умеют ли такое лечить в Святом Мунго, но похоже, что нет... Блондин вытаращился на него совсем непонимающим взглядом. Увидев такую реакцию, брюнет поспешил объясниться: — Я не хотел обидеть — ты не подумай! Если что, это такое состояние, когда... — Да знаю я, что такое биполярка! Нет у папы ничего такого. — А что тогда он вчера так взбесился? — Тут... это... Я сам полную картину только вчера от Тиба узнал... Слушай, пойдём сперва умоемся, а? Это разговор небыстрый. — Пойдём. Сам давно тебя поцеловать хочу. — Аналогично.

***

В общей душевой Кормак вёл себя крайне скованно. Похоже, даже умываться он обычно ходил исключительно в ванную старост, а не вместе со всеми. Но, пока весь остальной факультет ещё отсыпался в выходные, решил сегодня всё-таки составить компанию своему бойфренду, хоть и хранил гробовое молчание с того момента, как они покинули спальню, то и дело хмурясь, пока что-то сосредоточенно обдумывал. Когда они вернулись обратно в башню, блондин настоял на том, чтобы разговор состоялся именно в его спальне, а не в общей гостиной, которая уже потихоньку наполнялась учениками, в основном — первокурсниками. Хотя для Гарри и не нужно было никаких дополнительных поводов, чтобы уединиться со своим парнем. — Ну так что? — вернулся к прошлой теме младший из них, закрывая за собой дверь на засов. — Слушай, тут... — старший снова замялся — не то виновато, не то смущённо. — Это правда дело семейное... И для папы — тема очень... проблемная. Так что об этом — никому. — Да я уж догадался. — И ему самому — не вздумай проболтаться, что ты в курсе. — Понял, — кивнул Гарри, которому уже не терпелось всё-таки получить объяснение. — В общем... — Кормак снова замолк, подбирая слова и нервно покусывая губу. Он забрался с ногами на кровать, с тяжёлым вздохом окончательно решился и продолжил. — Что ты знаешь о моей матери? «Уоу! Так это — ТА САМАЯ тема?» — третьекурсник сам невольно напрягся, осознав, насколько щепитильный вопрос он случайно задел. — Почти ничего. Ты про неё ни разу до этого даже не заикался, — по максимуму напрягая весь свой такт, предельно нейтрально ответил Гарри, чтобы, не дай Мерлин, не сказать ничего лишнего на ту тему, которая, бесспорно, была крайне болезненной для его парня. — Вот именно. — Но я заметил, что ты о ней не говоришь. Совсем. — А потому что нечего рассказывать. Меня папа с Тибом вырастили... ну, и ещё подруги Тиба. Но они вечно менялись — так что это не считается. А вот свою мать — я сам ни разу не видел. Вообще. У третьекурсника встал ком в горле. Он и сам уже догадался к настоящему моменту, о какой трагедии идёт речь. — И как она погибла? А что насчёт фотографий? Даже их не осталось? — Чего? — блондин резко изменился в лице, подняв на своего парня недоумённый взгляд со слегка сведёнными бровями от непонимания. Затем его глаза резко округлились, и он, чуть ли не извиняясь, поспешил объясниться. — А, нет! Ты чего, нет! Жива она!.. Ну, наверное. Не знаю. Просто она бросила нас, когда я ещё в пелёнках был. — А при чём тут... — теперь уже точно так же нахмурился в непонимании Гарри, который, не подумав, хотел было сказать: «А при чём тут вчерашнее поведение твоего отца?» — но вовремя себя одёрнул, пока — мало ли — не ляпнул ещё чего-то лишнего. — Да это, как бы... — несмотря на незаконченную фразу, Кормак, похоже, уловил в смятении своего парня неозвученный вопрос. — Уфф... даже не знаю, с чего начать... Так, давай по порядку. Ты же в курсе, что МакЛаггены — благородная династия? Гарри невольно закатил глаза: — С тобой забудешь! Ты же этим козыряешь — по поводу и без! — Да не козыряю я!.. Ну, не сейчас. Тут — это правда имеет отношение к делу. — Короче, в курсе. Давай дальше. — Ну вот. У моих родителей — там целая история с их браком. Это на отдельный такой томик мелодрамы тянет, так что сейчас — постараюсь совсем по верхам, без подробностей. Смысл в том, что в молодости — папа в мою мать по уши втюрился. Он там к ней очень долго клеился, даже влазил там во всякие авантюры, типа... так, ладно. Без подробностей. Короче, да. Нравилась она ему. Безумно. А вот ей папа — не то чтобы очень. И ты держи в уме, что они-то — из старого поколения. Тогда браки по расчёту всё ещё были нормой. Уходящей, но ещё нормой. А в аристократических кругах — ещё долго оставались чуть ли не единственным вариантом. Папа ведь — прям чистокровный аристократ. Первенец, старший сын, главный наследник рода, все дела. А моя мать... ну, в общем, она была из простой семьи. И эта её семья, увидев папины ухаживания... не знаю, как сказать. Выдали они её за него, короче. Не через силу, но... уговорили, в общем... — Кормак, я понимаю, что для тебя это очень важная история, — неуверенный в том, что готов сейчас лезть в НАСТОЛЬКО семейные дела МакЛаггенов, осторожно заговорил Гарри, — но... это точно имеет отношение к тому, как твой отец вчера психанул? — Малыш, не перебивай! — рявкнул блондин — незлобно, но рассерженно. — Я тут и сам без тебя сбиваюсь. Хотел узнать — слушай! — Усёк, — Гарри изобразил жест «рот на замок». Помедлив, собираясь с мыслями, Кормак продолжил: — Ну и вот. Выдали они её за него, значит... Папа в первые месяцы их брака был вообще на седьмом небе от счастья — мне Тиб рассказывал. А моя мать... ну, пыталась привыкнуть к своей новой жизни. Он ей не то чтобы был совсем безразличен, просто... не любила она его. Худо-бедно, кое-как — первый год прожили вместе, притёрлись друг к другу, жизнь наладилась. Вроде бы. Новая чета МакЛаггенов, все дела — ну вот это всё, как положено. Званые ужины, приёмы у видных начальников Министерства. Всё как подобает. Мне Тиб не раз в красках описывал, как папа там весь год аж весь светился от восторга. Особенно когда с ней на́ люди выходил. Таким счастливым он, говорит, его никогда не видел — ни до, ни после. Папе там крышу от неё снесло вообще напрочь. Настолько, что он даже не замечал, каково ей самой-то с ним живётся. Она, конечно, смирилась. Да и папины старательные ухаживания, которые не прекратились даже после свадьбы — ей, видимо, очень нравились. Ну и — что греха таить — как я понял, она вошла во вкус от новой роскошной жизни. Но сам брак для неё был... А вот тут — я сам не до конца понял, если честно. Папа этой темы всю жизнь избегает. Один раз за вопросы — на меня так сорвался, что я потом с Тибом ещё месяц... так, ладно. Без подробностей. Мы тут иначе реально до вечера просидим. Короче, она к нему относилась скорее как к другу, нежели как к мужу. А вот с Тибом — наоборот, нашла общий язык. Да ты ж его видел — его все обожают. С ранних лет, видать, умел строить глазки. Вот и у неё к нему какие-то материнские чувства вдруг проснулись. Тиб же тогда был — совсем пиздюком. Лет 10 ему было или типа того. Так что все его пересказы из тех времён — в принципе, надо делить на два. Но что уж есть. Жил он до её появления — вдвоём с папой, в фамильном поместье. Потому что вот их родителей — моих бабушки с дедушкой — к тому моменту уже не было в живых. У них там с папой в итоге очень сложные... в смысле, непонятные отношения получились: папа ему вроде и как брат, и вместо отца, и уже потом — вместо лучшего друга, но есть при этом свои... Так! Это тоже сейчас не важно! По тому, как Кормак то и дело себя одёргивал, при этом сосредоточенно гуляя взглядом по складкам покрывала, словно разглядывает какую-то невидимую схему — было ясно, насколько сложная история всплыла этим утром. И, хоть Гарри всё ещё не понимал, при чём тут вчерашняя стычка с его отцом, продолжал внимательно слушать. — Короче. Про мою мать. Несчастлива она была в браке. Вот. Не несчастна, но и не счастлива. А папа — буквально сразу же, где-то через полгода после их свадьбы, загорелся идеей, что хочет от неё наследника... Там тоже с этим — вообще отдельный разговор, даже касаться не будем. Ей в довесок к Тибу, второго ребёнка — совсем не хотелось. То ли ещё, то ли вообще — не хотелось, в общем. Там были всякие препирательства, уговоры, угрозы, мольбы... Отдельная тема — переживания по поводу «а что если девочка родится»... Короче, не важно. По итогу — вот он я! Кормак хлопнул себя по груди и развёл руки в стороны так, словно презентует себя на сцене — хотя, похоже, даже не заметил этого. — Но когда она меня родила — спустя некоторое время папу ждал неприятный сюрприз. То ли там постродовая депрессия была, что она решилась... ну это я сейчас так думаю — тогда-то таких слов ещё не знали. То ли просто моё рождение стало последней каплей. Но где-то на полгода после родов она от папы совсем отстранилась. Только с Тибом вообще и разговаривала. А с папой — только привет-пока. И вот, в один прекрасный вечер без предисловий явилась к нему и поставила перед фактом: она его бросает. У него там вообще шок был, как мне Тиб рассказывал. Ну сам подумай: с его точки зрения — вот он живёт в какой-то воплотившейся сказке. Жена мечты. Которую он и сам всем сердцем обожает, и в высшем свете там давно все ему обзавидовались. Она ещё и души не чает в его мелком брате, воспринимая его чуть ли не как родного сына. Теперь, вот, ещё и столь долгожданного наследника родила. Растит его. И это мальчик, как он хотел. Не жизнь, а сказка! Вроде, ничто не предвещало беды. А тут — бац! И у него ни с того ни с сего весь мир рухнул в одночасье. Все его планы на жизнь, вся эта сказочная картинка будущего, которую он себе рисовал в голове, просто рассыпалась. Он же сам — в упор не видел всех предпосылок, которые к этому вели. А от неудобных вопросов Тиба, который уже в том юном возрасте задолго до их расставания почуял что-то неладное — папа просто отмахивался. Но, вот, «любимая жена» к тебе приходит — и сообщает: всё, она от тебя уходит. Не когда-то там, может быть — а прямо железно, прямо сейчас. Вот буквально этой же ночью — уже спит не вместе с папой, а в отдельной спальне. Пока ещё остаётся тут, в особняке — но только чтобы смягчить прощание с Тибом, который к тому времени и сам к ней прикипел. Ну и я тогда был — совсем новорожденный, на грудном вскармливании. Так что сразу сорваться — не вышло бы. Но — всё, она уходит. Никакие доводы не помогут, всё уже решено. Вопрос — лишь в том, как они расстанутся. Но расстанутся — в любом случае. Кормак помедлил — по-видимому, прикидывая, с какой стороны подступиться к следующей части. У него пару раз дёрнулись губы, как будто он уже был готов продолжить рассказ — но так же, как рот открывался — так же и закрывался обратно. Через добрые полминуты оглушительной тишины он, наконец, снова заговорил: — Там после этого скандалы были, конечно. Совсем серьёзные. В ход шло — всё: и угрозы, и мольбы, и попытки надавить на жалость, и вещи по комнате летали, и папа там грозился ей, что покончит с жизнью... а когда и это не подействовало — что навредит, а может — и убьёт — это было непонятно — их совместного ребёнка... ну то есть, меня. Но она уже к тому времени его отлично знала, и понимала, что тот просто цеплялся за надежду, идя на крайние меры и шантажируя её блефом. А на самом деле — это как раз ей второй ребёнок... ну, то есть я — вот вообще не впёрся. А папа-то — как раз был в восторге от появления сына. И она это знала. Она, наверное, поэтому и решила уйти от него лишь после родов. Чтобы подсластить пилюлю, так сказать. Напоследок подарить ему сына, которого он так хочет. Но он там совсем прозрачно намекал ей, что если она уйдёт — «с её чадом ведь может что-то случиться» — это было, факт. На неё, как раз, угрозы не произвели никакого эффекта... зато произвели на Тиба. Он это подслушал, когда они в очередной раз совсем громко ругались. И уже после того, как она ушла — потом, когда однажды за обедом он папе в этом признался и спросил, может ли с ним самим из-за папы тоже «что-то случиться»... папа тогда вообще дара речи лишился — ну, со слов Тиба. И у него на лице был такой животный ужас, который Тиб на всю жизнь запомнил. Он тогда, видать, осознал, в какого монстра превратился в период их расставания. И с тех пор — не раздумывая готов был порвать любого — хоть за меня, хоть за Тиба. Но вот тогда — когда они с моей матерью ругались — он угрожал ей, что может что-то сделать со мной. Это было, точно. Когда я сам уже во взрослом возрасте об этом узнал... ну, когда мне Тиб об этом случайно проболтался — я тогда на папу наехал вообще не по-детски... и ты бы его видел... так, я опять увлёкся. Это тоже пропускаем. В общем... Вот тогда, когда она его бросала — там ещё одно важное событие было. Как я понял, она была барышня бойкая, далеко не такой милашка, какой ты у меня. За словом в карман не лезла. Ну и в один из таких скандалов, когда папа ей выдал, мол, какая она продажная сука, позарившаяся на его фамильное богатство, и что она без него — никто, и куда она вообще собралась — она ему на это в лицо ответила, что, вообще-то, ей есть, куда пойти, и у нас она оставалась исключительно из-за Тиба. Но у неё кто-то есть на стороне. Уже давно. Очень давно. На тот момент — уже пару лет как. И что она может хоть прямо сейчас собрать вещи и переехать туда, где её давно ждут, и где она сама счастлива... Прикинь, это ведь... когда она уже мной беременна была — она на тот момент уже давно изменяла папе... и, блин, вот представь — даже с животом продолжала изменять... — он поймал обеспокоенный взгляд Гарри и ответил на вопрос, который его бойфренду и в голову-то не приходил. — Не-не! Я — от папы, ты не подумай! Это точно. Но она ему изменяла на тот момент годами — это факт. И после этого наезда она не выдержала — и, реально, на следующее утро уехала. Но даже не это — главное. Как оказалось, есть важная часть истории, которую я сам узнал лишь вчера. Он замолк, нервно облизнув пересохшие губы. Гарри по этой короткой заминке понял, что дальнейшим словам надо уделить особое внимание. Блондин поднял на него вкрадчивый взгляд и, сглотнув, наконец, приблизился вплотную к тому, ради чего он в принципе решился сообщить своему парню историю своих родителей: — После отъезда она ещё несколько раз навещала Тиба, пытаясь делать вид, что ничего серьёзного не происходит, и их отношения с папой не должны повлиять на него. Но каждый её визит заканчивался скандалом. В один момент — папа опять ей что-то такое обидное сказал, и она взорвалась. Она до этого — скрывала, к кому именно она от него ушла. Боялась, наверное. Небезосновательно. А тут — она на эмоциях ответила, что у неё там с тем «кое-кем», с кем она папе изменяла — любовь, которой у неё с папой — никогда и близко не было, и что вообще их брак — это величайшая ошибка в её жизни. Папа там на это как-то огрызнулся, а она — на эмоциях ответила с сарказмом что-то вроде: «спасибо, что тем, какое ты ничтожество, помог мне понять, насколько настоящая любовь у нас с ней»... «с НЕЙ», Гарри. Она от него ушла к какой-то другой женщине. Кормак застыл, уставившись на озадаченного бойфренда и прикусив губу. А парень со шрамом — лишь растерянно поморгал охуевающим взглядом. Возможно, для кого-то со стороны эта история и прозвучала бы как скучные семейные разборки, сотканные из сплошных клише и бытовухи. Но когда это рассказ про тех, с кем ты сам знаком лично, это выглядит совсем иначе. Пазл начал собираться. — Получается, что у папы женщину его мечты увела какая-то другая баба. А потом, спустя годы — ещё и выясняется, что его уже выросший младший брат, который ещё с маггловской школы был легендарным дамским угодником — и сам, оказывается, по парням тоже. И это папа объясняет очень стройной теорией про то, как его расставание с моей матерью поломало психику Тибу. Мол, Тиб — какой-то «сломанный», и вот если бы в его детстве ничего такого не было — сам был бы «нормальным»... Так что вчера, когда папа про нас с тобой узнал... он и так был на взводе, когда сюда приехал. А когда мы с тобой его так окатили... это его, конечно, не оправдывает. Мне самому ещё с ним предстоит суровый разговор о том, что в цивилизованном обществе полагается за такие предъявы. Я-то — не Тиб, я с таким мириться не стану. Но я просто попытался хотя бы объяснить, почему он так себя повёл. — Ты объяснил, — с трудом смог найти слова Гарри. — У него после той истории на всех геев теперь зуб? — Да не то чтобы зуб... Тут я, правда, сам ещё не до конца во всём разобрался. Но насколько я понял — он до сих пор свято убеждён, что это «дурной» пример моей матери как-то повлиял на Тиба и «сделал» из него бисексуала. Когда Тиб сам про себя это понял, несмотря на годы жизни с папой и его вечные рассказы про «вот этих ненормальных» — там было... да ты и сам догадываешься, что там было. — Ага. Мне вчерашней демонстрации хватило. — А случилось это — как раз где-то в начале обучения Тиба в Хогвартсе... или перед ним... Может, старшие классы маггловской школы. Я сам в этом ещё путаюсь: мне-то раньше Тиб всякие отмазки вместо этого выдавал... Ну и они наслоились с годами в целую путаницу вранья... Короче. Когда он про себя понял — сам понимаешь, что бодаться с папой он тогда был не в силах. Папа его правда любит. Родной брат, всё-таки. Которого он сам вырастил, когда их родители погибли. Но он по сей день считает ориентацию Тиба — какой-то придурью. А когда тот начал помимо баб водить к нам домой ещё и парней — вот тогда их отношения совсем накалились. Тиб ведь, как оказалось, парней с бабами водил примерно поровну. Я вот, честно, сам этого не помню. Но он мне вчера написал, что частенько — вообще водил и парней, и баб — сразу. Открыто. Ничего не стесняясь. Для меня-то — конечно, они все были его «друзьями». Но вся округа была в курсе. Он мне сам вчера признался, что иногда — специально приводил парней так, чтоб соседские дети-то, конечно, ничего не поняли. Но вот для всех остальных — он приглашал этих «гостей» максимально неприкрыто, чтоб всем показать, куда они себе могут засунуть своё высокомерное пуританство. И пока он у нас жил... ну то есть, как — «у нас»... Это же фамильное поместье — его оно ровно настолько же, насколько наше... но, в общем, никакие «задушевные» беседы с папой, который пытался его «вразумить», насколько такое поведение не подобает для представителя благородного дома МакЛаггенов — не имели абсолютно никакого эффекта. Тиб если чего-то не хочет — ты его никак не убедишь... И, справедливости ради — если он с тобой в чём-то не согласен, обычно прав он, а не ты. Он не станет тебе это доказывать. Не станет спорить. Просто сделает всё по-своему. И все эти папины нотации ему были как об стенку горох. Папа это некоторое время терпел, но глубоко в душе́ — его всегда раздражало то, насколько его младший брат не соответствует роли представителя аристократичного рода. Но и на самого Тиба он за это злиться не мог: он-то, в отличие от папы — был совсем мелким, когда бабушка с дедушкой умерли, и рос в «благородной семье» — без, собственно, самой семьи, только с братом... Так, ладно. Это тоже сейчас неважно. Короче, дерзкие замашки Тиба папу всегда бесили, но он с этим мирился. Но когда тот уже совсем обнаглел и начал устраивать у нас дома чуть ли не шумные оргии на всю округу, пока я был где-нибудь в школе — тогда они поругались прямо совсем жёстко. Тиб вчера написал, что до сих пор отлично помнит последнее, что сказал ему в тот вечер: «Ты мой брат и навсегда им останешься, но никто не смеет мне диктовать, с кем мне трахаться»... Или как-то так. Он — помнит дословно, я — только вчера это всё узнал... Ну и с этими вот словами... он посреди ночной ссоры просто ушёл, громко хлопнув дверью и даже не желая слушать, что ещё там папа ему ответит. И не вернулся на утро. И на следующий день. И на следующий. На третий день папа уже нервничать за него начал, поднял свои министерские связи... и выяснилось, что, во-первых, на тот момент — у Тиба, оказывается, уже были собственные связи гораааздо выше рангом, и папиным знакомым пришлось неслабо так попотеть, чтобы добраться до информации про Тиба. Во-вторых — что той ночью он от нашего поместья направился прямиком в гости к кому-то из своих бывших, ещё и устроив там какую-то совершенно безбашенную групповуху на всю ночь... Видать, пар так выпускал. У нас это семейное, похоже... И, наконец, что на третий день — к тому моменту, как папа опомнился — Тиб уже где-то раздобыл собственное отдельное жильё. И с тех пор он живёт не с нами. Любые папины уговоры вернуться в поместье — идут лесом, когда Тиб ставит вопрос ребром, придётся ли ему и дальше скрывать свою ориентацию от меня. А папа это давным-давно поставил ему как ультиматум: мол, если Тиб хочет видеться со мной — то я должен быть про него ни сном ни духом. Так что — вот. К нам он с тех пор приезжает только на праздники. А остальное время — в особняке только мы вдвоём с папой. После того, как я поступил в Хогвартс — папа там, считай, вообще один... Ну, с домовихой нашей. Мне Тиб тут признался, что спустя годы — и сам понимает, что в день той роковой ссоры — и сам перегнул палку. Там у них вечеринка была — совсем оторванная, они разве что на крыше не трахались средь бела дня. Но папе он мозги тогда вправлять уже устал, а больше эта нервотрёпка продолжаться уже не могла... Так, опять отвлекаюсь. В общем. Сейчас в папиной голове — мир выглядит так: у него «из-за этих вот ненормальных», — он изобразил пальцами кавычки, — рухнул идеальный брак. Потом он тоже «из-за этих» на всю жизнь разосрался с братом, которого он сам вырастил и с которым он всегда хотел разделить фамильное поместье — благо, там место позволяет. А потом — вот про это Тиб вчера совсем вскользь обмолвился — у них однажды, спустя годы, из-за этого же произошла совсем жёсткая ссора. Когда я мелким был, и папа у меня заметил какие-то «такие же подозрительные закидоны», и решил, будто Тиб мне втихаря своими сказками мозги промывал, что-то там «пропагандируя». Папа тогда к Тибу завалился без приглашения и они аж подрались. По-страшному. Прям не на жизнь, а на смерть. Тиба спасло лишь то, что это на его территории произошло. И папа тогда просто не был в курсе, что это на самом деле значит. Ты не подумай: Тиб, может, и балбес, который ебётся налево-направо. Но когда надо — он вот вообще ни разу не безмозглый. «Да я уже вчера и сам это заметил.» — Папа когда к нему ворвался — он не знал, насколько его младший брат был одержим идеей «мой дом — моя крепость»... Ну или не одержим, а, наверное, просто его связи сыграли... Короче, у него дома — висят защитные чары такого уровня, которые официально — есть разве что на Хогвартсе да на само́м Министерстве. Видать, его многочисленные знакомые в высоких кругах могли по блату это наложить «не для протокола»... Слушай, так это получается... Это же какое количество его министерских «друзей» — это на самом деле его бывшие? Ё-моё... Ну короче, квартира у Тиба — защищена по самые гланды. Там палочка по факту — годится только для каких-нибудь дел по хозяйству. А в бою — вообще бесполезна. Если бы папа знал это заранее и пришёл бы готовым к этому... убить-то Тиба — конечно, не убил бы. Но вот отправить его на остаток жизни в Святой Мунго — запросто. Из того, что мне вчера Тиб всё-таки поведал — там папа был вообще в режиме берсерка. Таким он его видел кроме этого раза — только дважды за всю жизнь. Первый — сильно раньше, когда сам мелким был, и вот когда моя мать от нас уходила — тогда папа был готов вообще на всё, чтобы её вернуть. А второй — сильно позже, когда меня... Кормак резко осёкся и дальнейшие несколько слов произнёс зажато, всё ещё не привыкший к тому, как спокойно его парень относится к этой чёрной полосе из его прошлого. — Ну... тогда. Когда всплыла ситуация с Джеффри. Гарри кивнул, давая понять, что уточнять — не нужно. — В общем, тогда. Всё, только трижды. По-чёрному у них мордобой был в тот день, короче. Папа потом, конечно, долго каялся. Клялся, что этого больше ни за что не повторится, и благодарил Тиба за то, что тот его тогда остановил. Но в моменте — Тиб пишет, что он тогда впервые после тех скандалов в его детстве с моей матерью, где папа меня убить грозился, по-настоящему его испугался. Ладно хоть, он на тот момент сам уже был тот ещё амбал на пике формы, и без палочки, просто один на один — он папу чисто физически повалил. Но склока была — прям жуткая... И вот, вчера — мы тут с тобой ему выкатываем такое без подготовки... это мы ещё легко отделались, как я понял. Блондин снова замолк и поднял на своего брюнета виноватый взгляд — хоть Гарри и не понимал, за что самому-то Кормаку чувствовать вину. Просидев так добрые полминуты, старшекурсник, наконец, резюмировал: — Короче, вот. Было понятно, что эта красноречивая реплика недвусмысленно намекает, что её автору теперь хотелось бы узнать реакцию. — Так, — осторожно заговорил Гарри. — Давай проясним. Ты приглашаешь меня на званый ужин к твоему отцу, который считает всех геев, а особенно — лично меня — источником всего мирового зла и который... — Да не считает он! — с досадой перебил его блондин. — Он просто... как бы это сказать... У него просто есть глубоко потаённая обида... Там — это... Мне тут Тиб в письме обмолвился, что когда меня водили по врачам... ну... тогда. Из-за ситуации с Джеффри... в общем, когда со мной специалисты разбирались — ещё маггловские — по одним мозгоправам меня папа таскал, по другим — Тиб. И он им, когда меня приводил, заодно в разговоре с несколькими поднимал и папину проблему. Там они ему отвечали примерно одно и то же про подавление психотравмы через перенос вины и экстернальный локус контроля... но все как один говорили, что это самому папе нужно с ними работать. А он — и слышать ничего об этом до сих пор не хочет... ну, не хотел. До вчерашнего дня. Он так-то, в целом, у меня — вообще классный. Не просто же так в высших кругах считается за честь быть знакомым с МакЛаггенами... Сейчас, правда, уже в основном из-за Тиба. Но раньше — это всё папа был. Ну и, в конце концов, это он нас двоих с Тибом вырастил. В одиночку. И всегда был за нас горой. Но вот эта тема — для него очень проблемная. Настолько, что он от меня её годами скрывал. И Тибу поставил жёсткий ультиматум: если он хочет со мной общаться, должен от меня скрывать всё это про его жену-лесбиянку. А что сам с парнями ебётся — так тем более, — Кормак сам не заметил, как начал повторяться. — Они когда вчера отсюда ушли — у них там дома ещё более серьёзный разговор состоялся. И вот что было вчера — ты это не принимай на личный счёт. Он и так был на взводе из-за новостей про тебя — а тут ещё мы. У него одно на другое наложилось — вот он и психанул. После вчерашнего — он сам уже понял наконец-то, что это у него в голове проблемы. Тиб говорит, что папа реально извиниться так пытается. И я ему верю. Повисла напряжённая пауза. Кормак уставился на бойфренда со смесью надежды и какой-то уже просто неудобной вины непонятно за что. — Теперь — понимаю, — с тяжёлым вздохом кивнул Гарри и осторожно добавил. — Не разделяю взгляды твоего отца, само собой. Но хотя бы понимаю, чего он так сорвался... и история, конечно, просто пиздец. — Да понятно, что не такой пиздец, как с твоими родителями... Ты не подумай, я не хотел тыкать носом... «Я и не думал.» — Давай не будем этим мериться, а? — Давай... Ну так что? — Да я же сказал, что теперь понимаю. Более-менее. Плюс-минус. Надо ещё уложить это в голове. Но понимаю. Блондин с облегчением выдохнул. — Ты у меня просто... я тебя люблю, — у него дрогнули губы. — Да, как бы, тут любой бы понял, — пожал плечами третьекурсник. — Не согласился бы, но понял. — Хорош выделываться. Просто скажи, что ты меня — тоже. — Я тебя — тоже. Блондин наклонился к своему бойфренду, властно взял его за затылок и потянул к себе, сливаясь в благодарном поцелуе... которого они, на самом деле, оба страстно жаждали с самого пробуждения. А уж после таких откровений — так тем более. Расцепившись, Кормак с блаженным лицом опустился обратно на кровать, пожирая взглядом мордашку, обрамлённую растрёпанной шевелюрой. Через пару секунд он взглянул уже совершенно серьёзно и пригрозил пальцем: — Но об этом — вообще никому. Особенно — самому папе. — Я же сказал, что понимаю. — Ладно... — старшекурсник удовлетворённо кивнул, потом вдруг призадумался, будто вспомнив о чём-то, отвёл взгляд в сторону... и, вернувшись им обратно к Гарри, заговорил ещё более серьёзно — уже совершенно железным голосом. — А теперь — у меня ещё один вопрос есть. Насчёт того, что ты вчера рассказал. — Эм... — Гарри напрягся, увидев своего парня в его самом угрожающем режиме, что случалось нечасто. — Ну... спрашивай. — Я правильно понял, что тебя Малфой позавчера чуть не убил Авадой? — Ну... вроде того, — настороженно проговорил парень со шрамом, внимательно следя за реакцией. — Так «вроде» или чуть не убил? — он нахмурился уже совсем грозно. — Ну... он попытался. Но я, как видишь, здесь... Только не надо мне опять подзатыльники раздавать! — Гарри попробовал обернуть всё в шутку, изобразив непринуждённую улыбку, но Кормак уже слишком хорошо знал это нервное выражение лица. Блондин фыркнул носом, как разъярённый бык, и стиснул зубы так, что его напряжённые жевательные мышцы сделали спортивные ямочки у него на щеках ещё более отчётливыми, превратив сексуальную физиономию в угрожающую морду кирпичом. — Я его сам урою, — взгляд был полон решимости. Третьекурсник настороженно метнулся взглядом вниз, увидев сжавшиеся кулаки его парня. — Эм, солнце... давай, не надо, а? — голос Гарри дрогнул, когда он понял, что представитель вспыльчивой четы МакЛаггенов от последней выходки Малфоя завёлся не на шутку. — Я сам ещё не придумал, что с ним делать. Подумаем вместе. Этот гад — меня уже совсем достал. Но давай через Дамблдора? И без рукоприкладства. Несколько секунд Кормак с прищуром оценивающе смотрел ему в глаза. Но, наконец, смягчился. Когда кулаки разжались, Гарри выдохнул. — Ладно, — неохотно, сквозь зубы буркнул под нос двухметровый шкаф. — Ну вот и замечательно. Раз мы тут всё обсудили — и так понятно. Но коли уж ты у меня такой любитель прямых ответов — да, я с тобой поеду, — брюнет расплылся во влюблённой улыбке, слегка склонив голову набок... потом взглянул на него своими виноватыми глазками — на этот раз, и правда, специально — и добавил. — Но есть один нюанс. — Какой? — уже было успокоившийся старшекурсник снова насторожился, изогнув одну бровь. — Я-то — хочу, — поторопился с ответом его бойфренд. — Но боюсь, меня МакГонагалл из школы не отпустит. — Ой, ё!.. точно же... — Кормак тут же прикрыл лицо руками и измученно простонал в красноречивой позе под названием: «Твою мать! Как я мог об этом забыть!» Просидев так несколько секунд, он вдруг резко выпрямился и целеустремлённо уставился снова на своего парня: — Тогда чего тянуть? Пошли её уламывать! Не дожидаясь ответа Гарри, он встал и повернулся к двери в полной готовности направиться прямиком к декану. Обескураженный такой решимостью идеального бойфренда, третьекурсник расплылся в своей дурацкой улыбке ещё шире, молча вставая вслед за ним. Тот лишь улыбнулся в ответ и едва заметно кивнул. Когда они покидали башню, блондин был полон решимости. Правда, совсем не той, которая так умилила его брюнета. «Я так и думал, что ты снова спустишь Малфою всё на тормозах. Ты же у меня — весь такой из себя герой.» . . . «Но вот Я — не ты. Он допрыгался.»

***

— Мистер Поттер?.. — ведьма взглянула на него с нескрываемой растерянностью, открывая дверь. — А что это вы так рано? Я ждала вас в районе обеда... и мистер МакЛагген? — она нахмурилась, взглянув на студентов со всей серьёзностью. — Так, ещё что-то случилось? — Ждали?.. Нет, ничего такого... — поспешил её успокоить Гарри. — Просто мы к вам по одному вопросу. Довольно срочному. — Хотелось бы с ним разобраться до завтрака. — Слушаю, — МакГонагалл взглянула поверх очков на Кормака. — После вчерашней встречи обострились проблемы с вашими родителями... то есть, родителем и дядей? — Не совсем. Это, скорее, про Гарри. На лице декана проступило полнейшее непонимание происходящего. Кормак покосился на своего парня, и тот подхватил: — Я бы хотел провести Рождество в фамильном поместье МакЛаггенов, — увидев, как она на него вытаращилась с таким видом, будто он посмел при ней грязно выругаться, он торопливо добавил. — Да-да, я знаю, там надо разрешение от Дурслей, но профессор... ну можно хоть раз уже... — МИСТЕР ПОТТЕР! — на весь коридор, не сдержавшись, взорвалась она. — НАШЛИ ВРЕМЯ! Да как вам вообще наглости хватило! Пока весь Орд... Совет преподавателей уже который день разгребает последствия ваших выходок и ломает голову над тем, как обеспечить вашу безопасность... Даже с вашим уровнем безответственности — я и предположить не могла... — она вдруг осеклась, и по суровому взгляду, который на миг растерялся, стало ясно, что у неё промелькнула какая-то неожиданная мысль. — Так. Где вы сказали, у МакЛаггенов? — Да, — без промедления заступился Кормак. — Папа может подписать всё, что нужно. Да и, если вы не в курсе, у нас есть связи в самых высоких... — Мистер МакЛагген, сейчас не время и не место для вашего бахвальства! И уж точно ваши связи с министерскими чиновниками тут скорее повод для беспокойства. — Да я... Я не это имел... Можно и без связей... просто папа всё подпишет, что... — Так, — перебила его она. — Кто ещё знает об этих планах на отъезд? — Да... — Гарри переглянулся с Кормаком. — Да никто, вроде... — поймал его взгляд блондин. — Ну, вот, мы с Гарри. И папа. И дядя мой, Тиб... Тиберий МакЛагген. Он... — Знаю я этого оболтуса! Забудешь такого, как же! Кто ещё? Кому Тиберий уже успел разболтать? — Да... я не знаю. Вроде, никому не должен был... С чего бы ему... — А из студентов кто в курсе? — Да вот только мы... — И что, не знают даже мисс Грейнджер и мистер Уизли?.. мистеры. Любой из них. — Да нет, мы им ещё не говорили... Профессор, а что... — Так, вы двое! За мной! Она резко развернулась, закрыла свою учительскую на ключ и грозным шагом направилась по коридору. Оторопевшие парни застыли, как вкопанные. Заметив, что они остались позади, ведьма развернулась и опять нахмурилась: — За мной, говорю! Гриффиндорцы переглянулись. Гарри покосился на бойфренда и вопрошающе взглянул на декана, неуверенно шагая в её сторону. — Профессор, а что такое... — За мной — молча! Хоть это вы сделать в состоянии? Понимая, что с деканом лучше не спорить, когда она такая, парни послушно последовали за ней, настороженно переглядываясь.

***

Дверь в кабинет директора решительно распахнулась, и декан Гриффиндора шагнула внутрь. — Профессор? — окинув кабинет взглядом, обратилась она куда-то в пустоту. — Минерва? — послышался голос Дамблдора откуда-то из-за занавески, которая висела позади его стола, прикрывая пространство под лестницей. Через пару секунд оттуда показалась макушка седой головы, обладатель которой поднимался к своему креслу. — Доброе утро. Какими судьбами? — Критерий присутствия? — строгим голосом проигнорировала его дежурный вопрос она. — Мы одни. Можете говорить своб... о, Гарри. Здравствуй... Видимо, уже не одни. Как дела? — Профессор, кажется, я нашла решение той проблемы. — Хм? — он загадочно улыбнулся, заметив Кормака, который возвышался позади МакГонагалл. — Мистер МакЛагген, и вам тоже доброе утро... Как у нас тут сегодня людно... — он добродушно усмехнулся. — Мистер Поттер, вперёд! — декан шагнула в сторону, жестом приглашая Гарри так, будто ждёт от него какого-то выступления. — Что — вперёд? — растерялся он. — Излагайте. — Ну... — он напрягся, не понимая, почему его каникулы вдруг удостоились целого совещания в кабинете директора. — Я бы хотел на рождественские праздники съездить в гости... — Ко мне... к нам, — подхватил Кормак. — В особняк МакЛаггенов. Он на окраине Лондона, — указала на это декан: по-видимому, это было нечто важное. — Хм, — многозначительно удивился директор таким тоном, которым обычно оценивают приятный вкус незнакомого блюда. — Кто в курсе? — Пока — никто. Если один несносный бездельник не разболтал это всему Министерству, конечно... — Он не разболтал! — поспешил вставить свои пять копеек блондин. — А вы ТОЧНО уверены? — с нескрываемым осуждением в голосе осадила его взглядом МакГонагалл. — По моему опыту общения с вашим дядей — там уже готовится вечеринка по случаю приезда такого популярного нынче гостя... и на ТАКОЙ... кхм... «вечеринке» — мистеру Поттеру точно делать нечего! — Да какая вечеринка! У нас ежегодный семейный ужин... — Знаю я, какие «ужины» бывают везде, где появляется ва... — она опять резко осеклась, по-видимому, что-то вспомнив. — То есть... Я напутала, простите... это у Малфоев там всякие ужасы творятся, не у МакЛаггенов. Простите, ради Мерлина! Не хотела обидеть. А ваш дядя... у него просто... очень пафосные светские рауты. Не переношу такое. Скука несусветная, все такие напыщенные — только и делают, что обсуждают дамские наряды да сплетничают про высший свет... Вам там тоже нечего делать, поверьте. Вам ведь, насколько я знаю, такой досуг тоже не по душе́? «Профессор, вот врать вы — совсем не умеете. Даже я догадался, что вы тут пытаетесь скрыть, а уж Кормак — и подавно.» — Минерва, а что гадать? — в возникшую короткую паузу заговорил директор. — Давайте напрямую с ним и свяжемся. Мистер МакЛагген, какой позывной у вашего камина? — Да просто «фамильное поместье МакЛаггенов»... только — это... вам же Тиб нужен? — Полагаю, что да, — сверившись взглядом с МакГонагалл, ответил директор. — Просто он не с нами живёт. И он немного... как бы сказать... его квартира — не подключена к каминной сети. — Ну ладно, давайте тогда почтой. Не так оперативно, но... — Эм... — с виноватым голосом перебил его блондин. — Сова тоже не долетит. — Хм... — призадумался Дамблдор, взялся за подбородок, и, озвучивая мысли вслух, пробормотал. — Как бы с ним связаться... — А у меня есть один способ! — вызвался Кормак. — Ой как замечательно! — с радостной улыбкой развёл руками директор. — Будьте любезны. — Только... это... мне в башню сбегать надо. — Тогда бего́м! — обернулась к нему МакГонагалл. — Пароль внизу... — «Мармеладные мишки» — я слышал, да. — Ну вот. Давайте побыстрее. Ждём вас тут. Кормак молнией вылетел из кабинета. Когда дверь за ним со скрипом медленно закрылась, МакГонагалл недовольно буркнула под нос: — Опять пароль менять... Только новый выучили... — Да не надо, — вполголоса попытался хоть как-то приободрить её Гарри. — Праздники же. Всё равно пол-школы по домам разъедется. И я же вот в курсе — и ничего. — Вам — нужен доступ к директору на экстренный случай. — А Кормак — со мной. Вдруг надо будет сообщить что-то директору, а я сам — не смогу? Она недовольно фыркнула — прямо как Гермиона. — Развели тут... Не кабинет директора, а проходной двор какой-то! Декан поджала губы, всем своим видом демонстрируя несогласие с тем, что нарушаются такие незыблемые регламенты. — Гарри, ты ему доверяешь? — спокойным вкрадчивым голосом спросил Дамблдор после продолжительного оценивающего взгляда. — Да, — не задумываясь, ответил студент, поворачиваясь к директору. — Насколько? — Да... Как самому себе... Как вам... Кормаку — я бы доверил свою жизнь. — Хорошо, — вновь улыбнулся Дамблдор, и в его глазах привычно заиграли языки пламени, отражённые из камина. — Минерва, ни к чему менять пароль... И, возможно, вам сто́ит присмотреться к мистеру МакЛаггену повнимательнее. На будущее, — он по-хулигански подмигнул своему заму. — Поняла, — без тени сомнения кивнула МакГонагалл, которая только что недовольно хмурилась. — Будет сделано. «Так... Вот зря я это ляпнул, похоже. Лишнее внимание декана — это точно не к добру.» Гарри не знал, что речь на самом деле шла о том внимании, с которым одна секретная организация пристально изучала кандидатуры своих будущих членов. Тех, кому по окончании Хогвартса будет предложено стать соратниками величайших магов из всех живущих. Тех, кто мог удостоиться чести вступить в ряды уже возрождённого Ордена Феникса.

***

Вежливый стук в дверь, столь же сдержанное «войдите» от Дамблдора — и вот уже гриффиндорец с четвёртого курса примчался обратно. Судя по тому, как он запыхался — бежал он со всех ног. — Принёс, — он помахал пачкой бумажных листов, не поднимая головы, согнувшись и пытаясь отдышаться. — И что же вы принесли? — с неподдельным любопытством шагнул к нему директор, который до этого стоял рядом с Гарри. — Щас... секунду... — всё ещё пытаясь восстановить дыхание, с трудом смог произнести блондин. — Да конечно-конечно... — отмахнулся Дамблдор. — Мистер МакЛагген, вы придите в себя. Уж подождём пару минут-то. Тому́ потребовалось не так много времени, но вот где-то полминуты — он так и стоял согнувшись, пока, наконец, не выпрямился, и Гарри не увидел, что он выше даже Дамблдора. — У вас тут... на башне... какие-нибудь скрывающие чары есть? — без предисловий спросил Кормак. — Какие ещё скрывающие чары? — с наивностью ребёнка захлопал глазами седой старец. — Ну... когда снаружи — окно не найдешь. — Ой, ну что вы! — рассмеялся директор. — Хогвартс — это обычная школа, а не какой-нибудь Отдел Тайн. — Ну вот в нашей башне — там с окнами чехарда. Ладно. Можно открыть окно? — Давайте. Тут, и правда, душновато. Я с утра ещё не проветрил. Простите, не ждал столь ранних гостей. Кормак подошёл к столу, положил эту пачку на него, взял первое попавшееся перо и быстро черкнул на верхнем листе пару слов. Замерев, по-видимому, посреди своей записи — он вполоборота повернулся к учителям: — А тут кабинет директора — только один? Или есть ещё какой-нибудь тайный? — Насколько я знаю, один. Но это ж Хогвартс — с него станется! — рассмеялся Дамблдор, а МакГонагалл — насторожилась таким странным вопросам. — Вот и проверим, — под нос буркнул блондин, дописал на листке что-то ещё и развернулся. Потом застыл, призадумался и спросил: — У вас есть ненужный лист бумаги? — Так у вас же своих — целая пачка, — удивился директор. — Мне нужен другой. — Ну как пожелаете. Возьмите там на столе любой чистый. Блондин развернулся обратно, схватил первый попавшийся лист... и скомкал его, сунув в карман. Затем, повернувшись к учителям, он взглядом встретился с директором. Открыл было рот, чтобы что-то объяснить, но потом просто пожал плечами и вытянул руку вперёд ладонью вверх. Он положил на неё тот листок из своей стопки, на котором что-то написал, хлопнул сверху второй рукой и, не разъединяя рук, отчётливо произнёс: — Кормак Аврелий МакЛагген, — на крохотный миг замер и добавил. — Тиб, это я. Вопрос срочный, давай живее. Лишь после этого он развёл руки и опустил вниз, полностью игнорируя листок, который был между ними и, закономерно, начал падать вниз. Но ему было не суждено достичь пола. Едва он начал опадать, лист вспыхнул и мгновенно сгорел, не оставив даже пепла. Гарри уже и сам понял, что так будет — видел это в действии, когда Кормак устроил ему на днях «горячее приветствие». Так что он не удивился такому исходу, хоть и было интересно пронаблюдать этот ритуал со стороны. Сделав это, блондин подошёл к окну, открыл его, достал из кармана второй скомканный лист, положил его на руку, другой рукой — достал из того же кармана палочку, направил её на лист... и резким движением указал ею в открытое окно, тем самым заставив туда вылететь комок бумаги, будто швырнул его невидимым продолжением палочки. Через заснеженное стекло Гарри смог разглядеть короткую вспышку: похоже, второй лист тоже сгорел, едва оказавшись на улице. Завершив ритуал, блондин закрыл окно и повернулся к преподавателям. Когда Гарри перевёл на них взгляд — то увидел Дамблдора, изогнувшего одну бровь, который не то удивлённо, не то вопрошающе смотрел на четверокурсника. — И давно вы владеете такими чарами? — наконец, спросил директор, указав на стопку бумажных листов, которые четверокурсник по-хозяйски оставил у него на столе. — А я... — блондин растерялся и заметался взглядом по комнате. — Я и не владею. Я — это... мне эти листки дядя прислал — понятия не имею, откуда он их взял. — Мистер МакЛагген, нехорошо обманывать директора, — с лёгким укором в голосе, но ещё больше — с хулиганским задором ответил Дамблдор. — Сигнальную пиробумагу на территорию Хогвартса пронести нельзя. Только зачаровать уже здесь. Но вы и сами знаете, что при попытке проноса — она просто сгорает на границе, не так ли? — А, так вот куда она... — Кормак, не подумав, буркнул под нос и осёкся, округляясь в глазах. — Не волнуйтесь, наказания за эту маленькую шалость не последует. Но вы не ответили на мой вопрос. Итак? Я жду. Тот судорожно пытался придумать ответ — но, обречённо вздохнув, опустил взгляд и всё-таки признался: — С прошлого курса. — Мистер МакЛагген, то есть вы уже второй год... — МакГонагалл от негодования выпучила глаза. — Минерва, не сейчас. И я уже всё равно пообещал этому юноше, что за это ему ничего не будет, так что ничего не поделать. А вы на каком курсе учитесь? — На четвёртом. — Хм... любопытно. И где же вы освоили эти чары? «Дай угадаю: тебя Тиберий научил?» — Меня дядя научил. Дома. На каникулах между вторым и третьим курсом. — Хм... — он наградил своего зама ещё более многозначительным взглядом. — Ну ладно. Всякое бывает. И что теперь? Ждём, когда ваш дядя к границе трансгрессирует? Может, тогда лучше навстречу к нему направиться? — Да нет, он сейчас... Снаружи в окно кто-то отрывисто и часто постучал. Настолько часто, что это было больше похоже на «тр-р-р», нежели на стук. Однако же, отчётливая стеклянность звука и то, откуда он донёсся, дали понять, что это именно стук в окно. Будь они не тут, а в своей гриффиндорской спальне — Гарри бы, и вовсе, не обратил на это внимания, решив, что это всего лишь опять тихо затарахтела печь-буржуйка. Едва услышав это, блондин направился к окну, открыл его — и в комнату влетела... бумажная птица-оригами. Она в каком-то сумасшедшем темпе махала крыльями — настолько быстро, что их не было видно. Как стрекоза, она повисла на месте, дожидаясь чего-то. Закрыв окно, Кормак повернулся к ней и, бросив виноватый взгляд на учителей, подставил под бумажную птичку свою раскрытую ладонь. Едва он это сделал, она села ему на руку... и вмиг развернулась обратно в листок. Кормак уже было наклонился, чтобы прочитать ответ... но лист вдруг вновь взмыл в воздух — неожиданно даже для него самого, собрался в форме рта и заговорил... но не криком, как обычный громовещатель, а совсем тихо, чуть ли не шёпотом: — Кор, что там стряслось? Ты как вообще там оказался? Голос был обеспокоенным... и немного скрипучим. Наверное, искажение из-за передачи таким способом. Но это определённо был Тиберий. После этой короткой реплики лист снова расправился и опустился в руки гриффиндорцу. Четверокурсник подошёл к столу, положил на него этот лист, взял всё то же перо и... поставил его на лист вертикально. Где оно так и осталось стоять. Он с оправдывающимся взглядом посмотрел на профессоров и пожал плечами: — Мы же торопимся. В тот же миг перо резко дёрнулось и начало что-то записывать. — Это не тебе, — он повернулся к листку, и перо спешно заметалось туда-сюда, зачёркивая написанное. — А вот что — тебе: нас с Гарри к Дамблдору вызвали, — перо тут же принялось записывать сказанное дальше. — Ему нужно разрешение, чтобы покинуть Хогвартс... в смысле, Гарри нужно, не Дамблдору. Я тут с учителями. Они спрашивают, кому ты уже успел рассказать, что Гарри у нас на Рождество будет... Или не ты, а папа. Короче, кто ещё в курсе... — он призадумался и добавил. — Правду говори... — снова короткая пауза и ещё одно дополнение, гораздо тише. — В пределах разумного... — он замялся, сконфуженно покосился на учителей с откровенно виноватым взглядом — и совсем тихо, практически шёпотом, произнёс, — без хуйни — ебани. Как только последние слова были запечатлены на бумаге, Кормак переставил перо с листа обратно в чернильницу и с извиняющимся тоном объяснился: — Прошу прощения. Так надо было... Иначе бы он подумал, что я могу быть под давлением... мы совсем мелкими были, когда это придумали... Ну, я был. А он... ну, профессор МакГонагалл, я так понимаю, вы его и сами знаете. С тех пор мы так и не сменили сигналы: уже привыкли. — Хм, — в очередной раз многозначительно ответил Дамблдор, покосившись на декана Гриффиндора. Она ответила ему таким же впечатлённым выражением лица. Кормак снова подошёл к окну, открыл его, опять скомкал письмо, положил его на ладонь и тем же способом, с помощью палочки, метнул его в окно, где вновь мелькнула огненная вспышка. — Хммм... — уже совсем озадаченно протянул Дамблдор. — А этими чарами вы как давно владеете? — и, добродушно улыбнувшись, добавил. — Не волнуйтесь, парная удалённая трансфигурация — в Хогвартсе не запрещена... Просто непривычно видеть её в исполнении кого-то кроме нас с профессором МакГонагалл. — Да... — блондин замялся, подозревая, что в вопросе есть какой-то подвох — но, понимая, что лучше ответить честно, именно это и сделал. — Со второго курса. — Полагаю, с этим вам тоже дядя помог? — Ну да, — он пожал плечами. — Весьма любопытно. Да у него талант, как я погляжу... я имею в виду, к преподаванию. Минерва, я так понял, он тоже у нас учился, и вы с ним даже хорошо знакомы? — он повернулся к ведьме. — Как жаль, что мы такой талант проморгали, не находите? Случилось невиданное. Грозная колдунья, которая то и дело ставила на место самого́ директора, потупила взгляд: — Да, профессор. — Жаль, очень жаль... Мне кажется, нам надо сделать из этого выводы и быть чуть внимательнее на будущее. — Признаю, — кивнула она. Дамблдор перевёл взгляд с неё на Гарри, а потом — на Кормака: — Вы даже не представляете, какая это трудность — найти достойных учителей, — он закатил глаза. — Да... — замялся блондин. — Если честно, Тиб в роли профессора — вот лучше не надо. — Это я так... — тяжело вздохнул директор. — Мысли вслух, не более. Не берите в голову, — он небрежно махнул рукой, слегка усмехнувшись. — Старческие проблемы... О! Это к вам, полагаю. Снова раздался частый стук в окно. Уже знакомая последовательность действий — и вот с руки Кормака вновь взмывает в воздух лист, сложенный в форме рта, который тут же поворачивается к директору и начинает говорить уже знакомым голосом Тиберия, на сей раз — куда более сдержанным и не таким скрипучим, как в прошлый раз, а, кажется, даже чуток торжественным: — Здравствуйте, профессор Дамблдор. С вами говорит Тиберий МакЛагген, дядя Кормака. Вот уж не думал, что впервые сам побеседую с вами при таких интересных обстоятельствах. Надеюсь, Кормак там себя хорошо ведёт? — едва различимая усмешка в голосе. — Если что — он это не со зла. Он парень толковый, хоть и балбес немного... — Вот уж кто бы говорил! — полушёпотом фыркнула под нос МакГонагалл. — ... Отвечая на ваш вопрос — мы с ним только вчера вообще визит Гарри обсуждали. И сам мистер Поттер пока даже ответа не дал. Но, я так понимаю, это сообщение значит, что он всё-таки согласен... Гарри, тоже привет. С нетерпением жду встречи, — по одному лишь голосу каким-то чудом Гарри понял, что когда Тиберий наговаривал этот текст, в этом месте у него проскользнула та самая их МакЛаггеновская улыбка. — Пока что кроме самих ребят об их визите в наше поместье в курсе только я да мой брат, Аврелий МакЛагген... ну и наша домовиха. Я как-то не подумал, что простое приглашение друга моего племяша в гости касается кого-то ещё. Хотя — да... с учётом того, кто этот друг... Следовало догадаться. Но если что — вы только скажите, я могу намекнуть кому надо — и уже к обеду эта информация достигнет нужных ушей. Хоть Риты Скитер, хоть самого Министра. Как раз, чтобы к прибытию Гарри — у наших ворот его уже поджидала в кустах пара наиболее расторопных представителей прессы, спешащих урвать эксклюзив... Мы с Аврелием, правда, планировали не более чем традиционный семейный ужин с одним-единственным гостем. Просто хотели сами получше познакомиться с тем, с кем начал тесно общаться Кормак. В спокойной домашней обстановке, без посторонних. Но взглянув на ситуацию с вашей стороны — да, я осознаю сложившийся расклад: сейчас важно создать положительный образ... Прекрасно вас понимаю, в общем — можете не объяснять. И — не беспокойтесь, дом МакЛаггенов не разделяет позицию «Пророка», можем это хоть официально объявить. Вчера в Хогвартсе... просто произошло досадное недоразумение. Приношу свои извинения, если мой бурный спор с братом на публике в стена́х школы мог доставить неудобства вам или родителям других учеников. Надеюсь, вы тоже понимаете беспокойство Аврелия — с учётом вчерашних новостей... В общем, если надо — визит мистера Поттера можно обставить хоть как официальный приём — но это получится только к вечеру, нам тогда самим надо подготовиться надлежащим образом. Зато вечером, уже к официальному прибытию Гарри — у ворот будет полно папарации, вместе со всем высшим светом магической Британии. Если очень нужно — можно даже совместное фото с Министром организовать... Про снимок с рукопожатием — не уверен, но, наверное, что-нибудь придумаем. В общем, только дайте знать — всё организуем, по высшему разряду. С нетерпением жду ответа... А, ну и — само собой — весь преподавательский состав Хогвартса тоже получит приглашения на приём. Нам главное — с самим Гарри пообщаться. В неформальной обстановке... И, разумеется, сам разговор — останется строго конфиденциальным, даю слово. Думаю, понимаете наше желание получше узнать того, с кем начал общаться наследник дома МакЛаггенов — особенно, в свете недавних происшествий. Но внешне этот визит — можем обставить так, как скажете. В общем, жду ваших условий. Лист расправился и опустился в руки Кормаку. Дослушав сообщение, Дамблдор быстрым шагом промаршировал к столу и, подойдя к четверокурснику, протянул руку: — Я ему сам отвечу, позволите? Кормак пожал плечами и отдал листок. Директор же — проследовал к своему креслу, положил лист на стол, поставил на него перо — точно так же, как Кормак ранее... но не произнёс ни звука. Перо само начало носиться по бумаге — видимо, записывая под мысленную диктовку директора. Через пару минут, в течение которых Дамблдор успел там расписать не иначе, как целый небольшой рассказ, директор с выразительным кивком поставил точку и повернулся к старшему гриффиндорцу. — Напомните, пожалуйста, как его зовут? — Тиберий, — вместо одного лишь Кормака хором ответиили все трое. — Спасибо. Перо дописало ещё что-то в конце, после чего седой профессор сложил лист пополам текстом внутрь и протянул его блондину: — Передайте вашему дяде, будьте добры. Тот подошёл к окну и сделал это. На сей раз ответа пришлось ждать чуть дольше. Но — вот, в очередной раз прозвучал стук в окно — и бумажная колибри снова развернулась в более спокойный вариант громовещателя, едва коснувшись руки Кормака. Тиберий заговорил немного озадаченным голосом: — А... ну можно и так тоже, да. Нам без разницы. Насчёт безопасности — хорошо, устроим. Если настолько важно, чтобы никто не был в курсе — займусь этим сам. У меня есть... некоторый опыт в этом деле. Не мракоборский, конечно. Но, думаю, моих навыков будет более чем достаточно. Особенно если в условиях секретности и с вашим содействием. Что касается защитных чар на самом Гарри — конечно, не возражаем... Только хотелось бы знать, каких именно. Иначе тут... наша собственная защита может на что-нибудь среагировать. По поводу времени — да тоже не принципиально, можно и пораньше... В общем, ваши требования совершенно разумны, проблем тут не вижу. Просто сообщите детали. Дамблдор переглянулся с МакГонагалл и вполголоса произнёс: — Полагаю, тогда действуем по плану «h»? С поправкой на дислокацию. — Я тоже так подумала, — она повернулась к студентам. — Мистер Поттер, мистер МакЛагген, за мной! — Одну секунду... — осторожно встрял мягким голосом директор. — Мистер МакЛагген, перед уходом зачаруйте, пожалуйста, письмо. Я сам отправлю — просто назначьте адресата. Мне лучше самому не знать, где именно находится получатель. — А я бы всё равно не смог объяснить, — пожал плечами блондин, подошёл к директорскому столу, направил палочку на лист, который только что вещал голосом его дяди, и на несколько секунд сосредоточенно взглянул на него. Затем Кормак настороженно посмотрел на директора и уже с вопрошающим взглядом неуверенно потянулся к пачке своих листов. Не заметив возражений, он спешно забрал их со стола, сунул их за пазуху своей кофты на молнии и направился к двери, где его на па́ру с Гарри уже ждала МакГонагалл, с осуждающим взглядом пристально следящая за этим перемещением, по-видимому, запрещённой пиробумаги. ⟣ Да! Всё правильно! Эти листочки очень важные! Они должны быть, когда были у мальчика, который светлый!

***

Собираться Гарри пришлось впопыхах. Когда он влетел в свою спальню — парни всё ещё сидели там и о чём-то беседовали — по-видимому, уже проснувшиеся и умывшиеся, но ещё не спустившиеся в общую гостиную. По указанию декана на все их вопросы пришлось отбрыкиваться всеми правдами и неправдами. Благо, хоть Рон успокоился, когда Гарри сказал: «Всё нормально. Так надо. Но вам говорить — МакГонагалл запретила.» Клетку от Букли декан сказала оставить здесь. Сама же птица — была сейчас в совятне. А едва он успел собрать чемодан — как с характерным хлопком рядом с ним появился Добби, который безо всяких объяснений тут же щёлкнул пальцами — и чемодан уже ожидаемо взмыл в воздух и поплыл в сторону выхода, пока Гарри на бегу натягивал на себя уличную одежду. Но, как и планировалось, от портрета Полной Дамы домовик и студент направились в разные стороны. Эльф — прямиком к мосту. А Гарри — сперва посетил учительскую МакГонагалл, где там его уже ждали три преподавателя: она сама, а также Снейп с Люпином. Гарри отметил, что преподаватель по ЗОТИ был сегодня какой-то заторможенный — наверное, не выспался. Или его только сегодня так накрыло после вчерашнего изучения Ультуса. Встретив студента, Снейп без предисловий сунул ему в руку какие-то три небольших склянки и с неприязнью скомандовал: — Пей! Пока Гарри с трудом глотал три каких-то зелья, только одно из которых оказалось мятным на вкус, а два других — были горькими до отвращения — МакГонагалл с Люпином уже вовсю обвешивали его каким-то неведомым количеством защитных чар. На обеспокоенность Гарри декан с понимающим голосом ответила вопросом: — Вместо отслеживающего заклятия — более уместны чары Тревожного Сигнала, согласны? И лишь когда он благодарно кивнул, она взмахнула палочкой, попутно объясняя, как именно ему надо активировать этот сигнал. Через несколько минут Гарри уже шёл быстрым шагом по мосту навстречу Добби в сопровождении Дамблдора, Люпина, Снейпа и присоединившегося к ним Флитвика, который, запыхавшись, высокими прыжками догонял остальную процессию, то и дело пуская под ноги какое-то заклинание, от которого подлетал метра на два. Как только они пересекли границу школьной территории, Дамблдор скомандовал: — Давайте переместимся немного в сторону, — и отошёл метров на пять вправо от той площадки, на которую обычно трансгрессировали гости. — Филиус, будьте добры? Низкорослый профессор кивнул и бего́м последовал за директором. Встав лицом к мосту, спереди от остальных профессоров, которые окружили Гарри, он достал палочку и принялся колдовать. Он не издал не единого звука, но по характерному виду накрывающего их купола студент узнал эти чары: какая-то вариация Каве Инимикум, только значительно, ЗНАЧИТЕЛЬНО больше размером, чем то, что он мог зачаровать сам. Этот пузырь невидимости был настолько большим, что в нём свободно поместились все присутствующие. Когда они скрылись от нежелательных потенциальных наблюдателей, Дамблдор кивнул: — Благодарю, Филиус. И Флитвик, кивнув ему в ответ, вышел из пузыря, направляясь обратно в школу. — Гарри, возьми меня за́ руку. Крепко. Студент догадался, что сейчас будет — и приготовился к приземлению, слегка согнув ноги в коленях. — Все готовы? — директор оглянулся на коллег. Снейп с Люпином кивнули. — Добби, ты всё понял? — Добби всё сделает! Добби будет осторожен! — Тогда... — Дамблдор выдержал короткую паузу, позволяя двум другим профессорам достать свои палочки. — Три, два, один! На нулевой счёт, который так и не прозвучал — заснеженный лесной пейзаж Хогвартса смазался в разные стороны, хаотично закружившись вокруг. Последнее, что Гарри успел увидеть — это то, как за мгновение до его собственной трансгрессии с директором скрылись в своих облаках премешанной краски два других профессора. Несколько скачков — точно так же, как когда они удирали из Министерства: в какой-то бамбуковый лес, на болота, в воздух высоко над морем, где Гарри начал падать вниз — но ещё один скачок — и он приземлился лицом в сугроб. Он уже было приготовился к очередному прыжку — но его не последовало. Над ним сзади раздался голос Дамблдора: — Прибыли. Прости, что не предупредил про Тихий Океан. Требование секретности. Гриффиндорец встал и отряхнулся. Теперь они остались лишь вдвоём с директором. Они очутились у высоких витых ворот, над которыми по дуге красовалась надпись серебристыми буквами: «Фамильное поместье МакЛаггенов».

***

Гарри оглянулся по сторонам. Они стояли на частично заснеженной дороге, которую с обеих сторон покуда видит взгляд окружали точно такие же заборы, как тот, который был перед ними. С той лишь разницей, что они были ржавые и покорёженные временем, а на само́й территории других земельных участков — были сплошные сугробы с человеческий рост, доступно дающие понять, что там никто не живёт — по крайней мере, зимой. Само́й дорогой между ними — по-видимому, пользовались, но нечасто. Единственная облагороженная территория была лишь непосредственно перед Гарри, в поместье МакЛаггенов: от ворот к особняку вела извилистая широкая дорога — расчищенная и ухоженная. Она огибала пару фонтанов, которые, вполне ожидаемо, сейчас выполняли роль лишь вместилищ для снега, и какие-то насаждения, которые зимой выглядели не настолько эффектно, как, должно быть, смотрелись летом. Сам особняк вживую оказался не таким монументальным, каким Гарри его себе представлял. Большое, но лишь двухэтажное здание. С минималистичными стройными колоннами там и тут, но без особых изысков. При словах «фамильное поместье МакЛаггенов» третьекурснику почему-то приходило на ум что-то в духе парижской Триумфальной арки. Или Букингемского дворца. Ну или хотя бы американского Белого Дома, на худой конец. А тут... как-то не настолько вычурно, что ли... Нет, по самому́ поместью было сразу ясно, что его обладатели — далеко не бедные люди. Но не было в нём ничего такого... аристократического. Оно не поражало ни шиком, ни грандиозными размерами с налётом гигантизма, ни огромными золотыми гербами семейства, ни помпезными античными статуями, понатыканными везде, где только можно. Хотя пару таких статуй Гарри и заметил торчащими из снега, но в целом поместье выглядело просто... приятно. И со вкусом. Слева от студента раздался хлопок — и из воздуха появился эльф-домовик, обнимающий его чемодан. — Добби всё сделал! Добби был очень осторожен! Никто не видел Добби! — торжественно объявил он. — Спасибо, Добби, — не сговариваясь, хором ответили ученик и профессор — и переглянулись с одинаковыми растерянными улыбками. — А теперь — давай точно так же — домой в Хогвартс. Тоже через десять прыжков, — мягким голосом сказал Дамблдор. Эльф исполнительно кивнул, хлопнув себя по лицу ушами, щёлкнул пальцами и снова исчез. — Гарри, нам придётся тут подождать, — повернулся директор к парню. — Мистер МакЛагген предупредил, что сразу заходить на территорию — лучше не надо. Он сказал, что может задержаться. — А Кормак где? — Он присоединится чуть позже. Было бы слишком подозрительно, если бы вы отправились с ним вместе. Его заберёт из Хогвартса отец, минут через пять. «Так, если его заберёт отец, то "мистер МакЛагген", которого мы ждём — это...» Сзади раздался звук трансгрессии, на который оба гостя машинально обернулись. Перед ними предстал легендарный дядя Тиберий — растрёпанный, небритый и в зимнем пальто, у которого одна пуговица была застёгнута не в то отверстие, которое ей полагалось, из-за чего правый подол висел выше левого. Очевидно, он собирался ещё более спешно, чем сам Гарри. — Простите за опоздание, — машинально бросил он, шагая навстречу и протягивая руку Гарри. Он улыбнулся своей чарующей лучезарной улыбкой с лёгкой хитрецой, — рад такой скорой встрече. И опять не при самых лучших обстоятельствах. Что ж за невезуха-то! — на лице промелькнула лёгкая досада. Как только Гарри пожал ему руку, тот повернулся к директору Хогвартса: — Профессор Дамблдор, — он учтиво склонил голову. — Рад наконец-то познакомиться с вами лично. Для меня это большая честь. За все эти годы как-то не довелось. Он снова сверкнул белоснежной улыбкой — и Гарри понял, что он ничуть не особенный в том, что удостоился подобного благожелательного отношения с первой же встречи. Похоже, Тиберий в принципе со всеми ведёт себя так приветливо. — Мистер МакЛагген, — вежливо улыбнулся могущественный волшебник и тоже слегка кивнул. — После сегодняшнего разговора — могу сказать, что это взаимно. Ну что, можно? — Да-да, одну минуту, — опомнился блондин. Он достал палочку и подошёл к воротам поближе. Уже было собравшись ею взмахнуть, он замер и обернулся к Дамблдору: — Только те чары, о которых вы написали? — Да. — Хорошо, — скорее, сам для себя озвучил Тиберий и с сосредоточенным лицом сделал несколько взмахов. — Всё, теперь можно. Гарри, прошу, — он указал кистью руки на ворота. — Профессор, не желаете утреннего чаю? — Ой, нет, простите. Вынужден отказаться, — растерялся директор, что Гарри видел нечасто. — У меня ещё есть дела в школе. С этого момента безопасность Гарри — под вашей ответственностью. Если случится что-то непредвиденное... — Да-да, я из письма всё понял. Но будем надеяться, что праздники пройдут без эксцессов. — Да, будем надеяться, — кивнул директор. — Ну что, Гарри, приятно отдохнуть... Профессор Люпин тоже попросил передать тебе весёлых праздников. — Ага, я всё помню. — Ну вот и отлично, — директор с привычной ребяческой улыбкой хлопнул в ладоши и достал палочку из складок своей серой мантии. — Весёлого Рождества! — И вам, — хором ответили два ученика Хогвартса — бывший и нынешний. Дамблдор окинул их любопытным взглядом поверх очков-половинок и молча трансгрессировал. — Гарри, что стоишь? Пойдём, — Тиберий в нетерпении ещё более настойчиво указал на закрытые ворота. Третьекурсник растерянно метнулся взглядом с очаровательного дяди на глухой замок калитки и обратно. — Ах да, Кор же писал, какой ты донельзя уступчивый скромняжка... — хлопнул себя по́ лбу блондин и шагнул в сторону витых железных прутьев... Пройдя сквозь них. Едва он приблизился, ворота рассыпались в повисшую в воздухе металлическую пыль — и собрались за ним. Гарри попробовал сделать то же самое — и тоже смог пройти сквозь закрытые ворота. После этого он в несколько прыжков догнал Тиберия, который решительным шагом уже шёл в сторону особняка. — Это, конечно, мило, — с лёгкой полуулыбкой сказал ему средний МакЛагген, когда Гарри с ним поравнялся. — Но ты имей в виду: по этикету если хозяин пропускает вперёд — невежливо отказываться. Я-то — не обиделся, скорее наоборот, — он искоса бегло окинул Гарри хитрым взглядом и ехидно ухмыльнулся. — А вот если бы тебя встречал Аври — его это и задеть могло. Хотя... хрен его знает. По-видимому, он даже не понял истинной причины, по которой юный гриффиндорец решился пройти сквозь закрытые ворота лишь после того, как это сделал сам представитель благородной династии. Две удаляющиеся фигуры — Гарри и Тиберий — направлялись к особняку МакЛаггенов под лёгким снегопадом, пока две других фигуры — Дамблдор и Аврелий — уже шагали по мосту в Хогвартс.

***

Вслед за Тиберием Гарри шагнул в открытую дверь со стеклянными врезками. Он оказался в просторном холле, по центру которого была широкая мраморная лестница, направленная к ним, расширяющаяся книзу и, раздваиваясь посередине, уходящая в стороны кверху. Второй этаж обрамлял холл полукруглым балконом, от которого в разные стороны вели вдаль несколько коридоров. — Хозяин Тиберий! — едва входная дверь закрылась, из коридора на первом этаже, справа от лестницы — раздался писклявый голосок, и вприпрыжку выбежала радостная домовиха, на которой было повязано голубое полотенце на манер туники. — Эльви! — столь же радостно раскинул руки в стороны Тиберий, слегка присев. Пока она подбегала к ним, он вполоборота бросил на Гарри взгляд и полушёпотом пояснил. — Даже не спрашивай. (прим.: Elvie — это сокращённое от Elvina, реальное английское имя, которое ещё и звучит буквально как «эльфиечка». Это всё равно что назвать пса — Пёсик, или кота — Котик.) Домовиха подбежала к Тиберию и радостно обняла его за ногу, крепко в неё вцепившись и зажмурившись с улыбкой, полной счастья. Она слегка покачивалась из стороны в сторону, прижимаясь щекой к ноге Тиберия. Он тоже осторожно похлопал её по худощавой спинке: — Как дела? — Ой, хозяин Тиберий даже не представляет! — она торопливо запричитала, не отпуская ногу блондина. — Эльви знает, что хозяин Тиберий вчера тоже приходил, — у неё в голосе проскользнула досада. — Но Эльви уже спала. Столько всего случилось! У нас крыша в дальнем крыле прохудилась. Но Эльви уже всё починила. А ещё в этом году столько снега выпало! Пришлось сад совсем засыпать. А вчера утром — хозяин Аврелий так волновался! Он сказал, хозяин Кормак в опасности. Что его из школы забирать надо. Эльви тоже испугалась. Но Эльви ещё и обрадовалась. Эльви сразу приготовила комнату хозяина Кормака — ещё до Рождества. А хозяин Аврелий сказал, что появился плохой-плохой волшебник. Эльви так испугалась! И что сегодня к нам придёт важный-преважный волшебник. Эльви приготовит к ужину всё самое вкусное! А плохой волшебник — он знает хозяина Кормака. Эльви совсем испугалась! Плохой волшебник Гарри Поттер — он совсем... — Кхм-кхм... — громко и с нажимом перебил её Тиберий. Эльфийка растерянно замолкла и подняла голову вверх, взглянув своими большими глазами в глаза хозяина, по которому, она, похоже, безмерно соскучилась: — Эльви что-то сделала не так? Тиберий осторожно выпрямился и медленно сделал шаг назад, давая домовихе время отпустить его ногу. Он вполоборота повернулся к Гарри, встретившись с ним извиняющимся взглядом, и виновато прикусил губу — в точности так, как это делал Кормак. Блондин галантно указал на гостя и объявил: — Эльви, знакомься. Гарри Поттер. Хороший волшебник, — он выделил это голосом, — и друг Кормака... Очень близкий друг. Тот самый важный гость, которого мы сегодня ждём. У домовихи медленно округлились глаза от осознания того, что она только что ляпнула в присутствии того, кого ей только что представили как высокопоставленного мага. Она резко бросилась на пол, падая ниц и кланяясь в извинениях: — Простите Эльви! Эльви обидела важного волшебника! Эльви не специально! Эльви всё напутала! Эльви со вчера так боялась, что всё напутала! — Ничего, — пожал плечами гриффиндорец, пристально глядя не на неё, а на Тиберия, всем своим видом давая понять, что тут не то что домовиха — половина магического мира сейчас много чего может напутать. У него, кажется, даже проскользнула смущённая улыбка, когда, поймав этот очаровательный бездонно-голубой взгляд, он осознал, что задержался на нём гораздо дольше, чем допускала обычная вежливость. Блондин едва заметно благодарно кивнул, медленно прикрыв глаза, и повернулся обратно к местной хранительнице уюта: — Эльви, у нас слегка изменились планы. Гарри прибыл немного раньше, чем планировалось... — он повернулся обратно к гостю. — Ты давно завтракал? — Так... нет... у нас же завтрак ещё только через полчаса... — Прости, я путаюсь, как живут нормальные люди. Я сам-то — раньше обеда в принципе не просыпаюсь. А тут — два дня подряд... — он потёр заспанный глаз. — Эльви, организуешь нам завтрак? — Эльви всё сделает как подобает благородному дому МакЛаггенов! — Нет, сделай просто что-нибудь нормальное. Совсем уж изысков — не надо. Тут «побыстрее» — важнее, чем «как подобает». — Эльви поняла! Эльви всё сделает! Эльви уже готовила завтрак для хозяина Аврелия, когда пришёл хозяин Тиберий. А хозяин Аврелий совсем только что ушёл. Даже не дождался завтрака... — Я в курсе. Он скоро вернётся. С сюрпризом, который тебе понравится. — Тогда Эльви приготовит побольше того, что уже начала готовить хозяину Аврелию. Эльви очень рада повидаться. Но Эльви поспешит на кухню. У Эльви там бульон кипит. — Давай. Он снял своё чисто-маггловское пальто, повесил его на крючок у двери и повернулся к Гарри, протягивая руку в готовности забрать его одежду. Тот растерялся и принялся спешно расстёгивать куртку. Живя у Дурслей, как-то не то чтобы часто бываешь у кого-нибудь в гостях. А уж тем более — у семейства аристократов, где принято следовать правилам этикета вообще на автомате. Лёгкая одежда — простые маггловские джинсы и светло-голубой обтягивающий джемпер — сидели на Тиберии тоже набекрень. Очевидно, он сам одевался буквально на ходу. Гарри успел это разглядеть, пока расстёгивал собственную куртку — хоть и чисто-маггловскую, но похожую на то, в чём частенько выходили на улицу другие студенты. А ещё — он успел бросить взгляд на подтянутый зад Тиберия, когда тот развернулся, чтобы повесить его куртку туда же. И зад этот смотрелся отлично даже в джинсах, которые съехали набок. Гарри это сделал не специально — как-то само получилось. И резко отвёл взгляд в сторону, как только поймал себя на мысли. — Слушай, — развернулся хозяин обратно. — Я в курсе, что Поттеры — тоже благородная династия, но давай начистоту: я, если честно, вообще не ебу, как там полагается себя вести и чем я тебя должен развлекать, если гость прибыл настолько раньше времени. К нам если кто и прибывает — то обычно на официальный приём. И, если я правильно помню, Кор там тоже чо-то такое писал, что ты вроде тоже с этим не особо паришься... хотя у меня сейчас в голове — полная каша: то, что он там про тебя писал как просто про друга и то, что... ну... скажем так, было как бы не про тебя, а про его «подругу» — я в этом ещё путаюсь. Ты не против, если я по-простому, без всего этого официоза? — Да... я сам — из простой семьи... Если можно так сказать. Я вообще с магглами рос. Кормак не рассказывал, что ли? — Точно-точно... Да рассказывал, конечно. Но ты поди запомни, какие сплетни про тебя — правда, а какие — народное творчество. Там же вообще никакой логики нет: то, что ты Сам-знаешь-Кого на первом курсе голыми руками испепелил — это я запомнил, что оказалось правдой. А вот то, что у тебя на спине есть его татуировка — сплетни. А шрам на лбу в виде молнии — это снова правда... ну тут твоё вчерашнее фото в «пророке» тоже помогло. То, что у тебя в Гринготтсе — состояние больше нашего — это... — он зажмурился, вспоминая, — по-моему, байки... А, нет. Правда. Точно правда. Мне Кор писал. Вспомнил. А вот то, что ты живёшь в тайном особняке размером с Хогвартс где-то недалеко от Хогвартса настоящего — тоже байки. Вот, что ты на самом деле не там, а вообще с магглами — это, значит, правда. А что их зовут, блин, Дурслями — опять враньё, хотя тут — да — можно было и догадаться... — Это тоже правда, — осторожно поправил его Гарри. — Ну вот видишь! Так что прости, если что-то путать буду поначалу. И если что-то совсем обидное тебе припишу — заранее прошу прощения. Ты просто поправляй, не принимай на личный счёт. Ладно? — Да всё нормально. Не ты первый, не ты последний. Я уж привык. Самый адок — на первом курсе был, когда я в магическом мире вообще никого ещё не знал, и на меня это всё разом свалилось. — Это даааа... представляю... В смысле, как раз, не представляю, а... ну ты понял. — Ага... Слушай, ты тоже не обижайся, если я совсем не впишусь. Я в «высшем обществе» вообще ни разу не бывал — понятия не имею, как себя надо вести и всё такое. — Это тоже правда, значит. Ладно, запомним... так, смотри. Чемодан пока здесь оставь. Я не знаю, куда там тебя Аври решил поселить. Я сам... редко бываю тут, как ты мог уже догадаться. Семейные дела, не бери в голову, — он махнул рукой, справедливо предположив, будто Гарри не в курсе их семейной драмы. — У меня своё жильё в Лондоне. Второй этаж — там в основном спальни... и всякие неиспользуемые помещения. Там, за лестницей — главный зал... но вряд ли Аври там чего-то приготовил на сегодня. Не бал же. Мы как раз просто по-домашнему посидеть хотели. Справа, куда Эльви убежала — там кухня. Рядом с ней — гостиная. Туалеты — слева. Там же — библиотека... но тебе туда не надо. Что ещё? Бильярдная? Да вроде тоже. Короче, пошли в гостиную? Гарри пожал плечами и через секунду последовал за Тиберием, который считал это как согласие. Тот распахнул широкие двойные двери из светлого, почти белого, дерева и прошёл в гостиную первым. По цвету полотенца у домовихи и преобладанию сине-голубых оттенков в гардеробе Кормака — а теперь, как оказалось, и Тиберия — Гарри уже начал догадываться, что синий — цвет МакЛаггенов. Но внешний вид гостиной не оправдал его ожиданий. Она была выполнена преимущественно в жёлтых тонах, с серым и редкими вкраплениями коричневого. Напротив входа, практически во всю стену — как в ширину, так и в высоту — было огромное окно в несколько секций, с широким подоконником, который располагался аккурат на том уровне, чтобы на нём было удобно сидеть. Несколько подушек ярких пастельных цветов, разбросанных по нему, подсказывали, что для этого он частенько использовался. Окна обрамляли белые занавески и плотные серые шторы. Стены же были просто матовыми, светло-жёлтыми, также пастельного оттенка, безо всяких узоров. Однако же, они были украшены портретами всех трёх МакЛаггенов из ныне живущих. И вновь, вопреки ожиданиям, не пафосными рисованными портретами в масле на пол-стены, а обычными колдографиями в простых серебристых рамках. Потолок обрамляла незатейливая белая лепнина. Люстры в комнате не было. Днём — хватало и того света, который поступал сюда через огромное окно. А вечером — по-видимому, она освещалась лишь светильниками, развешенными на всех четырёх стенах между портретами, с регулярным шагом. Их не было лишь на правой стороне комнаты, посередине стены. Там располагался монолитный камин из какого-то серого камня, чем-то напоминающего обычный бетон, но матовый на вид и с едва заметным блеском в мерцающих рассеянных переливах, будто в сам камень были подмешаны микроскопические блёстки — позволяя серому камину выглядеть чрезвычайно просто, даже примитивно, но вместе с тем эстетично. На нём стояли три тройных серебристых подсвечника. Свечи в них были совершенно новыми: по-видимому, они использовались крайне нечасто, и были, скорее, декоративными. Пол — кроме области перед камином — был собран из прямоугольных панелей, похожих на большую кафельную плитку, только из светлого дерева. Не такого светлого, как входная дверь, но и не такого тёмного, которое можно было встретить в интерьере гриффиндорской башни. Такое тёмное, коричневое дерево — тут тоже встречалось, но было совсем редким: плинтус по периметру пола, кольца-держатели для штор по бокам от секций окна — да несколько полочек на левой стене, на которых стояли всякие декоративные безделушки. У правой стены — перед камином — на полу была небольшая область, которую накрывали два больших квадрата из того же матового серого камня, из которого был изготовлен сам камин. В центре комнаты стояли два одинаковых дивана из серой кожи, спинками друг к другу. Один — был обращён к камину, и перед ним располагался невысокий серебряный столик на изогнутых ножках. На нём стояли несколько блюд с фруктами и ягодами — не понятно, то ли настоящими, то ли декоративными. Перед вторым же диваном — тем, что левее — был уже полноценный стол из светлого дерева, также на серебристых ножках, выполненных в том же стиле. По остальным его сторонам стояли множество стульев — тоже металлических — с кожаными сиденьем и спинкой жёлтого цвета. На столе валялось несколько газет и журналов, какие-то письма и пара книг. В центре стола также стоял тройной подсвечник с точно такими же нетронутыми свечами. — Гарри, слушай... — напомнил о себе Тиберий. — Мне дико неудобно, но... ничего, если я тебя тут оставлю одного ненадолго? — А? — обернулся к нему растерянный гриффиндорец. — Ну... Я даже душ толком принять не успел. Мне бы хоть побриться нормально, что ли... Мне ж вообще пришлось встречать тебя такой вот небритой обезьяной, — он слегка развёл руки и наклонил голову, уставившись на свой неопрятный вид. Гриффиндорец невольно лишился дара речи и ещё раз окинул его взглядом. «Если б ко мне такая "обезьяна" на обеде подкатила и без предисловий спросила: "Хочешь, выебу?" — я бы не раздумывая просто опустился на колени и открыл рот.» — Можешь посидеть тут один пока?.. — поднял виноватый взгляд растрёпанный блондин. — Займись там... я не знаю. На столе что найдешь — можешь почитать... Ну, кроме этого... — он подошёл и взял оттуда пачку писем. — Не против? — Да... — наконец-то опомнился парень. — Конечно, не против. Я тут пока ваши фотографии поразглядываю. — Ну как хочешь. Прости ещё раз. Я мигом. С этими словами Тиберий быстрым шагом покинул гостиную, закрыв за собой дверь обратно. Гарри услышал шаги, которые бего́м поднимались по лестнице. Он неторопливо подошёл к первой фотографии, которая висела на стене слева от входа. На ней оказался отец Кормака, просто улыбающийся в кадр. Было любопытно увидеть, что тот умеет не только хмуриться, но в остальном — фото не вызвало никакого интереса. Следом — он же, с маленьким Кормаком — которому на вид тогда было лет 10. Кормак сидит у него на коленях и задорно смеётся, пока отец его тискает одной рукой, а второй — строит рожки, ехидно поглядывая в кадр при этом. «10 лет... он ведь тогда уже в школе учился? В той самой школе... Ну хоть дома ему хорошо было. Если б не отец — не знаю, как бы он справился... и справился ли бы вообще. Богатенькие детки в элитных школах — самые отъявленные сволочи, как я слышал. И как подтверждает опыт Кормака.» Не желая сосредотачиваться на грустном, он просто улыбнулся, ещё раз взглянув на по-настоящему счастливое лицо ребёнка, проводящего время с любящим отцом. Гарри невольно расплылся в улыбке от умиления и двинулся дальше... вытаращившись на следующее фото в полнейшем ахуе. Да так, что у него невольно отвисла челюсть. В рамке красовался молодой Тиберий МакЛагген, времён его учёбы в Хогвартсе. И сказать, что это была чистейшая секс-бомба — это не сказать вообще ничего. Он стоял ясным летним днём в тени какого-то дерева, облокотившись о его ствол левой рукой и закинув её за голову — в той самой позе, в которой Кормак обожал после их секса красоваться своими широченными плечами. На нём была пастельно-голубая футболка, во всей красе демонстрирующая сильные руки, а той своей частью, которой она всё-таки прикрывала тело — она — разумеется — облегала его настолько плотно, что даже кубики пресса прослеживались — что уж говорить о грудных мышцах! Большой палец правой руки он засунул в карман джинсов, а остальной ладонью — легонько постукивал по бедру, слегка повернувшись этим боком в камеру. Вроде бы, в этом не было никакого сексуального подтекста — очевидно, что он тогда позировал для старшего брата, а не для какой-то своей девушки... или парня. Но даже это каким-то неведомым образом лишь приковывало внимание к его ширинке и узкой полоске оголённой кожи внизу живота, между ремнём и футболкой, которая из-за задранной руки приподнялась с одного бока ровно настолько, чтобы приподнять скрывающую завесу над заманчивым низом пресса — но лишь подразнить этим наблюдателя, оставив его максимально заинтригованным в невольном желании задрать футболку повыше. Не говоря уже о том, что эта поза, хоть и была не совсем в профиль, но всё равно достаточно демонстрировала, насколько подтянутый зад у этого спортивного парня, который — само собой — плотно облегали идеально подобранные по размеру джинсы. На лице — ну кто бы сомневался — красовалась та самая белоснежная МакЛаггеновская улыбка с едва заметным хитрым похотливым прищуром, который одним лишь своим видом будто бросал тебе вызов: «Отводи взгляд первым, иначе — я ведь подойду и выебу!» «Это же был реально "Кормак 2.0"... Только ему об этом — главное не проболтаться.» Гарри понял, что если бы он родился на десяток лет раньше и учился вместе с Тиберием — то вот то, как Кормак может вить из него верёвки, говоря на ухо тем своим охуительным голосом — вот в точно такой же ступор молодой Тиберий его вводил бы одним лишь своим внешним видом... Гриффиндорец почувствовал, как кое-что у него в штанах начинает неконтролируемо твердеть. «Так, всё! Фотографии мы больше не смотрим!» Он испуганно попятился, едва не запнувшись о собственные же ноги и не упав. Потребовалось несколько медленных глубоких вдохов, чтобы прийти в себя. «Кормаку об этой реакции — ни слова! А то он опять себя накручивать начнёт... Но — блииин! Почему ж мы с Тиберием в настолько разное время родились?!» «Потому что Кормака мы обожаем не только хуем.» «И то верно. Но — блииииин!!!»

***

Возвращаться к просмотру фотографий было слишком опасно. Если у Гарри была подобная реакция от такого фото, на котором Тиберий вообще безо всяких задних мыслей просто стоял в кадре, при чём довольно скромно, но даже в таком виде он при этом источал чистейший секс — то что будет, если он там прикола ради специально будет строить глазки? Это парню со шрамом выяснять не хотелось. Уж точно — не при первом посещении дома МакЛаггенов в роли почтенного гостя. Так что он окинул гостиную взглядом ещё раз. Но, к сожалению, в этом минималистичном интерьере взгляду особо и не за что было зацепиться. Гостиная была стильной, но функциональной, а не вычурной. Так что внимание естественным образом упало на пару газет и журналов, разбросанных на столе. Гриффиндорец подошёл к нему. Ближе всего ко входу лежал вчерашний выпуск «пророка», встретивший Гарри его же собственной физиономией со взглядом кровожадного людоеда. Увидев эту газетёнку, парень поморщился от отвращения и шагнул дальше. Ближе к центру стола лежала другая газета — ещё свёрнутая. Гарри взял её, расправил и обратил внимание на дату: «Сегодняшний выпуск.» Когда он понял, что именно здесь должно быть его «интервью», которое он опрометчиво дал той журнашлюшке, газета была уже расправлена, демонстрируя первую полосу, которая уже успела захватить его внимание. Точно так же, как в прошлом выпуске верхнюю половину страницы занимала его собственная фотография, здесь был Корнелиус Фадж, которого, похоже, тоже поймали врасплох в одном из коридоров Министерства. Он боязливо бегал глазками с каким-то придурковато-растерянным выражением лица. Над фото, крупными буквами, был основной заголовок в две строки: « ХОГСМИДСКИЙ ИНЦИДЕНТ: ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА » А сразу под фото — лист был вертикально поделен на две половины, в каждой — по 3 колонки и свой отдельный подзаголовок. Первый из них назывался незамысловато: «В ЭТОМ ВЫПУСКЕ» Взгляд Гарри сам собой зацепился за текст. « "Хогсмидский инцидент" — наши постоянные читатели могли заметить, что в прошлом выпуске это загадочное словосочетание встречалось несколько раз. Но что же именно скрывается под этим таинственным названием? Почему Министерством была выбрана именно эта формулировка, призванная замаскировать суть вещей и отвлечь внимание обывателей своей заурядностью? Кто и — главное — какие свои грязные делишки пытается провернуть, пока взгляды общественности обращены в другую сторону? Спешим сообщить вам, что наш специальный корреспондент Рита Скитер провела независимое журналистское расследование и уже разоблачила несколько заговоров. Правда оказалась куда более невероятной, чем ваши самые смелые догадки! Этим выпуском "Ежедневного пророка" мы начинаем целую серию спецвыпусков, объединённых этой животрепещущей тайной. Мы расскажем вам всю подноготную, докопавшись до самой сути. Но давайте не будем торопиться. В сегодняшнем выпуске мы начнём с самых основ: мы рассмотрим персоны всех тех, кто принимал участие в этом спектакле, разыгранном как по нотам прямо под носом у всей магической Британии. Тех, кто... » «Так, ясно. Они сами без понятия, что именно в Хогсмиде произошло — вот и льют мутную воду, нагоняя жути... Оно и к лучшему, что не знают. Тут про меня опять какая-то дрянь должна быть — это надо будет пропустить. А остальное — можно и глянуть.» Второй подзаголовок, на правой стороне листа — был уже куда более красноречив и, очевидно, относился к главному фото: « Корнелиус Фадж: Тиран-самодур или просто дурак? » Взгляд, опять же, невольно скользнул по тексту. « Мы все знаем действующего Министра Магии как "добродушного бюрократа". Но так ли он прост? На примере минувшего заседания по делу Хогсмидского Инцидента давайте присмотримся повнимательнее к мотивам его поступков. В этой авторской колонке Риты Скитер вы узнаете, как Корнелиус Фадж умудрился потерять министерского дементора, чего он боится, приковывая цепями Альбуса Дамблдора, зачем он испытывал терпение Белой Смерти и почему он отправил в Азкабан невинного человека. Итак, хоть действующий Министр и мастерски овладел навыком прикидываться недалёким простачком... » «Он не прикидывается. Он им и является. Понятно. Они решили из одной записи этой Скитер с заседания высосать целую пачку статей. Что там дальше...» Гарри перевернул страницу. Там его, и правда, ждал сюрприз. На первом же развороте — как ни странно — не было фото того бедолаги, которого поймали в туалете со спущенными штанами. Вместо этого — на половину одной из страниц, а значит — на четверть всего разворота — красовалась колдография одного из тех двух мракоборцев, которые досматривали Гарри и Дамблдора на входе — того, который старше. Сильно старше. Он стоял вполоборота со сложенными руками на груди и, горделиво подняв подбородок, смотрел куда-то в правый верхний угол. Заглавие гласило: « Руфус Скримджёр: Герой-мракоборец или новый Министр? » По одному этому было понятно, что тут тоже объективностью и не пахнет. И, конечно же, было вот ни ра-а-азу не подозрительно, что такие хвалебные дефирамбы — аккурат после того, как они Фаджа смешали с говном. Для полноты картины не хватало, разве что, здоровенного квадрата из бюллетеня с ещё более огромной галкой «за» и лозунгом: «Голосуй за Скримджёра». «Неужто волшебники на такое до сих пор ведутся?.. Хотя о чём это я... Магглы, вон, тоже верят в честность фальсифицированных выборов да рассуждают о том, что "не всё так однозначно" и "всей правды мы не знаем", когда всё, как раз, ясно, как белый день.» Не желая связываться с грязью политических игр, Гарри снова перевернул страницу. Там уже было фото директора, снятое откуда-то сбоку-издалека и частично со спины. Он шёл — похоже, где-то на мосту в Хогвартс, и то и дело неуклюже запинался, чуть не падая. «Ничего более дискредитирующего найти не смогли, значит.» Заголовок, однако, претендовал не иначе как на срыв покровов: « Альбус Дамблдор: Подлый манипулятор или немощный старик? » «Кажется, я начинаю видеть закономерность в том, как они придумывают эти заголовки.» Саму статью он читать не стал — лишь взглянул в правый нижний угол и пробежался по паре последних строк: « ... с любовью и уважением, как всегда, искренне ваша, Рита Скитер. » «Ну кто б сомневался!» Страница перевернулась сама собой... и на следующем развороте иллюстрации не было вовсе. Сплошной текст. А вот от первых букв заголовка у Гарри ёкнуло сердце. За неимением фото — заголовок был написан ОЧЕНЬ большим шрифтом, в три строки. И на первой — примерно того же размера, что на остальных разворотах были движущиеся фотографии — тут просто были две ОГРОМЕННЫЕ буквы, которые своим видом натурально кричали, будучи раз в 10 больше, чем остальное заглавие: « ГП Гарри Поттер: Гений Патронуса или Грязный Потаскун? » Наверное, расчет был на то, что Гарри, увидев это, испугается до усрачки. Но у него, от первых двух букв, и впрямь, вздрогнувшего, но уже по окончании заголовка расслабившегося обратно — лишь непроизвольно вырвался смешок от того, насколько беспомощно выглядела эта попытка его очернить. «Она со своими сплетнями про "мои" похождения "по бабам" — и БЛИЗКО не догадывается, что мы с Кормаком вытворяем на самом деле... Ну-ка, даже интересно стало, что там за дурь она накатала. Посмеюсь хоть.» Он отодвинул один из стульев и уселся поудобнее, расправляя газету.

***

« Гарри Поттер, Гарри Поттер, Гарри Поттер — это имя и ранее было у всех на слуху, но со вчерашнего дня его можно услышать на каждом углу... » «Так с твоей же подачи.» « Благодаря невероятной изобретательности нашей редакции и феноменальным дипломатическим навыкам — "Ежедневному Пророку" удалось заполучить эксклюзивное интервью главного участника скандальных событий этой недели. » «Ага. Ваши "дипломатические навыки" заключаются в том, что Дамблдор сам решил это интервью организовать.» « Как всегда, бесценный материал нам предоставила неподражаемая Рита Скитер. Далее мы приводим интервью в практически неизменном виде — так сказать, "без купюр". Всё для того, чтобы наши читатели смогли сами составить собственное мнение об этой неоднозначной персоне. » «Эм... что-то я не вижу далее по тексту формата "вопрос-ответ". Ага, ну просто охуеть какой "неизменный вид без купюр"!» « Итак, мы все небезосновательно опасаемся той волны "Священных Чисток", которые нам пророчат древние легенды про второе пришествие Белой Смерти... а может, уже и третье, если вспомнить не такие уж и тайные свидетельства того, чем занималась небезызвестная Ганхильда из Горсмура за закрытыми дверьми. Так что непосвящённые умы от встречи с Гарри Поттером могли ожидать кровожадного оскала и замашек нового Тёмного Лорда. Но я, — пишет Рита Скитер, — ещё на заседании Визенгамота впервые столкнувшись с этим юношей, убедительно вселяющим образ девственной аутентичности, сразу подметила, насколько он непередаваемо самобытен, и лишь укрепилась в этом мнении, когда мне довелось пообщаться с ним тет-а-тет. При личной встрече — должна вам сказать, это юное незамутнённое сознание просто искрится своей чистотой. » «А не ты ли меня в прошлом же выпуске говном умывала?» « Но так ли прост Мальчик-Который-Выжил? Такой ли он лицеприятный и миловидный студент на самом деле, каким хочет казаться? » «А, ну вот, поехали! Давай, не разочаруй!» « Юный маг — не в курсе, но на интервью с ним я пришла, уже основательно подготовившись. Перед тем, как встретиться с нашим сегодняшним гостем, я как следует тщательно навела о нём справки. Кстати, пользуясь случаем, должна выразить свою безмерную благодарность некой Белой Розе, которая пожелала остаться анонимной инкогнито. » «Лаванда, я тебя урою. Ну, блядь, просил же по-человечески!» « Без её неоценимого бесценного вклада в предварительный сбор фактов заранее — расклад картины мог бы получиться хоть и достаточным, но неполным. Ну что ж, господа присяжные и заседатели, приступим к рассмотрению сегодняшнего дела на повестке дня! Мы все слышали немало слухов про Мальчика-Который-Выжил. Но что из них — правда, а что — домыслы? Давайте разберёмся. » «Ты уже несколько абзацев воды настрочила, а по существу — ни слова. Вот это талант!» « Но должна предупредить: меня не особо волновали всякие небольшие мелочи. Какая разница, есть у юноши на спине татуировка или нет? В конце концов, его личное дело, в которое нам совать свой нос — ну совсем не камельфо. Популярная ты личность или нет — надо ведь и соблюдать границы личных рамок! » «Как у неё рожа от такого лицемерия не треснула?.. И странный у неё какой-то слог.» « Но вот что нас должно беспокоить — это то, в каких кругах общается Гарри Поттер, кто оказывает на него влияние, кто формирует мнение его взглядов. И вот тут... стоило потянуть за одну крохотную ниточку — я сама не ожидала, какой клубок тайных интриг получится распутать. Так что, прийдя на интервью, я уже сгибалась под грузом фактов. Поэтому, не поддаваясь всей той заразительной наивности, которую источает юный герой, я зашла сразу с козырей. Итак, как оказалось, Гарри Поттер общается с некой Гермионой Грейнджер — его однокурсницей-полукровкой, которая ничем не примечательна... кроме того любопытного занимательного факта, что она популярна у юношей его возраста. Популярна — в романтическом плане, как вы понимаете. И — не иначе, как по совершенно случайному стечению обстоятельств — эта знойная девушка на момент интервью официально встречалась... с близким другом Гарри. Как только я будто бы невзначай случайно обронила её имя в самом начале разговора — юный ловелас принялся сбивчиво отнекиваться, дескать, эта Гермиона же — "просто подруга", однако же его чарующие зелёные глаза тут же буквально засияли, преисполнившись лучезарным вожделением, которое невозможно специально скрыть. И такой реакции от одного лишь упоминания её имени не ожидала даже я, не раз повидавшая самые крамольные истории с первых рядов. С таким видом, не в силах даже сдержать свой первый инстинктивный порыв — вспоминают лишь самое незабываемое время, проведённое отнюдь не с "просто подругой". Интересно, а знает ли якобы близкий друг Гарри — некий Рональд Уизли — что из всех парней школы, кто положил глаз на его желанную даму, тот, кому удалось зайти дальше других — это сам Мальчик-Который-Выжил? » «Ну да. Всё, как и ожидалось. Рон с Гермионой, читая это — поди-ка, ржут похлеще меня. Рита, да ты в ударе!.. или в угаре, гыгы.» « И если вы думаете, что уводить девушку — пускай, и крайне привлекательную — у своего друга — это гвоздь нашей сегодняшней программы — то пристегнитесь покрепче. Мы ещё только разогреваемся. Всё ещё хлеще. Любовные треугольники — вещь не новая. И не всегда можно сразу сказать, кто из участников был прав, кто виноват. Ведь на одной чаше весов может лежать обязательство в верности, а на другой — истинная настоящая любовь. "Кто мы такие, чтобы препяцтвовать чистой незамутнённой любви тех, кто пусть и не сразу, но всё-таки нашёл друг друга?" — спросите вы. И будете правы. Но, боюсь, никакой любовью тут и не пахнет. Тут речь — скорее, о грязной животной похоти. "Как ты смеешь такое говорить, Рита!" — воскликните вы. — "В столь юном возрасте — конечно же, это лишь самые нежные и чистейшие чувства двух пылающих сердец! И вообще, в любовном треугольнике не всё так однозначно!" А что если я скажу, что это не единственный любовный треугольник, в котором этот горячий знойный совратитель замешан? » «Давай, топи про Седрика и Чжоу!.. Эх, жалко, поп-корном не запасся.» « Представьте сами: популярный юноша с репутацией героя, подкупающий своей непосредственностью и будто бы невзначай растрёпанной шевелюрой очаровательного бунтаря-брюнета. Обладающий при этом обворожительным взглядом изумрудно-зелёных глаз и сногсшибательно смазливым личиком, которое одним лишь видом просто завораживает своей наивной миловидностью, но при этом нисколько не преуменьшает, а лишь подчёркивает маскулинность своего обладателя, озарённую красотой его молодости. Который при всей своей симпатичности ещё и умудряется обладать мощным мужественным подбородком и аристократичными скулами наследника благородного дома... » «Рита, а не запала ли ты на меня, часом? Прости, зловредные старушенции — не в моём вкусе.» « ... и находится в самом расцвете сил с гормонами, просто бушующими в юношеской крови. А если вам и этого было мало — то особо меркантильные могут вспомнить о его колоссальном состоянии. А наиболее альтруистичные — напротив, поддаться его самоотверженности. А в дополнение к этому — ещё и выдающиеся способности в магии. А теперь — как выяснилось, и обретение Первозданного Патронуса, хотя и без него этот молодой Казанова одним своим видом источает чистую необузданную мощь эталонного сердцееда. И тут — любая бы не устояла! И я их не виню. И, положа руку на́ сердце, будь я на их месте — тоже поддалась бы зову страсти. А окажись на его месте — тоже пользовалась бы такой податливостью любой барышни, на которую упадёт мой гипнотизирующий взгляд. Так что ничего удивительного, что Гермиона Грейнджер — не единственная, кто не смог устоять перед его чарами. » «Ну наконец-то! Давай ближе к делу, не томи!» « Вот только — должна предупредить: то, что будет дальше — не для слабонервных! Уберите от статьи несформированных магов и беременных ведьм! Убрали? Итак: в то время, как Гарри Поттер является "просто другом" Гермионе Грейнджер — в то же самое время он стоит в непосредственном эпицентре другого любовного треугольника, в котором принимают участие скромная азиатская девушка Чжоу Чанг с факультета Когтевран и... второй ловелас школы — после самого Гарри — старшекурсник-пуффендуец Седрик Диггори, высокий статный юноша со старшего курса, который по мнению некоторых — ещё больший гроза женских сердец, нежели главный герой этого расследования. » «А давно у нас интервью стало расследованием? Как, блядь, кто-то может это читать на полном серьёзе?» — Гарри уже практически ржал в голос. « "Ну чего такого", — скажете вы. — "Барышня всего лишь знает толк в мужчинах." "Да ничего", — отвечу я. "Просто..." Седрик в курсе того, что его девушка встречается с Гарри. И, судя по всему, не против. Даже, скорее, наоборот. Символично, что именно в день Хогсмидского Инцидента (в следующих выпусках "Пророк" готовит исчерпывающий материал по теме — прим. редакции) их всех троих видели в кафе мадам Паддифут — в некотором роде, в легендарном заведении, которое славится тем, что... Туда ходят только любовные парочки. Ну или, как в данном случае — трио. Конечно, они туда явились под прикрытием, старательно изображая, будто бы Гарри Поттер просто случайно подсел за соседний столик. Вот только обоюдное влечение было столь неудержимо, что множество свидетелей заметили градус их молодецкой страсти, всю встречу неутолимо прорывавшейся сквозь наносные оковы. И если вы думаете, что в этом кафе любви, в котором аж воздух был пропитан студенческой романтикой, речь идёт лишь о тайной страсти между Гарри и Чжоу... боюсь, вы слишком невинны для реалий того, что творится в школе Хогвартс вокруг Гарри Поттера. Того, что я вам про него уже поведала — явно недостаточно, чтобы насытить его низменные аппетиты. Поначалу, столкнувшись с неоспоримыми фактами — я просто решила, что у них троих — всего лишь свободные отношения. Это, конечно, неконвенциональный взгляд молодого бунтарского поколения на природу отношений, но это ещё хоть как-то можно понять. Я просто предполагала, что Седрик и Гарри слишком долго боролись за сердце Чжоу, и решили в итоге пойти на этакий компромисс, подарив ей любовь их обоих. Я наивно поверила в сказку, что Седрик согласился на такие отношения ради Чжоу, но просто не знал о всех, с кем ещё разделяет постель второй бойфренд его девушки. Но всё встало на свои места, когда я докопалась до главной изюминки этого спектакля! » «Так расследование — уже спектакль? Давай, жги! Про то, что я ещё и с Лавандой сплю. Или с кем там? Ромильдой?» « Как выяснилось, ненасытному аппетиту Гарри Поттера недостаточно сердец двух прекрасных жертв любви, сходящих по нему с ума. Есть и третья. Пожалуй, самая страшная. Гарри Поттер лично совратил и поставил на путь грязной похоти... Другого юношу, Кормака МакЛаггена. » Смех мигом сдуло. По спине пробежали мурашки. На миг — кажется, волосы встали дыбом. Гарри округлившимися глазами перечитал последнее предложение ещё раз — и с бешенным сосредоточением принялся читать дальше. « Другого юношу, Кормака МакЛаггена. Да-да, вы прочитали правильно, и это — не опечатка: лично совратил другого юношу. Этот гриффиндорец — на год старше героя нашего сегодняшнего расследования. И до того, как его незамутнённого разума коснулись грязные ручонки юного извращенца — он был довольно популярен у женской половины Хогвартса. Да, кто-то может повесить на него вульгарный ярлык "бабник", но, как я поняла из общения со своими независимыми источниками, он — скорее, жертва собственной красоты и сопутствующего ей избыточного женского внимания. Как вы могли уже догадаться по его фамилии, Кормак — благородный джентальмен, который просто не мог отказать устремлениям женских сердец, которым, как известно, не прикажешь. Да, он по праву считается третьим Казановой школы — после Поттера и Диггори, но он, скорее, заложник собственной доброты и уступчивости. Однако, как бы вы к нему не относились, до слишком тесного знакомства с Гарри Поттером он проявлял лишь здоровый интерес к противоположному полу, и не было ни намёка на ненормальные поползновения в эту сторону. Но вот попав в сети грязного развратника — я могу только предполагать, через что прошёл бедный юноша. Однако же, как утверждает один независимый источник, добропорядочность которого не вызывает сомнений, и который по понятным причинам тоже пожелал остаться анонимным инкогнито, Гарри Поттер своими тлетворными чарами смог настолько запудрить мозги наследнику благородного дома МакЛаггенов — вовсе не исключено, что даже с помощью самых тёмных видов приворотного зелья — что заставил несчастного Кормака искренне поверить в то, что у него теперь — простите за отвратительные подробности — постоянные "отношения" (если можно так назвать эту содомию) с Гарри Поттером, которого одурманенный старшекурсник — ещё раз прошу прощения — теперь "любит" и даже считает своим "парнем". В свете этого факта — участие Поттера в треугольнике с Чжоу и Седриком также предстаёт в ином свете: оно наводит на мысли, что белокурый пуффендуец Седрик, подобно столь же светловолосому Кормаку, мог невольно поддаться искушению и пасть жертвой паутины похоти, сотканной Мальчиком-Который-Выжил. И Седрик, и Кормак — оба статные, оба высокие, оба блондины и, что немаловажно, оба — старше Поттера. А ещё — они оба также популярны у женского пола, как и сам малолетний совратитель, воплощая собой чистое олицетворение молодецкой мужественности. Не знаю, как вам — а по мне тут на лицо чёткий профиль юного серийного растлителя, который виртуозно научился скрывать коварного ненасытного хищника за маской невинности. Однако всё указывает на то, что за безобидным фасадом — его истинное нутро явно находит извращённое садистское удовольствие в том, чтобы в качестве какого-то больного соревнования со всем обществом магической Британии, наперекор всему самому чистому и светлому, разрушать самые прелестные пары и отравлять души самых желанных ухожоров, одновременно и склоняя лучших представителей мужской половины Хогвартса к самому противоестественому надругательству над самой природой отношений, и этим самым лишая всех девушек школы последнего — хоть и призрачного, но всё-таки — шанса на своё маленькое счастье с этими красавцами, олицетворящими квинтэссенцию женских фантазий о возлюбленном. Да, юные дамы Хогвартса слишком чисты для ТАКИХ откровений, они не способны даже помыслить о такой гнусности — тем более, в исполнении легендарного Гарри Поттера. Они лишь продолжают безответно мечтать о наивной романтике в компании наиболее мужественных парней, пока те, оказывается, уже им недоступны — всем сразу — навсегда испорченные "героем" со шрамом на лбу, окончательно и бесповоротно. Героем, который втайне ото всех упивается своей тёмной властью, отнимая самых желанных женихов у ничего не подозревающих сокурсниц, прикидываясь при этом их добрым приятелем, но испытывая особое наслаждение в том, как сам продолжает давать им ложную надежду, строя свои очаровательно коварные глазки по любому малейшему поводу, прекрасно зная, как тяжело перед ним устоять и цинично пользуясь этим. Так что теперь — вы сами можете представить ИСТИННУЮ природу отношений бедных Чжоу и Седрика, тоже попавших в тлетворный омут безобидного, на первый взгляд, Гарри Поттера. Но самый ужас ситуации — даже не в этом. А в том, что руководство школы — в курсе того несусветного разврата, который Мальчик-Который-Выжил творит налево-направо в стенах школы. Но преподавательский состав во главе с самим директором — абсолютно ничего не предпринимает по этому поводу. Даже более того: у меня создалось стойкое впечатление, что лично профессор Альбус Дамблдор (о нём подробнее см. в отдельной статье этого выпуска "Пророка", на соседних страницах — прим. редакции) лишь всячески потокает варварским прихотям Поттера, чуть ли не выделяя под его совокупления с другими студентами отдельные помещения в подземельях Хогвартса, оборудованные под это дело «соответствующим образом». Да-да, именно в том омерзительном смысле, о котором вы подумали. Как я и предупреждала, это чтиво — не для слабонервных (редакция не несёт ответственности за причинённый моральный вред и нравственные страдания читателя — прим. редакции). О том, как после такого относиться к Мальчику-Который-Выжил, решать вам. Я, с вашего позволения, воздержусь, ибо, боюсь, даже моего лексикона не хватит, чтобы выразить мою позицию печатным словом. Тем не менее, как всегда, искренне ваша, Рита Скитер. »

***

«КАК, БЛЯДЬ, ОНА ПРО НАС УЗНАЛА?»