Патронус Истинной Души

Гарри с Роном, неторопливо шагая через ступеньку, поднимались по винтовой лестнице на самую вершину северной башни. Дело было вечером, после урока Хагрида. Пара по прорицаниям была сегодня самой последней — накануне долгожданного внепланового занятия по ЗОТИ. Хоть парни и изрядно устали после беготни за очередными зубастыми тварями, на этот раз они оба твёрдо решили дать «прорицаниям» второй шанс. Уж если Люпин сказал, что без профессора Трелони не получилось бы то сложное зелье — то, может, она никакая не шарлатанка, а, и впрямь, умеет предсказывать будущее? Но едва они почуяли спускающийся сверху запах благовоний, энтузиазма сразу поубавилось. А зайдя в кабинет и вновь услышав всю эту какофонию качающихся на ветру лампад и стеклянных безделушек, они отчётливо вспомнили, почему не делали этого раньше. Тем не менее, они всё же набрались сил, героически намереваясь высидеть урок и выложиться при этом по полной. — Откройте ра-а-азум для неизведанного! — нагоняющим жути голосом вещала Трелони откуда-то оттуда, из кумара благовоний, когда Гарри опомнился. Он видел сквозь прикрытые ресницы лишь её расплывчатый силуэт. Его разум — и так уже был открытее некуда: гриффиндорец с трудом сдерживал себя, чтобы не впасть в сон. А голос Трелони — было очевидно, что она пытается звучать как можно более зловеще — оказывал на Гарри скорее убаюкивающий эффект. Он до последнего старался в точности выполнить все указания профессора, которые, как оказалось, частенько противоречили друг другу. А урок всё никак не заканчивался и не заканчивался... Казалось, он будет длиться ещё целую вечность, когда Гарри, наконец, заметил, что ученики вокруг него уже собирают свои вещи, а кто-то — толкается у выхода из кабинета. Придя в себя, он последовал их примеру, и уже было направился к двери, когда Трелони его окликнула: — Мистер Поттер, задержитесь, пожалуйста. Он растерянно оглянулся, немного замешкался, но развернулся и подошёл к профессору. — Мистер Поттер... вы сегодня какой-то совсем невнимательный. Так не пойдёт! — Профессор, но я не... — растерялся Гарри, подбирая слова. — Не оправдывайтесь, всё и так понятно, — подняла ладонь она и горделиво отвернулась одной головой в позе «ничего не хочу слышать». — Я в курсе, что у вас проблемы с тёмными искусствами... но это же не повод забрасывать мой предмет. Он стоял и хлопал глазами, не зная, как на это вообще ответить. Удивительно, как такая «могущественная» прорицательница может быть настолько далека от истины. — Вы правы, профессор, — наконец, ответил Гарри. — В следующий раз я буду лучше стараться. — Ловлю вас на слове, мистер Поттер. На следующем уроке я ожидаю от вас той же самоотдачи, что и обычно, — с этими словами она, не прощаясь, развернулась на месте и направилась в свою учительскую, которую отделяли от класса лишь шторы из бус. Рон встретил друга на верхней площадке — напротив верёвочной лестницы, ведущей в кабинет. Гарри пребывал в недоумении. Даже после столь беспристрастного знакомства с предметом — он понял лишь две вещи. Во-первых, даже если предмет Трелони — не пшик — то она сама не имеет ни малейшего представления о том, как этот её «дар» применять. И, похоже, не она одна, а вообще никто во всём магическом мире не понимает, что с этими прорицаниями делать. А во-вторых, даже при столь искренних стараниях — этот предмет всё равно не для него. — Чо, домашку делаем, как обычно? — озвучил Рон висевший в воздухе вопрос, пока они спускались вниз по каменной винтовой лестнице, направляясь в свою башню. — Ага, — без раздумий подтвердил его предположение Гарри. Ну, они пытались.

***

Чарующее своим видом белое облако клубилось в непроглядной темноте. Оно внушало трепет и восхищение одним своим существованием, но почему-то также и успокаивало. В этом бесформенном магическом сгустке чувствовалась неистовая мощь, но оно казалось каким-то мимолётным, сиюминутным. Ты можешь на него положиться, оно пожертвует собой и канет в небытие, защищая тебя. Но ты понимал: ещё мгновение — и оно исчезнет, растворившись бесследно. За белым облаком было ещё что-то, но ты никак не мог рассмотреть, что. Это нечто было чернее темноты, оно словно высасывало свет вокруг. Оттуда, сменяя друг друга, рассеянным эхом доносились едва различимые голоса. Спокойные, непринуждённо о чём-то вещающие. Они звучали тепло и приятно, неся умиротворение и покой. Они были такими знакомыми, но настолько далёкими... В этом хоре сменяющих друг друга тембров ты никак не мог распознать, кому же они принадлежат. Казалось, ещё чуть-чуть, ещё немного — если бы они звучали хоть самую малость отчётливее — ты бы понял, кто эти люди, и был бы им несказанно рад. Но — нет. Ты никак не мог этого сделать. Да, признаться, и не хотел. Тебе было просто приятно, что они с тобой. В центре облака начал зарождаться особо концентрированный светящийся сгусток, как северная звезда на чистом ночном небосклоне. Он становился всё ярче и ярче, и, наконец, вспыхнул ослепляющим прожектором, застилая твой взгляд девственно-невинной белизной. Гарри Поттер проснулся.

***

— Вставай, соня, — раздался над ухом голос Рона со звуком раздёрнутых штор. — Первой парой сегодня — ЗОТИ. Мы же не хотим опоздать! Неохотно разлепляя глаза, Гарри потянулся в своей кровати со смачным зевком. — Ну у тебя и пасть, дружище! Не знал, что ты сливочное пиво вместе с кружкой проглотить можешь... Если на тебя Малфой со своими прихвостнями в тёмном коридоре нападёт, ты — это... кусай их. Они точно охренеют. Ты же вцепишься — как цербер. — Спасибо, Рон, что добавил поводов для неуверенности, — подавляя зевок, ответил Гарри. — Теперь я буду напрягаться, чтоб ещё и не улыбаться слишком широко. — Да не, это пвикольно, — раздался невнятный ответ. Гарри проморгался, фокусируя взгляд, и взглянул в сторону Рона. Тот стоял с широко разинутым ртом, пытаясь засунуть туда кулак. — Не, у меня — не влезет, — после нескольких неудачных попыток добавил он и вытер слюнявую руку о майку. — Так вот почему ты вечно быстрее меня всё съедаешь! — Ты серьёзно задавался таким вопросом? — Гарри изогнул бровь, подкладывая руку под голову. Рука утонула в нестриженной гриве, и он поймал себя на мысли, что теперь — ещё и из-за причёски тоже будет нервничать. Может, расчёска в подарок от Дамблдора — и правда, неплохая идея? Наверняка ведь какая-нибудь изысканная, которой даже Малфой обзавидуется, и её не стыдно будет с собой носить. Может, ещё и с каким-то магическим эффектом. — Ну я же каждый раз на обеде пытаюсь тебя догнать, а ты всё равно всегда первый, как назло... — Не знал, что мы соревновались, «кто быстрее съест». — Ну а чо, ты потом будешь сидеть и ждать? — похоже, о себе давали знать какие-то комплексы Рона, выросшего под лозунгом: «в большой семье — клювом не щёлкай». — Эм... да, — Гарри уставился на него удивлённым взглядом. Рон стоял с таким видом, словно впервые увидел саламандру. — А чо, так можно было?! — наконец, выпалил он. — Рон... Ради тебя, дружище, я готов на всё, — пафосно произнёс Гарри, приподнимаясь на локтях и садясь на край кровати, — даже жевать помедленнее. — Ты, кстати, собирайся. Завтрак уже скоро. Мы же не хотим опоздать на Защиту? Гарри взглянул на часы. — Какой, нахрен, скоро! Рон, ещё полтора часа до первой пары! — взорвался он. — Я мог ещё минут 30-40 спокойно дрыхнуть! Ты меня ради этого разбудил? — «Прийти точно ко времени — это опоздать», — с умным видом наглая рыжая морда процитировала МакГонагалл. — Давай, отдирай жопу от кровати, пошли умываться.

***

Оффтоп-отсебятина от автора: Если (вдруг) кто не в курсе, с утра чистить зубы — на самом деле, нужно после завтрака. И завтрак — должен быть чем-то совсем лёгким, совсем быстрым перекусом — пока организм не проснулся. Школьная жизнь прививает целый ряд вредных привычек, нужных лишь для того, чтобы приучить детей ко «взрослому» режиму послушного стада, с работой на заводе «от звонка до звонка». Извините за минуту нотаций, я бы себя не простил, если бы не сделал эту сноску. Если интересно — есть увлекательные научпоп-лекции Аси Казанцевой, сами-знаете-где.

***

— Вот ведь можешь же есть прилично, а не жрать, как свинья. — Герми, отстань, — закатил глаза Рон. — Ем как хочу. Я тут не на званом ужине у самого Мерлина. — Я всего лишь сделала комплимент твоим манерам, — недовольно фыркнула она. — Скорее назвала невоспитанным боровом. — Да я не... Бфф! — она издала такой звук, как кастрюля, выпускающая пар. — С тобой бесполезно о чём-то разговаривать! Ну почему ты такой... несносный! — Сама начала — и ещё чем-то недовольна... — Мальчишки... Их вялотекущая словесная перепалка, как обычно, сопровождала завтрак. Рон, не отрываясь от своей тарелки, лениво отвечал Гермионе, которая то закипала на ровном месте, то сама же остывала без посторонней помощи. Гарри за ними наблюдал, привычно слушая вполуха и задумавшись о чём-то своём. Сегодня это было предвкушение грядущей пары по ЗОТИ. Позавтракав, они все втроём поспешили в класс. Но придя к кабинету, они застали закрытую дверь и собравшихся вокруг неё студентов. Ученики не толкались, но явно пребывали в нетерпении, постоянно поглядывая на дверь и по одному подходя к ней лишь для того, чтобы толкнуть и убедиться, что она всё ещё закрыта — будто это могло измениться за прошедшие полминуты. Троица остановилась поодаль от двери: на краю группы, но не настолько далеко, чтобы выглядеть обособленно. Через несколько секунд из толпы им навстречу вышел один ученик в гриффиндорской мантии. Он выглядел как звезда вечеринок и гроза женских сердец: смазливый, высокий, подтянутый, шёл уверенно, даже самодовольно, расправив широкую спину, и при этом небрежно засунув руки в карманы. — Гермиона, доброе утро... и вам привет, парни. Он буквально на миг посмотрел на Рона, после чего куда более внимательно — хоть и недолго — скользнул взглядом по Гарри, оценивающе, с лёгким прищуром. Его взгляд прошёлся по высовывающемуся из-под чёлки шраму Гарри и остановился, вызывающе уставившись тому прямо в глаза — видимо, чтобы проверить, выдержит ли тот визуальный контакт или отведёт взгляд сам. Всё это продлилось меньше секунды, но Гарри показалось, что незнакомец со старта хотел чётко дать понять: «Не стой у меня на пути, со мной шутки плохи». После чего он стремительно повернулся к Гермионе: — Я надеюсь, мы будем в паре с тобой, — томным голосом произнёс он и расплылся в самодовольной ухмылке, поиграв бровями. — Что скажешь? — Скажу, что это не нам решать... к счастью. — Почему «к счастью»? — Потому что... профессор Люпин и комплексные чары Эмпикуса куда сбалансированнее организуют пары, чем сами студенты, — уклончиво ответила она. — Умная, воспитанная И строптивая, значит? — улыбнулся он, едва заметно прикусив губу. — Ну-ну, посмотрим. До встречи в классе, мисс Грейнджер. Он ей подмигнул, сделал галантный поклон, отчего, будучи ощутимо выше Гермионы, лишь сейчас поравнялся с ней взглядами. Затем — не обращая внимания на Гарри с Роном, развернулся на месте и, так и не вынимая рук из карманов, той же уверенной походкой направился обратно к двери. — Это кто такой?! — требовательным тоном выпалил Рон, буравя подругу взглядом, едва фигура скрылась в толпе. — Кормак МакЛагген... — И кто это? — бесцеремонно перебил её Рон. — Старшекурсник... — Гермиона немного напряглась и слегка отстранилась. — Я это и собиралась сказать, пока ты не перебил. Он нас на год старше... — Тогда что он тут делает? — Откуда я знаю? Наверное, попросил Люпина проходить Патронус в нашей группе... Так, наверное можно — раз уж занятия одинаковые для всех, начиная с третьего... — А ты его откуда знаешь и почему ты его от нас скрывала? — уже с откровенным наездом продолжал Рон. — Ничего я не скрывала... Слушай, Рон, я не обязана перед тобой отчитываться! Что за допрос! — Я... ну... за тебя беспокоюсь... Какой-то он мутный хмырь. Не нравится мне, что ты с ним общаешься. — Беспокойся молча! Ещё он мне указывать будет, с кем мне общаться, а с кем — нет! Будто я сама решить не в состоянии! — Да я... не указывать... я это... — стушевался рыжий парень. — Знаешь, Рон, тебе иногда лучше молчать! Ты не мой парень, чтоб такие вопросы задавать! — А у тебя ещё и парень есть? Его ты тоже от нас скрываешь? Мы для тебя — слишком постыдная компания? Или для него? — Гарри, вообще-то вся школа обожает... — Значит, дело во мне? М? — Рон, ты неотёсанный болван! А ты, — она повернулась к Гарри со взглядом разъярённой фурии, отчего тому даже стало как-то не по себе, — мог и сказать хоть что-то! Друзья, тоже мне! Она в ярости развернулась, хлестнув Рона по лицу волосами, и стремительным шагом направилась к группе. — Что я такого сказал-то? — с ошалелым взглядом Рон уставился на Гарри. — Не знаю, — тот решил не вываливать горькую правду на друга так сразу. С громким скрипом на весь коридор дверь в класс отворилась, и ученики хлынули внутрь. — Пойдём, — Гарри похлопал растерянного друга по спине, утягивая вперёд за собой.

***

Гриффиндор с Пуффендуем расселись по своим партам в ожидании Люпина, чтобы, когда профессор явится, не терять ни секунды. Но он почему-то не спешил появляться. Интересно, а кто тогда открыл дверь в кабинет? За головами пуффендуйцев Гарри заметил нечто бело-серое и, не вставая из-за парты, наклонился в сторону, чтобы, высматривая между учениками, разглядеть непривычный элемент обстановки. То, что Гарри увидел первым делом, оказалось куполом неожиданного сооружения. В углу кабинета, справа от лестницы в учительскую, стояла бежевая походная палатка средних размеров. Она явно могла вместить двух, а то и трёх людей — но при этом была довольно компактной, будучи где-то на уровне человеческого роста, отчего над пуффендуйцами и была видна лишь её полукруглая крыша. Гриффиндорец ткнул друга локтем в бок. — Рон, что это? — Палатка, — ответил капитан очевидность. — Нет, в смысле, зачем она тут? — Не знаю, — тот пожал плечами. — Люпин же каждый месяц куда-то пропадает. Я слышал, что он ходит в лес. Не в наш Запретный, а просто куда-то на природу. Сушит её, наверное... ну да, в его-то комнатушку она не влезет такая расправленная. Ответ не удовлетворил Гарри. Приподнявшись, опираясь о парту, он постарался рассмотреть её получше. На боковой стенке он увидел что-то красное и, наконец, вылез из-за стола, встав во весь рост, дабы рассмотреть объект как следует. На палатке красовался большой красный крест во всю стенку. К своему сожалению, Гарри, кажется, начал понимать, зачем тут это. — Рон, ты помнишь, что там Люпин говорил про то, что Патронус — это, мол, серьёзная магия? Не все её освоят, она там какая-то опасная и всё такое. — Ну вот помню, что чо-то такое он говорил. И что мадам Помфри ему голову оторвёт, когда узнает. А что? — Смотри. Это медицинская палатка. Походный военный травмпункт, я такие уже видел... у магглов. Рон недоверчиво перевёл взгляд на друга, потом на палатку, потом обратно на Гарри. — Да неее... Люпин бы не стал... Это он просто перестраховался, наверное. Он бы нас не подпустил к заклинаниям, от которых нам может ногу оторвать или что-то такое... — уверенности в своих словах в его взгляде поубавилось. — Ведь не подпустил бы?... Гермиона, ты не знаешь... — Иди на хрен, Рон, — отрезала она. — Всё ещё дуется, видать... Девчонки... Не парься, Гарри. Это может, вообще не для нас, а для старшаков. — Старшаки сейчас проходят то же, что и мы — ты вообще слышал, что Гермиона в коридоре сказала? — Конечно слышал! Что у неё есть парень, — он насупился. — И что вроде это не тот МакКормак... — МакЛагген. — Мак-Пофиг. Но если не он — то кто?... — Рон тоже приподнялся на парте, оглядывая класс. — Ты не в курсе, с кем она кроме нас общается? Не только из парней, а вообще... Я так, чисто из интереса... «Маскировка, конечно... уровень — "мракоборец"», — улыбнулся Гарри. — Да со всеми вроде общается. — Блин, — он негромко ударил по парте. — Я просто... Чего она нас не познакомит? Может, нам и вчетвером интересно будет? — на этих словах он сам скривился, но не позволил прикрытию развалиться. — Всем доброе утро! — послышался голос Люпина. Гарри тут же стремительно плюхнулся обратно на свой стул. Не хотелось быть тем единственным, из-за кого пара начнётся хоть на секунду позже. Люпин вышел не из своей учительской, а... видимо, из палатки. Он размеренным шагом шёл от неё к своему привычному месту: у доски, ровно посередине между рядами парт. Дойдя до заветной точки, он на каблуках развернулся к группе и загадочно ухмыльнулся, словно что-то замышляет. Выдержав паузу, он произнёс: — Ну что, приступим? Сказав лишь это, он молча прошёл дальше, к окну, присел на край стола с граммофоном, достал палочку из кармана и безо всяких предисловий взмахнул ею, знаменуя объявление темы. Мел взмыл в воздух и принялся в бешеном темпе строчить буквы убористым почерком. По мере написания слов профессор громко зачитывал их вслух, подчёркивая различия: — Продвинутый Патронус... Телесный Патронус... Патронус Души... «Усов.» — это «Усовершенствованный» Патронус... Патронус Ма́ксима... Истинный Патронус... «Дух.» — это Духовный или Душевный Патронус... так, что ещё забыл?... Вроде, всё. И просто базовый Патронус — который вы уже освоили, его на доске писать не будем. Кто скажет, что между ними всеми общего?... Кроме мисс Грейнджер, — на этих словах он вновь повернулся к группе и, увидев, какой угрюмой сидит Гермиона, добавил, — не обижайтесь, пусть у остальных будет хоть какой-то шанс подумать самостоятельно. Итак? Есть идеи? Класс и так сидел тихо, но после того, как на них вывалили ТАКОЕ количество всевозможных Патронусов, казалось, ученики лишились дара речи. — Ну же, включайте соображалку — я понимаю, ещё совсем утро — но всё же. Это не так сложно, как кажется. Кто-то из пуффендуйцев неуверенно потянул руку. — Да, мисс Боунс? — Это... всё патронусы? — Ну, не настолько просто, — он опять состроил заговорщическую гримасу, и класс вновь немного расслабился, раздалась пара тихих смешков. — Хотя кто вперёд — тот в цирке не смеётся... или как-то так. Да ведь, мисс Боунс? По аудитории пронеслось ещё несколько тихих смешков. — Ещё есть смелые? Ну же, Гриффиндор, не позорьте имя Годрика. — Это всё — один и тот же Патронус, — внезапно, слева раздался громкий голос Рона. Гарри от неожиданности повернулся к нему корпусом. — Мне папа рассказывал, — шепнул Рон, — он с кем-то из Отдела Тайн общается. — Неожиданно, — похвалил ученика Люпин, однако, недоверчиво изогнув бровь при этом, — уверены в своём ответе, Мистер Уизли? После этих слов Рон растерялся и виновато опустил взгляд: — Нет, профессор. — А зря. Хотел наградить Гриффиндор десятью баллами, — после этих слов гриффиндорцы недовольно загудели, мол, «Рон, ну ты чего?». — Придётся дать лишь девять, — осуждающие возгласы тут же сменились на благодарно-довольные. — В следующий раз — поувереннее с ответом, мистер Уизли. У вас есть все задатки выдающегося борца с тёмными искусствами. И, всё таки, надо поднимать руку. Профессор Снейп вас бы точно оштрафовал. Как хорошо, что я — не Снейп. Вновь раздались соглашающиеся смешки. — Как верно подметил мистер Уизли... давайте-ка накинем Гриффиндору ещё один балл за оперативность... Так вот, как он верно подметил, всё вышеперечисленное — это один и тот же вид Патронуса. Расширенный. Или Продвинутый... или всё остальное. Но пускай вас такая простота не вводит в заблуждение: хоть вид — и один, но самих патронусов — бесконечно много. Кто угадает, почему?... Ну ладно: да, мисс Грейнджер? — Продвинутый Патронус — индивидуален. Он воплощает в себе духовную суть мага. — Как всегда, безупречный ответ. Ещё пять баллов Гриффиндору. Вы выдающаяся колдунья, мисс Грейнджер. С нетерпением жду, когда я смогу наблюдать, каких успехов вы добьётесь, а я — буду ходить и перед всеми хвастаться, что вы у меня учились. Гермиона поджала губы и покраснела, но при этом довольно сияла, как новенький галеон. — Смотрю, вы и к этому уроку подготовились, как следует — несмотря на то, что темы нет в учебнике. Надеюсь, вы ради этого не ходили в Запретную Секцию библиотеки?... Не то чтобы у вас был способ это сделать... — он подмигнул Гарри и продолжил. — Действительно, продвинутый Патронус — индивидуален, и невозможно узнать, как он будет выглядеть, пока маг, собственно, не сотворит это заклинание. Гермиона опять потянула руку. — Ну имейте совесть, мисс Грейнджер. Такими темпами я вам за пол-урока выдам месячную норму баллов. — У меня вопрос, — не опуская руки, ответила она. — Тогда ладно. Класс вновь добродушно усмехнулся. Не по-злому, а с уважением. Гермиона одна при таком толковом учителе, как Люпин — и впрямь, могла за один урок заработать Гриффиндору столько баллов, сколько они на зельеварении не получат и за месяц. — Насколько я поняла, этот Патронус не просто так называют Телесным: он воплащается в какой-то одной, совершенно конкретной форме. Но я нигде не смогла найти, как эта форма выглядит, даже примерно. На что это похоже — на палочку мага, на его внешность, на герб его рода...? — И вновь, отличный вопрос. Вот... люблю я эту смену — Гриффиндор с Пуффендуем — ничего не поделать. У нас тут какая-то приятная атмосфера... Ах да. Как выглядит... Он призадумался. — А знаете, Мерлин с ней — с теорией. Пойдёмте — сразу к практике. Раньше начнём — раньше всё и увидите. Класс, за мной! С этими словами он направился к палатке. Студенты повылазили из-за парт, оставив вещи. Люпин остановился у входа в палатку и приподнял её тканную «дверцу», пропуская учеников внутрь. Потихоньку построилась бесформенная очередь. Профессор взмахнул палочкой — и дубовая дверь в класс закрылась на ключ. Он взмахнул палочкой ещё раз — и за дверью возник светящийся белый шар, не очень яркий. Шар повис в воздухе, слегка покачиваясь вверх-вниз на уровне замочной скважины. — Как мы туда все поместимся? — спросил Гарри Рона. — Куда? — В палатку. — А что с ней? А... ты ж не в курсе. Она внутри больше, чем снаружи.

***

Профессор опустил за собой тряпичную занавеску, заходя в палатку последним. Гарри озирался по сторонам. Он оказался в просторном помещении — значительно больше, чем класс Защиты. Размером, наверное, как Большой зал... Хотя нет, чуть поменьше — но всё равно огромном. Как два больничных крыла, соединённые вместе. Да и потолок был не настолько высокий, как в Большом зале. Кстати, там, под потолком — висела какая-то непонятная конструкция. Стены этого помещения были из ткани. По периметру — стояли больничные кушетки с тумбочками и медицинскими шкафчиками, отодвинутые к стенам. А всё центральное пространство между ними — было пустым, расчерченным мелом на квадраты. От входа в палатку вниз тянулась невысокая каменная лестница — примерно той же высоты, что и та, которая ведёт в учительскую Люпина, только прямая. Поэтому профессор, остановившийся у порога, был на небольшом возвышении, и его хорошо видел весь класс, столпившийся внизу. — Экспекто патронум! — без предисловий, профессор выставил вперёд палочку. Её кончик засветился, и под звуки, похожие на высокую ноту женского хора — как те, которые издавал патронус Гарри — из неё изогнутым конусом вырвалась белая пелена. Гарри уже видел этот патронус в поезде, но лишь сейчас в полной мере ощутил его мощь. Свечение на кончике палочки усиливалось, звук становился всё громче, и, казалось, оттуда вот-вот вырвется что-то потрясающее... но тут Люпин неожиданно прервал заклинание и опустил палочку. — Простите, я предпочитаю обычный патронус, — извиняющимся тоном сообщил он, — но технически — я только что продемонстрировал исполнение Продвинутого заклинания. Там из света потом появляется одно животное — тут вам придётся проверить мне на слово... И вот почему... Он вновь сделал паузу, удостоверяясь, что внимание учеников приковано к нему. — Дело в том, что Продвинутый Патронус — это заклинание не только индивидуальное, но ещё и очень... личное. Очень деликатной природы. Обнажающее душу мага в момент исполнения. И притом, у мага нет никакого контроля над тем, как патронус выглядит. Ну... почти. Продвинутый Патронус бывает двух уровней. То, что я показал сейчас — это второй уровень. Его осваивают в самом конце. На нём — у всех какое-то животное. Обычно — довольно милое и безобидное. Просто у меня с моим животным... скажем так, сложные отношения. Но обычно маги, владеющие этим заклинанием, не стесняются демонстрировать второй уровень. Потому что его задача — скрыть уровень первый. И вот там — уже по-настоящему отражается душа волшебника. Его-то вы сегодня и будете осваивать, и именно для этого нам пришлось выяснить, кому из сокурсников вы сможете это доверить. Отнеситесь к этому крайне серьёзно. Ведь на первом уровне расширенного патронуса, — он вновь сделал паузу, ловя взгляды нескольких учеников, — воплотится то, что вам дорого больше всего. Класс задумался, переваривая, что же конкретно это значит. — Почти у всех — это какой-то другой человек. У кого-то, очень редко — это могут быть друзья или родственники, но такое — скорее, повод для беспокойства, и это частенько говорит лишь о том, что маг с таким патронусом физически не может без этих людей жить, он от них зависим, они затмевают абсолютно всё в его жизни, и он в некотором смысле неполноценен, в одном шаге от того, чтобы стать пациентом Святого Мунго. У большинства же — тот, кто воплощается в их патронусе — это скорее... как бы помягче сказать... тот или та, кто вам нравится в романтическом плане... Тут все взрослые — думаю, вы поняли, что я на самом деле имею в виду. Скажем так, объект вашей страсти. Зачастую — в довольно идеализированном виде. И мы все понимаем, что далеко не всегда это то, что вы готовы выставлять напоказ. Особенно — с учётом того, в каком именно виде предстаёт этот человек. И я сейчас не только о том, что он отличается от оригинала, и по этим отличиям очень многое можно сказать о вас. Я ещё и о том, что этот образ нередко бывает... кхм... скажем так, неприличным. Не у всех, но довольно часто. У многих учеников покраснели щёки оттого, что они сами начали догадываться, как будет выглядеть заклинание у них. — Ещё раз, тут всё индивидуально — не обязательно, что это вообще будет человек. Не удивлюсь, если у профессора Снейпа — какое-то его особо драгоценное зелье. Напряжённая атмосфера немного разрядились, некоторые ученики улыбнулись. — Но всё же, у большинства из вас это будет образ, который вы сами будете не готовы демонстрировать всем подряд. Поэтому начиная с сегодняшнего урока — я вам настоятельно не рекомендую... нет, не так. Я ЗАПРЕЩАЮ вам практиковать Продвинутый Патронус за пределами стен класса ЗОТИ. У каждого из вас будет один — и, скорее всего, ТОЛЬКО ОДИН — человек, который сегодня станет свидетелем вашего патронуса первого уровня. И это буду не я. После того, как вы его воплотите — вы сами поймёте, почему. Запрет вступает в силу с этой секунды и действителен до тех пор, пока вы не освоите второй уровень... что у некоторых из вас может не произойти вообще никогда. В таком случае — я призываю вас в принципе не использовать Продвинутый Патронус, если только вы не оказались в самом Азкабане, окружённые сотней дементоров. Но при таком раскладе — сомневаюсь, что у вас будет в руках палочка. В импровизированном больничном центре, в котором они находились, стояла гробовая тишина. После того, как профессор замолк, студенты начали потихоньку приходить в себя, переваривая, что он сказал. Через некоторое время кто-то в центре толпы неуверенно поднял руку. — Да, мистер Лонгботтом? — Профессор... но если это что-то... настолько личное... и нам придётся практиковать заклинание в этой палатке по одному — ну то есть, в парах — сколько часов продлится наш урок? — А кто сказал, что вы будете тренироваться по одному? — Но ведь... остальные же увидят... — Не увидят. И за это — не забудьте поблагодарить мадам Помфри, если как-нибудь окажетесь у неё. Она великодушно одолжила нам эту полевую палатку времён Первой Войны вместе со всем содержимым. Из чего я вчера смог кое-что соорудить... сейчас вы сами всё увидите. Но для начала — давайте определим пары. Кто-то может оказаться не в паре, а в тройке или даже четвёрке — не удивляйтесь, это нормально. О, точно! Забыл ваши работы. Сейчас, подождите минутку... Он спешно выбежал из палатки обратно в класс, а Гарри переглянулся с Роном. Некоторые ученики начали перешёптываться, но их разговор недалеко зашёл, ведь через пару секунд Люпин уже вернулся, неся пачку пергаментов. Он спустился вниз по лестнице и положил стопку на самую нижнюю ступеньку. — Эм... Профессор? — кто-то подал голос. — Вы сказали напомнить... — Ах да, мистер МакЛагген... Ваша — у меня с собой. Люпин сунул руку в нагрудный карман его вязаного свитера и достал оттуда ещё один пергамент, сложенный несколько раз. Он его расправил, ещё раз спустился вниз и положил на самый верх стопки. Поднимаясь по лестнице, он продолжил вполголоса: — Правда, я до сих пор не понимаю, зачем вам это надо... И если напарник вам всё-таки не найдётся — тут уж ничем не смогу помочь. Вам тогда придётся вернуться на своё занятие, и самостоятельно объясняться перед другим профессором, почему вас не было пол-урока... — У меня нет первой пары! — довольно выкрикнул старшекурсник. — Ну как знаете... Итак, приступим!... Ребят, отойдите немного назад. Да-да, вот так. Достаточно. Как дирижёр, он взмахнул обеими руками, в одной из которых была палочка, и начал что-то сосредоточенно нашёптывать. Пергаменты по одному, но со скоростью пулемётной очереди — вмиг взмыли в воздух и образовали некоторое подобие стены между ним и учениками. На нескольких из них, которые были обращены записями к толпе, Гарри заметил какие-то пометки в конце размашистым почерком, написанные чернилами одного цвета. Видимо, заметки самого Люпина. Профессор начал совершать палочкой витиеватые движения, отчего пергаменты распределились в воздухе в ровную таблицу, а те из них, что были обращены к ученикам — сделали в воздухе сальто, переворачиваясь к нему. Ещё несколько взмахов — и работы по одной дружным строем начали слетаться в единую кучу, где они толкались, как рой пчёл. Очередное движение палочкой — и из кучи вылетела пара пергаментов, про которые можно было бы сказать, что они лежат стопкой, если бы они не висели вертикально в воздухе. За ними — другая пара, третья, четвёртая... Как марширующий строй мракоборцев на параде, пергаменты выстраивались в линию, оставляя пространство между парами. Наконец, последняя пара покинула рой... в котором осталась одна-единственная работа. Листок одиноко метался в воздухе, кучкуясь сам с собой, как мотылёк, пойманный в банку, ударяясь о её стенки. — Ну что ж, мистер МакЛагген... Похоже, не вышло, — Люпин свободной рукой сделал манящий жест, и работа прилетела ему в руку. Он окинул записи взглядом, — Мы попытались, но как видите... А, нет. Этот не подписан. Кто не подписал работу? — Это, наверно, моё... — неуверенно подал голос Невилл. — Мистер Лонгботтом, взгляните, — он отпустил пергамент и указал пальцем на Невилла. Листок, повинуясь, направился к непутёвому ученику, который стоял недалеко от Гарри. — Да, это моё, — узнал свой почерк Невилл. — Хорошо... Подписывайте свои работы, когда я прошу. — Простите... — Ничего. Люпин в воздухе написал палочкой что-то, после чего словно швырнул ею невидимую надпись в этот листок, и Гарри увидел, как на нём выжегся дополнительный текст: «Невилл Лонгботтом». Ещё несколько взмахов палочки профессора — и листок направился к строю остальных висящих в воздухе работ. По одной, он подлетал к каждой паре или тройке, ненадолго останавливался, и летел к следующей. Он делал это настолько стремительно, что издалека могло показаться, будто он не останавливается вовсе, просто дёргано пролетая мимо этого ряда. Достигнув конца, он отлетел немного вперёд — в сторону учеников, потом сделал «сальто», полетел обратно, и втиснулся в одну из пачек. Поняв, что группировка учеников завершена, профессор произнёс: — Сейчас ваши работы найдут вас — коснитесь их своей палочкой и проследуйте за ними туда, куда они полетят. Затем он сделал последний взмах, похожий на боевой выпад, и опустил руки. Листки облаком полетели в сторону студентов, пересекаясь и сталкиваясь в воздухе. Из этой волны вынырнул пергамент Гарри и повис у него перед лицом. Практически одновременно с ним — перед Роном повисла его работа. Парни коснулись своих листков — и те повели их вглубь помещения. Через несколько секунд они с Роном стояли на одном из расчерченных квадратов, два листка висели в воздухе ровно по его центру, вращаясь вокруг друг друга по небольшой орбите. Ещё через некоторое время все ученики уже разошлись по своим квадратам. Гермиона стояла с Парвати: Гарри удивился, что та оказалась с его подругой, а не с Лавандой Браун, с которой они, вроде как, не разлей вода. Краем глаза он заметил, что Рон пялится куда-то ещё и, проследив его взгляд, увидел МакЛаггена с каким-то пуффендуйцем, который со спины был очень на него похож: тоже такой же высокий, как МакЛагген, тоже похож на старшекурсника и тоже блондин. Если бы не мантия с жёлтыми вкраплениями — их было бы легко спутать... Ну и если бы Кормак тоже стоял спиной к Гарри и Рону. Однако же, он повернулся к Гермионе, стараясь поймать её взгляд, но та была занята разговором с Парвати. — Итак, — вновь обратил на себя внимание профессор, — как вы могли заметить, слова заклинания — те же. И вам по-прежнему надо представлять приятный образ из прошлого. Но на сей раз — вам также надо его как-то мысленно связать с настоящим. С вашей нынешней, реальной жизнью. С чем-то осязаемым, бытовым, повседневным. Например, если ваше любимое воспоминание — это игра с друзьями детства в плюй-камни — то вам надо представить, что тот самый камень, которым вы тогда играли, лежит у вас сейчас в кармане, по-настоящему поверить в это. Если же вы вспоминаете свой день рождения — то представьте, что сегодня в Большом зале на завтрак вы ели тот самый торт в окружении всех тех людей, которые были на том празднике. Всё остальное — точно так же, как с базовым Патронусом. Задача понятна? Ученики по одному закивали. — Отрабатываем так же, как в прошлый раз. Только не на боггарте, а на напарнике. Но точно так же, через фокусировщик. Не покалечьте там друг друга. А теперь — самое главное. То, о чём вы спрашивали, мистер Лонгботтом. Все — шагните поближе к центру квадрата... Да, давайте, прямо сейчас. И — не пугайтесь, стойте ровно, пока не опустится. Люпин сделал взмах палочкой, направив её на ту конструкцию, которая висела под потолком, и она начала опускаться вниз — прямо на них. Пока она это делала, Гарри принялся её разглядывать. Снизу это нечто выглядело как решётка. Но чем больше оно приближалось — тем больше он понимал, что же это такое на самом деле. Это было множество ширм из больничного кабинета, собранных вместе в набор импровизированных стенок. Когда конструкция коснулась пола, Гарри оказался один на один с Роном, в небольшой квадратной комнатке шириной метра 2-3. Стены этой комнатки — это 4 максимально раздвинутых ширмы, обтянутых болтающейся тканью. Они стояли аккурат поверх границ квадрата, которые были начерчены на полу мелом. Судя по всему, каждая пара учеников точно так же оказалась наедине. Через мгновение сверху прилетела непонятная штуковина: металлический шар размером с кулак на длинной ножке, похожей на штатив, который, приземлившись, сам разложился в треногу. Устройство встало ровно по центру квадрата, а их пергаменты, кружившие вокруг него, пока оно опускалось на пол — улетели куда-то вверх. — Это что такое? — спросил Гарри. — Фокусировщик, — удивился Рон, словно это нечто само собой разумеющееся. — Как ты без него Патронус осваивал? Боггарт ведь не станет дементором... Ах да. — Угу, — кивнул Гарри. — Мне не нужно. И что с ним делать? — А ничего. Просто ставишь его между собой и боггартом... ну или, получается, между собой и мной — и колдуешь мимо него. Гарри начал понимать, для чего Дамблдору потребовалось то его воспоминание... — Итак, приступаем, — раздался поверх ширм голос профессора.

***

Со всех сторон были слышны выкрики отрабатываемого заклинания. — Ты же не шарахнешь меня, как Малфоя? — с настороженным взглядом спросил Рон, когда сам попробовал несколько раз, и настала очередь Гарри. — Я постараюсь как можно легче... Но если что — без обид. — Да уж, повезло мне с другом... — он прикрылся руками, как на спарринге, готовясь к удару. — Ну ладно, давай уж, что поделать... — Экспекто патронум, — как можно спокойнее произнёс Гарри. Характерный звук. Вспышка света. Поток белого газа, расходящийся конусом. Мантия, которая свободно болталась мгновение назад, прилипла к телу Рона. Он наклонился вперёд, почувствовав, что его начинает сдувать. Не такой напор, как с Малфоем, но тоже сильно. — Ты как? — Гарри опустил палочку. — Да нормально. Я уж думал, ты сейчас мной три ширмы пробьёшь. Ещё раз. — Экспекто патронум. Примерно тот же результат. Не травмировал Рона, но и заклинание не вышло. Вот только фокусировщик на этот раз пошатнулся и с грохотом упал на пол. Видимо, Гарри недостаточно вытянул руку, и устройство попало в зону поражения. Он поставил его обратно. — Ещё. То же самое. Он повторил ещё несколько раз, и вновь настал черёд Рона. Вот так, по несколько попыток за подход, они по очереди пробовали сотворить заклинание. Пока что — ни у кого не получалось. Третий круг, четвёртый, пятый... всё безуспешно. — Может, мы что-то не так делаем? — спросил рыжий напарник. Словно догадываясь об их смятении, над ширмами пронёсся голос преподавателя: — Не отчаивайтесь, если всё ещё не выходит. Это заклинание не просто так называется Продвинутым Патронусом. Парни пожали плечами и продолжили. Но всё равно ни у кого из них ничего не выходило. Кругу на десятом — у Гарри наконец-то наметился какой-то прогресс: его патронус успокоился, и вместо сшибающей с ног струи стал мерно «вытекать» клубящимся белым паром, неспешно спадающим вниз — примерно так же, как было в демонстрации Люпина. Рон порадовался за друга, но немного взгрустнул сам, и принялся отрабатывать усерднее. Через несколько раундов он нагнал Гарри, и они вновь застряли на этом этапе на много попыток. — А как он вообще должен выглядеть? — спросил Рон. — Может, у нас уже получилось? Ты там не видишь в этой дымке каких-нибудь особых форм? Едва он это сказал, раздался восторженный девчачий визг: — Аааа! Получилось! — и голос тут же резко оборвался. По-видимому, его обладательница поняла, что именно она увидела. — Отлично, мисс Аббот, — прозвучал голос Люпина. — Отдохните пару минут, придите в себя, и вернитесь к закреплению. — Видимо, нет, — озвучил очевидное Гарри. — Это ещё не оно. Они продолжили попытки, но продвинулись недалеко. Периодически начали звучать восклицания студентов, у которых получилось. Эти выкрики, все как один — были восторженными от счастья, и точно так же все — внезапно обрывались посередине. На раунде — они уже сбились со счёта, котором — парни начали беспокоиться. Судя по всему, уже закончили больше половины учеников, а у них обоих — всё никак не выходило. Наконец, минут ещё через 10 — наметился прогресс у Рона: в белой дымке появилось тусклое свечение. Не из кончика палочки, а прямо внутри патронусовского «пара», который перестал опадать вниз, и теперь невесомо висел на месте, всё такой же прозрачный. Через пару раундов — то же самое получилось и у Гарри. Он вроде бы не делал для этого ничего особенного — просто добавил немного деталей в свой образ. Он представлял, что вот прямо сейчас — здесь, в этой комнатке из ширм, у него за спиной стоят живые родители. Они рады видеть, каким прекрасным волшебником — уже, можно сказать, взрослым — он вырос. Они им гордятся. И они несказанно счастливы с ним встретиться после такой долгой разлуки. — Экспекто патронум. Папа засунул руку в карман брюк, другой он обнимает маму за плечи. Он в вязаной жилетке. И в очках — точно таких же, как у Гарри. — Экспекто патронум. Мама — в свитере. Тоже вязаном. И в юбке. У неё волосы убраны за одно ухо. И шарф. Почему-то повязанный на шее длинный шарф... Зачем? Она же в помещении. — Экспекто патронум. Она... Она... У неё есть серёжки... Одну из них видно перед убранными за ухо волосами... — Гарри, ты в порядке? — Ну более-менее. А что? — На тебе лица нет. Как тогда... когда ты чуть не отрубился. Если б ты щас ещё и побелел — я бы уже за Люпином бросился. — Нет... Я... У меня просто особое воспоминание. Оно самое счастливое. Но немножко тяжёлое. — Может, передохнём? — Нет, ты продолжай. Давай, теперь твоя очередь. — Уверен?... Ну ладно. — Экспекто патронум! — выкрикнул Рон. Всё тот же пар, всё та же светящаяся точка. — Экспекто патронум! Её свет — такой умиротворяющий. В нём чувствуется какое-то тепло и уверенность, не как в в холодном свете у Гарри. — Экспекто патронум! У клубящегося пара, на самом деле, такие причудливые формы... И правда, как это может воплотиться во что-то телесное? — ЭКСПЕКТО! ПАТРОНУМ! Светящаяся точка Рона, едва появившись, вспыхнула, озарив всю их комнатку, и тут же погасла — подобно звезде, взорвавшейся и разлетевшейся на атомы. Её мерцающие осколки эфемерным песком закружились в вихре, утягивая за собой клубы белого газа. Прозрачный пар концентрировался вокруг нового центра, становясь всё гуще, перевоплощаясь из едва заметной тускло светящейся дымки в отчётливое облако. Оно клубилось на месте, как живой организм. Откуда-то изнутри порой пробивались лучики света — будто внутри горело маленькое синее солнце, окутанное заботливой аморфной оболочкой. И вот, это облако начало принимать форму. — Гарри... — полушёпотом, боясь спугнуть, восторженно воскликнул Рон. Несколькими клубящимися всполохами дыма облако начало распространяться вверх. Оно принимало вытянутую форму. Ещё два сгустка выросли вширь, создав на фигуре, похожей на песочные часы, два боковых нароста. Эти «наросты» начали в центре продавливаться внутрь — и вот уже они превратились в «ушки», с дырками внутри. — Гарри, смотри! — вполголоса, с трудом веря в происходящее, повторил Рон. «Ушки» разрослись. На верхней половинке «часов», на самом верху, возник ещё один круглый нарост. Облако начало́ приобретать очертания. Постепенно оно устремлялось к фигуре человека, положившего руки на пояс. ПоложившЕЙ. Это женская фигура. Оформились плечи, последний нарост вытянулся в голову, из него — назад, в сторону Гарри, начало вырастать то, что, как было уже понятно, вот-вот станет волосами. Ещё одна вспышка. — ГАРРИ, СМОТ... ри... — на полуслове его восторженный возглас сменился на подавленный. На прежнем месте уже не было никакого сгустка причудливой формы. В воздухе парила обнажённая женская фигура — Гарри понял это по голой спине. Она была видна чуть выше бёдер — словно вынырнув из клубящегося облака. Её волосы, как в воде, медленно развевались во все стороны. Она плавно двигала плечами, словно исполняет танец живота в замедленной съёмке. В сильно замедленной. При этом её руки покоились на бёдрах. Она то отводила локти назад, сама подаваясь вперёд, навстречу Рону, то возвращалась обратно. Фигура, нарисованная белым патронусовским газом, была, по сути, бесцветной. Но, тем не менее, предельно отчётливой, подпитываемой из неторопливого потока, тянущегося из кончика палочки... Вдруг образ рассеялся. Рон резко одёрнул палочку вниз. — Ты ничего не видел! — бросил покрасневший от стыда Рон. У него горели даже уши. — Что я не видел? — А что ты видел? — Ничего я толком не видел. — Вот и хорошо. Возникла неловкая пауза. — А что ты, всё-таки, видел? — Ну, девушка какая-то. — Ты не видел, ЧТО она делала? — Стояла... наверное. Без ног — трудно понять. — И всё? — Ну, ещё медленно двигалась. — Просто двигалась? — Ну да... а что там было? — Ничего, — торопливо ответил рыжий. — То есть... вот что ты видел — то и было. — Ну она ещё вроде голая была... — Так, закрыли тему! — Странный ты, Рон. Там же ничего особенного. Как будто после предупреждений Люпина я не понял, что у тебя какая-то голая тёлка будет. — Э! Как ты... а, да, ты прав — просто какая-то тёлка. Просто голая. Просто стояла. Гарри решил не допытываться, чего там такого неприличного увидел Рон. — Дружище, расслабься. Я не знаю, что уж там было с твоей стороны, но как по мне — там всё было вообще невинно. Зная тебя, я-то думал, там будут куда более откровенные позы. Раздвинув ноги, и всё такое. А ещё — вот такууусенькая голова, — Гарри показал пальцами спичечную головку, и ВОООТ ТАКЕННАЯ жопа, — тут потребовались обе руки. — А сиськи — ещё больше. Что я бы их со спины увидел. Рон краснел всё сильнее и сильнее. — Да расслабься, говорю! Чо я, порнухи, что ли, не видел? — Гарри, закрыли тему. — Как скажешь.

***

Когда Рон пришёл в себя и хотя бы перестал так сильно краснеть — вновь настала очередь Гарри. Так, надо сосредоточиться. Рон смог — значит, и он сможет. — Экспекто патронум. Мама и папа. Стоят. За спиной. Они рады тебя видеть. Они соскучились. — Экспекто патронум. Папа — в жилетке, очках и брюках. Мама — в юбке и свитере. И в шарфе. И с серёжками. Ну давай-давай! — Экспекто патронум. Папа улыбается. Он горд за тебя. Очень горд. Вот он уже поднял руку, чтобы положить тебе на плечо. Сейчас он похлопает тебя по нему и скажет: «Давно не виделись, Гарри...» — Экспекто патронум. Мама склонила голову набок. Она приветливо смотрит на Рона. Ей не терпится, чтоб ты их познакомил со своим лучшим другом. Он им точно понравится. — Экспекто патронум. — Гарри, точно всё в порядке? Ты молча киваешь. Ты чувствуешь, как у тебя начинают наворачиваться слёзы. Держись, не позорься перед родителями. Сейчас ты их познакомишь с Роном, он типично сморозит какую-то глупость. Но он им понравится. Точно понравится. А потом ты отведёшь их к Гермионе и познакомишь с ней. — Экспек... то пат... патронум. Голос уже едва слушается. Но ты просто тоже рад их видеть. Ты тоже по ним соскучился. Ты очень давно их не видел. Слишком давно. Они точно одобрят твой выбор друзей. Они похвалят тебя за заслуги в учёбе... И в квиддиче! Папа ведь так любил квиддич... Любит. Всё ещё любит. И он любит тебя. Сейчас он тебя обнимет. Вместе с мамой. Ты узнаешь, каково это... — Гарри... — Эк... экспек... то... пат... ронум. Ты заикаешься сквозь слёзы. Но продолжаешь тренировки. Ведь ты их гордость. Гордость Поттеров. Поттеры не сдаются. Никто их не сможет одолеть. Никто просто так не придёт и не отнимет их у тебя... Никогда... Ты познакомишь их с Гермионой и Роном. Рон — не напуган, он просто тоже давно их не видел. И мама Рона, ведь у него она есть — миссис Уизли... Всё семейство Уизли! Ты их отведёшь в гости, они тоже будут рады увидеться с мамой и папой. Они с радостью поведают, как ты у них гостил, пока мама с папой... пока они с тобой были. Они всегда с тобой были! И на каждом твоём дне рождения, и когда тебя приняли в Хогвартс, и когда в Косом Переулке к тебе пристал старший Малфой, а папа за тебя заступился, и на твоём первом матче по квиддичу, и каждым летом, когда ты возвращался из школы — домой... И это они привозили тебя в гости к семейству Уизли... И это они там оставались с тобой, Роном и Гермионой... — ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ! Ты натурально рыдаешь в голос, содрогаясь всем телом. Ты уже ничего не чувствуешь. Но ты сделал это. Ради них. Светящаяся точка в центре клубящегося газа — ослепляюще сверкнула, как у Рона. Её осколки лёгким вихрем начали засасывать этот пар — как у Рона. Он концентрируется в густое облако белого дыма — как у Рона. Оно клубится, словно живое — как у Рона... или нет. Ты уже видел это облако. Но не у Рона. А сегодня во сне. Это оно, в точности. Сейчас оно поклубится немного — и начнёт обретать телесную форму... Надо просто ещё подождать... Ещё чуть-чуть... Это не займёт долго... Оно точно начнёт перерождаться во что-то прекрасное... Уже вот-вот... ведь начнёт же? Облако патронуса сжалось в точку, и с тихим хлопком заклинание рассеялось.

***

— Я тебе не дам ещё раз проделывать с собой то же самое! Это всего лишь урок, Гарри! — возмущался Рон, когда его друг, обессилено рухнувший на пол со стеклянным взглядом, наконец-то перестал рыдать, забившись в угол, и объяснил, что вообще сейчас произошло. — Это лучшее воспоминание, какое есть, ничего не поделать. — Значит, найди другое! — Нет другого. Рон хотел что-то возразить, но, едва открыв рот, закрыл его обратно. — Не волнуйся, Рон. Я нашёл нужную эмоцию. Осталось только добить — и тогда точно получится. Нужно просто убедить себя, что образ, который ты представляешь — правда. Он встал с пола. — Давай ещё раз. — Э... давай-ка, лучше я. Сейчас моя очередь. А ты — лучше в себя приди, — он вытянул палочку. — Только... можешь глаза закрыть? Пожалуйста. — Как хочешь, — безэмоционально ответил Гарри. — Валяй. Судя по вспышкам света, которые пробивались сквозь закрытые веки, Рон несколько раз подряд успешно выполнил заклинание. Через пару минут, когда настал черёд Гарри, он попробовал снова. И — действительно — зная, на какие рычаги давить — он тоже с первого раза вновь смог сделать то же самое... Вот только облако так ни во что и не оформилось. Вторая попытка, третья, четвёртая... То же самое. Ещё один раунд Рона, за ним — снова Гарри — и вновь: светящаяся точка, вспышка, облако — и на этом всё. Попытке на третьей Рон предложил: — Давай позовём Люпина? По-моему, тут что-то не то. — Ну давай. ПРОФЕССОР! Через несколько секунд Люпин, стоящий на светящемся прозрачном квадрате, прилетел и начал сверху опускаться в их ячейку. — Так, парни, расступитесь и передвиньте фокусировщик — я не вижу, как опускаюсь. И правда, он закрыл глаза рукой. Вскоре он уже стоял рядом с ними, так и не сойдя со своей летающей панели, всё ещё закрыв глаза. — Профессор, нет, вам надо это видеть. Он неуверенно опустил руку. — Что случилось? Вы уже закончили? Просто закрепляйте. Урок закончится минут через десять. — Нет, смотрите, — Рон кивнул на Гарри. Тот — встал в боевую позицию и собрался выполнить заклинание, когда Люпин быстро зажмурился и опять накрыл глаза ладонью: — Нет-нет-нет! Мне нельзя это видеть. Телесный патронус Гарри — только для ваших глаз, мистер Уизли. И для его собственных. Если я узнаю, какой там образ... — Там нет образа. — Хм? — Просто смотрите. Люпин недоверчиво вновь взглянул на них. Гарри выполнил заклинание. Через минуту, когда облако опять схлопнулось само по себе — он повернулся к учителю: — И дальше — никак. У Рона — оно... кое-во-что перевоплотилось. А я — на этом застрял. Привычно жизнерадостное выражение лица профессора медленно растаяло, сменившись слегка опечаленным. — Боюсь, Гарри, что ты не застрял. Это и есть твой Продвинутый Патронус... Гарри недоумённо изогнул бровь. Разве его не называют ТЕЛЕСНЫМ? — Хорошая новость — в том, что ты можешь не опасаться, увидит ли его кто-то. — А плохая? — Давай остановимся на хорошей. — Профессор, это мой патронус, и я имею право знать, что с ним не так. — С ним всё так, Гарри. — Профессор! — с требовательным взглядом уставился на него ученик. Некоторое время Люпин что-то обдумывал, пока со всех сторон раздавались выкрики заклинания. Наконец, он собрался с силами: — Хорошо, как знаешь. С твоим патронусом — действительно всё в порядке. То, что у тебя — называется Бестелесным Истинным Патронусом, и это до невозможности редкий вид заклинания. Он означает одно из двух: вариант первый — то, что тебе поистине дорого — настолько непостижимо, что твой собственный разум не может это осознать... — А вариант второй? Люпин помедлил ещё немного, решаясь. — Настолько дорогого, настолько желанного, настолько сокровенного человека — у тебя просто нет. И ты крайне одинок.