Трилистник. Манёвры

      Учебный год тягуче медленно подходил к концу. Ещё никогда Дейдара не ждал возвращения домой с таким нетерпением.       В первых числах июня Поттерам разрешили забрать Рабастана из Мунго — об этом Дейдаре независимо сообщили отец, Брайан и сам Басти. Увидеть письмо от него было подобно глотку свежего воздуха после вечности в затхлом подземном лабиринте. Всего несколько строк, но Дейдара был так рад, что сам рассказал о них и Итачи, и химе.       — Хорошая новость, — сказал Итачи, и Дейдара прям видел, как в воображаемую мусорку в голове Учихи полетел десяток потенциальных планов, в реализации которых отпала надобность.       — Я очень этому рада, — сказала Хината, и пусть её тон был нейтральным, сомнений в искренности химе не имелось никаких.       С самой их стычки в день, когда пострадал Рабастан, Хината не шла с Дейдарой на контакт, выжидая, что предпримет он. Дейдара видел это, но понятия не имел, чего именно от него хотят, поэтому держался от химе подальше: у него хватало забот и без загадочной принцессы. Главной, конечно, оставалось состояние Басти, и Дейдаре стоило немалых усилий заставить себя сидеть на жопе ровно. Хотелось плюнуть на учёбу, экзамены и рвануть в Годрикову Впадину. Только знание, что дома о Рабастане позаботятся родители и Брайан, удерживало Дейдару в школе.       Ладно, ладно, ещё самую малость — Итачи. В те дни он слишком уж часто тёрся поблизости и словно бы ждал, какую херню Дейдара отмочит. Едва заметив это, Дейдара решил, что не оправдать ожидания Учихи — дело принципа. Тем более, после того как Басти оказался дома, тугой ком тревог в груди начал растворяться, стало возможно сосредоточиться хоть на чём-то другом, — и Дейдара забегал, ловя упущенные поводья контроля над делами, в которые был вовлечён.       Так как из-за СОВ Лиам забил на бизнес, Дейдаре пришлось самому продавать зелья повышения концентрации, шпаргалки, самопишущие перья и прочую лабуду, пользовавшуюся спросом в сессию. Под давлением обстоятельств пришлось также посоциализироваться. На последнее заседание студсовета (там подводили итоги года и строили планы на новый) Дейдару затащили коллеги, а вот на междусобойчик факультетской квиддичной сборной он пришёл сам: исключительно ради Рокси, а не ради напутственных речей выпускавшегося вместе с ней Джастина. Вдобавок пришлось засесть за учёбу: гордость яро противилась идее сдать экзамены хуже распиздяя брата, не готовившегося, похоже, вообще никак.       С подавляющим большинством предметов у Дейдары не было проблем, но над рунами и нумерологией пришлось попотеть — вот и пригодился, к слову, Мальсибер. Итачи так и таскал его на «совместные тренировки», а заодно предложил товарищам готовиться к экзаменам вместе. Дейдара не возражал: Рей шарил за нумерологию и мог нормально объяснить. К тому же, с ним можно было беззлобно позубоскалить — Дейдаре этого не хватало.       — Я всё понять не могу, — проворчал Мальсибер как-то раз после того, как они почти час просидели над задачей: Дейдара тупил так, что, будь он кунаем, его бы сдали на металлолом. — Зачем тебе нумерология, Поттер? Ты ведь явно не собираешься после школы связывать свою жизнь с отраслями, где требуются тонкие расчёты.       — Раскусил! Всё ради того, чтобы почаще видеть тебя, милашка, — Дейдара послал ему воздушный поцелуй, за что чуть не получил подушкой. Они занимались в спальне слизеринцев (предварительно выкурив из неё Снейпа), и после каждой решённой задачи у них спонтанно случался перерыв на колкости и упражнения другого рода.       Отложив книги, Мальсибер обеими руками пригладил ничуть не растрепавшиеся волосы и попросил:       — Покажи ещё раз тот приём.       — Ла-адно, — потянувшись с демонстративной ленцой, Дейдара вскочил со стула и, щёлкнув пальцами, поманил Итачи. Он поднялся, даже в лице не изменившись, и трансфигурировал из карандаша боккен.       Они встали напротив друг друга в центре комнаты так, чтобы пересевшему на край кровати Рею было лучше видно: Итачи — прямо, как манекен, Дейдара — чуть наклонившись вперёд, не отрывая взгляда от руки с оружием. Затем Итачи показательно замахнулся, а Дейдара не менее показательно присел, пропуская косой удар над головой, после чего перенёс вес на левую ногу и обозначил подсечку — всё медленно и без контакта, чтобы до гражданского дошло.       — Хорошо, — сказал Рей, внимательно наблюдавший за каждым их движением. — Я, кажется, понял.       — Тогда повтори, — потребовал Дейдара, и Рей без возражений, даже с каким-то запалом сполз с кровати, присоединился к ним в центре комнаты.       Сперва они шаг за шагом разучили движения, после Рей попытался изобразить. Получалось у него не так уж плохо: благодаря тренировкам с Итачи (и, может, более ранним с отцом) у парня развились хорошие для местных пластичность и координация. До Басти, конечно, ему было далеко, но Джим на его фоне выглядел бревном. Дейдара, разумеется, сообщил Мальсиберу только принижавшую того часть наблюдения.       — Если бы мне приходилось терпеть тебя столько же, сколько Рабастану, я бы дрался не хуже него, — огрызнулся в ответ Рей. — И вообще, выглядит этот приём, конечно, красиво, но как он поможет в настоящем бою?       Дейдара хмыкнул и зыркнул на Итачи: ну что, мол, покажем? Твоя личинка напарника — тебе решать.       На морду-кирпич Учихи наползло облачко задумчивости.       — Что ж…       От выпада Дейдара успел уклониться только потому, что ожидал его. Рей ойкнул, но рефлексы сработали на ура, и парень шарахнулся в сторону — вовремя, потому что Итачи перешёл в активное наступление. Его боккен свистел, рассекая воздух, и каждый удар был нацелен в жизненно важный орган.       Вот это уже больше похоже на нормальную тренировку!       Нырнув под очередной рубящий удар, Дейдара попробовал провести подсечку, но Итачи даже не подумал завершить демонстрацию приёма: подпрыгнул, крутанул боккен и направил остриё Дейдаре в голову. Быстро! Дейдара откатился, вскочил на ноги и тут же оказался под градом новых ударов. Уклоняясь от них, он боролся с равносильными желаниями зарычать и улыбнуться. Итачи, зараза! Вообще продыху не даёт! Ещё и теснит в угол, в неудобное пространство между шкафом и кроватью…       В угол не хотелось, поэтому Дейдара попытался перейти в контратаку, но хер там плавал: Итачи ловко пресекал все порывы сократить дистанцию. Ну да, с длинной палкой в руке хорошо! Чтоб Учиха себя так вольготно не чувствовал, Дейдара схватился за стул. Рей удивлённо вскрикнул, даже Итачи мимолётно офигел и среагировал с минимальной задержкой: боккен вошёл аккурат между жёрдочками на спинке стула, Дейдара резко его повернул — Итачи пришлось выпустить рванувшееся из руки оружие. Бросив стул, Дейдара напал, и шиноби сошлись в рукопашной.       Они не били в полную силу, не двигались на полной скорости — но это вовсе не означало, что они не пытались подловить противника. Дейдаре почти удалось с обманным замахом, однако Итачи разгадал задумку и в последний миг перехватил его руку — а свободную вскинул над плечом Дейдары и щёлкнул пальцами у самого уха. От неожиданности Дейдара дёрнулся на звук — воспользовавшийся этим Итачи поймал его за шкирку и, сделав подсечку, уронил и уткнул лицом в пол. Усевшись сверху, Учиха повернулся к заворожённо застывшему Мальсиберу:       — В бою подсечки можно использовать, к примеру, так.       — Твою ж!.. — зарычал Дейдара, но Итачи его перебил:       — Теперь мы квиты, — и пояснил для Рея: — За тот раз, после которого мне пришлось выравнивать нос.       — А ну встал с меня, живо!       Итачи легко снялся с него и протянул руку. Цыкнув, Дейдара всё-таки принял помощь.       — Воу! — присвистнул Рей, его горящий взгляд метался от одного шиноби к другому. — Как у вас так просто выходит направлять магию на усиление тела? У меня получается, только когда Майкл совсем меня… — он смутился и замолчал.       — Всё дело в практике, Рейнальд, — назидательно сообщил Итачи. Подобрав с пола боккен, он снял трансформ и положил карандаш на тумбочку. — У меня и Дэвида с самого детства было её значительно больше, чем у тебя.       Дейдара аж поперхнулся хмыканьем: заявление было настолько на грани, насколько вообще возможно. И этот человек наехал на него за выдачу секрета шиноби!       На его немой посыл Итачи отреагировал лёгким пожатием плечами. Рей же закатил глаза:       — Знаю, знаю: чему только вы ни научились в магловских приютах и на лондонских улицах.       — Из нас троих на улицах учился только Дэвид, и то недолго, — заметил Итачи, внимательно наблюдавший за выражением лица Дейдары. А вот Мальсибер внезапно посерьёзнел, задумался о чём-то и поспешил предложить:       — Давайте разберём ещё задачу?

***

      После того, как Дейдара ушёл в тот день, Рейнальд ещё долго пребывал в задумчивости. Итачи его не тревожил, ожидая.       Ждать пришлось до самого отбоя. Только когда они отложили конспекты и улеглись по кроватям, а Северус вышел в ванную комнату, Рейнальд заметил, глядя в потолок:       — Ты ведь, когда говорил «нас троих», имел в виду себя, Дэвида и Хлою, верно?       — Верно, — отозвался Итачи и повернулся так, чтобы лучше видеть товарища. Его лицо слабо освещала последняя в комнате не затушенная свеча на тумбочке Северуса, серые глаза лихорадочно блестели.       В спальне повисло молчание. Чувствовалось, что у Рейнальда не иссякли вопросы, однако задавать их парень то ли боялся, то и стыдился. Итачи подтолкнул:       — Что такое?       — Ничего, — соврал Рейнальд, но Итачи продолжал смотреть на него внимательно и приглашающе, и Мальсибер сдался: — Поставь себя на моё место. Разве тебе не было бы интересно, как твои друзья научились делать то, что под силу далеко не каждому взрослому волшебнику?       Итачи помедлил с ответом, но только чтобы подстегнуть любопытство товарища.       — Наше детство было сложным, зачастую опасным. Мы учились выживать самостоятельно, тянулись, как цветы за солнцем, за каждой возможностью повысить свои шансы. Это закалило нас, а общность прошлого опыта сплотила. Чем именно является сей опыт, я не могу сказать: это и есть тот секрет, о котором я тебе говорил, — последний большой секрет, который мы с Хлоей храним от тебя.       Рейнальд заинтересованно вытянулся.       — Майкл, ты же знаешь, я никому…       — Знаю. И Хлоя знает. Однако этот секрет принадлежит не только нам.       — Оу… конечно, — выдохнул Рейнальд. Итачи не сомневался, что он понял намёк.

***

      С началом сессии Хогвартс стал напоминать улей растревоженных ос. И студенты, и профессора как будто напрочь забыли о радости и улыбках, полностью погрузившись в экзамены, — сложно поверить, что эти самые люди всего пару недель назад ярко наряжались и лихо отплясывали на маскараде. Всех словно подменили!       На третьем курсе из-за дополнительных предметов сессия была заметно плотнее, чем на первых двух, — сам Джим этого почти не почувствовал, но его одноклассники ходили нервные, невыспавшиеся и встревоженные. Даже Лили Эванс — вот уж кто усердно учился в течение года и был готов к каждому уроку! — переживала о результатах так сильно, что целые дни проводила в библиотеке, и нередко подругам приходилось чуть ли не силой утаскивать её на обеды и ужины. Джим как-то попробовал провернуть тот же трюк, но Эванс порыва своего рыцаря не оценила и шёпотом накричала на него так, словно бы он мешал ей спасать планету, а не в сотый раз перечитывать конспект по чарам. Джим был уверен, что Эванс и без повторений сможет сдать всю эту легкотню (может же он!), но предпочёл не убеждать упрямую девчонку, а временно не трогать.       Трогать людей во время сессии вообще стало как-то опасно. Даже такие в целом милые девчонки, как Эванс, Джонс и Макдональд, стали раздражительнее и опаснее мантикор — что тут говорить о старшекурсниках, особенно сдававших СОВ и ЖАБА? К этим лучше вообще было не подходить: себе дороже! Так что в те дни Джиму даже полетать было не с кем: и Фрэнк с Джейком, и Рокси, и братья О’Шейн с Пуффендуя маниакально готовились к экзаменам. Позвать брата никак не получалось.       Для самого Джима экзамены прошли практически незаметно. Ну что в них сложного? Теорию, как всегда, Джим писал от балды, но на практике выступал так, что и МакГонагалл, и Флитвик, принимавший экзамен и по чарам, и по защите, остались в полном восторге. На зельях Джим внимательно следил за действиями Эванс и сумел сварить пристойного вида Уменьшающее зелье. Астрономия традиционно стала самым лёгким экзаменом: старый профессор Эмерсон не слышал переговоров и не замечал шпаргалок. На уходе за магическими существами требовалось всего лишь правильно покормить маленьких гиппогрифов, на травологии — собрать плоды смоквы, а на прорицаниях — с умеренно умным видом спрогнозировать своё будущее по чаинкам. Только с историей могло выйти неловко, но Джиму повезло: вопросы в вытянутом им билете были похожи на те, которые достались отвечавшему перед ним Мальсиберу, а уж этот змей знал историю чуть ли не лучше, чем Эванс — зелья. Так что Джим проскочил через экзамены без страхов и нервяков и совершенно не переживал из-за результатов. Кроме того, куда больше оценок его занимал План.       План строился на жгучем желании затащить уже, наконец, Сириуса в Годрикову Впадину хотя бы на пару дней. Джим долго думал, как это провернуть. Родители Сириуса не жаловали их семью и ни за что не отпустили бы сына к ним в гости. Дни напролёт перебирая в голове варианты действий, ни одним не удовлетворённый, Джим почти отчаялся, когда сам Мерлин, не иначе, подкинул ему в голову гениальную идею.

***

      В последний день триместра после торжественного пира гриффиндорцы устроили шумную вечеринку, но Дейдара на неё не пошёл. Он и раньше чувствовал мало связи с факультетом, а теперь, когда брат с ним не разговаривал, дистанция только увеличилась. Поэтому вместо того, чтобы трещать о планах на лето с прочими львами, Дейдара ускользнул в подземелья.       В гостиной Слизерина, наверное, была своя вечеринка — Дейдара не знал и не собирался выяснять. В других обстоятельствах обязательно бы выяснил: завалился бы без спросу в чужое общежитие, постебал квиддичную команду, лишающуюся капитана, устроил бы шутливую перепалку с Басти, а спать непременно бы завалился в комнате друзей… Теперь в змеиный подвал его ничто не влекло. Итачи и Рей в вечеринке участвовать не станут, растормошить их вряд ли получится — да и не хотелось пытаться. Хотелось, чтобы поскорее настал следующий вечер: оказаться дома.       Чтобы убить время, Дейдара шёл в подземное логово их компании: проверить, что из находящихся там вещей стоит забрать с собой на каникулы. Он не совался туда с самого маскарада и не помнил, остались ли в столе какие-нибудь черновики порно-комикса; карандаши, бумага и прочие принадлежности для рисования там однозначно были, как и не распроданные в сессию зелья, и кой-какие другие товары, и деньги, вырученные за летний триместр. Последние интересовали Дейдару особенно: их требовалось перепроверить и по-честному разделить.       Разумеется, это же соображение привлекло в логово Лиама. Когда Дейдара вошёл, когтевранец уже считал бабло, складывая монеты в аккуратные столбики; на приветствие он ответил только после того, как закончил с очередным.       — Привет. Хорошо, что ты пришёл: перепроверишь за мной подсчёт.       — Вечеринка нам под стать, — протянул Дейдара, но сел рядом и придвинул к себе ближайший столбик сиклей.       Какое-то время был слышен лишь звон монет, перемежавшийся шорохом бумаги: Лиам делал пометки в блокноте обычной магловской ручкой, а Дейдара — огрызком карандаша на альбомном листе. Закончив, они сверились.       — Итого: пятьдесят четыре галлеона, две тысячи шестьсот восемьдесят один сикль, тринадцать тысяч восемьсот шесть кнатов, что в пересчёте составляет двести тридцать девять целых и семьдесят одна сотая галлеона.       — У меня вышло так же, — кивнул Дейдара и расстроенно цыкнул: — Негусто.       — Мы плохо поработали в этом триместре, — тон Лиама был полон не оправдавшихся надежд. — В прошлом и позапрошлом годах мы подняли больше ста галлеонов на одних только экзаменах, а в этом большая часть прибыли — с маскарада и ставок на квиддичном финале.       Дейдара потеребил кончик хвоста.       — Ты сверился с записями о сделках?       — Конечно же сверился! — огрызнулся Лиам. — Первым делом! Он ничего не взял.       — Угу, — Дейдара этому обстоятельству удивился, но развивать тему не хотел. — Как будем делить?       Лиам снова взялся за ручку.       — Что ж, как и всегда, двадцать процентов мы должны отдать Слизнорту…       — Перебьётся. И я не о том.       — В смысле «перебьётся»? — нахмурился Лиам. За то, что он прикрывал их бизнес от других учителей, Шелби платили слизеринскому декану уже третий год — начали ещё до того, как к предприятию присоединился Дейдара. Его такой расклад никогда не устраивал.       — Пошёл он. Того, с кем Слиззи обычно вёл дела, больше нет в школе. Басти — тоже. Трясти меня он точно не станет, а если пристанет к тебе, скажешь, что у нас все деньги отжал Гринграсс.       — Допустим, сейчас это прокатит. Но что мы будем делать в следующем году?       — Вот в следующем году и решим.       Лиам поджал губы, но задумался, посмотрел что-то в блокноте.       — В таком случае предлагаю отложить побольше в резерв. Скажем, четверть?       — Возражений не имею, — кивнул Дейдара, и Лиам отодвинул в сторону все галлеоны и сто два сикля. Уже давно они условились держать стратегический резерв предприятия крупным номиналом: его удобней хранить, с ним меньше мороки при операциях в Гринготтсе, когда требовалось обменять часть волшебных денег на фунты, да и для личного пользования парни предпочитали забирать монеты помельче: школьник с карманами, набитыми золотом, мог вызвать нежелательные вопросы.       Поверх оставшихся серебра и меди Лиам посмотрел на Дейдару очень серьёзно.       — Делим на три части?       — Да.       Так они и поступили. Сложив каждую долю прибыли в отдельный расширенный чарами кошелёк, Дейдара забрал два: свой и Рабастана.       Когда с этим было покончено, повисла неловкая пауза.       Не встречаясь взглядами, парни занялись каждый своим: Лиам принялся наводить порядок в бумагах, а Дейдара — на своём столе для рисования. После они вместе перепроверили остатки непроданных значков к разным праздникам, алкоголя, магловских сигарет, шпаргалок, зелий и прочего. Зелья с ограниченным сроком годности были уничтожены, всё остальное — упаковано в большой сундук с множеством отсеков. Заперев, Лиам превратил его в табуретку и задвинул под стол.       — Всё?       — Всё.       Они погасили свет и покинули своё некогда уютное логово, с собой унося трофеи, — прямо как отряд шиноби, уходящий из опустошённой земли.       А, впрочем, это место пришло в запустение уже месяц назад. Вернётся ли в него когда-нибудь жизнь, Дейдара не знал.       Самое противное, что за пределами логова жизнь продолжалась. Возле стены, скрывавшей вход в слизеринское общежитие, группа парней с Пуффендуя вела оживлённую дискуссию с Яксли и Булстроудом: вроде как барсуки хотели войти в чужую гостиную, чтобы засвидетельствовать своё почтение какой-то девчонке, а змеи их не пускали. Лиам по-префектски дёрнулся было вмешаться, но Дейдара утащил его дальше по коридору. Спорщики этого даже не заметили, а вот Лиам, едва их скрыл поворот, вырвался и заворчал себе под нос — и было это так привычно, искренне, что Дейдара, не удержавшись, сказал:       — Пиши на каникулах, ага?       — А были варианты? — проворчал Лиам, принципиально глядя только вперёд.       Выйдя из подземелий, привычным маршрутом они прокрались через тёмный холл и поднялись по мраморной лестнице. На её вершине парни расстались: Лиам спешил вернуться в общежитие Когтеврана, а Дейдара свернул к комнате студсовета: ему нужно было упаковать патефон и пластинки.       Вот только, отперев дверь класса сто восемь своим ключом, Дейдара с удивлением обнаружил и здесь вечеринку.       Внутри собрался седьмой курс чуть ли не полным составом. Отгородившись от внешнего мира запертой дверью и плотным слоем заглушающих чар, завтрашние выпускники болтали, рассевшись тут и там, наколдовав дополнительные кресла и подушки. По рукам ходили три бутылки вина; ещё шесть ждали своего часа на подоконнике, выполнявшего роль барной стойки, обок с графинами тыквенного сока, кастрюлей пунша и початой бутылкой «Огденского» огневиски.       Организаторов этого сборища даже не пришлось угадывать.       — Дэ-эвид! — к нему подскочила Рокси Вуд, растрёпанная и заискивающе улыбающаяся; за ней прибежала Ева Флинт. — Ты вовремя! Поставишь нам музыку? Мы все боимся поцарапать пластинки.       — Правильно боитесь, ага.       — Вот только без музыки атмосфера не та, — вздохнула Флинт и улыбнулась так, что Дейдара аж согласился:       — Окей, поставлю. И это… — он сделал знак, обозначавший выпивку. — Надо?       — О, у тебя есть?! — спросили Рокси и Ева в один голос, переглянувшись, засмеялись. — Неси!       Так что Дейдара заработал дополнительные десять галлеонов, загнав семикурсникам последние три бутылки виски. Ценник был грабительский (это пойло столько не стоило), но девчонки даже не торговались: просто стрясли с народа деньги, кто сколько смог. За это лично им, сперва для отвлечения прочих поставив «Битлз», Дейдара из-под полы вручил последнюю бутылку хорошего джина.       — Спасибо, солнце! — Рокси от души поцеловала его в щёку. — Знаешь, а я ведь буду по тебе скучать.       — Я тоже буду скучать, Рокс, — признал Дейдара и, всё-таки дав волю давнему желанию, шлёпнул старосту по упругому задку.       — Эй! Ах ты!..       — Что здесь такое? — на её визг со скоростью трансгрессии явился Паркинсон. Флинт тотчас же зацепилась за локоть жениха.       — Ничего особенного, Гектор. Просто ребята прощаются: тепло, как заведено у вас, квиддичистов.       — Ага, вот так, — гадко оскалившись, Дейдара продемонстрировал на Паркинсоне — тот вздрогнул и шарахнулся в сторону под хохот подружек. Впрочем, всерьёз злиться слизеринец не стал; стараясь не выдать смущение, он проворчал:       — Чувствуется, Поттер, как тебе не хватает Лестрейнджа.       — У Лестрейнджа задница ничего такая, — протянула Рокси и притворилась, что жмякает что-то округлое. — Эх, жалко, руки не дошли… Был бы он в школе, мы бы его сегодня ловили!       — Мы? — забеспокоился Гектор, а Ева спросила Дейдару:       — Как он? — в то время как Рокси подмигивала её женишку:       — А кто бы его держал, если не ты?       — Завтра вечером увижу, — ответил Дейдара Еве, и старосты школы повернулись к ним.       — Скажи ему, чтобы написал, — попросил Паркинсон. — А ещё лучше…       — Лучше его навестить, — заявила Флинт. Паркинсон улыбнулся:       — С языка сняла.       — Я тоже не против, — поддержала Рокси. — Отборочные в «Торнадос» только в начале августа, до тех пор я совершенно свободна, — она погладила подбородок, явно поймав какую-то мысль. — Хм-м, Годрикова Впадина — это же в Девоне? Думаю, я могла бы украсть у брата машину, и мы с вами и Фабианом могли бы устроить настоящее дорожное путешествие.       — Я за! — закивала Флинт.       — Эй, я вас вообще-то не приглашал! — возмутился Дейдара. Роксана хихикнула:       — А нас и не надо: мы самостоятельные. И вообще, если ты нас не приглашаешь, мы вполне можем приехать к Джиму.       — Или к Джейку Абботу, — подсказала Ева.       — Или даже к братьям О’Шейн.       — Или к Фоули.       — Или на экскурсию по достопримечательностям, — вставил Паркинсон, очень стараясь спрятать улыбку.       — Ура! Он согласен! — воскликнули девчонки.       — Только, Вуд, ты сперва должна мне объяснить, на что конкретно я подписываюсь…       Пока Роксана горячо объясняла, Ева отступила от жениха и тихо спросила Дейдару:       — Ты слышал что-нибудь от Эшли?       — Нет, — отрезал он, резким жестом обрубил следующий вопрос и отошёл к патефону: отпугивать группу самоубийц, принявшихся потрошить аккуратную стопку пластинок. Надавав им по рукам и отправив восвояси, Дейдара сменил пластинку, а сам присел на стол рядом с родительским подарком, оберегая его от семикурсников, которых музыка и алкоголь раскрепостили.       Первыми танцевать подорвались пуффендуйки. Смеясь, они хватали оказавшихся близко однокашников за руки и пытались затащить в круг; кто сдавался, в качестве бонуса получал глоток огневиски из бутылки, в обнимку с которой танцевала факультетская староста. За две песни девчонки подняли на ноги практически всех — только чопорные слизеринцы и самые зажатые когтевранцы сбежали от них к подоконнику, на котором обосновались с вином Паркинсон и Флинт. Эти двое, абсолютно самодостаточные, не пытались привлечь компанию, но и не были против неё; оторвавшись друг от друга, они завели общий разговор, пока Рокси не влезла и не утащила подружку танцевать. Паркинсон на это только пожал плечами, а вот Крэбб и Гойл, пара матёрых загонщиков змейской команды (как же непросто будет Слизерину в будущем году найти кого-то, способного хотя бы сравниться с ними!), бочком ускользнули следом за старостами. Минуту спустя они уже танцевали со всеми, а ещё через четверть часа кружили девчонок на руках, красуясь силой.       Уставшие от танцев падали обратно в кресла и на раскиданные по полу подушки, заводя разговоры о завтрашнем дне, да и в целом о будущем. Но говорить о серьёзном тянуло далеко не всех: в одном из углов образовался кружок, вооружившийся пустой бутылкой из-под вина. Поначалу их игра была какой-то вариацией «Правды или действия», но после того, как к компании присоединилась порядком пьяная пуффендуйская староста и её друг «Огден», играть стали на поцелуи.       Где-то здесь первые сдавшиеся начали покидать комнату студсовета, но это вряд ли кто-то, кроме Дейдары, заметил. Да и его самого почти перестали замечать: он вновь стал, как на школьных балах, «тем парнем за патефоном» — частью оборудования. Порой его просили поставить определённые песни, несколько человек уточнили, может ли он достать ещё алкоголя или сигарет. Дейдара ставил заказанную музыку, коротко отвечал «Нет» на вопросы о выпивке и куреве — и от него отставали; семикурсники возвращались к своей вечеринке, а Дейдара — к молчаливому созерцанию.       Забавно было наблюдать за тем, как люди, ещё несколько дней назад нервничавшие из-за ЖАБА, вновь пели и танцевали, наслаждаясь жизнью. Сам Дейдара, чтобы ею насладиться, ждал возвращения домой.

***

      За ночь он так и не сомкнул глаз. Вечеринка выпускников затянулась до четырёх утра — Дейдара остался до конца, а после они с Рокси, Евой и Гектором привели комнату студсовета в первоначальное состояние.       — Это был классный вечер, — сказала Рокси, задвинув на место последний стул. — И классный год… Да и все эти семь лет были классные.       — Мне будет этого не хватать, — вздохнула Ева и обвела комнату долгим хмельным взглядом, словно хотела объять и запомнить каждую деталь. — В Хогвартсе у нас было столько свободы, возможностей, а взрослый мир с его грязью был где-то там, далеко. Хогвартс защищал нас от него, но мы, глупые, в попытке казаться взрослее сами несли в школу всю эту грязь, — она снова вздохнула и неопределённо махнула рукой на дверь. — Кто мешал нашему курсу проводить так же весело и дружно, как сегодняшний, каждый школьный день? Зачем мы столько ссорились из-за статуса крови, факультетов, взглядов наших родителей? Зачем я сама на первых курсах обзывала Роксану «грязнокровкой»?..       — Затем же, зачем я обзывала тебя «троллем», — перебила подругу Рокси. — Глупые мы были, Ев. А с годами, вон, поумнели.       — Идёмте спать, гении, — по-доброму усмехнулся Паркинсон, после чего повернулся Дейдаре: — Спасибо, Дэвид.       — Да что там, — отмахнулся он, но Гектор серьёзно продолжил:       — Ты один из немногих студентов, реально способных влиять не только на своё непосредственное окружение, но и на более масштабные настроения в школе. Я буду с интересом следить, что из тебя выйдет в будущие годы.       — Мы все будем, — заверила Ева, а Рокси заявила:       — Но сперва жди нас в гости!       — Обещаю не спускать на вас собак, если припрётесь под ворота, — проворчал Дейдара, но сам протянул Паркинсону руку. Гектор с удовольствием её пожал, а вот девчонки напоследок обняли Дейдару. После троица старост ушла, а Дейдара ещё какое-то время залипал в пространство: в голову лезла всякая сентиментальная чушь.       Очнувшись, он упаковал пластинки и патефон, отнёс их в гриффиндорскую башню — тогда-то, под сопение Джима и остальных в спальне, и понял, что у самого сна ни в одном глазу. Чтобы бессмысленно не лежать до подъёма, Дейдара улизнул из замка в лес и убил время тренировкой. Ни Учиха, ни Мальсибер к нему не присоединились.       Зато уже на перроне Хогсмида, когда Дейдара помогал Мэри Макдональд загрузить чемодан в поезд, его аккуратно похлопали по плечу.       — Эй, Поттер, — подошедшим оказался Рей, прилизанный и чинный. — У нас в купе свободное место — не хочешь присоединиться?       Дейдара даже не понял сначала, с чего такой вопрос: он же всегда ездит с Лестрейнджем и Шелби! И только подав уже стоявшей в тамбуре Мэри вслед за чемоданом сумку, Дейдара сообразил.       — Не особо, — буркнул он и поискал глазами Лиама. Того нигде не было видно: наверняка уже устроился в купе старост и в ус не дует. Раздражённо цыкнув, Дейдара перевёл взгляд на Мальсибера. — Но ладно, так уж и быть.       — Вы можете присоединиться к нам с девчонками, — предложила из тамбура Мэри, жадно пялясь то на одного, то на другого парня. У Дейдары созрел комментарий, но Мальсибер его опередил:       — Спасибо за приглашение, Мэри, однако не в этот раз.       — Эх! — разочарованно вздохнула Макдональд и, попрощавшись, юркнула дальше по коридору. Дейдара только хмыкнул ей вслед. Подхватив свой чемодан и футляр с патефоном, он вслед за Реем двинулся к голове поезда. Коноховцы уже заняли место в одном из купе первого вагона и, конечно же, ничуть не удивились, когда их приятель притащил Дейдару.       Закинув вещи на багажную полку, Дейдара скинул кроссовки, с ногами забрался на сидение, привалился плечом к стене и, стоило «Хогвартс-Экспрессу» двинуться с места, уснул.       Сквозь дрёму Дейдара слышал, как открывалась-закрывалась дверь купе — приоткрывал один глаз, убеждался, что нет опасности, и проваливался обратно в сон. Полноценно очнулся он только от настойчивого прикосновения.       — Мы въезжаем в Лондон, — негромко сказал Итачи, отстраняясь. Широко зевнув, Дейдара потянулся и запустил пальцы под резинку растрепавшегося хвоста.       — Кому-то было не до сна прошлой ночью? — поддел Рей, сидевший напротив рядом с Хинатой.       — Спать веселее, чем общаться с вами, — бросил Дейдара и принялся перевязывать хвост, скрывая улыбку. Она не имела никакого отношения ни к Рею, ни к коноховцам, рождённая радостным предвкушением.       До дома осталось рукой подать.       Стоило поезду замедлиться до черепашьего хода, въезжая под своды Кингс-Кросса, в коридоре началась суматоха. Народ высыпал из купе, толкаясь и шумя, пытаясь протолкаться поближе к выходу и не отдавить соседям ноги поклажей. В клетках сердито шипели коты и ухали совы, какая-то девчонка пронзительным голосом требовала, чтобы не раздавили её жабу. Мелкий пёс Мальсибера, всю дорогу пролежавший под сиденьем хозяина, принюхивался и шевелил ушами, но без команды не двигался с места. Сам Рей вопросительно посмотрел на Итачи.       — Подождём?       — Подождём, — согласился тот и вновь опустился на своё место возле окна, рассматривая столпотворение на перроне.       Дейдара посмотрел в ту же сторону, выискивая своих. Среди буйства хаоса он довольно быстро нашёл Лолли: эльфа ждала сбоку платформы, на почтительном расстоянии от толпы волшебников, высматривая Дейдару и Джима. Брат, как всегда, вывалился из вагона одним из первых, но прочно застрял со своей кодлой. К их трещащему-обнимающемуся клубку нерешительно приблизилась миссис Петтигрю, с улыбкой ожидая, когда сын её заметит. Неподалёку куда более настойчивая миссис Долгопупс оторвала Фрэнка от Джейка Аббота и поволокла к камину, где ещё не успела собраться очередь. Там же Дейдара приметил старших Мальсиберов: профессор задумчиво глядела в никуда и мыслями явно была далеко, а вот её муж то и дело кивал кому-то и обменивался парой реплик с подходившими людьми. По другую сторону от него топтался старший Паркинсон, нетерпеливо потирая руки. Чуть дальше Римус Люпин знакомил светящихся счастьем родителей с Алисой Эллиотт и её отцом, а Снейп с нескрываемым нетерпением ждал, когда Солнышко Эванс наобнимается с подругами.       Тем временем толпа в коридоре почти рассосалась. Поднявшись, Дейдара схватил свои вещи.       — Увидимся, — бросил он через плечо и выскочил из купе. Спустя минуту он, решительно оторвав Джима от Сириуса, уже тащил брата к Лолли.       — Молодые господа наконец-то вернулись! — огромные глаза эльфы застелила влага. — Какая радость!       — Привет, Лолли, — буркнул Джим, расстроенный, что его так быстро отлучили от дружка.       — Привет, — более тепло поприветствовал эльфу Дейдара. — Как дела дома?       Лолли притворилась, что не услышала его.       — Молодые господа, должно быть, голодные! — зачастила она, магией подхватывая их поклажу. — В этом гадком поезде хозяев никогда не кормят, и хозяева голодают!..       — Ничего мы не голодаем, — попытался оправдаться Джим, обмениваясь удивлёнными взглядами с Дейдарой. Тот насторожился: обычно спокойная Лолли казалась взвинченной, слишком суетливой и по некой причине болезненно зацикленной на хозяйском голоде: на безобидную реплику Джима всплеснула руками, и слёзы всё-таки хлынули из её глаз.       — Так похудели, щёки впали, одежда висит…       — Но теперь-то мы вернулись, — перебил поток причитаний Дейдара. — Ты нас откормишь.       — Лолли откормит! — загорелась эльфа и протянула им ручки.       Пару мгновений спустя они оказались дома: Лолли перенесла парней в холл, а сама в срочном порядке исчезла — не иначе как на кухню. Дейдара и Джим снова переглянулись.       — Мир?       — Мир, — кивнул Дейдара и похлопал брата по плечу. Поправив очки, Джим заразительно улыбнулся, и братья вместе шагнули навстречу вышедшим из столовой родителям.       — Мои милые… — выдохнула мама, раскрывая им объятия, в которые Дейдара с удовольствием нырнул и брата с собой затащил. Отец тоже подошёл и, приобняв маму за талию, другой рукой обхватил сыновей.       Зажатый в этом тёплом клубке, Дейдара прикрыл глаза и счастливо улыбнулся: их маленькая семья вновь вместе. Уже от одного этого легче дышать.       Когда объятие распалось, Дейдара заозирался.       — А где Рабастан?       Отведя взгляд, мама принялась оттирать пятно с рубашки Джима. Вместо неё ответил отец:       — Рабастан наверху. Он спит.       — Спит? — удивился Дейдара.       — Целители предписали ему отдых, — что-то в голосе отца встревожило Дейдару, но прежде, чем он ухватил и осознал это чувство, мама взяла их с братом за руки:       — Идёмте ужинать: Лолли уже накрыла на стол и очень расстроится, если ростбиф остынет, не дождавшись вас.       — Да-а, она чуть не разрыдалась на платформе: придумала себе, что мы голодаем, и давай причитать, — Джим рассеянно почесал затылок. — Или у меня правда щёки впали?       — Не больше, чем выглядело бы здорóво, — заметила мама и увлекла всех в столовую.       За ужином преимущественно говорил Джим: рассказывал родителям о финальном матче квиддичного сезона и бале-маскараде. Про экзамены отцу пришлось уточнять отдельно, но Джим только махнул рукой, безразлично сообщил, что ни по одному предмету не получил ниже «В», и продолжил в красках описывать наиболее яркие, по его мнению, моменты бала. Благо, Джим не имел привычки трепаться о брате вместо брата, и Дейдара, когда до него дошёл черёд повествовать, выдал свою версию как причин пропуска квиддичного финала, так и собственного участия в маскараде. Он не хотел отвечать на вопросы о собственном маскарадном костюме — к счастью, родители даже не спросили, в чём он ходил: их беспокоило другое.       — Как фамилия мальчика, подбросившего тебе в котёл что-то, из-за чего зелье взорвалось? — спросил отец.       — Эйвери.       — Эйвери, значит… Слизеринец, я полагаю? Как профессор Слизнорт его наказал?       — Как-то наказал — я не в курсе, — Дейдара передёрнул плечами более чем беспечно: всё же он сам устроил взрыв в собственных (и Итачи) целях, а вину спихнул (ладно, не без помощи Учихи) на агрессивного придурка Эйвери.       Родители обменялись странными взглядами и перевели тему на последние новости Годриковой Впадины.       После еды и чая с десертом Дейдара решительно отказался от добавки и поднялся на второй этаж. В отличие от рождественских и пасхальных каникул, когда гостящему другу выдавали койко-место в мансарде Дейдары, на этот раз мама разместила Рабастана в одной из двух гостевых спален: той, что располагалась возле лестницы, ведущей в мансарду. Эта, казалось бы, мелочь в понимании Дейдары громко заявляла: Рабастан теперь живёт здесь, в их доме.       Стучаться Дейдара, разумеется, не стал — бесшумно ввалился в комнату, с порога возмутившись:       — Я, конечно, всё понимаю, но ты мог бы оторвать жопу от койки и выйти поздороваться, да!       Ответа не последовало.       В спальне было темно: сумерки уже сгустились за окном, но света в комнате не зажгли — Дейдара исправил это упущение, запалив свечку на прикроватном столике. Её подрагивавшего огонька хватило, чтобы очертить гору одеял, несмотря на тепло летнего дня накинутых поверх кровати. Гора мерно двигалась вверх-вниз в такт дыханию скрывавшегося под ней обитателя.       — Басти? — окликнул Дейдара, но ему вновь не ответили. — Чё, правда спит?..       Он постоял ещё несколько минут, наблюдая. Ничего не произошло. Тогда Дейдара придвинул к кровати кресло, забрался в него с ногами и приготовился ждать, сколько потребуется.       Ждать пришлось долго. Достав из кармана блокнот, Дейдара от скуки при свете одинокой свечи взялся делать наброски: сначала думал, что сцены для очередной главы порно-комикса, но из-под карандаша вместо аппетитных женских форм выходила какая-то расчленёнка. Бездумно вырисовывая оторванную руку, Дейдара в отдалении услышал топот Джима по лестнице, хлопок двери его комнаты дальше по коридору, как по трубам побежала вода. Вскоре после этого заглянула мама (блокнот мгновенно исчез в кармане) и предприняла деликатную попытку выманить Дейдару — он поблагодарил за заботу, но с поста не ушёл. И пусть ей это не нравилось: по лицу было видно, она предпочла бы, чтобы оба сына отоспались после насыщенного дня, — мама приняла его решение и, пожелав спокойной ночи, ушла.       Постепенно дом затих, и единственными звуками, оставшимися с Дейдарой, были мерное дыхание друга, шорох карандаша и шелест яблоневого сада за окном: его качал поднимавшийся ветер, сперва робко, затем всё более настойчиво. К тому времени, как деревья начали скрипеть и стонать под его порывами, на листе Дейдары в центре вихря из оторванных конечностей начала проступать фигура. Она была бледной, едва различимой — но он точно знал, кому принадлежит этот металлический хвост.       Яростно перевернув сразу несколько страниц, Дейдара пнул себя нарисовать Хинату-химе в кимоно: давно хотел. Вот только снова вышла ерунда: вместо прекрасной непорочной принцессы его карандаш начертал тёмный силуэт в традиционном облачении, резко очерченный бьющим в спину закатным солнцем. На затенённом лице сияли глаза — великое додзюцу, обладательница которого смотрела на Дейдару с надменным разочарованием.       — Какого хрена? — тихо спросил самого себя Дейдара, но не нашёл ответа.       Ночь тянулась бесконечно, а Лестрейндж дрых и дрых. Четыре раза он во сне перевернулся, больше ничего в его состоянии не менялось. Прислушиваясь к его дыханию, Дейдара думал: ситуация до отвращения напоминает начало года, когда он точно так же сидел у кровати Рабастана и ждал его пробуждения. Это уже становится сраной традицией!       Допускать подобного больше нельзя. Нужно подтолкнуть Хинату провести уже, наконец, ритуал и принять Рабастана в орден, связав его этим с шиноби — и обязав их всех ему помогать. Ещё за лето нужно помочь Рабастану прокачать боёвку и, если удастся приплести Итачи, менталистику, чтоб Басти стал совсем неубиваемым. Даже если это будет стоить помощи в натаскивании Рея — ничего, Дейдара с большего привык к нему и идее, что Мальсибер однажды станет одним из них. Впятером они проведут прекрасное лето за тренировками, а после…       А что, собственно, после?       Дейдара задумчиво прикусил карандаш. Раньше он знал: осень принесёт с собой новый учебный год, квиддич, веселье и бизнес с друзьями. Но за последний месяц он почти полностью утратил интерес к учёбе; Рей прав, Дейдара точно не собирается связывать свою жизнь с отраслями, требующими академических знаний. Квиддич тоже почти не привлекал: полетать с Басти можно в любое удобное время, для этого вовсе не обязательно запирать себя в рамках школьных матчей и делить квоффл с какими-то идиотами. Что же касается друзей, веселья и бизнеса… что-то внутри назойливо твердило: все эти сферы его жизни лишились очень важного элемента; возможно, ключевого.       Раздражённо цыкнув, Дейдара захлопнул блокнот и отошёл к окну. Уже вскарабкавшаяся высоко над Годриковой Впадиной луна светила ярко, но её то и дело скрывали проносившиеся в вышине облака. Гнавший их ветер гнул яблоневый сад на заднем дворе дома Поттеров, и в какой-то момент в темноте под его куполом замелькали вспышки: это Лолли своим диким эльфийским колдовством создавала опору деревьям, чтоб ураган их не сломал.       Дыхание Басти сменило темп — Дейдара обернулся и наткнулся на сонный взгляд друга. Губы сами собой растянулись в улыбке.       — О-о, неужели моя Спящая Красавица выдрыхлась?       Рабастан осоловело похлопал ресницами.       — Почему ты здесь?       — В смысле? Ты не выполз на ужин, а мне так-то интересно, в каком ты состоянии.       — В нормальном, — буркнул Рабастан и перевернулся на другой бок, отгораживаясь стеной одеял. — Дай поспать.       — Э-э? — Дейдара форменно офигел от такого вопиющего отсутствия радости встречи.       — Целители прописали мне отдых, — глухо сообщили из-под одеял. — Утром поговорим.       — Ладно, — нехотя кивнул Дейдара. Подобрав свою обувь и блокнот, он затушил свечу и лёгким шагом двинулся к двери. — Басти? — окликнул Дейдара с порога. — Круто, что ты цел.       Ответом ему стал шорох одеял — но это намного лучше, чем пустая тишина.

***

      Утром Дейдару ждал очередной облом: на завтрак Басти не явился.       — Лестрейндж вообще как там, норм? — чутко осведомился Джим, доедая третий ломоть пирога с черешней. Задержавшаяся у стола Лолли наблюдала за этим проглотом с обожанием и слезами счастья в глазах.       — Да вроде норм, — передёрнул плечами ни черта не понимающий Дейдара и посмотрел на родителей.       Отец как-то уж больно заинтересованно зашуршал газетой. Мама поспешно поднесла чашку к губам.       Благо, Джиму не было особого дела до Басти: едва прикончив завтрак, братец умотал на улицу, повидаться с друзьями-маглами. В отличие от него, Дейдара не стал никуда торопиться и поверх собственной чашки устремил на маму пристально-проникновенный взгляд.       Да, да, он пытался копировать манеру Итачи задавать вопросы без слов — отъебись, гордость!       Мама неуютно поёрзала на стуле.       — Дорогой, — мягко окликнула она отца. Он отложил газету и повернулся к Дейдаре.       — Юфимия сказала мне, что вчера весь вечер ты просидел в комнате Рабастана. Ты ждал его пробуждения?       — Да. И даже дождался.       — Тебе удалось поговорить с ним? — спросила мама, чуть подавшись вперёд. Дейдара покачал головой:       — Не совсем, хм. Я говорил, а он словно так и не проснулся до конца, — Дейдара раздражённо хмыкнул. — Разве нормально столько спать?       Родители переглянулись.       — Иногда для восстановления человеку требуется очень много сна, — осторожно произнёс отец, подбирая слова. — Когда его только доставили в Мунго, Рабастана ввели в целебный сон, в котором он провёл почти неделю.       — Это другое, — упрямо заметил Дейдара.       — Другое, — согласился отец. Вздохнув, мама призналась:       — С тех пор, как мы привезли его домой, Рабастан спит почти всё время, а когда пробуждается, выглядит очень вялым. Он совсем ничего не хочет, практически не покидает комнату, даже не выходит на улицу подышать свежим воздухом…       — Мистер Лестрейндж совсем не ест! — выпалила Лолли и тут же хлопнула себя по рту, прижала к голове уши и истерично заладила: — Лолли плохой эльф, плохой!..       — Ты хороший эльф, Лолли! — практически в один голос сказали Дейдара и родители, а отец добавил:       — Я запрещаю тебе наказывать себя за то, что перебила хозяйку.       — Хозяин слишком добрый! Лолли недостойна! Лолли обязана была выяснить, чем накормить мистера Лестрейнджа!..       Она впадала в полноценную истерику, и мама перехватила её ручку до того, как эльфа принялась выкручивать себе ухо. Поднявшись из-за стола, мама вывела Лолли, нежно приговаривая:       — Пойдём на кухню. Ты заваришь ромашкового чая, и мы поговорим…       Стоило им выйти, Дейдара наконец дал себе волю: нахмурился, сложил руки на груди и забарабанил пальцами по бицепсу. Ему совершенно не нравилось происходящее, но он не хотел своей реакцией расстраивать маму ещё сильней.       — Значит, Рабастан постоянно спит, почти не ест и ничего не хочет?       — Если обобщать — всё именно так, — сказал отец. В отсутствие мамы он тоже ослабил контроль над эмоциями, и его тревога проступила отчётливей. — К этому прибавляется его нежелание разговаривать. Нет, он ни разу не позволил себе грубости в отношении нас, однако его речь — это именно что благовоспитанное «оставьте меня в покое». Кроме того, меня беспокоит поведение Брайана. Разумеется, имеет место допущение, что, так как юноше навредил именно его лучший друг, Брайан чувствует некую долю вины за случившееся. Однако, на мой взгляд, это не всё. Насколько я могу судить, Рабастан рассказал ему нечто, чего не говорил ни нам с Юфимией, ни целителям. И это нечто заставляет Брайана приходить каждый день и чуть ли не силой пытаться расшевелить Рабастана.       — Хм-м, — это была ценная информация, и Дейдара решил: ему нужно в скорейшем времени поговорить с кузеном. — А что говорят целители?       — Что Рабастан восстанавливается, но крайне медленно. Повреждения, нанесённые ему чарами мистера Гринграсса, находятся за рамками того, с чем могут справиться стандартные методики Мунго, поэтому мы обратились за помощью к моему старому коллеге, с которым мы работали вместе в войну. Его чары сумели вернуть Рабастана в сознание и несколько ускорить процесс восстановления, однако на данный момент…       — Что?       — Не уверен, что имею право говорить об этом. Всё же тема весьма деликатна.       — Пап, — напряжённо выдохнул Дейдара, — пожалуйста. Мне нужно знать. Ты же не думаешь, что Басти сам в таком состоянии станет мне что-то объяснять?       Прикрыв глаза, отец устало помассировал переносицу.       — С самого пробуждения и по сей день магия практически неподвластна Рабастану.       Дейдара похолодел.       — Почти месяц прошёл…       — И это плохой знак. Мне доводилось видеть подобное во время войны: волшебников, чьи повреждения отказывались поддаваться целебным чарам и зельям, чей собственный магический дар как будто засыпал.       — Но это же временно, да?       — Зачастую — да.       «Зачастую». Дейдаре не нравилось звучание этого слова.       — Однако мы не сдаёмся и ищем решение, — быстро сказал отец: наверное, у Дейдары слишком уж сильно переменилось лицо. — В данный момент мы пытаемся понять, что именно блокирует колдовство Рабастана: полученные им физические травмы, ментальный урон или же коллапс его собственной воли.       Откинувшись на спинку стула, буквально вжавшись в неё, Дейдара стиснул кулаки и сжал зубы до скрежета. Наружу рвался поток ругательств, излиться которым не давало лишь присутствие отца.       С другой стороны, бранью делу не поможешь.       — Ну… я думаю, мне надо всё это переварить, ага.       — Понимаю, — вздохнул отец. — Прости, Дэвид. Я хотел бы, чтобы твоё возвращение домой было более радостным.       — Оно всегда радостное, — возразил Дейдара, поднимаясь. — Потому что у меня лучшая на свете семья. И вместе мы прорвёмся.