Дайджмен (не) вернётся

Если Эдд в открытую признается Торду о своей проблеме, как тот отреагирует? В явном виде спящее сознание не могло отобразить ни одного предположительного слова друга. Даже лицо Ларссона не выражало никаких эмоций, а в некоторых кусках прерывистого сна его глаза и вовсе были скрыты за каким-то чёрным пятном. Это чёрное пятно появилось ведь не потому, что Торд был какой-то ходячей загадкой, которую невозможно разгадать — нет. Совсем недавно Гулд начал заново знакомиться с Ларсом, и довольно успешно, а это значит, что самое интересное ещё впереди. Это чёрное пятно Гулд нарисовал сам, но, закрываясь от правды, боялся он реакции отнюдь не Торда. В каком-то закутке души могут крыться совершенно неожиданные вещи. Что-то грубое, резкое, не поддающееся контролю. Не дай бог ещё вырвется и будет всеми неправильно понято. А оно вообще такое есть? Эдд не знал, что он чувствовал на самом деле, и оттого боялся своих, ещё неизвестных себе, сторон. Оказывается, он себя совершенно не знал, особенно в отношениях с Тордом. В довольно разбитом состоянии Эдд вышел из сна, после которого ни о какой бодрости не могло быть и речи, — дай бог четыре часа отдыха наберётся, а остальное время парень только ворочался в постели. Голова гудела, веки не поднять, а тело почему-то зябло. Еле-еле разлепив глаза под медленное осознание наступающего утра, Гулд понял, по какой причине он проснулся не по будильнику — он был без одеяла. Любимый источник тепла весь лежал на одном лишь Торде, который спал на боку спиной к Эдду, подло оставив того мёрзнуть. Будильник поставлен на восемь часов, а сейчас… А чёрт его знает. Ринго обычно просит еды в пять-полшестого, однако её не слыхать, поэтому нужно пользоваться возможностью и попытаться ещё немного подремать. В лёгком раздражении Эдд резко стащил всё одеяло на себя, больше не желая его делить со своим эгоистичным соседом. Вероятно, Ларс взял одеяло ненамеренно — просто он во сне вот такой суетливый. Но художнику не хотелось дрожать в кровати всё оставшееся время, отчего внутри пробудилась типичная детская обида и желание отомстить. Только Гулд весь укрылся приятным тёплым одеялком и закрыл глаза, как рядом тут же пробудилось недовольство, охваченное мурашками. Ларссону, наверно, так намного холоднее — всё-таки, он в одних боксерах, а Эдд в тонких, но длинных пижамных штанах. — Э-э, — возмущённо пробасил Торд и лёг на спину, бросив на друга полусонный, но уже полный осуждения взгляд. — Отдай. — Обойдёшься, — покрепче ухватился за свою желанную вещь Эдд с одним приоткрытым глазом и ухмылкой. — Ну дай хоть кусок, а то я умру от холода. — Ларс потянул на себя одеяло, но встретившись с сильным сопротивлением, сразу отступился и наигранно-обиженным тоном произнёс: — Вот так и ложись спать с другом — останешься голым и ещё… каким-нибудь… «Каким-нибудь»… Фу. В комнате воцарилась неловкая тишина. Последняя фраза была тут вообще не к месту, отчего лицо Гулда чуть не сморщилось от таких внезапностей. Пусть к поганым гейским шуткам Эдд относился нормально, не брезгуя и самому что-нибудь подобное выкинуть, как-то странно слышать их от человека, с которым давно вживую не виделся и с непривычки мог разговаривать с ним только по-осторожному мило. А тут это. Он ещё и ехидную лыбу давит, зараза. Сперва научился бы потоньше шутить. Или Торд таким образом хочет вернуть в отношения с Эддом былую непринуждённость? Что ж, слова и момент он выбрал совершенно неудачные. У Эдда, застанного врасплох, на такое был лишь самый неинтересный ответ, но, несмотря на растерянность, художник не смог сдержать улыбки от мыслей о возможном возвращении более лёгкого общения с другом. — Заткнись, — Эдд лягнул Торда в голень и быстро накинул на него часть своего одеяла, чтобы этот странный разговор не продолжался. — На. Ларссона, не ожидавшего так быстро получить желаемое, накрыло с головой. Тихо посмеиваясь, Торд недолго повертелся под одеялом, а затем вылез наружу с внезапным болезненным выражением на лице. — Уф, как больно зарядил-то, — прошипел он с улыбкой, потирая ногу. — Серьёзно? Я ж не сильно, — удивился Эдд, но к нему тут же пришли озарение и испуг: — Блин… прямо по больной ноге ведь, да? Я забыл… По той самой ноге, которую Торд в детстве сломал, отбиваясь от школьных хулиганов. Какое-то время он лежал с гипсом в больнице, а последние дни в Англии проводил с Эддом на костылях. Не позавидуешь. После расставания Торд рассказывал другу по телефону о своих делах с ногой: в Норвегии ему провели повторную диагностику и, убедившись в тяжёлом переломе коленного сустава, сняли гипс, чтобы сделать процесс срастания костей более эффективным благодаря остеосинтезу. Вскоре всё зажило, металлическую пластину из колена убрали, и Ларссон снова мог ходить и бегать как ни в чём не бывало, больше не напоминая Эдду о своей травме. И вот сейчас оказалось, что у травмы были куда более серьёзные последствия, чем художник думал. — Прости-и, — виновато прошептал Эдд и захотел прикоснуться к Торду в знак извинения, но, потянувшись к нему, получил кулаком удар в живот. — Ай! Было закономерно получить от Ларссона именно такой ответ. Пока Гулд смиренно переживал терпимую боль, Торд тем временем молчал и злорадно щурился. — Кажется, всё не так страшно, — увидев ухмылку перед собой, Эдд решил показательно не брать в голову лишнего, хотя на деле лёгкая тревога и желание корить себя за невнимательность всё ещё остались. — Но всё равно прости. Ты же ничего не говорил — я думал, что ты в норме. Спустя девять-то лет. — У меня нога обычно не болит. Я ж вчера весь день без проблем бегал, — вздохнул Торд, а его лицо стало спокойнее. — Но из-за того, что нагрузка была слишком большой, к вечеру она уже, конечно, начала меня подводить. Всё-таки не зря решил надеть вот эту штуку, а иначе бы я сдулся, ещё бегая от Бертольда. — Он вытащил из-под одеяла правую ногу и приподнял колено, которое фиксировала чёрная повязка. Эдд заметил её только сейчас. — Наверно, неудобно постоянно с ней ходить… — Гулд ни разу не сталкивался с подобными вещами. — Совсем нет, даже наоборот. Да и надеваю я её далеко не всегда. Но если и надеваю, то вообще не чувствую. Вон, даже снять забыл перед сном. Да-да, и Торд решил надеть эту повязку как раз в тот самый день, когда ему неожиданно приспичило лететь в Англию, а перед рейсом ещё сперва побегать от дворецкого. — А нам ведь сегодня надо в торговый центр… — расстроенно произнёс Гулд, проводив взглядом уходящую обратно под одеяло ногу Ларса. — И чё? — безэмоционально спросил тот, не понимая причину печали. — Тебе, наверно, нужно больше времени для отдыха. Хочешь, останься дома, а я сам схожу за покупками. Торд усмехнулся: — Ага, и шмотки, и симку мне купишь? — Ну да, а что такого? — На лице серьёзного Эдда ни одна мышца не дрогнула, и со стороны это выглядело, наверно, довольно пугающе — вид растерявшегося Торда не даст соврать. — Есть одно место, где можно приобрести симку без паспорта. Я тебе принесу. — Да чё за хуйня? — громко возмутился Торд с кривой смущённой улыбкой. — Я могу ходить, я не инвалид. В спокойном темпе могу хоть весь день на ногах пробыть. Главное, чтобы пока было без бега. Нет, всё-таки хорошо, что Ларссон отказался сидеть дома — Гулд запоздало вспомнил про свой ноутбук и сильно засомневался, что Торд не поддастся соблазну его проверить. Как он может оставить без внимания то, в какое именно русло Эдд тогда пустил свой графический планшет? Ну, как сказать — очередная навязчивая мысль, предполагающая худшее развитие событий при участии лучшего друга. Глупость какая, но тем не менее… Эдд Торду сейчас вообще не доверял. Как и Торд не верил Эдду. Иронично. — Не, бегать мы не будем, — успокоил его Гулд и замолчал, не зная, что ещё сказать. В комнате опять повисла тишина. Только птички пели за окном, и солнышко, находясь на другой стороне дома, уже вовсю светило на чистом небе. Кажется, сегодня будет тепло, как и передавали по прогнозу: плюс двадцать-двадцать пять. От недавних активностей в кровати даже вся сонливость прошла — парни теперь уже точно больше не уснут, но просто молча лежать было как-то некомфортно. Ларссон внезапно нарушил тишину глухим полуистерическим смехом. — Пиздец, — закрыл он лицо рукой. — Мы так странно себя ведём и разговариваем… Как будто всю ночь привыкали друг к другу, а потом всё забыли. Может, мы реально ночью чем-то таким занимались, что перескочили через несколько ступеней и теперь ничего не помним? — Торд потянулся и протяжно зевнул. — Я вот себя так херово чувствую, будто вообще не спал. — «Чем-то таким занимались ночью». Ну, давай-давай, пошути дальше! — весело среагировал Эдд, но Торд в ответ с глупым хихиканьем только замотал головой. — Ты спал как убитый, даже ни разу не проснулся. Вот кто реально не спал, так это я. — А чё ты не спал? — серьёзно поинтересовался норвежец. — Нервничал… — тихо и задумчиво ответил Гулд, тут же отбросив веселье. — Всё никак не мог поверить в то, что ты реально прилетел. — Опять не веришь в моё существование? — угрожающим тоном спросил Торд и потянулся к лицу Эдда, отчего тот, не успев отпрянуть, попал под безжалостный щипок. — И сейчас не веришь? Не веришь? — ухмылялся он, дёргая друга за мягкую пухлую щёку. Гулд с болезненным стоном резко отпихнул чужую руку от себя. — Да отстань! Верю-верю! — засмеялся он и лёг на спину, чтобы увести своё лицо подальше от цепких пальцев. — Теперь всё выглядит ещё более неловко, — внешне успокоившись, Эдд продолжал ощущать что-то странное внутри. — В реале ты воспринимаешься совсем иначе… — Я просто изо всех сил стараюсь вернуть старую атмосферу, — поважнел загордившийся Ларссон, хотя гордиться тут пока было нечем. Забавно он выразился. Эдд не мог сдержать смешок. — Я тоже! — с фальшивой обидой протянул Гулд, напомнив о себе, а то всё выглядело так, будто Ларс тут работает один. — Не, у тебя как-то слабенько выходит. — А у тебя вообще лютый перебор. Ты меня смущаешь своими выпадами. — Да-да, а как в Скайпе меня смущать, так ты самый первый. Эдд, поджав губы, быстро убавил пыл. Теперь всё понятно — Торд просто на нём отыгрывался за те приколы. Похоже, слышать их в свой адрес норвежцу и правда не очень нравилось. — Всё, ладно. Уничтожил, — отступил Гулд, молясь про себя, чтобы этот разговор поскорее закончился. Но Ларссон и не думал прекращать. — Готовься. Эдд встретил угрожающую ухмылку, от которой волосы на теле встали дыбом. Грядёт страшное — от этого чёрта можно ждать всё, что угодно. С одной стороны всегда хотелось видеть Торда в реальности чаще, потому что только в реальности он мог быть таким уверенным, но с другой — он слишком уверенный! Нет, Гулду не суждено быть в этих отношениях активным — Ларс одними только интонациями сразу расставляет всех по своим местам. Эдд покрепче вцепился в одеяло. — К чему? — Потом я буду с тобой по-жёсткому, — пробасил Торд, держа на лице абсолютное спокойствие. Но если Торд так показательно серьёзен, может, и намерения у него такие же серьёзные? О нет… Чем больше Эдд думал, тем хуже становилось предчувствие. — Не надо, — проскулил Гулд, сдерживая сильный смех и не менее сильное смущение. Боже, как же двусмысленно и неприлично прозвучали слова Торда! Эдд, с трудом усмирив эмоции, повернулся на бок спиной к другу. — Вот поэтому у тебя лютый перебор. Не помню, чтобы я шутил над тобой так же, — сказал он нестрого, но со стороны это всё равно было больше похоже на обиду, хотя Эдд совершенно не обижался, прекрасно понимая, откуда идут корни странных выражений. — Да ты плохо помнишь, — после очередной усмешки, немного глуховатой, Ларссон начал потихоньку успокаиваться. — Ладно, — вздохнул он, — кажись, я уже реально перебарщиваю. Прости, не хотел тебя пугать. — Мне не страшно, просто я всё ещё не могу прийти в себя после твоего приезда, вот и теряюсь. А так я бы с радостью тебе ответил чем-нибудь получше. — Потому что, давно не видясь, люди не должны вести себя так развязно, всё-таки общение в Интернете и реальности слишком разное. Нужно время, чтобы привыкнуть. Услышав хороший вывод-рассуждение от Торда, Эдд наконец-то смог расслабиться. Ларс видел проблему не хуже его. — Вот именно, — Эдвард вернулся на спину и серьёзно взглянул на приятеля. — Ты слишком зациклен на том, как бы поскорее убрать неловкость между нами. Я тоже пытаюсь, но ты, конечно, более решительный. — Он вдруг ехидно прищурился. — Ну и как ощущения? Не хочешь провалиться сквозь землю? Ответ был неожиданно серьёзным: — Хочу, — кивнул Торд и, задумчиво глядя в потолок, положил руки под голову. — Какое-то беспомощное чувство. Не знаешь, куда себя деть. Торд с каждой секундой всё больше краснел, и Эдд, услышав это откровение, видимо, тоже. Ну, по крайней мере, несмотря на смущение, они стараются не замыкаться в себе, если вспомнить их последнее ужасное общение вживую. Всё-таки правда не хотят зацикливаться на прошлом — уж лучше идти вперёд, продолжая оставаться теми самыми старыми друзьями, которые могут легко говорить обо всём. Могли бы… Пока получалось не очень хорошо. — Ага, — Эдд понимал друга как никогда. — Хочется поскорее избавиться от этого противного чувства, вести себя… — На языке вертелось нужное слово, но в голове оно совершенно не хотело формироваться. — …естественнее, — с улыбкой догадался Торд, без проблем продолжив мысль. — Но чем сильнее стараешься… — …тем более неловко становится, — произнесли они одновременно, вместе устало вздохнув. Став свидетелями сцены полного взаимопонимания, парни тут же развеселились и тихо посмеялись. На душе у Гулда сразу стало легче — Торд и правда был обычным человеком, тем не менее, всё ещё загадочным, не всегда доступным, но радовало, что с ним хотя бы в такие моменты можно было стоять наравне. — Давай не будем торопиться, — предложил Эдд. — Думаю, эта неловкость пройдёт сама собой. Ларссон в знак согласия заметно расслабился и зевнул. — Ну да, целых три месяца впереди. — Заметив кое-что, он не мог не поинтересоваться: — Кстати, а где Том? Я пока летел, всю дорогу морально готовился, а его, оказывается, даже дома нет. Опять артблок, что ли? — Нет, у Тома всё нормально. Он уже как неделю пишет диплом в гостях у одногруппника, — ответил Эдвард и потянулся за телефоном под подушкой. — Надо бы ему написать, что ты приехал. — Не надо, — остановил друга Торд, расплывшись в ехидной ухмылке. — Пусть это будет для него сюрпризом. Чует Эдд, что после таких сюрпризов в живых никого не останется. — У него ж будет психологическая травма, — хихикнул он и… поддался подлому чувству. Хоть и страшно, но очень любопытно посмотреть со стороны, как крайне внезапное возвращение врага нарисует на лице музыканта невообразимую реакцию. «Том, прости за то, что я такой ужасный», — обречённо подумал Эдвард, уже смирившись с не самыми весёлыми последствиями своего молчания. Не в последнюю очередь было интересно посмотреть на то, справится ли Эдд с выполнением обещания, данного самому себе. Всё изменить — такая у Гулда стояла цель. Хотелось проверить собственные амбиции и поскорее проявить себя в роли ответственного, здравомыслящего человека, который будет умело исправлять любые сложные ситуации. А намеренно создавать почву для ругани разве входит в обязанности здравомыслящего человека? Спроси Эдда об этом напрямую, он, может, и будет немного сбит с толку, но на деле со всей уверенностью выдаст что-то по типу: «Нужно уметь меняться, смотря на всё с другой стороны.» Отказавшись писать другу во имя собственного роста и развития, Эдд всё равно разблокировал телефон — надо хотя бы взглянуть на время. — Ого. Одиннадцать часов, — сдержанно удивился он. — Я хотел встать в восемь, но из-за недосыпа, видимо, проигнорил будильник и вырубился. Ладно уж. Наверно, всё успеем сделать, да? — обратился Эдд к другу. — Да конечно. Настоящая жизнь начинается только после обеда. Ещё потом дохрена времени останется — не сказать, что дел у нас особо много, — ответил тот. Поднявшись с кровати, в которой Торд всё ещё лениво потягивался и выгибал тело под страшными углами, Эдд подошёл к ноутбуку и запустил его. Широкая спина художника, которая успешно закрывала собой весь монитор, сейчас очень помогла — так Ларссон хотя бы не видел ни закрывающегося Адоб Флеша, ни Ютуба… ни того, как Гулд ставил на компьютер пароль. Ужасно — не доверять своему лучшему другу. Но у Эдда было этому объяснение, и Торд тут не при чём. После отключения ноутбука, убрав графический планшет, парень наконец-то обратил внимание на контейнер с недоеденным рисом и куриной ножкой, который простоял на столе всю ночь. — Гениально. Надо было хотя бы в холодильник убрать, — усмехнулся Эдд, принюхиваясь к мясу, и в носу тут же защекотало от ярких специй. — Если твой обед был приготовлен вчера утром, то он уже как сутки находится там, где ему храниться не положено. — Да там же приправы жёсткие. Они законсервировали всё, — пробубнил Торд, укрывшись одеялом. Эдвард взял контейнер в руки и понюхал кисло-сладкий рис. — Ну… вроде нормальный… — убедившись, что кисловатый запах не говорил об испорченности, он решил отказаться от затеи тратить деньги. — Давай не будем заказывать еду и лучше съедим это сейчас. Тут вполне можно сделать две порции. — Ага, и этот мелкий кусок мяса будем драть как собаки, — засмеялся Ларссон. Да, оставшаяся ножка цыплёнка для двух человек здесь была чрезвычайно мала. — Разделю поровну что есть. Потом зайдём в какую-нибудь забегаловку. — Эдд с едой в руках пошёл на кухню. — Блин, а у меня, наверно, даже кофе нет… — задумался он. — Там в шкафчике что-то было, я видел, — сообщил Торд, ещё глубже зарываясь в одеяло. Эдд посмотрел на друга с немного жалостливой улыбкой, кажется, догадываясь, по какой причине тот всё тянулся. — Ты вставать-то будешь? — спросил он. — Встану, но попозже. На кухне Эдда встретило громкое требовательное мяукание, очевидно, просящее еды. Любимая кошечка всё это время спала рядом с пустой миской и, услышав хозяина, тут же подбежала к нему с большими голодными глазами. Обычно Ринго по утрам сама шла в комнату будить Эдда, но сегодня она даже не стала скрестись в закрытую дверь, потому что прекрасно чуяла чужака, которому аж дважды отвесила люлей, но из дома так и не прогнала. Бедняга. Так и пришлось ей молча голодать, думая, что шансов увидеть хозяина у неё больше нет. Прекрасно зная, что еда обязательно появится, Ринго умела её ждать. Кошка на самом деле мало кричала, не суетилась под ногами, а спокойно сидела на полу и с интересом следила за руками Эдда, готовящего ей вкусный завтрак. Бывало ещё и так, что ненакормленной Ринго приходилось терпеть акты нежности своего хозяина. Ну вот никак не получалось парню удержаться — так и хотелось сперва потискать пушистое создание у себя на руках, и заключённая в объятия кошка могла лишь молча смириться с таким раскладом: сначала её треплют за щёчки и только потом уже кормят. Как сейчас. Однако сейчас Ринго на руках совсем не сидела. Выскользнув из несильного хвата, она отходила от Эдда каждый раз, когда тот хотел её даже просто погладить. — Ну ты чего?.. Я настолько сильно пропах Тордом? — расстроился Эдвард, наложив в миску корм. Пока кошка была занята долгожданной едой, Гулд поставил подогреваться чайник. В навесном шкафчике и правда оставалась упаковка растворимого кофе, на дне которой лежало несколько жалких крошек. Ну, не в буквальном смысле, конечно. Набирается с этого пакета всего две чайные ложки. Одна для кружки Эдда, вторая — для Торда. Сойдёт. Пока Гулд скрупулёзно собирал все крупицы дроблёного зерна в ложку, в коридоре послышались медленные неторопливые шаги — Торд всё-таки удосужился встать, и пошёл он в туалет. Или сразу мыться? В этом хреново построенном большом доме туалет и ванна стоят вместе — не понять. Стоп, если Торд пошёл мыться, во что он потом переоденется? У него же вообще нет никакой одежды: ни полотенца, ни нижнего белья, я так понимаю… — Эдд, пребывая в раздумьях, вёл к кружке слегка дрожащую ложку с кофе. — Надо ему дать хоть каких-нибудь вещей. Что-то я затупил. Только художник хотел положить кофе в кружку и крикнуть Торду, как в ванной раздался крайне неожиданный и громкий возглас, полный разочарования: — Нет! Не-ет! Ринго аж оторвалась от миски и, вытаращив глаза, прижала уши, а у дёрнувшегося Эдда весь кофе из ложки посыпался прямо на пол, где лежала кошачья шерсть и прочий мелкий мусор. — Класс! — раздражённо заорал Гулд, отпрыгивая от лежащих под ногами кофейных гранул. — Теперь нам придётся оставшуюся ложку кофе делить пополам! Чё у тебя там? Не успев подойти к приоткрытой двери в ванную комнату и посмотреть, что случилось, Эдд услышал, как звуки паники внутри превратились тихий истерический смех. — А-хах, бля, тут ещё и дверь-то не закрывается… — Торд потянул дверь на себя, чтобы закрыть, но столкнулся с занимательной новостью: на ней не было щеколды. — Эдд, не входи! Я уберу! — он отцепился от двери и начал быстро рвать туалетную бумагу. Эдд моментально всё понял — за дверью сейчас «стояла» типичная утренняя «проблема», с которой каждый мужчина должен разобраться в гордом одиночестве. Сегодня от стресса и недосыпа эта проблема художника миновала, но сопереживать Торду в такой момент ему всё равно не составит большого труда, как и тактически уйти. Однако нужно спросить насчёт сменной одежды, и Гулд всё равно бессовестно распахнул дверь, в глубине души желая смутить Торда своим присутствием в отместку за его сегодняшние шутки. — Из-за сна со мной всё пошло наперекосяк, да? — Эдд еле сдержал смех, когда увидел перед собой потрясающую картину. Торд в красных дырявых трусах, стоя на четвереньках, вытирал туалетной бумагой все свои промашки, находящиеся на полу вокруг унитаза. — Ты-то тут причём? — с какой-то беспомощной улыбкой посмотрел на друга Ларссон. — Просто мой член сошёл с ума. Утром его только и держи. — Неудержимый член, — усмехнулся Гулд. — Классные трусы, кстати. Как на войне побывали. Торд закончил уборку и встал на ноги. — Мои любимые. Вентиляция у них хорошая, — гордо заявил он, но сам, посмотрев на них, тут же расстроился. — И я их испортил. На передней стороне боксеров Торда сидело небольшое мокрое пятно. — Ясно, — с максимальным пониманием произнёс Эдд. Коротко и ясно. — Иди мойся, я принесу тебе полотенце и чистое бельё, — пошёл он дальше по коридору в сторону комнат. — У меня вообще ничего своего нет! Ни трусов, ни носков, — обеспокоенно крикнул Ларс, заставив этим странным выражением вернуться Эдда обратно. — И? — Гулд снова заглянул в ванную и фыркнул от того, как потерянно выглядел друг, стоя посреди ванной в грязном белье. — Мне твоё не подойдёт. Торд был пусть и не маленьким, но очень стройным, чего не скажешь о полной, крупной фигуре Эдда. Разница в их размере одежды и белья была очевидна, а значит, остаётся только один вариант. — Так я в комнату Тома пошёл. Глаза Торда тут же округлились, выражая одновременно глубокое замешательство, испуг и отвращение. — Нет, — он сразу всё понял и чуть нахмурился. — У тебя нет выбора, — пожал плечами Эдд, ухмыльнувшись. — Нет, — повторил Ларс, не желая принимать этот факт за действительность. Чем больше росло отрицание, тем быстрее наносилась явная психическая травма. — Это ведь временно. Потом, как купишь себе свои — снимешь. Я не скажу Тому. Это будет нашей тайной. — Точно? — подозрительно прищурился Торд. — Клянусь, — с уверенной улыбкой успокоил его Эдд. — Ладно, залезай в ванну, я сейчас приду. Идя к комнате Тома, Гулд, с краснеющими от сильных эмоций щеками, достал телефон и начал звонить своему черноглазому другу, предварительно позвав его в переписке, но тот был в сети аж вчера днём. Нет. Нет! Всё не так! «Том, привет! Скажи, какие из твоих трусов можно дать Торду на полдня погонять?» — да чёрта с два Эдд такое скажет! Хотя есть соблазн… Тихо! Стоп!!! Эдд только хотел без подробностей поинтересоваться, когда Том придёт домой. Просто чтобы уж точно всё знать и не дать музыканту увидеть эту страшную картину. Торд сам по себе в глазах Риджуэлла — уже сущий кошмар, и можно только гадать, что станет с Томом, когда он узнает местоположение своих трусов. В лучшем случае нужно успеть их постирать и вернуть на место, но, даже если Том вдруг вернётся сегодня, стирка каким-то образом должна пройти… быстро и незаметно? Видимо, так. Главное, чтобы, заглянув в шкаф, Ридж по зову настроения не искал себе именно те самые трусы. Абонент недоступен. Что ж… Рисковать, так рисковать. Эдд вернулся в ванную с чужими чистыми боксерами, носками, футболкой, а также своим полотенцем и громко вздохнул, увидев друга, что был мрачнее тучи. Торд всё ещё стоял на месте и пялился в зеркало с морально истерзанным выражением лица, шепча себе под нос чуть слышное: «Jeg vil dø». Как же быстро Ларса настигли душевные муки от того, что скоро на его теле окажутся трусы врага. Бывают в жизни огорчения, но что поделать. — Господи, ты всё стоишь. Залазь уже в ванну. — Эдд подошёл к Торду и протянул ему чистые вещи. — Выглядишь так, будто у тебя кто-то умер. — Я уже сам мёртв внутри… — Ларссон медленно перевёл изнемождённый взгляд на руки друга и в недовольстве нахмурился. — Ты ничего лучше найти не мог? Обязательно надо было брать именно эти? Очевидно, он не заценил боксеры Тома в шахматную клетку. — У Тома все трусы мне кажутся какими-то маленькими. Не думаю, что они тебе подойдут, — Эдд вдруг помотал головой. — Нет, ты в них залезешь, но они, наверно, будут тебе всё натирать, а мне важно твоё удобство, поэтому я выбрал чуть вытянутые. — О каком удобстве может идти речь, когда ты мне суёшь трусы того, кого я ненавижу? — проговорил Торд сквозь зубы. Времени прошло достаточно, чтобы смириться со своей участью, но, вживую увидев вещь, сильно напоминающую о Томе, он уже просто не мог сдержать откровенной злобы. — Я ж говорю, у тебя нет выбора, — еле сдержав смешок, ответил Эдд. — Больше не говори так. Выбирая между своим грязным бельём и вот этим, — кивнул Торд на «подарок» Гулда, — я бы заново надел своё. — Нет уж, надевай чистое, — Эдду надоело слушать эти капризы, и, утомившись церемониться, художник наконец-то вручил другу вещи. Норвежец с максимальной брезгливостью начал рассматривать бельё Тома, взяв его двумя пальцами на расстоянии от себя. — Вытянутые, говоришь? Наверняка его любимые… А это чё? — расправил он чёрную футболку Томаса. — Да ты издеваешься надо мной… — Мойся скорей! — Гулд поспешно вышел из ванной, думая, что точно сойдёт с ума, если пробудет с Ларссоном в таком виде хотя бы одну лишнюю минуту. Разделив рис и мясо курицы на две тарелки, Эдд мог только ждать, когда Торд после душа придёт на кухню завтракать, а пока парень решил скоротать время, сидя в телефоне. Ютуб сейчас был самым неприятным местом, но, видя новые комментарии, появляющиеся в уведомлениях, Гулд не мог их игнорировать и нехотя всё-таки зашёл на видеохостинг. Спустя полторы недели, как были выпущены три части мульта, Эдвард заметил на своём канале сильные изменения в цифрах — уж в его-то глазах точно: число подписчиков увеличилось на триста. На большинстве эпизодов сериала вместо десяти тысяч просмотров вдруг стало пятнадцать, а части фильма, которые всё это время насчитывали пять тысяч, стали самыми просматриваемыми видео на канале — почти двадцать тысяч просмотров! Лайков, как и всегда, было больше, чем дизлайков, а в комментариях абсолютно обычные короткие слова любви и поддержки. Пусть просмотров и стало больше, веса в них совсем не чувствовалось. Особенно после того, как жёстко прошёлся по творчеству Эдда тот обзорщик, теперь казалось, что шансов на хорошее отношение других людей этот мульт вообще не заслужил. От Эниксима народ ко мне и пришёл, — думал Гулд, попивая за столом заваренный кофе. — Играя хорошую и лояльную аудиторию, на самом деле они ждут больше позорного контента, чтобы за моей спиной угорать. Бесполезное дело, ребят. Больше я ничего не выпущу. Закрыв Ютуб, чуть подпорченное настроение Эдд решил поднять просмотром мемов, и через какое-то время на кухне нарисовалось ещё кое-что не менее смешное. Ринго всё это время сидела у пустой миски и умывалась, но, когда увидела в проходе нечто, в немом испуге прильнула к стене и побежала вдоль неё прочь из кухни, вздыбив только что прилизанную шерсть. Нечто, что оказалось на кухне, было Тордом в клетчатых трусах и чёрной футболке. Он вяло плёлся к столу с лежащим на голове полотенцем в ужасном расположении духа, явно жалея обо всём на свете от адского стыда. — Вон как хорошо сидят, — фыркнул Эдвард и ни капли не иронизировал — эти боксеры другу и правда неплохо шли. — Как ощущения? — Пиздец. Меня как будто изнасиловали… — мрачно протянул Ларссон, скрывая лицо за опущенной мокрой чёлкой и полотенцем. Как только Торд сел за стол, Эдд из-за него тут же вышел, чтобы подогреть приятелю завтрак в микроволновке. — Чем раньше мы управимся со всеми делами, тем быстрее ты снимешь с себя это бремя, — хотел успокоить Эдд и неожиданно встретил лёгкую улыбку, когда полотенце на голове Торда чуть съехало назад. — Да я понимаю, — Торд убрал длинную чёлку с лица, которая доставала уже до носа. — Просто погано на душе от того, что придётся ходить в них какое-то время. — Переживёшь. Молись, чтобы Том сегодня не пришёл, а то я до него не смог дозвониться. Хотел просто спросить, вернётся он сегодня или нет. Торд напрягся и грозно посмотрел на приближающегося друга, который поставил на стол подогретую еду. — Я тебя убью, если Том узнает про художественный фильм «Спиздили». Эдд в ответ напряжённо посмеялся, представив возможное скорое будущее. — Не спиздили, а позаимоствовали. Мне в любом случае теперь прилетит как минимум за то, что я его не предупредил. Поэтому, чтобы моральный урон для Тома был не таким травмирующим, дело с трусами нужно обязательно оставить в тайне, — объяснил он. — Я всё прекрасно понимаю, не переживай. Ты сам знаешь, что от Тома можно всякого ждать. Но я… Эдд вдруг завис, уйдя в себя. В голове по очереди возникали сцены из прошлого, в которых Риджуэлл даже после отъезда Торда был крайне раздражённым и совершенно неконтактным — того гляди сам пожалеешь, что подошёл к Тому на близкое расстояние, особенно после того, как он напьётся. Битая посуда, сломанный тостер, стул, ножка от тумбочки умывальника и выбитая щеколда на двери в ванной — всё это последствия такой агрессии, которую Эдд ещё никогда в своей жизни не видел. «Но теперь я обязательно сглажу все углы.» Эдд знал, что Торд тоже не без греха, ведь именно из-за него всё начало идти по накатанной вниз, однако Гулду было легче взять всю вину на себя. Если он начнёт сильно наседать на друзей, слишком строго указывая им на их же ошибки… наверно, есть риск потерять обоих. Сохранить дорогих людей — вот ради чего художник хочет искоренить свои нездоровые черты характера, стать умнее, собраннее и быть в любом случае беспристрастным человеком. «Хех, хер ли ты стал таким самоуверенным только после их конфликта? Какова вероятность, что сейчас ты точно справишься с руганью, а не будешь тряпкой как три года назад?» — Не бери в голову лишнего, ешь давай, — Торд вывел Эдда из неприятных раздумий и принялся есть рис. — Я постараюсь не раздражать Тома и не отвечать на его выпады. Даже подходить к нему не буду, — абсолютно ненапряжно сказал Ларссон, будто ему и правда не составит большого труда сдержать свои слова. Эдд послушно сел на своё место, немного успокоившись. Хотелось искренне верить в то, что всё пройдёт хорошо, но одновременно с этим держать каждую ситуацию под контролем. — Обещай, — мягко приказал Гулд с улыбкой и тоже начал трапезничать. — Я буду следить. — Желай мне удачи каждый раз, когда Том будет появляться на горизонте, — ухмыльнулся Торд с набитым ртом и, немного пожевав еду, скривился в лице. — Блять, Ирма, нахрена ты сыпешь столько специй? — зашипел он, громко выдыхая горячий воздух. Эдд, в отличие от вчерашнего дня, ел рис медленно и потому мог перетерпеть его остроту без сильных всплесков эмоций. — Ирма — это кто? — поинтересовался он. — Так-то она горничная, но может и приготовить что-нибудь, если с поваром что-то случилось, — ответил Торд. — Ого, даже повар есть… — тихо произнёс Эдд, вздёрнув брови. — У него опять были какие-то дела, я не интересовался, поэтому пришлось брать стряпню Ирмы. — Да ладно, всё равно вкусно получилось. — М. На любителя. Парни поели, привели себя в порядок и оделись. Торд нацепил свои уже теперь модные джинсы и кроссовки, так и оставшись в футболке Тома, хотя его руки так и тянулись к своей, но Эдд пресекал любые попытки друга надеть тот вонючий ужас снова. Эдд вышел на крыльцо и тут же зажмурился от яркого солнечного света. Глаза заболели, заслезились, и, чтобы вдруг не потерять равновесие, лучше, конечно, немного постоять и попривыкнуть к улице — всё-таки уже давненько Гулд не был на солнце. Даже настроение немного поднялось, когда приятный тёплый ветерок начал ласкать кожу. — Эдд сидел в заточении сто лет, — пафосно произнёс Торд, выходя следом за другом. — Он не ел, не пил, не видел солнца, и вот наконец-то спаситель дал ему возможность снова стать человеком. — Охуенно, — посмеялся Эдд, потирая глаза. Вполне достоверный рассказ. Пока Эдвард становился человеком, Ларссон уже успел запереть дом, прозвенев своей связкой ключей. Своей, потому что ключи Эдда всё это время были у него в кармане. Художник, с трудом разлепив глаза, недоумённо взглянул на Торда, который уже застегнул рюкзак. — Не понял. Откуда у тебя ключи от моего дома? И, когда приехал сюда, получается, ты ими же отпирал дверь, чтобы попасть внутрь, да? — Чё, забыл? — усмехнулся Торд. — Три года назад я сделал дубликат, думая, что пригодится. Но он не пригодился. — И ты всегда носил этот ключ вместе со своими? — улыбнувшись, спросил Эдд и получил в ответ уверенный кивок. — Но у тебя как-то много ключей. От чего они? — Да много от чего, — Торд надел рюкзак на плечи и спустился с крыльца по ступенькам. Гулд — за ним. — Я со своими друганами всегда что-то мастерим на нашей базе. Ларссон уже как-то проговорился, что помимо рисования и учёбы он ещё с первого курса универа проводил время в местном кружке механиков-изобретателей. Он не был постоянным участником этого кружка, но, разговорившись с двумя парнями оттуда, начал периодически помогать им с разными проектами. Так дружба у них, видимо, и завязалась, что даже любимое занятие потом стало проходить не в стенах университета, а на некой «базе». Интересно, какая она? Эдд с Тордом вышли на улицу и неторопливо зашагали по тротуару в сторону автобусной остановки. — База? — давно не слышав это слово, от которого так и веяло дружеским секретом, Эдд быстро поддался приятной ностальгии по детству. — Помнишь, у нас тоже была своя база на речке в кустах? Мы туда ещё досок натаскали. — Пф-ф. Хуёвое место мы выбрали, если честно, — естественно, Торд не забыл то давнее, но очень яркое время. — Там было миллиард комаров, и я вечно с них бесился. — Мы ещё хотели стащить с одной заброшки холодильник, но тебя поймали какие-то мужики. — Ага, а ты, говнюк, просто убежал. Не забуду, как ты с доской ехал на велосипеде по траве и улетел в яму. Эдд тогда сильно обиделся на Торда, который больше злорадничал, чем помогал вылезли из ямы, но сейчас художник мог только рассмеяться. — А потом нашу базу разгромили… — успокоившись, Гулд с лёгкой, уже тоскливой улыбкой напомнил о грустном конце всей этой истории. — Она мне так нравилась. На этой базе, кроме досок на земле внутри большого куста, ничего не было, но для Эдварда это место ассоциировалось с новой жизнью, отличной от той, где мальчик одиноко сидел дома в своей комнате. Тогда он и представить себе не мог, что можно веселиться, строя домушки на улице вместе с другом. Эту атмосферу, оставшуюся далеко в прошлом, ни с чем не сравнить. — Да там только доски в реку выкинули и всё, — равнодушно произнёс Торд, будто ему и правда не нравилось то место, хотя тогда он очень злился. Эдд хорошо помнил крайне мрачное выражение лица друга и угрожающее: «Я им въебу», от которого кожа вмиг покрывалась мурашками. — А у вас что за база? — Эдд вернулся к самой первой мысли, которая проскочила у него в голове, когда он услышал про друзей Торда. — Да так, у родаков Пола оставался ненужный сарай, и мы решили его обустроить. У нас там есть рабочие места с инструментами, диваном, обогревателем. Я даже сигнализацию поставил, чтоб никто не лез. Недавно поставили пластиковое окно и дверь. Внешне вид ужасный, но внутри у нас всё чётко. — Блин, я бы хотел побывать в таком месте, — замечтался Эдд, вспоминая, как обычно уютно выглядели базы у детей в сериалах для подростков. База в кусте с досками — ничто по сравнению с тем, что сейчас описал Торд. Завидно ли Гулду? Ужас как. Ревнует ли он Ларссона к его друзьям? В какой-то степени. Детские низменные чувства всё равно взяли верх, но быстро погасились разумом: Торд, находясь в вечном контроле со стороны родни, крайне нуждался в людях, с которыми мог бы быть собой, занимаясь любимым делом, и месте, которое бы дарило ему свободу. Всё-таки Торд — свободная душа, которую нельзя силой держать там, где ему не нравится. Он нуждался в людях, с которыми мог быть собой… Хм. То есть в реальных людях, которых видишь вживую и с которыми можешь заниматься общим делом, получая удовольствие. Быть собой… То есть ничего не скрывать, общаясь с этими людьми. Гулд, находясь в Англии, никак не мог быть для Торда тем самым нужным человеком. Однако Ларс прилетел, потому что хотел сделать их общение полноценным, пусть процесс сейчас шëл не очень быстро. Это нормально — парни уже поняли, что им нужно время. Значит, Эдд для Торда действительно важен не меньше тех друзей. Как будто был резон в этом вообще сомневаться. Норвежец тем временем продолжал ведать о жизни в своей родной стране: — Не будь учёбы, мы бы уже успели сделать пристройку, чтобы хранить там наши разработки. Ещё у родаков Патрика сломался насос в скважине, и я захотел его починить. Я там весь день ковырялся и наконец понял, в чём проблема, но пришлось идти на экзамен. Бля… — ахнул Торд и усмехнулся. — Они, наверно, охуели от моего внезапного исчезновения. Я же их вообще не предупредил. — Напиши им, — предложил Гулд, достав из кармана телефон. — Я раздам тебе Интернет. Даже как-то странно, что Торд уже столько времени не заходил в Интернет. Разве будет лишним рассказать друзьям о своих делах? И разве ему не интересно посмотреть какие-нибудь новости или почитать новые комментарии к своим рисункам на ДевиантАрте? Как-то некрасиво оставлять друга без возможности выйти во Всемирную сеть. Дома есть вайфай-роутер, но Торд сразу после душа и завтрака начал собираться на улицу, и залипнуть в телефон хотя бы на минуту у него руки так и не дошли. — Нет, ещё рано, — спокойно отказался Торд. — Как это? — Надо подождать, пока у меня все дома успокоятся. Тори явно не могла долго скрывать то, куда я съебался — никто же не был в курсе, что я улетел вообще в другую страну. Как только мать увидит, что я в сети, на эмоциях напишет много угроз… Или уже написала… — спокойствие на лице Ларса сменилось лёгкой напряжённостью. — Мне сейчас как-то не очень хочется их видеть. — Торд вытащил из бокового кармана рюкзака упаковку сигарет. Закурив одну сигару, он тут же надымил вокруг, отчего недовольному Эдду пришлось отойти. — Именно поэтому, когда ты прилетел в Англию, решил не подключаться к бесплатному вай-фаю в аэропорту? — догадался Гулд, и Ларса тут же охватила заметная тревога. — Эм… да. Прости, — тот сделал короткую затяжку и увёл взгляд в сторону. — Да ладно тебе. Я всё понимаю, — Эдд снова подошёл к другу ближе и хлопнул его по плечу, ни капли не обижаясь. Однако Торд продолжал себя корить. Кажется, он совершенно не ожидал, что его небольшая утайка вот так внезапно раскроется. — Я мог зайти в Интернет в аэропорту и даже хотел тебе написать, но из-за матери ссался появляться в сети. Она бы меня сразу увидела. — Уж теперь-то какая разница, писал ты мне тогда или нет? Главное, что сейчас ты здесь. Пусть ты не предупредил, я всё равно был очень рад твоему приходу. — Окей, — Торд, глубоко уйдя в размышления, уже не мог расслабиться. Подойдя к остановке, парни удачно попали на подъезжающий автобус. Поездка прошла в неловком молчании. Торд безотрывно смотрел в окно, очевидно, переживая внутри кучу эмоций. В любом случае, как только в телефоне окажется симка с Интернетом, в адрес Ларссона польётся много нехороших слов, от которых никак не увернёшься. Эдд не знал, чем в такой ситуации можно отвлечь друга. Неприятности неизбежны. Раз Торд всё это время откровенно боялся появляться в сети, теперь-то Эдду понятно, почему на его сообщении с ссылкой на обзор стояла одна серая галочка. Именно по этой причине Торд ничего не видел. Но с другой стороны это всё равно очень странно. Эдд уверен, что когда обзор вышел, Ларссон точно ещё был в Норвегии. В тот момент, когда Торд сбежал из дома, оставив всех в недоумении, он ещё мог находиться в Интернете. Опять же, чтобы всё понять наверняка, нужно поговорить с другом напрямую, но Гулд пока не был готов. Какой же он, однако, тряпка. Друзья наконец-то пришли в трёхэтажный торговый центр. Под ногами всё такой же скользкий блестящий пол, а в ушах сразу же загудело от музыки и множества идущих и разговаривающих людей вокруг. Давненько Эдд здесь не бывал. Встав посреди просторного коридора на первом этаже, внешне взбодрившийся Эдд деловито упёр руки в бока, а друг тем временем держал задумчивый взгляд на павильоне со строительными инструментами. — Пойдём сразу за шмотками или пока просто погуляем? — спросил Гулд. — Давай по максимуму оттянем момент с покупкой симки. — Хорошая идея, — Торд ответил художнику натянутой улыбкой и, снова вернув внимание на магазин инструментов, молча к нему направился. Как только норвежец зашёл в павильон, глаза его тут же засияли в приятном воодушевлении. Эдд уже не помнил, когда последний раз видел друга таким радостным и любопытным. Чтобы видеть такого Торда дольше, он старался не отставать. Строительство Эдду было совершенно неинтересно. У него дома с Томом нет ни молотка, ни отвёртки, ни измерительной рулетки, не говоря уже о чём-то более сложном. Вопрос: а как Том чинил сломанный стул? Просто позаимствовал инструменты у соседа через дорогу. В итоге Ридж заколотил стул очень криво, только больше его испортив. Вот точно на таком же уровне находились способности и Эдда. Гулд в починке также был полным лохом, поэтому сломанная ножка у тумбочки с умывальником и дверь без щеколды его никак не напрягали. У него есть занятия поинтереснее, чем это. Разве плохо иметь любимое дело и отдавать ему всего себя, не тратя время на то, к чему твоя душа вообще не лежит? Но любимое ли оно теперь вообще?.. Миновав отделы с ручными инструментами: отвёртками, молотками и гаечными ключами, а также мелочью из гвоздей, шурупов, болтов и прочего вкупе с рядом находящейся фурнитурой — Торд остановил свой оценивающий довольный взгляд на аккумуляторных приборах. Здесь были электрические пилы, болгарки, дрели, лобзики и то, от чего Ларссон аж облизал губы, — шуруповёрты. — Тебе нужно это? — посмотрел Эдд на пистолетообразные инструменты, украдкой ловя улыбающееся лицо Торда. — Да так, — обуздав тихие эмоции, Торд вернул себе хладнокровный вид. — Тут дешевле, чем в Норвегии. Хотел купить себе личный, а то надоело постоянно заимствовать у друзей. Да и вообще нам не очень удобно работать с одним. — Вот этот красный крутой, — Гулд ткнул пальцем в нужный шуруповёрт, который отличался от других не самыми большими размерами. — Выглядит компактным. Торд аккуратно снял инструмент с крепления на полке и покрутил его перед собой. — Да, и в руке сидит хорошо, — заметил он, однако быстро вернул шуруповёрт на место. — Лучше повременю. — На него тут скидка. Потом кончится. — Это не настолько нужная вещь, которую я должен сейчас покупать. Денег у меня немного, а Тори всегда их будет присылать только маленькими частями. Даже так придётся какое-то время копить. Торд развернулся и пошёл на выход из магазина, тоскливо вздохнув, однако лицо его оставалось всё таким же невозмутимым. Надо быть уж совсем отбитым тугодумом, чтобы не понять очевидного — Ларссон очень хотел себе этот инструмент. Пусть его желание не сбылось из-за нехватки денег, Эдд, получив это ценное знание, теперь не мог сидеть сложа руки. Только что произошедший случай — самый что ни на есть идеальный шанс удачно порадовать друга, если Гулд выскребет из своего кошелька все оставшиеся деньги. У Торда ведь пятнадцатого апреля был день рождения. Эдд тогда активно работал над мультом, а Ларссон закрывал огромные долги в универе, получив от художника лишь простое текстовое поздравление. Понятно, что так дела не делаются. Лучший друг достоин реального подарка, и как же Гулду противно на душе от того, что за все девять лет он ни разу не прислал Торду по почте чего-нибудь материального в знак их нерушимых отношений. Нерушимых… Хах, именно таких. Даже если когда-то их дружба была на грани прекратиться, некая особая сила не дала парням так просто разойтись. Но это было далеко в прошлом. Очень далеко. Уже давно всё иначе. И тем не менее Торд не сообщал своего адреса проживания для отправки подарка. Говорил, мол, не ломай голову, забей, мне ничего не нужно, побереги деньги, и Гулд, каждый чёртов год, сражаясь против упрямства друга, только терпел неудачу. Так и пришлось обходиться текстовыми поздравлениями, поздравлениями по Скайпу и рисованием артов. Эдд убьёт себя, если упустит этот шуруповёрт сейчас. Но на дни рождения полагается делать сюрпризы, поэтому Гулд выберет другое время для покупки инструмента, чтобы его вручение потом казалось неожиданностью. Да, спустя два месяца, как у Торда был праздник. Интересно, а Ларссон вообще праздновал свои дни рождения, учитывая, как его в семье… …не любят? От резко появившейся печали внутри Эдда что-то неприятно сжалось и кольнуло. Вот что говорила мама? Выкинь ты уже эти драные кеды со скользкой подошвой — скоро точно себе что-нибудь сломаешь. Выйдя вместе с Тордом снова в коридор, Эдд по иронии судьбы опять поехал по полу как на коньках. Только вместо того, чтобы ловко делать на импровизированном льду крутые трюки, неуклюжее тело стремилось принять горизонтальное положение лицом вниз. Благо впереди стоял задумчивый, ничего не подозревающий Торд, за которого художник автоматом ухватился, чтобы спастись от этого глупого падения. — А-а! Испуг мигом превратился в смех, где-то напряжённый, но всё же по большей части выражающий облегчение, ведь Эдд благодаря крепкому телу норвежца смог удержаться. Однако поза у парней получилась слишком необычной для, собственно, парней, и потому она привлекла внимание всех людей, не только проходящих рядом, но и находящихся за стеклянными павильонами. Гулд в полусогнутом состоянии вплотную уткнулся лицом в спину приятеля и припадочно заскулил, обхватив Торда за живот. Со временем его руки непроизвольно поползли чуть ниже. — Э! Не начинай здесь! — рассмеялся Ларссон, схватившись за запястья друга, но от ярких эмоций силы отцепить от себя Эдда тут же иссякли. — Нашёл время, блять! Только не когда я в трусах Тома! Слава богу, что Торд так быстро среагировал и отшутился. Гулду стало в разы легче от того, что он смог поднять настроение другу хотя бы таким образом. — Прости, я поскользнулся, — пропищал Эдд и встал на ноги ровно, отойдя. — Этот пол меня не щадит. — Походу мне нужно всегда быть начеку, чтобы в любой момент тебя ловить, — Ларс повернулся к Гулду лицом и весело ему улыбнулся. — Буду признателен. Смахнув с глаз выступившие от смеха слёзы, Эдд пошёл с Тордом в книжный магазин, чтобы почитать каких-нибудь комиксов. По пути Гулд всё никак не мог унять бешено стучащее сердце от физического контакта с Тордом. Не сказать, что Эдд сильно удивился этим внезапным объятиям — Торд, может, точно — ну, а что поделать? На художника нахлынула жалость к другу из-за его дней рождения и строгих родителей, а там уже начали расти и нежные чувства… Так и хотелось невзначай приобнять Ларссона, но явно не так, как Эдду предложила воля судьбы! Однако, смотря на то, как отреагировал сам Торд, вроде ничего страшного не случилось. Это радовало. Или всё-таки для Ларссона это показалось слишком смущающим? Неприятная неловкость снова встала во главе. Обсуждение комиксов не задалось. Торд решил не делиться своим экспертным мнением с Эддом, а на мысли самого Эдда отвечал короткими, общими фразами, не имеющими никакого веса. Ларссон всё это время выглядел довольно отрешённым, но нить разговора никогда не терял, стараясь по возможности участвовать в нём уверенно, однако на деле получалось, честно говоря, не очень. Эдд всё прекрасно видел и чувствовал, что чем дольше он молчал, тем откровенно хуже становилось. Выйдя из магазина в коридор, художник уже не мог сдерживать внутренние всплески самоуничижения. — Торд, прости, если тебе со мной неудобно, — сказал он другу прямо. Тут проще взять всю вину на себя и на всякий случай извиниться. — Я правда не хотел… Прости. — Не хотел чего? — спросил Торд. — Обнимать тебя именно так. Прости. — А, ты насчёт этого… Слишком много «прости» на пустом месте, — быстро став раскованнее, Ларс вернул себе привычный вид, в котором не было намёка на излишнее притворство. — Я из-за родаков больше нервничаю, но это временно, а с тобой мне даже… — он резко запнулся на самом интересном и, смутившись, говорить дальше не стал. Покраснел, вдруг тронулся с места, понёсся чуть ли не бегом — только поспевай за ним, по пути переваривая очевидно искренние слова, которые только что поймал слух. Нагнав друга, Эдд, полный радости и воодушевления, начал всматриваться ему в лицо. — Правда всё нормально? — поинтересовался он. — Да. И хватит так пялиться на меня! — незлобно огрызнулся Торд с кривой улыбкой. — Как в душу ведь смотришь. Чтобы Торд оставался тем самым знакомым Тордом, ему просто не нужно поднимать тему с описанием своих чувств, даже если полпути уже пройдено. В последнем разговоре по компьютеру, Ларссон вообще прошёл больше, чем обычно, но сейчас вёл себя так, будто тех слов о желании обняться с Эддом он вообще не говорил. Пусть Торд и любил показательно обнулять своё настоящее отношение к другу, когда-то открытое ему теперь уже не скрыть. Трудный, непредсказуемый человек, но как же Эдд счастлив временами получать от него более честные выражения, даже если по смыслу они всё никак не дойдут до финиша. Завтрак был слишком беден на калории, потому чувство сильного голода нахлынуло на Эдда довольно быстро, будто в желудке и вовсе ничего не было. Ларссон тоже был не прочь поесть, потому парни надумали пойти в ресторан быстрого питания. После перекуса маршрут повёл друзей в магазин одежды, чтобы те… трогали там всё своими масляными руками! Торд, по крайней мере — всё-таки именно ему сейчас нужны вещи. Без очков глаза Эдда немного подводят, но сейчас художник впервые в жизни был рад тому, что попался на обман зрения. Если бы блеск жира на ладонях друга был правдой, все красные футболки, что попадались Торду, ждала бы очень невесёлая участь. Ларс купил себе на смену две футболки, тонкую красную худи и бриджи цвета хаки — лето всё-таки, хотя Торду, который, как он сам говорил, обычно ходил с закрытыми ногами, такие штаны показались очень непривычными. Хотя в детстве он без проблем в них ходил — Эдд хорошо помнил голые ноги друга, сплошь усыпанные ссадинами и синяками. Ну и, конечно, как можно забыть такую важную вещь, как трусы. Больше Торд никогда не наденет это клетчатое уродство, — норвежец так и сказал, пока рылся на полке с нижнем бельём в поисках самых достойных боксеров для себя. Эдд же ничего не покупал — лишь равнодушно перебирал футболки и шорты, на которые сейчас не было смысла раскошеливаться. — Будет как-то странно таскать с собой грязные трусы… Ладно, потерплю до дома, — Торд уложил все свои покупки в рюкзак, подумав сразу же переодеться в туалете, однако бросил эту затею. Поход в салон связи настал как раз в тот момент, когда от усталости уже не было больше никакого желания слоняться туда-сюда. Ещё и время не самое удобное для прочих развлечений, так что лучше покончить с торговым центром и по пути домой наконец-то накупить еды в более дешёвом продуктовом магазине. В самом страшном для Ларссона месте стояла очередь. Двигалась она очень неторопливо, пока люди оформляли себе сим-карты или меняли тарифный план. — Ладно, постою, — смиренно вздохнул Торд и зашёл в павильон. — Буду наслаждаться оставшимися моментами своего неведения. — Мне всё хотелось тебя как-то поддержать, но я так ничего и не придумал, — пожал плечами Эдд с неловкой улыбкой. В ответ последовал короткий смешок. — Да тут ничем уже не поможешь, — отмахнулся приятель. — Это нужно просто пережить. — Но я всё равно пожелаю тебе удачи, — Гулд начал медленно пятиться. Это идеальный момент, чтобы сделать задуманное. — Ты куда-то хочешь сходить? — догадался Торд, заметив отступающего от него Эдварда. — Ага. Если ты освободишься раньше, оставайся здесь. Я быстро вернусь. Как только художник сказал это, он тут же заскользил по полу, но, к счастью, уже контролируя себя. — Щас наебнёшься! — закричал ему вслед Торд, смеясь. — Не! Эдд что есть мочи помчался с третьего этажа на первый прямиком в магазин строительных инструментов. Сбивая всех людей, стоящих на эскалаторе, парень слышал позади себя громкое возмущение, но извиняться было некогда — голова забита лишь подарком для друга, за который Гулд очень переживал. Хоть бы этот шуруповёрт там ещё был! Именно тот — красный, компактный, которой хорошо сидел в руке! Вряд ли его сейчас кто-то правда купил, но мало ли. В магазин залетело нечто не хуже настоящего тайфуна. Рассекая воздух, Гулд задел ещё одного человека у себя на пути — низкорослый мужичок чуть было не повалился на пол от встретившейся силищи, и вот перед ним всё-таки пришлось извиниться, потому что столкновение произошло в отделе с шуруповёртами. К счастью, мужчина просто проходил мимо и тут же ушёл в другое место, а Эдд тем временем встретился в замечательной новостью: на нужный ему шуруповёрт никто не позарился. Монетизация на Ютубе у художника скудная. Гулд на днях вывел все начисленные деньги на карту и сейчас был искренне рад, что полученной суммы еле-еле хватало на покупку. Пока парню упаковывали инструмент, в кармане брюк почувствовалась вибрация телефона. Это было сообщение в Ватсапе. Как-то быстро Торд приобрёл симку. В уведомлении на главном экране светилось короткое: «Что?», а рядом с ним… «Том». Том… Том!!! Эдд от неожиданности чуть не выронил телефон из рук и сразу же принялся отвечать музыканту. Ещё дома перед звонком он ему уже писал.

Том

сегодня

ТОМ ТОМ ТОООМ

11:46 АM

Что? 03:14 PM

Скажи, когда ты вернёшься домой? 03:14 PM

Ну, точно не сегодня. Мне в дипломной композиции ещё сто лет всё выверять. У одногруппника вообще жопа какая-то, ничего у него не получается. 03:15 PM А что? Что-то случилось дома? 03:15 PM

Нет, всё хорошо. Просто хотел узнать, как у тебя дела.

03:16 PM

Да нормально. Не могу сказать, когда вернусь. Непонятно пока. 03:17 PM Ладно, нужно опять ехать к одногруппнику. 03:17 PM

Давай. Удачи.

03:18 PM

Какой же я уёбок! — заорал внутри себя Эдд, весь сморщившись. — Я ж реально подписываю себе смертный приговор этим молчанием! Фух, ладно, тихо, — заставил он себя расслабиться. — Я обязательно успокою Тома, когда он придёт домой. Обязательно. Но с другой стороны хорошо — Торд не попадётся ему на глаза в его же шмотках, а ещё мы успеем всё постирать и вернуть на место. Упакованный в коробку шуруповёрт Эдд нёс обратно на третий этаж в плотном непрозрачном пакете — если честно, эта штука не особо-то и лёгкая. Атмосфера торгового центра совершенно не располагала для вручения подарков, поэтому нужно найти более тихое место, чтобы впервые за девять лет поздравить Торда, как следует. Как подобает лучшему другу. Салон сотовой связи пустовал, и даже близ него Торда уже не было. Эдд ещё раз внимательно прошёлся взглядом по округе, не сдержав недовольства. — И чё за херня? Где он? Раз Торда нет, значит, симку он себе уже сделал. И что же? Наверняка спрятался где-то в углу и теперь получает от родни жёсткий выговор… Гулда, стоящего посреди широкого коридора, тут же охватила растерянность. Какое же тяжёлое у его друга положение. Эдд даже не мог поставить себя на место Ларссона — ему вообще невдомёк, как можно жить в такой суровой семье, которая буквально вызывает у тебя страх общения с ней. Торд был в сети пять минут назад и откликаться на зов Эдда пока не думал. Сообщения так и оставались без ответа, пока художник безрезультатно бегал по третьему и второму этажу огромного здания. Придя на первый этаж, Эдд хотел верить, что сейчас поиски друга уж точно увенчаются успехом, хотя проскакивала мысль, что это могло произойти намного раньше — казалось, что Торд всё это время тоже находился в движении. Но правда ли со стороны Ларссона будет разумно так поступать? Неужто случилось что-то серьёзное? Не успел Гулд поддаться панике, как ему пришло сообщение. Слава богу, норвежец вышел на связь.

Торд

сегодня

Я на первом этаже у какого-то другого выхода [Фотография места] 03:45 PM

СТОЙ

03:45 РМ

НЕ ХОДИ НИКУДА

03:45 PM

Как хорошо, что с ним всё в порядке. Быстро сообразив местоположение Торда, Эдд уверенно побежал к выходу и наконец-то заметил вдалеке знакомые «рожки» на голове. — Почему ты ушёл?! Я везде тебя искал! — сердито выпалил Эдвард с тяжёлой одышкой. Он неделю сидел дома и не шевелился, несколько дней вообще ничего не ел, а теперь носился по торговому центру как угорелый. Да где ж столько сил взять? — Прости, — виновато произнёс Торд. — Пока разговаривал с сестрой, ноги меня сами повели на улицу. — Он показал зажигалку, крепко сжатую в ладони, и убрал её в карман джинс. Ну да, от такого стресса как тут не закурить. — И как? Всё плохо? Эдд думал, что от полученных вестей он встретит друга в очень подавленном состоянии, однако Торд сейчас выглядел подозрительно спокойным и расслабленным. Тем не менее не стоит сбрасывать со счетов его хорошую маскировку. — Не знаю. Наверно, — глупо улыбнулся Ларссон и кивнул приятелю на выход. — В смысле? — Эдд в недоумении вышел следом за Тордом на улицу, но тот ответа на вопрос не дал. Если молчит — значит, всё реально серьёзно. Парни покинули территорию торгового центра и немо сошлись в желании пройтись по рядом находящемуся парку, ведь это место просто идеально подходило для рассказа Торда. Он правда сейчас что-то расскажет? Честно, в это всё ещё с трудом верилось, учитывая, какой у Эдда обычно скрытный друг. Солнце ещё высоко находилось в небе, но атмосферой обстановка уже сейчас начала походить на вечернюю. Наверно, дело в похолодавшем свежем ветре. Вдоль дорожки по обеим её сторонам стояли деревья, а меж ними — скамейки, на одну из которых друзья присели. — Что купил? — спросил Торд, увидев в пакете Эдда какую-то коробку, и тот, положив подарок рядом с собой, от греха подальше быстро его замотал. — Да так, ничего особенного. Потом покажу, — Гулд еле сдержал дрожь в голосе и сел прямо. — Ну что там, пиздец тебе? — осторожно вернулся он к теме с родителями. Ларс, видимо, от нервов опять заулыбался и задумчиво изогнул бровь, смотря куда-то вдаль. Картины в его глазах, похоже, совсем страшные, и тем не менее, засунув руки в карманы джинс, Торд расслабенно разлёгся на скамье, будто ничего серьёзного его не ждёт. — Наверно, — усмехнулся норвежец. — Просто я ждал на свой уезд другую реакцию, а не то, что мне по итогу рассказала сестра. — А мама ничего не писала? — Нет. По словам Тори она лишь сказала: «Пусть не возвращается. У него больше не будет возможности.» Не знаю… С одной стороны хорошо, что с таким отношением она не будет мне постоянно названивать, а с другой мне кажется, что если прилечу обратно, домой мне точно дороги не будет. Плевать на вещи, которые у меня там остались, — главное, что ноутбук с собой взял — хотя за скетчбуки обидно. Я попросил сестру оставить скетчбуки у себя, но она их не нашла. Наверно, мать их выкинула. Тогда неудивительно, почему на мой побег из дома она отреагировала так сухо — от моей порнухи в старых альбомах любой охуеет, — Торд вдруг рассмеялся, а затем громко, утомлённо вздохнул. — В плохом смысле. — А тебе обязательно прилетать обратно? Ты реально думаешь вернуться именно в этот дом и именно в эту семью? — Нет, конечно! — возмутился Ларссон и, подняв голос, уже не мог скрывать накопленное внутри раздражение. — Меня там держит только сраная учёба и условие, которое поставил отец: если получу образование именно в том самом университете, он выделит мне денег, которых хватит на покупку отдельного жилья. На время поиска работы он также готов дать средства. Но мне ещё год надо учиться, и вот думаю, чё теперь делать, если я реально решу не приходить домой. Не могу же я весь год жить на базе или у друзей с их родаками. Тори тоже, блять, не лучше — почти тридцатник и всё никак не может съехать. — Если твоему отцу правда важно, чтобы ты закончил учёбу, я думаю, он поговорит с твоей мамой и обязательно впустит домой. Эдд никак не мог думать иначе, и, судя по немного успокоившемуся Торду, его позиция действительно имела логику. — Сказать — может, и скажет, но что будет происходить в доме на самом деле, он никогда не узнает, ведь он постоянно на службе, — Торд продолжал ворчать, но после всё-таки пришёл в себя, когда, серьёзно посмотрев на друга, открыто с ним согласился: — Хотя… твои слова имеют смысл. Но в любом случае весь оставшийся год мне придётся терпеть ещё более жёсткое отношение к себе. Ладно, похуй. Переживу. Но даже если мне дадут возможность снова жить в этом дурдоме, мои скетчбуки уже не вернутся. Эдд точно бы сошёл с ума, если бы все его рисунки кто-то выкинул. Но тут не абы кто, а родной человек! Просто в голове не укладывалось такое ужасное отношение к сыну и вообще вся его ситуация. — Всё равно что целый кусок жизни выкинуть. Они ведь были лицом твоего творческого пути… — расстроился Гулд. — Не важно: шедевр ли вышел или посредственность, никакие рисунки не достойны настолько равнодушного отношения со стороны. Нельзя намеренно выкидывать на помойку человеческую душу. — Красиво, — грустно улыбнулся Торд. — Не сказать, что я прямо все рисунки рисовал с душой, но было у меня там кое-что, за что обидно больше всего… Эдд, очевидно, не мог не заинтересоваться и скромно спросил: — Что, если не секрет? — Я не думаю, что это можно говорить вслух, — Ларссон слегка напрягся, но не сказать, что он был против во всём признаться, если Эдд станет чуть напористее. — Но ты как будто специально делаешь на этом акцент, и теперь мне любопытно. Это что-то очень особенное и личное, что никому нельзя видеть? — с ехидным прищуром спросил Эдвард. — Но что может быть сокровеннее, чем твои голые женщины? — вслух задумался он. — Твои рисунки, — посмеялся Торд. — Что? — не сдержав смеха следом за другом, удивился Гулд. — У меня в скетчбуках лежали все твои детские рисунки. Перед улётом Торда в Норвегию помимо того прощального рисунка Гулд подарил другу все свои удачные работы, вырванные из альбомов и тетрадей. «Это всё тебе на память», — со слезящимися глазами улыбался Эдд в последние минуты их реального общения, держа в руках целую стопку листов. — Ты правда их хранил? — ахнул Эдд, находясь в приятном удивлении. — Они — символ того, что наша дружба была реальной. Как их можно выкинуть, когда я знаю, что мой друг тотальный шизик? — ухмыльнулся Ларссон. — Мне даже снилось, что если этих рисунков вдруг не станет, то ты вообще больше никогда не поверишь в моё существование. — Нет, такого никогда не произойдёт, — сказал Эдд, желая успокоить. — Понятное дело, что нет, — похоже, Торд и не волновался, уведя смиренный взгляд на кроны деревьев с другой стороны дорожки парка. — Твои рисунки тоже сейчас лежат в мусорке, и ничего с нами не стало. Но всё равно… — всё равно его настигла грусть по утерянному. Пусть с работами Гулда так же плохо обошлись, художник уже не чувствовал с ними никакой связи. Слишком много времени прошло, чтобы просто вспомнить, какие глупости там изображал юный Эдд. — Не расстраивайся. Я тебе потом ещё артов нарисую, — бодро произнёс он. — Даже лучше, чем те. — Важно не то, что твои нынешние работы лучше детских, а то, что эти детские рисунки были потрясающими именно тогда. Ты умел рисовать то, что не умел я. Очень красиво и понятно изображал то, что в реальном мире не имеет формы… — задумавшийся Торд вернулся в настоящее время и сел на скамейке ровно, смотря на приятеля с лёгкой тревогой. — Не подумай, что я постоянно живу в прошлом… хотя там произошло много чего интересного. Я всегда там нахожу ответы на какие-то свои насущные вопросы. — Да ладно, я тоже частенько ухожу в прошлое и прекрасно понимаю, по какой причине мы так на нём зациклены, — улыбнулся Эдд. — Но раз у нас есть возможность снова быть вместе, давай создадим новые воспоминания? Торд сказал, что он умеет находить ответы на свои вопросы в прошлом. Забавно — у Эдда там же всегда зрело только больше вопросов, чем ответов. Может, потому, что Эдду нужно искать ответы совсем не в прошлом? — Давай, — Ларссон быстро воодушевился. — Всё-таки человеческая душа слишком сильна, чтобы она умерла на какой-то помойке. Пока человек жив, она может творить бесконечно. Эдд, в отличие от Торда, думал о создании новых воспоминаний далеко не в творческом плане. — Я пока… отдыхаю от рисования, — смутился Гулд. Никаких рисунков сейчас. У него совершенно нет никаких идей, не говоря уже о продолжении большого мульт-проекта. Подробностей вслух он и подавно бы не рассказал. — А я и не говорю, что мы должны рисовать, — легко произнёс Торд. — Мы можем заняться чем-нибудь другим, чтобы потом появилось вдохновение на творчество. Годами безотрывно крутиться вокруг одного и того же капец как утомляет, и, чтобы артблок спал, нужно обязательно отвлечься. Что-нибудь придумаем. Я вот сейчас тоже рисовать особо не хочу. — Правда? — Эдд почувствовал облегчение. Как же он рад, что друг так хорошо всё схватил. — Значит, потом придумаем, чем займёмся, а пока… — Гулд наконец-то взял лежащую рядом коробку и снял с неё пакет прямо перед Тордом. — Держи. Ларссон, совершенно не ожидавший таких сюрпризов, таращился на подарок в полном ошеломлении. Молчание, длящееся несколько секунд, даже заставило Эдда усомниться в том, а подходящий ли момент он вообще выбрал. Когда внутри вьётся приятный трепет, держаться получается сложно. — Ты ебанулся?! — воскликнул Торд, когда взял в руки коробку и вытащил из неё желанный инструмент. Несмотря на возмущение, глаза его сияли. — Только не говори, что ты потратил на него все свои деньги. Надо ведь головой думать! — Когда ты рядом, у меня голова вообще не думает, — хихикнул художник. — Очень жаль. Ларссон, ещё не полностью обуздав эмоции, тяжело вздохнул, однако одарил друга мягкой, признательной улыбкой. Несомненно, он был рад, пусть и выражал свою благодарность очень странно по понятной причине. — Это тебе подарок на день рождения. Первый раз в жизни дарю тебе что-то материальное, а не какой-то рисунок в Интернете. Я считаю, что это достижение за девять-то лет нашей дружбы, — иронично и горделиво сказал Эдд. Со стороны это наверняка выглядело просто ужасно — нормальные друзья такими «достижениями» не гордятся. — С прошедшим тебя ещё раз, Торд, — искренне произнёс он в лёгком смущении. — Пусть из-за тупого расстояния у нас всё было не так гладко, я не прекращу тобой восхищаться. Спасибо, что изменил меня. Я очень рад, что познакомился с тобой, и счастлив, что ты прилетел ко мне в этом году, несмотря ни на что. Всё ещё немного растерянный приятель не знал, как лучше выразиться. — И я... рад. Спасибо, — от неловкости промямлил он. — Не помню, когда мне последний раз дарили что-то подобное. И говорили… Об этом вполне можно было догадаться. — Капец, тебе уже двадцать два… — Эдд, положив ладони на затылок, откинулся на спинку скамьи. — Погоди, — его озарила одна мысль. — Когда мы подружились, тебе тогда только-только исполнилось двенадцать… — Значит, десять уже. Десять лет как мы знакомы, — сделал вывод Торд, уйдя в прострацию, а следом за ним в потусторонний мир пошёл и Эдд. — Десять… Ничего себе, — протянул Гулд и медленно встал с ноги. — За это нужно выпить, — он продолжал в глубокой задумчивости смотреть в одну точку и куда-то пошёл. — Ты куда? — еле-еле сфокусировал взгляд Торд на отдаляющейся фигуре друга, но тут же всё понял, когда заметил у него на пути торговый автомат с напитками. Эдд вернулся к приятелю с двумя банками колы и протянул тому одну. — Надо чего-нибудь алкогольного, — усмехнулся Торд. — Потом. Друзья сидели на скамейке с закрытыми банками и всё ещё залипали в пустоту. — Ебать мы постарели… — сказал Ларссон. — Когда успели? — Такое ощущение, что мы беззаботно веселились только вчера… Блин… я, кажется, понял, почему, — провёл Эдд ладонью по лицу, всё осознав. — Почему — что? — Почему появилось ощущение быстро пролетевшего времени. Потому что мы мало взаимодействовали в реальности. Мы не создали тех новых ярких событий, чтобы ими отодвигать по времени наши детские. Если так посмотреть… Если в общем сложить все дни, когда мы виделись, там даже года не набирается. Это же пиздец. Мы всё время провели онлайн. — А с другой стороны не все онлайн-друзья общаются десять лет. — У нас, значит, особенный случай. — Он у нас особенный ещё с того момента, как мы начали вместе тусить. Но это реально мощно — ни время, ни расстояние ничего у нас не сломали. Почти. — Почти. Но сейчас всё нормально, да? Ты больше не будешь обижаться на меня из-за Тома? — Нет. А ты больше не будешь обижаться на меня из-за того, что я месяцами не отвечал на звонки, когда у тебя ещё не было Интернета? — Не-а. Это всё в прошлом. Сейчас я другой. А ты? — И я другой. Парни тихо посмеялись, даже как-то слабо, сдавленно, будто два старика, повидавшие на своей жизни всякого, но на деле они ещё ничего толком не делали, чтобы вообще что-то вспоминать. Это так… неправильно. Посмотрев друг на друга в молчащей задумчивости, они открыли банки колы и чокнулись. — За десятилетие нашей дружбы, — слегка улыбнувшись, объявил Торд не очень торжественным тоном. Сейчас ему на этот глупый пафос было попросту плевать. — Которой этим летом мы дадим новые воспоминания, — подхватил Эдд и сделал вместе с другом по несколько глотков. Какое счастье — впервые хлебнуть холодной колы в летнюю жару спустя столько времени. Друзья сходили в продуктовый магазин и купили всей необходимой для нормального проживания еды. С тремя полными большими пакетами, где в разнобой лежали продукты и Эдда, и Торда, и даже Тома, потому что кое-кто голодный недавно сожрал в доме вообще всё съестное, парни зашли на крыльцо. — Фух, наконец-то, — вздохнул Гулд, вытирая пот со лба, когда положил пакет рядом и начал выуживать из кармана брюк ключи. — Эдд, давай быстрее. Я еле держусь, — нервно пробубнил Торд, стоя сзади на ступеньках с двумя пакетами в руках. Эдвард достал ключи и обернулся — друг прикусил губу и сквозь джинсы пытался прихватить пальцами трусы на бедре, чтобы сдвинуть ткань в паху немного в сторону. — Потерпи, — фыркнул Гулд, отперев дверь. — У меня там уже всё сопрело и слиплось. Мне плохо. Мне нужно помыться и снять этот ужас. Скорее! — Торд, продолжая причитать, поднялся на крыльцо и увидел за Эддом сидящую в прихожей Ринго. Парень тут же замер и даже перестал дышать, сильно напрягшись — на горизонте настоящее чудовище. — Ринго, кисонька моя! — радостно воскликнул Гулд своей кошке, а та, заметив позади хозяина знакомую фигуру, тут же зашипела и вся распушилась, изогнув спину. Искра, буря, безумие. Или ещё что пострашнее? — Эдд, убери её, — Торд встал почти вплотную к спине друга и краем глаза выглядывал из-за его плеча прямо на озлобленное животное. — Она хлеще собаки, ей-богу. Эдвард со смешком зашёл внутрь дома, оставив Торда за чуть прикрытой дверью, и взял на руки завывающую кошку. — Проходи! Я её держу! — крикнул он приятелю, после чего Ларссон открыл дверь, внимательно следя за зверем. Парень положил пакеты в прихожей и пошёл дальше по коридору, не отрывая глаз от недовольной Ринго, которая своими огромными круглыми глазами, кажется, смотрела Торду прямо в душу. И Торд ей тоже. — Nå er ikke tiden for kamp, ​​men neste gang vil jeg undertrykke deg, — грозно произнёс нахмурившийся норвежец сквозь зубы. — Что ты ей сказал? — посмеялся Эдд с того, как забавно прозвучала эта фраза из уст друга. — Пожелал ей всего самого наилучшего. Торд ушёл в ванну, надумав сразу же надеть на себя новые нестиранные боксеры и футболку, а Эдд начал разбирать пакеты с продуктами в компании немного успокоившейся кошки. Художник сделал стопочку из шести плоских прямоугольных упаковок бекона и аккуратно понёс всё это добро к холодильнику, но, увы, весь бекон полетел на пол, когда Эдд вздрогнул от появившейся фигуры у входной двери… Том… Том вернулся домой. Какого х…?! — Т-том? — выпучив глаза, спросил перепугавшйся Эдд и просто не хотел верить в увиденное перед собой. Только не сейчас… Зачем он вернулся домой именно сейчас? — Привет, Эдд, — поприветствовал того Том в необычайно хорошем расположении духа. Кажется, у него случилось что-то приятное. — Чего таращишься? Давно не видел меня с бородой? — зашёл он на кухню и выпил стакан воды. Сразу видно, что всё это время он не брился — на лице быстро выросла короткая, но очень густая тёмная борода, из-за которой Риджуэлл выглядел совершенно другим человеком, и с непривычки от такого вида можно было запросто встать столбом от недоумения. — Т-ты закончил свою дипломную композицию? — с трудом держа уверенность в голосе, спросил Эдд. — Почти, — расплылся тот в довольной улыбке. — Одногруппнику починили жёсткий диск. Я помог с компом и музыкой, чем смог, так что хватит с меня. Хочу уже один всё доделать. — А, понятно… — тихо начал Эдд своё признание, — тут такое дело… — Я не знаю, чем ему помочь, даже если после недели моих консультаций, нет никаких толковых результатов, — Том совсем не слышал друга и продолжал увлечённо рассказывать о своих делах, попутно направившись в коридор. — Пойду побреюсь. В ванную. Где сейчас находится Торд… А там ещё и дверь не запирается… Пиздец. — Том… — снова тихий растерянный голос. В такие моменты люди обычно кричат во всю глотку, чтобы самое страшное не случилось, особенно когда на ситуацию можно лично повлиять хотя бы чуть-чуть. Но Эдд у нас получается каким-то альтернативно одарённым, раз сейчас наоборот становился только тише и тише. Он сейчас как пугливый зверёк. Стоял позади, потом мелкими шажками шëл за Томом, потом снова вставал на месте и жалобно пищал. — А ещё я сегодня узнал, что наши дипломные композиции будет играть живой оркестр. Я думал, что так защита диплома проходит только в консерваториях, а в колледже мы просто дадим комиссии послушать нашу музыку и всё. А тут вон как сделали. — Эм… — Блин, хочется поскорее всё доделать, чтобы отдать моему руководителю все ноты. БЛЯТЬ, ТОМ, ТЫ МОЖЕШЬ ХОТЯ БЫ НА СЕКУНДУ ЗАТКНУТЬСЯ?! — как же хотел сейчас заорать Эдд, если бы у него хватило духу перебить своего счастливого друга. Ну вот как можно портить настроение этому яркому солнышку, которое буквально светится от приятностей в своей жизни? Вот зачем он послушал Торда? Нужно было сразу написать обо всём Тому, но нет, проще возомнить себя правильным, здравомыслящим человеком, которому нехуй делать, и, действительно, давайте-ка я специально создам такую ситуацию, чтобы проверить, не пизжу ли я насчёт своего здравомыслия? Вот каким гением нужно быть, чтобы специально создавать условия, на которых можно вырасти за счёт страданий другого? Уму непостижимо. Эдд на полном серьёзе хотел считать себя индивидуалистом, который нестандартно мыслит и решает проблемы интересными способами, но нет. Он просто тупой. В какой-то момент зажмурившийся Эдд распахнул глаза. Нет! Это нужно остановить! Даже если Тому и придётся столкнуться с нежданным гостем, то только без трусов… Без трусов Тома, если что! Ридж не должен увидеть этот кошмар, поэтому Гулд надумал прямо перед входом в ванную поведать о приезде Торда, пока тот моется. Но самое неудачное то, что Торд ещё не мылся. В ванной тишина. А может, Торд услышал, как Том пришёл домой, и спрятался в комнате? Просто как-то глупо, если норвежец всё это время ничего не слышал и не предпринял. Или слышал, но также ничего не сделал. Вставать перед дверью с раскинутыми руками и говорить о приехавшем Торде, пока внутри тихо, будет как-то странно. Том так и шёл дальше в ванную комнату, пока ни в чём неуверенный Эдд ужасно сомневался. Нет, надо догнать! Всё равно нужно остановить Тома и самолично проверить, есть ли там Ларссон. Зазвонил телефон, который художник на автомате взял в руки, хотя время для разговоров у него сейчас вообще не было. Тем не менее на экране высветился «Мистер Фултон» — строгий хозяин дома, которого лучше не игнорировать… Насрать! Только Эдд хотел нажать красную кнопку и откинуть телефон в сторону, дрожащий палец непроизвольно дёрнулся в совершенно другую сторону — прямиком на кнопку принятия вызова. Время телефонного разговора пошло, и Гулд поприветствовал своего собеседника тонким испуганным писком. — Что за звуки?.. — тихо недоумевал Фултон и обратился к парню: — Эдвард, алло… — БЛЯТЬ! Что там сказал мужчина, Гулд не расслышал, ведь громкий возмущённый крик из ванной дошёл до ушей в первую очередь и чуть не оглушил. — КАКОГО ХУЯ?!.. ТВОЕГО… НА МОИХ ТРУСАХ!!! Пусть и с запинками глубоко ошарашенный Том не терял громкости в голосе, всё сильнее удивляя и смеша Эдда — он никогда не слышал друга на таких частотах. Ну и да: Торд, такой же, блять, альтернативно одарённый, никуда не спрятался и даже боксеры не снял. Тот случай, когда встречать человека без трусов было бы лучшим вариантом. — А с чего ты взял, что это твои трусы? — Торд, внешне не теряя самообладания, задал самый наитупейший вопрос, который вообще можно было придумать. — ДА КОНЕЧНО! ТАК Я И ПОВЕРИЛ, ЧТО ТЫ КУПИЛ СЕБЕ ИМЕННО ТАКИЕ ТРУСЫ, ЧТОБЫ ОНИ АССОЦИИРОВАЛИСЬ СО МНОЙ! КАЖЕТСЯ, Я ЧЕГО-ТО НЕ ЗНАЮ? СНИМАЙ, ЖИВО!!! — Тогда выйди. Я стесняюсь, — игриво простонал Торд. Да как у него вообще хватает смелости шутить, когда жизнь висит на волоске? — ТЫ ТУТ ЕЩЁ СВОИ УСЛОВИЯ БУДЕШЬ СТАВИТЬ, ПРИДУРОК? ТОГДА Я ЩАС САМ ИХ СНИМУ! Том громко затопал вглубь ванной, приближаясь к своей жертве, и вот тут Ларссону уже было не до шуток. — Эдд, спаси!!! — отчаянно завизжал он, но помощи не дождался. Его последующие крики растворились в грохочущих звуках. Мистер Фултон, всё услышав, бросил трубку, а Эдд всё это время стоял на коленях у стены весь скрюченный и скулил. То ли плакал, то ли смеялся, схватившись за живот — он и сам не понимал. Но было ясно лишь одно: Эдд — ужасный человек, которому придётся очень сильно поднапрячься, чтобы исполнить своё главное желание.