Темное пламя. Прошлое

      Октябрь 2008       Лест в задумчивости стоял у окна, обхватив вечно-холодными ладонями чашку горячего черного чая. До миникухни свет торшера почти не доставал, и Лест мог различить сквозь темноту покачивающиеся ветки деревьев, растущих рядом с домом в саду. Изредка раздавался резкий дребезжащий стук капель по стеклу. Лест чуть поежился — там идет слабый, но наверняка мерзко-холодный дождь. А здесь, внутри, хорошо…       Он сделал глоток терпкого чая. Вызвался всем его приготовить, себе налил в последнюю очередь и после этого почему-то завис перед окном. За спиной Феалин и Райан сидят за столом и молча, терпеливо ждут. Они вообще оказались очень терпеливыми. Время ведь давно за полночь, а он все рассказывает и рассказывает. Ранним вечером начал и даже еще не дошел до самых страшных моментов…       Руки дрогнули, и Лест пролил несколько капель на столешницу рядом с мойкой. Сегодня точно не закончит.       Они делали, конечно, перерывы, но недолгие. Слушали его залпом. Так внимательно. Так сострадательно. И во всем оправдывали.       Лест с тихим прерывистым вздохом вытер капли губкой и снова положил ее у раковины. Будут ли оправдывать дальше? Натворил он, конечно... Не жизнь, а одна сплошная ошибка. Целая череда неверных решений, начиная со знакомства с Юлей. Лест сосредоточенно нахмурился: кажется, вообще ни одного правильного выбора не сделал — с тринадцати лет и по сей день. Ни одного.       И нахрен он им сдался, такой тупой?       Лест повернулся и медленно подошел к столу, вступил в круг света, который распространял торшер, стоящий рядом с одним из кресел. И Феалин, и Райан окинули его внимательными взглядами, очевидно пытаясь оценить его состояние после затянувшегося молчания. Лест едва заметно улыбнулся — от одного осознания, что за него беспокоятся, становилось легче. Наконец-то он кому-то не безразличен.       — Не надоел я вам еще? — тихо спросил Лест, садясь в кресло у стола, — Хотя я так долго рассказываю — сам понимаю, что надоел…       — Ну прекрати, — тихо фыркнул Райан и сразу расплылся в непривычно доброй улыбке.       — Если ты про то, что сейчас глубокая ночь, то не беспокойся — мы обычно поздно ложимся и мы все выспались — ты тоже, насколько я знаю, — проговорила Феалин, тоже с теплой улыбкой, — Так что ориентируйся на себя — если устал, то пойдем спать. Если хочешь продолжать, то мы здесь.       «Мы здесь». Руки опять слегка дрогнули, и Лест поставил чашку на стол, опасаясь снова разлить. Это все слабость после… того, что произошло. Но по крайней мере, чай он смог всем сделать и даже до сих пор держался, рассказывая все так подробно.       Просто до сих пор было тревожно и хотелось побыстрее с этим покончить. Поэтому надо продолжать, несмотря на то, что подзабытые образы начали вставать перед глазами. Они снова становились реальными и четкими и отзывались глухой болью где-то глубоко внутри. «Девчонки», которые уехали, оборвав связь. Иван, который постепенно исчез. И мама… но маму Лест никогда не забывал.       — Сарафанное радио заработало почти сразу, — немного подумав, продолжил он, — Максим, помнится, еще спросил меня, можно ли дать кому-то мой телефон, а после этого номер пошел дальше куда-то гулять, — пожал плечами Лест, — А я и не против был. Не сказать, что у меня появилось много клиентов, к тому же, я легко их отбраковывал, если мне что-то не нравилось. Мог себе позволить — обеспечивала-то меня все еще мама, так что своих денег много мне не требовалось.       Лест опять замолчал, опустив голову и рассеянно поглаживая пальцем узор на чашке. И зачем он это делал? Хотелось оправдаться, сказать, что очень нужны были деньги... Но это не правда, а он обещал быть честным. Конечно, ничего приятного не было, но и в деньгах не настолько уж он нуждался, чтобы по рукам пойти… но почему-то пошел.       — К середине лета Иван уехал в Финку на пару недель. Изначально на Туску, но после задержался. И тогда у меня сразу еще несколько клиентов добавилось, потому что… — Лест чуть запнулся, — Как бы это объяснить? Словно окончательно исчез какой-то сдерживающий фактор, хотя Иван ничего мне не запрещал. Наоборот — это он и запустил цепную реакцию. А я целенаправленно боролся с неким чувством «принадлежности». Прекрасно понимал, что мы не встречаемся и я полностью свободен, но все равно было какое-то странное ощущение, будто я делаю что-то неправильное по отношению к Ивану… Может быть, это ощущение на самом деле относилось ко мне самому — и что-то неправильное я делал прежде всего по отношению к себе. В любом случае, я хотел избавиться от этого чувства, а клин клином вышибают, как говорится. И недостатком денег оправдывался, как обычно, — тихо вздохнул Лест, — Так что стоило Ивану исчезнуть из поля зрения, как у меня сразу стало несколько выездов в неделю — разной продолжительности, но обычно не на ночь, конечно.       — И ты не боялся вот так просто приезжать к незнакомым людям? — удивился Райан.       — Я убеждал себя, что они вроде как свои, — криво улыбнулся Лест, — Знакомые Ивана. Знакомые знакомых... Среди них просто не может оказаться какого-то маньяка, — не сдержал ироничного смешка Лест, — Нет, на самом деле я отлично понимал, что может случиться что угодно. Но я умел себя успокоить и убедить, что это все проверенные люди. И мне везло.       — Слушай, тебе действительно везет во многом, как бы парадоксально это ни звучало, — хмыкнула Феалин, — Например, твои анализы — я все забываю сказать… — она заметила, что Лест напряженно замер, словно окаменев, — Там все почти в порядке. Ничего серьезного.       Затаивший дыхание Лест изумленно выдохнул. Да, там были вирусы по мелочи, с которыми на Примабере легко справиться, так что с этим уже разобрались.       — Это просто чудо, — растерянно покачал головой Лест, — Я боялся спросить, честно говоря. И все это время опять занимался самоубеждением: ведь раз ты ничего не говоришь, но все-таки взялась мне помогать, значит, от какой-нибудь болезни в ближайшее время я не сдохну, скорее всего, — невесело усмехнулся он, — Но это правда удивительно, потому что было очень много тех, кто не считал нужным использовать презервативы… Далеко не все, конечно, но многие ведут себя словно они бессмертные.       — Да и ты сам, видимо, тоже, — заметил Райан.       — А у меня «метод страуса», — невесело усмехнулся Лест в ответ, — Нет, тогда, в пятнадцать, я тщательно следил за этим. Я себя еще берег. Это потом мне стало пофиг. Я ведь хотел умереть, но боялся покончить с собой, вы уже знаете. Заразиться я тоже боялся, но одновременно вел себя так, чтобы именно это и произошло. Но так стало позже, я еще дойду до этого.       Лест снова вздохнул, поднес чуть дрожащими руками чашку к губам, глотнул остывающий чай. Нет, не будет он пытаться выставить себя лучше, чем есть. Обещал же рассказывать все, как было. А теперь будь что будет.       — Я начал видеть, как мое тело влияет на всех этих мужиков и учился этим пользоваться. Мне даже в какой-то степени стало нравиться вожделение в их глазах — опять, как и в случае с «девчонками», это немного повышало мне самооценку. И я даже стал ощущать некоторую власть, я мог в чем-то отказывать им, я становился капризным…       Райан удивленно вскинул брови:       — Не замечал за тобой такого.       — Это уже потом жизнь меня так отымела, что я стал безотказным, — кивнул Лест, — А тогда у меня была иллюзия контроля. Я уже говорил, что в тот период мне попадались нормальные — никто на меня не давил, никто меня не заставлял. Наоборот, многие мне потакали, и я начинал наглеть. Конечно, это все произошло не сразу: я говорю о периоде в несколько месяцев — лето и осень, примерно. И, конечно, откровенно я никогда не нарывался, но я вполне мог от чего-то отказываться и очень любил, когда меня уговаривали, — усмехнулся Лест, — Мне ведь еще и платили после всех уговоров. А если мне что-то не нравилось, я просто больше не приезжал. Например, от Максима я слился через несколько встреч после того, как он пожаловался, что я слишком пассивен в постели. Больше мы не виделись, но его слова во внимание я принял и решил, что мне самому выгодно изменить поведение: клиентам будет больше нравиться, они станут чаще назначать встречи, а кто-то, может, и деньжат побольше подкинет, если я буду вести себя более активно. И обычно всех устраивало, что я просто изображал удовольствие. А если возникали вопросы, то я говорил, что мне вообще-то приятно. Ну, женщины же получают удовольствие, хотя с виду по ним не поймешь. Вот и я так же, только сзади, — с улыбкой пожал плечами Лест, — Уж не знаю, насколько в такие объяснения верили, но предпочитали не вникать.       — М-м, Лест, у меня давно назревал вопрос, — начала Феалин мягко, — Не уверена, что это корректно спрашивать, но ты столько всего откровенного уже рассказал, что думаю, можно. Но если что, не отвечай.       Лест с готовностью кивнул — он теперь даже не представлял, что может существовать нечто такое, что он не смог бы рассказать этим двоим.       — Спрошу прямо: что у тебя с гендерной идентичностью? — поинтересовалась Феалин.       — Что? — непонимающе нахмурился Лест.       — Я не раз замечала, что ты часто говоришь, что ты как девочка, и ты будто бы отделяешь себя от мужчин, — пояснила Феалин, — Будто не хочешь иметь никакого отношения к своему полу.       — А, это… — протянул Лест и вздохнул, — Тут все и легко, и сложно одновременно.       Он замолчал, продолжая сосредоточенно хмуриться. Феалин не торопила. Но то, что он не понял вопрос, уже наталкивало на мысль, что этой темой он не особо интересовался.       — Скажем так: если бы я родился девочкой, мне было бы нормально, ничего не имею против, — начал Лест, — И вообще, думаю, что быть женщиной мне было бы выгодно — жилось бы мне легче. Но так уж получилось, что я не девочка. И с этим мне тоже было бы нормально, если бы не постоянное давление окружающих: характер слишком мягкий — больше девочке подходит, никакой агрессии во мне нет — постоять себя не могу, еще и внешность женственная… — Лест вдруг запнулся со всхлипом, и слезы брызнули из глаз неожиданно даже для него самого.       Краем глаза он заметил, что Феалин подалась ближе, но Райан, сидящий с другой стороны, опередил ее и заботливо положил руку на плечо. И сейчас это было действеннее, чем мягкие объятия Феалин. Ведь Райан принимает его со всеми слабостями и плаксивостью. И даже за женскую одежду он никогда не упрекал.       Райан тем временем уже и кресло ближе подвинул, чтобы обнять, и Леста это быстро успокоило. Он продолжил негромко, но уверенно:       — И да, я отделяю себя от мужчин. Слишком много дерьма в моей жизни из-за них произошло — начиная с отца, продолжая одноклассниками и заканчивая клиентами. Так что я не хотел бы себя к ним относить, хотя физически это так. Поэтому моя андрогинная внешность мне вообще-то даже нравится. Она позволяет мне отделять себя от своего пола, хотя иногда на меня накатывает и я из-за нее же могу начать комплексовать. Но к женщинам я себя тоже не отношу, — Лест тихо вздохнул, — Наверное, я где-то между.       — То есть отторжения своего тела нет? — продолжила расспрашивать Феалин.       — Только если из-за налета воображаемой грязи, — чуть дрожащим голосом ответил он.       — А если бы исчезли эти установки общества, если бы не нужно было соответствовать какому-то понятию «мужчина», то и проблем бы не было?       — Думаю, что не было бы, — печально покачал головой Лест, — У меня вообще такое впечатление, что это у общества проблемы со мной, а не у меня с собой.       Он вдруг почувствовал, как затряслось от беззвучного смеха тело Райана, который все еще обнимал за плечи.       — Что? — сразу напрягся Лест, чуть отстраняясь, — Опять что-то глупое сказал?..       — Почему это «опять»? Вот так сходу я от тебя ничего глупого даже не припомню, — хмыкнул Райан, — Наоборот, я считаю, что вот это последнее — отличная мысль. Иногда действительно именно с обществом что-то не так, — Райан пристально посмотрел Лесту в глаза и добавил уверенно, — а не с тобой.       Лест выдохнул с облегчением и расплылся в невольной улыбке. Убедительный, даже скорее не терпящий возражений, тон Райана успокоил и обнадежил. Лест перевел взгляд на Феалин — та кивнула ему со своей спокойной полуулыбкой. А потом Феалин и Райан как-то странно переглянулись — будто одновременно сделали какой-то вывод для себя.       — В общем, я не очень углублялся в эту тему с гендерами, — продолжил Лест после недолгого молчания, — Так, поверхностно почитал, быстро понял, что мне не сюда: у меня скорее другие проблемы — и именно другие проблемы привели к этим моим высказываниям, что я как девочка и что я не соответствую чему-то там. То есть мне нормально внутри. Это обществу со мной не нормально, — решился он повторить ту же мысль.       Теперь уже и Феалин улыбнулась и понимающе закивала:       — Что ж, мне в целом все ясно. Вернемся тогда к твоей истории?       Лест немного помолчал, вспоминая, на чем остановился:       — Так вот, я стал учиться вести себя активнее в сексе и подкапливал клиентов. Опять же, их не было много тогда. Сложно посчитать, потому что кто-то часто приглашал, кто-то редко, но в среднем, наверное, человек пять-семь я мог иметь в виду. В тот период я и начал использовать слово «клиент». Ивана я тоже цинично окрестил клиентом, хотя, конечно, он был чем-то бóльшим, — вздохнул Лест, — И с ним я не стал ничего менять — не посчитал его достойным того, чтобы начать вести себя по-другому в постели, — он криво усмехнулся, — Он и так меня принимает, зачем ему-то делать приятнее? Еще чего, — Лест смахнул снова подступившие слезы, — Просто я так был обижен на него… Даже думал, не сказать ли ему, что у меня там не только Максим, но и еще несколько человек. Но я сдерживался — это было бы слишком демонстративно. Слишком понятно, что мне не все равно. А слухи наверняка и так до него дошли бы — началось-то все с его приятеля. И я всё ждал, что он все-таки что-нибудь мне скажет, попытается мозги вправить. Но нет, ничего, — с горечью качнул головой Лест, — Ему действительно было похуй. Или почти похуй.       — Мне очень жаль, Лест, — вздохнула Феалин.       — Что? — вскинул он на нее взгляд, — Ведь это были какие-то тупые манипуляции, которыми я себе же делал хуже.       — Это сейчас понятно, — кивнула Феалин, — А тогда ты хотел внимания от человека, к которому привязался. А раз не получилось этого добиться, то ты стал пытаться разорвать связь. Стать безразличным тоже. Ты делал что мог и как умел.       — То есть ты все равно меня оправдываешь? — спросил Лест, снова вытирая слезы, — Даже после того, как я рассказал, как вел себя с клиентами — капризничал, пытался манипулировать ими тоже и любил их реакцию на мое тело?       — Да, — невозмутимо подтвердила Феалин, — Для меня ты все равно просто потерянный мальчишка, Лест. Ты хотел признания, ты хотел самоутвердиться — другого способа у тебя не было: со сверстниками ты не общался, они тебя не принимали. И деньги, конечно, тоже были важной причиной. Вот и получилось то, что получилось. Все совершают ошибки, милый. Но ты не мог тогда знать, что твои ошибки разрушат всю твою жизнь. И как говорится, это не твоя вина — это твоя беда.       Лест чуть сжался и тихо разрыдался. Снова почувствовал крепкие объятия Райана, который все еще сидел очень близко.       — Но теперь у тебя есть мы, — тихо проговорил тот, — И мы будем помогать начать новую жизнь.       — Главное, чтобы у тебя хватило сил, милый, — добавила Феалин, — Но мне кажется, что хватит. Ты очень сильный.       Не очень-то верилось. Сильным для Леста сейчас был Райан, к которому он прижимался, пытаясь унять слезы. Сильный, но не страшный, как остальные.       Но надо продолжать рассказ, так что Лест опять усилием воли смог справиться с подступающей истерикой и снова выпрямился, с благодарностью взглянув на Райана. Слезы, правда, не унялись — просто стали течь тихо и не сбивая с мысли.       — А еще я умудрялся убеждать себя, что это не совсем секс. Точнее, это какой-то ненастоящий секс. Я-то удовольствие не получаю — значит, все не правда. А настоящий, нормальный, секс у меня еще будет. Просто попозже, — всхлипнул Лест, — Если во времена «девчонок» я сомневался, что могу быть кому-то интересен, то теперь я был уверен, что я привлекателен, потому что видел реакцию клиентов, а среди них и женщины изредка попадались. Так что я мечтал, что когда-нибудь найду девушку, с которой все будет как у нормальных людей и вот тогда у нас будет «настоящий» секс. Я же много чего умею, я доставлю удовольствие, я смогу быть особенным. Буквально лучшим с таким-то опытом… — Лест запнулся и снова всхлипнул, — А когда до этого дошло, я все испортил. Как всегда.       Райан опять приобнял его за плечи — это он об Акаше, наверное? Он ласково скользнул пальцами в волосы Леста и погладил его по голове, надеясь снова немного успокоить. Кто бы мог тогда подумать, что этот парень станет так важен, а Акаша быстро затеряется где-то в прошлом? Кто тогда мог подумать, что его история настолько длинная и тяжелая, что уже всю душу вывернула? Хотя он точно еще не дошел до самого страшного.       Лест опять чуть выпрямился и в очередной раз вытер слезы:       — Но тогда я считал, что в принципе все неплохо. Обращаются со мной нормально, денег становится много — я стал откладывать неплохие по моим меркам суммы и при этом не нуждался ни в чем повседневном. А как только мне стукнет шестнадцать и соответственно станет больше возможностей найти нормальную работу, я это все закончу — я был в этом абсолютно уверен, — с вымученной улыбкой подвел итог Лест, — Так что на самом деле все хорошо. И беспокоиться не о чем.                     Райан, 16 лет (2002 год по Земле, середина лета)       Примабера       Первое, что бросилось в глаза, когда Алма открыла дверь — ее коротенькое обтягивающее платье цвета фуксии. Райан только успел окинуть ее непонимающим взглядом, как она унеслась куда-то со словами «Я почти! Еще минут десять!»       Ее минут десять — это минимум полчаса. Но проблема не в этом. Райан с тем же непониманием окинул взглядом свой мотоциклетный костюм. Она собралась кататься в таком платьице?       — Алма? — позвал Райан и прошел в ее комнату, где она крутилась у зеркала, — Ты не забыла, что мы на байке сегодня?       — Как это?! — замерла Алма, так и не донеся помаду до губ.       А вот так. Райан сжал зубы, чтобы не сказануть что-нибудь язвительное.       Уже больше месяца все было хорошо, даже почти не ссорились. А в сексе Алма оказалась такой раскованной и так быстро училась, что уже творила какие-то чудеса. Ну или это влюбленность все еще подогревала впечатления. В любом случае, секс был просто потрясающий — до сих пор словно один большой оргазм.       И даже капризы почти исчезли куда-то — снова стало как в начале знакомства. Ну или это просто Райан умудрялся не косячить в ее глазах… Но вот, кажется, опять началось. И это точно не его косяк.       — Вот так, — сдержанно произнес он, — Мы же договорились.       — В смысле?! — Алма стала еще более удивленной, — О чем?       — О том, что сегодня мы катаемся на мотоцикле, — сообщил Райан, исподлобья глядя на нее. Ну в самом деле, что она дурочку строит?       — Когда это мы договорились? — развернулась к нему Алма, полная праведного гнева.       Райан тяжело вздохнул, достал из кармана коммуникатор и принялся просматривать переписку. Алма подошла ближе, положив руки на бедра и до сих пор выражая возмущение всем своим видом.       — Вот! — Райан не отставал в демонстрации возмущения и с победным видом протянул ей коммуникатор экраном вперед.       Алма подозрительно прищурилась, читая переписку, потом спросила ехидно:       — А где здесь написано, что я согласилась?       Райан расширил глаза от удивления и снова перечитал сообщения. Действительно, здесь было его предложение насчет мотоцикла, а сразу после него шел поток слов Алмы про роботов.       — Но ты точно видела это сообщение! — воскликнул Райан.       — Может, я пропустила, — невозмутимо пожала плечами Алма.       Райан уставился на нее растерянно. Вроде как она права. Ее согласия действительно не было, а он, получается, упустил это и подумал, что они договорились.       — Слушай, Рай, — Алма с примирительной улыбкой приобняла его за плечи, — Давай просто закажем такси и поедем в какое-нибудь кафе с красивым видом, а? Ну, всякое бывает — я не заметила сообщение, а ты не заметил, что я не ответила.       «Да она врет!» — забилось вдруг в голове. Ничего не ответила, чтобы не спорить — они давно не катались и по-хорошему пора было уже уступить. Вместо этого Алма переключилась на другую тему и отвлекла его лавиной сообщений, в смысл которых он пытался как-то въехать, не обладая нужными знаниями по теме. И таким образом он забыл о том, что не получил ответа. Она поняла, что прокатило, и теперь опять выставляет его виноватым.       Райан отступил на шаг:       — А давай это ты переоденешься, и мы поедем кататься? — вкрадчиво спросил он.       — Райан, ну, — Алма укоризненно взглянула на него, — это время занимает.       — Я подожду, — решительно кивнул Райан.       Алма резко выдохнула, почти фыркнула, потом заметила недовольно:       — Почему это я должна переодеваться, если это ты не согласовал со мной формат встречи?       «Потому что ты на это и рассчитывала!»       — Потому что мы давно не проводили время так, как нравится мне, — мрачно заметил Райан.       — Потому что ты не говорил, как тебе хочется, — сложила руки на груди Алма.       — А я сказал, вот, — взмахнул коммуникатором Райан.       — А мой ответ где? — опять поинтересовалась Алма, только теперь с очевидной язвительностью в голосе.       Вот так, угождаешь ей, угождаешь. Ничего не просишь взамен. А она даже один раз не хочет пойти навстречу.       — Я приехал на мотоцикле и уеду отсюда на мотоцикле. Можешь поехать со мной, — твердо заявил Райан, — Мы покатаемся, а потом заедем в какое-нибудь кафе или ресторан.       — И я в ресторане буду париться в коже, — закатила глаза Алма.       — Не обязательно же кожу надевать, — возразил Райан.       — Нет, слушай, ты ведь не дождался моего ответа. Почему я должна теперь…       Внутри поднималась волна ярости вместе с возмущенной жгучей обидой. И Райан уже не слушал, что она там говорит, а просто смотрел, как усиленно она сдерживает самодовольную ухмылку, которая так и норовила расплыться по пухлым губам. Алма продолжала так искренне возмущаться, но уголки губ странно подрагивали будто бы в попытке приподняться.       Райан продолжал настаивать на своем, Алма продолжала возмущаться всё больше. Хорошо хоть, что ее родителей не было дома, потому что она уже просто орала.       У Райана же наоборот будто каменело что-то внутри, и чем больше она распалялась, тем более невозмутимо он отвечал. Словно превратился в одного из роботов, столь ею любимых. Но кажется, ее это совершенно не радовало, а только больше бесило.       — Я вообще уже никуда не хочу! — воскликнула, наконец, Алма.       — Да и я тоже, — пожал плечами Райан.       — Ну и уходи тогда! — опять закричала на него Алма.       Райан молча развернулся и вышел из квартиры.       — Эй, ты куда? — за спиной послышался возмущенный возглас.       Райан даже не обернулся и понесся вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. И похуй, что тридцать первый этаж.