Темное пламя. Прошлое

      Лест, 14 лет (2001 год, весна)       Снизу послышался тихий разговор на английском, и Лест поспешно вскочил на ноги. Слезы уже остановились, но теперь кожа лица ощущалась будто бы стянутой, нос заложило, а из груди на вздохе невольно вырывались тихие судорожные всхлипы, словно у маленького ребенка — давным-давно такого не было, и вот надо же именно сейчас…       Сердце заколотилось так сильно, что его стук раздавался в ушах. Лест боялся себе представить, насколько хреново и жалко он выглядит. Нафиг он им нужен с такой рожей, да еще приперся ведь без спросу… Наверное, зря он потерял несколько часов, сидя здесь, — за это время можно было уже чердак найти.       Юля и Джулия резко остановились на лестничной клетке и, подняв головы, воззрились на него с непониманием и изумлением. Лест так и стоял, не глядя на них, и нервно теребил завязки на куртке:       — Простите, что не предупредил… — глухо начал он, и из груди вдруг опять вырвался всхлип неожиданно для него самого.       Лест осекся и замолчал, мучительно краснея. Хотелось просто провалиться сквозь землю… Надо было уйти, как только началась истерика. А еще лучше было просто не приходить. Потому что теперь так стыдно, что он в таком виде. Еще и всхлипывает, как маленький.       — Ангелочек, ты, что ли? — только сейчас признала его Юля.       — Да… мне просто переночевать негде, отец из дома выгнал, — выпалил, наконец, Лест.       Юля и Джулия еще несколько секунд в замешательстве смотрели на него. Решение они приняли, кажется, одновременно.       — Oh boy! — всплеснула руками Джулия и, погромыхивая связкой ключей, взлетела по лестнице мимо Леста к двери в квартиру.       Лест невольно проследил за ней полным надежды взглядом и даже не заметил, как оказался в теплых объятиях Юли.       — Замерз весь, — пробормотала она, — И долго ты ждал?       — Долго… — выдохнул Лест и уткнулся лбом ей в плечо.       Джулия тем временем распахнула дверь и замахала рукой:       — Давай иди сюда!       Лест отстранился от Юли и направился было к квартире, но тут же вспомнил про рюкзак и резко обернулся. Но его уже взяла Юля:       — Хуясе тяжеленный он у тебя!       Лест протянул руку, чтобы забрать его, но Юля кивнула в сторону двери:       — Иди в тепло быстрее, я донесу.       Когда они втроем зашли в квартиру, Юля поставила рюкзак к стене, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, потом нахмурилась и строго посмотрела на Леста:       — Тебя видел кто-нибудь?       Лест, который в этот момент пытался справиться с молнией на куртке, так и застыл. Что-то рухнуло внутри. Но тут же он вздохнул с облегчением:       — Нет, никто не видел, — он посмотрел на Юлю прямым взглядом, — Из квартир никто не выходил.       «Девчонки» жили на последнем, пятом, этаже, так что увидеть Леста могли жильцы только четырех квартир. Точнее, трех, потому что одна из них была Юлина. Но на этаже все это время действительно царила полная тишина.       — Хорошо, — кивнула она, удовлетворившись его уверенным тоном, отошла от двери и сняла пальто, — А с отцом что? Когда ты сможешь вернуться?       — Завтра утром, когда мама будет дома…       — А ночью мама не будет тебя искать? — Юля сложила руки на груди и опять внимательно посмотрела на Леста. У Джулии вид тоже был напряженный.       — Я оставил ей записку, что приду утром, так что не должна искать… — Лест с тревогой взглянул на хмурых «девчонок» и принялся оправдываться, — Я не хочу создавать никаких проблем, правда. Я же все понимаю. Это только на одну ночь. Я обещаю, что больше такого не повторится.       Джулия в задумчивости повернула голову в сторону Юли и проговорила негромко:       — I think, it’s not a problem, if it’s just for one night.       — I hope so, — вздохнул Юля и кивнула Лесту, — Ну, раздевайся.       — Спасибо, — опять с облегчением выдохнул тот и снова горячо заверил, — Это только один раз, честно. И простите, что не предупредил…       — Ладно, проехали, — махнула рукой Юля, и в ее голубых глазах опять отразилось сочувствие, — Как же тебя согреть-то побыстрее… Может, в ванне полежишь?       — Да, спасибо, мне все равно надо в душ, — в очередной раз поблагодарил Лест и снова принялся воевать с молнией — оказалось, что ткань застряла, и теперь бегунок не двигался ни туда и ни сюда, выскальзывая из трясущихся от холода и потных от волнения рук.       Юля направилась в ванную, а Джулия заметила его проблему и подступила ближе:       — Давай помогу, — она склонилась над Лестом и отвела его руки от молнии, — Ты такой холодный, ужас! Совсем замерз, бедный мальчик, — бормотала она, вытаскивая застрявшую ткань, а Лест опять краснел от стыда: сегодня он как маленький — даже куртку расстегнуть сам не может…       Наконец, молния поддалась, Джулия расстегнула ее, сняла куртку с Леста, усилив его ощущение стыда из-за собственной беспомощности, и быстро повесила в шкаф. А потом обняла все еще дрожащего Леста, смутив его еще больше: он боялся, что от него плохо пахнет. Но Джулию, кажется, ничего не беспокоило.       — Let him go, Julia! — послышался смех сбоку, — В теплой воде он согреется быстрее.       Лест с облегчением выскользнул из объятий посмеивающейся Джулии и торопливо разулся. Юля тем временем сообщила:       — Я тебе там полотенце положила и халат.       — Да, спасибо, — Лест прошмыгнул мимо нее в ванную и прикрыл за собой дверь.       — Юлья, у нас есть что-нибудь от простуды? — послышалось снаружи.       Лест чуть улыбнулся — приятно, что ему не только позволили переночевать, но и беспокоятся о том, чтобы он не заболел. Но если учесть, что он весь мокрый от пота вышел из дома на холодную улицу в ветреную погоду, то маловероятно, что обойдется.       Лест закрылся на щеколду и с тяжелым вздохом подошел к зеркалу, которое висело на уровне лица. Очень не хотелось на себя сейчас смотреть, но надо.       Все самые худшие ожидания подтвердились. Лицо было красным и опухшим, даже глаза чуть заплыли и стали казаться ỳже, а белки глаз порозовели. Светлые волосы, к которым он до сих пор не мог окончательно привыкнуть, потускнели и висели неопрятными слежавшимися прядями.       Хуевый получился сюрприз. А так хотелось, чтобы «девчонки» оценили...       Лест выглянул из ванной, чтобы спросить, можно ли ему помыть голову — ведь тогда он провозится дольше. Юля крикнула откуда-то из кухни, что он может не спешить, и посоветовала воспользоваться феном, который висел там же, в ванной.       Пока Лест мыл голову и тело, он уже успел согреться, так что лежать в воде было не обязательно. После этого он вытерся и принялся сушить волосы. Лицо уже выглядело лучше — краснота ушла, а припухлость стала почти незаметной. Только все еще розовые белки глаз выдавали, что он плакал несколько часов, но и это должно скоро пройти.       Высушенные волосы снова стали мягкими и пушистыми, пышность вернулась, а светлые пряди замерцали холодными переливами. Лест отложил фен и удовлетворенно кивнул отражению — вот теперь волосы смотрятся как надо. Может, не так уж все плохо, и «девчонки» еще оценят.       Только после этого Лест надел трусы и халат. Когда он вышел из ванной, девчонки уже сидели в гостиной на том угловом диване в обнимку и смотрели какой-то DVD с попсой. На столике перед диваном стояла пара начатых бутылок пива.       — Есть будешь? — заметила его Юля.       — Если можно… — Лест замялся в дверях.       — Было бы нельзя, я бы не спрашивала, — усмехнулась Юля, вставая с дивана.       Они прошли на кухню, Лест сел за стол, а Юля поставила заранее подготовленную тарелку с пюре и куриной ножкой в микроволновку. Лест с печальной завистью посмотрел на это чудо техники — наверное, очень удобно, но у него дома такого не было. И DVD-плеера не было. Только старый видеомагнитофон, и тот на последнем издыхании.       — Согрелся? Тепло тебе теперь? — спросила Юля, включая электрический чайник. Еще одна удобная вещь, которой у Леста не было.       — Да, все нормально, спасибо, — ответил Лест, хотя босые ноги уже начинали снова мерзнуть. Но это всегда так.       Микроволновка пискнула, и Юля поставила перед Лестом тарелку. Вскоре щелкнул чайник, Юля налила кипяток в кружку и кинула в нее какую-то шипучую таблетку.       — Поешь, потом вот это выпей и приходи к нам, — распорядилась Юля, — Ну или прямо с кружкой приходи.       — А можно мне Отвертку сразу? — грустно посмотрел Лест на шипящий и булькающий напиток.       — Нет, сначала это, — строго проговорила Юля, — Это от простуды.       — Да я понял… — вздохнул Лест, — Хорошо, спасибо.       Юля удовлетворенно кивнула, потом достала из холодильника большую и маленькую банки Отвертки:       — Пусть погреется — нельзя тебе сегодня холодное, — сообщила она и удалилась в комнату вместе с Отверткой.       Лест улыбнулся — такая забота была очень приятна, и сейчас даже не смущало, что Юля обращается с ним, почти как с ребенком. А вот когда он с молнией затупил и беспомощно ее дергал, да еще сам был жалкий, замерзший и заплаканный, вот тогда было стыдно… И все же очень хотелось глотнуть алкоголя, чтобы стало совсем комфортно. Лест ничего уже не стеснялся в процессе, но для большего расслабления и вдохновения предпочитал сначала немного выпить.       Он вскоре доел, помыл за собой тарелку, потом взял кружку и направился к «девчонкам» в комнату.       — Ну садись, Ангелочек, — Юля с улыбкой кивнула на более короткую сторону дивана.       — Ты теперь совсем Ангелочек, — с умилением посмотрела на Леста Джулия, которая оказалась ближе к нему, когда он расположился на диване.       — Очень красиво, тебе идет, — подтвердила Юля.       — Спасибо, — Лест радостно улыбнулся — так и знал, что им понравится.       — А из-за чего отец-то тебя выгнал? — поинтересовалась Юля.       Улыбка тут же сползла с лица, а на плечи будто камень навалился.       — Из-за волос и выгнал, — поник Лест.       — Он точно тебя завтра впустит?       — Завтра мама будет…       — Думаешь, он уже успокоится? — продолжала расспросы Юля.       — Нет, он не успокоится, — обреченно покачал головой Лест.       — И что ты собираешься делать? — спросила теперь Джулия.       — Состричь это все придется, наверное… — очень тихо, пытаясь скрыть дрожащий от слез голос, ответил Лест.       — Как жалко! — воскликнула Джулия.       Лест кивнул и склонился над кружкой, пытаясь спрятать слезы за этими самыми волосами, которых скоро не будет. Но Юля все равно заметила.       — Саш, ну волосы еще отрастут, — попыталась утешить она, — Не расстраивайся так уж сильно.       Лест опять кивнул, опустив голову.       — И ты говорил, что уже в шестнадцать устроишься на работу, чтобы отвязаться от родителей, — напомнила Юля, — Всего два года осталось, Саш. Совсем чуть-чуть, да? – она подалась немного вперед, с ободряющей улыбкой пытаясь заглянуть ему в лицо.       — Ну да… — попытался тоже улыбнуться Лест.       — Да-да, и еще, — воодушевляющим тоном продолжила Джулия, пересела к Лесту и обняла его за плечи, — будешь жить отдельно, и у тебя будут длинные-длинные белые волосы! Вот такие! — она опустила руку ниже и провела пальцем там, где по ее мнению они должны были заканчиваться — где-то у Леста под ребрами. Получилось немного щекотно, и Лест захихикал, — И еще в твоем холодильнике всегда будет много Отвертки, и ты будешь ее брать и никого не спрашивать!       Лест не удержался от смеха, потом чуть выпрямился и чмокнул Джулию в щеку:       — Спасибо.       Джулия, удовлетворившись тем, что он повеселел, пересела обратно к Юле.       — Вам обеим спасибо, — искренне добавил Лест.       Еще примерно полтора часа они пили и болтали, «девчонки», как всегда, рассказывали какие-то веселые истории. И Лест даже забыл, что всю ночь не спал, и заинтересованно слушал и смеялся.       Наконец, Юля поманила его к себе. Лест с готовностью поднялся и сел между «девчонок».       Первые несколько раз он ужасно стеснялся и просил задернуть шторы — они ведь всегда развлекались днем. Но со временем «девчонки» смогли его расслабить, и теперь Лесту не нужна была полная темнота. Даже наоборот: ему нравились их взгляды.       Если на него можно вот так смотреть, то, значит, не так уж все и плохо. Значит, он может быть для кого-то привлекательным. А может быть, он даже по-своему красив? Теперь Лест и сам себе начинал нравиться.       Но уже через несколько минут Джулия обнаружила синяки у него на теле. Столько повреждений «девчонки» еще не видели — отец же зверствовал всю неделю. А Лест как-то уже и не обращал внимания и даже не подумал, что «девчонкам» это может не понравиться.       — Это отец тебя так? — Юля удивленно вскинула брови, потом посмотрела Лесту в лицо.       — Да я просто с лестницы упал… — тихо проговорил Лест и опустил голову.       — Ты точно сам упал? Или отец тебя скинул? — не поверила Юля и указала на большой синяк на животе, — Как ты с лестницы мог упасть животом?       Лест вздохнул вместо ответа — отрицать не было смысла. Он и сам не понимал, зачем попытался соврать: девчонки ведь и так в курсе проблем с отцом.       — Это надо мазать, — сообщила Джулия, которая сидела на полу перед Лестом, — Юлья, у тебя был этот… мазь.       — Да, сейчас поищу, — Юля встала с дивана и торопливо вышла из комнаты.       — Подожди немного, Ангелочек, — улыбнулась Джулия, заглянув Лесту в лицо снизу вверх, поднялась на ноги и вышла вслед за Юлей.       Лест поежился — внезапно стало холодно. И опять захотелось плакать. Настроения теперь никакого не было, Лест будто даже немного протрезвел, и тут же накатила какая-то неподъемная усталость. Он надел халат и грустно глотнул из недопитой банки.       — I think, we should leave him alone for tonight, — слышался голос Джулии с кухни, — We might hurt him, if we’re not careful enough.       — Yep, he needs some sleep too, — отвечала Юля, шурша чем-то.       Лест, как обычно, выхватывал только отдельные слова, но смысл фразы всегда ускользал. Но он с первого же раза понял, что если «девчонки» говорят на английском, это значит, что они говорят о нем: договариваются между собой, что будут с ним дальше делать, последующие планы на него строят…       Вскоре Джулия вернулась, у нее в руках была стопка постельного белья:       — Постелю тебе здесь, — улыбнулась она.       — Спасибо, — тихо поблагодарил Лест и пересел в кресло. Неужели его просто уложат спать?       Вернулась и Юля и протянула ему тюбик:       — Вот, это от синяков. Сам справишься или помочь?       — Я сам, — чуть улыбнулся Лест и снова поблагодарил.       — Мы встаем в восемь, в девять выезжаем, — сообщила Юля, — Тебе нормально?       Лест кивнул устало.       — А в школу к половине девятого тебе не нужно?       — Я туда не пойду, — честно ответил Лест, — Не до школы сейчас.       — Все, можешь ложиться, — оповестила Джулия, закончив с бельем.       — Только синяки сначала, — напомнила Юля.       — Спасибо вам, — Лест встал и с благодарностью посмотрел на обеих, — Правда, спасибо. Не знаю, где бы я сегодня ночевал, если бы не вы…       — Бедный мальчик… — опять тихо проговорила Джулия и сгребла его в объятия.       Не ожидая такого, Лест невольно уткнулся лицом ей в грудь, потом забормотал, слабо пытаясь оттолкнуть ее:       — Не… не надо, Джулия.       — Что не надо? Почему? — она не отпустила и начала гладить по голове.       Опять захотелось плакать, и Лест держался изо всех сил.       — Саша, ты справишься, — уверенно заявила Джулия, отступила на полшага, положила руки ему на плечи и заглянула в лицо, — Все будет хорошо.       Лест почувствовал, что невольно улыбается сквозь слезы, а в следующий момент оказался в объятиях Юли.       — Ну, Юля… — только протянул он, уже не пытаясь отстраниться.       — Ты почти взрослый, — напомнила Юля через несколько секунд, отпуская его, — Всего два года осталось, да?       — Да, — подтвердил Лест, снова начиная невольно улыбаться, но теперь уже веселее.       Они пожелали друг другу спокойной ночи, и «девчонки» удалились в спальню, а Лест принялся смазывать синяки.       В соседней комнате слышался негромкий разговор на английском, и Лесту показалось, что голос Джулии звучит возмущенно, хоть и тихо. Юля что-то отвечала глухо, но спокойно. Лест надеялся, что они не обсуждают, что можно сделать с его ситуацией. Ведь так можно и в приют попасть. А там ведь еще хуже, мамы там не будет… Нет уж, лучше потерпеть еще два года и самому как-то выбираться.       Разговор вскоре стих, а Лест как раз закончил с синяками. Он выключил верхний свет, сел на диван и окинул полутемную комнату усталым взглядом. Потом лег, накрылся теплым одеялом и чуть улыбнулся. На душе стало легче. Девчонки смогли и развеселить, и немного утешить.       Лест умиротворенно прикрыл глаза. Как же тут спокойно…       А дома, наверное, опять ругань, опять вопли, которые продлятся до самого утра... Лест привстал на локте и недовольно мотнул головой — нет, лучше не думать об этом, а то начнет за маму беспокоиться. А она ведь за него переживает, не зная, где он сегодня и что с ним все хорошо. Что он в теплом и безопасном месте.       Лест попытался выкинуть мысли о маме из головы и посмотрел на часы, стоящие на тумбе рядом с диваном. Почти полночь.       Целых восемь часов можно спокойно спать! Лест улыбнулся и выключил светильник, который стоял на той же тумбе. Потом снова улегся и закутался в одеяло.       Здесь никто не будет на него орать. Не будет унижать. Не будет бить. Не будет таскать за волосы. Здесь так хорошо…       Жаль, что нельзя все время жить с «девчонками». Лест готов был удовлетворять их обеих хоть каждый день, только чтобы потом можно было спокойно спать в тишине и ничего не бояться.       Но если кто-то узнает об их связи, то не поймет и могут быть проблемы. Это так обидно — ведь здесь ему гораздо лучше, чем дома…       Лест укутался в одеяло поплотнее и свернулся клубочком. И все-таки было одиноко. Спокойно, тихо, уютно… Но одиноко.       Хотелось, чтобы мама оказалась рядом и обняла. Крепко-крепко.       Или хоть кто-нибудь бы обнял… но только чтобы без пошлостей.       Уже через несколько минут мысли поплыли, и Лест провалился в крепкий глубокий сон без сновидений.                     — Теперь я понимаю, почему ты хорошо к ним относишься, — тихо проговорила Феалин.       — Да, они были добры ко мне, — вздохнул Лест, а по щекам опять потекли слезы, — Никогда не унижали, не делали больно, не обижали. Я понимаю, что я был для них просто развлечением, но они нормально со мной обращались… Да что там нормально — хорошо обращались. Лучше только вы с Райаном. Ну и мама, естественно.       — Только вот мама находилась дома, где было не до спокойствия, — добавила Феалин, Лест кивнул и опустил голову.       Феалин молча взяла его за руку, обхватила его ладонь обеими своими.       Безопасность искал тот одинокий мальчик. Даже не деньги.       Мама могла дать тепло и заботу, но безопасность обеспечить оказалась не способна. Вот и получилось так, что когда в жизни подрастающего Леста появился кто-то заботливый и с виду безопасный, он повелся. Деньги были лишь поводом. Самым очевидным и самым осознаваемым им самим.       Но мальчик уже тогда был недоверчивый и долго приглядывался, но Юля смогла убедить, что не обидит. И тогда он устремился за вниманием, за интересным общением, за заботой, теплом, спокойствием и безопасностью. Ну и деньгами заодно. А оплачивать это все пришлось своим телом. Да, удовольствие он получал, но Феалин казалось, что оно было на самом последнем месте.       А еще теперь сложилось впечатление, что «девчонки» могли бы и не платить, но Лест все равно бы приходил к ним. Деньги нужны были только первые несколько раз, чтобы у мальчишки была осознанная причина согласиться на то, чего от него хотели.       Тем не менее, деньги все это время оставались самой понятной и самой ощутимой наградой — вон как Лест радовался, что может покупать себе разные мелочи — потому «девчонки» и продолжали давать ему деньги.       А безопасность и тепло этот одинокий мальчик ищет до сих пор.       И только вот недавно нашел. Пройдя через ад несколько раз.       Но больше ему ни за что не нужно будет платить своим телом.