Темное пламя. Прошлое

      Первая половина октября 2008       Наконец, Феалин подняла голову и захлопнула крышку ноутбука:       — Я освободилась, — улыбнулась она Лесту.       Тот сразу же отложил книгу, в которую все еще смотрел, делая вид, что читает, и кивнул, показывая, что он тоже готов. Феалин подошла и снова села рядом на край разложенного дивана, а Райан тут же придвинул кресло почти вплотную к ним двоим и разместился в нем с очень заинтересованным выражением лица.       — Лест, ты только не переживай особо, — Феалин, конечно, сразу заметила нарастающее напряжение и ободряюще улыбнулась, — Я на твоей стороне, милый — теперь-то ты это уже точно знаешь.       — Все еще может измениться, — пробормотал Лест и нервно провел рукой по волосам, — Слишком уж вы хорошего мнения обо мне. И слишком ко мне добры.       — Лест, мы виноваты перед тобой, — признала Феалин негромко, — Пытаемся теперь искупить как можем.       — И ты туда же? — издал смешок Лест, — Вы же не могли ничем помочь, потому что я ничего не рассказывал. Ну а я ничего не рассказывал, потому что не думал, что вы можете помочь, — со вздохом объяснил он теперь и ей.       — Ну да, все так, — печально улыбнулась Феалин, — Но ведь мы могли уберечь тебя хотя бы от этого последнего потрясения.       — Это каким образом? — скептически переспросил Лест.       — Мы могли бы не позволить тебе уйти. Райан, например, предлагал тебя запереть, а я не послушала, потому что не хотела пугать тебя и принуждать к чему-либо, — вздохнула Феалин, — Иногда все-таки стоит применить силу, чтобы избежать еще более плохих последствий.       — От такого применения силы последствия были бы не менее плохими, — криво улыбнулся Лест, — Я бы просто из окна вышел.       Он увидел, как изменилось выражение лиц и Феалин, и Райана, и они растерянно переглянулись.       — Вы же тогда не знали, насколько я был близок к самоубийству и что это действительно был единственный выход, — продолжил Лест, пожимая плечами, — Я ведь правда скорее из окна бы вышел, чем что-то рассказал. Предполагаю, что вы оставили бы меня у Райана — я ведь у него жил, а к Феалин не догадались бы перевезти. Не помню, какой там этаж, но точно помню, что низко. Зато у Райана — тринадцатый, — спокойным тоном закончил Лест.       Феалин и Райан опять переглянулись, теперь с мрачным осознанием, что если бы они не совершили ошибку, которая привела к столь плачевным последствиям, то все обернулось бы еще хуже. Конечно, можно было найти другие способы удержать Леста, но это был самый простой, и другие искать, казалось, было незачем.       — В общем… того, что случилось, никто не ожидал. Так что избежать этого было сложно. Или даже невозможно, — продолжил Лест — слова давались тяжело, но он старался говорить твердо. Только вот голову поднять не мог, словно невидимый камень висел на шее. Но переубедить этих столь добрых и отзывчивых людей очень хотелось. Они и так слишком много делают, чтобы еще в чем-то себя винить, — Но я все-таки жив. Благодаря вам. И… ну, что теперь. Значит, как-то буду жить и дальше, — глухо закончил Лест, все так же не поднимая глаз, — Если, конечно, вы не передумаете после того, как я все расскажу.       — Лест, ты молодец, — через несколько секунд молчания послышался тихий голос Феалин, в котором Лесту почудилось восхищение. Она положила руку ему на плечо и чуть сжала ободряюще, — Ты очень сильный. Чем больше я тебя слушаю, тем больше я поражаюсь твоей воле к жизни.       — Да ну ладно, — только отвернулся Лест, вытер слезы рукавом и скривился, — Где это я сильный? Всю жизнь только сопли распускаю и прогибаюсь подо всех.       — Вот именно: ты из тех, кто гнется, но не ломается, — кивнула Феалин.       И тут же поймала на себе заинтересованный и чуть озадаченный взгляд Райана, а Лест сосредоточенно нахмурился. Кажется, эта мысль для обоих оказалась новой.       — Ты не думаешь, что это тоже своего рода сила? — спросила Феалин у Леста, — Ты гибкий — и ты выживаешь за счет этого. Я так понимаю, тебя всю жизнь ломали. Ты молчишь, прогибаешься, терпишь — но не теряешь себя. Ты сохранил свою личность. И человечность в себе.       Лест слушал, замерев, и, кажется, даже не дышал.       — И до сих пор никому не удалось тебя окончательно сломать. Даже последнее происшествие тебя не доломало, насколько я вижу. Еще больше погнуло, даже покорежило. Но ты еще распрямишься — стоит только ослабить давление, — Феалин взяла Леста за руку и крепко сжала, — Тебе только возможность дай, и желательно еще поддержку и тепло — и ты восстановишься. Я уверена.       Лест снова вытер слезы дрожащей рукой и промолчал, внимательно вслушиваясь в то, что она говорит.       — Слезы, эмоциональность, чувствительность, нерешительность — это все внешние проявления, которые считаются слабостью, — продолжила Феалин негромко, — А вот то, что внутри — твоя доброта, чуткость, способность быть благодарным и желание быть полезным — означают, что ты смог сохранить себя, несмотря ни на что. Возможно, все эти качества ты тоже принимал за слабость. Но то, что они в тебе остались, говорит о внутренней силе. И уж точно о ней говорит то, что ты столько вынес и все еще жив. И до сих пор в своем уме. И все равно готов пробовать жить дальше. Это достойно восхищения, Лест.       Лест все-таки не удержался и всхлипнул. Феалин притянула его к себе, нежно обняла и какое-то время успокаивающе поглаживала по волосам.       Райан молчал, сосредоточенно сведя брови. Феалин чуть улыбнулась — кажется, его эта мысль тоже зацепила. И он наверняка задумался о себе.       Да, Райан как раз из тех, кто не прогибается. Он хоть стену головой прошибет, но перевернет ситуацию так, как надо ему. Он пойдет напролом, если посчитает нужным. Он сам кого угодно продавит. Райан способен выдержать очень сильное давление. И сможет выдерживать его долго.       Так что ее сын скорее всего успел бы вырваться и в такой ситуации, как Лест, просто не оказался бы. Он бы не колебался, не сомневался, а просто сделал бы все, чтобы изменить свою жизнь, когда это было еще возможно. А с его силой воли, с его целеустремленностью и непреклонностью нет никаких сомнений, что он смог бы. Так что до такого безвыходного положения просто не дошло бы в принципе.       Но все же, чисто гипотетически: если у кого-то получится загнать Райана в угол и очень, очень сильно надавить — он сломается. Именно сломается, а не прогнется. И если он сможет выжить после этого, то так и останется поломанным. На очень долгие годы, а может быть, и навсегда. Даже если учесть, что он может жить вечно.       А вот Лест скорее всего сможет восстановиться после чего угодно. Он будет медленно, но верно распрямляться. Потихоньку, с опорой на других, но в конце концов он расправит плечи.       Феалин склонна была считать, что это просто разный тип внутренней силы.       Райан может самостоятельно вырваться из самых ужасных условий и обеспечить себе достойную жизнь. А если она не будет достойной, то зачем она вообще нужна?       Лест же сам себе помочь не способен. Он может пресмыкаться хоть всю жизнь — недоломанный и несчастный. Не способный ни жить нормально, ни решиться умереть. Но если ему помочь и поместить его в хорошие условия, то он обязательно встанет в полный рост. А со временем, может быть, даже отрастит крылья — сможет стать счастливым.       Хотя такого требовать от него не стоит: многие люди и без травм-то до такого состояния не дотягивают. Они просто живут — и вот на это Лест точно способен. Но, конечно, это не значит, что о нем можно меньше заботиться и дарить ему меньше тепла, раз он такой выносливый, что сам по себе умудрялся выживать не один год.       Феалин снова едва заметно улыбнулась, продолжая обнимать Леста, погрузившего лицо в ее волосы. Что ж, ему наконец-то повезло: он встретил ее и смог что-то в ней затронуть. Теперь она даст ему эту возможность, которую он не смог создать для себя сам. Воспользоваться ею он точно сможет.       Еще через пару минут Лест отстранился и покачал головой растерянно:       — Твои слова — это какое-то откровение для меня, — тихо сказал он, не поднимая глаз, — Никогда не смотрел с такой стороны… Хотя мне, наверное, еще долго придется над этим думать, чтобы до конца осознать то, о чем ты говоришь... Но спасибо, — он взглянул на Феалин и попытался улыбнуться, — Мне очень приятно, что ты такого мнения обо мне.       — Было бы неплохо, чтобы и ты стал такого же мнения о себе, — улыбнулась в ответ Феалин, — Ну так что, приступим?       Лест сосредоточенно свел брови, помолчал пару секунд, потом тяжело вздохнул:       — Я совершенно не знаю, с чего лучше начать…       — Начать можно с того, как тебя зовут, — подсказала Феалин.       — Точно, я и забыл, что вы до сих пор не знаете, — с виноватым смешком произнес Лест, — Просто я даже сам уже почти забыл, что у меня есть имя.       Феалин потянулась к телефону:       — Надо записать на всякий случай — вдруг у тебя там что-то сложное.       — Нет, все простое, — качнул головой Лест.       — Дату рождения точно надо записать.       — Ее тоже легко запомнить, — проговорил Лест и откинулся на подушку, ожидая, когда Феалин будет готова.       Та создала заметку и снова перевела взгляд на него, посмотрела выжидающе, но мягко. Лесту опять стало не по себе: конечно, выхода и так нет, но после того, как он скажет имя и дату, назад дороги точно не будет. Он окончательно попадет в полную зависимость. Опять.       Лест глубоко вздохнул — это не та мразь. Феалин и Райан — другие. Так что ничего страшного не должно случиться.       — Смирнов Александр Николаевич, — тихо, но очень четко представился он.       Эти имя и фамилия казались совсем чужими. Будто к нему никак не относились.       — Саша, значит, — тепло улыбнулась Феалин.       Свое имя из ее уст не вызвало совершенно никакого отклика внутри. Лест даже в детстве почему-то не особо ассоциировал это имя с собой… Будто у него никогда и не было имени вовсе.       А сейчас, после того, как он несколько лет вообще не пользовался настоящими именем и фамилией, они прозвучали еще более чуждо. Словно принадлежали какому-то другому человеку. С которым он даже не знаком.       — Как лучше тебя называть? — уточнила Феалин, — По имени или по нику?       Лест безразлично пожал плечами:       — Как вам удобнее. Просто мне ни то, ни то не подходит, — пояснил он, чуть поморщившись недовольно, — Лест — это же сокращенно от Лестата. Я теперь и сам не понимаю, при чем тут он, вообще. А значение имени Александр вы знаете, наверно? Защитник, — фыркнул Лест, — Какой из меня защитник? Смешно.       — Не-не, — тут же ожил Райан, — Смешно — это у меня.       Феалин с тихим стоном схватилась за голову. Начинается.       — Ты вот точно не знаешь, что означает мое имя, — интригующе продолжил Райан, — Оно переводится как «самый лучший».       — И что тебе не нравится? — улыбнулся Лест. Он не видел никакого противоречия.       — Да это еще ладно! Есть и другое значение, — предостерегающе поднял палец Райан и очень важным тоном сообщил, — Маленький король.       — Серьезно? — Лест не удержался от смешка.       — Ты даже не представляешь, — очень медленно и очень внушительно произнес Райан, — насколько серьезно.       Феалин даже рот себе зажала, чтобы не расхохотаться. Ну да, ей нравится это земное имя, так что это была ее идея. Выяснив значение, они со Стелланом, отцом Райана, очень развеселились, осознав, насколько в точку попала Феалин по чистой случайности. И решили, что так тому и быть.       К тому же, они уже тогда планировали часто появляться на Земле и даже жить там периодами, чтобы Райан с детства учился общаться с людьми на равных. Изначально они рассматривали США — и это имя как раз вписывалось, что и было аргументом в его пользу.       Но потом передумали, потому что в СССР начались интересные процессы, на которые хотелось посмотреть изнутри. Так что в результате они внедрились в эту страну перед самым развалом. Уже родившемуся ребенку менять имя очевидно было поздно, зато сама собой придумалась легенда о двойном гражданстве, которой очень удобно было объяснять частое отсутствие.       Теперь Райан при любой возможности стебал собственное имя, намекая на примитивность воображения родителей, раз его назвали столь очевидным образом.       — Я, наверное, и дальше буду называть тебя Лестом, если ты не против, — сообщила Феалин, когда они все трое отсмеялись.       — Я тоже, — согласился Райан, — Так привычнее.       Лест кивнул:       — В последние годы я только ником и представлялся, так что мне и самому так привычнее.       — А ты не хочешь что-нибудь новое придумать, раз ни имя, ни ник тебе не нравятся? — поинтересовался Райан.       — Я хотел бы, только ничего в голову не приходит, — вздохнул Лест и перевел взгляд на Феалин, — Что дальше? Дата рождения?       Она кивнула, и Лест опять невольно напрягся. Но сразу же справился с собой и четко выговорил:       — 8 марта 1987 года.       Феалин чуть удивленно приподняла брови, потом ласково улыбнулась:       — Так ты подарок маме.       Лест встретился с ней взглядом всего на долю секунды, но Феалин успела заменить, что в его темных глазах плещется страдание, очень сильное и глубокое, буквально рвущее на части и готовое вот-вот выплеснуться слезами. Лест тут же отвернулся и уставился в стену:       — Я хуевый подарок, — почти шепотом произнес он, — Очень хуевый.       «Это ведь я ее убил…»       Феалин помолчала, давая ему возможность немного взять себя в руки, потом слегка коснулась плеча, привлекая внимание. Лест чуть вздрогнул и повернул голову.       — Мы поговорим сегодня, милый? — осторожно спросила Феалин, — Или лучше тебя обнять и потом уложить спать? Как ты хочешь?       Лест наконец смог снова посмотреть ей в глаза — его взгляд опять был полон благодарности.       — Я не хочу тянуть, Феалин, — выдавил он несчастную улыбку, — Я хочу все рассказать, наконец. И покончим с этим.       «Я определенности хочу: прогоните вы меня или оставите…»       Феалин кивнула и отложила телефон — действительно, записывать тут было нечего. Лест сел немного более прямо, но его поза была очень скованной, сжатой. Он опять напряженно свел брови:       — Я все равно не знаю, с чего начать, — потеряно качнул головой он, — Там столько всего… и одно за другое цепляется.       — Лест, смотри по своему состоянию, — Феалин снова положила руку ему на плечо, — Если тебе тяжело рассказывать — сокращай. А если хочешь выговориться, то рассказывай вообще все, что придет в голову. Только желательно последовательно, чтобы мы с Райаном не запутались.       Лест помолчал, опять собираясь с силами, чтобы озвучить свое желание.       — Я хочу выговориться, — все-таки смог признаться он, но при этом опять потекли слезы от напряжения, — Только я боюсь, что тогда меня прорвет и получится слишком долго.       — Наши желания совпадают, милый: я хочу тебя понять как можно лучше, — ласково улыбнулась Феалин и ободряюще сжала его плечо, — А для того, чтобы по-настоящему тебя понять, мне нужно как можно больше подробностей.       Лест вытер слезы и судорожно вздохнул. Опять ведь оказалось не так уж страшно озвучить, чего он хочет. И оказалось, что Феалин тоже хочет его выслушать. И понять.       Лест не мог припомнить, чтобы хоть раз в жизни кто-то хотел его понять. Даже мама.       Мама просто не смогла бы понять многих вещей, а вот Феалин… Лесту казалось, что Феалин мыслит настолько открыто, настолько незашорено, что способна посмотреть на любую ситуацию с разных сторон и не осудить, а действительно понять, почему он повел себя именно так, а не иначе. Даже если он повел себя неправильно, нечестно. Или даже откровенно ужасно. Она сможет понять, почему он совершил столько ошибок… некоторые из которых обернулись чудовищными последствиями. И Райан, наверное, тоже сможет.       Но внутри так и засел этот страх: они разочаруются и вышвырнут его на улицу. Он опять останется один.       Но если это случится, то больше тянуть он не будет. Только ведь может быть и хуже: они не отпустят, а заявят в милицию.       — Милый, — опять прервал тревожные мысли ласковый голос, Лест взглянул в синие глаза — такие спокойные и словно обволакивающие своей умиротворяющей глубиной, — Если хочешь выговориться, если хочешь рассказать все так, чтобы нам действительно было понятно, то начать стоит с самого детства. Проблемы всегда идут оттуда, а в твоем случае это совершенно очевидно, судя по твоей болезненной реакции на любое упоминание родителей.       — Тогда это точно будет очень долго, — тяжело вздохнул Лест.       — Мне все равно, сколько это займет времени, — спокойно проговорила Феалин, — Я приехала на три дня как минимум. Могу и дольше задержаться, если понадобится.       Лест взглянул на нее искоса и не удержался от тихого смешка: она действительно готова днями напролет его слушать? Вот это да. Такой соблазн воспользоваться этим предложением. Потому что внутри скопилось столько боли, вины, обиды на саму жизнь, столько страхов, сомнений, отчаяния и одиночества. Потерянности в этом большом и враждебном мире, в котором он совершенно не понимал, как жить, хотя никогда не был «домашним» ребенком и часто болтался сам по себе и как-то умудрялся в этом самом мире выживать. В этом мире «нормальных» людей, которые либо не принимали его, либо просто не замечали.       Так хотелось поделиться своей не стихающей болью, выразить все эти разрывающие изнутри эмоции и страхи словами. Рассказать буквально все. Душу вывернуть. Только чтобы хотя бы попробовать найти понимание…       Да, они и так сочувствуют. Но они не знают, чему именно сочувствуют. А хотелось, чтобы знали и понимали. Хотелось, чтобы сказали, что он виноват не во всем, что произошло… чтобы оправдали. Хотя бы немного.       Но это все всегда было так крепко заперто внутри, что Лест боялся, что если он позволит себе заговорить, то из него польется неконтролируемый поток слов и слез, который не закончится никогда. И он будет говорить и говорить, пока ему не заткнут рот.       Конечно, в слезах и соплях он всю жизнь тонул. Но молча. Никому не жаловался, потому что все равно никто не слушал.       А тут вдруг слушатели нашлись… Не повезло им.       — Да, это правда с детства тянется, — наконец, нарушил тишину Лест, — И начинается очень банально. Но вот то, что потом… — он нервно потер висок, — К тому же, там есть одна ситуация… Я не уверен, что в это вообще можно поверить. А проверить мои слова уже никак нельзя, — Лест поднял голову и заглянул в глаза Райану и Феалин по очереди, — Я могу только еще раз пообещать, что не буду врать. Я расскажу все так, как помню.       Оба смотрели на него серьезно, с сочувствием. И ждали. Но Лест не мог начать, не получив еще раз подтверждение того, что обещал Райан. Ведь от Феалин он такого обещания не слышал.       — Только, пожалуйста, вы в свою очередь еще раз пообещайте, что если посчитаете, что я заслуживаю наказания, то вы не сообщите в милицию. Потому что такого наказания, которое ждет меня в тюрьме, я точно не заслуживаю, — Лест опять с волнением посмотрел на своих слушателей и задержался взглядом на Феалин, — Пообещайте, что если передумаете мне помогать, то просто отпустите меня. Я сам себя накажу — об этом можно не беспокоиться.       — Лест… — тяжело вздохнула Феалин и на секунду прикрыла глаза, будто почувствовав его боль и смятение, потом снова посмотрела на него с состраданием, — Я абсолютно уверена, что мое мнение о тебе не изменится. Но если тебе так будет спокойней, то да, конечно, я обещаю: если я посчитаю, что ты не достоин лучшей жизни, я тебя отпущу. Ты волен будешь пойти куда угодно и сделать с собой что угодно. Я обещаю.