Теория Великого Объединения Шэнь Цинцю: очищение ци

Гао Нин, курирующая дипломатические отношения Цанцюна с территориями к юго-востоку от школы, информировала Юэ Цинъюаня о текущем положении дел. — Юйхан хотел бы собрать группу единомышленников для сбора раннего урожая чая; я предварительно одобрила запрос, — получив утвердительный кивок от Юэ Цинъюаня, она сделала пометку. — И господин Хуа запросил нового посредника. Он не был доволен результатами последнего, которого мы послали. На этот раз спор связан с контрактом. Юэ Цинъюань задумчиво кивнул, встал и, подойдя к шкафу, принялся искать томик стихов. — А в прошлый раз, если не ошибаюсь, речь шла о пограничном знаке на одной из его ферм. Что рекомендует Гао-шимей? — Запросить в письме краткое изложение того, что он считает хорошим, посредственным и плохим результатом, — тут же ответила Гао Нин. — Если он не согласится, направить его к Чжаохуа. — Так ему и ответь, сформулировав соответствующим образом. И… — Он нашел нужную страницу и протянул ей книгу. — Включи этот отрывок или ссылку на него. Гао Нин взглянула, опознала стихотворение и кивнула. — Поняла. Юэ Цинъюань отметил страницу вышитой закладкой и положил книгу на стол для дальнейшего использования. — Какая красивая закладка, — похвалила Гао Нин. — Та же вышивальщица, к которой обращается Шэнь-шиди, я права? — Это был подарок от него, — легко ответил Юэ Цинъюань. Поскольку вдаваться в подробности он явно не собирался, Гао Нин послушно отправилась составлять письмо. * Сегодня утром Шэнь Цинцю руководил одним из мастер-классов своих новых учеников. На центральном столе уже стояла цветущая ветка сливы в прочном керамическом сосуде. — Сегодня мы будем рисовать один и тот же предмет в двух разных стилях. С правой стороны используйте метод свободной руки сеи. С левой стороны — реалистичный метод гунби. Эти ученики уже тренируют свои руки с помощью механической практики и глаза, тщательно изучая реальные предметы. Это упражнение тренирует ваше восприятие. Предмет может выглядеть по-разному в зависимости от намерения, с которым вы на него смотрите. Не прошло много времени, как один из учеников начал отклоняться от задания. Шэнь Цинцю научился замечать подобные ситуации еще на ранних этапах занятий — если он оставлял все как есть, ученик расстраивался из-за необходимости начинать все заново. — Но мой учитель говорил… — Это другая техника, — прервал Шэнь Цинцю. — Художник должен уметь использовать несколько стилей. — Ученик все еще выглядел немного раздраженным, но, по крайней мере, начал добросовестно пытаться завершить упражнение. На самом деле, скорее всего, наставник мальчика понятия не имел, о чём говорит. Но человек, способный вдохновить своего ученика поступить на строгий курс обучения Цинцзина, скорее всего был очень любим, независимо от его технических способностей. Указание на недостатки такого наставника только оттолкнет его ученика. Прошлого Шэнь Цинцю это вряд ли заботило. Он мысленно поздравил себя с обретенной эмоциональной зрелостью и перешел к следующему ученику. После занятий Шэнь Цинцю продолжил работу над «Войной на небесах», в частности сейчас он описывал очень аккуратную отсылку на медитацию — не на методы совершенствования и движение энергии, которым обучали учеников, а на простейший уровень медитации, который назначают совсем новичкам, помогающий очистить их разум и начать устранять препятствия для совершенствования. Он проконсультировался со своим учителем, чтобы убедиться, что не делится засекреченными техниками. Раньше, когда он был главой пика, никогда о таком не задумывался. Заинтригованный Шэнь Аньвэй одобрил его идею — хотя и попросил посмотреть окончательный вариант, прежде чем книгу станут распространять за пределами школы. Кибернетические протезы антагониста в стальной маске теперь были чудесными артефактами. Шэнь Цинцю активно использовал архив пика артефакторов, проектируя их форму и ограничения. И хотя он не понимал большую часть чертежей, но иметь представление о том, что из его задумок вообще возможно создать, было полезно. Проблема пика заключалась в том, что они имели тенденцию доходить до крайности, в результате чего их творения иногда взрывались в самый неожиданный момент. Шэнь Цинцю посмотрел на иероглифы, которые он только что написал — цитата. «Даже если ты поразишь меня, я стану гораздо сильнее, чем ты можешь даже представить». Он почувствовал слабое шевеление в животе и вымыл кисть. На сегодня хватит. Ему действительно нужно что-нибудь съесть. Старый мастер Шэнь не уставал ему об этом напоминать. Но позже он все же вернулся к цитате. Неужели он вписал сам себя в сюжет на роль мудрого старого наставника, который умирает, чтобы дать развитие характеру протагониста? Это уже случалось, в его первой жизни. Технически, даже несколько раз. * После сеанса письма Шэнь Цинцю получил приглашение от своего учителя и направился в чайную комнату, примыкающую к Великой библиотеке. Старый мастер Шэнь сидел за одним из столов, весело разговаривая с крепко сложенным мужчиной. Гостем был высокоуровневый заклинатель, одетый в очень простые черные одежды. Он вызвал у Шэнь Цинцю страннейшее чувство несоответствия. У незнакомца была короткая борода и короткие волосы — очень короткие. Он был китайцем, это очевидно, но выглядел… современно. Его речь со старым мастером Шэнем вежливая и почтительная, как младшего к старшему, все же отличалась своеобразными манерами. Просто какими-то не такими. —… Они доставили нам немало хлопот, — говорил Шэнь Аньвэй. — Но, как оказалось, объединение четырех уравновесило энергии. Вместе их запечатать оказалось гораздо легче, чем по отдельности. — Полезная идея, — вздохнул посетитель. — Если мы сможем найти кого-то достаточно надежного, чтобы обеспечить их безопасность. Шэнь Аньвэй сочувственно кивнул. — Нам так повезло с союзниками. — При приближении Шэнь Цинцю он повернулся и улыбнулся. — А, Цинцю. Не мог бы ты отвести мастера Вонга в наш раздел парных артефактов? — Да, шицзунь. — И оттуда он вернется в свою Библиотеку. Шэнь Цинцю почтительно поклонился и проводил гостя. …Ему так хотелось задать вопросы, но в системе выдачи книг существовал крайне щепетильный кодекс поведения. В любом случае, не было никакой гарантии, что посетитель был из того же современного Китая, что и Шэнь Юань. * Водяные часы в студии Шэнь Цинцю издали звуковой сигнал, поскольку изменение уровня воды позволило плавающему колоколу мягко звякнуть о стальное кольцо. Услышав его, Шэнь Цинцю со вздохом выпрямился, отрываясь от работы, и на автомате начал выполнять упражнения для рук и глаз, одновременно поднявшись и перемещаясь по студии. Шэнь Цинцю снова сел, но не продолжил работу. Вместо этого он написал свое старое имя. Шэнь Юань. Шэнь Цинцю хотел сохранить свое старое имя, поделится хотя бы с одним человеком, но не знал, как объяснить, почему именно оно. В нем не было никакой особой символики — никакого более глубокого смысла, чтобы объяснить его выбор. Ну, не то чтобы ему обязательно было указывать причину. Достаточно того, что он сам его выбрал. Шэнь Цинцю почувствовал, что кто-то приближается, и уже было потянулся спрятать листок с именем, но поняв, что это Юэ Цинъюань, остановился. — Юэ-шисюн. Юэ Цинъюань замер в дверном проеме с обеспокоенным выражением лица. — Ты в порядке? — Он наклонился вперед, словно не решаясь переступить через невидимый барьер. Шэнь Цинцю махнул ему рукой, подзывая ближе. — Да, я просто… вот, возьми. — Он передал бумагу, сожалея, что не использовал свою лучшую каллиграфию. Юэ Цинъюань взял листок, на мгновение озадачился кратким содержанием, затем улыбнулся. — Тебе нравится это имя? Оно имеет для тебя какое-то особое значение? Шэнь Цинцю покачал головой. — Мне просто нравится, как оно звучит. — Он отвернулся, чтобы переставить карандаши — он работал над новой образовательной экспозицией, когда наступило время перерыва. — Хочешь, чтобы я тебя так называл? — спросил Юэ Цинъюань, Шэнь Цинцю молча кивнул, и тот сел рядом с ним. — Над чем ты работал, Шэнь Юань? Шэнь Цинцю сглотнул и проигнорировал жжение в глазах. Он прочистил горло и подвинул другой листок бумаги. — Визуальные уроки для учебной галереи. У нас будет несколько экспозиций, которые покажут процесс рисования или живописи, шаг за шагом. Это будет ценным справочным материалом для учеников. — Юань-эр такой старательный, — тут же сказал Юэ Цинъюань, а затем с интересом посмотрел на румянец Шэнь Цинцю. Шэнь Цинцю снова прочистил горло. — На самом деле, мне нужно делать перерывы побольше. Шицзунь за этим следит. — Тогда пойдем поедим. * — Готов идти? — спросил Лю Цинге. Сегодня группа учеников Байчжаня посещала Цюндин для семинара по исторической стратегии. Лю Цинге пришел пораньше, чтобы помочь с подготовкой. Юэ Цинъюань поднял глаза. — О, да. Я просто перепроверял кое-что. — Он погладил вышитую закладку, затем положил книгу обратно на стол. — Красивая, — заметил Лю Цинге. — От того же человека, у кого Шэнь Цинцю заказывает вышивку? Юэ Цинъюань моргнул, потом просиял и снова открыл книгу, чтобы показать ее. — Да, она очень красивая. Он сделал ее для меня, — гордо продолжил он. — Это строка из одного его стихотворения. Я просто сказал, что оно мне понравилось, а через несколько дней он мне ее подарил. — Он был так же горд, как любой молодой дворянин, демонстрирующий мешочек с благовониями от поклонника. — Подожди, он сам ее сделал? — Он очень талантлив, — подтвердил Юэ Цинъюань, хвастаясь достижениями Шэнь Цинцю так, как никогда не хвастался собственными. — То есть прямо сам-сам сделал? Не купил? — Он сам украшает всю свою одежду, — гордо поделился Юэ Цинъюань, затем сделал паузу, и добавил: — А, только никому не говори. Лю Цингэ моргнул. — Почему он должен смущаться? То, что он носит, лучше, чем придворное платье моего деда. Юэ Цинъюань склонил голову, скрывая улыбку. — Потому что техники вышивки передаются от мастера к ученику, и некоторые из моих шиди и шимей пытаются выяснить, где он их заказывает. Лю Цинге посмотрел на него. — Это весело, — добавил Юэ Цинъюань. — Вам, ребята, следует больше спарринговаться, — заключил Лю Цинге. — Это пойдет вам на пользу.