Теория Великого Объединения Шэнь Цинцю: очищение ци

Пока старый мастер Шэнь отсутствовал, учителя Цинцзин решили не упускать возможность и постарались ознакомиться с мнением и философией Шэнь Цинцю. Это привело к очень интересным разговорам. Шэнь Цинцю продолжал работать над своим романом. Расплывчатые очертания истории постепенно разрастались, поскольку он адаптировал образы научной фантастики во что-то, что походило бы на истории из мира сянся. Адаптировать межзвездные путешествия оказалось на удивление просто — «Сокол тысячелетия» превратился в маленький быстрый кораблик контрабандистов, а «Имперский звездный разрушитель» — в огромный военный. Дагоба представляла собой затерянное болото, вдали от основных дорог. Облачный город превратился в островной порт, который было легко изолировать и угрожать ему с берега артиллерийскими орудиями Империи зла. Сейчас он писал эпизод, где главный герой с фермы, все еще оплакивающий своего первого учителя, получает предупреждение о грядущей беде. В конце концов, он бросает обучение, чтобы помочь своим друзьям. Работавший в одиночку в своей комнате Шэнь Цинцю хмуро посмотрел на недописанную страницу. При написании романа он обычно оценивал сюжет, ориентируясь на вероятную реакцию читающего Юэ Цинъюаня. И этот эпизод мог вызвать некоторые... неприятные чувства. У них обоих. Шэнь Цинцю не включил эту часть в рассказ, которым он поделился с Юэ Цинъюанем в прошлой жизни. В прошлом, которое теперь помнит только Шэнь Цинцю, его другу понравился рассказ, который Шэнь Цинцю сделал из этой арки. Он засыпал Шэнь Цинцю вопросами о том, как детали связаны с другими фрагментами истории, которые он нашел, отмахиваясь от его кратких быстрых ответов. Шэнь Цинцю обещал делиться новыми фрагментами истории по мере их завершения, но ни один из них не был закончен к тому времени, когда обстоятельства вынудили его скакнуть в прошлое. Юэ Цинъюань был в восторге от проникновения во дворец хаттов и смелого спасения близнецов, но он никогда не читал о том, что этому предшествовало. В романе поимка контрабандиста описана вскользь, начиная с подхода к резиденции работорговца. В нем не учитывалось растущее убеждение фермера в том, что его друзья в опасности, и он пришёл слишком поздно, чтобы предотвратить поимку контрабандиста. Шэнь Цинцю беспокоился, что это будет скорее неприятно, чем интересно. И… Он пересмотрел черновик. Был также эпизод с пещерой, куда главного героя отправили сразиться со своими страхами. События выходили слишком похожими и могли вызвать плохие воспоминания, а Шэнь Цинцю этого не хотел. Особенно, когда становилось все более очевидным, что у его друга осталась неразрешенная травма, связанная с теми событиями. Кровь не смыли со стен пещеры Линcи даже спустя десятилетия. Шэнь Цинцю решил пока повременить с этим вопросом, оставил пометку в черновике и двинулся дальше. В этот раз он лучше поработает над переписыванием гораздо более простой части — спасение. Учитывая, что текст уже когда-то был составлен — и старательно скопирован на печатные формы — процесс пойдет быстро. * Когда Юэ Цинъюань нашел его, Шэнь Цинцю склонился над доской для рисования и хмурился. Юэ Цинъюань планировал использовать свое неожиданно освободившееся время, чтобы побыть с ним, но предугадать, как Шэнь Цинцю отреагирует на прерывание его работы, всегда было крайне трудно. Однако его хмурый взгляд казался скорее разочарованным, чем сконцентрированным, и Юэ Цинъюань решил рискнуть. — Я не помешаю? — осторожно спросил он. — Нет, я просто забыл, как рисовать руки, — проворчал Шэнь Цинцю. Бумага перед ним была заполнена грубыми набросками. Юэ Цинъюань пронаблюдал, как он поднял кисть, собираясь вычеркнуть один особенно неудачный, но остановился и нахмурился. — Выглядят неплохо, — заметил Юэ Цинъюань, садясь рядом. Ни один из набросков перечеркнут не был, как имел обыкновение делать Шэнь Цинцю с частями, которые не соответствовали его стандартам. — Левая рука как раз в порядке. Я могу использовать свою в качестве натуры. Но правая… Пропорции неправильные. По какой-то причине сегодня утром… О. — Он требовательно указал на ладонь Юэ Цинъюаня, которую тот охотно протянул. Шэнь Цинцю начал новый набросок, взяв за образец его руку. А тот восторженно наблюдал, как рисунок их соединенных рук обретает форму. — Обычно я просто перехожу к чему-то другому, но шицзунь говорит, что мне нужно закончить каждую работу, которую я начинаю, и я не могу ничего уничтожить. — Можно взять набросок? Когда закончишь? — Наверное, — отозвался сбитый с толку Шэнь Цинцю. — Это просто практика. Он сделал дюжину быстрых набросков, переводя руку Юэ Цинъюань в разные позы, прежде чем остался доволен. Кончики пальцев Шэнь Цинцю, всегда прохладные, постепенно нагревались от прикосновения. — В последнее время ты много писал, — выдавил Юэ Цинъюань, когда Шэнь Цинцю отпустил его. — Твои, эм, мозоли, они не только от рисования. —... Личный проект. Ты сможешь увидеть его, когда он будет готов. Хотя, вообще, ты мог бы мне с ним помочь. — Конечно, — мгновенно согласился Юэ Цинъюань. Шэнь Цинцю прочистил горло. — Это… художественной произведение. Я экспериментирую с жанром сказки, пытаясь создать новый, следуя установленным сюжетным ходам. И мне не помешал бы доброволец, который прочитал бы черновик. — Художественное произведение, да? — Юэ Цинъюань был удивлен. — Что ж, я был бы рад. — История ещё не дописана, — предупредил Шэнь Цинцю, отводя взгляд, чтобы привести в порядок свои принадлежности для набросков. Он выбрал несколько страниц — по его словам, чтобы сохранить в качестве примера — а затем протянул остальные Юэ Цинъюаню. — Выбирай, какие понравятся, я их разве что в макулатуру пущу. Юэ Цинъюань быстро сунул пачку бумаг в свой мешочек-цянькунь, пока Шэнь Цинцю не передумал. Младшие ученики Цинцзина, воодушевленные новым, более расслабленным поведением Шэнь Цинцю, начали следовать за ним по пятам и собирать его выброшенные эскизы и проекты. Юэ Цинъюань не собирался драться за них с детьми — не тогда, когда Шэнь Цинцю открыто и безвозмездно отдавал ему готовую работу, — но даже такие мелкие остатки вызывали в нем чувство неловкого собственничества. Чего стоило избегать. — Я должен размять ноги после долгого сидения, — заметил Шэнь Цинцю. И Юэ Цинъюань охотно согласился; уединенные дорожки для медитации Цинцзина были одним из сокровищ пика. * Они шли по одной из мирных тенистых тропинок, змеившихся в бамбуковом лесу Цинцзина. Маршруты были проложены для созерцания и вдохновения, а не эффективности, что делало прогулку размеренной и тихой. У Шэнь Цинцю было мало времени для этого конкретного разговора, и более подходящего момента могло и не предвидеться. — Я собираюсь с шицзунем в путешествие… — начал он. — Когда ты вернешься? — мгновенно спросил Юэ Цинъюань. — Думаю, через пару недель. Мы сделаем несколько остановок. Но одной из них станет школа Линчень… Юэ Цинъюань замер. — Цинцю-шиди… — И находясь там… — Цинцю-шиди есть… — Юэ Цинъюань потянулся было к нему, но поспешно отпрянул. — Есть кое-что, что мне нужно… Шэнь Цинцю отмахнулся от него. — Подожди минутку, дай мне закончить, — сказал он, несмотря на беспокойство Юэ Цинъюаня. — Находясь там, я встречусь с главой их школы и учащейся там Цю Хайтан. — Цинцю-шиди… Шэнь Цинцю перебил его. — С помощью шицзуня мы сделали анализ крови и обнаружили, что она моя сестра. Юэ Цинъюань прекратил попытки прервать его. На самом деле, он также прекратил дышать и моргать. Шэнь Цинцю посмотрел в сторону бамбукового леса. — Очевидно, мы близнецы, что стало большим сюрпризом. Без рассказа из первых рук мы не можем быть уверены, что произошло. — Так она не твоя невеста, — выдавил Юэ Цинъюань. — В данных обстоятельствах это маловероятно. Но то, что ей сказали, — другое дело, — продолжил Шэнь Цинцю. Юэ Цинъюань стоял неподвижно и медленно, контролируемо дышал. — Мы отправимся в следующем месяце и встретимся с мастером Чжао по пути. Юэ Цинъюань смотрел на него, совершенно застыв, как очень привлекательная статуя. Шэнь Цинцю не смог удержаться от подкола: — Это все. Так что ты собирался мне сказать? * Пока Юэ Цинъюань возвращался на свой пик, его мысли метались, помещая эту новую информацию в контекст того, что он уже знал о Сяо Цзю — и о порой буквально убийственной внутренней политике благородных домов. В клане Цю был только один сын, доживший до совершеннолетия. Причина несомненно могла быть в неудачном стечении обстоятельств. Или делом чьих-то рук, не побоявшихся оставить младенца умирать от холода. Сяо Цзю был новорожденным. Юэ Цинъюань отвлекся, чтобы поговорить со своим учителем. Он попросит сопровождать Сяо Цзю в поездке. Конечно, Шэнь Аньвэй и Чжао Юньлань тоже там будут. Но ему было бы гораздо спокойнее, если он тоже сможет присутствовать.