Государственные дела. Борьба за счастье. Часть 1

      1 июня, 1605 год.       Улане выжидающе расхаживала по кухне. Должность главного казначея гарема сильно изменила её: трость, тёмно-фиолетовое платье с ободком такого же цвета на голове и платком, который она до последнего отказывалась надевать, демонстрировали её статус, делали её более серьёзной и взрослой. Несмотря на недоверие Хюмашах, пиратка быстро всему научилась и прекрасно справлялась со своей работой, вызывая уважение у слуг и наложниц.       — Бейнам-ага, давай быстрее! Сколько можно ждать? Эта перепёлка давно уже приготовилась! — ругалась с поваром хазнедар.       — Потерпи, Улане-калфа! Это кажется, что она приготовилась, но внутри она будет недожаренной, — пытался умерить пыл пиратки Бейнам. — И вообще к чему такая спешка? Валиде-султан ведь только недавно поела…       — Но она не наелась, ей нужно ещё! Ты пойдёшь против воли госпожи?       — Упаси Аллах! Я просто не успеваю готовить. В последнее время она ест больше беременной Кёсем-султан. Может, она тоже беременна? — рассмеялся повар.       — Ага, двойней… — съязвила пиратка, украв со стола свежеприготовленную локму. — Ты давай работай, а не языком чеши!       Когда еда наконец была готова, Улане приказала Эсме отнести поднос, а сама пошла к Дервишу. Надолго она у него не задержалась. Передав ему письмо от Хандан и получив ответ, она отправилась в покои к своей султанше.       На входе она столкнулась с поникшей Эсмой.       — В чём дело? — поинтересовалась хазнедар.       — Госпоже не понравилась перепёлка и теперь она требует принести ей барашка, — пожаловалась служанка.       — Бедный Бейнам-ага, дай Аллах ему терпения! Иди к нему. Пусть приготовит ещё кебаб. Уверена, ближе к полудню она захочет его.       Эсма тяжело вздохнула и, поклонившись, убежала на кухню.       — Валиде, — поклонилась пиратка, зайдя внутрь.       — О, жемчужинка, ты здесь! — улыбнулась Хандан. — Я как раз хотела за тобой послать. Будешь перепёлку? Мне она совсем не понравилась…       — Когда вы успели стать такой капризной? — усмехнулась хазнедар. — Наш повар уже не знает, как вам угодить.       — Это его работа — угождать, — сухо бросила султанша. — Ты отнесла письмо?       — Да, и даже получила ответ, — пиратка достала из-за пояса свиток и протянула госпоже.       Хандан развернула письмо и, прочитав его, довольно улыбнулась:       — Сегодня прекрасная погода! Дервиш зовёт пообедать в саду.       — Хюмашах-султан как раз ближе к полудню поедет навестить Сафие-султан, так что времени у нас предостаточно.       — Кёсем не надоедала тебе сегодня?       — Нет. На удивление, она стала очень тихой и покорной. Либо смирилась и надеется, что вы вернёте ей шехзаде, либо вынашивает план мести.       — Кстати, мы можем взять на прогулку шехзаде. Им полезно подышать свежим воздухом.       — Хорошо, только чур я нянчусь с Мехмедом! Он мне больше нравится, — заявила Улане.       — Он тебе или ты ему? — усмехнулась султанша.       — У нас взаимная симпатия, валиде.       — В гареме никаких проблем нет?       — Есть небольшие проблемы с выдачей жалования. После того как мы выдали четырёх наложниц замуж, у нас почти не осталось средств. А главный казначей в связи с военным походом сократил выдачу денег гарему.       — Сколько не хватает?       — За следующий месяц мы не сможем выплатить всем полноценное жалование. Придётся его сократить в два раза или занимать деньги у ростовщиков.       — Вечером подсчитай, сколько не хватает. Выплатим жалование из моих средств. Если их, конечно, хватит… Ладно, отдохни немного, а то с самого утра бегаешь. Садись со мной, поешь!       Хазнедар не стала спорить и приняла приглашение султанши.       В полдень Хандан приказала поставить шатёр в саду возле пруда и накрыть на стол.       — Осман, мой сладкий, — проговорила султанша, взяв внука на руки. — Он сегодня спокойный.       — Видно, надоело орать изо дня в день, — пошутила пиратка, качая Мехмеда, до жути довольного тем, что он сидел на руках Улане.       — У меня сегодня такое прекрасное настроение! Халиль!       — Да, госпожа?       — Пригласи Дильрубу-султан погулять с нами. И шехзаде Мустафу пусть тоже приведут. И мечи деревянные возьми с собой. Жемчужинка, ты ведь сможешь немного поиграть с ним?       — Конечно, валиде, я с радостью!       — Прекрасно! И пусть на стол подадут как можно больше сладостей и каштанов!       — Как прикажете, госпожа, — поклонился евнух и ушёл.       Собравшись, Хандан и Улане с шехзаде на руках вышли в сад. Рядом с ними шла печальная Дильруба.       — Валиде-султан, когда наказание матушки закончится? — спросила маленькая госпожа. — Я очень соскучилась по ней.       — Разве ты не навещаешь её? — спросила Хандан.       — Навещаю, однако… Ей там очень одиноко, а мне здесь без неё скучно.       — Поэтому я тебя и позвала погулять с нами: чтобы ты не тосковала.       Дойдя до шатра, султанша увидела, что Дервиш уже ждёт её.       — Госпожа, — улыбаясь, поклонился ага.       — Хранитель покоев, — кивнула ему в ответ валиде.       — Прошу, — указал он на стол и несколько разложенных подушек.       Хандан с Османом уселась на свой трон, Улане с Мехмедом пристроилась слева, а рядом с ней села Дильруба.       — Дервиш-паша, ты, наверное, тоже голоден. Присоединяйся к нам, — улыбнувшись, пригласила агу к столу султанша.       — Что вы, госпожа… Разве я смею?       — Я настаиваю, — мягко произнесла валиде, и хранитель покоев «сдался», заняв заранее приготовленное для него место справа от неё.       Пиратка, наблюдая за этим спектаклем, сделала над собой большое усилие, чтобы сдержать смех от их приторных любезностей.       — Мустафа! — закричала Дильруба, увидев Халиля, ведущего её брата. Не веря своим глазам, она вскочила с места и кинулась к нему.       — Сестра! — побежал навстречу маленькой госпоже шехзаде.       — Я так скучала по тебе, — прошептала Дильруба и, едва сдерживая слёзы, сжала брата в объятиях.       — Я тоже! Мне было так скучно! Ко мне давно никто не приходил и не играл со мной, — начал жаловаться Мустафа.       — Пойдём поедим! Там столько сладостей на столе! А потом мы с тобой поиграем!       — Хорошо!       — Спасибо вам, госпожа, — радостно проговорила Дильруба, вернувшись к столу.       Хандан кивнула и обратилась к шехзаде:       — Мустафа, здесь есть твои любимые каштаны. Ещё я велела принести деревянные мечи, и, если захочешь, Улане-калфа потом поучит тебя сражаться.       — А можно меня тоже научить сражаться? — спросила маленькая госпожа. — Я хочу защищать своего брата, как вы в ту страшную ночь!       — Если что, здесь ещё Дервиш-паша, — указала на хранителя покоев хазнедар. — Он воин более опытный. К тому же вашего брата-повелителя именно он учил сражаться.       — Я всегда к вашим услугам! — слегка поклонился ага.       — Здорово! — воскликнул Мустафа. — А где мама? Она не придёт?       — Мама уехала, но не переживай: она обязательно вернётся! — заверила его Дильруба.       Шехзаде немного погрустнел, но ненадолго. Пообедав, он с сестрой убежал играть в «догонялки». Улане, уложив уснувшего Мехмеда в колыбель, ушла играть с ними, оставив Хандан и Дервиша наедине.       — Машалла, госпожа моя, ты, словно роза, расцветаешь и становишься с каждым днём всё прекраснее! — восхищённо проговорил хранитель покоев, не в силах оторвать влюблённого взгляда от супруги.       Валиде смущённо улыбнулась. Кое-как удерживая Османа одной рукой, она положила другую руку на трон, и ага накрыл её своей ладонью, переплетя их пальцы вместе.       Через какое-то время султанше захотелось поесть сладостей. Она протянула руку к столу, но неугомонный шехзаде начал ёрзать у неё на руках, мешая дотянуться до пахлавы.       — Дай его мне, — протянул руки Дервиш. Хандан удивлённо посмотрела на него, но всё же осторожно передала ему Османа.       — Ну хватит вам безобразничать, шехзаде, — мягко заговорил хранитель покоев, начав играть с ребёнком. — Дайте бабушке спокойно поесть, а то она исхудает вся от голода.       — Слышала бы тебя сейчас Улане — её смех оглушил бы весь дворец, — усмехнулась валиде. — Она говорит, что я в последнее время слишком много ем.       — Это от счастья. Так и надо, зефирка моя, — заверил её Дервиш.       Из-за капризов шехзаде ему пришлось выйти из-за стола. Он стал раскачивать его на руках, кружить в разные стороны, поднимать и опускать, и, в конце концов, Осман восторженно засмеялся, чем вызвал милую улыбку у султанши.       «Дервиш мог бы стать прекрасным отцом», — внезапно промелькнула в голове госпожи странная мысль, которая её очень удивила, но она быстро выбросила её из головы, чтобы не давать себе ложных надежд, которым не суждено было сбыться.       Обед затянулся до самого вечера. Уставший Осман уснул в своей колыбельке, и хранитель покоев вместе с хазнедар начали учить детей Халиме сражаться на мечах. Не выдержав, Хандан присоединилась к их веселью, пытаясь вспомнить, чему учил её муж несколько месяцев назад.       Поужинав в этом же шатре после «тяжёлых» тренировок, валиде попрощалась с агой и вместе с детьми и пираткой отправилась в гарем. Мустафе очень не хотелось возвращаться обратно в Хрустальный павильон, но султанша пообещала, что под присмотром Улане Дильруба сможет навещать его раз в неделю, и он немного успокоился.       Перед сном Хандан велела принести служанкам по чашечке ромашкового чая для неё и хазнедар. Осман уже давно спал, а Мехмед всё никак не мог уснуть без своей любимой няни.       — Да уж, тяжело придётся Кёсем, когда он к ней вернётся, — проговорила пиратка, качая шехзаде на руках. — Чем я ему так понравилась, что он оторваться от меня не может?       — Чувствует хорошего человека, — довольно ответила госпожа, попивая чай.       — Тогда почему Осман меня терпеть не может? Ему не понравилось, как я его поймала, когда Махфирузе сбросила его с балкона?       — Не думай об этом. Он никого не любит, кроме Кёсем.       — Но кажется, с Дервишем он поладил. Он так мило с ним играл.       — Может… — заговорила султанша, но резкая боль в животе заставила её прерваться.       — Валиде, что с вами? — обеспокоенно спросила Улане.       — Что-то с животом… Я пойду прилягу.       Хандан встала с дивана и двинулась в сторону кровати, но, не пройдя и трёх шагов, упала в обморок.       — Валиде! — закричала пиратка и кинулась к госпоже, держа одной рукой шехзаде. — Айлин! Эсма! Лекаршу зовите! Быстрее!       Служанки испуганно забежали в спальню и, увидев султаншу без сознания, помчались за лекаршей.       Хазнедар пыталась привести султаншу в чувства, но было бесполезно. Нащупав пульс, она облегчённо вздохнула. Первая мысль была, что в чае оказался яд, ведь Улане его ещё не пробовала, а Хандан почти полностью выпила. Пиратка судорожно принялась вспоминать, какой яд ей могли добавить, но почувствовавший неладное Мехмед неожиданно заплакал, сбив её с мысли.       К счастью, лекарша прибежала очень быстро, а вместе с ней и обеспокоенная Хюмашах-султан. Госпожу перенесли на кровать, и лекарша начала её осматривать. Она дала ей понюхать что-то, после чего султанша сморщилась и быстро заморгала.       — Слава Аллаху, валиде, вы очнулись! — воскликнула пиратка и, отдав Мехмеда Эсме, села возле кровати Хандан. — Вы нас очень напугали!       — Живот болит, голова кружится, — простонала валиде.       — Что с ней такое? — обратилась к лекарше Хюмашах.       Та растерянно посмотрела на неё, не зная, что ответить.       — Её ведь не отравили? — испуганно спросила хазнедар.       — Нет-нет, — замотала головой лекарша, глядя куда-то в пустоту.       — Ну так скажи уже, в чём дело! — начала злиться Хюмашах.       — Ничего серьёзного, — натянула улыбку лекарша. — Госпожа просто переутомилась. Немного перенервничала, съела что-то не то, поэтому так и получилось.       — Лучше правду скажи, хатун! Это что-то смертельное? Почему ты так нервничаешь? — не поверила ей Хюмашах.       — Беспокоиться и правда не о чем! Я сейчас пойду приготовлю лекарство, госпожа его выпьет перед сном, и всё пройдёт, — чуть более уверенно заговорила лекарша.       — Если окажется, что ты лжёшь, отправишься в преисподнюю! — пригрозила Хюмашах. — Улане, не отходи от валиде-султан ни на шаг. Если ей станет хуже, докладывай мне!       — Хорошо, госпожа, — поклонилась пиратка, и Хюмашах вышла из покоев.       — Улане-калфа, зайдёшь чуть позже ко мне, — сказала лекарша и ушла вслед за госпожой.       — Думаешь, меня отравили? — вымученно спросила Хандан.       — Не похоже, но что-то здесь не так… Давайте я выпью чай, и, если мне тоже станет плохо, значит, это яд.       — Не вздумай!       — Вас не тошнит?       — Тошнит меня только от этого состояния…       — Может, вам уголь в воде разбавить и выпить?       — Не нужно… Сходи за лекарством. Я выпью его и усну. Может, полегчает…       — Эсма, Мехмед уснул? — обратилась пиратка к служанке.       — Уснул, не волнуйся, — ответила та.       — Хорошо. Следи за валиде. Я скоро вернусь, — бросила Улане и вышла из спальни.       Когда хазнедар пришла в больничные покои, лекарша уже приготовила снадобье.       — Возьми, пусть госпожа выпьет его сейчас полностью, не запивая.       — Ладно, — недоверчиво посмотрела на неё пиратка и, взяв банку, принюхалась. — Фу, какой отвратительный запах! Надеюсь, вкус у него менее ужасный.       Улане поднесла банку ко рту, чтобы попробовать эту мерзость, но лекарша её остановила:       — Нет! Не пей это!       Банка с лекарством выскользнула из рук и вдребезги разбилась. Хазнедар гневно посмотрела на лекаршу и тут же кинулась на неё.       Она схватила её за горло и, прижав к стене, яростно закричала:       — Подлая тварь! Говори, что ты туда подмешала? Кто тебе приказал? Отвечай немедленно!       — Н-н-никто, я сама… — прохрипела лекарша.       — Ты сама решила отравить валиде-султан?!       — Я-я-я не травить, я спасти…       — А почему ты мне не дала это выпить?       — Те-те-бе нельзя… Ты юная… У тебя должны быть…       — О чём ты говоришь? Чем больна валиде-султан?       — Она не больна, она беременна! — с трудом выдала лекарша.       — Ч-что? — ошарашенно уставилась на неё Улане, ослабив хватку. — Ты уверена?       — Да… Все признаки налицо. Это же позор для всей династии! Об этом никто не должен знать, поэтому я не сказала. Хотела всё сама сделать, выкидыш устроить, чтобы госпожа не заметила даже. А если бы ты выпила, то у тебя бы никогда детей не было.       — Это ничего не меняет! — вновь сжала её горло пиратка. — Как ты осмелилась? Кто ты такая, что смеешь принимать такие решения за валиде? Почему ты считаешь, что можешь распоряжаться чьей-то судьбой, чьей-то жизнью? Кто ты такая?!       Гнев хазнедар перешёл все границы. Кроме повелителя, никто не доводил её до такой безудержной ярости. Она продолжала кричать, всё сильнее сжимая горло лекарши.       — Улане-калфа! Что ты делаешь?! Остановись! — закричал вошедший в больничные покои Бюльбюль.       Он бросился к пиратке и попытался оттащить её от бедной лекарши, и, когда ему это удалось, та уже не дышала.       — О Аллах… Улане-калфа, что же ты наделала?       — Мерзкая змея… — всё ещё кипя от злости, шептала хазнедар. — Эта гадюка подмешала яд в лекарство валиде… Она хотела убить её!       — Прости, Улане-калфа, но это ты будешь объяснять не мне, — мягко придерживая её за плечи, с сожалением произнёс евнух. — Стража! Бросьте её в темницу!       — Что? Ты в своём уме?! Ты меня слышишь вообще? Лекарша пыталась валиде-султан отравить! — возмутилась пиратка.       — Я сообщу о произошедшем Хюмашах-султан, и она разберётся во всём, — успокоил её ага. — Уведите!       Слуги взяли воспитанницу Хандан под руки и повели в темницу, а та даже не сопротивлялась.       Узнав о случившемся, Хюмашах сразу же помчалась в лазарет. Какого же было её удивление, когда она увидела там хранителя покоев и главного евнуха.       — Дервиш-ага? Что ты здесь делаешь? — недоумённо спросила Хюмашах.       — Халиль-ага мне рассказал, что Улане-калфу увели в темницу за убийство лекарши, но та, оказывается, пыталась убить Хандан-султан. Я пришёл сюда, чтобы разобраться в ситуации.       — Полагаю, этот тот самый яд, который она собиралась подсунуть валиде-султан, — указал Халиль на залитый вонючей жидкостью пол.       — Ясно… Улане-калфу сейчас же выпустите! — приказал хранитель покоев евнуху.       — Нет! Пока мы во всём не разберёмся, Улане-калфа должна оставаться в темнице! — возразила Хюмашах.       — Госпожа, здесь нечего разбираться…       — Даже если лекарша покушалась на валиде, главный казначей гарема не имеет права решать её судьбу, тем более собственными руками! К тому же мы знаем о произошедшем только со слов Улане. У неё могли быть свои причины убить её!       — Простите за дерзость, но этот вопрос я буду обсуждать только с валиде-султан, как с представителем воли падишаха в его отсутствие!       — Нет, Дервиш-ага. Во-первых, она плохо себя чувствует и отдыхает. А во-вторых, Хандан-султан заинтересованная сторона и не может выносить какие-либо решения. Ты, между прочим, тоже…       — Чего вы хотите, госпожа?       — Справедливости! Улане-калфа должна получить заслуженное наказание. Либо это решение примем мы, либо повелитель.       — В таком случае, нам нужно её сначала допросить.       — Утром займёмся этим. Я незримо для неё должна буду присутствовать на допросе.       — Мы займёмся этим сейчас, госпожа! Дело срочное, к тому же я не могу позволить главному казначею гарема всю ночь сидеть в холодной сырой темнице, иначе валиде-султан меня самого потом в этой темнице поселит. Это не займёт много времени.       Наглость Дервиша вела его вперёд. Ему не хотелось позволять Хюмашах решать судьбу, можно сказать, его дочери. Госпожа просверлила взглядом хранителя покоев, но всё же согласилась допросить пиратку сейчас.       В темницу, где сидела Улане, вошёл только ага. Хюмашах стояла возле входа, чтобы слышать их разговор.       — Дервиш! — кинулась хазнедар к хранителю покоев и обняла его. — Ты пришёл освободить меня?       — Пока нет, к сожалению. Нам нужно поговорить.       Пиратка отошла на пару шагов назад и удивлённо посмотрела на него:       — Ты мне не веришь?       — Верю. Но ты должна рассказать всё, что произошло. В мельчайших подробностях. Всю правду! — произнеся это, ага покачал головой, приложил палец к губам и кивнул в сторону выхода. Улане поняла, что их подслушивают, и кивнула.       — Валиде вечером чай пила, и у неё резко заболел живот. Она хотела прилечь, но не дошла до кровати и упала в обморок. Лекарша осмотрела её и сказала, что беспокоиться не о чем, но говорила неуверенно, словно солгать пыталась. Она обещала лекарство приготовить. Я пошла за ним. У него был отвратительный запах, и я хотела попробовать эту гадость на вкус, но лекарша меня резко остановила. Я прижала её к стене, спрашивала, зачем она попыталась отравить валиде, кто её послал, кто заставил это сделать, но она отказалась говорить. Я начала душить её сильнее, чтобы она поняла, что я не шучу, но она так и не созналась.       — Кто-нибудь ещё может подтвердить твои слова?       — О странном поведении лекарши в покоях могут все подтвердить: и служанки, и валиде, и Хюмашах-султан. Она ей сразу не поверила, пыталась правды добиться, но лекарша заверила, что всё в порядке, мол, госпожа просто перенервничала. Серьёзно? Валиде после моего воскрешения расцвела, как сад! Она всех недругов в Старый дворец сослала, ей больше не о чем переживать!       — Ты кого-то подозреваешь?       — Кроме Кёсем, и подозревать некого. Она могла отравить валиде, чтобы вернуть детей, но вряд ли бы это вышло. Вдруг их Хюмашах-султан забрала бы…       — А Хюмашах-султан?       — Да ей, вроде, незачем её убивать. Она могла бы отомстить за Сафие-султан, но не знаю, пошла бы она на такое или нет… Она, вроде бы, хорошая.       — Я услышал достаточно, спасибо. Я обещаю, что вытащу тебя отсюда!       — Я совершила самосуд… За это меня могут казнить?       — Да… Но я этого не допущу!       — Спасибо, что веришь мне, — прошептала пиратка и села на каменную скамью.       Дервиш вышел из темницы, и Хюмашах вслед за ним.       — Вот, значит, как оказывается, госпожа… — заговорил хранитель покоев, оказавшись с ней в гареме. — Вы теперь вместе с Кёсем-султан идёте как подозреваемые в покушении на валиде-султан.       — Как ты смеешь в чём-либо обвинять меня? — разозлилась Хюмашах.       — Давайте не будем об этом, госпожа. Всех сообщников Кёсем-султан и Халиме-султан выслали. Остались только люди, верные Хандан-султан или вам. Вы были рядом с ней, чтобы вас не могли подозревать. Яд не сработал в первый раз, и лекарша побоялась при вас сказать, что это он, и начала придумывать. Вы решили попробовать во второй раз уже через лекарство. Но Улане-калфа всё испортила, и вы сейчас говорите о справедливости, чтобы использовать возможность избавиться от неё. Красивая история, не правда ли? С Кёсем-султан ещё проще. Мать, разлучённая с детьми, убивает ту, что разлучила их.       — Ты в своём уме, Дервиш-ага?!       — Я ни в чём вас не обвиняю, госпожа. Но если повелитель узнает о всей этой ситуации, то каждое предположение будет иметь смысл.       — Ты что же, угрожаешь мне?       — Нет, что вы, как я смею? Я лишь предлагаю не делать из муравья слона. Мы можем уладить этот вопрос мирно.       Хюмашах смерила хранителя покоев презрительным взглядом и холодно сказала:       — Обсудим это завтра. Уже очень поздно.       — Предлагаю запереть Улане-калфу в отдельных покоях. Темница — не самое приятное место.       — Вот и отлично! У неё будет время подумать и понять, что туда лучше больше не попадать, — бросила госпожа и ушла.       Ага тяжко вздохнул. Вернувшись в покои, он взял тёплое покрывало с подушкой и ушёл обратно в темницу.       — Дервиш? Это снова ты? — удивилась хазнедар.       — Я попытался прижать госпожу к стене и, возможно, завтра это даст свои плоды. Я принёс покрывало и подушку… Я два раза сидел в темнице около трёх дней, и знаю, как здесь холодно, — проговорил он, присаживаясь рядом с Улане на каменное сиденье.       — Очень мило с твоей стороны, — улыбнулась пиратка такой заботе.       — А теперь, Улане, когда мы одни, ты можешь рассказать мне, как всё было на самом деле.       — Я… я не могу пока. Валиде не знает. Она должна тебе это сказать, а не я.       — О чём ты говоришь?       — Узнаешь позже.       — Жемчужинка, тогда я не смогу спасти тебя. Ты должна сказать мне правду, а лгать уже я буду сам!       Хазнедар долго сидела, думая, стоит ли ему это знать, и наконец всё же решилась заговорить:       — Я тебе почти всю правду сказала, кроме… Лекарша сама хотела отравить валиде. Вернее, не совсем отравить и не совсем валиде…       — Что это значит? Ты с ума меня сведёшь! Говори уже! — начал терять терпение хранитель покоев.       — Лекарша солгала, потому что поняла, что у валиде за недуг, и хотела без её ведома дать ей лекарство от этого недуга, который, как яд.       — Что за недуг? Он лечится? Он не смертелен? — забеспокоился ага. — Ты меня пугаешь!       — Он очень долго лечится, но когда вылечишься, он всё равно остаётся на всю жизнь… Дело в том, что ты и валиде… Вы… В общем, у вас будет ребёнок, — тихо проговорила пиратка.       — Ре… что? Мне не послышалось? Повтори, что ты сказала!       — Она беременна! У вас будет ребёнок!       Услышав это, Дервиш глубоко вдохнул и, закрыв лицо ладонями, уронил голову на колени.       — О Аллах, Ты велик! Благодарю Тебя! — чуть ли не плача, произнёс хранитель покоев.       — Ты рад? — немного удивилась Улане. Ей казалось, что он в первую очередь будет думать, что делать дальше.       — Я счастлив! Я даже мечтать не мог о том, что мы когда-нибудь… — от нахлынувших чувств у аги потекли слёзы. Он крепко обнял хазнедар, и в этот момент она наконец позволила себе обрадоваться и прослезиться.       — Надеюсь, валиде будет так же счастлива, — прошептала пиратка, больше всего волнуясь именно за это. Но оказалось, что не только её это волновало.       — Хорошо, что она пока не знает. Не говори ей, пожалуйста, — взмолился Дервиш.       — Что? Почему?       — А вдруг… Вдруг она не хочет этого ребёнка? И она решит изба…       — Ты хочешь лишить её возможности выбирать?       — Помнишь, ты рассказывала, как хотела подстроить наши смерти и дать нам возможность сбежать? С тех пор не было ни одного дня, чтобы я не думал об этом. Просто так она вряд ли захочет оставить дом, сына, внуков. Но если у нас появится наш ребёнок, может быть, она согласится…       — Я не могу не рассказать. Это будет неправильно по отношению к валиде. Вы сами должны будете обсудить всё и решить, чего вы хотите. Нечестно вынуждать её делать то, что ты хочешь только потому, что у неё нет другого выбора. Напомню, что вы муж и жена, а значит, должны хотеть одно и то же.       — Ты как всегда права… Я просто в отчаянии и не знаю, что делать.       — Для начала вытащи меня отсюда, а дальше мы со всем разберёмся! — подбодрила хранителя покоев Улане.       — Не бойся, я тебя здесь не оставлю! — уверенно произнёс Дервиш и, обнявшись на прощание с пираткой, покинул темницу.       Хазнедар укуталась в покрывало и улеглась на подушку. Несмотря на жёсткую постель, усталость взяла над ней верх, и она быстро уснула.