Государственные дела. Борьба за счастье. Часть 1

      Следующий день проходил долго и мучительно. Хандан и Улане безвылазно сидели в своих покоях. Султанша ждала хоть какие-то новости от сына или Дервиша, а её воспитанница — своей участи.       — Госпожа, — в покои валиде зашёл Хаджи-ага и поклонился.       — Говори! Есть новости? — обеспокоенно спросила Хандан.       — Нет, однако Дервиш-паша просил передать вам письмо, — нехотя произнёс евнух и протянул султанше свёрток. Она взяла его и махнула рукой, веля Хаджи идти.       Когда ага вышел, валиде развернула письмо и начала читать:       «Госпожа моя, мои люди отыскали нашего главного врага и сбросили его труп в море. Его не найдут, а значит, слова этой змеи он подтвердить не сможет. Жены с ним не было, видимо, выжил только он.       Я благодарен Вам за всё, что вы делаете для меня, хотя я этого и не заслуживаю. Будем надеяться, что повелитель поверит в мою невиновность, и эта змея больше не сможет нам навредить.       Ваш верный, влюблённый раб!»       Султанша криво улыбнулась: письмо было написано арабскими буквами на сербохорватском, и ей сразу стало понятно, что Хаджи не хотел его передавать не только потому, что оно от Дервиша, но и потому что не смог его прочитать. Хандан прижала письмо к груди и с грустью посмотрела в окно.

***

      Улане обессиленная лежала на кровати. Вернувшись поздно от Дервиша, она сразу плюхнулась на неразобранную постель, не соизволив снять даже тёплую накидку, и так и пролежала до самого утра. Её ухода и возвращения во дворце никто не заметил. Есть ей не хотелось, да и смысла в еде пиратка не видела, поэтому она продолжала лежать, мучительно ожидая палачей.       Её «увлекательное» времяпрепровождение прервал вошедший Хаджи.       — Улане, вставай, тебя зовут! — недовольно пробурчал ага.       — Повелитель уже вынес решение о моей казни? — равнодушно спросила пиратка. — Меня задушат и выбросят в Босфор?       — О Аллах, за что мне всё это? — закатил глаза евнух. — Тебя хочет видеть Халиль-ага, его послал Дервиш-паша.       — Кто это? И зачем ему меня видеть? — заинтересованная Улане даже привстала с кровати и повернулась к Хаджи.       — Откуда мне знать, хатун? Его слуга, наверное. Сходи и узнаешь!       Любопытство пиратки всё же взяло верх, и она пошла вслед за евнухом.       На улице возле входа в гарем стоял симпатичный юноша и терпеливо ожидал Улане. Завидев её, он остолбенел.       — Ты кто такой? Зачем хотел меня видеть? — сразу спросила пиратка, как только подошла к нему.       — Я… Я Халиль-ага, состою на службе у Дервиша-паши, — немного запинаясь, ответил юноша.       — Я, кажется, видела тебя во дворце у паши, — начала припоминать Улане. — Так что ты хотел?       — Дервиш-паша просил передать тебе письмо лично в руки. Хаджи-ага вызывает у него недоверие.       — Ещё бы, разве можно этому гаду плешивому доверять? — усмехнулась пиратка.       Приняв письмо, она начала читать про себя:       «Не знаю, будет ли тебе спокойнее от того, что повелитель знает обо всех моих способах пополнения казны и даже одобрил некоторые из них. Никто не сможет подтвердить слова Кёсем-султан. Беспокоиться больше не о чем, однако повелитель пригласил меня поохотиться. Он либо хочет что-то разузнать, либо собирается расправиться со мной. Если это мой последний день, прошу тебя только простить меня и позаботиться о Хандан-султан. Никто не сможет сделать это лучше тебя.       Твой, надеюсь, что всё ещё друг, Дервиш!»       — Давно он уехал? — спросила Улане, дочитав письмо.       — Я поехал сюда сразу же после его отъезда, — ответил Халиль. — Они должны вернуться завтра.       — Ясно, — задумчиво ответила пиратка. — Спасибо тебе. Если будут какие-то новости, доложи мне, хорошо?       — Как прикажешь, — улыбнулся ага и, в шутку поклонившись, ушёл.

***

      На следующий день Хандан всё же выползла из покоев. Она хотела поговорить с сыном, надеясь, что он уже вернулся с охоты. По дороге она встретила Хаджи с агами из гарема.       — Госпожа, — поклонился евнух.       — Мой сын вернулся? — спросила у него валиде.       — Да, госпожа. Перед обеденным намазом пройдёт совет.       — А Дервиш? О Дервише что-то известно? — решила уточнить султанша. Его вчерашний отъезд с повелителем очень сильно заставил беспокоиться, из-за чего она не спала всю ночь.       — Он во дворце, госпожа.       — О, хвала небесам! Слава Аллаху, мой лев поверил нам, он не казнён, — с облегчением выдохнула валиде, но взгляд евнуха заставил её насторожиться.       — Госпожа… — замялся Хаджи, собираясь с мыслями. — Забудьте о Дервише-паше! Это конец! Спасти его вряд ли возможно. Его участь решена!       — О чём ты?       Евнух подозвал агу, держащего в руках свёрток. Развернув его, Хаджи показал Хандан красный кафтан…       — Повелитель наденет этот кафтан на совет. Госпожа, решение вынесено: Дервиш-паша будет казнён!       У султанши перехватило дыхание. Она пошатнулась и опёрлась о стену, едва не потеряв сознание. Евнух хотел подхватить её, но валиде не позволила к себе прикоснуться.       Всё это видела и слышала Улане, по счастливой случайности проходившая мимо. Её охватила ярость, а к горлу подступили слёзы. Пиратка тут же побежала в покои повелителя. Она бесцеремонно ворвалась, едва султан закончил застёгивать рубашку.       — В чём дело? Как ты смеешь врываться? Стража! — закричал падишах, но Улане не позволила увести себя.       — Вы правда казните Дервиша-пашу? Вы правда поверили в то, что говорила Кёсем? Как вы можете так поступать?! Он ведь ни в чём не виноват, его оклеветали! — кричала пиратка, которой уже нечего было терять.       — У Дервиша-паши и без этого достаточно грехов, — холодно ответил Ахмед. — Он не оправдал мои надежды как великий визирь.       — Разве это повод его убивать? Вы ведь можете просто снять его с должности, назначить бейлербеем или просто сослать…       — Ты не смеешь обсуждать мои решения, Улане-хатун! Моё терпение лопнуло! Это был последний раз, когда я позволил тебе подобное! В следующий раз, если ты осмелишься даже подойти к моим покоям, ты будешь казнена! Стража, уведите её!       — Клянусь Аллахом, вы пожалеете о своём решении, но будет поздно: вы ничего не сможете изменить! — прокричала пиратка, прежде чем её вышвырнули из покоев.

***

      Накинув полушубок, Хандан, словно ветер, понеслась прочь из гарема.       — Госпожа, остановитесь! — преградил ей дорогу Хаджи. — Судьба Дервиша-паши известна, не вмешивайтесь!       — Пойди прочь, раб! — едва слышно бросила султанша и, толкнув его, прошла мимо.       — Хаджи! — окликнула евнуха Улане.       — О Аллах, что тебе ещё? — раздражённо спросил ага, проводив взглядом валиде.       — Мне срочно нужно поговорить с начальником стражи! — заявила пиратка.       — А тебе с Аллахом поговорить не надо? Могу устроить встречу с ним! — зло проговорил евнух.       — Если бы мне не нужна была твоя помощь, я бы тебя сейчас по стенке размазала! Но сейчас не до этого.       — Что ты задумала?       — Подкупить его хочу. Чтобы приказал своим людям не душить пашу на совете, а всего лишь сделать вид, что…       — Ты в своём уме? Никто не будет рисковать головой ради жалкого мешка с золотом!       — Ради жалкого мешка с золотом пятеро палачей убили Гёльге одной ночью и меня пытались. Вопрос лишь в цене… Прошу тебя! Если всё получится, рабыней твоей стану, только бы паша и валиде живы остались! Это единственное, что мне в голову пришло. Последняя возможность…       Поняв, что выбора у него особого нет, Хаджи отвёл Улане к начальнику стражи, согласившись вдобавок помочь с уговорами.

***

      Дервиш заканчивал собираться на совет. Непонятная тревога окутала его разум, заставляя сердце биться быстрее. Он понимал, что неспроста повелитель позвал его на охоту, неспроста вспоминал прошлое, расспрашивая об отце и братьях Гиреях, и неспроста созвал этот совет. Визирь чувствовал: это его последний совет.       Выйдя из покоев, паша увидел Хандан в конце коридора, медленно приближающуюся к нему. Её взгляд был пустым и безжизненным и цеплялся за его взгляд так, словно Дервиш был видением, которое может исчезнуть, если султанша посмеет хотя бы моргнуть.       Они двинулись навстречу, не отрывая взглядов. Время для них остановилось, когда они почти вплотную подошли друг к другу…       — Госпожа, — осмелился нарушить тишину паша. — Что случилось?       — Я скажу тебе это в первый и в последний раз, Дервиш, — тихо проговорила валиде.       — Что это значит? Вы что-то…       — Тщщ… Выслушай и запомни! Мне тяжело нести этот груз одной. Это просто невыносимо. Позволь мне всё тебе сказать, позволь открыть тебе своё сердце. Я хочу, чтобы ты знал, кем ты был для меня, — горько улыбнувшись, прошептала Хандан. Она подошла к нему настолько близко, что их губы едва не соприкоснулись, и вновь заговорила, даже не пытавшись сдержать текущие рекой слёзы: — Ты был моим лучом света, глотком свободы. Но я пленница, вынужденная жить в золотой клетке из-за своего проклятого сана. Без тебя моя жизнь была бы мукой, страшным адом. Я выжила и живу до сих пор только благодаря твоей любви, и я… я тоже люблю тебя, Дервиш! Моя любовь, словно бездонный колодец, словно болото, воды которого затягивают всё дальше и дальше… Но я не боюсь сгинуть в этом колодце, утонуть в этом болоте! Я не… не предам нашу любовь, Дервиш! Буду верна ей до самой смерти, пока не лягу в могилу и не буду всеми забыта.       Признание возлюбленной заставило сердце великого визиря остановиться на мгновение. Он понял, что умрёт не когда на его шею накинут шёлковый шнурок, а сразу же, когда Хандан исчезнет из его поля зрения. Больше всего на свете паше хотелось схватить её, убежать с ней подальше от этого дворца и… Дервиш наклонился ближе, чтобы оставить на губах своей госпожи тёплое и светлое воспоминание о нём, как вдруг в конце коридора раздался голос слуги:       — Дервиш-паша, — окликнул ага визиря, дав понять, что карета готова, и ему пора ехать.       — Ну иди… Иди же! — выдавила из себя валиде, но по её глазам было понятно, что она мечтала о том же, о чём и Дервиш.       — Госпожа… — с придыханием произнёс паша.       Собрав волю в кулак, он поклонился, на мгновение взял её за руку, с болью отпустил и ушёл, оставив султаншу безутешно плакать в коридоре.       Когда карета паши отъехала, Хандан села в свою карету и поехала следом. Проехав полпути, она достала спрятанный в платье кинжал, который оставила на балконе её воспитанница, покрутила его в руках и приказала остановить карету. Служанкам госпожа велела остаться, а сама вышла и направилась в лес.       Отойдя на достаточное расстояние от кареты, валиде вынула из ножен кинжал и приложила его к горлу. Как только она надавила сильнее, чтобы навсегда закончить свои мучения, на её глазах вновь выступили слёзы, а вместе с ними и воспоминания о всей её жизни…       — Дино, я не достаю, помоги! — хныкала маленькая Хелена, пытаясь дотянуться до ветки с яблоком.       — Зачем тебе это неспелое? Я тебе получше могу достать! — ответил её старший брат, залезая на дерево, чтобы достать самое вкусное яблоко.       — Мама! Папа! — плача, кричала Хелена, когда её и брата забирали турки.       Это был последний раз, когда она видела свою семью. Куда забрали её брата и где он сейчас, она так и не узнала…       — Помни, чему я тебя учила: будь кроткой и покорной! Если тебе удастся завоевать сердце моего племянника, будешь в золоте и шелках купаться! — давала последние наставления Хелене Гевхерхан-султан, прежде чем подарить её шехзаде Мехмеду.       — Вижу, ты понравилась нашему сыну: он уже несколько недель не зовёт к себе Халиме. Будь осторожна с ней: многих наложниц, кто провёл хоть одну ночь с шехзаде, постигла печальная участь. Мы не хотим, чтобы ты стала одной из них.       — Я буду осторожна, госпожа, — с улыбкой проговорила Хелена.       — Ты скоро станешь матерью шехзаде, пора тебе сменить имя. Пусть твоя судьба будет такой же радостной, как и ты сама, и имя у тебя будет соответствующее: Хандан! — властно проговорила Сафие-султан.       — Твоё имя — Ахмед! Твоё имя — Ахмед! Твоё имя — Ахмед! — проговорил шехзаде Мехмед, прочитав молитву над новорожденным сыном, а после отдал его Хандан.       — Мамочка! Мамочка! — плакал маленький Ахмед.       — Что случилось, мой львёнок? — обеспокоенно спросила Хандан.       — Мы с братом Махмудом были в Башне Справедливости, а там…       — Тщщ… О Аллах, убереги моего шехзаде! — прошептала хасеки с родинкой, прижимая к себе сына.       — Махмуд сказал, что не убьёт меня, если взойдёт на трон, это правда? — спросил шехзаде.       — Иншалла, так и будет…       — Госпожа! — поклонившись, обратился к Хандан высокий, крепкий мужчина в янычарской форме. — Я начальник дворцовой стражи, Дервиш-ага! По приказу повелителя, с этого дня я буду наставником вашего шехзаде.       — А почему тебя зовут Дервиш? — с любопытством спросил Ахмед.       Хандан одёрнула его, но мужчина, улыбнувшись, присел на корточки и ответил:       — На самом деле меня зовут Мехмед, как и вашего отца. Но в янычарском корпусе меня прозвали Дервишем, поэтому вы можете звать меня так.       — Хорошо. А ты научишь меня сражаться? — продолжил расспрашивать Ахмед.       — Именно для этого я здесь, шехзаде.       — Дорогу! Султан Ахмед-хан Хазретлери! — прокричал ага, и в покои валиде-султан зашёл новый повелитель мира, чтобы поприветствовать султанш и подготовиться к церемонии восхождения на престол.       — Кто ты такая, хатун? — спросила Хандан девушку, которая почему-то находилась в покоях паши. От неожиданности она поперхнулась водой, оступилась и с криком упала на пол, случайно свалив со стола несколько книг.       — А почему наложницам султана после его смерти нельзя выходить замуж? — неожиданно спросила Улане.       — Можно, если у них не было детей от султана, или их ребёнок умер. Дженнет-калфа и Менекше-калфа были фаворитками султана Мехмед-хана, и они могут выйти замуж, но предпочитают служить своим госпожам. А мы с Халиме не имеем права.       — А вы хотели бы?       — Мой сын для меня единственный смысл жизни, и у меня нет и не может быть других желаний, кроме как заботиться о его благополучии, — твёрдо ответила Хандан.       — Простите меня за такую дерзость. Я знаю, я не должен был, но это правда. Когда-то, много лет назад я впервые вас увидел и полюбил всей душой. С тех самых пор моё сердце принадлежит только вам! — признался Дервиш, перед тем как уйти защищать дворец от мятежников.       — Повелитель выздоровел! — закричала выскочившая из покоев султана Анастасия. — Лекарство подействовало, он открыл глаза!       Хандан-султан с облегчением выдохнула и бросилась в покои сына.       — Я хочу, чтобы ты держался подальше от дворца и от моего сына. Вдруг завтра ты и его вздумаешь отравить? И поэтому ты должен уехать, Дервиш! — заявила Хандан.       — Госпожа, как вы можете так говорить? Я ведь для вас всю свою жизнь… — пытался возразить паша.       — Ведь предав падишаха один раз, ты можешь предать снова!       — А можно мне тоже эти ваши пальцы? — спросила Улане.       — Пяльцы, — поправила её валиде. — Неужто тебе понравилось вышивать?       — Это довольно интересное занятие. Кажется, я становлюсь девочкой…       — Я думала, ты любишь только размахивать мечом и со всеми ругаться.       — А ещё читать книги о ядах и поить пашей дурманом, — пошутила пиратка.       — Ты меня не слушаешь?! — возмутилась Хандан.       — Я слушаю, вас, валиде… — проговорила Улане.       — И что же ты поняла из того, что я сказала?       — Вы ревнуете Дервиша-пашу к Фахрие-султан и женщинам из борделей.       — Я разве об этом тебе сейчас говорила?       — Дервиш, Дервиш, Дервиш, Дервиш, Дервиш… Валиде, мы ещё даже не позавтракали, а вы уже произнесли имя Дервиша семнадцать раз за это утро!       — Ты… Что ты себе позволяешь, хатун? — яростно закричал Ахмед.       — Не приближайтесь, иначе я вам сейчас глотку перережу! — закричала в ответ Улане, заставив султана остановиться.       — Ты соображаешь, что говоришь? Ты понимаешь, кто перед тобой?! Как ты смеешь угрожать мне?! Кто ты такая, хатун?       — Нет, это вы кто такой, что смеете поднимать руку на валиде-султан?       — Я великий падишах этой великой империи…       — Великий падишах великой империи никогда не поднимет руку на собственную мать! — перебила его пиратка. — Лучше уходите! Пусть меня казнят за это, плевать! Но если вы посмеете хоть пальцем тронуть валиде Хандан-султан, я не посмотрю на то, что вы её сын-повелитель, и этим кинжалом вырежу вам сердце!       — Помнишь наши слова? Мы же говорили тебе, что этот дворец не мы, а ты, Хандан, покинешь! Так оно и случилось, — съязвила Сафие.       — Вы пока наслаждайтесь своей победой, госпожа! Ваша радость недолго продлится! — проговорила Хандан.       — А ты подумай, где ошиблась. Благо для этого во дворце «плача» у тебя будет достаточно времени.       — Я уничтожу вас! Вы за всё ответите! Мы сможем выбраться из Старого дворца, а вот вы, когда туда попадёте, больше никогда не выберитесь! — прошипела Улане.       — Я решил, что, если мне удастся, я избавлюсь от своих чувств к вам. Ведь вы, кажется, сами этого желали! — проговорил паша.       — Никакого другого пути для тебя нет, Дервиш! Прошу, избавься от этих чувств! Сотри из памяти, вырви из глубин своего сердца! Разве может быть иначе? Нет…— ответила Хандан.       — Вы очень сильно напугали меня, госпожа, — дрожащим голосом произнёс паша, нежно поцеловав руку Хандан. — Я боялся, что больше не увижу вас.       — Я тебе жизнью обязана, Дервиш, — улыбнулась султанша. — Я даже не знаю, как мне отблагодарить тебя…       — Видеть вас в добром здравии для меня лучшая награда! Ваше счастье и благополучие для меня важнее всего! Я за это и жизнь отдам!       — Будь рядом со мной всегда! Большего мне и не нужно.       — Я больше никогда вас не оставлю, не сомневайтесь!       — Если бы… если бы мы могли встретиться в другой жизни, где я не госпожа, а ты не был бы пашой… В жизни без титулов и условностей, — слёзно проговорила Хандан.       — Я буду безмолвно говорить с вами, всегда буду рядом. Втайне от посторонних глаз я расскажу вам о тайном. Эти главные слова скажу вам, осмелившись, при всех, но знайте: кроме вас, их никто больше не услышит, и никто их не поймёт, — успокаивал её Дервиш.              — Я… у меня и правда есть чувства к Дервишу, — произнесла валиде.       — У вас, кажется, жар, — сказала пиратка.       — Я здорова, Улане, если не считать эти чувства болезнью, — тяжко вздохнула Хандан.       — Я рада, что вы это поняли.       — Я давно это поняла, когда он женился на Фахрие…       — Дервиш! Наконец-то, Дервиш! — заговорила султанша, присаживаясь на его постели. — Как же я испугалась! Очень больно?       — Когда вы со мной, любая боль сразу же стихает, — зачарованно произнёс визирь.       — Если ты думаешь, что стала сильнее и умнее, то спешим тебя разочаровать, дорогая: ты всё та же глупая и неопытная рабыня, какой была, когда Гевхерхан-султан подарила тебя моему сыну, и которой по счастливой случайности достался титул валиде-султан. Ты никто без своего сына, Дервиша-паши и Улане-хатун! — самодовольно произнесла Сафие.       — Верно, я никто без них… Зато они всегда будут со мной, что бы ни случилось! Если понадобится, они отправятся за мной на дно ада и, будьте уверены, вытащат меня оттуда! Ни Дервиш, ни Улане не оставляли меня в трудные времена. Они всецело преданны мне! — гордо ответила Хандан.       — Вас поселили в Старом дворце, но это ведь не означает, что вы не можете покидать его, верно? — спросила Улане.       — К чему ты ведёшь? — не поняла её Хандан.       — К тому, что вам наконец-то нужно подумать о себе! Повелитель сидит во дворце, занимается делами, развлекается с Кёсем, радуется жизни и не вспоминает о вас, пока вы только и делаете, что плачете, не выходя из покоев, думаете о сыне и о том, когда он захочет выслушать вас или соизволит простить. Так не может продолжаться вечно! Оставьте здесь все свои печали и начните жить! Поезжайте туда, где вы никогда не были, посмотрите то, что вы никогда не видели и сделайте то, что вам давно хотелось сделать! Вы — валиде-султан! Вы свободная женщина, но сейчас вы сами запираете себя в клетке!       Последние всплывшие в памяти воспоминания как будто отрезвили султаншу, и она убрала кинжал от горла. Прикрыв глаза, она на мгновение задумалась, но, когда вновь открыла, в них уже пылал огонь. Она убрала в ножны кинжал и бросилась обратно к карете, приказав кучеру немедленно ехать во дворец.

***

      Дервиш шёл вдоль стен дворца на совет, не в силах сдерживать улыбку. Он чувствовал, что идёт на смерть, но последние слова Хандан грели ему душу. И пусть мечты, о которых он даже не смел думать, не сбылись, но ему хватило и этой малости, чтобы почувствовать себя счастливым. Для него любовь была определённо тем, ради чего стоило жить и ради чего можно было умереть…       — Дервиш! — окликнула его из ниоткуда появившаяся Улане.       Она бежала к нему так быстро, будто боялась, что он, завидев её, попытается скрыться.       — В чём дело, Улане? — спросил паша, дав страже знак отойти подальше.       — Повелитель казнит тебя на совете! — взволнованно проговорила пиратка.       — Я знаю, Улане. Хандан-султан приезжала, чтобы попрощаться со мной, — спокойно ответил визирь.       — Похоже, дело совсем не в том, что наплела ему Кёсем… Он, видимо, оказался недоволен твоей работой…       — Это уже неважно. Я готов понести наказание за всё, что когда-либо совершил!       — Нет! Ни в коем случае! Я всё придумала, — понизила голос пиратка. — Я договорилась со стражниками. Они не будут убивать тебя. Они сделают вид, что душат тебя, а ты должен притвориться мёртвым…       — Улане, — пытался прервать пиратку Дервиш, но она его не слышала.       — Потом тебя вынесут из дворца, и…       — Жемчужинка! — произнёс паша громче, взяв её за плечи.       Улане вздрогнула, услышав ласковое обращение, которым нарекла её валиде.       — Я благодарен тебе за всё, что ты делала ради нас с госпожой, но я должен ответить за свои грехи. Я жил недостойно, но хотя бы смерть свою я должен принять с достоинством.       — Нет-нет-нет! Нельзя! — слёзно заговорила пиратка. — Ты не можешь умереть! Ты должен жить ради нас с валиде! Ты подумал, что с ней будет? Она не сможет без тебя! Она умрёт без тебя!       — Поэтому я хочу, чтобы ты была рядом с ней! Не оставляй её, не позволяй никому причинять ей боль! Ты сильная! Ты справишься! И я надеюсь, что ты сможешь простить меня, — произнёс Дервиш.       Погладив Улане по щеке, он по-отечески поцеловал её в лоб и зашёл во дворец.       Пиратка, словно окаменевшая, осталась стоять, провожая взглядом идущего навстречу своей смерти визиря. Слёзы бежали из её глаз. Она поняла, что это конец… Кое-как совладав с собой, Улане направилась в сторону гарема.       «Я — Дениз… Рождённая в море пиратами, в четыре года оставшаяся сиротой, повзрослев на столетие, и в восемь лет поклявшаяся забыть своё родное имя из-за предательства близкого человека.       Я — Улане… Восставшая из пепла, чтобы вновь умереть, возродиться и опять умереть. Я не смогла увидеть предателя среди своих друзей и потеряла всех. В этом дворце я смогла обрести семью, отказаться от мести ради тех, кто стал мне дорог, ради тех, кто нуждался во мне, но их я подвела. Я делала всё, что было в моих силах, чтобы спасти тех, кого полюбила, но не справилась, и я не готова простить себе это. Из-за меня их ждёт смерть, и я приму эту смерть вместе с ними…»       Пиратка вернулась в свои покои. Её взгляд упал на кувшин с водой. Она достала спрятанный под подушкой яд, который несколько дней назад украла у Хандан, высыпала в стакан и залила водой. Прочитав молитву, Улане залпом осушила стакан и легла на кровать, закрыв глаза.

***

      «Я — Хелена… Рабыня, которую в восемь лет забрали из дома, чтобы преподнести в подарок шехзаде, чьё имя я бы никогда не хотела вспоминать. То, что я считала любовью, оказалось лишь иллюзией моего разума, мечтой, которой никогда не суждено было сбыться. Даже подарив наследнику династии сына, я не получила того, чего желала больше всего, а после его восхождения на престол поняла, что не хочу всю оставшуюся жизнь биться в закрытую дверь. И тогда я вырвала из сердца чувство, которое ошибочно считала любовью.       Мой сын Ахмед стал единственным смыслом моей жизни. Я днями и ночами молилась Аллаху, отдавала всю себя, склоняла голову перед всеми, лишь бы сохранить жизнь моему льву, не смея даже мечтать о троне для него, и небеса услышали мои молитвы. Всевышний послал мне человека, который может уничтожить весь мир, если с меня или Ахмеда упадёт хоть один волосок, человека, который готов пожертвовать своей жизнью ради наших с сыном спокойствия и безопасности.       Но я не готова принять эту жертву. Я не готова потерять человека, который своим вниманием и заботой показал мне, какого это — быть любимой, чувствовать себя защищённой. Раньше мой сын был единственным, кто мог осчастливить меня, но когда он сослал меня в Старый дворец, поверив лживым обвинениям, со мной остались только Улане и Дервиш. Лишь они не давали мне пасть духом, в самые тяжёлые времена заставляли улыбаться и делали меня счастливой. Они всегда оставались сильными, когда я была слабой. Теперь настала моя очередь быть сильной, и я не позволю случиться непоправимому!       Я — Хандан! И я иду бороться за своё счастье!»       Повелитель вышел из зала заседания совета и хмурым взглядом окинул собравшихся пашей. Визири поклонились ему, а когда подняли головы, в ужасе замерли: Ахмед надел на совет красный кафтан, а его взгляд был прикован к великому визирю.       — Дервиш-паша! — властно обратился султан к наставнику.       — Повелитель, — спокойно произнёс визирь.       — Наш народ слишком много и часто жалуется на тебя! —заговорил падишах. — Ты берёшь взятки, а своими несправедливыми налогами довёл людей до положения бесправных рабов! Ты насильно отбирал драгоценности у евреев и никогда не возвращал своих долгов!       — Это всё клевета! Повелитель, позвольте я всё объясню… — всё же попробовал оправдаться паша, но Ахмед прервал его:       — Молчи, Дервиш! Я знаю всё! Я не хочу слышать твои жалкие оправдания! Стража! — закричал повелитель, и визиря мигом окружили янычары.       Они схватили его и накинули верёвку на шею, но паша и не думал сопротивляться, пока не понял, что они выполняют приказ Улане, а не повелителя. Вырвавшись из цепкой хватки стражников, Дервиш снова решил попытать удачу и вымолить прощение у повелителя, ведь оставаться в живых такой ценой означало предательство.       — Повелитель! Позвольте искупить свои грехи кровью в военном походе, защищая вас, а не быть задушенным, как подлый предатель!       Но терпению султана пришёл конец. Чем дольше пашу пытались убить, тем сильнее сжималось его сердце. Пока к нему не пришло сожаление, он протянул стражнику руку, и тот вложил в неё меч, снимая с него ножны.       Но не успел падишах взять меч и сделать даже трёх шагов в сторону визиря, как позади раздался голос стражника:       — Дорогу! Валиде-султан Хазретлери!       Все удивлённо посмотрели в сторону Хандан, появившейся как гром среди ясного неба. Паши и стражники почтенно опустили головы, а Ахмед и Дервиш в изумлении уставились на неё.       — Останови казнь! Я не позволю! — приказала госпожа твёрдым и властным голосом.       — Как вы смеете приходить на государственный совет и раздавать здесь приказы?! — рассердился падишах. — Немедленно возвращайтесь в гарем!       — Я никуда не уйду, пока ты не изменишь своего решения! Как ты мог поверить клевете этой мерзавки Кёсем?       — Стража! Проводите валиде-султан до гарема! — повелел султан, но янычары не успели даже сдвинуться с места: Хандан достала спрятанный в платье кинжал и приставила к своей шее под ошарашенные взгляды пашей и стражи.       — Ещё один шаг, и я перережу себе глотку! — пригрозила султанша, глядя на растерянное лицо сына.       — В чём дело, валиде? Что за игры вы здесь устраиваете? — повелитель был слегка напуган.       Он явно не ожидал от матери подобного поведения и теперь не понимал, серьёзно ли она сейчас настроена, поэтому рискнул сделать шаг в её сторону.       — Думаешь, я сюда играть с тобой пришла? — усмехнулась Хандан и сильнее надавила ножом на горло. Алые капельки крови стремительно побежали из-под лезвия.       — Госпожа! Не надо! — испуганно закричал Дервиш и хотел броситься к ней, но стражники продолжали крепко удерживать его.       Ахмед уже не на шутку испугался и больше не пытался подойти к матери.       — Валиде, зачем вы это делаете? Почему вы защищаете его? — спокойным, успокаивающим голосом заговорил султан.       — А ты? Почему ты отдал приказ казнить великого визиря, Ахмед? Твоя наложница, чтобы ослабить мою власть и пустить свои корни в государственный совет, с помощью Мурада-паши, сделав его великим визирем, оклеветала твоего наставника, самого верного человека, который столько лет охраняет тебя, спасает твою жизнь, рискуя своей! Это твоя благодарность ему? Когда год назад она обвинила меня в покушении на жизнь шехзаде Мустафы, ты сослал меня в Старый дворец, даже не выслушав. Сегодня ты вновь поверил её лжи без всяких доказательств и хочешь казнить того, кто заменил тебе отца, а завтра она ещё что-нибудь придумает, попытается опорочить мою репутацию, и, чтобы не запятнать честь династии, ты и меня казнить прикажешь? Уж лучше я сейчас лягу в одну могилу с Дервишем-пашой, чем каждый день буду наблюдать, как ты становишься похожим на покойного отца, султана Мехмеда-хана!       Великий визирь затрясся от ужаса. Он не только слушал свою возлюбленную, но и внимательно следил за её рукой, держащей кинжал. Его напряжение нарастало, потому что с каждым предложением, с каждым неосторожным движением лезвие всё сильнее царапало кожу, всё быстрее текла кровь, и всё бледнее становилось её лицо.       В памяти паши всплыли и обрели смысл последние слова, брошенные Улане, отчего ему стало ещё хуже:       «Она не сможет без тебя! Она умрёт без тебя!»       — Дервиш-паша недобросовестно выполнял свои обязанности великого визиря! — чётко проговорил падишах, дав понять, что Кёсем здесь ни при чём.       — Так понизь его в должности! Дай ему возможность исправиться! — посоветовала Хандан. — Не окружай себя голодными шакалами, которые готовы растерзать тебя при любом удобном случае!       Паши, наблюдавшие за этим представлением, косо посмотрели на безумную султаншу. Им явно не понравилось её нелестное высказывание о них, но, вспомнив о недавних событиях, когда Сафие-султан смогла «купить» визирей, чтобы свергнуть повелителя, в то время как Дервиш едва не простился с жизнью ради него, не думали обижаться на валиде.       — Матушка, — Ахмед принял последнюю попытку убедить её не вмешиваться, но заметив, что она стала бледнее, сменил тактику: — Прошу вас, опустите кинжал и вернитесь в гарем.       — Поклянись, что никогда не казнишь его! — из последних сил продолжала настаивать на своём султанша. — Клянись! На Коране поклянись, что…       В этот момент колени Хандан подкосились, тело обмякло, и она упала без чувств.       — Валиде! — крикнул султан и кинулся к матери.       — Госпожа… — дрожащим голосом произнёс Дервиш.       Его сердце пропустило несколько ударов, из глаз скатилось несколько слезинок, и он впервые упрекнул себя за эту несвоевременную слабость, которую он показывал лишь дважды и лишь одной Хандан.       — Стража! Позовите лекаря, живо! Дервиша-пашу бросьте в темницу! Совет проведу позже! — закричал повелитель и, взяв матушку на руки, понёс в гарем.       Растерянный визирь продолжал смотреть в сторону своей госпожи, не осознавая, что его только что помиловали.

***

      Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем Улане услышала множество голосов, раздававшихся из спальни Хандан. Она поднялась с кровати и вошла в покои через вторую дверь.       — Валиде! — закричала пиратка, увидев суетящихся вокруг её постели лекарей, и кинулась к ней, не обратив внимания на стоящего рядом Ахмеда.       — Хаджи-ага, уведи её отсюда! — приказал султан, и евнух попытался вывести воспитанницу госпожи из покоев.       — Нет! Я не уйду! Что с моей валиде? — вырывалась, кричала и плакала Улане, но ага не отпускал её.       — Успокойся и пойдём! — начал ругаться Хаджи. — Видишь: лекари работают, а ты им мешаешь!       Поняв, что она действительно мешает, пиратка позволила вывести себя в коридор.       Она посмотрела на евнуха, который выглядел не менее обеспокоенным, чем она, и спросила:       — Что произошло?       — Не знаю… Я сам толком ничего не понял, — дрожащим голосом говорил ага. — Как я слышал, госпожа пришла на совет с кинжалом и угрожала себе перерезать горло, если повелитель не помилует Дервиша-пашу.       — Его помиловали?!       — Его бросили в темницу. Дальнейшая участь паши никому не известна.       Улане жадно вдохнула.       Улыбнувшись сквозь слёзы, она побежала в темницу.       Когда она проходила через гарем, её окликнула одна из наложниц:       — Улане-хатун!       — Чего тебе, Фердез? — раздражённо спросила пиратка.       — Ты какая-то нервная… На, съешь лукум!       — Разве в этом дворце можно быть другой? — горько усмехнулась Улане, но всё же закинула в рот пару кубиков. — А в честь чего лукум?       — Кёсем-султан беременна, — довольно ответила Фердез и пошла дальше.       — Только этого нам не хватало для полного счастья! — пробурчала пиратка и продолжила свой путь.       Охранников долго уговаривать не пришлось: за маленький мешочек монет они быстро согласились ненадолго пустить воспитанницу валиде к паше. Когда Улане вошла внутрь, её сердце сжалось от печальной картины: великий визирь сидел на полу, закрыв лицо руками, и от отчаяния рвал на себе волосы.       — Дервиш! — воскликнула пиратка, присев перед пашой на корточки. — Хвала Аллаху, ты жив!       — Я жив только благодаря ей… — едва смог проговорить паша. — Как она? Как моя госпожа?       Визирь поднял голову и с надеждой посмотрел на пиратку. Улане никогда не видела его настолько слабым и беспомощным. Его заплаканное лицо выражало такую боль и тоску, какую она ни разу не видела у Хандан…       — Возле неё сейчас лекари. Меня к ней не пустили. Но ты не переживай, она будет в порядке, — попыталась успокоить пиратка то ли его, то ли себя.       — Я только там понял смысл твоих слов… Ты ведь знала? Она говорила тебе об этом?       — Я случайно нашла яд в её шкатулке с нитками и забрала себе, но я не была уверена, что это её остановит.       Глаза Дервиша стали ещё печальнее, и, казалось, что из них сейчас вновь потекут водопадом слёзы.       — Будь проклят тот день, когда я ей признался в своих чувствах на балконе!.. Может, если бы она не знала о них, у неё бы не возникли взаимные чувства, а я бы смог спокойно умереть, зная, что остался в её памяти лишь приятным воспоминанием, не причиняющим столько боли…       — Мы не можем знать, как всё сложилось бы, ведь могло быть гораздо хуже, чем сейчас. Не жалей о том, что было! Я уверена, что и валиде об этом не жалеет. Расскажи лучше, как всё это произошло?       — Повелитель перечислил все мои грехи, после чего стража накинула на меня верёвку. Я не хотел оставаться живым, как предатель. Я вырвался и начал умолять его дать мне умереть в походе, однако он взял меч и собирался казнить меня лично, но в этот момент пришла Хандан-султан. Она приказала остановить казнь, а когда повелитель приказал увести её, она достала кинжал и пригрозила перерезать себе горло. Повелитель сначала не поверил ей, и она оставила на себе порез. Я пытался вырваться, хотел остановить её… Повелителю пришлось её выслушать. Она сказала, что лучше ляжет со мной в одну могилу, чем будет изо дня в день наблюдать, как её сын становится копией своего отца. Я думал, что у меня остановится сердце, когда она с каждым разом всё сильнее резала себе шею. Она попросила повелителя поклясться на Коране, что он не казнит меня, а потом потеряла сознание…       С каждым словом паше будто становилось тяжелее дышать. Воспоминания о произошедшем разрывали его душу на части, словно султанша уже умерла.       — Я не ожидала от неё такого… — выслушав визиря, произнесла Улане. — Хотя уверена, что этого никто не ожидал. Иншалла, ради матери повелитель помилует тебя.       — Меня волнует только она, лишь бы пришла в себя и скорее поправилась!       — Не переживай, я… — начала говорить пиратка, но вдруг резко почувствовала, что ей не хватает воздуха.       — Что с тобой? — взволнованно посмотрел на неё Дервиш, но Улане легла на пол, продолжая задыхаться.       — Стража! Лекаря быстрее! — закричал паша.       Дервиш взял её на руки, продолжая сидеть на полу.       — Улане! Держись, жемчужинка, держись! Лекари скоро придут!       — Прости меня, прости… — кое-как прошептала пиратка.       — Только не говори, что ты выпила тот яд! — к Дервишу начало приходить осознание происходящего. — Нет-нет! О Аллах, что ты наделала?!       Улане закрыла глаза и обмякла у него на руках.       Прибежавшие лекари, оценив обстановку, быстро положили её на носилки и унесли.       — Она будет жить? — спросил визирь у лекарши, перед тем как она ушла.       — На всё воля Аллаха, паша, — ответила лекарша и вышла из темницы, закрыв дверь.       Дервиш в отчаянии схватился за голову и, сев в угол темницы, принялся молиться.