Государственные дела. Борьба за счастье. Часть 1

      Утро в гареме не сулило ничего хорошего. Последние события были лишь лёгкими бризами, предвещающими большую бурю.       — Хаджи, где тебя носит? — Улане накинулась на евнуха, который разговаривал о чём-то с агой. — Когда не надо, ты из любой дыры вылезешь, а когда ты нужен, как воздух, то тебя и шайтан не сыщет!       — Чего раскричалась? Заняться больше нечем? — возмутился Хаджи.       — Это тебе нечем заняться, раз слоняешься по всему гарему! Валиде-султан тебя звала!       — Так бы сразу и сказала! — буркнул евнух и ушёл к госпоже.       Пиратка, захотевшая немного покоя, присела с девушками в общей комнате, чтобы выпить шербет.       Через некоторое время к ней подошла Дженнет-калфа:       — Улане-хатун, Кёсем-султан зовёт тебя.       — Что ей нужно? — раздражённо спросила воспитанница валиде.       — А ты пойди и узнаешь. Это касается Хандан-султан.       Пиратка тяжко вздохнула, но любопытство побороло нежелание идти, и она отправилась следом за калфой.       — Что тебе нужно, Кёсем? — небрежно спросила Улане, как только зашла в покои.       — Обращайся почтительно к госпоже! — сделала замечание Дженнет.       — Если ты меня позвала за этим, то я пошла, — бросила пиратка и собралась уходить, но любимица падишаха остановила её.       — Я позвала тебя, чтобы поговорить, — начала Кёсем. — Не буду юлить, мне известно об отношениях Хандан-султан и Дервиша-паши.       Сердце Улане пропустило удар. Она прекрасно поняла, о каких отношениях идёт речь, но решила не подавать виду и вопросительно посмотрела на молодую султаншу.       — И? Об их отношениях знают многие во дворце. Если ты забыла, Дервиш-паша был наставником повелителя с самого детства, и уже много лет он не только его верный друг, но и Хандан-султан. К чему это заявление?       — В том-то и дело, Улане, что их дружеские отношения давно превратились в любовные, — усмехнулась Кёсем.       — Любовные? У тебя горячка, похоже! Что за вздор ты несёшь? Или ты снова задумала оклеветать валиде, чтобы уничтожить её? За Эйджан так мстишь?       — Можешь сколько угодно притворяться, но повелитель всё равно узнает об этом… и о том, что Дервиш-паша убил покойного султана.       — Ты точно больна, Кёсем! Если ты попробуешь оклеветать валиде и пашу вдобавок, тебе несдобровать! — разозлилась пиратка. — Скажи, ты сама это придумала или тебе это кто-то напел?       — Неважно, откуда я это узнала, но лучше бы тебе сказать правду.       — Правду, которая правда, или правда, которую ты хочешь услышать? Если ты считаешь, что я лгунья, зачем позвала? Ты ведь всё для себя решила…       — Я могу погубить Хандан-султан всего одним словом, но я этого не сделаю. Я не могу причинить повелителю такую боль.       — Ты пытаешься зацепить за каждое моё слово, чтобы использовать, как доказательство, потому что ты не можешь найти доказательства этой грязной лжи. Ты играешь с огнём, Кёсем! Своей клеветой ты не Хандан-султан опорочишь, а честь династии!       С этими словами Улане выскочила из покоев и уже собиралась вернуться к госпоже, но её что-то остановило.       «Хоть бы она не была заделана, хоть бы она о ней забыла…» — взмолилась пиратка и зашла в свою старую комнату.       Сняв полку для свечей, она прислушалась к голосам из покоев Кёсем:       — Госпожа, вы уверены, что Мехмеду Гирею и Халиме-султан можно верить? Реакция Улане-хатун на ваши заявления была весьма искренней. Она об этом будто действительно только от вас услышала, — говорила калфа.       — Улане та ещё лгунья, Дженнет! — возразила любимица падишаха. — Она хочет защитить Хандан-султан и ради этого будет использовать любые методы.       — А насчёт Дервиша-паши? Разве у нас есть доказательства того, что это он убил падишаха, кроме обвинений Мехмеда Гирея?       — У него есть повод мстить ему.       — Да, госпожа, и именно поэтому он мог всё это придумать. А Халиме-султан злится на Хандан-султан из-за шехзаде Мустафы, вот и решила избавиться от неё, чтобы в Старом дворце не оказаться.       — Нужно поговорить ещё и с Хаджи, Дженнет. Если то, что мы узнали, — правда, мы легко его сможем раскусить.       — А если нет? Если Хаджи-ага не знает об этом, а Улане знает, но скрывает?       — Что-нибудь придумаем! Идём!       Улане некоторое время стояла в полном недоумении, не до конца веря в услышанное. Затем, когда Дженнет и Кёсем ушли, и их шаги стихли в коридоре, стрелой помчалась к Дервишу, надеясь, что Хаджи не сболтнёт любимице падишаха какую-нибудь глупость.       — Дервиш! — ворвалась в покои паши пиратка, едва не выбив дверь.       — Улане, в чём дело? Почему ты так врываешься? — удивился визирь.       Воспитанница Хандан села на диван, чтобы перевести дыхание. Впервые она выглядела такой потерянной и напуганной.       Он дал ей стакан воды, сел рядом и начал расспрашивать:       — Что-то с госпожой случилось? Говори!       — Кёсем… Она всё знает, Дервиш. И о ваших с валиде чувствах, и о том, что ты падишаха убил.       — Как она могла узнать?       — Полагаю, что ваш разговор в Жемчужном павильоне подслушала вовсе не Эйджан, а Менекше. Она рассказала Халиме, а та уже доложила Кёсем.       — А об убийстве? — начал нервничать паша.       — Мехмед Гирей ей рассказал, — выдавила пиратка.       В комнате повисла мёртвая тишина. Великий визирь был обескуражен этой новостью.       — Невозможно! Он же должен быть мёртв…       — И я о том же! Какой была скала, если он смог выжить после падения с неё? Высотой с диван?       — Если он жив, есть вероятность, что Фахрие-султан тоже жива, — задумчиво проговорил Дервиш. — Они могут доставить проблем.       — Обычно я отвечаю на такой вопрос, но сейчас вынуждена задать его сама: что нам теперь делать?       — Валиде-султан знает об этом?       — Нет пока. Я, как услышала, сразу к тебе побежала.       — Я отправлю людей на поиски Мехмеда Гирея. Они узнают, один он или с Фахрие-султан. Во дворец он, в любом случае, не сунется. Доказательств у Кёсем-султан, как я понял, нет ни на одну из тайн. Вряд ли повелитель поверит словам предателя, претендовавшего на его трон и похитившего из дворца дочь султана… И у нас есть небольшое преимущество: Кёсем-султан однажды уже оклеветала госпожу, и, если она попытается сделать это вновь, повелитель так просто ей не поверит.       — Проверь в первую очередь обитель святого Махмуда Хюдаи. Это самое безопасное место во всей империи. Если он там, то мы не сможем с ним ничего сделать, пока он не выйдет.       Улане встала и начала нервно расхаживать по покоям, ожидая, что паша ещё придумает. Подойдя к столу, она увидела его рабочие бумаги. На одном листе были прописаны меры пополнения государственной казны.       — Тысяча акче за каждый эркер в доме? Ты с ума сошёл? Это больше моего месячного жалования!       — Не волнуйся, эти меры только на время многочисленных войн и только для знати, которые могут себе позволить строить роскошные особняки, — объяснил паша.       — Осторожнее с этими мерами! Не заставляй народ голодать из-за тебя, а то тебя казнят далеко не за убийство падишаха.       — Передай Хандан-султан, что вечером нам нужно встретиться у дворцовой библиотеки. В позднее время это самое тихое место. А пока иди и расскажи ей обо всём. Будьте готовы ко всему!       Улане кивнула и отправилась в гарем.

***

      Хандан сидела на оттоманке, уставившись на камин, когда в покои вошёл обеспокоенный Хаджи.       — Госпожа, извините, что беспокою, но это очень важно, — проговорил он.       — Что случилось? — резко спросила валиде.       Её голос за последние несколько дней стал грубым и властным и звучал так даже для тех, для кого до этого она всегда старалась его смягчить.       — Я услышал разговор этой лгуньи Дженнет с Эйджан-хатун. Они толковали о какой-то тайне Дервиша-паши, — начал рассказывать евнух.       — Тайне паши? — удивлённо спросила султанша.       — Про письмо, которое Дервиш-паша написал Шахину Гирею когда-то. Я проник в комнату Дженнет-хатун и это письмо нашёл. Это чудовищно! Дервиш-паша признаётся в ужасном преступлении. Госпожа, покойного нашего султана, оказывается, он убил.       На лице Хандан не дрогнула ни одна мышца. Её взгляд выражал лишь задумчивость и отчаяние. Ага протянул ей свёрток. Валиде резко встала, схватила его и бросила в огонь.       — Госпожа, что вы делаете? — удивился евнух.       — Никому ни слова! Эту тайну мы должны, Хаджи, унести с собой в могилу! — заговорила султанша, подойдя ближе.       — То есть, вы что же, всё знали? — непонимающе спросил ага, на что Хандан медленно кивнула.       — Ты ошибаешься, Хаджи, нет-нет, — поняв, о чём он думал, произнесла валиде. — Дервиш-паша убил султана, но пошёл он на это ради нас: меня и ради сына моего.       — Госпожа, — поклонился евнух, с трудом оторвав от неё удивлённый взгляд, и вышел из покоев.       Султанша нервно расхаживала по комнате, пока в дверь не постучали и не вошла Кёсем.       — Валиде-султан, — поклонилась любимица падишаха.       — Что тебе, Кёсем? — недовольно спросила госпожа.       — Надо открыть правду, которую вы скрывали ото всех так долго.       — Что скрывали? Кто? Ты что тут снова устраиваешь? Надо положить этому конец… Пора прекратить твои игры!       — А уже всё, они закончены. Дервиш-паша убил покойного падишаха, и вы его сообщница! Вы состоите с ним в любовной связи!       — Довольно! Это бред какой-то! — Хандан развернулась к Кёсем спиной, опёршись о стол. — Мой сын не поверит в это никогда! И у тебя фактов нет!       — Есть! У меня есть свидетель, этого достаточно.       У валиде перехватило дыхание, и, казалось, остановилось сердце. Её рассудок помутился, и дальше всё было, как в тумане. Она схватила футляр для писем и, размахнувшись, ударила Кёсем по голове. Наложница упала на пол, лишившись сознания. Султанша в ужасе посмотрела на неё, осознав, что натворила.       В этот момент двери покоев распахнулись, и вошла Хюмашах-султан. Увидев её, Хандан запаниковала и от страха выронила футляр.       — Госпожа, я… Вот… Вот она… Она пыталась убить меня. Она… Она хотела… Она хотела напасть на меня! — сбивчиво пыталась оправдаться валиде, находясь на грани истерики.       Хюмашах присела на корточки и начала осматривать любимицу повелителя. Проверив дыхание и пульс, она обнаружила кровь на затылке и с ужасом посмотрела на мать падишаха.       — Стража! — закричала Хюмашах.       — Я клянусь, она напала на меня, напала!.. Просто я испугалась… — продолжала задыхаться от слёз и страха Хандан.       В покои забежали аги и служанки.       — Что же ты натворила, Хандан-султан?! Молись, чтобы всё это обошлось! — проговорила тётя падишаха. — Скорее лекаря зовите и помогите мне, быстро!       Когда Кёсем выносили из покоев на носилках, подошли Улане и Хаджи. Испугавшись увиденного, они тут же забежали к султанше.       — Валиде! — воскликнула пиратка, подбегая к сидящей на троне Хандан.       Её состояние очень напугало Улане. Султанша, не переставая, плакала, качаясь взад-вперёд. Улане обняла её и начала поглаживать по голове, плечам, спине, давая понять, что всё хорошо, она не одна.       — Госпожа, вы… Что вы наделали? — запинаясь, спросил евнух.       — Мне… мне пришлось. Я была вынуждена. Кёсем сказала, Ахмеду всё расскажет. А ещё сказала, что этот свидетель… свидетель у неё есть. Я… я потеряла самообладание и… Надо найти этого её свидетеля и как можно скорее избавиться от него.       — Я… я знаю, кто это, — заговорил ага.       — Правда знаешь? — с надеждой посмотрела на него султанша. — Кто же это, говори скорее! Ну же!       — Я, госпожа. Свидетель, о котором она говорила, я!       Хандан, которая только начала успокаиваться, вновь заплакала. Она ожидала услышать чьё угодно имя, но никак не его. Пустым разочарованным взглядом она смотрела на человека, который около десяти лет служил ей верой и правдой и теперь открыл её тайны врагам. Госпожа опустила взгляд, не в силах смотреть на него. Улане, никогда не любившая евнуха и знавшая о его глупости, но при этом ни разу не сомневавшаяся в его преданности, глядела на него, вытаращив глаза.       — Подлый шакал! Да как ты посмел?! — закричала пиратка и, вскочив, схватила агу за грудки, но Хаджи даже не сопротивлялся.       — Значит, змею у себя на груди пригрела… — проговорила валиде. — И это мне пережить суждено?! Ты ведь нанёс мне удар в спину, Хаджи-ага!       — Госпожа, я… Я всё делаю ради вас, госпожа, чтобы защитить, — пытался объясниться евнух.       — Ты хочешь против меня свидетельствовать, на сторону моих недругов переметнулся, ещё уверяешь, что ты меня защищаешь?! — вскочила султанша. — Да ты же меня предал… Это предательство! Какой ты защитник?! Шакал и изменник!       — Госпожа, Дервиш-паша… Он убийца и не уйдёт от наказания. Если вы будете его защищать, то и вам та же участь уготована! Госпожа моя, сейчас у нас ещё есть шанс. Доверьтесь Кёсем-султан, госпожа, и тогда вы не пострадаете.       — Подлый трус! Чем она тебя подкупила, отвечай! — не выдержав, Улане прижала агу к колонне, приставив к его горлу кинжал.       — Нет, Хаджи, этому не бывать! Я не сдамся! Я придумаю что-нибудь! Я обязательно выход найду! А ты, в память о том, что служил мне столь долгие-долгие годы, молчать должен! Ты должен молчать! Слышишь, что я сказала?! В глаза мне смотри! Молчи, Хаджи! Отпусти его, жемчужинка. Этот предатель не достоин того, чтобы тебя из-за его смерти потом казнили!       Пиратка ещё ни на одного врага никогда в жизни не смотрела с такой ненавистью, как в этот момент смотрела на евнуха. Ей пришлось сделать над собой большое усилие, чтобы отпустить его.       Когда ага покинул покои, Улане вновь села рядом с валиде и обняла её. Хандан снова заплакала. Жилетка платья пиратки быстро намокла от её слёз. Ей было ужасно больно. Улане, чувствуя это, сама начала плакать.       — Только ты и осталась у меня, моя жемчужинка…       — Знайте одно, валиде: что бы ни случилось, я никогда вас не предам. Ни я, ни Дервиш-паша… Мы умрём, но не предадим вас!       — Я знаю…       — Кстати, о Дервише. Кёсем допрашивала меня, но я ей ничего не сказала, обвинила в сумасшествии. Потом подслушала её разговор с Дженнет и узнала, что о ваших отношениях ей рассказала Халиме. Видимо, это её служанка тогда вас подслушивала. А об убийстве падишаха ей сказал Мехмед Гирей.       — Как это? Он же…       — Я тоже удивилась и сразу побежала сообщить обо всём паше. Он займётся его поисками, а ещё будет ждать нас вечером возле дворцовой библиотеки.       — Хорошо, — кивнула госпожа.       Неизвестно сколько времени они ещё просидели, прежде чем стража объявила о приходе повелителя.       — Оставь нас, Улане, — бросил султан, на что пиратка с недоверием покосилась на него, но исполнила приказ.       — Валиде, в чём дело? Объясните сейчас же, что у вас с Кёсем-султан здесь произошло? Как это всё случилось? — спросил Ахмед.       — Моей вины тут нет, Ахмед. Кёсем ведёт себя недопустимо! Она не только оскорбила меня, она на меня набросилась! И я защищалась. Я была вынуждена.       — Но Кёсем не просто же так напала на вас, валиде, и я хочу знать истинную причину!       — Кёсем, Кёсем, Кёсем, Кёсем, Кёсем, Кёсем… Послушай, я же твоя мать! Неужели для тебя мои слова ничего уже не значат?!       — Прошу вас, ответьте!       — Халиме-султан застали у покоев шехзаде Мустафы. Она видится с сыном, и помогает ей в этом Кёсем. Я хотела замечание Кёсем сделать, вызвала её, а она словно обезумела. Вот как всё было! Кёсем стала очень заносчива, ни с кем уже не считается!       — Послушаю, что Кёсем скажет, когда очнётся.       — А что она сказать может? Она же будет отрицать всё, станет меня во всём винить, конечно.       Повелитель смерил её недоверчивым взглядом и вышел из покоев.

***

      Пока падишах разговаривал с валиде, Улане решила узнать, не очнулась ли Кёсем. Войдя в лазарет, она застала её уже в сознании за разговором с Хаджи-агой и Дженнет-калфой.       — Не сомневалась, что ты, как крыса, сразу прибежишь сюда, — бросила пиратка евнуху.       — Ты вовремя, Улане. Я как раз хотела за тобой послать, — проговорила любимица падишаха. — Нам нужно поговорить наедине, оставьте нас!       — Нам не о чем с тобой разговаривать! — отрезала воспитанница валиде.       — Это ты так думаешь, — заявила наложница и, когда Дженнет и Хаджи вышли, продолжила: — Я знаю, как сильно ты любишь Хандан-султан, стараешься её защитить. И знаю, что госпожа тоже тебя очень ценит. Но любит ли она тебя так же сильно, как и Дервиша-пашу? Готова ли она тебе, как и ему, простить предательство?       — Ты продолжаешь нести этот бред? Какую глупость сказал тебе этот вшивый пёс, что ты осмелилась прийти с подобными заявлениями и угрозами к валиде?       — Несмотря на то, что правда уже известна, ты всё равно продолжаешь искусно лгать, только это уже не поможет. Так ты ответишь на мой вопрос? Как считаешь, простит ли госпожа тебе твоё предательство?       — Я не предавала валиде и даже под страхом смерти не предам!       — Правда? А разбойников на госпожу Сафие-султан натравила?       — Конечно она, кто же ещё? Когда она узнала о письме…       — Сафие-султан не знала о письме, или ты забыла? — перебила пиратку Кёсем. — Я разговаривала с ней, когда она попала в темницу. Она рассказала, что узнала о письме, когда Хандан-султан была в лазарете и сама рассказала ей о нём. А Халиме-султан, которую мы подозревали, даже не знала о наших планах вернуть валиде-султан во дворец и сослать Сафие-султан.       — И конечно же, ты поверила этим предателям!       — Письмо от имени Сафие-султан Насуху-паше писала именно ты! Мы его не читали, поверили тебе на слово. Сафие-султан сказала, что Насух-паша именно в этом письме получил приказ напасть на Хандан-султан.       — Я приказала в нём отобрать письмо, но при этом не навредить валиде. Ни один волосок с её головы не должен был упасть! — возразила Улане. — Всё пошло не по плану, но я сделала это ради валиде! Я знала, что повелитель даже слушать её не станет, если она придёт с этим письмом. Мне нужно было вызвать у него жалость и страх за свою мать, чтобы он согласился её выслушать или даже сам услышал правду из уст Сафие-султан!       — В любом случае, вряд ли госпожа простит тебя после такого, если узнает.       — Чего ты хочешь, Кёсем?       — Ты знаешь, чего я хочу. Одного Хаджи в свидетелях недостаточно. Будет лучше, если та, кто с валиде-султан живёт бок о бок, поделится всеми её тайнами. Тогда повелителю будет легче мне поверить.       — А в чём разница? Что так, что так, валиде не простит мне предательства.       — Я даю шанс лично тебе, Улане. Если ты выступишь против Хандан-султан, мы избавимся от Дервиша-паши, и она станет неопасна. Она не примет тебя, зато приму я. Но если же ты будешь на стороне валиде-султан, то она проиграет, сгорит в адовом огне, и ты будешь гореть вместе с ней. И ты больше не найдёшь себе места в этом дворце…       Пиратка всерьёз задумалась над предложением любимицы падишаха. Гореть одной Хандан или гореть вместе с ней? Улане приняла своё решение.       — Хорошо, я согласна. Я буду твоим вторым свидетелем.       — Я знала, что ты примешь верное решение, — удовлетворённо улыбнулась Кёсем. — Для начала мне нужно просто её запугать, чтобы она сама рассказала всё, но если она этого не сделает, то всё расскажу я, а вы с Хаджи подтвердите мои слова.       — Я тебя поняла, — ответила пиратка и вышла из лазарета.       Перед тем как вернуться к госпоже, Улане зашла на кухню за ромашковым чаем, зная, как сильно он ей сейчас понадобится.

***

      До вечера евнух и пиратка вертелись у Хандан под носом, как ни в чём не бывало, пока не пришла Кёсем с Дженнет. С их появлением валиде, у которой и без того болела голова, стало хуже.       — Зачем явилась? Опять мне угрожать будешь? — спросила госпожа.       — Страшная тайна лежит у вас на сердце тяжким грузом, я понимаю, — спокойно заговорила любимица падишаха. — Но это не оправдывает вас и ничего не меняет.       — Не утруждай себя напрасно! Мой сын твоей лжи никогда не поверит, а свидетеля у тебя нет уже.       — Повелителю я ещё не рассказывала, но, если придётся рассказать, Хаджи-ага и Улане-хатун подтвердят мои слова. Так ведь?       — Так, госпожа, — произнёс евнух.       Пиратка не смогла произнести ни слова. Она кивнула, пряча глаза от валиде.       — И ты, Улане? — разочарованно спросила султанша.       Она подумала, что ей показалось, но нет: её воспитанница, поджав губы, стыдливо стояла с опущенной головой, не решаясь посмотреть на неё.       — Раз так, то зачем ты пришла? — едва смогла совладать голосом Хандан. — Иди расскажи, как хочешь, что хочешь! А вы станете её свидетелями! Давайте, уничтожьте меня!       — Думаю, что вам самой лучше это сделать, — произнесла Кёсем. — Сказать повелителю, что Дервиш-паша — убийца падишаха!       — И вынести ему смертный приговор, Кёсем, верно?       — Именно, пусть это будет вашей карой. Вы отправите пашу на казнь, иначе повелителю будем вынуждены всё рассказать мы. И не только о Дервише-паше, но и о том, что ваши отношения с ним выходят далеко за пределы дворцового этикета.       — Госпожа, — вдруг заговорил евнух. — Я умоляю вас, прислушайтесь к словам Кёсем-султан. Иного пути нет. Пускай получит Дервиш-паша то, что заслужил! Подумайте о себе, подумайте о чести династии!       — Я считала, я была убеждена, что вы мне преданны, — обратилась валиде к Хаджи и Улане. — Как жаль, даже смерть ваша не так огорчила бы меня, как ваше предательство… Ладно, Кёсем, я скажу, только дай мне немного времени. Мне непросто это сделать.       — До завтрашнего вечера срок, — бросила любимица султана и вышла из покоев. Следом за ней вышли Дженнет, Хаджи и Улане, оставив султаншу плакать в одиночестве.

***

      В назначенный час Хандан, с трудом успокоившись, пришла на встречу с Дервишем возле дворцовой библиотеки.       — Госпожа, — поклонился паша.       — Беда, Дервиш. Хаджи-ага и Улане будут на стороне Кёсем, они предали меня, — держалась изо всех сил, чтобы снова не заплакать, валиде.       — Улане вас предала?! Ушам своим не верю! Мы же хорошо её знаем! Она бы никогда не пошла на предательство!       — Но всё же пошла…       — Да уж, похоже весь мир ополчился на нас, госпожа. Зульфикар тоже всё знает, открыто угрожал даже.       — Кёсем хочет, чтобы я выдала тебя, тогда она ничего не скажет Ахмеду о наших отношениях. Я пообещала, чтобы выиграть время. Но я ни за что не сделаю этого, Дервиш! Я никогда не предам тебя!       — Я не сомневаюсь. Но лишь я один виноват во всём и один должен понести наказание за это преступление! Пойду и расскажу повелителю, и дело с концом!       — Нет-нет, ни в коем случае! Нельзя этого делать! — испугалась Хандан.       — Я не хочу, чтобы вы тоже пострадали! — заявил паша.       — Дервиш… Я понимаю, ты ради меня готов пожертвовать собой. А дальше что будет? Разве можно доверять этим предателям? Вдруг, поскольку один раз получилось, они меня тоже убрать захотят? — султанша пыталась скрыть свой страх потерять его такими нелепыми отговорками. Только она знала, что ей всё равно, что будет с ней после его смерти.       — Верно… Но, получается, выход тогда один: заставить замолчать всех, кто эту тайну знает!       Хандан согласно кивнула и собиралась уже уходить, когда к ним подошла Улане.       — Слава Аллаху, вы ещё здесь! Я боялась, что не успею! — облегчённо выдохнула пиратка.       — Ты зачем явилась сюда? Убирайся с глаз моих вон, предательница! — разозлилась Хандан.       — Я не предавала вас, валиде, и никогда не предам!       — Тогда зачем ты согласилась свидетельствовать против меня?       — Это была вынужденная мера, — проговорила её воспитанница, с мольбой глядя на Дервиша.       — Госпожа, я думаю, нам стоит её выслушать, — обратился к султанше паша, и та всё же согласилась.       — Мне нельзя здесь долго находиться: Кёсем следит за мной, поэтому я скажу по существу. Она узнала одну мою тайну и угрожала мне ею, поэтому я сделала вид, что меня она очень волнует, и поддалась. Ваш план убить всех, безусловно, хорош, но это только бросит тень подозрений на вас, поэтому у меня есть идея получше. Вы должны сами рассказать повелителю правду!       — Ты в своём уме?! — воскликнула Хандан.       — В своём, валиде. Но мы расскажем повелителю свою правду. Хорошо продумаем её, и Кёсем нечем будет возразить. Пригласите вечером повелителя и Кёсем на ужин. Не рассказывайте ничего. Как только Кёсем сама всё расскажет и попросит нас с Хаджи подтвердить это, я обвиню её во лжи и расскажу нашу правду.       — А как ты заставишь Хаджи подтвердить, что правду говоришь ты, а не Кёсем? — поинтересовалась госпожа.       — Я знаю, куда надавить, поэтому он, как шёлковый, будет делать то, что я ему скажу! — заявила пиратка. — Но вы должны будете привести мне его в отдельные покои, чтобы мы могли поговорить с глазу на глаз, без лишних свидетелей.       — Ты уверена в том, что это сработает? — с сомнением спросил великий визирь.       — Уверена! Ты ведь сам сказал, что у нас есть преимущество: Кёсем один раз уже оклеветала валиде, что может помешать ей сделать это вновь?       — Что за тайну о тебе узнала Кёсем? — спросила султанша.       — Вы завтра о ней узнаете, валиде. Мне нужна будет ваша искренняя реакция, как сегодня, а не наигранная. Повелитель должен быть уверен в том, что мы не лжём!       — Я очень надеюсь, что ты действительно пытаешься помочь нам. Но если окажется, что ты нас предала, я своими же руками убью тебя! — пригрозила Хандан.       — Не бойтесь, валиде. Если я не смогу спасти вас от этой беды, не смогу защитить от смерти, клянусь, я сама себя убью! — с этими словами Улане поклонилась и поспешила вернуться в гарем, пока Кёсем не обнаружила её пропажу.       Попрощавшись с пашой, госпожа вернулась к себе и начала готовиться ко сну. Перед этим она очень долго молилась, прося Всевышнего сохранить жизнь ей и её любимому человеку.