Государственные дела. Борьба за счастье. Часть 1

      На следующий день после завтрака Хандан вместе с Улане пошли посмотреть на комнату Кёсем, которая была завалена нарядами и украшениями, подаренными повелителем.       — Мой сын так щедр! — искренне восхитилась валиде. — Не все удостаиваются стольких подарков.       — У нашего повелителя доброе сердце, — улыбнулась фаворитка Ахмеда.       — Верно! Ты, бесспорно, всё это заслужила, Кёсем. Только знай всему цену! — наставляла её султанша. — Не выставляй напоказ. Не стоит пробуждать зависть. Ведь здесь десятки женщин ждут своей очереди, и они могут тебе навредить.       — Да кто посмеет вредить любимице падишаха, валиде? — усмехнулась Улане, внимательно разглядывая каждое платье. — Не будьте так строги, повелитель забросал её этими прелестными платьями не для того, чтобы она их по углам прятала, а чтобы она их носила с удовольствием. К тому же, с ними или без, все в гареме и так знают, как сильно он любит Кёсем. Ваш титул валиде-султан тоже чья-то мечта. Вам теперь из покоев что ли не выходить, чтобы зависть у других не пробуждать?       Хандан и Кёсем улыбнулись этому странному сравнению, но ничего не сказали. Несмотря на правильность её слов, они продолжали смотреть на неё, как на ребёнка.       — От повелителя нет новостей, госпожа? — сменила тему наложница.       — К сожалению… А у тебя для меня нет радостной новости? Ахмед после болезни никого не звал, кроме тебя.       — Пока нет, госпожа. Но чувствую, весть, которую вы ждёте, придёт очень скоро.       — Иншалла.       — Госпожа, — прервал их беседу вошедший Хаджи. — Сафие-султан ждёт вас в своих покоях. Сказала, это важно. Чего она хочет от вас, я не знаю.       Хандан тяжко вздохнула и пошла к ней, по дороге высказав пиратке всё, что она думает об этой старухе.       Зайдя в покои, валиде, не поклонившись, тут же завела разговор:       — Сколько ещё продлится эта игра, госпожа? Мы обе знаем, что вы не больны.       — У нас отравлена душа, Хандан. Тоска угнетает человека, ранит его сердце…       — Сердце? Не думаю, что оно у вас есть.       — Так, послушай-ка нас. То, что мы скажем, важно. — перешла к делу Сафие. — Вчера к нам приходила Халиме, хотела с нами поговорить.       — Да, я знаю! — отрезала валиде.       — А знаешь ли ты, чего именно она добивается? Ты знаешь, что она нам предложила? Она готова не просто нам помочь, а даже носить нас на руках, а взамен она хотела, чтобы мы возвели на престол шехзаде Мустафу, пока повелителя нет в столице. Она перешла все границы…       — Я не уверена, что это так! — перебила Хандан Сафие. — С чего я должна поверить?       — Вижу, причиной всех бед ты считаешь нас. Но что ж, если не веришь, последи за Халиме, — посоветовала ей Сафие.       — За ней уже и так следят!       — Вот тогда и посмотри, к кому она придёт в Жемчужный павильон и с кем поведёт торг, и убедись сама!       — Зачем, госпожа? Зачем вы это сказали?       — Мы хотим спокойствия. Мы хотим остаться здесь! Этого мало?       Хандан молча вышла из покоев. Она собиралась рассказать об их беседе Улане, но пиратка решила не тратить силы госпожи и сразу призналась, что опять всё подслушала через приоткрытую дверь.       Сафие-султан оказалась права. Пока они разговаривали, слуги, следящие за Халиме-султан, сообщили Хаджи-аге о том, что султанша направилась в Жемчужный павильон, и он вместе с Дуду-хатун и стражниками поехал туда, чтобы поймать их с поличным, а затем сообщил о произошедшем валиде-султан. Их сразу же привели на балкон повелителя, где валиде вместе с Улане и Кёсем дышала свежим воздухом.       — Верно говорят: змею, как ни пригрей, всё равно ужалит, — презрительно сказала Хандан.       — Поверьте, я клянусь, госпожа, я невиновна! — оправдывалась Халиме. — Это интриги Сафие-султан.       — И ваши якобы письма к старшинам сипахи с просьбой встать на сторону шехзаде, это тоже её происки? — спросил у неё Хаджи.       — Никому я ничего не писала! — настаивала на своём Халиме.       — Предположим, вы говорите правду, что же в таком случае вы делали в Жемчужном павильоне? — поинтересовалась Дуду. — Не силой же привели вас туда.       — Сафие-султан мне предложение сделала, Дуду-хатун. Моего Мустафу возвести на престол, пока в столице нет повелителя. Я пришла, чтобы Сафие-султан свой отказ дать. Я не знала, что там старшины будут.       — Я верю лишь тому, что вижу и слышу! — злобно проговорила Хандан.       — Нет, нет… О госпожа!       — Дуду-хатун! Я приказываю: сейчас же отправьте её в Старый дворец, а всех этих старшин — в темницу!       — Да, Сафие-султан… Она нас друг против друга настраивает просто. Не слушайте её! — пыталась образумить валиде Халиме.       — А разве мы с тобой были друзьями? Ступай! Простись с шехзаде, Халиме!       — Нет! Дуду-хатун, я ведь хасеки-султан, что ты скажешь повелителю, когда он вернётся?       — Повелитель, чьей хасеки-султан вы были, не вернётся. А новому повелителю вы не нужны, — сострила Улане.       — Что ты себе позволяешь, мерзкая девчонка? — разозлилась Халиме.       — Простите, госпожа, однако Улане-хатун права, — встала на защиту пиратки хазнедар. — Пока повелитель не вернётся и не примет решение, вам лучше всего пожить в Старом дворце.       — Госпожа, опомнитесь, это ловушка! Я не оставлю здесь Мустафу! Госпожа! — продолжала кричать султанша, но валиде ясно дала понять, что её решение неизменно.       — Не слишком ли это суровое наказание? — спросила Кёсем, когда Халиме и слуги ушли.       — Пусть радуется, что я не казнила её! — яростно ответила Хандан. — Ты ведь знаешь сама, видела, что она здесь вытворяла, когда мой сын лежал при смерти.       — Простите, я Халиме-султан не защищаю, госпожа. Конечно, она туда пошла не без причины. Однако этот шаг Сафие-султан только ведь на руку сыграет. Нам следует правду выяснить.       — Следует? Да какая разница?! Представилась такая возможность, так чего же её упускать?       — Стоило бы подождать немного, госпожа, посмотреть, что Сафие-султан будет делать.       — Сафие-султан всё пытается нам угодить, только напрасный труд! Она тоже в Старый дворец отправится! Ничто не спасёт её!       — Госпожа… — попыталась что-то сказать Кёсем, но валиде вскинула руку.       — Не утруждай свою прелестную головку подобными мыслями, Кёсем. — И запомни: мои приказы впредь не обсуждай! Всё, ступай!       Когда наложница ушла, Хандан обратилась к той, чьё мнение её действительно интересовало.       — Кёсем в чём-то права, валиде. — начала рассуждать Улане. — Судя по реакции Халиме, она сказала правду. Не всю, но по большей части. Вы прекрасно знаете обеих султанш. Вряд ли эта ведьма приползла бы на коленях к старой стервятнице, чтобы умолять её помочь шехзаде на трон посадить. И вряд ли Сафие-султан пыталась бы выслужиться, чтобы во дворце остаться. Она будет хитрить, подставлять, но не выслуживаться. Поэтому она наверняка предложила Халиме-султан посадить на трон Мустафу, но стала бы она так легко соглашаться? И сипахи служат Сафие султан. Стали бы они так подрываться ради Халиме-султан?       — Думаешь, письмо было подставным?       — Скорее всего. Султанша наверняка знала о вашем временном союзе с Халиме-султан и действительно решила настроить вас против неё.       — Что ты предлагаешь?       — Мы уже угодили в её сети, выслав Халиме-султан, однако я не думаю, что она на этом остановится. Она затеяла что-то более серьёзное, и опустить вашу соперницу в ваших глазах было лишь первым шагом.       — Значит, нужно быть начеку и быть готовым к её новой ловушке, — заключила Хандан. — Вернёмся в покои, уже полдень, а мы ещё не обедали.

***

      После обеда к Хандан в панике прибежал Хаджи:       — Валиде-султан! О творец, еле ноги унёс… Они совсем обезумели!       — Кто? Что случилось, Хаджи?       — Сипахи меня остановили сейчас и стали открыто угрожать.       — Шакалы! Подлецы! — разозлилась султанша. — Назови, кто именно, и пусть их сейчас же арестуют!       — Нет, госпожа, так будет ещё хуже. Они же только повод малейший ищут для бунта, — проговорил евнух.       — Так, по-твоему, что, мы должны сидеть сложа руки и молчать?       — Знал бы, что они на этом успокоятся — считал бы, что надо их требования выполнить, однако их словно подстрекает кто-то. Они лезут на рожон. Я во дворце много лет и знаю, что предвещают злобные лица и горящие глаза. Я чую, в воздухе пахнет бунтом. Что мы будем делать, если они поднимут ночью восстание? И, сохрани Аллах, попытаются посадить на трон шехзаде? А если ещё Сафие-султан выплатит им положенный бакшиш, Мустафе точно тогда вручат меч и провозгласят султаном. Госпожа, не знаю, как это вам сказать, но… шехзаде Мустафу… будет лучше…       — Ты совсем из ума выжил, Хаджи? — поняв, к чему он ведёт, закричала пиратка. — Мы не будем убивать невинного ребёнка!       — Это единственный способ предотвратить бунт! — начал спорить с ней евнух.       — Если бы ты хоть немного подумал своим крошечным умом, то может быть что-нибудь и придумал, но тебе это не дано, поэтому думать буду я!       — Думай сколько хочешь, но решение принимать всё равно не тебе, а госпоже.       — Валиде не примет это глупое решение. Повелитель помиловал шехзаде, мы не можем пойти против его воли. За его смерть ты потом будешь отвечать?       — Довольно! — разозлилась ещё сильнее Хандан. — Вы, кажется, забыли, что я здесь!       — Простите, госпожа, но эта хатун слишком много себе позволяет…       — Ты ещё заплачь! — бросила Улане евнуху.       — Прекратите! — закричала Хандан, и они оба замолчали. — Будете говорить теперь только с моего позволения. Слушаю тебя, Улане. Что ты предлагаешь?       — У каждого действия будут свои последствия. Может быть, сейчас нам это поможет, но что будет, когда вернётся повелитель? Мы за это жизни можем лишиться. Мы можем пригрозить сипахи казнью их старшин, если они не успокоятся. У них должно хватить ума не рисковать жизнями своих старшин ради грошей Сафие-султан.       — Интересно, а кто с ними разговаривать пойдёт? Неужели ты? — съязвил ага.       — Ну не ты же! Ты при виде их даже двух слов связать не можешь, трясёшься, как собака на морозе. Дервиш-паша уехал вслед за повелителем, остальные паши служат Сафие-султан, так что помогать нам некому.       — Ты рассудка лишилась? — воскликнула Хандан. — Я не пущу тебя к ним! Они же тебя растерзают!       — От парочки янычар рядом с собой я не откажусь. У вас осталась старая детская одежда повелителя моего размера? А ещё мне нужен меч, — тон пиратки не терпел возражений, поэтому валиде, тяжко вздохнув, приказала Хаджи принести сундук с вещами.       — Видимо, этого и добивалась Сафие, — проговорила пиратка, когда евнух вышел из покоев. — Халиме в Старом дворце, шехзаде без присмотра, сипахи злы на то, что их старшин арестовали, и готовы поднять бунт… Она просто идеально всё продумала! И вас она хорошо знает, догадалась, что вы от страха можете такое решение принять. Нельзя поддаваться на эту уловку, валиде!       — Ты права, я едва не согласилась с мыслью Хаджи-аги.       — Я после переговоров с сипахи поговорю с Кёсем. Она так переживает за Мустафу, попрошу её приглядеть за ним. А ещё лучше усилить охрану возле его покоев.       — Я в прошлый раз приказала это сделать…       — Значит, надо ещё больше усилить. Если я провалю переговоры, то до шехзаде никто не должен добраться.       Вскоре вернулся Хаджи-ага с большим сундуком одежды. Выбрав себе белую рубашку, кожаные штаны и жилет с ремнями, вооружившись мечом и кинжалом и намазав глаза углём, Улане отправилась в сопровождении евнуха и двух стражников на встречу с войнами сипахи, а бедная Хандан осталась ждать их в своих покоях, думая о том, как жизнь во дворце дошла до такого, что девушки из гарема выходят останавливать бунты, пока те, кто должен защищать их, сидят в углу поджав хвосты.

***

      Хаджи-агу Улане заставила идти первым, дабы посмотреть, что он может сделать, а уже потом выступить самой.       — Ну что, Хаджи-ага? — обратился к нему один из воинов. — Наших старшин отпустят?       — К сожалению, это пока невозможно, — замямлил евнух.       — Что значит «невозможно»? Пока их не освободят, мы отсюда не уйдём, а если понадобится, то мы сами их освободим!       — Подушки принести? Ждать долго придётся, а полы здесь жёсткие… — вышла из тени Хаджи пиратка. — Валяйте, освобождайте! Вперёд! Только вот если войдёте, живыми отсюда не выйдете ни вы, ни ваши старшины!       — Ты кто такая, чтобы угрожать нам, хатун? — усмехнулся воин.       — Не вашего ума дело! Ваши старшины обвиняются в сговоре против повелителя! И судьбу их будет решать он, когда вернётся. А пока вам, несмотря на вашу дерзость, валиде-султан милость дарует, если вы сейчас же вернётесь в казармы.       — Будем мы ещё женщину слушаться! — начали гневаться сипахи.       — Да что вы? Сафие-султан вас подкормила, как псов бродячих, вы теперь вокруг неё и скачете. А именно она ваших старшин и подставила! — продолжала парировать Улане.       — Что ты несёшь, хатун?       — Письмо вашим старшинам от имени Халиме-султан написала Сафие-султан. Встречу и им, и Халиме-султан назначила ваша любимая госпожа, чтобы, когда их поймают, Халиме-султан из дворца выслали, а вы за своих людей бунт устроили. Она вас всех вокруг пальца обвела, и вы за гроши, которые она вам платит, готовы жизни лишиться? Вы все её марионетки, ваши жизни, по её мнению, не стоят даже грязи под её ногтями! Как только султан Ахмед-хан вернётся, он вышлет её в Старый дворец и всю казну её заберёт, так что вы от неё больше ни одного акче не получите!       Сипахи, которые сначала даже слушать её не хотели, теперь стояли, разинув рты, и обдумывали её слова.       — Ты даёшь слово, что наших старшин не казнят? — спросил у неё один из воинов.       — Я не даю никакого слова! — отрезала пиратка. — Их судьбу будет решать повелитель! Возможно, у них будет шанс, если вы сейчас уйдёте с миром. Но если откажетесь, то головы лишатся и ваши старшины, и вы! И всем, кто потом придёт мстить за вас, я лично отрублю головы!       Азарт воинов поубавился. Улане их не пугала, их вообще мало что могло напугать. Боевой напор и смелость этой девчонки ввели их в смятение. Тот евнух, служащий в гареме, от страха спрятался за её спиной, а она разговаривала с ними так вольно, словно таких, как они, ела на завтрак. Сипахи и без неё прекрасно понимали, что являются лишь пешками в руках Сафие-султан, но, несмотря на это, всё равно готовы были отдать за неё жизнь. Теперь же воины начали сомневаться, готовы ли они и дальше служить султанше, чья эпоха подошла к концу, а потому так долго переглядывались, решая, как им поступить.       — Ну что? Мы договорились? Или Хаджи-аге придётся кровь с полов отскабливать?       — Аллах да сохранит нашу валиде-султан! Уходим! — сказал один из воинов, и все сипахи направились к выходу, а Улане облегчённо выдохнула.       — Меня так ещё ни разу в жизни не унижали, — пробормотал обиженный Хаджи.       — Платочек дать? — снова решила поиздеваться над ним Улане. — Вытрешь слёзки, пока они твой кафтан не намочили.       — Вот же противная девчонка! — прошипел Хаджи.       — Тц-тц-тц-тц-тц… Я твою задницу сейчас спасла, между прочим, так что относись ко мне с должным уважением! — усмехнулась Улане.       — Как прикажете, Улане-султан! — поклонился ей евнух. — Вам принести шербет со сладостями?       — Принеси! И золотом осыпай дорогу, по которой я иду!       — Ещё чего! Я тоже многое для валиде-султан делаю, но мне что-то никто дорожку золотом не посыпает!       — Да какая от тебя вообще польза? — усмехнулась пиратка. — Ты только и делаешь, что ходишь за валиде и осыпаешь её плохими новостями. Потом спрашиваешь, что нам делать, а когда валиде или я говорим тебе, что делать, ты говоришь, что этого делать не стоит, и предлагаешь то, что действительно делать не стоит.       — Я забочусь о ней, ясно? Я столько лет в этом дворце и лучше знаю, что делать.       — То-то ты нашей валиде предложил от шехзаде избавиться. Прекрасная идея! Хоть книгу пиши с твоими советами. Я уже представляю эту толстую книгу с красным переплётом, а на ней написано: «Как лишиться головы за один день. Мустафа Хаджи-ага».       — Ох, дошутишься ты однажды, хатун! — пробурчал евнух и отправился в гарем.       Улане усмехнулась и пошла в покои валиде-султан. Ни она, ни Хаджи не заметили Бюльбюля-агу, который уже очень давно прятался за углом, слушая сначала её разговор с сипахи, а затем спор с Хаджи-агой.

***

      По дороге к покоям Хандан Улане столкнулась с Кёсем.       — Улане, что это на тебе надето? — удивлённо спросила наложница.       — Не обращай внимания, — отмахнулась пиратка. — Нужно было решить один вопрос, но уже всё в порядке. Слушай, ты вроде бы в хороших отношениях с шехзаде?       — Да, а что такое?       — Приглядывай за ним, пока не вернётся повелитель или Халиме-султан.       — Хорошо, но может, ты объяснишь, в чём дело?       — Произошедшее сегодня утром вызывает у нас некоторые опасения, — проговорила пиратка. — Халиме изгнали, но это не значит, что больше некому посадить на трон шехзаде. Валиде усилила охрану возле его покоев, но на всякий случай будь рядом с ним.       — Думаешь, Сафие-султан решится на это?       — Она наверняка подстроила всё, чтобы Мустафу с матерью разлучить. А теперь она может бунт поднять. Поэтому ни в коем случае нельзя отдавать ей шехзаде.       — Я услышала тебя, Улане, — проговорила Кёсем, и они с пираткой отправились в разные стороны.       Наконец-то она дошла до покоев султанши.       — Ну что? Говори скорее! — кинулась Хандан к воспитаннице, едва она вошла в покои.       — Как? Разве Хаджи вам на меня ещё не нажаловался? — удивлённо посмотрела на валиде пиратка. — Значит, ещё не успел. Не волнуйтесь, госпожа, всё хорошо, мы договорились. Ночью можем спать спокойно, бунт они не поднимут.       — Слава Аллаху! Они не тронули тебя?       — До драки дело не дошло, но я бы им головы отрубила, если бы они не ушли!       — Я велю подать нам ужин. День сегодня был трудным, надо лечь пораньше и хорошенько отдохнуть.       — Новостей нет? Ни от Дервиша, ни от повелителя?       Хандан с грустью покачала головой.       Вечером Хандан и Улане вернулись из хамама и уже готовились ко сну, когда в покои забежала обеспокоенная Кёсем:       — Валиде-султан!       — Кёсем, что случилось?! — осмотрев её с ног до головы и увидев кровь на платье, спросила Хандан. — Ты ранена? Тебя пытались убить?       — Нет, я не ранена. На шехзаде Мустафу было совершено покушение.       — Что с шехзаде? — испуганно спросила Улане.       — С ним всё в порядке, но Дуду-хатун ранили. Я была сейчас у Сафие-султан. Она отрицает свою причастность к покушению и обвиняет в этом вас. Она говорит, что это вы приказали. Но я не поверила: вы не могли! Кто же посмеет сделать такое, раз сам падишах помиловал шехзаде, не так ли, госпожа?       — Разумеется… Я не приказывала! Это очередная ловушка, чтобы поссорить нас с Ахмедом.       Улане подозрительно покосилась на госпожу.       — Хвала Аллаху, Мустафа жив и здоров! Это главное! Будем беречь шехзаде, а иначе все угодим в сети коварной Сафие-султан! — проговорила Кёсем.       — Ты же была рядом с ним? Ты спасла его? — спросила Улане.       — Да, а Дуду-хатун пыталась задержать нападавшего. Госпожа, — поклонилась Кёсем и ушла приводить себя в порядок.       Хандан медленно опустилась на диван, едва сдерживая слёзы.       — Валиде, я же всё решила, зачем нужно было это делать? — накинулась на неё пиратка.       — Я не приказывала… Я этого не делала! Это не я! — сквозь слёзы прошептала султанша.       — То есть, как не вы? — удивилась пиратка.       — Ты сама же не дала мне совершить эту ошибку, я не стала слушать Хаджи. Ты договорилась с сипахи, зачем мне было это делать?       — Значит, это в самом деле сделала Сафие-султан…       — Она поняла, что я не стану этого делать и решила сама отдать приказ, чтобы подставить меня… О Аллах, как только мой сын вернётся, она всё расскажет ему и меня обвинит… Что же теперь делать? Мне ведь никто не поверит…       — Я вам верю, валиде! Я что-нибудь обязательно придумаю! — начала успокаивать Хандан Улане. Она села рядом с ней и, сжав её в объятиях, начала гладить по спине.       — Что… что ты делаешь?       — Обнимаю вас, валиде, — улыбнулась ей пиратка. — Объятия успокаивают, снимают напряжение и избавляют от чувства одиночества.       — Меня так давно никто не обнимал, что я уже забыла, как это приятно…       Хандан начала понемногу успокаиваться и чуть не заснула на плече пиратки, как их идиллию потревожил Хаджи:       — Госпожа, там такое произошло… Даже не знаю, как вам сказать… Всё просто ужасно!       — Ты бы ещё утром сообщил нам о покушении, — разозлилась Улане.       — Простите, я пытался найти того, кто это сделал, чтобы убить, но его и след простыл.       — Убийство — это не твоя забота. Нам нужно было бы узнать, кто ему отдал приказ.       — Зачем? Ты для валиде смерти захотела?       — Я не отдавала этот приказ! — вновь заплакала султанша.       — Вы не отдавали? — тоже удивился Хаджи.       — Сказали же тебе, что не отдавали! — злилась Улане.       — Если не вы, то… О Аллах! — евнух прикрыл рот рукой, когда ему пришло осознание. — Неужели Сафие-султан… Что же я натворил…       — А что ты натворил? — спросила его Хандан.       — Простите, госпожа… Я, я… я не знал… Я думал, что это вы приказали…       — Что ты сделал?! — накинулась на него пиратка.       — Ко мне подошёл ага. Сказал, что вы отдали приказ, а у шехзаде охрана, и…       — И ты отозвал охрану, верно? — догадалась Улане.       — Простите меня, госпожа, я ведь не знал. Я подумал, что вы передумали и…       — Думать — это явно не твоё, — съязвила пиратка, на что Хаджи даже не возразил.       — Оставьте меня, я очень устала, — едва слышно прошептала султанша и двинулась в сторону кровати.       Хаджи и Улане поклонились госпоже и тоже отправились отдыхать. Хандан сразу же уснула, а Улане ещё долго думала, что же делать дальше.