Государственные дела. Борьба за счастье. Часть 1

      Утро наступило незаметно. Лекари по-прежнему пытались сбить жар, но безуспешно. Всем султаншам уже доложили об отравлении повелителя, и они собрались в покоях «проведать» беспомощного султана.       — Я доверила тебе своего сына, но ты не справился! — ругала Хандан на балконе недавно вернувшегося Дервиша. — Где ты был, пока эта змея травила моего сына, Дервиш?       — Помилуйте, госпожа…       — Любой яд давно бы уже проявил себя, — вмешалась Сафие-султан.       — Тогда что это, ответьте! Наложница, которую вы подарили повелителю, пыталась сбежать!       — Она в чём-то призналась? У тебя есть доказательства? Нет. Так не издевайся над наложницей, пока не разобралась, в чём здесь дело.       — Что такое, госпожа? Вы испугались, что под пытками она кого-то выдаст? — проговорила Хандан.       — Мы этого не слышали. От горя у тебя помутился рассудок.       — Я знаю, что говорю! Мой сын отравлен, и его отравитель находится здесь! Он во дворце! — продолжала стоять на своём валиде.       Улане, словно тень, стояла в стороне, наблюдая за всеми. Она пыталась зацепиться за любую эмоцию, проявляющуюся на лицах. Гнев Хандан, едва уловимое беспокойство Халиме, сдерживаемые слёзы Фахрие и маски хладнокровия Сафие и Дервиша. Большим пиратка пока не могла помочь. В присутствии других она должна вести себя скромно и тихо, не привлекая лишнего внимания. Теперь она для валиде-султан секретное оружие, которое может принести победу, если вовремя и правильно его применить.       — Шехзаде Мустафа здоров? Надеюсь, всё хорошо? — услышала Улане вопросы Фахрие к Халиме.       Взглянув на султаншу, она заметила, как та нервно перебирала руки.       — Хвала Аллаху, хорошо. Он спит, госпожа. А почему вы спросили?       — А разве не понятно? По дворцу гуляют болезни и смерть.       Хандан и Дервиш, стоя немного дальше Улане, не слышали разговоры султанш, но им и так было ясно, что они обсуждали.       — Ты посмотри на них, Дервиш! Слетелись к нему, как стервятники. Только и ждут, когда мой Ахмед умрёт. Я ведь просила тебя держать эту гречанку подальше от моего сына!       Паша не успел ей ответить: в покои ворвался обеспокоенный Бюльбюль.       — Госпожа! Госпожа! Госпожа, большая беда! Чашнигир-ага скончался. Всё его лицо покрыто язвами. Знайте, что нашего повелителя никто не травил. Это оспа, госпожа моя. Чёрная оспа! — закричал он.       Султанши занервничали, а лекари попятились и начали вытирать руки об одежду. Главный лекарь закатал рукава рубашки султана и увидел красные пятна на запястье.       — Выходите все! Быстрее! — отдала приказ старшая валиде, и султанши спешно покинули покои.       — А-а-а-хмед… — в ужасе проговорила Хандан, увидев язвы на руке сына, и неосознанно подалась вперёд, но Дервиш тут же схватил её за локоть и силой вывел из покоев, совершенно забыв об Улане. Пиратка попыталась подойти ближе к султану, но и её чуть ли не силой вытолкнул из покоев лекарь.       — Повелитель должен быть изолирован! — начал раздавать указания Дервиш. — Хаджи-ага, следи за шехзаде Мустафой и госпожами! Всех, кто есть во дворце и в гареме, тщательно осмотреть, при малейшем подозрении на оспу — отправлять в карантин.       — Как прикажете, паша, — поклонился Хаджи и убежал в гарем.       — Дервиш-паша, о том, что повелитель болен оспой, узнать не должны. В противном случае, не дай Аллах, начнётся восстание. Нам его не остановить, — приказала Сафие.       — Я проверю шехзаде, — обеспокоенно проговорила Халиме и ушла в свои покои.       — Госпожа, я узнаю у Хаджи, как дела в гареме и вернусь, — поставила в известность валиде Улане и тоже ушла.

      ***

      Тем временем в гареме Хаджи и Дуду отдавали спешные приказы слугам и лекарям и следили, чтобы те тщательно осмотрели наложниц. Все девушки оказались здоровыми, но, к сожалению, у фаворитки султана, Махфируз-хатун, обнаружили оспу, и её пришлось изолировать.       — Хаджи-ага! — окликнула пиратка евнуха. — Можно задать немного странный вопрос?       — О Аллах, только тебя мне тут не хватало! — начал ругаться слуга. — Я, в отличии от некоторых, тут работаю.       — Но это очень важно, — протянула пиратка, чем ещё больше разозлила агу.       — Быстро говори, что хотела, и иди!       — Скажи, а могут ли чашнигиры доедать еду за султаном?       — О Аллах, пошли мне терпения! Мне работать надо, а ты тут со своими глупыми вопросами!       — Просто ответь! Если повелитель не доел сладости или не допил шербет, мог ли чашнигир съесть это? Не выбрасывать же такое добро…       — Обычно и выбрасывают, но у аги, который сегодня скончался, была такая привычка. Когда он вместе с другими слугами убирал со стола, то любил что-нибудь съесть. Ты думаешь, это как-то связано с…       — Мне нужно идти к валиде, а у тебя кажется много работы, — перебила его Улане и поспешила уйти.       — Тьфу! Да чтоб ты провалилась, чертовка! — крикнул евнух вслед убегающей пиратке.

***

      — Госпожа, прошу вас, пойдёмте! — умоляла Хандан Гюльпери. — Вам нужно отдохнуть. Поесть хоть немного, а то вы ослабнете.       Валиде-султан уже полдня находилась на балконе султана, наблюдая за ним из окна. Улане была рядом, но всё время думала о своём. Хаджи-ага, пришедший доложить о выполнении принятых мер, остался здесь же на случай, если султанше что-нибудь понадобится.       — Госпожа, — поклонился валиде вошедший Дервиш. — Я выяснил, пока никто ничего не знает, но скрыть запах крови от гиен трудно — рано или поздно всё это станет известно.       — Сохрани Аллах! — воскликнул Хаджи. — Если вспыхнет восстание, ни у кого не хватит сил подавить его.       — Если мой сын, — наконец-то обратила внимание на присутствующих валиде, — Ахмед мой не выздоровеет, то мне всё равно. Пусть рухнет хоть весь мир!       Она отошла к перилам, пытаясь спрятать слёзы. Все с нескрываемым сочувствием посмотрели на неё. Они чувствовали её боль, а зная, что от оспы невозможно найти лекарство, переживали ещё сильнее, ведь надежды на выздоровление почти не было. Через некоторое время бабушка султана пришла справиться о его здоровье и столкнулась в коридоре возле покоев с Хандан:       — Как самочувствие повелителя? Что говорят лекари?       — О, вам нечего беспокоиться: признаков улучшения нет, — с горечью ответила валиде-султан.       — Иди, Хандан, отдохни, поспи. Не нравится мне твой вид. Ещё заболеешь.       — Зато вы, иншалла, крепко стоите на ногах. Здоровы, полны сил, строите планы на будущее, будто сын мой умер уже.       — Если ты о Халиме, то я только попросила её беречь шехзаде. Не дай Аллах, он тоже заболеет, — пускала пыль в глаза Сафие, догадавшись, что Хандан уже доложили о визите матери Мустафы к старшей валиде.       — И вы, и я знаем, что вы с ней обсуждали: вы торговались, чтобы её шехзаде возвести на престол. Вы же подобные разговоры вели когда-то и со мной.       — Да, и очень жаль, что ты не услышала меня тогда. Надо было согласиться, а не плести интриги за моей спиной.       — Может, Халиме и согласится, и вы будете благополучно жить в полном согласии, я же только об одном молю Аллаха: чтобы сын мой выжил, и тогда рухнут все ваши чёрные надежды, — бросила Хандан вслед уходящей Сафие.        — Госпожа, почему вы до сих пор ей кланяетесь? — полюбопытствовала Улане, когда бабушка султана ушла. — Она ведь больше не валиде-султан. Её вопрос ввёл Хандан в замешательство. Она не могла ответить на её вопрос, да и не до этого ей было.       — Если вы хотите, получить абсолютную власть не только в гареме, но и во дворце, вы должны перестать склонять голову перед своими врагами. Ни перед кем никогда не склоняйте головы! Все должны склоняться перед вами!       — Только вчера я тебя учила порядкам в гареме, а теперь ты меня решила им учить?       — Вы знаете эти порядки, знаете, кто вы такая, но почему-то всё время об этом забываете. Вы валиде-султан! Вы на вершине! Знайте своё место, и пусть все остальные тоже знают! Не позволяйте другим принижать вас! Когда ваш лев выздоровеет, Сафие-султан обязательно отправится туда, где ей самое место! Мы не позволим ей остаться во дворце.       — Главное, чтобы мой мальчик выжил, остальное не так важно, — с грустью проговорила валиде и присела на оттоманку.       Но спокойно посидеть ей не удалось. Гёльге-хатун выпустила Анастасию из темницы, и та с разрешением Дервиша-паши прошла на балкон, чтобы хоть мельком взглянуть на своего возлюбленного.       — Ахмед… — страдальческим голосом произнесла любимица султана и рухнула на колени. Она наблюдала за ним из окна и вспоминала вчерашний день, едва сдерживая слёзы.       — Ты иди к себе, Настя, — заговорила Хандан с девушкой, осторожно коснувшись её плеча. — У тебя кровь, ссадины на спине. Пускай тебя осмотрят лекари.       — Когда наш повелитель находится в таком состоянии, это всё неважно. Неужели нет никакого выхода? Хоть какой-нибудь надежды?       — Надежда только на нашего Аллаха. Лекари делают всё, что могут, а мы молимся. Но нас так мало, к сожалению. Здесь хотят все, чтобы он умер, и, конечно же, больше всего твоя Сафие-султан.       — Да, нет… Она любит его, очень любит.       — Власть — вот единственное, что она любит, и то, что власть даёт ей. Она уже похоронила моего мальчика и шехзаде Мустафу готовится возвести на престол.       Анастасия ошарашенно посмотрела на султаншу. Ей не верилось, что женщина, которая всё это время заботилась о ней, на самом деле просто использовала её. Девушка вопросительно взглянула на Гёльге, и та закивала головой, подтверждая слова Хандан. Огорчённая Анастасия всё же отправилась к себе, надеясь встретить по дороге Сафие и высказать ей всё, что она о ней думает.       — Эта девочка была лишь игрушкой в руках Сафие-султан, — сделала вывод Улане. — Теперь она не будет с ней возиться. А вы можете быть спокойны, госпожа: она не змея.       — Думаешь?       — Я увидела в ней себя. Если бы вы так же заперли меня в этом дворце, я бы тоже пыталась сбежать. Но осталась, найдя вескую причину.       — Надеюсь, что это так, — устало проговорила Хандан.       — Госпожа, вам лучше отдохнуть, вы не спали ночью, не ели ничего, выглядите плохо. Повелителю не понравилось бы, что вы так измучили себя. Я тут побуду, а потом сама отдохну.       Валиде с благодарностью кивнула и отправилась в свои покои. Ей не хотелось оставлять сына, но Улане дала ей понять, что, если она упадёт без сил, султану от этого лучше не станет.       Ночь наступила быстро. Улане стояла на балконе и любовалась ночным Стамбулом, думая о событиях прошедшего дня. Болезнь повелителя очень сильно беспокоила её. Уж очень странными казались ей обстоятельства этой болезни… Размышления пиратки прервали тихие, но тяжёлые шаги. Обернувшись, она увидела Дервиша-пашу. Он стоял у окна и с горечью смотрел на Ахмеда. Затем, словно от боли, он поморщился, закрыв глаза. И только отойдя ото окна, он заметил глазеющую на него пиратку.       — Улане, ты здесь? А где валиде-султан?       — Я отправила её отдыхать несколько часов назад. Пусть выспится как следует. А ты что-то хотел?       — От тебя ничего не скроешь… Нужно кое-что ей сказать, это очень срочно.       — Что такого срочного ты хотел мне сказать? — спросила неожиданно появившаяся Хандан.       — Госпожа, ко мне сейчас заходила Халиме-султан. Она предложила мне должность великого визиря, а за это я должен облегчить страдания нашего повелителя.       — Надеюсь, тебе хватило ума не согласиться на её предложение? — съязвила пиратка, вспомнив его недавний «подвиг».       — За кого ты меня принимаешь? — гневно спросил Дервиш.       — Довольно! — вскинув руку, Хандан остановила надвигающуюся перепалку. — Улане, найди Хаджи-агу или Дуду-хатун. Шехзаде Мустафу нужно изолировать от его матери и приставить к нему охрану. Не хватало ещё, чтобы его возвели на престол, пока мой сын болеет. Дервиш-паша, охрану возле покоев повелителя также необходимо усилить. Я нисколько не сомневаюсь в вашей преданности, поэтому прекратите уже соперничать друг с другом! Мне и без ваших разборок проблем хватает! Можете идти.       Пиратка и паша переглянулись, затем, поклонившись госпоже, отправились выполнять её приказ.