Галерея преступников

Кэседи разбиралась в документах, наводя порядок на столе, стоя по другую его сторону и не видела того, кто вошел. Она обернулась, и спокойно, больше даже безразлично обратилась к тому, кто стоял неподалеку. — Офицер Догерти. Какие документы вам нужны? Она убрала несколько папок со стола в один из ящиков. — Я слышал, что вы с Нигмой встречаетесь… Протянул он, облакотившись рядом. Она поджала губы, и теперь на ее лице читалось презрение. Ее беспокоило то, что она стала гораздо эмоциональнее. Ну или просто раздражительнее. Ответ вышел еще более холодным, чем прошлая ее фраза. — Боюсь, это вас не касается. Если вы снова пришли не по делу — дверь позади вас. Она закрыла ящик более резко, чем хотела бы. — Не понимаю, что в нем такого… Не уверенный в себя мямля… Что ты в нем нашла? Девушка развернулась, и снова была готова с размаху отвесить пощечину и ему за такие слова, но похоже, что он ожидал чего-то такого, и поймал ее руку прежде, чем она коснулась его лица. Растерянность тенью промелькнула в ее взгляде, но по итогу это только еще больше ее разозлило. — Отпусти меня! Дернув свою руку, она поняла, что тот держит ее достаточно крепко. — А то что, м? — Ты не понял?.. Это прозвучало как угроза. Ей не нравилось, в какую сторону все идет. Какое-то неприятное предчувствие застряло где-то в горле. — Боюсь, это ты не понимаешь… Своего положения. Он одним резким движением развернул ее к ящикам, и прижал всем своим телом. Она больно ударилась головой, что на несколько секунд перед глазами все поплыло. От такой близости стало тошнить. Кэседи открыла глаза, и поняла, что по ее телу пробежала дрожь. Это ощущение ей было знакомо. В прошлый раз она думала, что ее убьют. Ее коллега убивать ее не собирался. Осознание того, зачем он здесь, пришло слишком быстро. Как иронично… Сейчас она бы не раздумывая убежала. Но он нарочно прижал ее так, что ей не вывернуться. Он больше и сильнее. И сейчас она и правда почувствовала себя маленькой и хрупкой девочкой. Она шепотом, практически одними губами произнесла: — Тут же… Целый участок копов… Тебя посадят! Догерти противно рассмеялся. — Ага. Посадят. Как Арнольда Фласса. Страх, разрастаясь, превращался в уже не скрываемый ужас, который с легкостью читался в ее светло-голубых глазах. Все слова тут же испарились. Арнольд Фласс… Его оправдали… Заметив, что девушка сдалась, Догерти наклонился еще ближе и поцеловал ее. Она же со всех сил зажмурилась, чувствуя не только его до омерзения противные губы, но и как его рука поднимается от колена все выше под юбку. В голову лезла куча мыслей, лишь бы не думать о том, что он делает. Фу-фу-фу! Меня сейчас стошнит от отвращения… Боже… Мне казалось… Что все хорошо… Я встречаюсь с любимым человеком… До которого не докричусь сейчас. У меня даже есть друг, который, черты возьми, преступник! Он бы тоже не дал меня в обиду… Но и ему до меня здесь не добраться… Я… Одна. Сейчас я одна. Никто мне не поможет. Офицер отстранился. Перед все еще закрытыми глазами вдруг возникло воспоминание: «Она медленно подошла к зеркалу, и оперевшись на раковину, взглянула на себя. Дура. Дура. Дура! Откуда ты взялась?! Тебя не было так долго! Казалось, что отражение ухмылялось.» Она вновь открыла глаза, и молча уставилась на него. Никто не поможет. Кроме тебя. Бей или беги. Беги! Она внезапно стала кричать: — ПОМО… Догерти тут же закрыл ей рот ладонью, второй рукой по-прежнему сжимая ее запястье, но теперь гораздо сильнее, чтобы она угомонилась. — Тихо! Заткнись, дура. Адреналин ударил в голову, и до нее дошло, что одна ее рука — абсолютно свободна. Девушка согнула ногу в колене, и резко подняла вверх. — Ах ты… сука! Он схватился за пах, но не сильно отстранился от нее, продолжая ее держать. Тогда она со всей силы оттолкнула его от себя. Дезориентированный ее предыдущим выпадом, он пошатнулся, и отошел на несколько шагов назад. Кэседи тут же сорвалась с места и бросилась к двери. Вот только она не открывалась. Совсем. Закрыто?! Это как понимать?! В панике она снова обернулась на Догерти. Он уже приходил в себя. Она принялась стучать в стеклянную часть двери. — ПОМОГИТЕ! А затем так же быстро бросилась бежать к другим ящикам, что выйграть хотя бы немного времени. Парень явно не ожидал от нее такой реакции, но был рад, что подготовился. — Тебе не убежать от меня! Сомневаюсь, что кто-то тебя слышал.       Но ее слышали. Эд хотел зайти к ней, а потому был как раз недалеко, когда раздался стук, а затем и отчаянный крик. Честно говоря, если бы он не стоял рядом, то вряд ли бы услышал. Он слишком быстро понял, что здесь что-то не так, ведь моментально узнал этот голос. В пару шагов оказавшись рядом с дверью, он хотел ее открыть, но дернув ручку, та не поддалась. Он подергал ее еще несколько раз. — КЭСЕДИ! Но девушка больше не отзывалась. Нигма со всех ног бросился бежать к себе.       Те, кто были внутри, тоже его не слышали. Голос офицера заглушил крик по ту сторону, а Кэседи больше не надеялась на спасение оттуда. Дерьмо! Она не может быть закрыта! Ключ только у меня! Что теперь делать? Долго бегать действительно не получилось — они снова встретились у стола, выбежав с разных проходов. Убежать еще раз не вышло. Ей не хватило времени, чтобы развернуться, и он схватил ее за руку, и резко дернул на себя. Не удержав равновесия — она полетела прямо ему в руки. Он же быстро толкнул ее в сторону стола. Она больно ударилась подбородком, и вскрикнула, чуть не прикусив себе язык, но снова не успела встать. Догерти уже был позади нее, и схватив ее за ноги потащил на себя. Девушка пыталась цепляться за все подряд, но со стола лишь в разные стороны летели папки с бумагами, а ногти без толку царапали деревенную поверхность.       Эд вернулся быстро, и принялся вскрывать замок. Руки не слушались, и предательски тряслись, ведь он не знал, что там происходит. Знал только то, что она там. И что ей нужна помощь. Соберись! Так ты ей не поможешь. Успокойся. Он потратил несколько секунд на то, чтобы глубоко вдохнуть и выдохнуть, но это помогло. Осталось только вскрыть этот несчастный замок.       На глаза наворачивались слезы от собственной безпомощности. Ее взгляд зацепился за лампу, но она до нее не дотянется. Тогда она заметила карандаш, что лежал ближе. Она заметила опрокинутую подставку, которую, похоже, сама же и уронила. Бей или беги. Бей. Она схватила этот карандаш, и когда офицер наклонился ниже, противно ухмыляясь, и полностью уверенный в своей победе над слабой девушкой, наугад махнула рукой куда-то вверх. Послышался глухой вскрик, который тот проглотил вместе с болью, и она дернула карандаш обратно. В этот раз его вскрик был громче. Этого он точно не ожидал. Да и думать было некогда. Больше некогда. Она принялась всаживать этот карандаш куда-то ему под ребро, и выдергивать обратно, пока тот не отстранился от нее, схватившись рукой за место, откуда текла кровь. Почувствовав, что тот ее отпустил, она дотянулась до степлера, и развернувшись к парню лицом, уселась на собственном столе. Со всей ненавистью, с хорошего размаха она ударила Догерти им по голове. Он потерял равновесие, и упал на пол. Удивительно, но офицер все еще оставался в сознании. Но злоба и отвращение к этому человеку не утихали. Спрыгнув вниз, Кэседи уселась сверху, и принялась бить его по лицу канцелярским предметом снова и снова. Она видела, как с каждым ударом, на нем появлялось все больше шрамов. Как он мычал что-то непонятное, пытаясь стонать от боли, но у него получалось что-то максимально нечленораздельное. Она замахивалась вновь и вновь. Брызги крови разлетались во всех стороны. Она запачкала ей лицо и руки багровыми маленькими пятнышками. Забрызгала основание стола. Она продолжала истирично бить его, пока сердце бешено колотилось в груди. Пока не почувствовала, как кто-то схватил ее за руки, и отобрал этот степлер, бросив его куда-то в сторону. Как этот кто-то стащил ее с офицера Догерти, который, похоже, уже отключился. Как чьи-то знакомые руки удерживали ее в своих крепких объятиях, не давая вырваться. Как чувствует поцелуй в макушку. Как он сжимает ее окровавленные руки в своих, и сидит вместе с ней на полу. Кэседи слышит чей-то отдаленный отчаянный плач. Будто кто-то кричит, надрываясь, на весь участок. Проходит несколько минут, как она осознает, что кричала она. Как по ее щекам стекают горячие слезы, и капают прямо руки их обоих, смешиваясь с остатками крови, и пачкают одежду. Она слышит прямо над ухом такой родной шепот, который еще несколько дней назад, в теплой постели говорил ей, что все будет хорошо. И она верила. Верит и сейчас. — Все будет хорошо, Кэседи. Все будет хорошо… Эд все сильнее прижимал ее к себе, слегка покачиваясь. Было слышно, как парень всхлипнул. На его глаза наворачивались слезы. Он понимал, что ничем ей не поможет. Что он врет ей прямо сейчас. Она кричала так громко, что сюда с минуты на минуту придут остальные. Он снова поцеловал ее, на этот раз в висок. С нежностью и заботой. И по его щекам тоже потекли слезы. Эд поджал губы, чувствуя, как она перестала вырваться, и вцепилась в него мертвой хваткой. К ней медленно приходило осознание, и когда она поняла, кто ее держит и успокаивает, то была больше не намерена отпускать его.

***

Дальше все было как в тумане. Когда другие полицейские попытались взять ее под руки, чтобы увести ее отсюда, она просто начинала душераздерающе кричать во весь голос, захлебываясь в собственных слезах, снова цепляясь пальцами за знакомый серый пиджак. Помнит, как эти теплые руки, и его длинные пальцы обхватили ее лицо. Помнит карие глаза напротив. Тоже, почему-то, полные слез. Она не помнит, что ей говорили. И его фразу тоже не помнит. Помнит лишь суть: как мягким, дрожащим голосом он умолял отпустить его, и пойти с остальными. Что так будет лучше. Сейчас девушка сидит молча в допросной. Маленькой, серой, неуютной комнатке. С одной лампой, висящей над столом. Наверное, все допросные такие. Кэседи никогда не думала, что будет сидеть по другую сторону стола. В наручниках. Все в той же белой блузке, в которой разносит документы детективам. Ладно, она уже не очень белая. Брызги чужой крови засохли на ткани, на лице, на рыжих волосах. Джим Гордон сидит напротив. Рядом с ним стоит Ли Томпкинс. Похоже, он позвал ее, чтобы проверить психологическое состояние той, кого допрашивал. Ну как… Она до сих пор упорно молчала, не сказав ни единого слова. Просто смотрела куда-то в пустоту впереди себя. Раздался приятный женский голос: — Джим, я не думаю, что она в состоянии говорить сейчас… Самым ужасным было то, что никто не знал, что случилось на самом деле. И никто не подтвердит ее слов. Никто не докажет, что она права. — Да? Ну, не похоже, чтобы офицер Догерти был в состоянии отвечать на вопросы. Он перевел на нее свой взгляд. Никакой реакции не последовало. Ли косо посмотрела на него. Гордон вздохнул, но сдался под ее тяжелым взглядом. — Если ты будешь молчать, мы не сможем тебе помочь. Девушка вдруг посмотрела на него осознанным взглядом. Это его удивило, но похоже, подход Ли работал. Джим осторожно продолжил, чтобы вытянуть из нее хоть что-то. — Кэседи… Звякнули наручники. Она нагнулась ближе к знакомому ей детективу, и прошептала: — Он пытался… Меня изнасиловать. Прямо в полицейском участке… — О Боже… Вздохнула их новая патологоанатом. Они немного успели пообщаться, но Ли видела по глазам, по ее поведению… Что она не лгала. — Офицер полиции? В полицейском участке? Джим явно отнесся к этому более скептически. Он просто не верил в то, что кто-то действительно может опуститься до такого. Тем более зная, что эта девушка уже встречается с их судмедэкспертом. — В моем собственном архиве. Что я здесь делаю?.. В последней фразе скользнуло отчаяние. — Это он должен быть на моем месте… Она продолжала говорить все так же тихо. — Но он в больнице. Без сознания. И неизвестно, выживет ли. Кэседи снова облокотилась на спинку стула. Детектив Гордон продолжил, видя что она идет хоть на какой-то контакт. — Эд сказал, что вскрыл замок. И если бы не он, то Догерти был бы уже мертв. На ее лице возникло недоумение. Но он быстро его развеял, добавив: — Ты почти убила человека. — ЭТО БЫЛА САМОЗАЩИТА! Девушка со всей дури ударила кулаками об стол, и металлический звон наручников неприятно резанул по ушам. — Я не преступница, Джим! Мне жаль, ясно?! Мне жаль!!! На ее глаза навернулись слезы, и одна из них скатилась по щеке. Она облизнула губы, и почувствовала соленый привкус. Но лицо Гордона как всегда ничего не выражало. Ни доли сожаления. Хотя она знала, что он был тут чуть ли не единственным честным полицейским. Но похоже, почему-то, ей не верил. Ну, доказательств ее слов действительно нет. Она поняла, что это конец. Теперь уже точно. Она вновь прошептала, и слегка покачала головой: — Нет… Ты не понимаешь… Кэседи шмыгнула носом. Но ее лицо вдруг вовсе перестало выражать эмоции. Она пустым, но пугающе осознанным взглядом смотрела на него, слегка склонив голову вбок. А спустя несколько секунд ее губы расплылись в жуткой ухмылке. Гордон и Ли тут же напряглись. Что-то это им напомнило. Было видно, как плечи девушки стали дергаться от того, что она… Смеется. Кэседи вдруг стала смеяться громко, в голос. Взахлеб, словно не могла остановиться, не отрывая взгляда от Джима. Просто ухахатывалась, захлебываясь собственным смехом. И их двоих, по другую сторону стола, до жути напугало то, что они видели перед собой. Рыжие волосы, нездоровый смех… Та же самая допросная. Она словно даже смеется так же. Выглядело это до ужаса похоже. Следы крови и наручники на ней нагнетали атмосферу еще сильнее. Особенно что… Они не были знакомы. Отчасти, это правда. Но никто так и не узнает, что это был всего лишь смех отчаяния, не более. Кэседи осознала, что сядет в любом случае. Что бы сейчас не говорила. И это показалось ей до одури смешным. Она так боялась, того, что мог сделать с ней Догерти, что теперь из-за этого сядет надолго. Забавно, не правда ли?.. Кто знает, что хуже?

***

Девушка шагала по коридору, сопровождаемая двумя охранниками. Все в той же одежде, все в тех же наручниках. Тусклые фонари горели желтоватым светом и едва ли освещали хоть что-то. Дневной свет, и редкие длинные лампы, что светили белым, делали это помещение тусклым, но зато менее мрачным. Она вдруг остановилась, и повернулась в сторону просторной комнаты, загороженной сеткой. Похоже, это была столовая. Заключенные сидели здесь, и спокойно ели. Но новое лицо привлекло внимание некоторых из них. Рыжеволосый парень, что сидел спиной, обернулся. Кэседи узнала его сразу же. Их взгляды в очередной раз встретились. Усмехнувшись всей абсурдности ситуации, она так и ушла с этой застывшей жутковатой улыбкой на лице. Парень же ухмыльнулся лишь одним уголком губ. Похоже, сама судьба снова свела их вместе.