Подари мне любовь

Алкоголь — для многих это способ расслабиться, раскрепоститься и просто открыться навстречу ветру. Глоток за глотком позволяет телу отдаться неразумным действиям, которые ты бы никогда не совершил, будь ты трезвым. Жгучая жидкость приятно обжигает горло, заставляя зажмуриться. Глеб, уже значительно опьяневший, с большим интересом следит за каждым движением, подливая все больше алкогольной жидкости мне в бокал. А я и не противлюсь, наоборот, глупо улыбаюсь. Алкоголь являлся для меня запретным плодом. До текущего момента я не горела желанием пробовать его, как-то злоупотреблять им, как минимум, потому что у меня есть хороший пример того, что может получиться из-за этого. Отец. Постоянные бутылки в доме. Необъяснимая ненависть без причины. Все это давило на меня, заставляя каждый раз находиться дома в жутком напряжении. Интересно, заметил ли он, что меня нет дома? — Давно малолеток спаивать начал? — спрашивает Сидорин, ведя небольшую беседу с Глебом, которому, судя по всему, было уже плевать на все. — Отъебись, Сим, — огрызается Глеб, вставая с дивана, и немного пошатывается из стороны в сторону. Мой разум получает расслабление, знак того, что наконец-то можно не беспокоиться о чем-то, а просто жить моментом. Тепло в разуме и теле.Своеобразная эйфория. Время, наверное, около двух часов ночи. До этого я все время разговаривала с Сережей Слэмом, которому изливала всю свою душу. Он был взрослым человеком, который мог понять такого ребенка, как я. Я доверилась ему, рассказав про поступки отца, про плохое отношение одноклассниц ко мне в школе, про неоднозначное поведение Глеба. Мы с ним очень душевно поговорили, отчего мне стало даже легче дышать. Глеб вернулся в гостиную, приземляет свой зад около меня, и я чувствую едкий сигаретный запах. Я кривлю лицо, стараясь не дышать этим, наклоняюсь вперед к праздничному столу, который, кстати, полностью не был съеден, еды осталось достаточно. Утыкаюсь взглядом в пустую тарелку, но хотя бы чтобы почувствовать другой запах, кроме дыма, исходящего от кудрявого. — Тась? — окликает Викторов, глядя на меня с каким-то беспокойством. Или я уже сама себе накручиваю? Или это действие алкоголя на мое состояние? — Ты че? — Все нормально, — тихо проговариваю я, не желая говорить о том, что не переношу запах сигарет. — Пойдем на улицу? — Ты хочешь? Погнали, мелочь, — он улыбается, как Чеширский кот. — Серафим, поднимай зад, пиздуй с нами, — командует Глеб, хотя сам еле ходит. Шаги нечеткие, как будто он ступает в бездну. Серафим фырчит на Глеба, но, наверное, не горит желанием оставлять меня с ним наедине, поэтому поднимается и следует за нами в прихожую. Глеб берет мою куртку, подавая ее ко мне в руки, на что я его благодарю. А сама осознаю, что в глазах уже начинает плыть. Вытаскиваю шапку из кармана, кидаю ее куда-то в сторону и нараспашку вылетаю из студии на свежий прохладный воздух. Уши моментально обдает холодом, они сразу краснеют. Нос также через небольшой промежуток времени становится красным. Опускаю взгляд куда-то вниз, осматривая свои ботинки. Зачем? Не знаю. Слышу краем уха, как хрустит снег, и это явно не подо мной. Замечаю перед собой еще пару ботинок, поднимаю свои голубые глаза, осматривая его. Передо мной стоит Глеб. — Дура, ты чего нараспашку? — возмущается он, бубня себе под нос, пока пытается скоординировать свои движения, ведь пытается застегнуть мне куртку. Схватившись за ползунок одной рукой, тянет наверх, застегивая меня. У меня словно ком в горле, я забываю, как разговаривать. Но буквально через секунду ощущаю, как в меня прилетает снежок. — Эй! — кричу я, сама неровной походкой подбегаю к сугробу и комкаю в руках снег, формируя хоть что-то похожее на кругляшок. Целюсь в Глеба, получается плохо, так как в глазах не все четко видно. Замахиваюсь и попадаю ровно в цель! Довольно улыбаюсь, а следом и показываю язык. Начинаю шагать назад, но из-за того, что была сильно впечатлена своей меткостью, не замечаю ограждения и спотыкаюсь, падая всем телом в снежный сугроб. Пищу от неожиданности, но сразу начинаю хихикать от происходящей ситуации. — Блять, Тася, ебанный в рот! — Глеб наклоняется ко мне, подавая свою татуированную теплую руку, на что я ухватываюсь за нее и тяну на себя. Моментально Викторов оказывается рядом со мной в сугробе. — Тася, сучка! — посмеивается он. — Не будь букой, повеселись со мной, — прошу я, пока ловкие руки Глеба загребают меня в свои теплые объятия. Наверное, я даже не смогу поверить в то, что происходит сейчас. Я с Глебом валяюсь в сугробе в его объятиях. На улице наступил Новый год, а я сейчас с Глебом. На студии. Это разве возможно? Мы смотрим друг другу в лицо, а я приподнимаю уголки губ, когда снег с кудрей попадает ему на лицо. Он сразу начинает вертеть головой, чтобы избавиться от дискомфорта, попадая снегом и мне в лицо. Сейчас мне не было холодно, мне было тепло. Вопрос состоял в другом: почему? Из-за алкоголя, который захватил мой разум? Из-за Глеба? — Вы идиоты? Меня не было здесь пять минут! — Серафим подходит к нам, сводя брови к переносице. Сидорин был единственным, кто сильно не пил. Просто на трезвом уровне встречал праздник. Ну за нами же нужно приглядывать. Я не держу зла на Серафима, потому что знаю, что он это говорит не со злости, а потому что переживает за Глеба, как за лучшего друга. Вдруг он заболеет? Сляжет с температурой... — Фимоз, не нуди, ложись рядом, — Глеб протягивает долго слово "фимоз". — Ты глупый? — язвительно закатывает глаза Сидорин, цокая. Тут Серафиму пришла в голову какая-то идея, либо он вдруг встряхнулся и наклонился к нам. Татуированный хватается пальцами за капюшон Глеба и начинает волочить его по всему сугробу. — Ты еблан? — Викторов орет, недовольный данным действием. А Серафиму плевать, он продолжает его тащить по снегу, как какую-то собаку. Правда, сам спотыкается о тело Глеба и падает на него. — Ай, сука, ты же тяжелый! — восклицает кудрявый. Я лишь смеюсь с данной картины. Сама до сих пор лежу на снегу, начинаю двигать руками вверх-вниз, а ногами вправо-влево, делая снежного ангела. Отпечатаю себя здесь. На улицу выходит в длинном пальто Сергей, а, увидев нас, останавливается в замешательстве. — Ну вы же заболеете, что вы делаете? — спрашивает Сергей, а сам подает мне руку, чтобы я встала. Только я уже на ногах еле стою, алкоголь знатно отдал мне в тело. Я ни разу не пила, а тут сразу вино, переходя к более крепкому. Тело конкретно поплыло. Мужчина сразу взял меня под локоть, чтобы я не грохнулась. — Сережа, не ругайся, — останавливаюсь в речи, делая небольшую паузу, потому что лексикон в моменте значительно уменьшился. — Это я их завалила так... Кабаны, что с них взять. Серафим поднимает Глеба с сугроба, ловким движением закидывает его руку к себе на плечо и начинает тащить в нашу сторону, где стояли мы с Сергеем. — Вот надо было так нажраться, — комментирует Сидорин, на что мы с Глебом одновременно закатываем глаза, а следом сразу начинаем звонко смеяться. На нас смотрят, как на придурков. Но мне все равно, я чувствовала себя в этот момент замечательно, никак не обращая внимания на то, что я делаю и как себя веду. — Да мы сами можем идти, чего вы нас как маленьких, — произносит Глеб возмущенным тоном, после выбирается из хватки Серафима и начинает пьяной походкой шагать до веранды. Мы заходим в дом, моментально попадая в максимально теплое пространство. Сережа и Серафим помогают нам с Глебом раздеться, потому что сами мы это уже сделать не могли. Зато уши начали согреваться, а руки трутся друг об друга в надежде на то, что они тоже вот-вот обретут тепло. Яркий свет, исходящий из люстр, попадает в мое поле зрения, отчего я с непривычки начинаю жмуриться, ведь глаза привыкли к уличной темноте. Пару раз моргаю, стараясь, чтобы глаза быстрее сориентировались и стали нормально смотреть на свет. Но не успеваю этого сделать, как ко мне сзади подходит Глеб — это я узнаю по его знакомому парфюму, который, кажется, отложился в моей памяти. — Пойдем, я тебя проведу в комнату, — его шепот проносится над моим ухом, обдавая еще более горячим дыханием, и у меня замирает сердце. Не успеваю среагировать, как он уже скрепляет наши пальцы и ведет меня по лестнице. Шагаю я медленно, потому что уже теряю ориентир в пространстве. Сложно держаться на ногах, а голова так и бубнит о том, что пора отключаться. Поэтому возвращений на предложение Глеба и не возникло, я была бы рада сейчас отдохнуть после тяжелого и необычного дня. Идем по какому-то длинному и темному коридору, который располагался на втором этаже. Не знаю, как видит здесь что-то Глеб, но я просто следую за ним, опираясь другой рукой об стенку, чтобы не терять равновесие и опору. Он заводит меня в какую-то комнату, находившуюся в самом конце этого коридора. Тут не было ничего необычного, просто двуспальная кровать, на удивление аккуратно застеленная, прикроватная тумбочка, белый шкаф с зеркалом и небольшой письменный стол. Обычная комната. Но в комнате была еще одна дверь, что меня смутило. — Там уборная, — поясняет Глеб, видя мой вопросительный взгляд. — Это гостевая комната, располагайся здесь. — Кудрявый начинает зевать, да так широко открывает рот, что я могу увидеть его гланды. Черт, куда я смотрю вообще? — Спасибо, что взял с собой, было весело, — честно признаюсь я, заводя небольшой, но приятный для меня разговор. Хоть язык и путался в словах, а разум гудел, я хотела подольше провести с ним время. — Хоть показал мелочи, какую алкашку пить надо, — усмехается он с самодовольной улыбкой, и я пихаю его в бок. — А что, не правда что ли? Сотку ставлю, что до этого ты не пробовала нормального бухла. — Ой, да иди ты! — устало заваливаюсь на постель в позе звездочки. — Доброй ночи, мелочь, — Глеб разворачивается и уходит. В комнате остается витать только тишина, пустота и снова одиночество. Радость лишь в том, что мой мозг сразу автоматически отключается от накопившейся усталости и всякого движа, происходящего сегодня. Глаза сами закрываются, и я проваливаюсь в такое долгожданное царство Морфея. Звуки, какие-то шумы, которые доносились, кажется, снизу, безумно раздражали меня. Свет, который проникал в мою комнату из-за открытых штор, тоже бесил меня. Распахиваю свои веки и понимаю, что лучше бы я этого не делала. Я чувствовала себя ужасно. Не то чтобы ужасно, просто такого слова еще не придумали, чтобы описать мое состояние. Я была как разбитое корыто. По мне будто трактор проехался тридцать раз туда-сюда, намереваясь раздавить своей тяжестью. Голова ужасно раскалывалась, а еще хуже пульсировала в висках. А в горле стоял тошнотворный ком, который, казалось, скоро выйдет наружу. Ошеломленно и быстро подлетаю с кровати, перебирая ногами к ванной комнате. Губы задрожали в попытке сдержать рвотный рефлекс. Падаю на колени перед белым унитазом, сдерживая себя. Но, увы, сдерживать долго не пришлось, буквально через пару секунд все содержимое моего желудка находилось уже не во мне. Боже, как же плохо!Больше не буду пить! Встаю с колен, подходя к умывальнику. Включаю кран, оттуда начинает течь прохладная вода, в которой я так сильно сейчас нуждаюсь. Сначала я сырой ладонью протираю губы, а после и остальное лицо, в надежде, что избавлюсь от приобретенных отеков за ночь. Обозленная на все, спускаюсь на первый этаж, иду в направлении громких шумов. Это была кухня. Там сидел Глеб, который во всю уже хлыстал банку пива, но выглядел тоже разбитым. Сережа с удовольствием готовит завтрак, вроде как по запаху это омлет. И Гриша, но он просто сидел рядом с Глебом в телефоне. На мое появление никто не отреагировал, меня просто не заметили. — Доброе, — голос звучит сипло, а в горле начинает болеть еще хуже. Что у меня с голосом и что вообще происходило ночью? — О, Тася, уже проснулась! — радостно произносит Слэм, но через секунду начинает ругаться, так как омлет подгорает. Я присела за стул, оглядывая Глеба взглядом, но тот не обращал на меня внимания. Почему? Разве я сделала что-то не так? В голове всплывают забытые фрагменты ночи. Перед глазами появляется картинка, как мы с кудрявым оба пьяные лежим в сугробе в обнимку. Какой ужас, я бы так никогда не поступила, будь я трезвой! Какой бес в меня вселился, когда я его опрокинула на себя? Также появляется внезапно момент, где он берет меня за руку и проводит на второй этаж. Каждое его касание откладывается в памяти. Но разве это был повод для полноценного игнора? Сергей заботится обо мне и ставит передо мной стакан с водой и какой-то блистер с круглыми таблетками, видимо, от головы. Он прекрасно понимает, в каком я разбитом состоянии сейчас. И за это я ему очень благодарна. Выпиваю таблетку, плюс запиваю свой сушняк, который царил у меня во рту. Через пару минут Сергей накрывает на стол, и перед нами появляются четыре тарелки с сочным, высоким и просто хорошим на вид омлетом. Все принялись за еду. Одна лишь я ковырялась в тарелке, как-то копошилась вилкой в этом бедном омлете, который никак не лез мне в глотку. Но ради уважения и понимания того, что Сережа старался над этим завтраком, я впихиваю себе пару кусочков омлета, который на вкус оказался действительно прекрасным. С удовольствием поедаю остальную часть омлета, стараясь не обращать внимания на тошноту и нежелание есть вообще. В помещение заходит заспанный Серафим, который потирал кулаки глаза. Бросая короткий взгляд на всех находившихся в этой комнате, он лишь хмыкает, а после подходит к холодильнику и достает оттуда банку холодной минералки. Садится рядом со мной, ведь места больше не было. — Что вы молчите? — заинтересованно спрашивает Сидорин. — Как на похоронах. — Заткнись, Серафим, итак бошка болит, — фыркает недовольным голосом Глеб, резко бросая вилку в тарелку, отчего я даже вздрагиваю. Викторов уходит с кухни, а позднее слышится, как захлопнулась входная дверь. Наверное, пошёл перекурить. — Не обращайте внимания, он нервный с утра сегодня, — рассказывает спокойным тоном Серёжа, а я пытаюсь понять, из-за чего это? Это всё из-за меня? Из-за нас? Хотя какие "нас"? Между нами ничего нет, мы просто приятели. Он сам меня вчера споил, вообще забрал сюда, а сейчас мозги делает. Из-за этого настроение ещё хуже падает, и кроме головной боли и ужасного похмельного состояния у меня теперь новая головная боль под названием Глеб Викторов. Он как загадка, которую сложно разгадать. Как пазл, состоящий из двадцати четырёх тысяч деталей. Сложно собрать и сложно понять. То он извиняется, то теперь игнорирует. Я не собираюсь играть в "горячо-холодно". — Тась, — обращается ко мне Серафим, на что я понимающе киваю, показывая, что готова к разговору. — Не расстраивайся из-за этого придурка, побесится — успокоится, такое уже не раз проходили. Натура у него такая. — Да, я всё понимаю, — а на деле я ничего не понимала и не осознавала. Я чувствовала за собой вину. Вдруг я сделала что-то не так? Серафим не желал мне зла, это я точно осознавала. И сейчас он делал вывод, сугубо исходя из того, что знал Глеба и его личность гораздо больше, чем я. Он больше с ним провёл моментов. Глеб перед ним больше открыт, как человек, нежели со мной. — Тебе вызвать такси? Просто думаю, что Глеб уже не в состоянии тебя отвозить домой, честно, — промолвил Серафим, пока убирал все пустые тарелки со стола. — Я сама доеду, спасибо. Не хотела никого напрягать, а тем более тратить чьи-то деньги. Как приехала, так и уеду. Без какого-либо лишнего внимания. Честно, обида засела в мою душу. Снова. Я очень ранимый и близко принимающий к сердцу человек, от этого становится ещё тяжелее воспринимать всё происходящее. Нахожу свой телефон где-то в зале на диване в подушках, забиваю в «Яндекс.Карты», как доехать отсюда до дома. Ехать придётся недолго, это меня радует. Замечаю также пару сообщений от отца, которые были явно отправлены с неположительными намерениями, потому что сообщения заключали в себе только негатив. В душе просыпается и эмоция страха, которая в ту же секунду овладевает моим телом, сковывая его. Похмелье, обида и страх в тревожном человеке — убийственная комбинация. Несмотря на это, всё равно принимаю решение уехать домой. Хотя, наверное, лучше пройдусь по городу ещё, чтобы скрасить свои часы. Вдруг папины приятели ещё не разошлись? А с ними дома я точно не хотела находиться. Лина, почему тебя так не хватает здесь? Сердце тоскливо отзывается по подруге, которая, скорее всего, замечательно проводит время сейчас вместе с родными и близкими. У неё было всё — добрые и любящие родители, забота и уют. У меня было ровным счётом ничего. Одно больное и разбитое сердце пришло на зов другому полному, но нуждающемуся в человеке сердцу. Лина стала близкой за короткий срок. Но я уже не представляла свою жизнь без неё. Она как лучик солнца, который вносит в мою серую жизнь немного красок. И это правда ценно. И это правда очень дорого для меня. Пока я находилась в своих мыслях, уже успела одеться и была готова выходить на улицу. В эту же минуту Глеб заходит в дом, шокировано смотря на меня, но не произносит ни слова, просто проходит мимо. — Спасибо за гостеприимство! — громко кричу я, надрывая голосовые связки, чтобы все, кто находился в доме, слышали меня. Правда, жаль тех, кто ещё спал, но это ладно. В ответ я услышала от некоторых «приезжай ещё». В этот момент я хлопнула входной дверью, уведомляя о том, что я ушла. Снег красиво падал на асфальт, а ветер знатно обдувал всю местность, будто желая и меня с ног снести. Меня это никак не пугало, наоборот, я продолжала шагать в неизвестность. Доверилась зову разума и направляюсь туда, куда глаза глядят. Потом как-нибудь доеду домой. Но не сейчас. Изучаю новую для себя местность, это был какой-то район для богатеньких, как я поняла. В основном тут были везде частные охраняемые территории, поэтому далеко не разгуляться, и придётся ехать в центр, чтобы там провести время. А по-хорошему, нужно было готовиться к предстоящему после новогодних каникул пробнику. Мысли об учебе — единственное, что сейчас поможет мне отвлечься от всей этой суматохи. Надеюсь, что этот год пройдёт более-менее спокойно. Я выпущусь из школы и уеду отсюда подальше, хоть куда-то, но уеду. Не хочу оставаться здесь ни секундой больше. Честно, была бы у меня возможность, я бы уже отсюда умотала. Но возможности нет, и я просто жду своего совершеннолетия. Солнце немного, но выглядывает из-под белоснежного облачка, освещая улицы своим светом. Тепло от него не исходило, это же не лето. Но особую атмосферу в сегодняшний день это вносило. Слабо поднимаю уголки губ, радуясь несильно прохладной погоде и вообще, благодарю Питер за то, что сегодня не дождливый день. А то знаю я этот город непредсказуемый, прям как Глеб. На мой телефон приходит новое уведомление, но я даже не желаю смотреть, кто это, поэтому просто отключаю мобильник. Сегодня я вне зоны доступа. The number is not available now, try to call back later. тгк: лисье логово