Miracles happen

В зимний субботний день Хогсмид был покрыт пушистым снежным покровом. Лили, Марлин и Алиса, прячась от снегопада, забежали в «Три метлы» погреться за пинтой сливочного пива. Они встряхнули снег с мантий и сели за дальний столик у окна на втором этаже паба, увлеченно обсуждая покупки. — Лили, — начала Алиса с хитрым взглядом, роясь по карманам в поисках звонких сиклей. — Ты так долго любовалась тем изумрудным платьем с витрины в «Шапке-невидимке». Почему не купила? — Потому что я не готова потратить все свои сбережения на одно платье, каким бы красивым оно ни было, — вздохнула Лили, подпирая лицо ладонью. — Ну и зря, — протянула Марлин, подмигивая. — Оно так тебе шло! — Да, когда ты его примеряла, все смотрели только на тебя, — подхватила Алиса. — Довольно, — рассмеялась Лили, зарываясь лицом в шарф. — Вы меня смущаете. К тому же, мое красное платье еще ничего. — Только не красное, — с ужасом закатила глаза Маккинон. — Ты забыла, что красный в твоем случае притягивает несчастья? К тому же, оно наверняка в плачевном состоянии после ваших с Поттером игрищ — ему даже Экскуро не помогло. В прошлом году на свадьбе старшей сестры Марлин Джеймс Поттер случайно опрокинул ее в казан гоблинского вина, когда пытался особо страстно повести Эванс в танце. После второй кружки сливочного пива разговоры становились всё более оживлёнными. Девушки беседовали о парнях, Алиса рассказывала о своём недавнем споре с Фрэнком Лонгботтомом, а Марлин — о том, как Сириус Блэк подмигнул ей на уроке Трансфигурации. — Ну, не сложно догадаться, кого я считаю самым горячим парнем в школе, — ухмыльнулась Маккинон с хитрым выражением лица. — Сириус чертовски харизматичный, — заявила она, отпивая пива и оглядываясь на Лили с ухмылкой. — Вся школа по нему сохнет. Я же не одна такая, правда? Лили прыснула и покачала головой. — О, да. Самовлюбленный нарцисс, которому нравится менять подружек со скоростью полета снитча. Но, наверное, ты права, он горяч, если уж на то пошло. — Братья Блэки — это что-то, — заявила Алиса, вздыхая. — Хоть старший, хоть младший. — Регулус? — Лили фыркнула и поставила кружку с пивом на стол. — Маленький заносчивый слизеринец. Сидит в своих подземельях, всегда такой угрюмый и важный, как будто весь магический мир у его ног. — Он младше тебя всего на пять месяцев, — заметила Алиса, доверительно понижая голос, что означало новую и очень секретную сплетню. — И, если уж на то пошло, Регулус довольно красивый. Многие старшеклассницы из Когтеврана просто умирают, когда он проходит рядом. Я подслушала разговор в туалете для девочек, и оказалось, что у них даже есть свой фанклуб имени братьев Блэков, где половина фанаток Сириуса… ну, а другая половина обожает Регулуса. Он пользуется популярностью, даже если ты его и не замечаешь. Лили на мгновение замолчала, чувствуя, как её сердце замерло, а лицо слегка покраснело, выдавая с потрохами. Пальцы ведьмы начали судорожно выводить узоры по ободку стакана, сама она старалась успокоиться, хотя в голове почему-то возникали совсем другие мысли. — Правильные черты лица, — подхватила Марлин. — Скулы такие, что можно порезаться. И глаза загадочные — до костей прям пробирают, когда он смотрит. Между прочим, я бы отдала свой голос Регулусу, чтобы позлить Сириуса. — Что ты говоришь? Он же из Слизерина! Как ты могла вообще такое сказать? — Алиса при словах подруги подскочила и полушутливо дёрнула Марлин за плечо. — А вообще, мне нужны идеи, как незаметно уйти с бала, чтобы Поттер не доставал меня своими подкатами, — вздохнула Лили с явной ноткой фальши, пытаясь перевести разговор на более безопасные темы, но её воображение, к сожалению, снова возвращалось к Регулусу и его странной притягательности. Эванс вспоминала темный коридор и его сексуальную шею, к которой не так давно прикасалась. Она чувствовала, как её щёки заливает жар, и торопливо отвела взгляд. Однако подруги заметили её странное поведение. — Подожди, ты действительно хочешь сбежать от Джеймса? — спросила Марлин, щурясь. — Обычно ты просто игнорируешь его, но в этот раз прямо паника какая-то. — Ну… он слишком настойчивый, — Лили пожала плечами, стараясь выглядеть равнодушной и поморщилась. — Я слышала, как он вчера обещал Ремусу и Питеру, что в этот раз я его не продинамлю, и мы будем целоваться после бала до утра. — Настойчивый он всегда, — протянула Маккинон, хмыкнув. — Но тебя раньше это не так пугало. Может, дело вовсе не в Поттере? — Перестаньте, — Лили махнула рукой, но не могла сдержать лёгкую улыбку. — Вы что, его защищаете? — Мы просто говорим, что ты слишком эмоционально все воспринимаешь, — поддразнила Алиса, пристально глядя на неё. — Ты в последнее время сама не своя — даже перестала посещать встречи профессора Зельеварения. Помниться, ты так упрямо боролась за членство, доказывая свои способности, Слизнорт всегда назвал тебя юным дарованием… — И обещал стажировку в Департаменте международного магического сотрудничества, — напомнила Марлин. — Я пропустила лишь два собрания, — категорично заявила Лили, допивая сливочное пиво. — Это все из-за нагрузки с подготовкой к балу и новых обязанностей старосты. Я уже молчу о том, что остальные старосты отказались патрулировать верхние этажи в прошлую пятницу. Она же не могла сказать им, что виной всему Регулус. После их откровенного разговора в западной башне она не могла больше ходить на званые обеды клуба, потому что ее пугала реакция собственного тела, не могла публично реагировать на его привычные нападки, полностью сосредоточившись на беседах о тонкостях зельеварения с лояльным к ней Горацием Слизнортом — Лили все время встречалась глазами с невыносимым Блэком. — А ещё, — добавила Марлин с ехидной улыбкой, — раньше ты часами жаловалась нам на высокомерных снобов-слизеринцев. А теперь ты едва реагируешь, когда мы их упоминаем. Если только ты не запала на одного из них… Например, на того самого вытесанного из мрамора брюнета с фанклубом отчаянных когтевранок, готовых подлить Амортенцию в его еду… — Хватит! Он меня раздражает! Только и всего! — вспыхнула Лили, но, поймав на себе сомневающийся взгляд Марлин, осеклась. Она знала, что подруги так просто не отстанут. Регулус и правда раздражал её, но не так, как она рассказывала. Не так, как раздражал её Джеймс своей предсказуемостью и нескончаемыми предложениями руки и сердца в самых неподходящий местах и ситуациях. Он выворачивал её чувства наизнанку, заставляя задуматься не только о том, почему за его холодной маской скрывается боль, но и почему она хочет разглядывать ее почти с маниакальным упорством. Хочет обжечься, понимая, что не поможет ни одна мазь мадам Помфри… Это уже слишком. Лили задумчиво посмотрела в окно на заснеженную улицу, на суетящихся волшебников, спешивших приобрести подарки, на играющих детей и покрытую льдом реку, клубящийся пар из дымоходов, допивая остатки напитка. Она не могла влюбиться в брата Сириуса. Не могла. Он был запутавшимся мальчиком, который не знал нормального отношения в семье, не знал обычных человеческих радостей и тепла. Он был другим, только и всего. И она не станет больше игнорировать приглашения профессора Слизнорта, лишь бы не встречаться там с ним. В том же пабе Регулус Блэк, одетый в черное длинное пальто, сидел за дальним столиком спиной к посетителям — там было темно даже среди белого дня — окружённый несколькими слизеринцами, которые обсуждали квиддич и потягивали что-то гораздо более алкогольное, чем разрешалось ученикам Хогвартса. Его внимание, однако, было сосредоточено на разговоре трех девушек. Он как раз купил в лавке Зонко тонкие, длинные магические веревочки с ушами на концах, которые направлялись, чтобы подслушивать разговоры на расстоянии, и это было идеальной возможностью испробовать прослушку. Когда он услышал своё имя, его брови удивлённо приподнялись. Лили Эванс обсуждала его? И ещё как. Заносчивый высокомерный слизень. Но её слова не задели его, напротив — ему почему-то стало смешно и даже приятно. Она была явно неравнодушна, раз говорила о нём так эмоционально, убеждая подруг. Регулус сделал глоток огневиски из своей фляги, делая вид, что слушает Крауча-младшего, но на самом деле был полностью погружен в девчачьи беседы, незаметно поправляя наушник, соединяющийся с аппаратом. Когда разговор зашёл о том, что она примеряла наряды к балу, его внимание резко обострилось. Изумрудное платье. Он мог представить, как оно подчёркивало её огненные волосы и зелёные глаза. Её подруги начали подшучивать о его фанатках, и Регулус едва сдержал ухмылку, а после подозрений Маккинон и вовсе поплыл — Лили вела себя слишком странно. И она действительно перестала посещать Клуб Слизней. «Ну что ж, Эванс, кажется, я пробрался в твои мысли даже без помощи Легилименс, и ты сама этого не замечаешь», — подумал он с оттенком самодовольства, но при этом почувствовал странное тепло в груди. Он дождался момента, когда девушки ушли, весело переговариваясь, собрался с духом и тихо встал из-за стола, направляясь в лавку с бесконечно странным названием «Шапка-невидимка». На его вкус, судя по размерам и товарам, это место было слишком скромным, ведь сам он с детства одевался в Косом переулке у мадам Малкин. Регулус попросил завернуть именно то платье с витрины, которое понравилось Лили, но не стал оставлять записку, хотя портниха настаивала, что это осчастливит любую юную леди. Когда слизеринцы возвращались в Хогвартс по заснеженной тропе пешком, пропустив последние кареты-сани с тестралами, Регулус шёл чуть позади остальных, стараясь не привлекать к себе внимания. Его друзья болтали, обсуждая новые вредноскопы в «Дервиш и Бэнгз», но лицо Регулуса оставалось невозмутимым, а каждый шаг в сторону замка только усиливал волнение. Если кто-то узнает, для кого это… Он резко перехватив свёрток, крепче прижимая его к себе под мантией — будто защищая его не только от чужих глаз, но и от самого себя. Когда Лили вернулась в свою отдельную комнату в общежитии Гриффиндора вечером, её ждал сюрприз. На кровати лежала красивая коробка с серебристой лентой. — Это пранк? — нахмурилась она, оглядывая пустую комнату. — Кто-то решил поиздеваться? Во время последнего дежурства она словила за поцелуями парочку на шестом этаже в комендантский час, а одного пятикурсника даже отправила к декану. Наверняка кто-то снова решил отомстить ей за слишком усердную работу старостой. Она осторожно открыла коробку и ахнула, увидев внутри то самое платье. — Алиса! Марлин! — Лили бросилась искать подруг, не веря своим глазам. Обе поклялись, что ничего не знают. На следующий день после завтрака она поймала Джеймса Поттера, но его лицо, которое Лили изучила слишком хорошо за годы учебы, казалось вполне невинным. — Это ты, Поттер? Решил покорить меня очередным подарком? — Эм… О чём ты вообще? — Джеймс выглядел искренне удивлённым, наслаждаясь сладостями, и когда до него дошло, он чуть не подавился пончиком. — У тебя что… появился тайный поклонник, Эванс? Какого Мерлина! Я сейчас же найду его и как заряжу по его морде, и вообще я ему покажу! — Успокойся, — она вздохнула, пытаясь усмирить Поттера, — это наверняка Лунатик. Может, это его извинения за то, что он потерял мою книгу на прошлой неделе? — Лили, — Люпин только пожал плечами за общим столом, доделывая домашнее задание. — Увы, я тут ни при чём. Когда она в отчаянии подошла к Сириусу, тот лишь рассмеялся: — Эванс, я никогда не трачу такие деньги на девушек, с которыми лишь дружу. Лили растерялась. Она держала платье перед зеркалом, прижимая к себе плечики и глядя на лихорадочный румянец на щеках. Девушка не решалась надеть его, и все еще терялась в догадках, кто же мог сделать этот подарок. Взгляд переключился на перчатки, на свитер, который гриффиндорка все забывала вернуть владельцу. Это мог быть… Нет, исключено. Регулус лежал в своей кровати без сна уже несколько часов — он бы многое хотел отдать, чтобы увидеть реакцию Эванс. Он не ждал благодарности. Это был лишь глупый импульсивный порыв, желание сделать что-то для нее, оставаясь в тени. Но ему было достаточно знать, что в этот момент ее глаза сияли счастьем — даже если она никогда не узнает, что это он. Утром в понедельник, когда лучи морозного солнца едва проникали через витражные окна коридоров Хогвартса, Регулус остановился перед пустующим в такое время классом музыки. Из-за приоткрытой двери доносились мягкие переливы мелодии. Он узнал ее голос сразу — нежный, чистый, но дрожащий от неуверенности. Она пела тихо, будто боялась, что ее услышат, а между строк шепотом бубнила себе под нос: — Нет-нет, слишком высоко… это точно звучит ужасно! Ну, Лили, соберись. Что за глупости? Все равно тебя засмеют… Регулус, скрытый за тяжелой дверью, застыл на месте. Ее пение тронуло в нем что-то глубокое, что-то, от чего хотелось стоять здесь вечно, слушая ее. Но ее слова, полные сомнений, словно задели его за живое. Как она могла так думать о себе? Он выдохнул, закрывая глаза и борясь с собой внутри — уйти или остаться и дать знать, что Эванс не одна? Решившись, Регулус вытащил из мантии клочок пергамента, быстро нацарапал несколько слов и шепотом произнес заклинание, отправляя записку в класс. Он снова струсил. Лили, стоящая посреди комнаты, испуганно вздрогнула, когда бумажка мягко приземлилась на пюпитр перед ней. Она осторожно развернула послание, и ее зеленые глаза удивленно забегали по строчкам: «Не переживай. Как минимум один слушатель у тебя уже есть. И ему нравится» Щеки Лили залил легкий румянец. Она оглянулась по сторонам, но класс был пуст. — Что за… кто это написал? — произнесла она, нахмурив брови, но на губах против воли заиграла легкая, застенчивая улыбка. Не теряя надежды увидеть отправителя, Лили сразу же выглянула за дверь, но коридор был пуст. В это время Регулус уже спускался по лестнице к подземельям, чувствуя, как сердце громко стучит в груди. Он не мог поверить, что действительно отправил записку. Но еще больше он боялся, что она догадается, от кого она. А Лили, склонив голову к пергаменту, еще раз перечитала аккуратные, каллиграфические буквы. Впервые за утро она почувствовала себя смелее. — Один слушатель, да? Ну что ж, неплохо… — прошептала она, и ее голос прозвучал увереннее, чем прежде. Регулус украдкой наблюдал за Эванс весь следующий день в Большом зале. Ему казалось, что она — его противоположность: она не боялась выделяться, быть искренней и следовать своим принципам. Он восхищался её стойкостью и добротой, но понимал, что никогда не сможет быть рядом. Он напоминал себе, что его ждёт судьба Пожирателя смерти, а такие как Лили — не для него. Но каждый раз, когда он встречал её в коридорах школы, это убеждение исчезало, как тень дементора, завидевшая Патронус. Эта девочка заставляла его чувствовать себя слишком живым. Регулус как раз заходил в класс Заклинаний перед уроком, стараясь не обращать внимания на то, что его сердце снова ёкнуло при виде Лили, все еще сидящей за партой. К счастью, это было последнее занятие в году и он ее не увидит ближайшие несколько недель. И тот, кто составляет расписание, перестанет сталкивать их курсы и факультеты. Эванс сосредоточенно выводила волшебным пером финальные строчки в своей письменной работе, прежде чем отдать ее учителю, хотя большинство одноклассников давно забило на учебу, отдавшись праздничному настроению. Да и сам профессор Флитвик закрывал глаза на это. Лили была всё такой же яркой точкой, с рыжими волосами, падающими на плечи волнами, но сегодня её взгляд был каким-то другим — более напряжённым, и это задело его больше, чем он хотел признать. Прежде чем занять свое место, он заметил, как Джеймс Поттер подошёл к ней, сияя присущей ему бесцеремонной улыбкой. — Эй, староста, — сказал он своим типичным беззаботным тоном, лениво опираясь прямо на стол. — Ты ведь знаешь, что для меня нет ничего невозможного. И если бы я был твоим парнем, я бы точно мог исправить это грустное личико даже без помощи магии — поцелуем, например. Или предпочитаешь романтический массаж со свечами? — О, правда? Я бы предпочла, чтобы ты улучшил свои оценки, Джеймс. ЖАБА не за горами. Попробуй сделать что-то действительно невозможное в следующем семестре — например, не опаздывать на уроки, — сдержанно сказала она, явно стараясь скрыть раздражение и ту лёгкую неловкость, которая появлялась, когда Поттер к ней клеился. — Только если ты будешь проводить со мной индивидуальные занятия, Эванс, — двусмысленно подмигнул ей ловец Гриффиндора, помогая девушке собрать книги. Регулус с силой стиснул кулаки. Он знал, что не должен реагировать на это. Поттер был Поттером — шумным, самодовольным, отчаянным идиотом. Но всё равно, когда Лили слегка покраснела от его пошлостей, у Регулуса сжалось сердце. Он безуспешно пытался отвести взгляд, не подавая виду, что его это задело. Какое ему вообще дело, о чем трещат эти жалкие гриффиндорцы? Он не сразу понял, что именно так терзало его изнутри. Ревность — слово, которое он никогда не связывал со своими эмоциями. Ревность была для других — для тех, кто не умел держать свои чувства под контролем, для тех, кто был бесконечно слаб. А он был Регулусом Блэком, наследником одного из самых древних и благородных родов. Его учили подавлять свои эмоции, скрывать их под безупречной маской холодной отстранённости. Но, несмотря на все усилия, ему было трудно игнорировать этот странный, болезненный укол где-то глубоко в груди, когда Лили тепло улыбнулась Джеймсу Поттеру на его очередную шутку, когда он пропустил ее вперед, демонстративно пошатываясь под весом учебников. Её нежный смех, её внимание — всё, что он так хотел бы получить, могло так легко достаться Поттеру. И в тот момент Регулус понял — его ледяная маска больше не защищала его. Она трещала по швам, и сквозь неё пробивалось чувство, которое хотелось задушить в зародыше. Ревность поглощала, как проклятие, как Адское пламя, остановить которое было невозможно даже с помощью магии, и это было признаком его слабости. Но ещё более невыносимым было осознание, что за всем этим пряталось лишь одно — желание. Желание, чтобы Лили Эванс принадлежала только ему. Сова прилетела поздним вечером, бросив письмо с гербом дома Блэков прямо ему на голову. Регулус разломил сургучную печать, расправил пергамент и пробежал глазами по строкам, написанным рукой матери. Они вспыхивали на бумаге как темные заклинания — его семья нуждалась в немедленном ответе. Не колеблясь ни секунды, Регулус решительно поднялся с кровати и направился за чернилами, вытесняя всё остальное из своего сознания. Он знал, что время пришло.