Новички

Я очень рад, но На любого журавля найдётся мальчуган с рогаткой Так что лучше птичку всё-таки в руках И вам бы тоже, мисс, не стоило витать бы в облаках А мне бы перед тем Хотелось знать, кто вам наврал о том, что небо не предел

(Допустим, может быть и так) Но там вы рухните балластом Ах, ну кто же вам сказал, мадам, что небо безопасно? _________________

pyrokinesis

Дортуар «Зелёный лев»

      Казалось, что на Уэстон наложили сонное заклятье: никто не бегал по коридорам, не устраивал перепалок, не гонялся за префектами с кучей вопросов и просьб. Да и сами префекты ползали как сонные мухи, мечтая поскорее оказаться в постели. В том числе и Гринхилл. На ходу распуская галстук, он с непривычным усилием толкнул дверь собственной спальни.       Дождь лил сегодня весь день и не желал успокаиваться даже под вечер, капли мирно барабанили в тонкое оконное стекло. Тяжело вздохнув, Герман присел на край кровати и стянул с себя пиджак, расстёгнул жилетку, разглядывая причудливые разводы, кровь и внутренности слёз неба. Это успокаивало и клонило в сон лишь сильнее. Тонкая ткань белоснежной рубашки проскользила по мышцам спины и упала на кровать. Каждое чувство, ощущение в таком состоянии казалось туманно-пьяным и убаюкивающим.       — Чёрт, судя по всему, Мидлфорд утром меня найдёт именно в таком положении и похороненным под школьной формой, — пробубнил Гринхилл и яростно потёр лицо, пытаясь привести себя в чувство.       Но стоило отнять ладони от лица, и он уловил краем глаза за стеклом странное движение. «Может, птица?» — пронеслась первая мысль, но её тут же опроверг тихий стук в окно. Сначала это напугало, но всё же встать он смог, неуверенно подошёл ближе и тут же отшатнулся. За окном на тоненьком откосе стоял Джон, призрак и монстр всего колледжа и его персональный секрет. Метнувшись к стеклу и чуть не разрезав кожу о язычок шпингалета, Герман распахнул створки. Как был, в одних брюках и ботинках, подхватил Дору одной рукой под колени, а второй за пояс и внёс в спальню.       Девушка промокла до нитки и ужасно дрожала, с волос, слипшихся в сосульки, на голую кожу парня неприятно капала вода, холодная мокрая ткань липла к его рукам и её телу.       Посадив Сойку на стул и захлопнув окно, Гринхилл достал из шкафа полотенце и, присев рядом на одно колено, накинул его на волосы Доры, начиная осторожно вытирать. Сердце защемило от нежности, жалости и злости одновременно. Какая-то братская любовь… Только сейчас он понял тот восторг, с которым Эдвард говорил о Лиззи. Хотя хорошо, что Дора не его родная сестра, а то чёрт знает, как бы всё сложилось.       — Дурочка, ты насквозь мокрая. Что тебе там нужно было?! И я говорил, входи через дверь! — стараясь не кричать, выпалил Герман, продолжая промакивать волосы.       — Моё имя через «О», Дора, а не Ду… А-а, во имя бесов и всех прочих, не соображаю, прости, подумала ты… Вы имя забыли, — она с лёгким уважением пробежалась по его мышцам взглядом, а на губах играла смущённая улыбка, всё же порой приятно получать заботу от окружающих, — я к Инеку хотела попасть, а у него студенты и уже долго. Я уже часа полтора у вас на стене торчу… Замёрзла. Простите, что потревожила.       Герман сдержанно вздохнул и окинул её критическим взглядом, поджимая губы:       — Ты так заболеешь, — он поднял с постели свою рубашку и уже хотел протянуть ей, но быстро опомнился. Он не менял одежду со вчерашнего дня, да ещё и тренировка по крикету… Выставил бы себя не в лучшем свете. Подойдя к шкафу, префект вытянул рубашку с коротким рукавом и протянул ей, — переодевайся и быстро под одеяло. Я отвернусь.       Дора пожала плечами и всё же, встав к нему спиной, начала стягивать с себя мокрые тряпки. Гринхилл тоже отвернулся, стоял, опустив взгляд в пол. Будь он не так измотан, может, и фантазировал о том, что происходит за его спиной, но сейчас хотелось только лечь спать. Да и Дору сложно было сексуализировать хотя бы немного, она куда больше смахивала на мальчишку, чем на представительницу прекрасного пола.       — Эй, можете помочь? — раздался за его спиной осипший голос.       — Что?..       — Не бойся, я ещё не до конца разделась. Бинты намокли, не могу развязать, — она на секунду замялась, но вскоре добавила, — ну, которыми грудь утягивала… Было б что утягивать… Ладно. Просто если их оставить и та рубашка, что вы дали, намокнет.       Краснея от смущения, юноша подошёл ближе и, хоть и с трудом, но всё же смог развязать маленький узелок на боку. Внимание привлекли чёрные линии на бледной, покрытой мурашками коже. Они явно сплетались в рисунок, но какой?       — Что это? — неуверенно спросил Гринхилл, робко касаясь линии подушечками пальцев. Что странно, хоть девушка и дрожала от холода, кожа была очень горячей, но ни один из собеседников этого не замечал.       — Отвернитесь, — попросила Дора, всё так же улыбаясь, хотя зуб на зуб не попадал от дрожи.       Герман послушался, вновь отвернулся и покорно ждал разрешения вернуться к теме разговора. Наконец девушка его позвала.       Задрав рубашку так, чтобы оголились лишь живот и рёбра, она молча показывала чёрного дракона в красных цветках сакуры:       — Это герой ан… истории, Хаку, речной дракон или вроде того. Если в двух словах, то набила в память о друге, уже давно мёртвом, к сожалению. Ему просто очень нравился этот персонаж, а у меня на память о нём остался лишь набросок этого дракона, вот и всё.       Гринхилл закусил губу, рассматривая татуировку на рёбрах. Чувства были странными, вроде и неприлично всё происходящее, но как-то… уютно, что ли. Казалось, он знает её всю жизнь и то, что она делает, совершенно обычно и нормально.       — Мне жаль… — что ещё сказать, он не нашёл.       — Дела прошлого, личные закидоны. Не стоит обращать внимания.       — Как скажешь, а теперь быстро в кровать. Я пока принесу чай.       Дора усмехнулась и убрала со лба мокрые пряди:       — Может хоть рубашку наденете? Мне в целом всё нравится, но как-то несолидно. Префект «Зелёного льва» и шастает голый по коридо…       — Марш под одеяло! — перебил её Герман, — или тебя на руках отнести?       — А слабо? — ехидно улыбнулась Сойка, мелкие безобразия были её любимым развлечением… Да что там, крупные тоже.       Префект раздражённо цыкнул и, не тратя время на разговоры, поднял её на руки и действительно посадил в кровать, укутал в одеяло и, на всякий случай, в покрывало тоже.       — Всё, грейся. Принесу чай и скажу профессору Морту, чтобы зашёл, как освободится. Но зачем он тебе сейчас понадобился? Что-то с ногой?       Дора отвела взгляд и свернулась калачиком:       — Нога лучше немного, но ожог ужасный. И в переводе ещё отказали, так что завтра уеду.       На лице юноши отразилось искреннее удивление:       — В смысле? Так, стоп. Принесу чай, и поговорим, — он наспех натянул рубашку и вышел из комнаты.              Девушка тихо вздохнула и задрав рукав критически оглядела волдыри на предплечье, ожог действительно оказался ужасным, это же надо было додуматься, прислониться к какой-то металлической ерунде. Инек убьёт…

***

      — Ну и видок у тебя, — раздался от двери растерянный голос Редмонда, — чего сам за чаем пошёл? Эдвард уже спит?       В этот раз удивление на лице Гринхилла смешалось с испугом:       — Вы входили в комнату?!       — Да… Тебя не было, Ливингстон спит. Где можем поговорить? — иронично спросил Вайолет, а вот Блюэера с ними не было. А вообще… Не дортуар, а проходной двор.       — Входите в спальню, не нужно, чтобы вас видели.       Красный и фиолетовый префект с сомнением переглянулись, особенно смущала криво застёгнутая рубашка на друге, да и Джонатан, спящий в его постели, тоже наводил на непристойные мысли.       — Кхм, это, конечно, не наше дело, но у меня так много вопросов, — неуверенно начал Эдгар, — ответишь на них или сразу перейдём к делу?       — Давай к делу и говори тише, пусть спит. Пригрелась, видимо… — устало ответил Герман и осторожно поставил поднос на письменный стол. — Но через полчаса сюда придёт профессор Морт, постарайтесь уйти до этого времени.       — Пригрелась? — насторожился Вайолет и резко повернулся в сторону постели. — Ты хочешь сказать…       — Чёрт! — чертыхнулся Гринхилл, понимая, что всё пропало. — Нет-нет-нет…       Дора вздрогнула и резко села на кровати, напуганная громким голосом, осоловелым взглядом пробежалась по юношам и поджала губы. Выглядела она сейчас как загнанный зверёк, но лицо всё же старалась сохранять, хоть спросонья это и было сложновато.       — Что происходит?.. — и снова ошибка, не опустила голос, даже подаренная дождём сиплость не скрыла разницу с тем, как она говорила раньше.       — Это ты нам скажи, — холодно сверля её взглядом, предложил Вайолет.       Сойка наклонила голову набок, чуть улыбнулась и, пользуясь приёмами Ника, спокойно проговорила:       — Знаете, сказать можно очень многое. Тайны, фантазии, знания, ложь и правда. Вопрос лишь в том, что именно вы хотите услышать и действительно ли оно вам надо? Я не знаю, о чём шёл разговор. Моей ошибкой было уснуть, с этим не спорю, но боюсь…       — Достаточно, — прервал Вайолет, не отводя взгляда, — ты понимаешь, о чём тебя спрашивают.       — Боюсь, нет…       Они продолжали смотреть друг на друга, но вскоре Доре надоело, она перевела взгляд на Гринхилла и только тогда смогла догадаться, в чём дело.       — Вот оно что… Хотя выменянные тайны никогда не работали, да оно и понятно. Ладно. Да, это правда.       И вновь оглушительная тишина, только дождевые капли разлетаются вдребезги об оконное стекло. Герману хотелось провалиться под землю, Эдгар и Грегори беспомощно смотрели на девушку, а та лишь устало ждала прихода Инека, в этот раз решать всё самой не хотелось. Да и толку? Болят рука и нога, от холода хочется скулить, кажется поднялась температура, знать бы, от дождя или пошло заражение, да ещё и огребёт по полной, несколько дней не приходила к нему проверить раны, а вчера не до этого было.       — Но как такое возможно… — наконец опомнился Редмонд и неосмысленно подошёл ближе. Пришли-то они поговорить о том, что Ливингстон идёт по пути Ардена и у Блюэра могут быть проблемы, и неясно, то ли всё хуже, то ли лучше…       — Вот так, пол не выбирают. Но в общем не парьтесь, завтра меня тут уже не будет, может, на бал, посвящённый турниру, заявлюсь, если не сдохну, — смысла что-то из себя строить больше не было, да и зачем? Да она особо и не строила, стерильные выражения, пафосные позы и высокомерные взгляды всегда казались Сойке бутафорией.       — Подожди, — Редмонд подвинул стул и присел напротив, изучая болотные серо-зелёные глазки, изрезанные лопнувшими сосудиками, — почему тебя здесь не будет?       Дора хмыкнула и показала плечо, от демонстрации ноги всё же отказалась, там всё было не так плачевно. Эдгара резко затошнило, зрелище оказалось не для слабонервных.       — Кхм, и когда ты успел… успела?       — Когда выносили баллоны с газом из горящего дортуара, — Сойка легко пожала плечами и, вновь взглянув на Гринхилла, улыбнулась, — слушайте, не парьтесь. Всё хорошо, я тут с первого дня палюсь как тварь. Было бы желание — сразу заметили. Всё нормально.       — Ну и новости, — вздохнул Вайолет и прислонился к стене, — поверить не могу, что никто не понял.       — Ну, когда мы с Чеслоком говорили, у него было много вопросов. Внимательный парень, но доверчивый, — она легко рассмеялась, но тут же потёрла виски. — Вы бы спать шли, вчера без сна, сегодня… Думаю, это сложно.       — А тебе нет? — вздохнул Гринхилл и налил чай в одну из чашек, протянул ей. — Мне привычно. Мы с Инеком часто об этом «жужжим», всех достали, но это не лечится. Мы работали в детских лагерях… Ну, место, куда родители сплавляют на лето, чтобы отдохнули и детки, и родители. Выдают тридцать-сорок ребят, и делай что хочешь. Ночь — сущий кошмар: один лунатит, второй не может уснуть, третий боится, четвёртый задумал намазать соседей пастой. Иногда совсем задалбывались, вытаскивали матрасы прямо в коридор и спали. Смешно вспоминать, конечно, — Дора прикрыла глаза, мечтательно улыбаясь, — но хорошее время, хоть и сложное.       Вайолет хмыкнул, дела её прошлого его не интересовали:       — Представься хотя бы…       — Дора Сойка, — ответил за девушку Гринхилл, — отстаньте от неё. Я всё ещё считаю, что Блюэр отнёсся к ней предвзято, и в конце концов её таланты не должны ограничиваться дортуаром, в котором она учится!       — Это вы сейчас скрепы рушите? — заинтересовано спросила Сойка, вливая в себя чай.       Разговор мог тянуться ещё долго, но, к счастью, Инек пришёл раньше чем должен был. Он стоял в проёме чуть помятый, уставший, но всё же в привычной белой рубашке и гладко выбритый. В голосе читалась насмешка, даже ирония:       — Ну что, давайте поможем Даше-путешественице найти хоть одного человека кто не знает о…       — Не умеешь шутить — не пытайся, — словно заученно произнесла Дора. — Заберёшь меня? Разговор есть.                    — Как ты говоришь с профессором? — растерянно возмутился Эдгар, теряя от того, что Морт ни слова не сказал об их присутствии.       Дора чуть подкатила глаза и вновь взглянула на Инека:       — Принеси вещи, в твоём шкафу, вторая полка, слева. Там брюки были и какая-то футболка.       — Из нетленных, как я понимаю? — хмыкнул Морт.       — Не поверишь, но вытащила у Эда. Чувствую, моя смерть близка как никогда.       — Это да, — легко отозвался мужчина и скрылся за дверью.       Редмонд ошарашенно пялился на дверь, но скинув наваждение взглянул уже на девушку:       — И что это было?              — Рабочий диалог.

***

      Дора оделась легко, абсолютно непринуждённо. Сначала под одеялом натянула брюки, затем надела футболку и уже потом, изворачиваясь, вытащила из-под неё рубашку:       — Я постираю, Инек отдаст, как высохнет.       Гринхилл взорвался:       — Какое постираю? Едь лечись! Это невозможно. Профессор Морт…       — Невозможно, — устало повторил Инек, — её проще убить, чем что-то объяснить, смирись. Всё, мальчики, давайте к себе. Деньки у вас вышли напряжённые…       Вайолет вскинул бровь и оглядел Сойку в явно большой для неё одежде:       — Последний вопрос… Как ты мылась? Там ведь…       Сойка вскинула брови и покачала головой, прижавшись плечом к Инеку, но тот, кажется, и сам только сейчас об этом задумался.       — Мылась я здесь, там лишь создавала видимость. Но-о-о… Просто радуйтесь, что я ни к кому из вас в дортуар не попала, — Дора отвела взгляд к потолку и виновато шаркнула босой ногой, — и Блюэру ничего не говорите лучше.       — Дора, — напряжённо процедил Инек.       — Что? О мальчике беспокоюсь, хрупкое мужское эго, все дела. Так возмущаешься, как будто я там на что-то прекрасное пялилась… Мне, может, вообще теперь кошмары сниться будут.