Сборник миниатюр. Пейринги на любой вкус

Этот клуб... Юнги пришёл от скуки. Намджун искал приключений. И сейчас, лёжа на белоснежной скатерти вип-столика, Юнги позволял касаться себя, со скукой продолжая курить и с тоской думая об упущенном времени, когда эмоции, бабочки, жар и электричество, а сейчас... Скука. Очередной узнавший. Очередной жаждущий присунуть знаменитости, присвоить. Ну... Не лишено эмоции: его ещё хотят. Пусть. Зато не всё равно?.. Как тому, который ушёл. Который прямо здесь, с другим. Который разбил всё, что могло разбиться, и без извинений вырвал душу через дыру в груди. Сукин сын!.. — Извини... — тихий голос, и в нём столько... Тоски? Вины? Безнадёги? Юнги посмотрел, наконец, а парень приподнялся на руке. Что-то знакомое... Фанат? Ммм... — У тебя лицо знакомое. — Юнги хмурится, щурится. — Я тебя знаю? — Это неважно. — парень отодвигается. — Я не насильник, а ты явно не хочешь. Я не могу так. Зачем ты?.. — Потому что могу. — Юнги усмехается и выкидывает сигарету. — у тебя симпатичный рукав. Где делал? — Расскажу, если выпьешь со мной кофе за завтраком. Парень улыбается очень тепло. Так тепло, и ямочки эти.. в ответ не хочется ни язвить, ни грубить, хочется встряхнуться и чтобы лето. Чтобы тепло и не было вот этого всего вокруг. На минуту Юнги засветился, а потом сник: к чему это?.. делать кого-то несчастным. Наверное, если бы он был менее обдолбан, или в меньшей депрессии и похуизме, он бы не позволил утащить себя из клуба. Не позволил посадить в машину, и отвезти к себе домой. Не позволил бы себе заснуть, и проснуться под запах кофе. — Как... Как охрана тебя впустила? Впрочем, похуй. — Юнги было садится за стол, но... — Рекомендую принять душ. Намджун спокоен, он свеж, и пьет кофе из красивой чашки. — Охрана... Доверяет. Значит, проверен. Юнги жмёт плечами, и берёт было чашку, но его снова хватают, несут, сдирают одежду и суют под душ, не слушая возражений. Ладно. Моется. Но уже злится. Внезапно. Обычно похуй, а тут... Намджун спокойный. В его присутствии не стыдно раздеваться. Даже не так. Ни при ком Юнги не стыдно, а тут — спокойно. Как будто семья. Как будто давно так делал. Как будто всегда так делал. Когда он-таки берет в руки кофе, Намджун словно продолжает: — Рукав мне бил твой мастер. Чон Чонгук. Я вообще... Давно рядом. Ты не особо замечаешь, потому что положил на всё и всех. На себя — в первую очередь. Объясни, зачем. Он обнажает руку, показывает замысловатые рисунки, и внимательно смотрит. — Какого хуя тебя.. ты.. почему.. Юнги замолкает, и просто пьет кофе: какая разница, почему, что и зачем, если хорошо? Впервые за многие годы, просто хорошо. Даже при упоминании Чонгука. Он прислушивается к себе: впервые нет горького эха "Гук... Гук... Гук..." Просто Чон. Просто Чонгук. — Слушай.. говори ещё? Пожалуйста. — Юнги закрывает глаза. Намджун тихо кивнул, и просто продолжает говорить. Быть. Быть рядом. Варить кофе, гонять в душ, возить на работу, кормить и разговаривать. Пока Юнги не оттаивает. И не отогревается настолько, чтобы вдруг, вечером, понять: Намджуна нет? Он пишет, звонит, спрашивает. И снова оказывается в клубе, но на столе кто-то другой, а Намджун... В общем, в машине Юнги не отпускает руки Намджуна, и в принципе очень, очень рядом. В сантиметрах. В миллиметрах. Он не отпускает, и не разрешает отодвинуться; Намджун не против. Он терпеливый. Он ждёт. Ждёт, пока Юнги просто привыкает, держит за руку, ведёт домой, и наконец, целует. Намджун замер. — Прости... — Юнги отодвигается, и тут же попадает в кольцо сильных рук: — Я боялся спугнуть. Один раз спугнул... Когда Чонгук бросил тебя, ты бросил всех, и себя в первую очередь. Никого не замечал... Мне надоело, когда ты опять не увидел меня, и почти погас. Забрал... Юнги затыкает его поцелуем: ещё будет время поговорить. Сейчас хочется только быть. Брать. Отдавать. — Кажется, я влюблён в тебя. —