Такие правила

— Э-й! Э-ЭЭ-Й! — Ки Хун рванул к двери, дергая ее за металлические выступы и стуча по ней кулаками и ногами. — Вернитесь, подонки! Вы не можете просто закрыть нас тут! Голос сорвался на хрип, но он продолжал, не замечая, как сдавленный воздух рвет горло. — Не трать силы на это, — спокойно заметил Ён-Иль, успокаивающе положив ему руку на плечо. — Тут не так плохо. Даже кровати есть. Ки Хун с силой прижал пылающий лоб к холодной двери, усмиряя жар в груди. Тяжесть чужой руки странно грела и успокаивала, и он цеплялся за это ощущение, как утопающий за спасательный круг. Затхлый воздух царапал слизистую носа и горло, напоминая — сдаваться рано. Если их ло сих пор не убили, значит, шанс еще есть. Он обернулся; комната оказалась еще хуже, чем он думал. Тесная и жуткая, с абсурдно ровными розовыми стенами и белыми потолками. У противоположных стен теснились две кровати с металлическими толстыми арками. Ён-Иль уже уселся на одну из них, расслабленно вытянув ноги и прикрыв глаза. Посередине находился низкий столик, уставленный стопкой газет и журналов с мятыми страницами. Слева от входы была еще одна дверь, и Ки Хун замер перед ней, прежде чем открыть. Вдруг это подвох? Он с опаской нажал на ручку, и дверь медленно открылась — это оказался крошечный туалет с облупленной раковиной в углу и потрескавшимся зеркалом над ней. Трещина, будто тонкий шрам, пересекала поверхность по диагонали, разбивая отражение на две половины. Ки Хун посмотрел на себя в зеркало и на мгновение замер. Ему показалось, что он смотрит на двух разных людей: один — сомневающийся и подавленный, другой — полный ненависти и решимости. Он стиснул зубы. Что будет дальше? Он не знал, но, черт возьми, он обязан идти до конца. Где-то там, за пределами острова, у него есть поддержка, которая ищет его без продыху, а наверху те, кто нуждается в его защите. Он не может позволить себе сдаться. — Все в порядке? — послышался за дверью встревоженный голос О-Ён-иля и аккуратный стук. — Да, — ответил Ки Хун, возвращаясь в комнату. — Там просто туалет, ничего особенного. Ён-Иль хмыкнул, снова опускаясь на кровать. — Интересно, сколько они нас тут продержат? — после некоторого молчания спросил он. — Это очередная игра, — зло выплюнул Ки Хун. — Им нравится играть с нами, мы для них очередные лошади в гонках. Кто дольше продержится? Кто выиграет? — выплюнул Сон, прожигая взглядом камеру на потолке. — Могло быть и хуже, — философски заметил Ён-Иль. Ки Хун ничего не ответил, просто рухнул на соседнюю койку и уставился в блеклый потолок. Молчание давило. Лампы тихо потрескивали, воздух казался плотным, будто каждый вдох требовал усилий. Ки Хун закрыл глаза, но даже в темноте не мог расслабиться. Он не видел того, как Хван Ин Хо повернулся к нему, внимательно разглядывая с кривой ухмылкой, не видел, как в его взгляде мелькали и любопытство, и насмешка, и искренний интерес. Его пристальный взгляд изучал мельчайшие детали: пятна крови на одежде, лице, шее и руках, слипшиеся от пота и грязи волосы, сбившаяся на животе футболка, оголяющая живот… Даже в полусне лицо его было напряжено: глубокая складка залегла между бровей, бледные губы сжались в тонкую линию. Даже во сне готов к нападению. — Ки Хун, — тихий голос вырвал его из полудремы. — Тебе нужно отдохнуть. Я подежурю. — Уверен? — Ки Хун с сомнением окинул его взглядом, но не мог не согласиться — сегодняшний день высосал из него все силы. — Да. Спи. Его не нужно было уговаривать. Стоило только закрыть глаза, как сон в ту же секунду поглотил его разум, наконец-то давая организму чуть-чуть отдохнуть. Ин Хо внимательно следил за ним: как разглаживаются морщинки на его лице, как оно становится более умиротворенным и спокойным, как дыхание становится глубоким. Такой Ки Хун нравился ему намного больше. Беззащитный, молчаливый, не способный сопротивляться. Если бы он захотел, он мог бы убить его прямо сейчас. Хван встал и аккуратно, словно хищник, высматривающий добычу, подошел к постели 456. Ки Хун дернулся, закрыв лицо руками. Он бежал через поле, проваливаясь в зыбкий песок, и пытался предупредить остальных, что все это ловушка, что отсюда надо уходить. Что-то кричал, но голосовые связки отказывались работать. Он напрягал их сильнее, со всей силы выдавливая звук, но ничего, кроме напряжения не чувствовал. Паника охватывала его. «Green light». Ки Хун повернулся лицом к толпе, наполненной безмятежными и смеющимися лицами. Среди них он увидел свою мать, тяжело опирающуюся на больные ноги. Он снова закричал, так, что лицо его покраснело и вены на висках вздулись, рванул к ней на встречу. «Red Light». Кукла повернулась, высматривая нарушителей. Прозвучали первые выстрелы, и Ки Хун кожей почувствовал, как несерьезная атмосфера сменилась страхом и паникой. Он видел непонимание в глазах родной матери, как все ее тело забилось крупной дрожью, и со слезами на глазах молился, чтобы ее не задело. «Green Light». Он рванул к ней, застывшей и беззащитной. Оставалось пробежать меньше половины пути, когда кукла снова повернулась, высматривая цепким взглядом нарушителей. Очередь выстрелов звучала со всех сторон, и народ побежал назад, не глядя вокруг. Ки Хун смотрел на эту бойню и цепенел внутри. Кто-то толкнул его мать, она упала на спину. На секунду ему показалось, что ее тоже расстреляли, и холод охватил его с ног до головы. «Green Light».        Паника утихла, все застыли на месте. Один Ки Хун рванул к матери, падая и задыхаясь от поднятой пыли. Время растянулось для него. Он бежал и бежал, постоянно падал, утопая в песке, толкал оцепеневших людей и беззвучно кричал. Он плакал и умолял помочь его матери подняться, помочь дойти, но никто его не слышал. Время остановилось, отдаляя от него неподвижно лежащую маму. С каждым шагом она становилась меньше, пока и вовсе не исчезла. Темнота поглотила его. Может, его тоже застрелили? Не успел он это понять, как спокойствие охватило с ног до головы. «Это всего лишь кошмар. Ты в безопасности», —услышал он теплый голос матери. Темнота сменилась стенами родного дома, пропитанного запахом капусты и сырой рыбы. Ин Хо наблюдал за тем, как меняется выражение лица Ки Хуна, как кошмар захватывает его своими цепкими когтистыми лапами. Он бормотал что-то неразборчивое, ворочался из стороны в сторону и все порывался куда-то встать, а грудь его часто-часто поднималась и опускалась. Хван положил на нее руку, и через ребра почувствовал быстрый ритм сердца. Это ощущение пьянило его, и он прикрыл глаза. Беззащитный. Будто Что-то почувствовав, Ки Хун сжался на боку и заскулил, прижимая к себе холодные руки. — Это всего лишь кошмар, — едва слышно сказал Ин Хо, поглаживая его по влажной щеке. — Ты в безопасности. Дыхание Ки Хуна выровнялось, и он расслабился, позволяя себе вытянуться, как сытый кот на солнце. Ин Хо аккуратно вытер ему лицо рукавом и ненадолго задержался, наблюдая, как медитативно поднимается и опускается грудная клетка Ки Хуна. Холодная улыбка на секунду дрогнула на его лице, но мысли оставались такими же отчетливо ясными — Сон Ки Хун ему интересен. Слишком интересен. И что будет, когда он узнает правду?