скандалисты

Будто бы все в жизни с тех пор поменялось. Будто бы воздух стал не таким воздушным, будто бы дождь и снег не кажутся такими холодными, будто бы люди не похожи на людей. Погода действительно менялась, казалось, что сам бог готовится к судной ночи в детском доме Высоцкого. Неделя пролетела так же быстро, как и выходные студента. До бала остаются считанные часы, и уже завтра все может измениться. А за окном все также барабанит дождь, смешанный с мокрым снегом, небо заволокло тучами и кажется, будто солнце никогда не появится. Смотря в окно из кабинета русского языка, скандалисты будущего не видят. Их сердце сжимается словно губка, впитывая страх и сожаление. А еще боязнь умереть и лишь крохотный шанс на победу. Когда судная ночь так близко подкрадывается, ведь настрой сменяется на безудержные мысли и желание сдаться. Преподаватель нудно рассказывал про суффиксы и приставки, в то время как группа особо трудных подростков, рассевшись по разным партам, смотрит в окно. Все потому что устали, хотят отдохнуть друг от друга. Быть может, даже прощаются, бояться привязаться. Зная, что уже давно привязались друг к другу. Оперевшись на ладонь, Виолетта слегка прикрыв веки, старается уснуть, ведь не спала уже несколько дней. И все кажется таким правильным, похожим на жизнь обычного подростка, если бы не груз мыслей за спиной. А ведь несколько месяцев назад она была обычной девчонкой, вскрывающей машины и пьющей пиво за гаражами. Саша же бездумно пялиться на доску, будто не моргая. В голове проворачивает самые страшные исходы событий, представляя, как на его руках умирают близкие люди. И ведь его счастье намного ближе, чем он думает. Зарывшись в волосах и сидя на задней парте, музыку слушает Руслана. Щелкает костяшками пальцев, вспоминая свой недавний поход к бывшему молодому человеку. Видений нет вот уже несколько дней, а голос в голове замолчал. Вот только страх неизбежности все равно заставляет девушку молчать и наблюдать за тем, что приготовила судьба. Юлька Чикина больше пяти дней не улыбается, ведь к её сожалению, ощутила весь груз ответственности на своих плечах. И мало того, что Чикина больше не шутит глупые шутки, теперь она вовсе радости в событиях не видит. А еще блондинка надеется, что период этот закончится, как только скандалисты одержат победу. По правую руку от девушки, за соседней партой сидит Мишель Гаджиева, полностью разочаровавшаяся в жизни. Ведь с недавних пор она поставила крест на своем счастье и больше будущего светлого не видит. А Мирон мечтает совершить содеянное, представляет, как скандалисты наказывают плохих людей, как их провозглашают борцами за справедливость. А еще он представляет, как всей компанией они попадают в тюрьму и гниют там до конца своих дней. Будто бы и весь запал у группы «г» пропал. Лежа на парте, Кира каждую секунду ненавидит себя. Ненавидит себя за молчание, бездействие, вранье. Она мечтает вообще никогда не рождаться. Потому что лучше так, чем разбить сердце Виолетте. Другими словами скандалисты веру в себя потеряли, устали и понимают, что слишком далеко зашли. Понимают, что права на ошибку просто нет. А дверь со скрипом открывается, в помещение появляется Ксенофонтов Илья Владимирович без того задора в глазах что был раньше. Подростки даже внимания не обращают, продолжают в мыслях утопать. — Почему без света сидите? — задает вопрос преподавателю. — Так девять утра же, светло, — быстро отвечает женщина. Только вот уже час скандалисты не понимали, что за окном небо тучами заволокло, по стеклу барабанит ливень, слышатся раскаты грома и сверкает молния. — Я забираю детей, — без энтузиазма произносит под свет молнии. — При всем уважение к вам, Илья Владимирович, вы слишком часто позволяете детям прохлаждаться вместо уроков. Не поймите меня неправильно, но… Договорить не успевает. Снова раскат грома. — По-моему, Кристина Сергеевна, я не спрашивал вашего совета, — грубо, так не похоже на себя. — Повторюсь еще раз, я забираю детей с пары. Уже через пять минут, усевшись на диване и креслах, скандалисты бездумно пялятся в одну точку, не решаясь проронить и слова. А Ксенофонтов, отперевшись на стол, также молчит, не знает, как начать разговор. — Илья Владимирович? Зачем вы нас позвали? Итоговое собрание же на четвертой паре, — решается подать голос Мишель. И мужчина шумно вздыхает, зажмуривая глаза. — Хотел поговорить с вами не как со скандалистами, а как с обычными подростками, — медленно и с пониманием. — Я вижу, что вам страшно и, возможно, вы хотите сдаться. — Мы ни за что не сдадимся, вы же знаете, — включается в разговор Саша. — На кону слишком много жизней, — малозаметно кидает взгляд на Киру. — Знаю, потому это и является второй причиной собрать вас здесь, — садится на стол, разрывая все рамки «ученик-преподаватель». — Если бы вы только знали, как я горжусь вами… — искренне. И скандалисты наконец-то поднимают головы, наконец-то на их лице появляется малозаметная улыбка. — Я всегда знал, что вы станете теми, кого я с гордостью смогу привести в пример. За эти месяцы вы выросли, стали совсем взрослыми людьми и уже совсем скоро покинете свой дом, свою крепость, отправитесь в открытый мир, — старается скрыть поступающий слезы. — Ксен Владимирович, что вы такое говорите? Мы никогда вас не бросим! — тут же одушевляется Чикина. — Знаю, Юля, — с горькой улыбкой. — Завтра вам придется преодолеть свои страхи, думать о жизнях других людей. Но я бы хотел попросить вас не забывать и о своих жизнях, потому что именно вы самое главное, что у вас есть. Не рискуйте, не идите голой грудью в бой, — отворачивается, дабы не показать соленые дорожки на щеках. — Мне безумно жаль, что я втянул вас в это, но это были прекрасные месяцы ваших горящих глаз и горящих сердец. Пожалуйста, не потеряйте этот накал. — Илья Владимирович, вы что, плачете? — тихо задает вопрос Мишель. — Просто аллергия на сентиментальность, — горько улыбаясь. И скандалисты тут же со своих мест подрываются, обнимая мужчину с теми же улыбками. Ведь Ксенофонтов Илья Владимирович не просто директор центра. Он друг, папа и спасательный круг. Он тот, кто научил жить. Тот, кто поверил. *** — Давай сегодня у меня переночуем, — через себя Кира переступает. Виолетта голову поднимает, смотрит на пару карих глаз, а после девушку обнимает, не сдерживая слезы. Стоя под дождем, слушая раскаты грома лицезрев молнию, подростки обнимаются, будто бы в последний раз. — Я так боюсь того, что будет, — сквозь слезы говорит. — Уже завтра это все закончится… Кира сжимает губы в полоску, ближе к себе девушку притягивает, смотря в даль. Потому что целую неделю была неоправданно холодна. Потому что заставила Виолетту нервничать. Потому что ей стыдно за то, что она натворила. Потому что понимает, что скоро действительно все закончится. Взявшись за руки, девушки направляются домой, обсуждая всякую ерунду, пытаются отвлечься от лишних мыслей. Прямо как раньше. Кира останавливается рядом с дверью, поворачивает ключ, но войти не решается, будто борясь с собой в голове. — Ты чего стоишь? — непонимающе спрашивает Виолетта и руку кладет на ладонь девушки, что удобно устроилась на дверной ручке. А блондинка взгляд поднимает, встречаясь с родными татуировками, шапкой бини и улыбкой с брекетами. Наплевав на все, всем весом наваливается на Малышенко, хватая чужое лицо в ладони и притягивая к себе. Завлекает в рваный поцелуй. Поцелуй о котором, каждая мечтала вот уже неделю. Поддавшись искушению, Виолетта пальцы в волосы девушки запускает, оттягивает их, углубляет поцелуй. В то время как Кира дверь ногой пинает, тянет за собой брюнетку, не разрывая приторно сладкого поцелуя. Духи, крема и ключи — все на пол падает от ввалившихся в квартиру подростков. Также пнув ногой дверь, Кира время на дверной замок не тратит, надеясь, что вспомнит об этом под утро. Снимает с Виолетты куртку, стягивает шапку-бинни, на пол кидает. Малышенко все в свои руки берет, притягивая блондинку к себе, а после прижимая к стене. Губы медленно сползают по шее, оставляя мокрые дорожки и табун мурашек где-то в районе плеч. Пальто летит на пол, точно также как и обувь. Тем временем как Кира интуитивно поднимает руки вверх, а Виолетта, сев на корточки, зубами худи хватает, тянет наверх, кончиками пальцем едва касаясь оголенного живота, ребер и кромки спортивного топа. Помогает руками, снимая худи вместе с футболкой, прижимается ближе к горячему телу, заставляя в животе появиться стае бабочек. Языком вырисовывает линии по ключице, спускаясь ниже, пока не касается ткань. Руки на грудь блондинки кладет, сжимает, наконец-то заветный стон заполучив. Вновь вовлекает в поцелуй, продолжает массировать грудь и прерывисто дышать. Кира, едва приходя в себя, толкает Виолетту в сторону, а после встает на колени, быстро руками перебирает, пытаясь растегнуть ремень на джинсах. Справившись с треклятым замком, медленно элемент одежды спускает, проводит тыльной стороной ладони по бедрам, заставляя Малышенко кусать губы до крови от изнеможения. Переступив через джинсы, Виолетта в сторону их откидывает, ждет, когда Кира вновь на ноги встанет, но та неподвижно на месте остается, пока не проводит языком по татуировкам на ногах, зубами хватается за край трусов. Оттягивает на себя, отпускает. Большим пальцем по половым губам проводит, опускает руки. Оставляет нежный поцелуй на резинке, отстраняется. Играет. И Кира с колен поднимаемся, ухватив брюнетку за бедра, тянет на себя, в то время как девушка ногами торс чужой обвивает. Снова горячий поцелуй и дорога до спальни. Горячие тела на кровати оказываются, продолжая друг друга доводить поцелуями и объятиями, пока пальцы Виолетты Малышенко не оказываются там, где им самое место. Медленно проводит вдоль, а после стягивает трусы свободной рукой. Волна наслаждения Киру окутывает. Прикрыв веки, старается стон сдержать, продолжает грудь девушки массировать, иногда целовать и сгорать от приятного тепла. А Виолетта тем временем ускоряется, стараясь подавить улыбку, пока не доводит блондинку до пика. Нежно целует в лоб, откидывается на подушку рядом, в то время как Кира, также улыбаясь опускается вниз, расставляя ноги Малышенко в разные стороны. Губами преподает к бедрам, направляет выше. Умело работает языком, иногда подключая пальцы, пробуя Виолетту Малышенко на вкус. И когда наступила ночь, девушки, полностью обнаженные, лежали в обнимку под свет луны. За окном продолжал барабанить дождь, и по правде говоря, мрачность вовсе никуда не уходила. — Прости меня за все то, что я делала раньше, и быть может, сделаю однажды, — начинает разговор Кира. — Звучит так, будто ты решила меня бросить, — смеется Виолетта, удобно устроившись на груди блондинки. — Ведь твоё сердце бьется так, что сейчас выпрыгнет, я отвечаю. — Нет, просто захотела это сказать, — оставляет слабый поцелуй где-то в районе макушки. — Я давно простила за прошлое. Да и тем более не представляю, что ты должна сделать, чтобы нам пришел конец. Мне кажется, я могу простить всё, — выдыхает. — Мы столько хуйни вместе пережили. Кира делает вид, что не услышала, пусть и слова эти больно отозвались в районе груди. — Ты точно не сердишься за то, что завтра я пойду на этот бал с Рони? — решаясь. — Знаю, не нужно поднимать эту тему сейчас, просто думаю, что я должна сказать. Рони моя подруга, она действительно прикольная и с ней весело, я хочу защитить ее завтра, ведь неизвестно, что произойдет. Не прощу себя за то, что может случиться… она заслуживает только хорошего. А после смотрит на притворившуюся спящей Киру, и, поверив в увиденное, закрывает глаза погружаясь в сон. Еще не зная, что завтра она не раз разочаруется в жизни.