Сила желания

Глава 26. Любовь, которая оставила шрамы

В резиденции Басу, где воздух был пропитан ароматом цветущих садов и тишиной, тяжелой и гнетущей. Сарасвати, всегда такая сильная, такая неуязвимая, теперь была словно призрак, блуждающий в тени своих воспоминаний.  Она старалась казаться сильной - для сестры, для слуг, для всех, кто смотрел на неё. Но внутри бушевала буря, которую она не могла усмирить.  Сара ненавидела себя за свою слабость, за то, что не могла просто взять и забыть. Ненавидела Деви за то, что та оставила её одну, разбив ей сердце на тысячи осколков, которые теперь впивались в душу каждый день.  Ненавидела за то, что та забрала с собой все, что было для Сарасвати важно: смех, который звучал как музыка, тепло, которое согревало ее душу, и будущее, которое они планировали вместе. Теперь это будущее было лишь пеплом, развеянным по ветру. Басу ненавидела Дивию за то, что та оставила её одну в этом огромном, холодном мире, где не было места для её любви. Но больше всего она ненавидела себя за то, что до сих пор любила. Эта любовь, как яд, разъедала изнутри. Львица пыталась вырвать её из своего сердца, но чем больше старалась, тем сильнее чувствовала боль. Она ненавидела себя за то, что не могла забыть, за то, что каждую ночь видела лицо Деви в своих снах, за то, что каждое утро просыпалась с надеждой, которая тут же разбивалась о реальность. Днем Сарасвати была другой. Она вставала с постели, стирала следы слез с лица и надевала маску, которую сама же создала. Улыбалась своей сестре, которая тоже переживала тяжёлый период, и говорила ей: «Все будет хорошо». Она была опорой, поддержкой, силой. Но внутри неё всё горело. Каждое слово, каждая улыбка давались ей ценой невероятных усилий. Она ненавидела себя за то, что не могла быть искренней, за то, что скрывала свою боль, за то, что продолжала жить, хотя внутри чувствовала себя мертвой. Но ночами, когда весь мир затихал, Сара позволяла себе быть слабой. Она закрывалась в своей комнате, прижималась лицом к подушке и плакала так, как будто ее слезы могли смыть всю боль. Кричала в ткань, чтобы никто не услышал, чтобы никто не узнал, как она страдает. Её тело сотрясалось от рыданий, а сердце, разрываемое на части, словно кричало: «Почему? Почему ты ушла?» Но ответа не было. Только тишина, которая давила, как камень. Однажды ночью, когда луна светила своим холодным, безжизненным светом, Сарасвати вышла из резиденции и направилась в сад. Ноги сами привели к старому дереву, под которым они когда-то сидели вместе, мечтая о будущем. Теперь это дерево было лишь напоминанием о том, что всё, что она любила, исчезло. Басу опустилась на скамейку, ту самую, где когда-то они смеялись, мечтали, строили планы на будущее. Теперь это место стало памятником их разрушенным мечтам. Она закрыла глаза, и перед ней, как картинки, проносились их счастливые моменты: улыбка Деви, её голос, её руки, которые больше никогда не обнимут. — Почему? — прошептала она, дрожащим от боли голосом, — Почему ты оставила меня? Почему ты забрала с собой всё, что было для меня смыслом?   Её тело содрогалось от рыданий, которые она больше не могла сдерживать. Слезы, горькие и бесконечные, текли по щекам, словно пытаясь смыть всю боль, всю пустоту, что осталась вместо их любви. Сара плакала за каждое «завтра», которое они не проживут вместе, за каждое «навсегда», которое превратилось в «никогда». И за любовь, которая теперь была лишь горьким воспоминанием.

***

Кабинет Басу Раннее утро окутало резиденцию Басу легкой дымкой, словно природа сама готовилась к важному разговору, который должен был состояться в стенах этого дома. Господин де Клер, одетый в строгий костюм, уже стоял в кабинете Видии. Его лицо было серьезным, а в глазах читалось напряжение. Он знал, что его слова изменят многое, и от того, как он их преподнесет, зависит будущее их семей. Видия сидела за своим массивным письменным столом. Её взгляд изучал гостя с лёгким недоумением. Она не привыкла к таким ранним визитам, особенно без предупреждения. — Господин де Клер, что за срочность? Есть какие-то новости? — настороженно произнесла она. Де Клер медленно опустился в кресло напротив. Его пальцы нервно постукивали по подлокотнику, выдавая внутреннее волнение. — Новостей пока нет, но у меня очень важный разговор. Тет-а-тет, — произнес он, делая акцент на последних словах. Видия нахмурилась. Мысли начали метаться, пытаясь угадать, что могло заставить этого человека, обычно такого сдержанного и расчетливого, явиться к ней в столь ранний час. Она чувствовала, что за его словами скрывается нечто большее, чем просто деловой разговор. — Я слушаю вас, — сказала львица, слегка наклонившись вперед, чтобы подчеркнуть свою готовность к диалогу. Де Клер вздохнул, словно собираясь с мыслями. Его глаза на мгновение опустились, а затем снова встретились с её взглядом. — Вы знаете, что сейчас тяжелые времена, и непонятно, что нас ждет… — он оборвался на полуслове, словно ища подходящие выражения. Видия почувствовала, как напряжение в комнате нарастает. Ее пальцы сжались в легком кулаке, но она сохраняла внешнее спокойствие. — Господин де Клер, к чему вы ведете? — выдавила она резче, чем планировала. Он посмотрел на неё, и в его глазах мелькнула тень сомнения. Но затем продолжил, словно решив, что отступать уже поздно. — Нам нужно объединить усилия. Не только на словах, но и официально. В комнате повисла тяжелая пауза. Видия ощутила, как сердце забилось быстрее. Она понимала, что его слова несут в себе нечто большее, чем просто политический союз. — Что вы имеете в виду? — спросила она, стараясь сохранить спокойствие. Де Клер сделал глубокий вдох, словно собираясь с духом. — Я прошу вас рассмотреть кандидатуру Кристиана в мужья вашей дочери. Видия замерла. Её глаза расширились от удивления, а губы слегка приоткрылись. Она не ожидала такого поворота событий. Пальцы начали барабанить по столу, выдавая внутреннее напряжение. Она смотрела на де Клера, пытаясь понять, серьезно ли он говорит. — Моей дочери? Вы имеете в виду…? — львица не закончила вопрос, словно давая ему возможность уточнить. Де Клер кивнул, не отводя взгляда. — Да, я имею в виду вашу младшую дочь, Сарасвати. Видия молчала. Мысли метались, пытаясь осмыслить сказанное. Она смотрела на де Клера, но видела не его, а образ своей дочери… Сарасвати, которая всегда шла против течения, которая не боялась высказывать свое мнение, даже если оно шло вразрез с ожиданиями семьи. И которая всегда была такой далекой от политических игр и интриг. Видия знала, что Сара не станет просто подчиняться. Она способна была устроить скандал, сбежать или даже публично отказаться от такого союза, чтобы доказать свою независимость. И чтобы отстоять свободу. Как она отреагирует на это предложение? Сможет ли она принять такой союз? — Я понимаю, что ваша старшая дочь, Радха, займет ваше место главы рода, и не смею просить рассмотреть ее кандидатуру, — продолжил де Клер, словно оправдываясь. — Я должна все хорошо обдумать, — наконец произнесла Видия, тихим, но твёрдым голосом. Де Клер кивнул, понимая, что это всё, что он может ожидать в данный момент. Он встал, слегка поклонился и направился к двери. Но перед тем как выйти, он обернулся, — Я надеюсь, вы примете правильное решение, — спокойно сказал он. Когда дверь закрылась за ним, Видия опустилась в кресло. Её мысли были хаотичны, а сердце билось так сильно, словно она только что пробежала марафон. Она понимала, что решение, которое она примет, повлияет не только на судьбу дочери, но и на будущее их рода. Но сможет ли она пожертвовать счастьем Сарасвати ради политической выгоды? 

***

Несколько дней спустя Поместье де Клер Радха приехала в поместье де Клер ранним утром, когда первые лучи солнца едва касались верхушек деревьев, окутывая окрестности мягким, золотистым светом. Но в её сердце не было места для тепла. Всю дорогу она была погружена в свои мысли, которые, словно тяжёлые тучи, давили на душу. Она думала о Кристиане, о том, как сказать ему правду, которая навсегда изменит их жизнь. Эта мысль пугала до дрожи, но она знала, что обязана быть честной с ним, как он был честен с ней. Когда карета остановилась у парадного входа, Радха медленно вышла, её ноги словно были налиты свинцом. Она вошла в гостиную, где всё ещё царила утренняя тишина. Комната была величественной, но холодной. Высокие потолки, украшенные лепниной, массивные шторы из бархата, которые едва пропускали свет, и старинные портреты на стенах, словно наблюдающие за ней с безмолвным укором. Кристиан появился из глубины комнаты, его лицо озарилось мягкой улыбкой при виде Радхи. Он был одет в простой, но элегантный костюм, его волосы слегка растрёпаны, как будто он только что встал с постели. Он подошёл к ней, взял её руку и нежно поцеловал тыльную сторону ладони, как делал это всегда. Его прикосновение было тёплым, но Радха почувствовала, как её сердце сжалось от боли. — Радха, какая приятная неожиданность, — мягко произнёс он, заметив, как её глаза избегают его взгляда, как пальцы слегка дрожат. — Кристиан, мне нужно тебе сказать что-то важное, — едва слышно проговорила она, опустив глаза в пол, не в силах смотреть на него. — Радха, что случилось? — его голос стал серьёзнее, он подошёл ближе, аккуратно поднял её подбородок, заставив встретиться с его взглядом. Его глаза, обычно такие тёплые и уверенные, теперь были полны беспокойства. Повисло молчание, которое давило на них обоих, как тяжёлый камень. Радха чувствовала, как сердце бьётся так сильно, что, казалось, оно вот-вот вырвется из груди. Она знала, что дальше будет только боль. — Я… я беременна, — её голос дрогнул, она нервно закусила губу, пытаясь сдержать слёзы, которые уже подступали к глазам. Рука Кристиана, которая только что держала подбородок девушки, невольно упала вниз, словно потеряв силу. — Кто отец твоего будущего дитя? — его вопрос прозвучал резко, хотя он не хотел этого. Он не хотел спрашивать, но слова вырвались сами собой. — Это…это неважно. Для меня этого человека больше нет, — Радха говорила тихо, почти шёпотом, голосом полным боли и сожаления. Она знала, что эти слова ранят его, но она не могла сказать ничего другого. Тишина, которая последовала за её словами, была невыносимой. Она разрывала душу на части, оставляя лишь пустоту и боль. Кристиан стоял, словно окаменевший, его лицо было бледным, а глаза - полными недоумения и боли. Он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. — Что ж, поздравляю… вас… — он произнёс это с усилием, его голос был глухим, словно он говорил из глубины своей души, которая только что была разбита. Он глубоко вздохнул, пытаясь переварить информацию, которая, казалось, перевернула его мир с ног на голову. Радха горько усмехнулась, её сердце разрывалось от боли. Она не могла больше оставаться здесь, не могла смотреть на него, зная, что ничего уже не изменить. Она быстро направилась к выходу, будто пыталась убежать от собственных мыслей. Кристиан хотел остановить её, хотел крикнуть, чтобы она осталась, чтобы они поговорили, но его ноги будто прилипли к полу. Он не мог сделать ни шага, не мог произнести ни слова. Он стоял, смотря, как она уходит, как её фигура растворяется в утреннем свете, оставляя его одного в этой холодной, пустой гостиной. Когда дверь закрылась за Радхой, тишина, которая раньше казалась такой привычной, теперь давила на него, как тяжёлый камень. Его сердце билось так сильно, что он почти слышал его стук в ушах. В голове крутились её слова, её голос, её глаза, полные боли и сожаления. Он чувствовал, как ярость, отчаяние и разочарование смешиваются в его груди, создавая невыносимый спектр эмоций, который он больше не мог сдерживать. Кристиан сжал кулаки так сильно, что ногти впились в ладони, но почти не чувствовал физической боли. Всё его существо было охвачено гневом - не на неё, а на себя, на ситуацию, на его реакцию, на мир, который так жестоко обошёлся с ними обоими. Он резко развернулся и с силой ударил кулаком в стену. Удар был настолько мощным, что на стене остался след, а его рука онемела. Но он почти не заметил этого. Де Клер ударил ещё раз, и ещё, пока боль в руке не стала настолько сильной, что заставила его остановиться. Он стоял, опираясь лбом о стену, его дыхание было тяжёлым и прерывистым. Рука пульсировала от боли, но это было ничто по сравнению с тем, что творилось у него внутри. Он чувствовал, как слёзы наконец вырываются наружу, стекая по его щекам. Он никогда не позволял себе плакать, но сейчас он был сломлен. Он потерял её, и теперь ничего не мог изменить. — Почему? — прошептал он, его голос был полон боли и отчаяния. — Почему всё так?..

***

Резиденция Басу В кабинете Видии царила тишина, нарушаемая лишь тиканьем старинных часов на стене. Доран Басу стоял перед её столом, держа в руках папку с документами. Его лицо было непроницаемо, но в глазах светилась едва уловимая искра азарта. — Видия, — начал он, медленно кладя папку на стол. — Ты должна это увидеть. Но будь осторожна. То, что ты узнаешь, изменит всё. Львица одарила холодным удивлённым взглядом. Пальцы слегка дрогнули, когда она взяла папку. Затем открыла её и начала читать. С каждой строчкой лицо становилось всё бледнее, а брови поднимались все выше. Когда она дошла до имени, её глаза расширились, — Анил Шарма? — прошептала она, словно боясь, что стены услышат. — Теперь понятно почему этот мерзкий червяк трётся с англичанами. Доран молчал, наблюдая за ней. Его ухмылка становилась все шире. — Абсурд, скажешь ты? — наконец произнес он, скрестив руки на груди. — Или тщательно спланированная игра, в которой мы все - лишь пешки? Видия резко подняла голову. — Что ты хочешь сказать, Доран? Кто стоит за этим? И как ты вообще нашел эти документы? Он сделал паузу, наслаждаясь моментом. — Кайрас попросил меня помочь с изучением бумаг. Но что-то в них показалось мне... подозрительным. Я решил копнуть глубже. И нашел кое-что интересное в архивах. — он наклонился к ней, понизив голос. — Эти подписи... они фальшивые. Чернила, которые использовались, слишком свежие. Кто-то очень хотел, чтобы эти документы выглядели подлинными, и подсунули нам липу. Видия откинулась на спинку кресла, ее ум работал с бешеной скоростью. — Если это правда, то это значит, что кто-то пытается втянуть нас в игру, о которой мы даже не подозреваем. Доран лишь кивнул, наблюдая за ее реакцией. Он знал, что это лишь верхушка айсберга. — Нам нужно срочно ехать к де Клеру, — сказала Видия, уже вставая из-за стола. — Он должен знать об этом. Но Доран не двигался с места. На его лице появилась та самая ухмылка, которая всегда предвещала нечто большее. — Де Клер? — Он покачал головой. — Ты действительно думаешь, что он не в курсе? А что, если он сам стоит за всем этим? Видия замерла. Ее глаза сузились. — Ты говоришь загадками, Доран. Если у тебя есть доказательства, говори прямо. Доран усмехнулся, — Это еще не всё, — произнес он медленно, доставая из внутреннего кармана еще одну папку с документами, более тонкую, но явно старую. На обложке был вытиснен герб, который Видия узнала сразу, — Взгляни на это. — Это... — она не смогла закончить фразу. — Да, — прервал он ее. — Это из личного архива де Клера. И поверь мне, то, что там написано, заставит тебя усомниться во всем, что ты знала до этого. Видия протянула руку, но Доран отстранился, держа папку вне ее досягаемости. — Нет, нет, моя дорогая сестрица. Сначала ответь мне на один вопрос. Ты действительно готова узнать правду? Она смотрела на него, смесь гнева и любопытства боролась во взгляде. — Доран, если ты знаешь что-то, что может повлиять на нас всех, ты обязан сказать мне. Сейчас же! Он задумчиво кивнул. — Хорошо. Но помни, ты сама этого захотела. — он положил папку перед ней. — Открой. И приготовься к тому, что твой мир перевернется. Видия открыла папку. Ее глаза пробежали по первой странице, затем по второй. Она читала, и с каждым словом ее лицо становилось все более бледным. Она оторвалась от текста и посмотрела на Дорана так, будто перед ней стоял призрак. — Этого... этого не может быть, — прошептала она, перечитывая строки снова и снова. — Как такое возможно? Как... как ты нашел это? Доран усмехнулся. — О, это долгая история. Видия смотрела на него, словно впервые видела. — Как нам сообщить ему это? — Видия нервно ткнула пальцем в папку. Доран усмехнулся, его глаза блеснули хитрой искоркой. — О, позволь, я сам это сделаю, — сказал он, забирая документы из ее рук. — Думаю, это будет... очень интересный разговор.