Страшная тайна генерала Хакса

Я — мрак, Я — Тьма.

Мой страшен лик!

Я — тень, Я — ужас,

Я — тыгыдык!

🐱 🐈 🐱 🐈 🐱 🐈

Кайло уже почти проснулся, сквозь дрему ощущая как о ребро его ладони потирается что-то мокрое. Рен попытался отодвинуть руку, да не тут-то было, кисть оказалась крепко схвачена, и мужчина почувствовал, что его ладонь легонько прикусывают острые зубки. С полминуты Рен терпел это, ведь больно не было, скорее немного щекотно. Фыркнув, Кайло не стал отпихивать от себя кусачую заразу, наоборот, прихватил любимое теплое тельце и прижал к груди. — Опять нападаешь на меня, пока я в отключке? Давай ещё маленько поспим. —пробормотал Рен. В ответ ему нежно муркнули, а затем заурчали прямо над ухом. Сон давно прошел, но вставать Кайло ещё не хотелось. Годы дисциплины и самоконтроля были посланы в бантову задницу. Лидер он или не Лидер? В конце концов, Кайло Рен вернулся на базу поздно ночью и имел полное право поваляться в постели в приятной компании. Зевнув, Рен чмокнул рыжую макушку и приподнялся на кровати. Он потянулся, а потом снова откинулся на простыни. Неспеша и удовольствием, Кайло покатался по большому и уютному ложу, напоминающему кошачью лежанку. Затем он встал на четвереньки, несколько раз прогибаясь в пояснице. От удовольствия его хвост закручивался крендельком. Его длинный и пушистый черный роскошный хвост. Ещё один тайный фетиш одного генерала Первого Ордена. У самого генерала Хакса хвост тоже со временем регенерировался. Если и не такой великолепный, как у Верховного Лидера, то все равно очень симпатичный. Кайло не раз имел возможность наблюдать за тем, как его любовник и сокомандующий нервно дергает, а то и вовсе раздраженно колотит себя по бедру рыжим, c маленьким белым кончиком хвостом, отдавая приказы и отчитывая нерадивых подчиненных по комлинку. Кстати о подчиненных: все враги и недоброжелатели Армитажа, начиная с генерала Энрика Прайда, были либо выпровожены в отставку, либо сосланы курировать строительство отдаленных военных баз. Возможно, и такое решение было излишне мягкотелым, учитывая факт закупки устаревшего имперского транспорта и оборудования для Илума-10. Однако Кайло не спешил вмешиваться. Напротив, предпочел делегировать Хаксу принятие сложных решений, касающихся кадровой политики, логистики и безопасности периферийных зон. Не все решения генерала были продиктованы сведением личных счётов. Кайло знал, что за перестановкой кадров стоит жесткий расчет, стремление оптимизировать работу флота и повысить его эффективность. Хакс был прагматиком, и его решения, какими бы личными они ни казались, всегда служили общей цели — укреплению власти Первого Ордена. Иногда, глядя на то, как рыжий хвост и уши Хакса взволнованно подергиваются, Кайло задавался вопросом, что на самом деле творится в голове у генерала. Какие амбиции он скрывает за непроницаемым выражением? Быть может, однажды он попытается превзойти своего Лидера? Кайло не стал давать Армитажу титула Канцлера, ведь Рену не хотелось ассоциировать своего любовника с Палпатином. Не был ли Хакс обижен на него за это? Кайло отгонял подобные мысли. Он доверял Арми. Во всяком случае, настолько, насколько вообще можно доверять кому-либо в этом мире. Доверие — вещь хрупкая. И как Лидер он прекрасно это понимал. Но в моменты, когда Рен чувствовал Арми рядом, когда его дыхание щекотало шею Кайло, а тихий голос ласково нашептывал на ухо разные глупости, сомнения почему-то отступали. Может и прав бы Сноук, считая своего ученика слабым и уязвимым перед простой человеческой потребностью в близости и признании. В такие моменты Кайло забывал о своем предназначении, о галактиках, которые он должен покорить, о тени Дарта Вейдера, которую он поклялся превзойти. Оставался только жар чужого тела, пульсирующий ритм чужого сердца и обещание забытья в объятиях, которые казались единственным настоящим убежищем. В такие мгновения Кайло было все равно. Все, что имело значение — тепло. Ни свет звезд, ни мощь Силы, а просто присутствие рядом живого существа, разделяющего с ним самые сокровенные переживания. Рен знал, что его чувства могут быть проявлением слабости. Джедаи или ситхи сочли бы их предательством Силы. Но, признаться честно, Кайло было плевать. Хакс был его силой, его слабостью и его величайшим удовольствием. И он не собирался от него отказываться. Понадобилось некоторое время, чтобы Армитаж смог довериться и рассказать о своем детстве. Рен был в немалой степени поражен жестокостью Брендола Хакса и жалел лишь о том, что ублюдок давным-давно мертв. На губах форсюзера время от времени появлялась хищная улыбка, Кайло представлял себе, как он поступит с дядей Люком, что в свое время попытался убить юного Бена. Или как сам Рен убил родного отца. В ответ Кайло решил поделиться с Хаксом своей историей. На самом деле он мог поведать лишь о том, как его недалекие родственнички пытались «помочь» ему и избавить от инородческих признаков. Только это было ему доподлинно известно. Если Сила и Тьма были «наследством» деда, то были ли кошачьи признаки «подарком» бабушки? Этого Кайло не знал и, вероятнее всего, никогда не узнает. Неожиданные кошачьи уши и хвост были его личным проклятием, клеймом, которое он безуспешно пытался скрыть. Он помнил отцовские взгляды, полные непонимания и раздражения. И это несмотря на то, что лучший друг Хана Соло был покрыт шерстью с головы до ног. Мать пыталась заставить его полюбить себя таким, какой он есть, но Кайло видел в её глазах лишь тень сожаления и чувство вины. Воспоминания об тех днях были болезненными. Какое-то время родители настойчиво пытались «вылечить» его, применяя странные медикаменты, приговаривая что-то о том, что так будет лучше для самого Бена. Тщетно. Кошачьи признаки оставались, напоминая о странной, непонятной природе их сына. Вдобавок ко всему, Лею стала пугать неконтролируемая Сила её отпрыска. Мать не нашла лучшего решения, как отправить ребенка на обучение к своему брату. Кайло стискивал зубы, чувствуя, как гнев поднимается в нем, смешиваясь с глубокой въевшейся обидой. Юный Бен стал изгоем в собственной семье, существом, которое пытались переделать, словно глину, не понимая, что он нечто большее, чем просто генетическая аномалия. Среди учеников Скайуокера он надеялся найти понимание, но нашёл лишь отчуждение. Его необычная внешность и мощь в Силе пугали других джедаев. Бен тренировался усердно, стремясь доказать, что достоин места среди них, что его кошачьи признаки не делают его монстром. Однако страх и подозрения не покидали его. Дети, собранные со всей галактики, смотрели на него с любопытством и опаской. Его кошачьи уши и хвост были постоянным объектом насмешек, а неуклюжие попытки контролировать Силу лишь усугубляли ситуацию. Люк, конечно, пытался быть справедливым, но Кайло чувствовал, что даже его учитель не знает, как подойти к нему, как помочь ему принять свою инаковость. Дядя, казалось, видел в нём потенциал, но и он не мог до конца понять терзания Бена. Скайуокер пытался научить его управлять своей Силой, но не мог исцелить его душевные раны. Кайло чувствовал себя одиноким даже в окружении джедаев. Именно тогда Тьма начала шептать Бену, обещая силу и понимание. Она видела в нём не монстра, а оружие. И юноша, уставший от боли и отчуждения, начал прислушиваться к этому шёпоту. Голос Сноука звучал мягко и успокаивающе, в отличие от резких и требовательных наставлений Скайуокера. Он говорил о справедливости, о Силе, которую Бен заслуживал. О власти, чтобы защитить себя и тех, кто был на него похож. Он обещал, что больше никто не посмеет смотреть на него с неприязнью. Бен сдался. Тьма проникала в его сознание, словно сладкий яд, принося странное утешение. Он начал видеть мир иначе, глазами тех, кто страдал от несправедливости, от лицемерия джедаев, погрязших в своей слепой вере в Свет. Тьма льстила его самолюбию, уверяя, что его потенциал безграничен, что джедаи лишь сдерживают его истинную Силу. Она рисовала картины мира, где он не будет изгоем, а станет вершителем судеб, где его необычная природа превратится из проклятия в благословение. Однажды ночью, когда сомнения достигли пика, Бен увидел в глазах Люка… страх. Не понимание, не сочувствие, а животный страх перед его силой. Это сломало последнюю нить надежды. В ту ночь Бен Соло умер. Родился Кайло Рен, орудие Тьмы, готовое обрушить свой гнев на Галактику. Хакс слушал внимательно, не перебивая, с тем сосредоточенным выражением лица, которое всегда нравилось Кайло. Рен чувствовал, что ему он может довериться, открыть самые темные уголки своей души, не боясь осуждения. Может быть, именно общая боль, ощущение себя изгоем и сблизило их. Когда Кайло закончил свой рассказ, Хакс взял его руку в свою, сжимая крепко, но нежно. «Они не понимают, Кайло, — шептал Армитаж. — Они не понимают, что эта твоя особенность и делает тебя сильнее. Делает тебя уникальным». Простые и искренние слова, отозвались теплом в сердце Кайло. Он смотрел в невероятные переливчатые глаза своего партнера и видел в них не жалость, а восхищение. В тот момент Рен понял, что нашел в лице генерала не просто любовника, а родственную душу.

***

— Ладно-ладно. Я встаю! Позевывая и потягиваясь, Кайло отправился в освежитель. А потом вернулся обратно в спальню. Апартаменты генерала, в которых по-хозяйски обосновался Рен, состояли из трех комнат: спальни, приемной-гостиной и кабинета Армитажа. Помимо этого, имелся освежитель и крошечное подсобное помещение. В сравнении с аскетичной каютой Рена, здесь царили простор, комфорт и сдержанная роскошь. Разумеется, офицер Ордена придерживался минимализма и строгости. Пусть, по мнению Кайло, Хакс позволял себе довольно много излишеств, здесь было уютно. Собственные полупустые комнаты годились для тренировок и медитаций, но жить ему хотелось вместе с генералом. И Милли. — Хорошо бы выпить немного молока? Пока Арми не видит. Как думаешь? Одобрительно муркнув, рыжая кошка побежала тереться о голые ноги Рена. С большим и теплым получеловеком Миллисент сразу нашла общий языка. В отличие от её первого рыжего питомца, этот редко когда вскакивал ни свет, ни заря. И никогда не отказывал ни себе, ни Милли в скромных радостях. Был не прочь съесть чего-нибудь вкусненького и кошку не забывал угощать. Мог с полчасика посидеть спокойно, не шевелясь, разрешая Миллисент урчать, топтаться на коленях или на плечах. Был снисходителен к легким покусываниям, не ругал за подранную мебель и позволял спать на своей одежде. Доходило до того, что форсюзер и кошка выступали единым сплоченным фронтом, по крайней мере, в том, что касалось различных лакомств. Как же злился генерал Хакс, когда, вернувшись из краткосрочной командировки, обнаружил пушистую парочку, дружно спевшуюся за распитием контрабандной настойки валерианы с Чандрилы. Гневно шипя, Армитаж немедленно конфисковал никчемную лекарственную микстуру жалких сопротивленцев, которая, между прочим, предназначалась отнюдь не для кошачьего увеселения. Миллисент и Кайло остались в полнейшем недоумении: к чему столько шума, ведь они оставили Хаксу больше половины? Хакс подозревал, что эти двое плетут против него козни. Конечно, прямой угрозы они не представляли, скорее, это была изощренная форма издевательств. Рен и Милли периодически старались убаюкать генерала, прилагая совместные усилия, чтобы не дать тому вскочить спозаранку. Арми ворчал на бессовестных заговорщиков, усыпляющих и обволакивающих его своим мягким теплом с обеих сторон. Спихивал с себя то одного, то другую, пытающихся умоститься на его груди или на плече. Миллисент тем временем расположилась на кресле, с интересом наблюдая за большим темноволосым питомцем. Кайло открыл холодильник, достал бутылку с голубым молоком и налил его в миску. Кошка спрыгнула с кресла и благодарно замурлыкала, принимаясь за предложенное угощение. А сам Рен расположился в освободившемся кресле, наблюдая за рыжей любимицей. Ему нравилось наслаждаться тихим безмятежным домашним утром. Жизнью, далекой от войны, интриг и изматывающей борьбы. Для полного счастья сейчас не хватало только Арми. Кайло прикрыл глаза, воскрешая в памяти образ своего генерала. Хотелось бы, чтобы Хакс был сейчас рядом. Довольная Милли запрыгнула к нему на колени, сыто урча и тыкаясь влажным носом в руку. Рен машинально погладил мягкую шерстку, чувствуя тепло живого существа. Погруженный в собственные мысли, мужчина не заметил, как с легким писком и шуршанием открылась дверь каюты и в комнату вошел Хакс. Как всегда собранный и безупречный, с неизменной фуражкой, под которой скрывался секрет, известный одному только Лидеру Первого Порядка. По обоюдному соглашению, сокомандующие приняли решения скрывать тайну своей расы. До поры до времени. Армитаж надеялся, что в дальнейшем можно будет использовать их инородное происхождение, как возможный козырь в политической пропаганде. Про их неуставные отношения, роман Верховного Лидера и генерала знал ограниченный круг лиц — самые преданные Хаксу офицеры. Хакс молча приблизился, опустился на одно колено, игнорируя идеальную чистоту наглаженного мундира. — Кайло, — прошептал он, в тихом обращении были заключены привязанность и доверие. Рен открыл глаза, встретившись взглядом с генералом. Обычно презрительное и холодное лицо Арми сейчас выражало нежность. Кайло потянулся к волосам генерала, чуть взъерошивая золотисто-рыжие волосы возлюбленного. Почесал кошачью пару ушей, вызывая у Армитажа одобрительное урчание. Хакс прикрыл глаза, наслаждаясь прикосновениями. Пальцы Кайло скользнула ниже, человеческой паре ушей, легко проходясь на чувствительной коже за ними. Генерал легко вздохнул, прижимаясь ближе к Рену. Утро выдалось на удивление спокойным, вдали от шума войны и политических интриг. Лишь вдвоем в укромном уголке они могли позволить себе забыть о бремени, которое несли на плечах. Кайло улыбнулся, видя умиротворенное лицо Армитажа. Те редкие моменты, когда генерал позволял себе расслабиться и отпустить контроль, были воистину бесценны. Они были доказательством их связи, глубокой и необъяснимой, несмотря на все трудности и препятствия, на прежнюю вражду. Мир не был готов к их любви, а война требовала постоянного внимания от Лидера и его генерала. И всё же они оба знали, что всегда смогут вернуться друг к другу, в свой маленький уголок безопасности и понимания. Армитаж открыл глаза, и в них по-прежнему плескалась нежность. — Мне пора, — вздохнул генерал, с неохотой высвобождаясь из объятий. Армитаж встал, одернул мундир, и фуражка вновь заняла свое законное место. От былой расслабленности не осталось и следа. Перед Кайло стоял снова генерал Хакс, безупречный командир, верный офицер Первого Ордена и безжалостный истребитель Сопротивления. Милли к тому времени забралась на свою собственную лежанку. Она зевнула и свернулась калачиком, сквозь смежающиеся веки наблюдая за своими полукошачьми-получеловечьими питомцами. Рыжая кошка мало что понимала в их опасной, беспокойной жизни за пределами этих комнат. Но она знала, что эти двое найдут способ сохранить свою связь, будут заботиться о ней и друг о друге. Несмотря ни на что.