Memories of a Protector [The Protector AU]

Даст проснулся в том, что могло быть одним из его самых страшных кошмаров. Уже не в первый раз ему снилось, как он приходит в себя в своем тихом и уединенном доме в Дасттейле, но обычно эти кошмары начинались с того, что он задыхался от пыли, витавшей в воздухе. Проснувшись, Даст не задыхался, но чувствовал вялость, тошноту и заторможенность. Может, его чем-то накачали? Даст приподнялся и осмотрел свою старую спальню. Комната была пуста, если не считать матраса, на котором он проснулся. Клубок простыней был убран. Беговая дорожка, лампа и комод исчезли. Не было даже торнадо из мусора. В комнате было пусто и спокойно. И тихо. Возможно, Дасту снился кошмар. Он поднял руку, потирая ноющий лоб, и одна из причин его заторможенности стала очевидной. На пальце блеснуло знакомое кольцо-нейтрализатор магии. «Неужели Найтмер поймал меня?» – Мелькнула у него первая паническая мысль. «Если так, то мне было бы гораздо больнее». – Последовала вторая, более спокойная. Если бы Даст попал в плен к Найтмеру, то наверняка уже вернулся бы в темницу. Найтмеру нравилось подвергать его психологическим пыткам, но он не оставил бы Даста таким невредимым после его предательства. Разве что Найтмер дал Дасту взглянуть на свою АВ, прежде чем лишить его свободы и воспоминаний. Вот только это был не его Дасттейл. Прошли годы с тех пор, как Даст бывал в своем собственном мире, но он знал, что это не он. Воздух был слишком чистым. В атмосфере также отсутствовал гнетущий негатив Найтмера. Найтмер не отличался утонченностью, когда объявлял миры своей собственностью. Даже находясь на другом конце Подземелья, Даст мог ощутить удушающую тяжесть его отпечатка Негатива. «Если я здесь, то что случилось с этой версией меня?» В голове промелькнуло несколько туманных воспоминаний, и Даст заподозрил, что ответ на этот вопрос – Скетч. Или "Модератор", в зависимости от того, какую личину он использовал в тот момент. Он не стал бы забрасывать Даста в какой-то случайный мир. Должно быть, Скетч присвоил его, избавившись от первоначального Dust!Санса. Если, конечно, в этом месте вообще существовала версия Dust!Санса. Подумав, Даст предположил, что могут существовать версии Дасттейла, в которых Dust!Санс еще не появился. Причуды Мультивселенной, полагал он. Потом Даст перестал думать об этом. Даст понятия не имел, как долго он был в отключке. Это могли быть минуты или дни, учитывая, что он помнил, как его укололи иглой. К тому же Скетч мог использовать коды, чтобы держать его без сознания. Или он мог сделать что-то, чтобы время здесь шло по-другому, просто чтобы поиздеваться над Дастом и не дать ему попытаться что-то предпринять, пока он занят. Учитывая, что это был Скетч, он определенно мог сделать кое-что похуже, чем манипулировать самими кодами своих противников. Даст сам был свидетелем этого в Суверентейле. Смерть Цербера-Эндогини не выходила у него из головы. «Он погиб, защищая Инка и тебя. Не дай этой жертве пропасть даром… – По позвоночнику Даста пробежал холодок. – Возможно, Инк сейчас со Скетчем». Воспоминания нахлынули с новой силой, и Даст попытался подняться, но не удержался на ногах и рухнул обратно на матрас. Зрение поплыло, и он зажал рот руками, подавляя рвотный позыв при воспоминании о том, в каком состоянии он нашел Инка. Некоторые воспоминания были путаными. Даст помнил, что видел нити Эррора. Но также помнил, как кости Инка прошивали волокна, похожие на магию Найтмера, а затем словно исчезли. Казалось, что голова вот-вот расколется от этих противоречивых воспоминаний. Воспоминания о свежих ранах, прорезавших кости Инка, словно его рассекли невидимые клинки, были гораздо отчетливее. «Скетч ранил Инка». Даст попытался отогнать эту мысль и сказать себе, что спешит с выводами. Вместо этого в его голове промелькнуло холодное, безжалостное лицо Скетча, когда он… прогонял Эррора? Но еще Даст помнил, как Скетч… протянул руку и сделал… что-то. Это было, когда он напал на Найтмера? Нет-нет, это было… раньше? Может быть? Скетч стоял лицом к Инку или в другую сторону, когда на последнем ни с того ни с сего появились новые раны? Воспоминания расплывались, даже когда отдельные их фрагменты пытались сфокусироваться, создавая эффект частично запотевшего стекла с кристально чистыми участками. Из-за этой разрозненности голова Даста словно раскалывалась на части. Не помогало и биение его души: она пульсировала так быстро, что казалось, будто пытается вырваться из грудной клетки. «Скетч что-то изменил в моей памяти?» Это был бы далеко не первый раз, когда память Даста подвергалась корректировке. Найтмер делал именно это. Легко. Скетч не контролировал душу Даста, но он был программистом. В Мультивселенной, полной Истинных Сбросов, стирание памяти не было чем-то особенным. Даст закрыл глазницы, но тут же распахнул их, чтобы не видеть, как раздробленные кости Инка покрываются тяжкими ранами, словно их рассекают невидимые клинки. «Я помню лабораторию. Если Скетч запутал мою память, почему он не стер то, что я видел? Почему он просто не убил меня?» Скетч и Модератор – одно и то же лицо. Он мог убить Даста, буквально не пошевелив и пальцем. Он мог использовать коды, чтобы вырвать цвета и души из живых существ. Он не убил Даста на месте только благодаря Инку. «Нот-Инк умолял его в Суверентейле, а он не остановился. Модератор убил Цербера-Эндогини прямо у него на глазах, и ему было наплевать на его просьбы». Даст вспомнил слова Нота-Инка о его пребывании в лапах Владыки Меттатона, и его снова замутило. Он попытался вспомнить, упоминал ли Инк о том, что его спас из плена брат, а не кто-то из его "кузенов" или друзей. Он не мог вспомнить ни единого раза. «Скетч появился в Мультивселенной совсем недавно, верно? Может, он был где-то заперт? Как можно удержать кого-то столь могущественного?» Даст вспомнил все шрамы, которые он видел на костях Нота… Инка и понял, что не все они могли быть результатом сражений. Слишком многие шрамы были чистыми и аккуратными, нанесенными с такой точностью и тщательностью, что их можно было принять за татуировки (как и те, что появились в лаборатории). Он пытался убедить себя, что эти шрамы могли появиться, когда Инк попал в плен к особо жестокому Ученому, но Нот… Инк намекнул, что захватившие его Ученые думали, что эти отметины что-то значат, подразумевая, что те Ученые не были ответственны за них. «Мне нужно увидеть, как взаимодействуют Инк и Скетч, прежде чем строить предположения…» Он уже видел, как они взаимодействуют. Он видел, как Нот-Инк просил сохранить жизнь Дасту с мечом брата за спиной, как он тихо оплакивал смерть Цербера-Эндогини, как Скетч жестоко Ахроматизировал Найтмера, вместо того чтобы доставить Инка в безопасное место, как невидимые ножи вырезали на костях Инка новые шрамы… Эррор тоже был там. Но потом его не стало. Скетч… отбился от него?.. Или выкинул Эррора через портал обратно в Анти-пустоту?.. Должно быть, так и было. У него разболелась голова. Даст вспомнил реакцию Инка на то, что с ним обращались с минимальной долей сдержанности или доброты. Он вспомнил его непринужденные комментарии о том, как часто его захватывали в плен и ставили над ним опыты. Он вспомнил, как тот спокойно настаивал на том, что он не личность и что его предназначение – быть используемым в качестве инструмента и терпеть урон, пока его не сочтут бесполезным и не выбросят. Инк также подразумевал, что ждет, когда его выбросят и заменят. «Возможно, кто-то другой наговорил ему все это и подкрепил слова насилием. Кто же тогда?» Дрим и Блу определенно исключались. Когда-то Даст допускал мысль, что у двух других Звездных Сансов есть тайные темные стороны (или как минимум порочная нетерпимость к Бездушным), но после того, как они проявили милосердие к убийце вроде него, он не мог представить, как Дрим или Блу удерживают Инка и говорят ему, что он заслужил это, пока тщательно вырезают отметины на его костях. Представители Омега-таймлайна и его Совета были более подозрительны, но даже если такие, как Владыка Меттатон и заполучили Инка в свои руки, они не могли удерживать его достаточно долго, чтобы нанести ему такой физический, ментальный и эмоциональный ущерб. Память Инка была ужасной, а самооценка еще хуже, но он не настолько ненавидел себя, чтобы продолжать возвращаться к морально неустойчивому "союзнику", который причинял ему вред. Хотелось бы надеяться. Даст допускал возможность, что кто-то угрожал причинить вред Дриму, если Инк не подчинится им, но это не учитывало Core!Фриска. Он не был таким всеведущим, как говорили Дасту, но Омега-таймлайн принадлежал ему. Он не стал бы закрывать на это глаза и допускать подобное насилие. Core!Фриск и две Звезды не могли знать, что Инку причиняют боль. Они никогда бы не оставили Инка в такой ситуации. Если только они не догадывались об этом когда-то, но были вынуждены забывать всякий раз, когда вспоминали. Череп Даста болел. Он прижал ладони к закрытым глазницам, пытаясь сфокусировать зрение. Он находился в одной из версий Дасттейла, но ему нужно было выбраться отсюда. Неважно, бросил ли его здесь Скетч навсегда или собирался вернуться. Инк нуждался в нем. Даже если Скетч не был виноват в травмах, появившихся на теле Инка, или в полном отсутствии у него чувства собственного достоинства, он все равно представлял угрозу. Он причинял вред Инку, убивая тех, кто вставал у него на пути. Он скрывал это от брата и его союзников. Скетч был ужасающе искусен в сокрытии своего Уровня Резни и его ауры. Скорее всего, Дрим, Блу и Core!Фриск даже не подозревали, что Скетч – убийца. Может, Инк и не знал раньше, но Даст не сомневался, что теперь он знает. Если Скетч продолжит работать, как раньше, то он не Судья. Он не "Модератор". Скетч был палачом, использующим личину Защитника. Хуже того, он был палачом, который, похоже, искренне верил, что действует как Защитник, несмотря на причиняемый им ущерб. Другими словами, Скетч превращался в ту самую сущность, которую Инк обязался остановить. Дасту очень хотелось ошибаться. Он молился о том, чтобы ошибиться настолько, чтобы потом, оглядываясь назад, устыдиться своих предположений. Он знал, что шансы были против него. И против Инка. Если и были на свете какие-то высшие силы, то Они не знали, что такое милосердие.

***

Инк совсем не спал. Лежать и слушать остальных было очередной пустой тратой времени, но он не мог заставить себя покинуть Андерсвап. Уход не заставил бы разгневанных Создателей изменить свое мнение. Некоторые из Них терпели и даже поддерживали его. У Инка было слишком много дел, но никто из Них не обращался к нему, что еще раз доказывало, что ему положено оставаться в Андерсвапе. Скетч заснул. Инк не был уверен, когда именно. Он надеялся, что его брат не бодрствовал все то время, пока искал его. «Я должен помочь ему с его УР. Может быть, я смогу предложить ему другое хобби, кроме убийства?» Это может не сработать. Скетч убивал и использовал Удаление не потому, что ему было скучно. «Их истории закончились или были стерты из-за меня. – Инк молчал, хотя у него перехватило горло. К счастью, его не стошнило. – Посмотри на это с другой стороны. Он не убил Даста. Или не Удалил его». Создатели оставались на периферии его сознания. Теперь, когда у Инка появились краски, Их голоса снова стали больше походить на эмоции. Самые злые Создатели начали ликовать в предвкушении. Инк многое Им испортил, но у него не было шанса испортить это. Добрые Создатели были в панике. Инк был удивлен, что Они остались, ведь он больше не в лапах Найтмера и Эррора. «Они здесь, чтобы увидеть Удаление». Инк и подумать не смел, что более благосклонные Создатели пришли поддержать его. И уж точно не думал, что те же Создатели пытались (и безуспешно) помешать Удалению. Если уж коллеги-Создатели не могли изменить Их мнения, то у Инка вообще не было шансов. Эррор был прав. Предназначение Инка было в том, чтобы его использовали до тех пор, пока он не сломается, как и ожидали от него многие из Них. Его не должны были спасать и восстанавливать. Теперь другие будут страдать из-за того, что его спасли. Инк чувствовал отголоски нитей в своих костях и не шевелился, как и полагалось. Эти нити были всего лишь воспоминаниями, которые останутся с ним до конца его жизни. Неважно, что новый Эррор технически был другой личностью. Он будет помнить, как мучил Инка. Он будет помнить, как наслаждался этим. Он бы с удовольствием продолжил начатое теперь, когда Инк снова в сознании. Инк должен был позволить этому случиться. Он должен притвориться, что неосознанно забрел в Анти-пустоту и попросить Эррора стать друзьями… "снова". ("Снова" с точки зрения нового Эррора. Но Инк знал, что это будет их первая встреча). «Я тот, кто принимает урон на себя, чтобы остальные выжили. Я не могу колебаться сейчас». Он знал, что это не помешает Им использовать Удаление на любом друге или мире, на котором Они захотят. На этот раз Инк не мог защитить остальных своим телом. Все, что он мог сделать, это умолять сохранить им жизнь и существование. Его успехи оставались незамеченными теми, кого он спас. О его неудачах не вспоминали те, кто остался, даже видя шрамы на костях Инка. – Инк, – окликнул его Скетч тихим напряженным голосом. – Боюсь, мне нужно набрать еще красок. Инк посмотрел на Скетча, отметив, как побледнел его видимый зеленый глаз. Он тут же достал из патронташа флаконы и протянул их Скетчу. Инк не удосужился переодеться в пижаму. Он пытался привыкнуть к своей старой одежде. И к тому, что его одежда цела. После долгого пребывания в подземелье Найтмера его прежняя одежда казалась ему неудобной. Одежды Нота теперь не было, кроме костяного посоха, порванной кобуры, записной книжки и обрывка повязки Нота, который он хранил в кармане на перевязи. Инк мог воссоздать все остальное, но они никогда не будут прежними. Ничто не будет прежним. Скетч взглянул на флаконы, но не взял их, отвергнув краску легким покачиванием головы. Инк неохотно положил их на место. Он задумался, откуда берутся цвета его брата. Инк по глупости полагал, что у Скетча есть свои собственные краски. Теперь он не был в этом уверен. Инк чуть было не попросился пойти с ним. Он надеялся, что Скетч расскажет ему, откуда у него краски. Скетч не сказал. Инк оставил свои вопросы при себе, нерешительно обняв Скетча: – Береги себя. Инк заметил, как Скетч расслабился, когда они обнялись. Инк воспринял это как знак того, что, возможно, он хоть что-то в своей жизни делает правильно. Он не мог остановить Удаление, но, возможно, мог помочь своему брату. «Я должен быть рядом с ним, что бы ни случилось дальше. Я не могу снова замкнуться в себе». Инк обнял Скетча покрепче и отступил назад. Он смотрел, как тот уходит через портал, и прикусил язык, чтобы не позвать его обратно. Скетч был в большей безопасности, чем остальные. Если бы Создатели могли Удалить его или навредить ему напрямую, Они бы сделали это в отместку за стирание Эррора. Их целью станет кто-то другой. Инку следовало бы начать работать, чтобы успокоить Их. Но ничто не смогло бы Их успокоить. Даже другие Создатели не могли остановить грядущее. Инк лег и стал наблюдать, как ночное небо сменяется дневным. Слишком поздно он подумал о том, что надо бы разбудить остальных, чтобы они могли в последний раз полюбоваться восходом солнца. Сквозь него пронесся шепот насмешек и печали Создателей. Инк отказался от идеи притвориться спящим и просто лежал на земле, тупо пялясь в светлеющее небо. Бруми успокаивал его, говоря, что все в порядке. Он все еще был разбит на части, но не возражал. А вот Инк беспокоился. Он и так терял столько времени, лежа здесь и ничего не делая. Он мог бы починить Бруми и кое-что еще, что требовало починки, а потом сразу же вернуться в Андерсвап. Добрые Создатели продолжали паниковать. Более холодные Создатели были самодовольны и возбуждены. Инк остался на месте. Тропинка была неудобной. Камни впивались ему в спину и позвоночник. У него не было сил двигаться. У него были все необходимые краски, но эмоции притупились, а тело было вялым. Ему хватало самоанализа, чтобы понять, что причиной тому была безнадежность. Он смотрел в ярко-голубое небо, которое так легко могло исчезнуть в любой момент, и никто даже не вспомнит, что оно вообще было. Ирония не ускользнула от него. «Хех. Я действительно Санс…» Инк услышал тихий звук жужжащих механизмов. Он повернул голову и увидел, как Напстатон ЕХ встал, подошел к дорожке, на которой лежал Инк, и устроился рядом с ним. – Привет. Я Напстатон EX, величайший диджей Подземелья. Мы не успели как следует познакомиться. Иными словами, Инк либо рыдал, либо замыкался в себе, когда Напстатон пытался с ним заговорить. Он осмотрел свои руки, отметив пересекающиеся шрамы на открытых пальцах, и опустил их, вместо того чтобы протянуть для рукопожатия. Не желая показаться слишком недружелюбным, Инк пробормотал: – Привет. – Где твой бро? – спросил Напстатон. – Собирает цвета, – пояснил Инк. Его голос звучал ровно и отстраненно даже для него самого. Напстатона, похоже, не смущало отсутствие у Инка энергии. – Я хочу убедиться, что все правильно понял. Ты предпочитаешь "Нот" или "Инк"? Или "Нот-Инк"? – Любое из них, – не задумываясь, выпалил Инк. Противоречивые эмоции Создателей вспыхивали, как горящие костры, смешанные с успокаивающими мазями. Некоторые были рады за него. Даже гордились. Они были счастливы, что Инк чувствует себя достаточно комфортно, чтобы быть более открытым и контактным с Напстатоном, как и с Дастом. Другие же взорвались от злости на его дерзость. "Нот" был лишь средством достижения цели. "Нот" не был настоящим. "Нот" был "игрой понарошку", и не более того. Инку лучше помнить об этом. Что-то щелкнуло, вставая на место. Инк не мог определить, были ли это старые привычки или чистый инстинкт выживания, запершие его безнадежность за стеной фальшивого веселья и легкомысленной тупости. – То есть все, что тебе удобно, то и мне подойдет, приятель, – жизнерадостно сказал Инк. Напстатон покосился на него: – Эй, я знаю, что я звезда, но тебе не обязательно так светиться. Пригаси позитив, йоу. Всем нам время от времени нужна подзарядка. Иногда полезно прилечь и почувствовать себя мусором. – Я и есть мусор, – пошутил Инк, не совсем шутя. – Если бы я лежал на свалке, я бы отлично вписался. Напстатон потянулся и заложил руки за голову, рассматривая небо. – Ты не мусор. Ты член "Клуба самых крутых кузенов". Инк не сразу вспомнил фальшивую предысторию Нота. – Блу и Рас не мои кузены. – Неа, – не согласился Напстатон. – Они твоя семья. И ты крут. Инк не чувствовал себя крутым. Совсем наоборот. Он не хотел спорить. Ему следовало бы спорить и вести себя как придурок, чтобы, возможно, взбесить Напстатона, и Они получили бы какой-нибудь занимательный конфликт, как и хотели. – Ты ведь входил в поисково-спасательную команду? – Да. Сквозь серую дымку слегка проступила благодарность. Инк не мог найти в себе сил, чтобы отнестись к этим стараниям свысока или пренебрежительно. – Спасибо, что помог мне. Не многие так поступают. Напстатон молчал. Его взгляд был сосредоточен на лице Инка, словно он улавливал нечто большее, чем его выражение. К счастью, остальные начали просыпаться. Блу сел и медленно моргал, пытаясь проснуться. Это само по себе свидетельствовало о том, что Блу, всем известная ранняя пташка, спал не так хорошо, как казалось. Альфис проснулась гораздо быстрее. Она заметила Инка и Напстатона и сразу же направилась к ним, усевшись по другую сторону от Инка. – Утро. Ты вообще спал? – Нет, – прямо сказал Инк. – По крайней мере, честно, – пробормотала Альфис. Она на мгновение замешкалась, а затем коснулась своих шрамов. – Как твой глаз? Инк рефлекторно прикрыл правую глазницу: – Он зажил. Шрамы не повлияли на мое зрение. Было странно снова видеть с правой стороны. И не чувствовать сильной боли в этой стороне. Да и вообще нигде не чувствовать сильной боли. Многие другие шрамы все еще побаливали, особенно те, что нанес ему Эррор. Удаленный Эррор, хотя Инк был уверен, что новый Эррор и все остальные будут думать, что это сделал он. – Хорошо. – Плечи Альфис слегка расслабились. – Я собиралась предложить научить тебя, если тебе понадобится помощь. Инк старался не думать о том, что с ним сделал Эррор. Вау, какая бы краска ни отвечала за "отрицание", она работала отлично. Он непонимающе уставился на Альфис: – А почему ты не учила Блу? Альфис вздрогнула, и он понял, что опять ляпнул что-то бестактное. Инк сел и придвинулся к ней чуть ближе, чтобы быть в пределах ее досягаемости. – Ах, я сказал что-то грубое. Прости. Можешь меня ударить. Инк терпеливо ждал, пока она сделает это (как сделали бы Киллер, Эррор и многие другие). Через минуту он заметил, что Альфис уставилась на него. Напстатон тоже. Инк понял, что Андайн проснулась и прислушивается, потому что увидел, как дрогнули ее плечи. Дрим резко сел и огляделся вокруг, растерянный и сбитый с толку своим местоположением, тем, что ему удалось заснуть, и, вероятно, эмоциями, которые он уловил. Инк почувствовал сине-серый стыд за то, что прервал один из немногих моментов, когда Дрим действительно отдыхал. «Дрим был настолько измотан, что ему не снились кошмары о Найтмере. Он по-прежнему сосредоточен на мне». Альфис что-то говорила, но Инк не слышал ее из-за звона в голове и громкого собственного дыхания. Он был рад не слышать, потому что был уверен, что она говорит что-то плохое, с чем Они не согласятся. Он опять все испортил, не так ли? Эррор и Киллер постоянно колотили и резали Инка, когда злились, но Альфис была хорошей. Она не стала бы его бить. Теперь она волновалась за него. Его друзья тратили свой, возможно, последний день, беспокоясь о нем. «Глупо. Я продолжаю думать только о себе. Надо сделать вид, что я не помню, что случилось, и притвориться счастливым. Тогда Дрим и Блу смогут сосредоточиться на себе». Инк достал из патронташа флакон. Прежде чем кто-то из них успел его остановить, он выпил весь пузырек желтой краски. Затуманенный взор Дрима прояснился, и он с воплем вскочил на ноги. Его испуганный крик окончательно разбудил остальных. Дрим чуть не споткнулся о спальный мешок, спеша к Инку. Стражи появились в дверях, но отступили, когда рядом с ними возник Core!Фриск. Черепа Инка коснулись руки, и он заставил свое тело расслабиться, позволяя поворачивать и двигать череп без сопротивления. Руки Дрима были гораздо теплее и не причиняли боли, как руки Киллера. Он направлял череп Инка мягким прикосновением, вместо того чтобы хватать и дергать его с такой силой, что кости ломались еще больше. Выражение лица Дрима было намного добрее, но и гораздо отчаяннее, когда он проверял глаза и носовую полость Инка. Инк чувствовал себя спокойно, даже когда пальцы Дрима провели по шрамам под его правой глазницей. Тревога Дрима вскоре сменилась замешательством, а затем облегчением: – У тебя нет кровотечения. Ты в порядке? – Конечно! – с притворной радостью соврал Инк. – Почему нет? Черты лица Дрима напряглись. – Обычно у тебя начинается приступ, когда ты принимаешь слишком много краски. «А, он думает, я не помню. Желтый уже давно не так эффективен, так что я не думаю, что могу получить передозировку. Я пробовал». Инк широко улыбнулся: – О, все в порядке! У меня было так мало краски, что я мог бы выпить целую бутылку, и меня бы не стошнило. Обещаю, что не устрою беспорядок в саду. – …Это и близко не то, что нас волнует, – жестко сказал Блу. Когда он успел подойти? Инк запихнул поглубже несколько красок (ему очень хотелось, чтобы желтая сработала) и постарался сделать вид, что его не волнуют чувства Блу. Альтернативой было признать будущее и посмотреть, сможет ли он Пасть с таким количеством красок в организме. – Я тебя игнорирую, – сообщил Инк Блу, прижимая руки к бокам головы, чтобы не слышать, как Блу продолжает говорить. Это не сработало, поскольку он вспомнил, что любое из этих взаимодействий вполне может стать для них последним. Истерика и страх зашкалили, и Инка стошнило на ближайшую клумбу с цветами. «Хризантемы, – машинально определил он. – Они традиционно символизируют скорбь и траур. Их обычно используют на похоронах». Белые, желтые и фиолетовые цветы теперь были забрызганы черным. Бруми все еще был сломан, поэтому Инк схватил конец своего шарфа и попытался оттереть лепестки. Блу схватил его за руки и отвел их от цветов, а Королева Ториэль заверила Инка, что все в порядке. Инк был почти уверен, что она говорила именно это. На самом деле он не слушал. – Инк, пожалуйста, просто поговори с нами, – взмолился Блу. – Что происходит? Инк посмотрел Блу прямо в глаза. Он не был уверен, какими были его собственные – бледно-синими или тускло-серыми. – Создатели собираются Удалить одного из вас, и я не могу этому помешать. Огоньки глаз Блу побледнели от огорчения, так как Инк, казалось, ничего не ответил. – Ладно. Мы можем поговорить, когда ты будешь готов. Инк обычно был готов к разговору. Его просто не слышали. Было так заманчиво позволить серой дымке затмить все остальное и сдаться. Он не мог остановить Удаление, так же, как другие Сансы не могли остановить Сброс. Инк всегда понимал их пассивность и апатию. Вместо того чтобы погружаться в нигилизм, Инк старался создать свой собственный смысл жизни и дорожить существованием всех, кто его окружал, пока они у него были. Это было тяжело, ведь он продолжал терять тех, в кого вкладывался и кого даже не мог оплакивать вместе с теми, кто еще оставался. Говорить было бессмысленно, поэтому Инк промолчал, предоставив остальным заниматься своими делами в относительном спокойствии. На него было брошено еще несколько обеспокоенных взглядов, но, похоже, они старались вести себя как обычно. Он надеялся, что сегодняшний день пройдет для них нормально. Не могли бы его друзья хорошо провести хотя бы последний день? Пожалуйста? К счастью, Дрим отбросил свои неуместные опасения за Инка и, в отличие от него, вел себя, как подобает Хранителю: – Спасибо, что приняли нас, Королева Ториэль. – Вам рады в любое время. Это было… ностальгично, – призналась Королева Ториэль. – Давненько мы не устраивали ночевок в саду. Конечно, все было не совсем как сейчас, но мы часто устраивали такие ночевки с нашими детьми. – Ее голос смягчился вековой печалью. Инк инстинктивно осмотрел окружающие клумбы: – Темми где-то рядом? Альфис осмотрела цветы гораздо более настороженно: – Не думаю. Почему? Инк вовремя вспомнил, что Ториэль и Азгор не знают о Монстренке. Он нервно хихикнул: – Просто так. Рас слегка нахмурился. Азгор был задумчив. Дрим бросил на них обеспокоенный взгляд, но быстро отвел глаза. Альфис была более прямолинейна: – Мы не ненавидим тебя за то, что ты Бездушный, знаешь ли. – Ты ненавидишь Темми и не доверяешь ему, – заметил Инк. – Темми надул нас и забрал наши души. – Глаз Альфис сузился от сдерживаемого гнева. – Судя по тому, что я видела в Мультивселенной, он также неоднократно убивал нас в других таймлайнах. Только Дрим и Инк заметили, как Андайн вздрогнула, а Чара съежился. Это была прекрасная возможность упомянуть, что Андайн создала Темми и что Чара тоже убивал их в других таймлайнах. Инк не хотел подставлять их только для того, чтобы спровоцировать конфликт для Их развлечения. «Пожалуйста, позвольте Андерсвапу счастливо существовать. Разве не поэтому вы освободили его так надолго? Столько работы было вложено в него, в обустройство его Поверхности и в его счастье. Пожалуйста, не Удаляйте все это…» Инк запоздало понял, что должен ответить Альфис. Он решил поделиться крупицей правды, о которой действительно мог рассказать: – Он тоже разрушил барьер. В ответ на это Альфис промолчала. Не успел Инк оценить, положительной или отрицательной была ее реакция, как подошел Core!Фриск с двумя Стражами Омега-таймлайна. Их присутствие заставило Инка подавить свой страх. Он будет функционировать должным образом и примет все, что произойдет дальше. «Пусть они сосредоточатся на мне, а не на Дриме или Блу. Или Дасте». Мысли о Дасте заставили бы его вспомнить о том, что пытался сделать Скетч, а сейчас он не мог себе этого позволить, поэтому Инк не думал об этом. Он должен был выглядеть нормально. Underswap!Андайн бросила на своего Фелл-двойника Судью тревожный взгляд со смесью растерянности и легкого благоговения на лице. Инк надеялся, что она не сравнивает себя со своей альтернативой. Они были совершенно разными личностями. – Привет, – поздоровалась с Инком Страж Андайн. – Рада видеть тебя на ногах. Я Судья Фелл Андайн. Можешь звать меня Судья. А это Паладин. Инк уже знал это. Судью он помнил смутно, а вот Паладина кристально четко, просто из-за судьбы, которой тот избежал. Паладин должен был быть убит Найтмером. Инк был (рад, что Паладин выжил) не прочь узнать, как будет развиваться история Паладина после того, как тот выжил. Он надеялся, что в этой истории будет счастье и мир (а не охота на Даста и смерть). Инк сосредоточился на Судье. Он держал руки по швам, не зная, стоит ли ему подставлять запястья, чтобы на них надели наручники. – Я достаточно вменяем для допроса. Вы пришли, чтобы доставить меня в Омега-таймлайн? Реакция Судьи была мгновенной и категоричной: – Нет, черт возьми. Инк не смог сдержать дрожь, пораженный ее решительным отказом. – Разве они не хотят меня допросить? – Да, но Совет может сразу отвалить. Без обид, Core!Фриск. – Судья послала Core!Фриску извиняющийся взгляд, который затем снова ожесточился. – Я не подпущу их к тебе после того, что пытался выкинуть Король-воин Азгор. Инк посмотрел на Дрима в поисках объяснений. И тут же заметил, как напряглись все жители Андерсвапа. Даже Блу. Ой-ой. Взгляд Дрима был тусклым и напряженным: – Он попытался сбросить Даста в Ядро Аутертейла. Скетч сказал, что его спасла твоя защита. Советник также возражал против твоего спасения. Инк хотел удивиться. Правда хотел. Он хотел почувствовать себя уязвленным и, возможно, рассерженным. Это было бы интересно. Но почти ничего не почувствовал. В этом не было ничего нового. Инка спасали только тогда, когда его отсутствие становилось проблемой. С таким же успехом Дрим мог сказать ему, что небо Андерсвапа голубое. – О. Спасибо за спасение. – Не выдержав пристального взгляда Судьи, Инк посмотрел на Паладина. – Может, стоило вместо этого устроить диверсию в Замке или арестовать Банду или… или что-нибудь еще более продуктивное? Паладин нахмурился. Это был скорее обеспокоенный, чем раздраженный взгляд. – Твое спасение было нашим приоритетом. Инк почувствовал, как его глаза обесцвечиваются. Он заметил, что Дрим наблюдает за ним, и выдавил из себя болезненный смешок. От этой попытки у него перехватило горло, и Инк запнулся, коснувшись шеи кончиками пальцев. Его взгляд остановился на Дриме. Когда Инку удалось заговорить, его голос прозвучал тише, чем он рассчитывал: – Только не говорите мне, что из-за меня вы вступили в конфликт с Советом Омега-таймлайна. – Не только из-за его отказа помочь тебе, – напомнил ему Дрим резким голосом. Инку хотелось, чтобы этот гнев был направлен на него. – И это не весь Совет. Скорее всего, это только Король-воин Азгор и его союзники. Другими словами, в Омега-таймлайне может начаться внутренний конфликт. Это может быть хуже, чем если бы они обратились против Звездных Сансов. Такой раскол также в очередной раз ограничивал участие Блу и Дрима в подобном конфликте. «Им еще есть чем заняться. У них еще столько всего интересного. Пожалуйста, не Удаляйте их. Пожалуйста». Инк моргнул и заметил, что все ждут, когда он что-нибудь скажет. – Это… нехорошо. Прости, Core!Фриск. – Тебе не нужно извиняться, – пробормотал Core!Фриск. – Я долгое время игнорировал проблемы. Инк заметил, что он что-то скрывает. Не гнев. Или разочарование. Скорее всего, это была печаль. Он не хотел перегружать Инка. Инк уже был перегружен. Он был на грани того, чтобы сломаться и больше не встать. Он не хотел взваливать это бремя на Кора, поэтому улыбнулся, сделав вид, что забылся, и промолчал. Ему нужно было что-то сказать, потому что он ничего не делал, и это мог быть его последний шанс сказать что-нибудь Core!Фриску. «Core!Фриска можно заменить так же легко, как и любого другого». Стресс стал для Инка невыносимым, и его снова вырвало. Он отпрянул от Дрима, который был слишком добр и старался помочь, чтобы не испортить его одежду, и вымученно рассмеялся: – Я в порядке! Все отлично. Просто немного напряжен, ха-ха. Руки Дрима зависли над рукой Инка, но он не коснулся его. – Как думаешь, ты сможешь что-нибудь съесть? – спросил Дрим. – Нет, – ответил Инк, прежде чем понял, что остальные будут против. И Дрим мог тоже отказаться от еды, если бы Инк отказался. – То есть да. Мы оба можем. Судья, Паладин, вы хотите остаться? Лицо Судьи помрачнело: – К сожалению, нам пора идти. У меня встреча, на которой я хочу присутствовать. – Надери задницу Королю-воину Азгору за меня, – попросила Альфис. – Возможно, – пробормотала Судья. Она кивнула Инку: – Дальше будет нелегко, но мы на твоей стороне. Все изменится. – …Верно, – голос Инка стал настолько ровным, что в нем зазвучал сарказм. «Я уверен, что все будет к лучшему». Остальную часть своего ехидного комментария он оставил при себе. Инк подождал, пока Судья и Паладин уйдут, и снова обратился к Core!Фриску. Его тон был четким и профессиональным: – С чего мне начать обновление защитных систем Омега-таймлайна? – Прежде всего, тебе нужно позаботиться о себе, – подчеркнул Core!Фриск, выглядя расстроенным. – С нами все будет в порядке. «Нет. Не будет. Они позаботятся об этом». Инк не хотел смеяться над Кором, поэтому сохранял невозмутимое выражение лица: – Я так сильно отстал. Мне столько всего нужно отремонтировать. Инк вывел коды для обновления системы безопасности вокруг Андерсвапа. Он едва успел открыть файлы, как знакомая тяга заставила его пошатнуться. Создатель требовал его помощи. Сейчас же. Один из Них хотел, чтобы он помог Ему. Они по-прежнему считали его полезным. Они не были сосредоточены ни на Андерсвапе, ни на Core!Фриске, ни на Дриме. Инк почувствовал бы облегчение, если бы не ужас и предвкушение, исходящие от других Создателей. – Я должен идти. Чара расстроенно сказал ему, что он может отдохнуть… Инк почувствовал еще один рывок, почти как резкое дерганье за цепь, прикрепленную к грудине. «Подожди, – взмолился он. – Дай мне секундочку. Я могу помочь тебе через мгновение, только дай мне попрощаться…» Его зрение уже начало меркнуть, застилаясь золотыми и радужными вспышками. Ему не дали ни секунды, чтобы попрощаться. Инк почувствовал себя отстраненно, повернулся спиной к остальным и махнул рукой. Бруми все еще лежал сломанным в своей кобуре, но на этот раз Инку не требовалась его помощь. Тело Инка отдалялось от него, теряя форму, словно тающий призрак, и ему показалось, что он услышал чей-то крик. Едва успев узнать голос Дрима, он вернулся в Дудл-сферу.

***

Найти мир, из которого можно было бы извлечь цвета, оказалось сложнее, чем предполагал Скетч. Эмоциональное истощение, вызванное пытками Инка и их последствиями, оказалось сильнее, чем он мог ожидать, и у него почти не осталось цветов. На выбор было множество пустых и заброшенных временных линий Геноцида, но он обнаружил, что блокирует их, вместо того чтобы забрать цвета. Скетч не был бы так обеспокоен своим решением, если бы был уверен, что это реакция на то, что Инк может подумать об уничтожении миров. Вместо этого карантин казался ему собственным способом консервации этих цветов, чтобы сохранить их на потом. Было интересно остаться с таким низким уровнем красок. Скетч мог описать это только так: интересно. Не страшно и не тревожно. Но захватывающе. У него всегда было желание проводить испытания и искать ответы на свои вопросы, но это за неимением лучшего термина "чувствовалось" иначе. Что примечательно, Скетча не волновали возможные последствия. Какая-то часть его хотела увидеть, что произойдет, если он не восстановит цвета. Другая его часть понимала, что он откладывает поиск цветов, потому что хочет избежать эмоций, которые испытает, получив обратно всю палитру. У Скетча не хватало эмпатии, чтобы сильно переживать из-за предстоящего Удаления одного из союзников Инка. Он знал, что расстроился бы, если бы у него было достаточно цветов. Он холодно и логично рассудил, как это Удаление может отразиться на Инке и на нем самом, но на этом все и закончилось. Не было никакого желания каким-то образом предотвратить Удаление. Не было желания и пытаться умиротворить Их. Он ничего так не хотел, как уничтожить Их, как и многие другие препятствия. …Что вновь возвращало его к мыслям об Инке. «Я ранил Инка сильнее, чем мог себе представить. Инк это знает. И все же он все еще верит в меня». У Скетча осталось достаточно красок, чтобы не поддаваться любым холодным аналитическим планам о том, как он может использовать осведомленность Инка о его УР и его личности Модератора, чтобы обезопасить Инка. Обеспечить "безопасность" Инка и сделать его счастливым – две совершенно разные вещи. Инк слишком старался ради тех, кто не заслуживал искупления. Он всегда старался сделать Мультивселенную лучше, как и тогда, в прошлом, но у него были свои пределы. Он уже переступал их раньше. Изоляция сделает только хуже. Скетч обнаружил мертвый мир без Поверхности и без возможности Сброса. Сканирование кодов показало, что Создатель был активен в другом месте. Существовала вероятность, что когда-нибудь Он может вернуться. Скетч обдумал это. Затем он хладнокровно разорвал Его связь, как делал много раз до этого, и вырвал цвета из мира для собственных нужд. Реакция была мгновенной. Скетч недооценил, насколько сильно его защищала апатия. Теперь его преследовали образы изломанного тела Инка, отчаяния Дрима и Блу, шока и тоски Инка, когда тот понял, что сделал Скетч и серьезно сообщил ему, что Создатели собираются Удалить кого-то в отместку за Эррора. Скетч был причиной того, что Создатели были так разгневаны, но Они собирались выместить эту злость на Инке. Они всегда так делали. Скетч знал об Удалении. Он помнил об Удалении. Он обладал способностью Удалять. Но даже Скетч не мог помешать Им использовать ее. Скетч не успел добраться до Пустоты до того, как рухнул. Мир вокруг него не был пустым пространством небытия. Он все равно потерял дар речи. Не имело значения, издаст ли он хоть звук. Рядом не было никого, кто мог бы услышать его горестные крики.

***

Создатель неожиданно выпустил Инка почти сразу после того, как схватил его, и тот, пошатываясь, упал на землю. Его оранжевое замешательство застыло в фиолетовом ужасе, когда предвкушение, гнев, волнение, вина и страх других Создателей впились в его кости, словно ледяные когти. А еще было нетерпение. Инк прошептал извинения, поднося Бруми к бассейну, и начал собирать его обратно. Он извинялся за то, что это заняло так много времени. Он просил прощения за ожидание. Он сожалел, что сопротивлялся Его призыву. Создатели были недовольны. Он мог бы и промолчать. Поэтому он замолчал, опустил голову и починил Бруми. Потом он стал ждать, когда Создатель возьмет его на следующее задание. Их эмоции заглушались красками и Дудл-сферой, но Инк всегда мог определить, где требуется его присутствие. Они не хотели, чтобы Инк помогал Им с личными АВ. Они не хотели, чтобы Инк помогал Омега-таймлайну или Андерсвапу. Они не хотели, чтобы он был в Дудл-сфере. Он был нужен Им в Анти-пустоте. Один из Создателей хотел использовать его, чтобы вернуть Свой мир после того, как Эррор его "уничтожил". Инк знал, что его отправляют в Анти-пустоту не за этим. Его тревога усилилась совсем по другой причине, но он предпочел бы возвращение в плен альтернативе. Он попытался быть благодарным. Вместо этого его снова начало тошнить. Инк знал, что его улыбка не повлияла на цвет огоньков его глаз: – Спасибо за милосердие. К Их предвкушению примешивались насмешка и страх. Он был практически уверен, что некоторые из более добрых Создателей плакали. Инк быстро положил свой костяной посох и последний клочок повязки Нота, надеясь, что их не уничтожат. Он подумывал оставить свои флаконы, но знал, что Они этого не хотят. Он наполнил их до отказа. Убедившись, что новый Эррор не сможет проникнуть в Дудл-сферу, он открыл портал в пустой мир. Оттуда он открыл новый портал в Анти-пустоту. Инк вгляделся в жуткую ослепительную белизну и содрогнулся. Он шагнул в портал, убедился, что не осталось никаких кодов, позволяющих отследить его перемещения, и закрыл его. В этой части Анти-пустоты царила тишина. В некоторых частях казавшегося бесконечным белого простора слышались посторонние звуки. Например, статические помехи, тихие гудки или даже жалобы и крики Эррора. В этой части было тихо. Пусто. За исключением Инка и отключенных кодов мира. Пока не появится Эррор, чтобы вернуть Инка. Большинство других на месте Инка попытались бы бежать. Он же даже не думал об этом. Как всегда, выбора не было. Его повторный захват сделает больно его друзьям, но они все равно будут существовать, чтобы почувствовать эту боль. Может быть, это сделает Их счастливыми. Тогда Они, возможно, никого не Удалят. Все пойдет по сценарию, как Они и велели. Инк поднял руки и постарался не обращать внимания на постоянную боль от едва затянувшихся ран. Он вдумчиво набирал коды для возвращения мира. Это была разновидность АВ "Одержимость". У Инка слишком сильно болели кости, чтобы он мог даже попытаться открыть скрипты мира и узнать подробности. Он не мог позволить себе отвлекаться слишком сильно. Это может испортить процесс инициализации. Создателю этой АВ было все равно, если Инк что-то испортит. Реинициализация мира не была Его целью. Инк притворился, что это Его цель, чтобы не сжаться в комок в приступе гипервентиляции. – Когда же появится Эррор? – прошептал он. Создатель варианта АВ "Одержимость" не ответил. Он был слишком взволнован. Ему доверили это дело, и Он ни за что не испортит сюрприз. Инк заставлял себя не оглядываться через плечо, пока работал над возвращением АВ. Создатель мог бы легко взять управление на себя, чтобы сделать его работу более эффективной, но вместо этого позволил ему возиться и путаться. Несколько раз Он даже, посмеиваясь, устраивал саботаж, удаляя часть его кода. Кости Инка горели от стыда, но он с радостью предпочел бы Его насмешки причинению вреда другим или их Удалению. Он ждал, когда его схватят нити, или обожжет бластерный огонь, или кости проткнут его спину и ноги. Эррор не появился. Волнение Создателя расцвело чистым восторгом, когда еще несколько из Них заявили о своем присутствии. У Инка подкосились ноги. Даже с его красками он пошатнулся под натиском Их разнообразных эмоций, его швыряло из стороны в сторону, как лист в сильную бурю. Но это не помешало ему понять, что же Их так взволновало (или ужаснуло). Слишком поздно Инк понял, почему ему приказали прийти сюда. Не для того, чтобы его поймал Эррор. А для того, чтобы он не смог броситься обратно к Блу и Дриму. Он все равно попытался. Инк едва успел коснуться рукояти Бруми, как его сознание выдернули из тела. Бруми недолго парил в воздухе, словно его дразняще держали между двумя гигантскими пальцами, а затем врезался в землю. Инк услышал, как тот треснул, но на этот раз он не раскололся на части. Создатели позволили ему починить Бруми только для того, чтобы напомнить ему, в какой ловушке он на самом деле находится. Он ничего не мог контролировать. Он не имел права голоса. Он был Сосудом для Них, Их инструментом, Их кистью. И ничем больше. Ему давно пора было это вспомнить. Они были терпеливы. Они были осторожны. Они собирали нужные файлы с самого начала. Они даже потратили дополнительное время, чтобы убедиться, что у Них есть все, что нужно для Удаления. Они же любезно предоставили Инку достаточно времени, чтобы попрощаться. Как жаль, что он потратил свой последний визит к ним на "плач и нытье", вместо того чтобы делать свою работу. Жаль. Похоже, он недостаточно заботился о своих друзьях, чтобы сделать что-то полезное и защитить их. Инк почувствовал, как коды, представлявшие Андерсвап, начинают гореть.

***

Чара не хотел плакать. Нот-Инк поначалу много плакал, но потом заставил себя остановиться. Плакать, когда Нот-Инк не плачет, было как-то неправильно. Чара мог бы поплакать за него, но это тоже казалось неправильным. Нот должен иметь возможность плакать, не боясь порицания. Нот был Инком. Инк был Нотом. Инк был Защитником. Но он все равно был личностью. Сколько бы других ни пытались внушить ему, что это не так, он был личностью. Чара не успел ничего сказать Инку, как тот исчез, растворившись в мерцании радужных красок. Он уставился на то место, откуда исчез Инк, отстраненно отметив, как учащенно дышит Андайн. – Какого черта произошло? – спросила Альфис. – Инк потерял контроль, – тихо объяснил Core!Фриск. – Обычно такое происходит, когда он интенсивно программирует. – Ты можешь его найти? – обеспокоенно спросил Блу. – Я постараюсь, – пообещал Core!Фриск. Он исчез, но Чара успел заметить, как он встревожен и напряжен. Королева Ториэль казалась спокойной, пока Чара не заметил в ее глазах слезы. Азгор поколебался, затем положил руку ей на плечо: – Я знаю, что это больно – вот так отпускать его, но это не наш ребенок. – Я понимаю, – сказала Королева Ториэль. – Но напоминание все равно причиняет боль. Азгор еще больше понизил голос, но Чара услышал его: – Мне нужно кое о чем с тобой поговорить. Позже. Королева Ториэль бросила на него осторожный, подавленный взгляд. Альфис была больше сосредоточена на том месте, откуда исчез Инк. – Это что, шутка? – Ее голос сорвался от гнева и тревоги. – Мы прошли через все это, чтобы найти его, а Инк просто снова исчезает? – Инк не знает, что такое "передышка", – заявил Рас. – У него не было ни дня, – бросила Альфис. Улыбка Раса была скорее ироничной, чем ленивой: – Мультивселенная не отличается терпением. Чара не мог вспомнить случая, когда Альфис теряла дар речи. – Как ни прискорбно, но Рас прав. – Дрим стиснул челюсти и оглядел сад. Его взгляд остановился на зарослях лаванды. – Мне тоже пора уходить. – Нет, – запротестовал Блу. Он схватил Дрима за руку, чтобы не дать ему открыть портал. – Хотя бы захвати немного еды перед уходом. Инк этого не сделал. Он исчез, и Чара даже не успел передать пирог, который испек для него. У него не было возможности по-настоящему отдохнуть, поспать в кровати или вообще позволить себе исцелиться. Он уже вернулся в Мультивселенную, которая причинила ему вред. Чара отказался заплакать. Азгор заметил, что он огорчен, и тепло приобнял его одной рукой. Чара пробормотал, что даже не успел показать Ноту-Инку, как сильно они все о нем заботятся. – Я уверен, что Инк вернется, когда будет готов, – заверил его Азгор. Он снова замолчал, а затем обвел взглядом группу, оставшуюся в саду Королевы Ториэль. – А пока… есть пара вопросов, которые, как мне кажется, нам нужно обсудить. Андайн напряглась. Напстатон скрестил руки на груди, постукивая пальцами по бицепсу: – Ты имеешь в виду, что у Чары есть Сброс? У Чары свело живот. Дрим вздрогнул. Монстры из Подземелья Андерсвапа, от Блу до Азгора и Меттаблука, выглядели совершенно не удивленными. Альфис резко выдохнула и провела рукой по своим шрамам: – Ну да. А я-то гадала, кто же поднимет эту тему. Азгор неодобрительно поджал губы: – Напстатон… – Это было немного грубо, кузен, – заметил Меттаблук. – Не думаю, что нам нужно ходить на цыпочках вокруг Сброса, – защищался Напстатон. – Теперь мы знаем, как устроена Мультивселенная. – Ты не обязан нам ничего рассказывать, Чара, – твердо прервал его Азгор. – Тебе решать, делиться ли своими секретами. Или не делиться. Андайн, стоявшая рядом с Альфис, нервно заерзала. – Я согласен с Азгором, – сказал Рас. Он уже развалился на одной из скамей, запрокинув голову и закрыв глазницы. – Это твой выбор. Рас знал о Перезагрузках. Блу тоже знал. И возможно, Андайн и Королева Ториэль. Чара не возражал бы, но даже Рас не знал всего, что он сделал. Он был уверен, что если тот узнает, то больше никогда ему не доверится. Альфис точно не стала бы. Они отправились в Мультивселенную на поиски Нота-Инка, но они не знали всего. Они не знали, что Чара был почти таким же злодеем, как Темми, и годами держал их в ловушке в Подземелье. Не зная, что сказать, Чара прикусил губу и посмотрел на небо, к которому так отчаянно стремились монстры Подземелья. Сердце в груди пропустило удар и превратилось в лед. Небо раскололось. Его рассекала белая трещина, как дыра в разбитом стекле, сквозь которую проглядывало немного жгучего белого света. Внутри этой белой трещины был скелет. Чаре не нужно было чувствовать его злобу, чтобы понять, кем и чем он был. Давным-давно, еще в Подземелье, Темми много раз сталкивался с Чарой. Он подкалывал его по поводу его выбора и (когда он шел по этому пути) его пацифизма, подвергая сомнению его решимость и высмеивая его усилия. Чара смотрел в безжалостные красно-желтые глаза, и один из вопросов Темми прозвучал в его голове: – Что ты будешь делать, когда столкнешься с беспощадным убийцей? Обычно Чара все равно пытался его образумить. На этот раз он знал, что у него не будет ни единого шанса. Эррор Разрушитель шагнул через пролом в небе Андерсвапа и со злостью посмотрел на Дрима и Блу. На его лице не было ни капли милосердия. Только ненависть.

***

Эррор был в Андерсвапе. Эррор был в Андерсвапе. Инк был настолько поглощен (собственным истощением. Он едва мог поддерживать разговор, не говоря уже об обновлении столь важных кодов) жалостью к себе и так озабочен (вымаливанием безопасности Дрима и Блу и убеждением Совета, что они не предатели) заискиванием перед Омега-таймлайном (совершенно уверенный, что они заберут его для допроса), что не учел ослабление системы безопасности Андерсвапа. Удаленный Эррор уже находил Андерсвап. Новый Эррор нашел его сейчас. Голоса привели его прямо к нему. Конечно, Удаленный Эррор исчез, и Их планы с ним были разрушены. Поэтому Они могли бы немного перенести запланированные события. «Нет-нет-нет, он может забрать меня обратно и мучить, как вы и планировали. Он может делать это так долго, как вы с ним захотите. Не трогайте Андерсвап, не трогайте Блу, не трогайте Дрима, пожалуйста…» Боль пронзила череп Инка, его кости, ̷е̷г̷о̷ ̷н̷е̷с̷у̷щ̷е̷с̷т̷в̷у̷ю̷щ̷у̷ю̷ ̷д̷у̷ш̷у̷. Инк распознал предупреждение о готовящемся Удалении, когда почувствовал его. Но было уже слишком поздно. Воспоминания обрушились на голову Инка. Они промелькнули в его голове, вдавливаясь в череп с такой скоростью, что он закричал в агонии. "Блу наблюдал, как исправляется небо, избавлявшееся от ужасных белых сбоев, и обратил внимание на скелета, который его ремонтировал. Блу никогда не видел других монстров-скелетов, кроме своего брата и отца, где бы тот сейчас ни был. У него и так были вопросы, поскольку он был уверен, что его семья единственная в своем роде, но появление этого скелета (и тот факт, что хозяином нитей был еще один скелет) вызвало у него еще больше вопросов. Этот новый скелет был похож на уменьшенную версию Блу. Он сражался со скелетом, использующим нити, с помощью гигантской кисти. На самом деле он сражался очень хорошо, отражая нити и спасая пойманные в них души, прежде чем их затягивало в белые трещины в воздухе…" Так Инк впервые встретил Блу. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, нет…» "Когда Дрим подошел к яблоне на прекрасной Поверхности Пацифистского таймлайна, там уже сидел монстр-скелет. Это был не местный Санс, которого Дрим уже видел мельком в здешнем городе монстров, хотя он наверняка тоже был Сансом. Он был удивительно невысоким даже для Санса. Кисть за его спиной была выше, чем он сам. Дрим мог бы принять его за ребенка-скелета, если бы не его собственный опыт. (Дрим больше не был ребенком. Core!Фриск навсегда останется им. Он видел только ребенка, которым когда-то был Найтмер, и не мог представить его взрослым, как бы ни старался вообразить взрослую версию лица своего брата без порчи.) Монстр-скелет услышал приближение Дрима и повернул череп в его сторону. При виде его лица у Дрима перехватило дыхание, а нерешительное приветствие застряло в горле. Его левый глаз был пронзительным золотом неземного неба. Правый был наполнен радугой разноцветных звезд в чернильно-черном ночном небе. Смотреть в них было невыносимо, словно Дрим вглядывался в глубины бездонного плана бытия, который не мог постичь…" Но теперь… теперь это был и Дрим? «Нет…» "Даст как раз выполнял свое первое задание для Найтмера, когда почувствовал, что кто-то приближается к нему сзади. Если бы легкий источник ОП хотел еще больше облегчить ему задачу, он бы с радостью ему это позволил. Кто-то нерешительно откашлялся: – Привет. Я Инк. Кто?.. Маленький скелет едва успел закричать, как несколько костяных атак пронзили его тело. Даст слышал, как он задыхается, выплевывая черную кровь, а его руки дрожат перед грудной клеткой, зависнув над костяными атаками оттенка индиго, как будто у него был какой-то шанс вытащить их. Даст даже не оглянулся, стараясь не обращать внимания на шум, производимый Инком, когда его крики перешли в тихое хныканье. Он закончил загрузку вируса и повернулся. Холодный взгляд разноцветных огоньков глаз остановился на его плачущем враге, и он глухо усмехнулся: – Ты выжил? Ха. А я-то думал, что не получил никаких ОП… Костяные атаки с силой вырвались из тела Инка, и он упал на пол. Он лежал на спине, пытаясь осмыслить только что произошедшее, а его рваное дыхание неестественно свистело…" «Нет, нет, нет, нет, НЕТ…» Инк хотел бы, чтобы у него не было красок. Он хотел быть Павшим. Он хотел быть мертвым. Может быть, тогда он бы не понял, что происходит. В дампе памяти были не только Блу и Андерсвап. Не только Дрим или Даст. Это были воспоминания о Core!Фриске. О Реде. О Эдже. О Сае. И о Найтмере, и о Киллере, и о Хорроре, и о Владыке. Удаленные воспоминания принадлежали всем, кого Инк когда-либо встречал, кроме Скетча. Инк получал воспоминания о каждом своем взаимодействии в Мультивселенной. Это были не его собственные воспоминания. Это было заметно. Во многих он видел себя, но были и другие элементы, означавшие, что это чужие воспоминания. Были и такие воспоминания, где его вообще не было, а его просто обсуждали или думали о нем изначальные владельцы воспоминаний. Эмоции и даже внутренний диалог, сопровождавший их, были не его собственными. Инк знал, что именно Удаляется. В каждом воспоминании и мучениях, которые он переживал, был один общий элемент или тема: сам Инк. Инка нельзя было Удалить. Его воспоминания тоже нельзя было Удалить. А вот воспоминания других об Инке – можно. Но Создатели… Создатели не стали бы… Некоторые не стали бы. Они были в таком же смятении и ужасе от этого Удаления, как и Инк. Но многие Создатели сделали бы это. Создатели, за которыми было последнее слово, уже приняли решение. Они приняли решение, как только была создана эта Мультивселенная и Они поняли, что может и чего не может Удаление. Их не волновало, что думают другие, даже те Создатели, которые присоединились к Ним позже и не знали об изначальных планах. Слишком поздно Инк понял, что Они всегда собирались сделать это. Инк был Их Сосудом, Их кистью и системой обслуживания Мультивселенной; он обеспечивал беспрепятственное внедрение новых кодов, одновременно ремонтируя, изменяя и поддерживая старые. Он был инструментом, а не личностью. Инструменту не нужны ни хобби, ни отпуск, ни друзья. Ему не нужно было быть союзником Омега-таймлайна или членом Звездных Сансов. Ему даже не нужно было быть "Защитником", когда эту Роль легко мог взять на себя Скетч. Об Удаленных не помнил никто, кроме Инка. Их существование не мог признать никто, кроме Скетча. Сколько бы раз Инк ни упоминал об Удаленных, никто другой не слышал, не видел, не признавал и не вспоминал об их существовании. Так что если бы воспоминания об Инке были Удалены… Никто не вспомнил бы Инка. Никто не увидел бы Инка. Никто не услышал бы Инка. Никто вообще не заметил бы его существования. Никто, кроме Скетча. И Их. Инк действительно не был личностью. Он был Их Сосудом и инструментом. Это было все, чем он должен был быть. И теперь это было все, чем Инк когда-либо был: забытым, изолированным и заброшенным воспоминанием. П̷р̷я̷м̷о̷ ̷к̷а̷к̷ ̷е̷с̷л̷и̷ ̷б̷ы̷ ̷о̷н̷ ̷в̷е̷р̷н̷у̷л̷с̷я̷ ̷в̷ ̷с̷в̷о̷ю̷ ̷з̷а̷б̷р̷о̷ш̷е̷н̷н̷у̷ю̷ ̷А̷В̷.̷ Тело Инка пронзила мучительная боль, и его сознание погрузилось во тьму.

***

Воздух раскололся, и Чару обхватили чьи-то руки. Нити Эррора рассекали сад и поместье Королевы Ториэль, как горячий нож мягкое масло. Эррор дернулся, сильно глюкнув, и захихикал, хотя из-за сбоя его атака не достигла большинства целей. Но не всех. Когда Азгор крепко сжал его в своих объятиях, Чара успел заметить души, затянутые в нити Эррора, и только через секунду понял, что они принадлежат нескольким Стражам Королевы Ториэль, прежде чем они разлетелись на куски. Эррор снова дернулся, расплывшись в жуткой ухмылке, и демонстративно осмотрел окрестности: – О, как хорошо вернуться в Андерсвап. Не знаю, как вы не пускали меня, но, похоже, ваша маленькая защита не выдержала. Какая жалость. На этот раз Голоса меня не остановят. В воздухе появились пять глючащих черных Гастер-бластеров и открыли огонь. Дрим поднял руки, но из-за ужаса окружающих они лишь слабо заискрились. Мир покачнулся, и Чара оступился на твердой мостовой. На нем не было обуви. Сейчас это было неважно, но он все равно отметил это. Он сосредоточился на этом, стараясь игнорировать свое учащенное дыхание. Он до сих пор был в пижаме. Он провел ночь в саду… Рас обмяк, как марионетка, у которой перерезали ниточки. Он тяжело дышал, изо рта по подбородку стекала кровь. Он не пострадал от атаки. Чара понял, что он только что провел себя, Блу, Дрима, Азгора, Ториэль, Андайн, Альфис, Напстатона и Меттаблука по короткому пути. Появился Core!Фриск, но застыл на месте, тупо наблюдая, как Эррор с ликованием разрушает поместье Королевы Ториэль. Дрим уже был рядом с Расом. Его руки засветились, и он вызвал душу Раса. Она была расколота. На лбу Дрима выступили капельки пота, но свечение его рук не угасало. Блу всхлипывал, сжимая руку брата, и его плач перешел в негромкий, мучительный крик: – Папирус, почему?! Рас не ответил. Чара не был уверен, что он вообще был в сознании, пока Дрим пытался собрать достаточно позитива, чтобы сохранить ему жизнь. – Блу, – окликнул друга Дрим слабым и умоляющим голосом. – Блу, нам нужно эвакуироваться. – Нет! Не здесь. Не дома. Мы можем… Мы должны… – Блу замолчал. Огоньки его глаз побелели от мучительной боли, но он не стал терять времени. – Core!Фриск, отправляйся в город. Нам нужно как можно больше дверей… Позади Дрима появилась глючная фигура. Чара был всего лишь ребенком. Маленьким, решительным человеком. Да, освободившим Подземелье Андерсвапа, но все же слабым, лишенным магии человеком. Он все равно двинулся, не задумываясь. Он попытался прикрыть Дрима. Азгор был быстрее. Костяная атака Эррора вонзилась ему прямо в спину, практически прорезав грудь, и ее острие вышло спереди. Она остановилась прямо у позвоночника, оставив зияющую диагональную рану, слишком похожую на ту, что нанес ему Чара при нападении у дверей Руин. Эррор насмешливо улыбнулся: – Упс. Я промазал. Он выдернул костяную атаку из груди Азгора. Чара по опыту знал, что большинство монстров не истекают кровью. Вид глючащей, насыщенной злобой энергии внутри раны был хуже любого ножевого ранения. Чара застыл. Следующая атака Эррора пробила бы голову Чары, если бы Напстатон не схватил его. Острая кость рассекла волосы Напстатона, едва не задев щеку, и он зашипел от боли, споткнувшись и упав на колени рядом с Азгором. Чара не позволил Напстатону оттащить себя снова. Он потянулся к Азгору, который лежал на том месте, где упал. Он был так близко. Совсем рядом. Он не знал, почему потянулся к нему, но если бы достал, то возможно… Пальцы Чары почти коснулись руки Азгора. Но не коснулись. На дороге за городом лежал белесый порошок. Он был на мостовой. Он был на костяной атаке Эррора. Он был на одежде Чары. Пыль Азгора покрывала руки Чары. И все же он снова протянул их. И все же он попытался. На мгновение душа монстра-босса затрепетала, паря над его ладонями. Если он поглотит ее, то сможет сохранить… Хлестнула одинокая нить. Душа разлетелась вдребезги. Осколки рассыпались и исчезли. (Прямо как тогда, когда Чара лишил его жизни). Королева Ториэль закричала. Альфис взвыла от горя и ярости. Андайн тихо всхлипнула. Напстатон молчал. Рас тоже молчал, его душа медленно разрушалась, как и душа Азгора. Блу не мог заставить себя оторваться от брата. Чара увидел расползающиеся трещины и понял, что Рас тоже умирает. Эррор не пытался увернуться от атак, которые обрушивали на него Альфис, Напстатон и Королева Ториэль. Он принимал их на себя, не получая ни царапины. Он рассмеялся, подняв руки, и земля содрогнулась. В далеком городе раздался грохот. На глазах Чары горизонт исчез с лица земли. Сияние рук Дрима померкло, и огоньки его глаз погасли. Полуоткрытые глазницы Папируса медленно закрылись. Блу потрясенно застыл. Альфис кричала от гнева и горя. Андайн плакала. Азгор был мертв. Чара только недавно узнал о Мультивселенной, но Core!Фриск рассказал ему кое-что о таких монстрах, как Эррор. Разрушитель был в своей собственной лиге. Не было никого, кто мог бы ему противостоять. Некому было прогнать Эррора и исправить ущерб, нанесенный Андерсвапу. Иногда коды, похоже, восстанавливались сами по себе, но гарантии не было. Некому было исправить случившееся. Некому было спасти Раса. Некому было вернуть Азгора. Разве что кроме него самого. Чара был полон РЕШИМОСТИ. Только Core!Фриск видел свет, мерцающий на кончиках пальцев Чары. Только он мог выкрикнуть предостережение, но его крик затерялся среди грохота разрушений, когда Андерсвап начал осыпаться вокруг них. – Чара, не надо!.. Кулак Чары ударил по кнопке, и мир исчез.

***

ИНИЦИИРОВАН ИСТИННЫЙ СБРОС ВНИМАНИЕ! ДАННЫЕ МЕСТОПОЛОЖЕНИЯ НЕ УДАЛОСЬ ЗАГРУЗИТЬ ДОЛЖНЫМ ОБРАЗОМ. ДАННЫЕ ПАМЯТИ НЕ УДАЛОСЬ ЗАГРУЗИТЬ ДОЛЖНЫМ ОБРАЗОМ. ДАННЫЕ ПЕРСОНАЖА НЕ УДАЛОСЬ ЗАГРУЗИТЬ ДОЛЖНЫМ ОБРАЗОМ. ДАННЫЕ СОХРАНЕНИЯ ПОВРЕЖДЕНЫ. ВСЕ РАВНО НАЧАТЬ НОВОЕ СОХРАНЕНИЕ? ДА | НЕТ … ♥ ДА | НЕТ

***

Рас резко проснулся с тихим вздохом. Прижав руку к шее и грудине (обе были целы), он призвал свою душу и расслабился, когда перевернутое белое сердце выплыло наружу. Он спрятал ее и застонал, прижав ладони к ноющим глазницам. «Что ж, это был плохой сон». Кошмары не были для Раса чем-то новым. У него было много кошмаров о разных временных линиях. Ему не впервой было видеть кошмары о том, как Эррор снова атакует Поверхность Андерсвапа. …Снова? Рас растерянно моргнул, вспомнив, как он и Блу узнали о Мультивселенной. Точно, Дрим явился, чтобы защитить Андерсвап от Эррора. Должно быть, это был Дрим, потому что кто еще это мог быть? Затем Рас перестал думать об этом. Он сел и тут же заметил, что в комнате что-то не так. В его комнате было гораздо грязнее, чем он помнил. Кровать-машина все еще была на месте, как и куча нестиранных толстовок, свернутых в клубок на матрасе. Самой неуместной была беговая дорожка, которую он использовал, чтобы подшутить над Чарой. Он думал, что Блу засунул ее в новый гараж, когда они поднялись на Поверхность, заявив, что его брат может "хранить дома другие «сувениры из Подземелья»". Рас был уверен, что в Мультивселенной есть еще более странные "сувениры". Рас выглянул в окно. Снаружи густо падал белый снег, устилая небольшую видимую часть подоконника. Хм. На улице прямо метель. Возможно, ему придется срезать путь до лаборатории Андайн. Сначала ему нужно было успокоиться после последнего кошмара. Расу нужно было увидеть Блу. От охватившей его паники у него перехватило дыхание. Не успел он сообразить, что делает, как рывком распахнул дверь и выбежал в коридор. Блу не было в его комнате. Он до сих пор на задании с Дримом? В голове у Раса стучало, но он стиснул зубы и, перепрыгивая через две ступеньки, спустился в гостиную. Первое, что бросилось ему в глаза – старый телевизор. Второе – дом был гораздо меньше, чем тот, в котором жили братья-скелеты на Поверхности. Расу не нужно было подниматься наверх, чтобы понять, что комнаты для гостей больше нет. Ноги сами понесли его к входной двери. Его рука легла на ручку. Он повернул ее. Дверь открылась. Рас смотрел на заснеженные улицы Сноудина. Один из его бывших соседей заметил его и рассеянно помахал рукой, направляясь к кафе Маффет, расположенному недалеко от центра города. Рас не помахал в ответ. Его ноги задрожали, подкашиваясь, и он упал на колени в снег.