Преданных предали

Вера прошла в гостиную и без сил опустилась на диван, прикрыв глаза. Витя всё ещё мешкал в прихожей. Ноги гудели после туфель – эти изящные лодочки, призванные произвести впечатление на родителей Вити, стали настоящим орудием пытки. Вера с наслаждением пошевелила пальцами, чувствуя, как к ним возвращается жизнь. Пчёлкин, наконец, начал разуваться, но резкий звонок мобильного заставил его выпрямиться. Он так и остался стоять в прихожей, одна нога в ботинке, другая — в носке, и взял трубку. — Да, Антипов, что у тебя? — спросил он. — Виктор Павлович, извините, что беспокою, — начал помощник немного торопливо, — но есть новости по «Быкам». Они начали освобождать точки. Пчёлкин изумленно приподнял бровь. Такая быстрая реакция Шакира после их «теплой» беседы в «Беверли-Хиллз» была слегка неожиданной. — Да ты что? — изобразив удивление в голосе, протянул он, — Я думал, после моего визита он еще неделю будет зализывать раны. Ну что ж, это радует. Ладно, что там с инвесторами, всё готово к завтрашней встрече? — Да, с инвесторами всё в порядке, — подтвердил Антипов. — Виктор Павлович… я подумал, раз уж «Быки» пошли на попятную, может, стоит обсудить некоторые детали перед завтрашней встречей? Чтобы всё прошло без сучка и без задоринки… — Антипов, — Пчёлкин потер ладонью лоб, — это не может подождать до завтра? Перед самой встречей всё и обсудим. Антипов на секунду замялся, а затем ответил: — Виктор Павлович, понимаю, но лучше сегодня всё проговорить. Есть пара моментов, которые требуют вашего непосредственного участия. Шакир, он, в общем, он ведет себя странно. Слишком уж легко согласился. Я боюсь, что тут какой-то подвох. Пчёлкин вздохнул. Интуиция подсказывала ему, что Антипов прав. Что-то тут не чисто. И тут же, пытаясь придать своему голосу легкомысленный тон, добавил: — Вот скажи, у тебя вообще личная жизнь есть? Чего ты в праздничные дни на работе пропадаешь? — Да какая личная жизнь, когда такие дела вершатся! — в голосе Антипова прозвучала улыбка. — А вдруг Шакир что-то не так понял? Вдруг они решили освободить только половину точек? Вы же потом сами с меня шкуру спустите… — Ладно, ладно, убедил, — Пчёлкин махнул рукой. — Скоро буду. Закончив разговор, Пчёлкин, всё ещё стоящий в нелепой позе, устало провел рукой по волосам. Предчувствие, что эта история с «Быками» далеко не закончена, и закончится она не так гладко, как хотелось бы, с каждой минутой лишь усиливалось. Слишком уж поспешное отступление, слишком много недомолвок. Что ты задумал Шакир? Он бросил взгляд на Веру, которая безвольно сидела на диване. — Вер, извини, дела появились, — бросил он, направляясь к двери. — Мне нужно уехать. Вера глянула на него и коротко кивнула, словно говоря: «Да, да, езжай». Она уже приподнялась с дивана, собираясь проводить его, но Пчёлкин, не дожидаясь, вылетел из квартиры, хлопнув дверью. Вера облокотилась обратно на спинку дивана. Пальцы машинально нащупали на шее колье, подаренное Пчёлкиным всего лишь сутки назад. Он надел его ей на шею с такой нежностью, смотрел на нее с таким теплом в глазах, что у неё на мгновение закружилась голова. Ей хотелось попросить его остаться дома, не уезжать никуда, просто побыть рядом, поговорить… Но она промолчала, напомнив себе, что их брак — пустышка. Что где-то есть Кристина — настоящая женщина Виктора Пчёлкина, а она, Вера, — лишь марионетка в его игре. Горькие мысли нахлынули с новой силой. Она поняла, что больше не может играть эту роль. Не может притворяться, что равнодушна к Пчёлкину. Чувства, которые она подавляла, вырывались наружу с неудержимой силой. Она полюбила его. Полюбила этого сложного, противоречивого мужчину, который так легко врал, так умело жонглировал чувствами, который был женат на ней фиктивно. Но любовь, как сорняк, пробивалась сквозь асфальт равнодушия, оплетая её душу цепкими стеблями. Полюбила вопреки всему. Эта мысль, простая и страшная, пульсировала в висках Веры. Она встала с дивана и подошла к окну. За окном сгущались сумерки, город зажигал свои огни, готовясь к ночи. Простояв еще немного у окна, Вера, чувствуя, как тревога сжимает горло ледяной рукой, пошла на кухню. Налила стакан воды, сделала несколько глотков, пытаясь отогнать мысли. Она пошла в ванную, включила воду. Горячие струи обжигали кожу, но Вера почти не чувствовала тепла. Она механически мылась, словно пытаясь смыть с себя не только следы новогодней ночи, но и всё то, что волновало ее. Смыть тревогу, страх и любовь. Любовь, которая была не нужна, непрошена, запретна. Выйдя из ванной, Вера почувствовала себя совершенно опустошенной. Настроение безвозвратно пропало. Она легла в постель, но сон не шел. Мысли, словно карусель, крутились в голове, не давая ей расслабиться. Но все же, промучившись с бессонницей около часа, Вере удалось уснуть. Пока Вера переживала тревожные часы, Виктор Павлович, добравшись до офиса, окунулся в атмосферу напряжения. Офис, обычно гудящий голосами сотрудников, сейчас был пуст и тих — праздничные дни. Тишину нарушал лишь стук пальцев Антипова по клавиатуре. Он сидел, склонившись над монитором, лицо его освещено холодным светом экрана. — Ну, рассказывай, — бросил Пчёлкин, снимая пальто и усаживаясь в кресло. — Что за срочность? — Виктор Павлович, — Антипов повернулся к нему, в его глазах читалась тревога, — я проанализировал всю информацию по ситуации, и у меня сложилось впечатление, что Шакир блефует. Он не мог так просто сдаться. — К такому же выводу пришел и я, — кивнул Пчёлкин. — Слишком уж всё гладко. Где подвох? — Я думаю, — Антипов понизил голос, — он заманивает нас в ловушку. Встреча с инвесторами завтра…это идеальная возможность. — Что ты имеешь в виду? — нахмурился Пчёлкин. — Я просмотрел записи с камер наблюдения в «Беверли-Хиллз», — продолжил Антипов, отодвигая клавиатуру. — Там есть кое-что интересное. После вашего ухода Шакир встретился с… — он сделал паузу, — с человеком, очень похожим на Андрея Маркова. Имя Маркова резануло слух Пчёлкина. Андрей Марков — «Шулер» — бывший соученик Пчелкина, бывший Кристины. Тот самый, кто когда-то отбил ее у Пчёлкина, а потом сам ее потерял, когда Кристина вернулась к Виктору. Что ему нужно от Шакира? И как это связано с ним, с Пчелкиным? Запахло не просто подставой, а личной местью. — Ты уверен? — голос Пчёлкина был напряжен. — Абсолютно, — кивнул Антипов. – У меня есть фото. Он повернул монитор к Пчёлкину. На экране было размытое изображение, но Пчёлкин сразу узнал Маркова. — Черт, — выругался он, ударив кулаком по столу. – Что они задумали? — Не знаю, — пожал плечами Антипов. — Но уверен, что ничего хорошего. Я думаю, нам нужно отменить завтрашнюю встречу. Слишком рискованно. — Отменить? — Пчёлкин задумался. — Нет, это невозможно. Некоторе инвесторы прилетели из других стран. Отмена сделки сейчас — это крах. Нам нужно понять, что задумал Шакир, и опередить его. Он встал и подошел к окну. Городские огни мерцали внизу, словно тысячи глаз, наблюдающих за ним. Пчёлкин чувствовал себя загнанным в угол. Он понимал, что попал в игру. Но отступать было некуда. Он должен был защитить свой бизнес, свою репутацию… — … и Левицкую, — прошептал Пчёлкин, сам не ожидая, что произнесёт это вслух. Мысль о Вере кольнула острее любого ножа. Он отчетливо осознавал, что фиктивный брак не делает её менее важной для него. — Что вы сказали, Виктор Павлович? — Антипов вопросительно посмотрел на него. Пчёлкин резко повернулся, отгоняя непрошенные мысли. — Я сказал, что нужно действовать, — отрезал он. — И действовать быстро. Свяжись с Гришей, пусть подтянет людей. Нам нужна охрана. — Хорошо, — кивнул Антипов, уже тянясь к телефону. — Я всё организую. – И ещё, — Пчёлкин снова задумался, — найди мне всё, что сможешь, на Маркова. Мне нужно знать, чем он дышит, что у него на уме. И почему он связался с Шакиром. — Есть, Виктор Павлович, — ответил Антипов, и его пальцы забегали по клавиатуре, вызывая к жизни строки кода и базы данных. Пчёлкин вернулся к окну. Город раскинулся перед ним, как шахматная доска, на которой он играл свою партию. Шакир, Марков… фигуры двигались, сплетая хитроумные комбинации, и он должен был просчитать их ходы наперёд. На кону стояло слишком многое. — Виктор Павлович, — голос Антипова совсем скоро прервал его размышления. — Я нашел кое-что интересное. У Шакира серьёзные финансовые проблемы. Он задолжал крупную сумму Маркову. Пчёлкин обернулся. Всё встало на свои места. Шакир — пешка в руках Маркова. Инструмент мести. — Вот, значит, как, — процедил он сквозь зубы. — Использует его, чтобы добраться до меня. — Похоже на то, — согласился Антипов. — И ещё…я нашёл информацию о том, что Марков несколько раз пытался связаться с Кристиной Николаевной. Пчёлкин почувствовал, как в висках застучало. Кристина. Еще одна фигура в этой игре. — Он до неё добрался? — спросил Пчёлкин. — Нет, — покачал головой Антипов. — Попытки были неудачными. Он понимал, что время работает против него. Он должен был разобраться во всем этом, прежде чем случится непоправимое. Он должен был выиграть эту партию. Пчёлкин, чувствуя, как ревность жгучей кислотой разъедает его изнутри, начал натягивать пальто, одновременно отдавая Антипову последние указания по завтрашней встрече с инвесторами. — И ещё раз проверь информацию по безопасности, — резко бросил Пчёлкин. — Я хочу быть уверен, что всё под контролем. И найди мне всё, что можно, по передвижениям Маркова за последние несколько дней. — Сделаю, Виктор Павлович, — ответил Антипов, не отрывая взгляда от монитора. Пчёлкин вышел из кабинета, хлопнув дверью сильнее, чем хотел. Он спустился на парковку, уселся в машину и резко вырулил со стоянки. Городские огни размазывались в сплошные полосы света, пока он мчался к Кристине. Он должен был выяснить, зачем Марков пытался связаться с Золотарёвой. Что ему было нужно от неё? Неужели «Шулер» решил использовать её как рычаг давления на Пчелкина? Эта мысль вызывала приступ ярости. Он никому не позволит тронуть Кристину. Даже несмотря на сложности в их отношениях, он всё ещё испытывал к ней сильные чувства. Слишком сильные, чтобы признать их даже перед самим собой. А ещё была Вера… Мысль о ней мелькнула на периферии сознания, как тень. Жена, которую он втянул в свою опасную жизнь. Пчёлкин почувствовал укол совести. Он должен был обеспечить ей безопасность. Он был за это в ответе. Он набрал номер Антипова. — Серый, — сказал он, как только тот ответил. — Насчет охраны для Левицкой. Усильте её. Я хочу, чтобы вокруг неё было круглосуточное наблюдение. И доложи мне лично, как только всё будет организовано. — Слушаюсь, — коротко ответил Антипов. Пчёлкин отключился и снова сосредоточился на дороге. Он должен был получить ответы на свои вопросы. И он их получит. Черный внедорожник Пчёлкина плавно остановился у подъезда элитного дома, где жила Золотарёва. Пчёлкин, не дожидаясь лифта, взлетел по лестнице, перепрыгивая через ступеньку. Сердце колотилось в груди, ревность и беспокойство подгоняли его. Добравшись до нужного этажа, он начал настойчиво звонить в дверь, не отпуская пальца от кнопки звонка. Он закусил губу, лихорадочно соображая, как объяснить Кристине свое внезапное появление. Шаги за дверью. Наконец, она открылась. На пороге стояла Золотарева. Черное атласное платье облегало её фигуру, в руке она держала бокал вина. Кристина кокетливо приподняла бровь. — Витя? — протянула она с наигранным удивлением. — Что-то случилось? Не ожидала тебя увидеть сегодня. — Нам нужно поговорить, — бросил Пчёлкин, входя в квартиру. Он резко снял пальто и бросил его на ближайшее кресло, не обращая внимания на безупречный порядок в прихожей. — Я вся внимание, — Кристина сделала медленный, нарочито чувственный глоток вина, её глаза блестели. — Хотя я планировала провести вечер иначе. Пчёлкин, несмотря на всю серьезность ситуации, не мог не заметить этот жест. Кристина, казалось, наслаждалась его смятением. Он подошел к окну, достал сигарету из кармана брюк и закурил, глядя на огни ночного города. — Марков пытался с тобой связаться, — сказал он, не оборачиваясь, выпуская клуб дыма. — Зачем? Кристина грациозно опустилась на подлокотник кресла, скрестив ноги. Она снова отпила вино, её взгляд скользил по фигуре Пчёлкина, словно она оценивала его состояние. — Марков? — переспросила она с лёгкой, игривой улыбкой. — Серьёзно? И что же, он тебе пожаловался, что я не отвечаю на его звонки? Какой он предсказуемый. Пчёлкин резко повернулся к ней, раздраженный её спокойствием. Сигарета в руке тлела, отбрасывая на его лицо резкие тени. — Не притворяйся, — его голос был холодным и твердым. — Я знаю, что он звонил. Мне нужна правда. И не пытайся меня обманывать. Это не смешно. — Витя, Витя, — Кристина покачала головой, её улыбка стала шире. Она поставила бокал на журнальный столик рядом с креслом. — Ты такой напряженный. Расслабься. Да, он звонил. Пару раз. Но я не вижу в этом ничего криминального. — Почему ты не отвечала? — голос его стал ниже, опаснее. — А должна была? — Кристина приподняла брови, в её глазах плясали огоньки. — Мы с Андреем давно в прошлом. И, честно говоря, я не горю желанием ворошить пережитое. Или ты ревнуешь? Пчёлкин затянулся сигаретой, прищурив глаза. Этот вопрос застал его врасплох. Он замялся, не зная, что ответить. Кристина же, довольная произведенным эффектом, наблюдала за ним, не скрывая своего удовольствия. Пчёлкин молчал, глядя на город за окном. Огни машин, словно светлячки, сновали по улицам, сплетаясь в замысловатые узоры. Дым от сигареты поднимался к потолку, растворяясь в мягком свете ламп. Он чувствовал, как напряжение стягивает его мышцы, как ревность, словно ядовитый змей, сжимает его сердце в своих кольцах. Кристина бесшумно подошла к нему сзади и мягко положила руки ему на плечи. Её прикосновение, лёгкое и тёплое, пронзило его током. Он почувствовал, как её грудь прижалась к его спине, как её дыхание обожгло его шею. Он еще с порога уловил её игривое, дерзкое настроение. — Витя, — прошептала она ему на ухо, её голос был низким и хриплым, с лёгкой хрипотцой. — Ты чего такой взвинченный? Неужели ты думаешь, что я могла бы вернуться к нему? После всего, что было между нами? Её пальцы начали массировать его плечи, медленно и ритмично, разминая затвердевшие мышцы. Пчёлкин закрыл глаза, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. С одной стороны — беспокойство о бизнесе, с другой — Кристина. А где-то на задворках сознания — образ Левицкой, её молчаливая преданность. Он чувствовал себя запутавшимся в паутине собственных противоречий. Пчёлкин резко выдохнул дым, отвернувшись от окна. Он повернул голову, посмотрел на Кристину и, не скрывая издевки в голосе, сказал: — Ну однажды ты ведь ушла к нему от меня. Так что, как говорится, прецедент имеется. Кристина театрально закатила глаза, но руки не убрала с его плеч, продолжая медленно массировать напряженные мышцы. Она наклонилась ближе и поцеловала его в шею, лёгким, скользящим поцелуем. — Ты всё ещё помнишь об этом? Какой ты ранимый. Да, я ушла. Но вернулась же. И знаешь почему? — прошептала она ему на ухо, её дыхание щекотало кожу. Её пальцы скользнули по его груди, задерживаясь на пуговицах рубашки. — Потому что с ним скучно, — продолжала она, не услыша его ответ, её голос стал ещё тише, интимнее. — Он монотонный. Правильный. А ты другой. С тобой, как на вулкане. Никогда не знаешь, чего ожидать. И это меня заводит. Кристина ещё раз поцеловала его в шею, на этот раз чуть сильнее, оставляя на коже влажный след. — Он пытается насолить мне, — пробормотал Пчёлкин, с трудом подбирая слова. — Использует тебя, как пешку в своих делах. — Меня? — Кристина рассмеялась, её смех был низким и мелодичным, с ноткой вызова. — Не льсти себе, Витя. Я никому не позволю себя использовать. И уж тем более Маркову. Я сама решаю, с кем мне играть. Она слегка прикусила мочку его уха, и этот жест, дерзкий и игривый, пронзил Пчёлкина новой волной желания. Пчёлкин сделал последнюю затяжку, глядя на раскинувшийся внизу город, затем с характерным щелчком стряхнул пепел и, докурив сигарету, бросил окурок в пепельницу, стоявшую на подоконнике и резко повернулся к ней, в его глазах горел огонь. — Забудем про Маркова. У нас есть более важные дела. — прошептала она, её голос был словно шелковая нить, обвивающаяся вокруг его сердца. Кристина провела пальцем по его губам, её взгляд был полон обещаний. Пчёлкин, не в силах больше сопротивляться её чарам, обнял Кристину за талию, притягивая к себе. Её тело, тёплое и податливое, прижалось к нему, вызывая новую волну желания. Он почувствовал аромат её духов, сладкий и пьянящий, и закрыл глаза, наслаждаясь этим моментом близости. — Кристина… — прошептал он, его голос был хриплым от желания. — Я не понимаю тебя. Зачем ты играешь со мной? — Играю? — Кристина отстранилась немного, её глаза блестели. — А разве тебе не нравится эта игра? Разве ты не получаешь от неё удовольствия? Она провела рукой по его груди, обводя пальцем контуры мышц. — Ты же знаешь, что я не могу без тебя, — продолжала она, её голос был низким и соблазнительным. — Но и ты не можешь без меня. Мы созданы друг для друга. Пчёлкин молчал, пытаясь разобраться в своих чувствах. Он действительно не мог без неё, без этой женщины—загадки, которая одновременно притягивала и отталкивала его. Он знал, что она опасна для него, как огонь, но не мог оторваться от этого пламени. Она притянула его к себе и поцеловала, страстно и жадно. Пчёлкин ответил на поцелуй, забыв на мгновение обо всем на свете, кроме этой женщины, которая была рядом с ним. Он позволил себе утонуть в этом море страсти, не думая о последствиях. Поцелуй становился всё глубже и жарче, словно огонь, разгорающийся в ночи. Кристина обвила его шею руками, её ногти слегка царапали его кожу, и это ощущение только подстегивало его желание. Пчёлкин прижал её к себе крепче, отвечая на поцелуй с не меньшей страстью. Он подхватил её и усадил на подоконник, её ноги обвились вокруг его талии. Лямка платья медленно сползла с её плеча, открывая нежную кожу, и Пчёлкин не смог удержаться. Он начал целовать зону декольте и плеч, оставляя на её теле следы своих губ. Кристина стягивала с себя платье, словно издеваясь над Пчёлкиным, её движения были медленными и провокационными, и он чувствовал, как его терпение на грани. — Ты знаешь, что делаешь? — прошептал он, его голос был полон напряжения и желания. — Конечно, — ответила она, её голос был как сладкая мелодия, — я знаю, как тебя заводить. Пчёлкин, не в силах больше сдерживаться, потянулся к её платью, готовый разорвать его на куски, но Кристина лишь улыбнулась, притянув его к себе ещё ближе. Её дыхание стало прерывистым, и он почувствовал, как её сердце бьётся в унисон с его собственным. Кристина, чувствуя его нетерпение, позволила платью окончательно упасть на пол, оголяя перед Витей всё своё тело. Приглушенный свет ночника мягко скользил по её коже, подчеркивая изгибы её фигуры. Пчёлкин, глядя на неё, готов был рычать от желания. Он резко стянул с себя рубашку, бросив её на пол рядом с платьем Кристины. Её руки, тонкие и ловкие, потянулись к бляшке его ремня. Пчёлкин, не отрывая от неё хищного взгляда, наблюдал за её движениями. В воздухе повисло напряжение, смешанное с предвкушением. Он чувствовал, как пульсирует кровь в висках, как желание накатывает волнами, грозя захлестнуть его с головой. Кристина, закончив с ремнём, плавно спустилась с подоконника и опустилась перед ним на колени. Её взгляд, темный и горящий, встретился с его взглядом. Пчёлкин запрокинул голову назад, сдерживая стон нетерпения. Он чувствовал, как его тело натягивается до предела, словно тетива лука. Золотарева шаловливо облизала губы и вздёрнула подбородок, впившись глазами в лицо Пчёлкина. Сначала погладила контуры члена сквозь ткань брюк, торжествуя от звуков сдавленного шипения, а затем приступила к работе над ширинкой. Намеренно медленно, играючи и абсолютно случайно задевая эрекцию, она освободила его из боксеров, приспуская их вместе с брюками. Рот непроизвольно наполнился слюной, а низ живота охватило жаром. И пусть это было грязно и вульгарно, греховно и непристойно, происходящее чертовски возбуждало. Она плавно провела языком по всей длине и приняла член в рот, испуская приглушенный стон. На мгновение выпустила член изо рта, затем сжала губы в плотное кольцо и начала выполнять медленные поступательные движения, скользя вверх и вниз. С каждым толчком она принимала его глубже и глубже, наращивая темп и скорость, чем окончательно уничтожала самоконтроль Пчёлкина. Кристина знала, как довести его до безумия, как распалить в нём огонь желания. В ней не было ни капли стеснения, ни тени сомнения. Она была хищницей, играющей со своей добычей, и Пчёлкин, в эту минуту, был готов стать её жертвой. Эта её дерзость, эта откровенная сексуальность резко контрастировала с тихой сдержанностью Веры, и именно этот контраст так сильно пьянил его. Внезапным движением он схватывает её за волосы, крепко, но не грубо, переплетая пальцы с её прядями. Пчёлкин прикусывает нижнюю губу, пытаясь сдержать рвущийся наружу стон, но тот все равно вырывается — глухой, вибрирующий, наполненный нестерпимым желанием. Его голова запрокидывается вслед за движением рук, сжимающих волосы Кристины. Глаза закрываются, мышцы на шее напрягаются. Внизу живота пульсирует тугой, почти болезненный узел напряжения, который с каждой секундой затягивается все сильнее, грозя взорваться волной безудержной страсти. Он все еще стоял с прикрытыми глазами, захлебываясь волной наслаждения, когда почувствовал, что прикосновение губ Кристины исчезло. Резко открыв глаза, он увидел, как Кристина, поднявшись с колен, грациозно выпрямилась, откинув волосы назад. Её глаза, блестевшие в полумраке, были полны лукавства. Медленно, словно дразня его, она провела рукой по своему телу, от шеи до бедер, подчеркивая изгибы своей фигуры. Пчёлкин следил за каждым её движением, не в силах отвести взгляда. Резким, почти порывистым движением он схватил Кристину за талию, повернув её лицом к холодному окну. Прижавшись к её спине всем своим телом, он начал оставлять обжигающе—влажные поцелуи на её шее. Его губы скользили по коже, оставляя за собой дорожку из жадных прикосновений, от мочки уха, спускаясь вниз по изящной линии шеи, к тонкой коже у основания плеча. Каждый поцелуй становился всё смелее, всё требовательнее. Дыхание мужчины сбилось, стало горячим. Его пальцы, до этого крепко сжимавшие её талию, теперь впились в неё сильнее. Кристина почувствовала, как его член уперся в изгиб её ягодиц. На долю секунды повисла тишина, нарушаемая лишь их прерывистым дыханием и глухим стуком сердец. Затем последовал резкий, почти звериный толчок — и он вошел в неё полностью, глубоко и жестко, заполнив собой всю её сущность. От резкости ощущений Кристина тихо ахнула, невольно опираясь руками о холодный подоконник. Её пальцы обхватили гладкую поверхность стекла, побелели от напряжения. Он двигался внутри нее, задавая ритм, который становился все более яростным, словно бушующее море, накатывающее волнами на берег. Каждый толчок был наполнен первобытной силой, проникая глубоко, до самой сути ее женственности. Кристина, опершись на холодное стекло, чувствовала, как с каждым его движением по ее телу пробегает волна жара, смешанная с легкой, почти приятной болью. Холодное стекло под ее ладонями словно усиливало эти ощущения, создавая контраст между обжигающим жаром его тела и леденящей прохладой подоконника. Ее пальцы, белые от напряжения, судорожно сжимали гладкую поверхность, оставляя на коже едва заметные полумесяцы от впившихся ногтей. Пчёлкин, видя ее реакцию, нахлобучил свои ладони поверх ее рук, полностью обхватывая ее тонкие запястья. В этом жесте было что-то почти собственническое, он словно заявлял свои права на нее, контролируя каждое ее движение, удерживая ее в плену своей страсти. Он слегка сжал ее запястья, заставляя ее пальцы сильнее впиться в стекло. Его движения стали еще более уверенными, настойчивыми, он словно пытался слиться с ней в единое целое, раствориться в этом вихре ощущений. Кристина, зажатая между его настойчивым телом и поверхностью окна, больше не могла сдерживать стоны. Поначалу тихие, они постепенно превращались в протяжные, полные наслаждения звуки, вырывающиеся из самой глубины ее горла. Каждый стон был ответом на его движения, немым признанием его власти над ней, над ее телом, над ее чувствами. В прохладном воздухе комнаты витали звуки их слившихся воедино тел, создавая особенную, интимную мелодию. Скрип стекла, глухие, ритмичные удары его тела о ее бедра, приглушенные стоны Кристины - все это сливалось в пьянящий оркестр страсти. Город за окном казался далеким и нереальным, словно существующим в другом измерении, не имеющем ничего общего с тем, что происходило в этой комнате, между двумя людьми, отдавшимися во власть своих желаний. Но на этом Пчёлкин не остановился. Дождавшись, когда дрожь в её теле немного утихнет, он плавно выскользнул из неё и, не разрывая объятий, развернул Кристину лицом к себе. Подхватив её под бедра, он усадил её на широкий подоконник, запотевший от перепада температур. Холодное стекло коснулось её обнажённой кожи, вызвав легкую дрожь. Не теряя ни секунды, он снова вошел в неё, на этот раз медленно и глубоко, давая ей возможность полностью ощутить его внутри себя. Кристина, застигнутая врасплох этой неожиданной сменой позиции, невольно прикусила губу, чтобы сдержать рвущийся наружу стон. Взгляд её карих глаз встретился с взглядом Пчёлкина. На долю секунды в них промелькнуло удивление, которое тут же сменилось озорной искрой. Она не выдержала и рассмеялась, звонко и заливисто. Смех, однако, быстро перерос в стоны, по мере того как Пчёлкин начинал двигаться внутри неё, наращивая темп и амплитуду. Он смотрел на неё сверху вниз, его взгляд не отрывался от её лица, ловля каждую эмоцию, каждое мимолетное выражение. Теперь уже смеялся Пчёлкин, низким, хриплым смехом, полным торжества и удовлетворения. Он продолжал двигаться, безжалостно и нежно одновременно, словно наслаждаясь её реакцией, её стонами, её беспомощностью в его руках. Запотевшее окно отражало их сплетенные тела, искажая контуры и создавая иллюзию нереальности происходящего. Но стоны Кристины, становившиеся все громче и отчаяннее, были самым настоящим доказательством того, что эта ночь, эта страсть, это безумие – абсолютная реальность, от которой невозможно убежать. Капли конденсата стекали по холодному стеклу, смешиваясь с потом на их телах. Комната наполнилась стонами Кристины, которые с каждым толчком становились все громче и отчаяннее, переходя в протяжный, почти животный крик. Пчёлкин, не сбавляя темпа, оперся руками о стекло по обе стороны от неё, словно заключая её в клетку из своих рук и тела. Его взгляд потемнел от желания, он двигался все быстрее и резче, доводя её до оргазма. Кристина вцепилась в его плечи, оставляя на коже красные следы от ногтей. Её голова откинулась назад. Она встречала каждый его толчок, двигая бедрами навстречу. Мир вокруг перестал существовать, остались только ощущения —!жар его тела, сила его движений, пульсирующая волна наслаждения, захватывающая её с головы до пят. В момент высшего наслаждения её пальцы, до этого впивавшиеся в его плечи, судорожно заскребли по его спине, оставляя длинные, царапающие следы. Тело её выгнулось дугой, а из горла вырвался протяжный, дрожащий крик. Пчёлкин, достигнув пика вместе с ней, издал глухой рык, его тело напряглось до предела, а затем волна наслаждения накрыла его с головой. Он кончил в неё, глубоко и горячо. Не выходя из неё, он наклонился и жадно поцеловал её в губы. Поцелуй был полным страсти, словно он хотел передать ей все те эмоции, которые бушевали внутри него. Кристина обвила его шею руками, притягивая его ближе к себе. Она отвечала на его поцелуй с той же жадностью, её губы мягко скользили по его губам, язык сплетался с его языком в томном танце. Сквозь поцелуй пробивалась её сексуальная, слегка хищная улыбка. Она томно и быстро дышала, её щёки пылали, а глаза блестели от наслаждения. В этой улыбке было все — удовлетворение, торжество и предвкушение новых ласк. Они оставались слитыми воедино на подоконнике, освещенные приглушенным светом ночного города, два тела, нашедшие друг друга в смерче страсти. После того, как их поцелуи стихли, они ещё некоторое время стояли, тесно прижавшись друг к другу на подоконнике. Казалось, время остановилось, и в этом маленьком мирке, созданном ими двумя, существовали только они и их чувства. Напряжение, которое сковывало Пчёлкина с момента его прихода, растворилось без следа, оставив после себя приятную истому. Кристина, поглаживая щеки Вити, заглянула ему в глаза. В её карих глазах плясали озорные искорки. — В ванну? — предложила она с игривой улыбкой, намекая, что им не помешает освежиться после секса. Пчёлкин ответил ей улыбкой, и, подхватив Кристину на руки, понёс её в ванную. Под струями тёплой воды они окончательно смыли с себя последние следы страсти. После душа Витя небрежно накинул брюки, а Кристина, выйдя из ванной, закуталась в тонкий, почти прозрачный халатик, который лишь подчеркивал все достоинства её фигуры. На кухне Пчёлкин, чувствуя себя совершенно свободно, подошел к бару и, как опытный бармен, достал бутылку дорогого виски. С видом знатока он внимательно изучал этикетку, что-то тихо бормоча себе под нос. Кристина же тем временем достала из шкафчика небольшую коробочку с таблетками. Быстрым, почти незаметным движением, она проглотила одну, запив её водой. Пчёлкин, бросив взгляд в её сторону, с лёгкой интонацией любопытства в голосе спросил: — Что это ты там принимаешь? Кристина, решив немного подразнить его, загадочно улыбнулась: — Витаминки, — ответила она с лукавством, — Для будущих деток. — Намек был более чем прозрачен, но до Пчёлкина, увлеченного этикеткой на бутылке, истинный смысл её слов дошёл не сразу. Он уже почти наполнил свой стакан янтарной жидкостью, когда Кристина, подойдя ближе и облокотившись на столешницу рядом с ним, произнесла с легкой иронией: — Это таблетки для того, чтобы кое-кто ненароком не стал счастливым папашей. Теперь до Пчёлкина дошло. Он повернулся к ней. В его глазах мелькнуло удивление, которое тут же сменилось понимающей ухмылкой. Кивнув, он одним глотком осушил свой стакан. — Предусмотрительно, — негромко прокомментировал Пчёлкин, поставив свой стакан на стол и вновь беря в руки бутылку. Он с любопытством повертел её в руках. — И кто тебе дал эту дребедень? — спросил он, слегка приподняв бровь. Кристина небрежно повела плечом, откидывая прядь волос с лица. — Да так, после показа какого-то… Угостили, ну я и взяла, почему нет? — ответила она лёгким тоном. — Ты же знаешь, — добавила она, её губы изогнулись в лёгкой улыбке, – я не очень разбираюсь в виски. Мне больше вино нравится. Пчёлкин усмехнулся, продолжая изучать этикетку. — У меня есть отличное красное. В следующий раз привезу, — пообещал он, возвращая бутылочку на стол. — Буду ждать, — многозначительно произнесла Кристина, и, игриво подмигнув Пчёлкину, плавно развернулась. Она грациозно, как кошка, направилась в гостиную. Пчёлкин последовал за ней. Войдя в гостиную, он аккуратно поднял с пола и повесил свою рубашку на спинку стула. Кристина уже расположилась в кресле, подобрав под себя ноги. Она взяла с журнального столика бокал вина, оставленный там ещё до того, как их захватила волна страсти, и сделала небольшой глоток. Пчёлкин же, вместо того чтобы присоединиться к ней, подошёл к окну. Открыв его пошире, он закурил, став к Кристине спиной. Свежий ночной воздух ворвался в комнату, смешиваясь с ароматом вина и табачного дыма. Кристина, наблюдая за его спиной, отпила ещё немного вина и, наконец, не выдержав, с издевкой в голосе спросила: — Тебя жена не ревнует, что ты по ночам разъезжаешь и других потрахиваешь? – пауза, глоток вина, — Или она настолько фригидна, что даже не даёт? Нет, вот мне просто интересно, — добавила она с наигранным любопытством, наблюдая за его реакцией. Её тон был лёгким и непринуждённым, но в глазах играли дьявольские искорки. Она явно наслаждалась созданным ею напряжением, провоцируя его. Пчёлкин слушал её, стоя к ней спиной. По его лицу пробежала тень раздражения, несколько раз он непроизвольно зевнул, борясь с накатывающей усталостью. Наконец, повернувшись к Кристине с сигаретой в руке, он подошёл к её креслу. В его глазах читалась холодная сталь. — Крис, — начал он, его голос был жестким и наполнен сдержанной агрессией. — Давай расставим все точки над «i». Тебе не стоит заводить разговор на эту тему. Моя фиктивная жизнь тебя не касается. Поняла? Он говорил резко, давая ей понять, что переходить эту черту не стоит. Кристина, слушая его, вскинула брови в искусственном удивлении, уголки её губ приподнялись в лёгкой, почти незаметной улыбке. Она молчала, продолжая наблюдать за ним с нескрываемым интересом. В этом молчании чувствовалось не испуг, а скорее вызов. Она словно говорила: «Ну и что ты мне сделаешь?» — Я ценю твою любознательность. Но давай договоримся: больше никаких вопросов о моем браке. Эта тема закрыта. Раз и навсегда. — продолжил он успокоившись, его голос был ровным, но в то же время твердым, Он сделал небольшую паузу, давая ей время осознать его слова. — И чтобы у тебя не было никаких недопониманий, — сказал он, — скажу еще раз, прямо: этот брак — это фикция. Пустая трата времени. Через какое-то время я разведусь с Верой, и, поверь мне, даже не вспомню о ее существовании. Он произнес эти слова с ледяным спокойствием, словно речь шла о чем-то совершенно обыденном, не вызывающем никаких эмоций. В этой откровенности, граничащей с цинизмом, было что-то, что одновременно отталкивало и завораживало. Кристина, услышав его слова, хищно улыбнулась, медленно потягивая вино из бокала. Ее глаза блестели, словно у кошки, завидевшей добычу. — Вот это мне нравится, — промурлыкала она, любуясь игрой света в жидкости. — Такой настрой… решительный. Мне по душе мужчины, которые знают, чего хотят. — Она поставила бокал на столик и, откинувшись на спинку кресла, с интересом посмотрела на Пчелкина. Виктор, перехватив её взгляд, коротко кивнул. — И давай считать этот вопрос закрытым. — сказал Витя, перехватив её взгляд, — Хорошо, — улыбнулась Кристина. — Как скажешь. Она сделала небольшой глоток вина, её глаза, однако, продолжали блестеть от любопытства, хоть и направленного теперь в другое русло. — Как дела на работе? — спросила она, плавно меняя тему. — Мы с тобой так давно не виделись, я соскучилась по нашим разговорам, — промурлыкала она, глядя на Пчёлкина. — Всё относительно неплохо, — начал Пчёлкин, откидываясь на спинку кресла и задумчиво потирая переносицу. — Но есть небольшие сложности… С «Быками» опять. Он сделал паузу, поймав взгляд собеседницы, и продолжил, понизив голос: — Их главный — Шакир, совсем обнаглел. Мы с Антиповым проследили за ним, всё было спокойно. Но несколько часов назад выяснилось кое-что интересное. Он сделал паузу, нагнетая интригу. — Шакир и Марков встречались. Тайно. После того, как я встретился с Шакиром. О чем говорили — неизвестно. Но явно что-то замышляют. Пчёлкин нахмурился, обдумывая ситуацию. Он продолжил: — Мы с Антиповым пытаемся выяснить, что они задумали. Пока вроде ничего конкретного. Но чувствую, что-то готовится. Пчёлкин посмотрел на собеседницу серьезным взглядом. — Так что, — заключил он, — пока тишина. Но это затишье перед бурей. Я в этом уверен. Время текло незаметно, в камине тихо потрескивали дрова, отбрасывая на стены мягкие, танцующие тени. За окном уже стемнело, городские огни размытыми пятнами проступали сквозь тонкие занавески, создавая интимную атмосферу. Витя, чувствуя, как меняется настроение, посмотрел на Кристину. В ее глазах он увидел тот же огонёк, который разгорался и в нём самом. Он поднялся с кресла и, протянув Кристине руку, спросил с лёгкой улыбкой: — Пойдём спать? Кристина, ответив ему лёгкой, почти неуловимой улыбкой, поставила бокал на столик и приняла его руку. Тепло её ладони отозвалось в нём приятным трепетом. Витя провел её по коридору, мягкий свет ламп отражался в полированном полу, создавая ощущение нереальности происходящего. Дойдя до спальни, он открыл перед ней дверь, безмолвно приглашая войти. В спальне царил полумрак. Воздух был наполнен теплом и ароматом сандалового дерева. Витя и Кристина, не говоря ни слова, медленно разделись, их движения были плавными и неторопливыми, словно каждое прикосновение имело особое значение. Они скользнули под прохладные шелковистые простыни. Пчёлкин притянул Кристину к себе, и она уютно устроилась у него на плече, её голова покоилась на его груди. Он обнял её, чувствуя тепло её тела, и запустил пальцы в её волосы. Они лежали молча, прислушиваясь к биению сердец друг друга. Кристина закрыла глаза, вдыхая его аромат. Витя поцеловал её в макушку, и они, тесно прижавшись друг к другу, постепенно отдались во власть сна. Вера, все еще находясь в объятиях сна, смутно услышала настойчивый звонок в дверь. Звук, пробиваясь сквозь дремоту, казался нереальным, частью какого-то странного сна. Она с трудом разлепила веки и, щурясь, посмотрела на часы, которые тускло светились в темноте комнаты. «Витя?» — мелькнула мысль. «Но у него же ключи… Может, как в прошлый раз, перебрал с друзьями и не может попасть в квартиру?» Вера встала, накинула халат и осторожно вышла в коридор. Стараясь ступать бесшумно, она подкралась к двери. Сердце стучало. «Кто бы это мог быть в такое время?» — думала она, надеясь, что это все-таки Пчелкин. Предчувствие чего-то неприятного заставляло ее двигаться еще медленнее. Заглянув в глазок, Вера увидела незнакомого мужчину. Он нервно потирал щетину, беспокойно оглядываясь по сторонам, и продолжал настойчиво жать на звонок. Вера отпрянула от двери. Вид незнакомца и его поведение не внушали доверия. «И что теперь делать?» — мысли метались в голове, как загнанные звери. «Открыть? Может, это от Вити?» «Так, спокойно, — Вера пыталась взять себя в руки. — Нужно действовать». Звонить Вите она передумала. Не хотелось будить его из-за возможной ложной тревоги. Решила справиться сама. Левицкая, преодолевая страх, сделала глубокий вдох и осторожно приоткрыла дверь. Мужчина на пороге тут же выпрямился, пытаясь придать своему лицу дружелюбное выражение. Однако этот маневр не удался: сквозь натянутую улыбку проглядывал звериный оскал, а холодный, пронизывающий взгляд отнюдь не располагал к доверию. — Здравствуйте, вам кого? — спросила Вера, стараясь, чтобы ее голос звучал твердо, несмотря на внутреннюю дрожь. Мужчина быстро огляделся по сторонам, словно проверяя, нет ли поблизости свидетелей. — Здравствуйте, я партнер Виктора Павловича, — произнес он. — Не могли бы вы его позвать? — Партнер? — Вера слегка приподняла брови, оценивая мужчину. Вполне возможно, что он действительно имел какое-то отношение к работе Пчелкина. — Виктора Павловича сейчас нет дома, — ответила она. — А не знаете, где он может быть? — спросил мужчина, и в его голосе прозвучало легкое удивление. Вера на мгновение задумалась, вспоминая слова Пчелкина перед отъездом. Он говорил о каких-то делах, но не уточнил, куда именно поедет. — Могу предположить, что в офисе, — ответила она. Мужчина нервно провел рукой по щетине, будто обдумывая, как поступить. Наконец, взглянув на Веру хододными серыми глазами он достал из кармана пальто конверт и протянул ей. — Не могли бы вы передать этот конверт Виктору Павловичу? Вера с опаской протянула руку к конверту. — А от кого мне сказать? — Виктор Павлович сам догадается, если не глупец, — ответил мужчина, не выпуская конверт из своей руки. Он одарил Веру еще одной натянутой, неприятной улыбкой, отпустил конверт и, произнеся: «Доброй ночи, Вера Леонидовна», резко развернулся и быстрым шагом скрылся в темноте. Вера стояла в дверях, сжимая конверт в руке. Она чувствовала, как по спине пробегают мурашки. Откуда этот человек знает ее имя? И что означали его странные слова: «догадается, если не глупец»? В этой фразе звучала скрытая угроза. Закрыв дверь на замок, Вера прошла на кухню, включила свет и положила конверт на стол. Налила себе стакан воды, дрожащими руками поднесла его к губам и сделала несколько глотков. «Что все это значит?» — думала она, разглядывая конверт. Он был плотный, дорогой, без каких-либо надписей и опознавательных знаков. Очевидно, внутри что-то было. Любопытство боролось со страхом. Вера понимала, что нехорошо вскрывать чужие письма, но предчувствие не давало ей покоя. Она, еще несколько секунд пристально смотрела на конверт, словно пытаясь разглядеть сквозь плотную бумагу его содержимое. Взгляд ее был тяжелым, полным невысказанных подозрений. Внезапно она схватила конверт и решительно направилась в кабинет Пчелкина. Войдя, она положила его на середину стола, словно выкладывая на стол все свои тревоги и опасения. Затем, закрыв за собой дверь, вышла из кабинета. «Ну прекрасно, — подумала Вера, — сон как рукой сняло». Перспектива провести еще одну бессонную ночь совсем не радовала. Беспокойство, вызванное ночным визитером и таинственным конвертом, не давало ей покоя. Мысли роились в голове. Что могло быть в этом конверте? В чем срочность его передачи? Вернувшись в гостиную, Вера включила телевизор. Мерцание экрана и приглушенные голоса дикторов, доносящиеся из динамиков, немного рассеяли гнетущую тишину. Однако прогнать мысли, роившиеся в голове, не удалось. Она прилегла на диван, обняв мягкую подушку, и попыталась расслабиться, отпустить напряжение, сковавшее ее тело. Усталость, накопившаяся за эту и прошлую ночи, брала свое. Несмотря на смутное предчувствие чего-то недоброго, Вера постепенно погрузилась в сон. Изображения на экране телевизора расплывались, превращаясь в причудливые, эфемерные образы, голоса дикторов становились все более неразборчивыми, словно доносились издалека, сквозь толщу воды, и вскоре она уснула, убаюканная монотонным гулом. В другом районе Москвы, в квартире, наполненной мягким утренним светом, Виктор Пчелкин первым пробудился ото сна. Понежившись еще несколько минут в постели, он лениво потянулся и, наконец, поднялся. Накинув брюки, он отправился в ванную, чтобы освежиться. Прохладная вода приятно бодрила, смывая остатки сна. Выйдя в гостиную, Пчелкин машинально потянулся к пачке сигарет, открывая окно. «Да уж, — подумал он про себя, — утро начинается не с кофе». Закурив, он сделал глубокую затяжку, выпуская в воздух клубы ароматного дыма. Затем, стряхнув пепел в пепельницу, налил себе стакан воды. В этот момент на кухню вошла Кристина, еще сонная и немного растрепанная. Заметив Витю, она улыбнулась и, словно плывя, подошла к нему. — Доброе утро, котенок, — промурлыкала она, нежно целуя его в щеку. — Доброе, — ответил Виктор, отвечая на поцелуй и делая глоток воды. Кристина взяла с полки свою пачку сигарет, закурила, даже не удосужившись открыть окно, и прошла в гостиную. Удобно устроившись в кресле, она взяла со столика журнал и принялась лениво перелистывать глянцевые страницы. Виктор тем временем открыл холодильник. Вспомнив, что последний раз он ел вчера в обед у родителей, он с досадой осмотрел пустые полки. — Крис, — крикнул он, чтобы Кристина услышала его из гостиной, — у тебя мышь в холодильнике повесилась? — Ага, от голода, — отозвалась Кристина с усмешкой, не отрываясь от журнала. — Ладно, — сказал Витя, закрывая холодильник, — на работе позавтракаю. Кристина отложила журнал, прошла на кухню и, облокотившись на столешницу, посмотрела на Виктора. — Ты уезжаешь на работу? — удивлено спросила она. — Да, — ответил Виктор, — сегодня важная встреча с инвесторами. Кристина обвила его шею руками и, заигрывающе глядя ему в глаза, промурлыкала: — Ну-у-у, Ви-и-ить… может, не поедешь никуда? Останешься со мной? При этом она игриво водила ногтем по его обнаженной груди. Виктор усмехнулся и, притянув ее к себе, поцеловал. — Не могу, Крис, — сказал он, — бизнес… Кристина театрально надула губы. — Ладно, — сказал Виктор, — если хочешь, можешь поехать со мной. А потом куда-нибудь вместе сходим. Кристина задумалась на мгновение, а затем улыбнулась. — Хорошо, — согласилась она. Кристина ушла в спальню, а Витя прошел в гостиную. Сняв рубашку со спинки стула, он накинул ее на себя и начал застегивать пуговицы. Витя, спустя минут 30, начал нервно поглядывать на часы — стрелки неумолимо приближались к назначенному времени встречи. Терпение начинало иссякать. Он вернулся в спальню. Кристина сидела перед туалетным столиком, облаченная в короткое черное платье, которое едва прикрывало бедра, и черные, плотно облегающие ноги, колготки. Она тщательно подводила губы ярко-красной помадой. — Крис, мы уже опаздываем, — произнес Пчелкин, стараясь держать себя в руках, хотя раздражение уже давало о себе знать. Кристина, не отрываясь от своего занятия, бросила на него беглый взгляд через зеркало. — Сейчас, котик, — протянула она, обводя губы помадой с сосредоточенностью ювелира. — Подожди еще чуть-чуть. Пчелкин подавил тяжелый вздох и вышел из спальни. «Женщины...», — подумал он, направляясь в прихожую. Там он начал натягивать ботинки, прислушиваясь к доносящимся из спальни звукам — шороху платья, звону флаконов духов. Наконец, Кристина появилась в прихожей. На её ногах красовались высокие ботфорты-чулки на тонкой, головокружительной шпильке. Поверх платья она накинула роскошную, плотно облегающую фигуру, шубу из коротко стриженного соболя. Выглядела она потрясающе, словно сошла с обложки глянцевого журнала. Даже несмотря на спешку, Виктор не мог не отметить про себя, как эффектно она выглядит. — Ну как? — спросила Кристина, кокетливо повернувшись перед ним. — Сногсшибательно, — ответил Витя, накидывая свое пальто. — Поехали, а то действительно опоздаем. Они вышли из квартиры. Виктор сел за руль своего шестисотого мерина. Пока машина прогревалась, он бросил взгляд на Кристину. Она увлеченно разглядывала свой маникюр, словно видела его впервые. Наконец, они выехали в сторону офиса. В магнитоле играла популярная в то время музыка, создавая атмосферу беззаботности. Подъехав к офису, расположенному в одном из престижных бизнес-центров, Пчелкин припарковал машину. Кристина, выходя из автомобиля, поправила шубу и одарила Виктора ослепительной улыбкой. — Ты иди, — сказала Кристина, грациозно выходя из автомобиля, — а я пока схожу в ресторан, закажу нам кофе. Он наблюдал, как она, лёгкой походкой, направилась к ресторану, расположенному напротив офисного здания, и только после этого повернулся ко входу в бизнес-центр. Пчелкин вошёл в свой офис. В просторном помещении царила атмосфера деловой активности: телефоны трезвонили, факс потрескивал, сотрудники сновали туда-сюда с бумагами в руках, обмениваясь фразами на ходу. Виктор поднялся по лестнице на свой этаж. Здесь было заметно тише, лишь изредка слышался стук клавиатуры и приглушенные телефонные разговоры за дверьми кабинетов. Подойдя к стойке миловидной Леночки, он спросил: — Лена, Антипов на месте? Леночка, увлечённо листавшая модный журнал, вздрогнула от неожиданности, подняла глаза и, увидев возвышающегося над ней Пчелкина, быстро свернула журнал и спрятала его под стол. — А-Антипов? — пролепетала она, слегка растерявшись. — Да, Виктор Павлович, на месте. Леночка вышла из-за стойки, поправляя короткую юбку, которая едва прикрывала стройные ноги. — Он в переговорной, — продолжила она, — гости уже приехали. Виктор, прежде чем ответить, невольно скользнул взглядом по её фигуре. Пчелкин коротко кивнул он, и направился к переговорной. Лена проводила его взглядом, полным восхищения, а затем, убедившись, что начальник скрылся за дверью, с облегчением выдохнула, достала спрятанный журнал и снова погрузилась в мир моды и красоты. Виктор Пчелкин уверенно распахнул дверь переговорной. Пятеро мужчин, одетых в дорогие костюмы, уже сидели за длинным полированным столом, оживленно переговариваясь. Антипов суетился вокруг них, раздавая папки с документами и предлагая напитки. С появлением Пчелкина разговоры стихли, все взгляды обратились к нему. — Доброе утро — произнес Виктор, обходя стол и пожимая каждому руку. Его рукопожатие было крепким и уверенным, выдавая в нем человека, привыкшего к власти. Обменявшись приветствиями, он прошел к своему месту во главе стола. Антипов, закончив раздавать документы, подошел к Пчелкину. — Виктор Павлович, — доложил он тихим голосом, — все в сборе, ждем только господина Волкова. Он немного задерживается, но обещал быть в ближайшее время. — Хорошо, — кивнул Пчелкин, принимая из рук Антипова толстую папку с документами. — Пока есть время, ознакомлюсь с последними данными. Он открыл папку и начал просматривать отчеты о финансовом состоянии своей компании, вникал в детали предлагаемого инвесторам проекта. Пчелкин был человеком дела, привыкшим тщательно прорабатывать каждый шаг, прежде чем принять решение. Минут через пятнадцать дверь переговорной снова открылась, и на пороге появился Александр Волков. Извинившись за опоздание, он быстро занял свое место. Антипов тут же подскочил к нему с папкой документов. — Итак, господа, — начал Пчелкин, поднимаясь со своего места и подходя к маркерной доске. — Позвольте представить вашему вниманию наш новый проект… Он взял маркер и начал рисовать графики, схемы, объясняя преимущества проекта и перспективы его развития. Его голос был чётким и убедительным, каждое слово — взвешенным и аргументированным. Он говорил о цифрах, о процентах, о прибыли, умело жонглируя фактами и цифрами. Однако инвесторы, как и ожидалось, не спешили расставаться со своими деньгами. Они засыпали Пчелкина вопросами, порой каверзными и провокационными, пытаясь найти слабые места в его проекте. — Виктор Павлович, — спросил один из инвесторов, — а каковы гарантии, что ваши прогнозы оправдаются? Рынок сейчас нестабилен, и риски довольно высоки. Пчелкин, опершись кулаками о стол, взглянул на него из-под нахмуренных бровей. — Гарантии? — переспросил он с лёгкой иронией в голосе. — Гарантии вам может дать разве что страховая компания. Мы же предлагаем вам возможность стать частью перспективного и высокодоходного бизнеса. И, поверьте, наши прогнозы основаны не на пустых обещаниях, а на тщательном анализе рынка и многолетнем опыте. Другой инвестор, щурясь, заметил: — А что насчёт конкуренции? На рынке уже есть несколько компаний, работающих в этом сегменте. — Конкуренция — это двигатель прогресса, — парировал Пчелкин. — Мы не боимся конкуренции. Более того, мы уверены, что наш проект способен не только конкурировать с существующими игроками рынка, но и занять лидирующие позиции. Он продолжал отвечать на вопросы инвесторов, отбиваясь от их атак с хладнокровием опытного бойца. Его аргументы были безупречны, его уверенность непоколебима. В конце концов, инвесторам нечего было возразить. Напряжение в переговорной, несмотря на блестящую презентацию Пчелкина, было почти осязаемым. Среди потенциальных инвесторов, внешне проявлявших интерес к проекту, скрывался Игорь Долгорукий — человек Маркова и Шакира. Его миссия заключалась в том, чтобы любой ценой сорвать сделку и лишить Пчелкина столь необходимых инвестиций. Долгорукий, мастерски притворяясь заинтересованным бизнесменом, внимательно слушал презентацию, делая пометки в дорогом кожаном блокноте с видом знатока. Когда Пчелкин, казалось, окончательно убедил аудиторию в блестящих перспективах проекта, Долгорукий небрежно кашлянул, привлекая к себе внимание. Он выдержал паузу, обведя взглядом присутствующих, словно ища поддержки, и с деланной задумчивостью произнес: — Виктор Павлович, презентация, безусловно, впечатляет. Однако позвольте мне вернуться к вопросу о… скажем так, долгосрочной устойчивости проекта. — Он снова сделал паузу, добавляя своим словам веса. — Вы упомянули о некоторых нетрадиционных методах оптимизации производства. Не могли бы вы подробнее осветить этот аспект? Как эти методы соотносятся с антимонопольным законодательством? Есть ли риск возникновения претензий со стороны регулирующих органов в будущем? Вопрос, заданный с притворной заботой о юридической чистоте проекта, был бомбой замедленного действия. Долгорукий знал, что Пчелкин, стремясь к максимальной эффективности, действительно прибегнул к некоторым нестандартным решениям, на грани фола. Пчелкин нахмурился, чувствуя подвох. Он начал объяснять, что все действия компании полностью соответствуют законодательству, и риски минимальны. Однако Долгорукий, словно ищейка, учуяв след, не отступал. Он продолжал настаивать на более детальных разъяснениях, цитируя отдельные пункты закона, приводя примеры компаний, пострадавших из-за подобных «оптимизаций». — Виктор Павлович, — с нажимом произнес он, — вы говорите о минимальных рисках. Но какие конкретные меры вы предпринимаете для их хеджирования? Какие гарантии вы можете предоставить инвесторам, что проект не столкнутся с серьезными юридическими проблемами в будущем, которые могут негативно повлиять на его рентабельность? Остальные инвесторы, до этого уже практически готовые вложить свои деньги, начали перешептываться, обмениваясь тревожными взглядами. Семена сомнения, посеянные Долгоруким, начали прорастать. Пчелкин, чувствуя, что ситуация выходит из-под контроля, пытался вернуть себе инициативу. — Господа, — сказал он, стараясь говорить уверенно, — я готов предоставить вам всю необходимую документацию, подтверждающую абсолютную легальность наших действий. Мы работаем с лучшими юристами в стране и уверены в своей правовой позиции. Однако слова Пчелкина уже не имели прежней убедительности. Долгорукий добился своего — он посеял сомнения в умах инвесторов. И эти сомнения, как он знал, могли окончательно похоронить проект Пчелкина. — Документация — это, конечно, хорошо, Виктор Павлович, — медленно проговорил Долгорукий, с легкой, почти незаметной усмешкой, — но документы, как известно, можно составить любые. Нас, как инвесторов, интересуют не бумажки, а реальные гарантии. Вы говорите — лучшие юристы. А почему бы не назвать их имена? Пусть они лично подтвердят ваши слова. Это развеяло бы все наши сомнения. Или есть причины, по которым вы не хотите раскрывать эту информацию? Пчелкин почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он понимал, что Долгорукий загнал его в угол. Назвать имена своих юристов он не мог – это были специалисты, работающие на грани закона, и их публичное упоминание могло бы иметь крайне неприятные последствия. Но и отказ назвать имена выглядел бы подозрительно, подливая масла в огонь сомнений инвесторов. — Игорь Константинович, — спокойно ответил Пчелкин, опускаясь в свое кресло, — я понимаю вашу обеспокоенность. Но, поверьте, все юридические аспекты проекта тщательно проработаны. Мы действуем строго в рамках закона, и у нас нет никаких оснований для раскрытия конфиденциальной информации на данном этапе переговоров. Все необходимые документы и заключения экспертов будут предоставлены вам перед подписанием договора. Антипов нервно переводил взгляд с Долгорукого на Пчелкина и обратно. Он чувствовал, как напряжение в комнате нарастает, и это ему совершенно не нравилось. Наступила тишина. Пчелкин, вскинув брови, сцепил пальцы рук в замок, лежавшие на столе, и обвел взглядом присутствующих. Его взгляд был твердым и решительным, но в глубине глаз мелькала тревога. — Ну что, господа? — спросил он, делая акцент на каждом слове. — Решение за вами. Его взгляд медленно скользил по лицам инвесторов, пытаясь прочитать их мысли. Он понимал, что игра идет ва-банк, и от решения этих людей зависит будущее его проекта. В переговорной повисла тишина. Инвесторы, переглядываясь между собой, начали негромко переговариваться, словно школьники, не выучившие урок. Пчелкин, не сводя с них пронзительного взгляда, молча наблюдал за этой сценой. Антипов, нервно теребя галстук, ловил каждый взгляд своего шефа, пытаясь понять, что тот задумал. Между ними происходил безмолвный диалог, полный напряжения и тревоги. Первым нарушил молчание мужчина в темно-сером костюме, сидевший напротив Долгорукого. Он откашлялся и, обращаясь скорее к потолку, чем к Пчелкину, произнес: — Виктор Павлович, проект, конечно, перспективный… Но, понимаете, в нынешней экономической ситуации… Мы вынуждены действовать с максимальной осторожностью. У нас есть обязательства перед другими акционерами… В общем, к сожалению, сейчас мы не готовы вкладывать средства в столь… амбициозный проект. Его поддержал полноватый мужчина в очках, сидевший рядом: — Да, да, совершенно верно. Риски слишком высоки… Мы не можем позволить себе такие… хм… капиталовложения на данном этапе. Возможно, в будущем… Третий инвестор, молодой и самоуверенный, более прямолинейно высказал свою позицию: — Виктор Павлович, вы меня извините, но я не вижу здесь достаточных гарантий возврата инвестиций. Идея интересная, но слишком много «но»… Я пас. Долгорукий, наслаждаясь произведенным эффектом, откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. На его лице играла легкая, самодовольная улыбка. — Виктор Павлович, — продолжил он, растягивая слова, — ваш проект, безусловно, интересен. Но, к сожалению, ваши ответы на мои вопросы не смогли полностью развеять наши опасения. Я, как инвестор, не могу позволить себе рисковать своими средствами, вкладываясь в проект с скажем так, неоднозначной юридической перспективой. Поэтому, на данном этапе, я вынужден воздержаться от участия. Один за другим, словно по цепочке, инвесторы начали отказываться от участия в проекте, находя все новые и новые предлоги для оправдания своего решения. Каждый из них понимал, что отказ — это не только упущенная возможность прибыли, но и риск навлечь на себя гнев Пчелкина. Однако слова Долгорукого, а также собственная осторожность, перевесили чашу весов. Пчелкин молчал, внимательно слушая их оправдания. Его лицо оставалось непроницаемым, но в глазах постепенно разгоралось пламя холодной ярости. — И все же, господа, позвольте мне еще раз подчеркнуть уникальность и перспективность данного проекта, — произнес Пчелкин, повысив голос, когда инвесторы уже начали подниматься со своих мест. — Вы имели возможность ознакомиться с детально проработанным бизнес-планом, убедиться в инновационности предлагаемых решений и оценить потенциальную прибыль. Уверен, что более выгодного предложения на рынке инвестиций вы не найдете. Он говорил уверенно и спокойно, словно не замечая испуганных взглядов и нервного перешептывания. В его голосе, несмотря на явное напряжение ситуации, звучали нотки искренней убежденности в успехе своего детища. — Впрочем, — добавил он уже более мягким тоном, — я уважаю ваше право на собственное мнение и принятое решение. Благодарю вас за уделенное время. С этими словами Пчелкин коротко кивнул, давая понять, что встреча окончена. Инвесторы, не задерживаясь, поспешно покинули переговорную, словно боясь передумать или услышать что-то еще. Долгорукий, выходя последним, бросил на Пчелкина холодный, пронизывающий взгляд, в котором читалась не только злоба, но и некая скрытая угроза. Пчелкин ответил ему спокойным, но твердым взглядом, давая понять, что не боится вызова. Как только дверь за последним инвестором и следом за ним Антиповым закрылась, маска спокойствия слетела с лица Пчелкина. Напряжение, которое он сдерживал в себе все это время, вырвалось наружу с разрушительной силой. С глухим рыком он ударил кулаком по полированной поверхности стола, отчего хрустальный графин с водой подпрыгнул и звякнул, а разбросанные по столу документы зашелестели, словно испуганные птицы. Вскочив на ноги, Пчелкин судорожно нашарил в кармане пиджака пачку сигарет, выхватил одну дрожащими пальцами и, чиркнув зажигалкой, жадно затянулся. Дым, вырвавшись из его рта, повис в воздухе сизым облаком, словно зримое воплощение его ярости. Сигарета, зажатая между пальцами, мелко дрожала в такт бешено бьющемуся сердцу. Не говоря ни слова, Пчелкин подошел к массивному дубовому шкафу, стоявшему у стены, распахнул его резким движением и достал с верхней полки бутылку дорогого коньяка. Даже не потрудившись найти стакан, он открутил крышку и, запрокинув голову, сделал несколько больших глотков прямо из горла, чувствуя, как обжигающая жидкость растекается по пищеводу, оставляя после себя огненный след. — Сукин сын — сквозь зубы процедил он, опуская бутылку и выдыхая облако дыма. — Долгорукий, мать его… Гнида чертова! Подставил, падла! Он начал нервно расхаживать по кабинету, сигарета в его руке выписывали неистовые круги. Где теперь найти инвесторов? Сроки горят, все к херам полетит, столько бабла вбухано, столько сил. А теперь все псу под хвост? Пчелкин снова жадно припал к горлышку бутылки, пытаясь залить огненным напитком панику, которая холодными, липкими щупальцами сжимала горло. Он должен был что-то предпринять. Найти выход. Но какой, твою мать? В голове пульсировала одна-единственная мысль: «Пиздец…»