Отведи меня домой.

Если честно, в этот момент в моей голове царила полная пустота. Я не могла собрать мысли в кучу, не знала, как сформулировать свои слова. Кажется, я даже забыла, что хотела сказать. Дар речи покинул меня, когда я осознала, что передо мной стоит мой отец. Мой родной отец, которого я так долго искала, мечтала увидеть, с которым хотела заплестись в объятия и спросить, почему он не был со мной все это время, когда мне было так тяжело без него. Он выглядел как мужчина, которому было около тридцати. У него были яркие голубые глаза, которые смотрели на меня с какой-то непонятной смесью эмоций — нежности, тревоги и чего-то еще, что я не могла разгадать. Его темные волосы слегка колыхались на ветру, а на подбородке, едва заметная, но все же присутствующая борода придавала ему слегка озорной вид. Но больше всего меня поразил его взгляд — он был таким глубоким и загадочным, что я не могла отвести от него глаз. Я стояла, словно прикованная к месту, и вспоминала слова своей матери. Она всегда говорила, что я похожа на него, и именно поэтому ненавидела меня. Эти слова теперь звучали в моей голове, как эхо, и я вдруг поняла, что на самом деле она была права. Я действительно была похожа на своего отца — у меня были такие же голубые глаза, такие же губы и даже зубы, которые, казалось, были его копией. Единственное, что отличало нас, — это цвет волос, который мне достался от матери. Я могла бы часами просто смотреть на своего отца, погруженная в свои мысли и чувства, не произнося ни слова. Но, увы, я не была наедине с ним. Вокруг меня находились моя лучшая подруга, Игорь, дядя Нюты и папа Игоря. Их присутствие словно напоминало мне о реальности, о том, что я не могу позволить себе потеряться в этом моменте, как бы мне этого ни хотелось. В голове у меня крутились мысли, словно заколдованные. Я теперь знала, что мой отец, Юрий Смирнов, работает в той же милиции, что и дядя Нюты Фёдор Прокопенко, и папа Игоря Константин Гром. Это знание добавляло еще больше запутанности в мою ситуацию. Я стояла там, застыв в моменте, как будто время действительно остановилось. Мне казалось, что я заморожена, и даже не могла пошевелиться. Все, что я могла сделать, — это смотреть на него, а мои губы лишь чуть-чуть дрожали от волнения. Я так долго ждала этой встречи, мечтала о ней, но никогда не думала, что это произойдет так быстро и в таких обстоятельствах. Я только что сбежала из ада, и теперь стояла перед мужчиной, который был частью моей жизни, но которого я почти не знала. Что можно сказать в такой ситуации? Можно ли вообще что-то сказать? Если бы наша встреча произошла при других обстоятельствах, когда у меня не было бы этого гнетущего чувства шока, я бы, возможно, смогла бы выразить все слова, которые крутятся у меня на языке. Я бы рассказала о своих чувствах, о том, как мне не хватало его, о том, как я мечтала его увидеть. Но сейчас, когда реальность накрыла меня, я не была уверена, что смогу произнести хоть слово. Казалось бы, мой отец был совсем рядом, всего лишь в том же городе, где я жила со своей матерью. Но он не знал, где я, и не имел ни малейшего представления о том, как меня найти. Это осознание давило на меня, как тяжелый камень, и я чувствовала, что теряю связь с реальностью. Я, наверное, пришла в себя только в тот момент, когда Игорь щелкнул пальцами прямо перед моим лицом. Этот резкий звук заставил меня вздрогнуть и вернуться в реальность. Я оглядела окружающих — они стояли рядом, смотрели на меня с выражением недоумения, словно не понимали, что со мной происходит. Их взгляды были полны заботы, но в то же время и непонимания. Если бы они оказались на моем месте, они бы точно поняли, что я чувствую, в каком состоянии нахожусь. Я была словно в тумане, где смешивались страх, радость и гнев. Внутри меня бушевала буря эмоций, и мне казалось, что я вот-вот потеряю контроль. Я сглотнула ком в горле и почувствовала, как сердце колотится в груди. Пора было вымолвить хоть какое-нибудь слово. Я открыла рот, но сначала не могла произнести ни звука. Словно все слова застряли в горле, и я не могла их выпустить. — Папа?.. — голос сорвался с губ, дрожащий, словно ветер, задевающий тонкую нить. Я замерла, словно передо мной стояло нечто нереальное, призрак из прошлого, который я давно похоронила в глубинах памяти. Сердце заколотилось, дыхание перехватило. Это было единственное слово, которое я смогла выдавить из себя. Больше ничего. Ни мыслей, ни слов — только пустота и нарастающая паника. — Я понимаю, что ты немного не ожидала меня увидеть, но вот я здесь, — его голос, низкий и спокойный, словно убаюкивал, но внутри всё сжималось. Смирнов медленно приближался, его шаги были тихими, но каждый отдавался в висках. Он опустился на корточки, его руки протянулись ко мне, и я почувствовала, как его пальцы осторожно обвивают мои плечи, притягивая ближе. Его объятия были тёплыми, но в них чувствовалась тяжесть лет, которые мы потеряли. Игорь и Анюта отошли в сторону, давая нам пространство. — Я думал, Ира забрала тебя и уехала в другой город, — его голос дрогнул. — Я даже не предполагал, что ты здесь, в Питере. В его словах была боль, которую я не могла игнорировать. Он обнял меня. Его руки, сильные и уверенные, сомкнулись вокруг моей хрупкой фигуры, и я замерла, словно попав в ловушку собственных мыслей. Внутри меня бушевали эмоции: что делать? Обнять в ответ? Или просто отстраниться? Я украдкой взглянула на Игоря, стоявшего рядом. Его улыбка, такая спокойная и ободряющая, словно говорила: «Не бойся, все будет хорошо». Собравшись с силами, я медленно, будто боясь спугнуть этот момент, подняла руки и обняла отца в ответ. Мои пальцы, тонкие и дрожащие, легли на его широкие плечи, и в этот миг мир вокруг нас исчез. Я почувствовала, как все тревоги и страхи отступили на задний план, уступая место чему-то новому и неизведанному. И тут я ощутила это. Тепло. Не просто тепло его тела, а нечто большее — что-то, что проникло глубоко внутрь, в самое сердце. Это было отцовское тепло, которого я никогда прежде не знала. Оно обволакивало меня, защищало, словно шептало: «Ты в безопасности, я здесь». Я закрыла глаза, пытаясь запомнить этот миг, запечатлеть его в памяти навсегда. Его объятия были нежными, как будто он боялся причинить мне боль. Я могла ощущать его сердцебиение, ритм, который словно сливался с моим, создавая единую симфонию, полную надежды и любви. В этот момент я поняла: это не сон. Он здесь. Со мной. — Олеся… — тихо произнес Юрий, его голос едва слышен на фоне тишины. Я, обнимая его, сжала губы в тонкую линию, пытаясь подавить все эмоции, которые нахлынули на меня. — Я очень виноват перед тобой, что бросил тебя. Виноват перед твоей мамой, что сначала дал ей надежду, а потом тоже бросил её. В твоей жизни я не появлялся и не старался тебя искать, потому что думал, что вы не находитесь в Питере. Я виноват перед тобой очень сильно. Прости меня. В этот момент в моем сердце что-то запульсировало. Эти слова, произнесенные отцом, согрели меня, как теплый свет в темной комнате. Мне было приятно слышать его извинения, и вместе с тем, я ощущала невероятную теплоту от того, что он, несмотря на все преграды, все же осознал свою вину. Он не знал меня, не видел меня, но все равно искренне просил прощения за свое отсутствие в моей жизни. А моя мама? Моя родная мать, которая была со мной на протяжении двенадцати лет, ни разу не попросила у меня прощения за свои избиения. Она никогда не извинялась за те моменты, когда унижала меня морально, когда наносила мне физическую боль, оставляя синяки и ссадины. Мне приходилось прятать свои раны под длинными рукавами, чтобы никто не видел, что происходит на самом деле. И вот теперь, стоя в объятиях человека, который только что появился в моей жизни, я осознала, насколько это важно. Отец, который, возможно, видел меня всего второй раз, искренне извинился за то, что не был рядом. Это говорило о многом. — Я тебя давно простила, — прошептала я тихим голосом, уткнувшись головой ему в плечо, словно искала защиту от всего, что окружало нас. Его объятия были крепкими и надежными, как стена, защищающая от бурь внешнего мира. Я чувствовала, как теплота отца наполняет меня, словно солнечные лучи пробиваются сквозь облака. Искренние улыбки Ани и Игоря, которые наблюдали за нами, только усиливали это чувство счастья, словно они были частью нашего небольшого, но важного чуда. Но в глубине души меня всё же терзала одна мысль: как отреагирует моя мать, когда она узнает, что её бывший муж вернулся? В голове рисовались нелепые сцены, где она, утопая в слюнах гнева, корчилась от ярости и ненависти. Я могла представить, как её лицо искажалось от злости, как она бросалась бы обвинениями, не понимая, что это не просто возвращение человека, который когда-то оставил нас. В тишине улицы раздались агрессивные голоса Фёдора Прокопенко и Константина Грома. Сердце забилось быстрее, когда я поняла, что они ведут Екатерину из того самого подъезда, откуда я только что вырвалась на свободу. Их тон был грубым и непримиримым, и в этот миг мне совсем не было её жаль. Она избивала меня, двенадцатилетнюю девочку, словно это было нормой. Каждый удар, каждое унижение оставляли на мне следы, и теперь, наблюдая за тем, как её удерживают, я почувствовала странное удовлетворение. Она пыталась вырваться, её глаза полны паники, но хватки Фёдора и Константина были подобны железным цепям, крепко удерживающим её на месте. Я сдерживала гнев, наблюдая, как Екатерина теперь столкнулась с тем, что когда-то причиняла мне. В её глазах читалась паника, и в этот момент я почувствовала, как холодная волна удовлетворения накрывает меня. Наверняка, ей не удастся избежать наказания за все те слёзы и боль, что она мне причинила. Пусть теперь почувствует на себе ту самую жестокость, которую она так безжалостно раздавала другим. Я стояла с отцом, не в силах отвести взгляд от этой сцены. Каждый её крик, каждый протест лишь подогревали мой внутренний огонь. Внутри меня разгоралась ярость, но в то же время — и странное чувство справедливости. Она, которая недавно с удовольствием издевалась надо мной, теперь оказалась в роли жертвы, и это было не просто иронично — это было поучительно. Фёдор и Константин не собирались проявлять жалости. Я видела, как они переглядывались, их лица выражали безжалостную решимость. — Да отпустите меня! Я ничего не делала! — её голос раздавался по улице, словно крик птицы, испуганной и улетающей от опасности. Даже пернатые, сидящие на деревьях, казалось, замерли в ожидании, словно осознавали, что происходит. — Какие есть доказательства, что она выбежала именно из моей квартиры? Я вообще её пальцем не трогала! Словно огонь, злость разгоралась внутри меня, когда я слушала её оправдания. Вместо того чтобы раскаяться и смягчить свои обстоятельства, она продолжала отпираться, словно это могло изменить что-то в её участи. Она говорила, что ничего со мной не сделала, хотя каждый удар, каждое унижение оставили на мне неизгладимые следы. Я знала правду, и это было важнее всего. — Закрой свой рот! — прорычал Константин Игоревич, сжимая её руку крепче. Она зашипела, как змея, но это не вызвало во мне жалости. Я смотрела на неё, полная удовлетворения от того, что её безжалостный мир начал рушиться. — Это мы ещё с тобой очень ласково обращаемся. Вместо того чтобы отпираться, ты бы лучше говорила всё, как есть. Это очень смягчит твоё наказание, которое будет в скором времени. Его слова звучали как приговор, и я чувствовала, как вокруг нас нарастает напряжение. Я знала, что Константин не шутит. — У Олеси синяки на лице, и ты думаешь, экспертизы не выявят твои отпечатки, которые там остались ещё? Ты глубоко ошибаешься, дорогая моя. Я наблюдала за Екатериной, её лицо исказилось от страха, и это было для меня настоящим наслаждением. Она, которая когда-то с удовольствием заставляла меня страдать, теперь сама оказалась в ловушке, которую сама же создала. В её глазах читалась паника, и это было прекрасно. После этих слов Екатерина почувствовала, как гнев заполняет её грудь, разгораясь, как огонь в её душе. Но, к сожалению, она была не в силах освободиться от хватки Константина и Фёдора. Их мощные ладони словно заключили её в неведомую тюрьму, а она сама оказалась пленницей своих эмоций. Заметив это, Екатерина вздохнула, и в этом тяжёлом вздохе заключалось всё: печаль, злость и безысходность. Она смирилась. Тем временем мой отец, Юра, поднявшись с корточек, сбросил с себя груз сожаления и подошёл к Екатерине. Его глаза сверкали яростью, полные мужской силы и непоколебимой решимости. Я наблюдала за ним, и моё сердце наполнилось гордостью за то, что он здесь, рядом, готовый защитить меня. — Ты за мою дочь ещё ответишь, — произнёс он, и в его голосе звучала угроза, как грозовой раскат. — Тебе это просто так с рук не сойдёт, услышала меня? Екатерина не ответила, хотя в её душе бушевала буря: ей хотелось закричать, вырваться из этой ситуации, но она не могла позволить себе проявить слабость. Она знала, что любое её слово может быть использовано против неё, и не была готова дать хоть каплю своей силы отчаянию. Однако Юра не искал её ответов — их не было в его планах. — Мы сейчас повезём её на участок, — добавил он, и эта фраза повисла в воздухе, обвивая атмосферу напряжением, словно змея, готовая ужалить. Я почувствовала, как внутри меня всё сжалось от ожидания. Екатерина, сжав зубы, пыталась сохранить достоинство, но я видела, как её уверенность трещит по швам. — Игорь, отведи Аню и Олесю к нам домой. Наша бабушка как раз там, и я думаю, она будет очень рада видеть Олесю, — произнёс Константин, его голос был полон любви и тепла. Игорь, слегка наклонив голову, послушно кивнул. — Хорошо, пап, — улыбнулся он, словно в его глазах зажглись звёзды, и нежно взял меня за руку. Мое сердце забилось быстрее. — Моя бабушка приехала?! — вырвалось у меня в удивлении, когда осознание этого факта прокатилось по мне, как волна счастья. Я повернула голову к Игорю, надежда и ожидание читались в моих глазах. Он выглядел, словно знал всё на свете, и в этом мгновении мне было с ним так спокойно. Игорь сжимал мою руку крепче, и я чувствовала, как его тепло проникает в меня. — Да, твоя бабушка приехала, и она у нас дома! Пойдём быстрей! — излучал радость Игорь, его улыбка была такая широка, что казалось, её хватило бы на целый день. Он украдкой взглянул на Аню, и их взгляды встретились. Аня, между прочим, тоже сияла, её улыбка светилась, и не от простых слов Игоря, а от того, как он крепко взял меня за руку. Я ощущала, как в глубинах её сознания зарождается вихрь вопросов, которые вот-вот вырвутся наружу. Это было заметно; её глаза искрились от любопытства, как звёзды на ночном небосводе. — Давай, давай, идём! — воскликнула она, с жаром схватив меня за другую руку. Вместе с Игорем они почти несли меня к дому Громов, как будто каждый шаг был предназначен для того, чтобы разделить эту чудесную новость со всей вселенной. *** Я не видела свою бабушку ужасно долго, и вот, наконец, пришло время, когда я смогу её увидеть. Волнение переполняло меня, как океан, готовый выплеснуться на берег. Я мечтала о том моменте, когда смогу впиться в её объятия и почувствовать себя самым счастливым человеком на всей этой планете. Мысли о встрече с ней согревали мою душу, как солнечный луч в холодный зимний день. Но мама всегда была против. Она не позволяла мне даже общаться с бабушкой, словно между нами простирался непреодолимый барьер. Я помню, как однажды, полная надежды, попросила её разрешить мне позвонить бабушке, узнать, как она поживает. Мама лишь холодно взглянула на меня и сказала, что бабушка больше не хочет видеть меня. Она отрезала все контакты, словно острым ножом, оставив меня в полном одиночестве. С каждым годом, когда я не получала от бабушки ни звонка, ни письма, моё сердце наполнялось тоской. Мама не отвозила меня к ней, не позволяла даже принимать подарки, которые бабушка присылала на мой день рождения или другие праздники. Я помню, как в один из таких дней, когда я распаковала коробку, полную милых сюрпризов, мама забрала её у меня, с сердитым выражением на лице, и бросила обратно в угол комнаты, как будто это было что-то грязное и ненужное. «— Она тебя больше не любит, — говорила мама с холодной уверенностью, её слова оставляли шрамы на моей душе. — Поэтому и не хочет видеть.» Но я знала, что это неправда. Я чувствовала в своём сердце, что бабушка всегда любила меня и будет любить, несмотря на расстояние и преграды, которые пыталась создать мама. В глубине души я хранила воспоминания о том, как бабушка обнимала меня, как её голос звучал, когда она читала мне сказки, как её смех наполнял дом теплом и радостью. Эти моменты были моим светом в темноте, и я не могла позволить себе забыть их. Дверь распахнулась, и я, не сдерживая эмоций, ворвалась в квартиру Игоря. Воздух был наполнен ароматом свежести и чистоты, а в центре комнаты, у подоконника, стояла она — моя бабушка, Дарья Сергеевна. Её руки, привыкшие к порядку, ловко смахивали пыль с поверхности, а взгляд был сосредоточен на своей задаче. Она всегда была такой — строгой, но бесконечно любящей, и даже в чужом доме не могла устоять перед желанием навести уют. — Бабушка! — вырвалось у меня, и её имя прозвучало как молитва. Она обернулась, и в её глазах вспыхнула радость. Тряпка упала на пол, а руки раскрылись для объятий. Я бросилась к ней, словно та пятилетняя маленькая девочка, и она подхватила меня, закружив в своём тёплом, знакомом мире. Её объятия были крепкими, надёжными, как будто она хотела защитить меня от всех бед. Я прижалась к ней, вдыхая её запах — смесь лаванды и домашнего уюта. Это было реально. Она была здесь. И в этот момент я поняла: никакие слова не передадут это чувство — чувство дома, любви и бесконечного счастья. — Олеся, девочка моя! — воскликнула бабушка, её голос звучал как музыка, полная нежности и любви. Она прижала меня к себе, целуя в щёки и поглаживая мои волосы, и от её прикосновений по всему телу пробежали мурашки, словно я вернулась в детство, когда мир казался безопасным и полным чудес. — Как я рада тебя видеть! С тобой всё хорошо? Ох, боже мой, какие у тебя синяки на лице! — Не волнуйся, бабушка, со мной всё хорошо, — произнесла я, продолжая обнимать её, не желая отпускать. В этот момент мне казалось, что время остановилось, и все тревоги остались где-то далеко позади. Я не могла сосчитать, сколько лет прошло с тех пор, как я в последний раз видела её. Помню, как была ещё маленькой девочкой, едва начинающей ходить в школу. Но сейчас это не имело значения. Важно было только одно — я снова с ней, и она наконец-то рядом, мой родной человек, который всегда любил меня и никогда не причинял боли. — Почему ты здесь? Почему ты не у нас дома? — спросила я, взглянув ей в глаза. — Мама твоя… — бабушка начала с горечью, её голос дрожал, словно она с трудом подбирала слова. — Она даже не пустила меня в квартиру. Просто захлопнула дверь перед моим носом. Сколько я ни стучала, сколько ни умоляла, она не открыла. Видимо, ей было стыдно. Стыдно за всё, что она натворила. — Бабушка резко оборвала себя, будто пытаясь отвлечься от этой темы, но её глаза выдавали боль. — Я так рада тебя видеть, дорогая. Когда узнала, что тебя нет дома, я начала думать самое худшее… Я улыбнулась, стараясь успокоить её. — Не переживай, бабушка, теперь со мной всё будет хорошо. — Я сделала шаг в сторону, к Игорю и Анюте. — У меня есть они. Лучшие друзья, которые, можно сказать, спасли меня. — Я положила руки на их плечи, чувствуя, как тепло их поддержки разливается по моей душе. — Теперь я не одна. — Да, тебе повезло с друзьями, — начала бабушка, её голос звучал мягко, но с ноткой укора. — Особенно с Игорем. Он тут места себе не находил, всё думал, где ты, что с тобой, жива ли ты вообще. Мы с его отцом еле его успокоили. Я взглянула на Игоря, и моё сердце ёкнуло. Его щёки вспыхнули ярким румянцем, словно он пытался спрятать свои чувства, но они вырвались наружу, вопреки его воле. Он поджал губы, стараясь сохранить хоть каплю достоинства, но это получалось у него плохо. Его глаза метались, избегая моего взгляда, а пальцы нервно теребили край рукава. — Ну да, переживал немного… — его голос прозвучал хрипло, словно он долго молчал. Он наконец посмотрел на меня, и в его улыбке была лёгкая неуверенность, смешанная с теплотой. Но в глазах читалось смущение, будто он боялся, что его забота показалась слишком навязчивой. — Игореш, не красней, — её голос прозвучал мягко, словно шёпот ветра, касающийся его уха. Она подошла ближе, её пальцы нежно запутались в его волосах, слегка взлохматив их. — Больше я твоих секретов не выдам, — добавила она с лёгкой улыбкой, в которой читалась и нежность, и лёгкая насмешка. Её взгляд скользнул по его лицу, задерживаясь на румянце, который всё никак не хотел сходить. — А теперь, — она сделала шаг назад, но её присутствие всё ещё ощущалось, как тёплое одеяло, — идите мойте руки и быстро за стол. А то все худые, как скелеты. Игорь и Аня удалились в ванную, чтобы смыть с рук следы уличной пыли, а я подошла к бабушке. — Бабушка, — начала я, стараясь говорить спокойно, но внутри всё дрожало. — Ты даже не представляешь… Я нашла своего папу. Её руки замерли, спицы остановились в воздухе. На её лице смешались удивление, радость и что-то ещё, что я не могла понять. — Да, он пришёл вместе с папой Игоря и дядей Анюты, — продолжила я, чувствуя, как слова вырываются из меня, словно я не могла больше держать их в себе. — Он рассказал мне, что мой отец. Он извинился передо мной за то, что его не было в моей жизни, и знаешь, это звучало так искренне, что я ему поверила. Я остановилась на мгновение, чтобы осознать, как долго ждала этого момента, как мечтала о том, чтобы услышать эти слова. Бабушка смотрела на меня с горящими глазами, полными надежды и поддержки. — А вот мама… — я сделала паузу, и на сердце у меня легло тяжёлое бремя. — Она издевалась надо мной, била меня, и при этом даже не извинилась. Хотя она всегда была рядом со мной. — Олеся, не думай об этом, пожалуйста, — бабушка произнесла мягко, её голос был как тёплое одеяло, укутывающее мою израненную душу. — Я очень рада, что у Юры хватило смелости появиться, рассказать тебе всё и извиниться. Это действительно дорогого стоит. — Её рука нежно погладила мои волосы, а затем она снова прижала меня к себе, словно пытаясь защитить от всего мира. — Когда она поймёт, будет уже слишком поздно, бабушка, — прохрипела я, голос срывался, как будто каждое слово вырывалось из меня с болью. — Я больше не хочу быть жертвой, не хочу, чтобы надо мной издевались. Я устала. Бабушка молчала, её пальцы продолжали нежно гладить мои волосы, словно пытаясь успокоить бурю внутри меня. В её молчании была мудрость, которую я пока не могла понять. *** Тихий вечер окутал улицы, когда я шла рядом с папой, сердце стучало в унисон с шагами. Мы направлялись к моему старому дому, где меня ожидали лишь темные воспоминания. Я никогда не думала, что придется возвращаться, особенно после того, как сбежала от Екатерины. Но вот он, мой отец, рядом, с ним я чувствовала себя в безопасности, далеко от маминой тирании. Мы с папой быстро поднялись на этаж, где я жила со своей мамой. Волнение сжимало мне грудь, когда я подошла к двери и, дернув за ручку, распахнула её. Дверь открылась с легким скрипом, и я заметила, что мама даже не удосужилась её закрыть — это было в её духе. Возможно, она собиралась в магазин или уезжала куда-то ещё, и просто забыла о двери. А может, она даже не закрывала её ночью, и я не могла этого знать. Я вошла в квартиру медленно, чувствуя, как сердце колотится от тревоги. Что меня ждет за порогом? Я не знала, как отреагирует мама, когда увидит меня. Возможно, она сразу бросится на меня с кулаками, как это часто бывало раньше. Но в глубине души я знала одно — больше не хочу быть жертвой. На протяжении двенадцати лет я терпела её побои, унижения и постоянное моральное уничтожение своей личности. Каждый удар и каждое оскорбление оставляли на мне свои следы, и я изо всех сил старалась скрыть их от окружающих. Но теперь я устала играть роль зашуганной девочки, которая боится своей матери. Я не могла больше носить эту маску, пряча свою истинную сущность. В прихожую вышла моя мама, и в тот момент, когда она увидела меня, её взгляд был полон удивления, а не злости, как я ожидала. Но это было лишь мгновение, прежде чем её глаза остановились на Юре — моем отце, её бывшем муже. Реакция мамы была настолько неожиданной, что словами это не передать. Она широко раскрыла глаза, словно не веря своим собственным, и приоткрыла рот, как будто хотела что-то сказать, но слова застряли у неё в горле. В этот момент казалось, что весь мир вокруг замер, и только мы втроем существовали в этом пространстве. Я могла видеть, как её лицо меняется, как на нем отражаются шок и недоумение. — Ты… вы… ты какого чёрта ты делаешь?! — прокричала моя мать, её голос резонировал в стенах, заставляя сердце сжиматься от страха. Я коротко взглянула на её яркие, как угли, глаза, полные гнева. Чувство ужасного предчувствия заползло в грудь, готовясь разгореться, и я понимала, что в любой момент могу стать мишенью её ярости. — Олесь, давай, собирай вещи. А я поговорю с твоей матерью, — произнёс отец, его голос был спокойным, будто волны, укрывающие шторм. Я лишь кивнула, стараясь не показывать волнение. Внутри меня всё сжималось. Я быстро вбежала в свою комнату, сердце колотилось от волнения и неопределенности. Закрыв за собой дверь, я огляделась, пытаясь осознать, что происходит. Моя черно-красная сумка, моя любимая, стояла в углу, и я знала, что именно она станет моим спутником в этом новом этапе жизни. Я потянулась к ней и открыла молнию, чувствуя, как внутри меня поднимается волна решимости. Собирая вещи, я старалась не думать о том, что оставляю позади. Я быстро вытаскивала из шкафа футболки, штаны, носки и топики, складывая их в сумку. Каждая вещь была наполнена воспоминаниями, но сейчас они не имели значения. Я сосредоточилась на том, что мне действительно нужно — любимую пижаму, которую я носила в самые трудные ночи, и несколько майок на случай, если мне понадобятся запасные. Я старалась быть рациональной, но в то же время не могла избавиться от ощущения, что это всё равно что прощаться с частью себя. Затем я схватила свой рюкзак и начала заполнять его учебными принадлежностями. Тетради, книги, ручки — всё, что могло понадобиться в школе. Я не хотела возвращаться в этот дом, чтобы снова забирать свои вещи. Я знала, что это решение окончательное, и в глубине души ощущала, как освобождаюсь от груза, который тянул меня вниз. В то время как я собирала свои вещи, в коридоре доносились крики матери. Она, как всегда, была в центре шторма, её голос звучал так, будто она пыталась разорвать пространство вокруг себя. Но на удивление, мой отец Юра говорил с ней спокойно, даже слишком спокойно, как будто это был обычный разговор. Я не могла понять, как он может оставаться таким уравновешенным, когда она, казалось, готова взорваться от ярости. В голове у меня мелькали мысли о том, что он должен был врезать ей, дать отпор за всё, что она сделала. Но вместо этого он просто говорил, и я не могла не удивляться его выдержке. — Значит так, я забираю Олесю к себе, и она больше не будет жить с тобой, — произнес Юра, глядя на свою бывшую жену с невозмутимым спокойствием. Он не мог не заметить, как Ирина почти не изменилась с тех пор, как они расстались. Единственное, что бросалось в глаза, — это её волосы, перекрашенные в глубокий черный цвет, который придавал ей мрачное обаяние. Мягкие черты её лица, курносый носик и губы, которые когда-то вызывали у него нежные чувства, остались прежними. — Какое ты имеешь право забирать её? Ты кто ей вообще? Она моя дочь и намерена жить со мной! — Ирина закричала так, что казалось, стены квартиры вот-вот треснут от её ярости. Её голос разносился по комнате, и в этот момент казалось, что окна могут лопнуть, а шпаклёвка сыпаться с потолка, как будто сама атмосфера вокруг них не могла вынести этого напряжения. Юра, не поддаваясь на провокации, спокойно продолжал: — Если ты забыла, Ирочка, то по документам я её отец, и я имею полное право проводить время с ребёнком. Особенно после того, что я узнал о том, как ты её избивала, оставляя на её теле ужасные синяки. Ты чуть не сделала ей сотрясение мозга, и я не могу позволить, чтобы она продолжала жить с такой матерью, как ты. Ребёнку нужна любовь от матери, а не избиения, которые она получала ежедневно. Ирина, будто не слыша его, продолжала кричать, её голос заполнял пространство, как будто она пыталась закричать весь свой страх и ярость. — Какое тебе дело до того, как я воспитываю своего ребёнка? — выпалила Ирина, её голос звучал с такой яростью, что казалось, стены квартиры могли треснуть от её эмоций. — Это моя дочь, и я имею право воспитывать её так, как хочу! Ты вообще не был в её жизни, поэтому ты фактически никто для неё! И мне плевать на документы, в которых ты записан как отец! Она уже собиралась замахнуться на него, готовая выплеснуть всю свою ярость, но Юра, предвидя её агрессию, ловко перехватил её руку, удерживая её на месте. Его хватка был крепкой, но не жестокой— он просто хотел показать, что не собирается отступать. — Ты должна быть благодарна, что вышла из этой ситуации с чистой совестью, — произнёс он с холодным спокойствием, которое контрастировало с её бурей. — Ты отправила мою дочь к своей подруге Екатерине, которая точно так же могла бы причинить ей вред. Она же первая тебя сдала, так что скажи спасибо, что я, Федя и Костя ничего на тебя не повесили. Юра чуть сильнее сжал её руку, его взгляд не отрывался от её глаз. Он заметил, как они стали холодными и жесткими, и это были не те глаза, в которые он когда-то влюбился. В них больше не было тепла и нежности, только ледяная решимость и отчаяние. Я вышла из своей комнаты и остановилась в коридоре, наблюдая за сценой, которая разворачивалась передо мной. Моя мать, с яростью в глазах, замахивалась на моего отца, а он, казалось, оставался спокойным, лишь беря её руку, чтобы предотвратить удар. Это было странно — видеть, как два человека, которые когда-то любили друг друга, теперь превращаются в противников. — Я собрала вещи, — произнесла я почти без эмоций, стараясь скрыть бурю чувств, которая бушевала внутри. Я сделала шаг вперёд и подошла к своему отцу, который в этот момент уже отпустил руку матери и слегка оттолкнул её, чтобы дать мне возможность выйти. — Отлично, тогда сейчас поедем, — сказал Юра, его голос звучал уверенно и решительно, как будто он был готов к любым препятствиям. Он открыл дверь, и я почувствовала, как свобода манит меня за пределами этой квартиры. Я уже сделала шаг к выходу, когда вдруг моя мать схватила меня за локоть, не позволяя выйти. — Нет, Олеся, ты никуда не пойдёшь! Ты моя, и ты будешь жить со мной! С этим человеком я не разрешаю тебе оставаться, — кричала моя мать, её голос звучал так же громко и агрессивно, как когда-то, когда она ссорилась с отцом. Я чувствовала, как внутри меня всё кипит от гнева и обиды. — Этот человек хотя бы извинился за всё своё отсутствие, когда его не было, — произнесла я, стараясь говорить спокойно, но злость прорывалась сквозь слова. — Он извинился за то, что бросил меня. А ты, живя столько лет под одной крышей, избивала меня, уничтожала мою личность и даже не удосужилась сказать «извини» за всё это. Отец извинился за то, что его не было в моей жизни, и я сделала выводы, — прошипела я, глядя на неё с ненавистью, и вырвала локоть из её мёртвой хватки. В этот момент я почувствовала, как освобождаюсь от её власти. Я больше не была той беззащитной девочкой, которая пряталась в углу, боясь поднять голос. Я была готова бороться за свою свободу и за свою жизнь. Я быстро выскочила в подъезд, и за мной следом вышел мой отец, хлопнув дверью так, что звук раздался, как выстрел. Мы стремительно направились на улицу, и я чуть замедлилась, когда увидела, как он складывает в машину все мои вещи. — Надеюсь, тебе понравится жить со мной, — с искренней улыбкой произнёс Юра, его глаза светились добротой, когда он смотрел на меня. — Ты обязательно привыкнешь ко мне как к отцу, я тебе обещаю. Я почувствовала, как внутри меня что-то дрогнуло. Эти слова звучали как обещание безопасности и заботы, которых мне так не хватало. Но в голове у меня всё ещё витали мысли о Екатерине, и я не могла не задать вопрос, который мучил меня. — Пап, скажи, а Екатерину посадят? Ну хотя бы какой-то маленький срок ей дадут? — спросила я, надеясь, что в её судьбе будет хоть капля справедливости. В глубине души я понимала, что слишком большого срока ей не светит, ведь она не убила меня, а просто избивала. Но мысль о том, что она может понести наказание, даже пусть и незначительное, была для меня важна. Юра задумался на мгновение, его лицо приняло серьёзное выражение. — Большой срок она не получит, — произнёс он, стараясь говорить спокойно. — Она не совершала никакого тяжкого преступления, вроде убийства или чего-то подобного. Поэтому, скорее всего, ей придётся заплатить штраф или отработать шесть месяцев на исправительных работах. Но я думаю, что ей назначат именно шесть месяцев исправительных работ, потому что у такой алкашки, как она, явно нет денег, чтобы заплатить штраф за то, что она с тобой делала. Да и я не думаю, что она что-то поймёт, даже если ей придётся заплатить. Я слушала его слова, и в душе у меня возникло смешанное чувство. С одной стороны, я понимала, что Екатерина не понесёт серьёзного наказания, а с другой — сама мысль о том, что она хотя бы немного ответит за свои действия, придавала мне радость. — Ну, я рада, что она хотя бы какое-то наказание понесёт, пусть даже такое, — вздохнув, произнесла я, улыбаясь. В этот момент я почувствовала, как тяжесть, которая так долго давила на мою душу, начинает постепенно спадать. *** Наступал вечер, небо медленно окрашивалось в нежные оттенки заката, словно художник, не спеша, наносил мазки акварели на холст. Мы с Игорем сидели на нашей любимой лавочке, на площадке, которая давно стала для нас маленьким миром. Вокруг, как всегда, стояли знакомые горки, качели, детская песочница, где вечно резвились малыши, их смех разливался в воздухе, как звонкий перезвон колокольчиков. Здесь мы проводили столько времени — я, Игорь, Анюта и Игнат. Но сегодня только я с Игорем были вдвоём. Я решила открыть ему душу, рассказать о том, что творится внутри. О том, как я живу с отцом, какие чувства переполняют меня. — Знаешь, Игорь, мне кажется, я начинаю чувствовать себя намного счастливее, чем раньше, — произнесла я, облокотившись на его плечо, наслаждаясь теплом его присутствия. Вечернее солнце медленно опускалось за горизонт, окрашивая небо в нежные оттенки розового и золотого. — С папой жить намного лучше, чем с мамой. Там у меня всё хорошо, я действительно могу чувствовать себя свободной личностью и не бояться, что из угла выбежит моя мать и начнёт меня избивать. Я вздохнула, вспоминая все те тёмные моменты, когда страх и тревога сковывали меня. Теперь же, когда я могла говорить об этом открыто, сердце наполнялось лёгкостью. — Правда, он тоже частенько пропадает на работе с твоим отцом и Фёдором Ивановичем, но в любом случае мы видимся, мы общаемся. Мне кажется, он действительно сожалеет о том, что не участвовал в моей жизни на протяжении всех моих двенадцати лет. За то время, что мы живём вместе, я очень полюбила его, — продолжила я, глядя в глаза Игорю. — И я думала, что он меня тоже очень сильно любит. — Это же очень хорошо, Леся, — ответил он, его голос звучал так искренне, что мне стало тепло на душе. Игорь крепко взял меня за ладонь, сжимая в своей руке, и его широкая улыбка была как лучик света в этот вечер. Я чувствовала, как он искренне радуется за меня, и это было невероятно приятно. — Очень хорошо, что ты не испытываешь боли, — продолжал он, и его слова были полны заботы. — Хорошо, что на тебе больше нет синяков. Я рад видеть тебя счастливой. Мне нравится видеть твою улыбку каждый день, — он сделал паузу, и я увидела в его глазах искреннее желание. — Я хочу видеть тебя такой постоянно. — Игорь, — произнесла я, собираясь с мыслями, — признаться честно, я почувствовала себя счастливой намного раньше, когда ты появился в моей жизни. Я никогда не думала, что можно так хорошо дружить с мальчиком, который всегда будет поддерживать и оберегать. Но как только ты вошёл в мою жизнь, я сразу поняла, что ты — мой самый лучший друг. Я говорила это искренне, и в моём сердце царило тепло. Игорь был для меня всем. Я его очень любила и была безмерно благодарна за то, что он появился в моей жизни. — Я очень дорожу тобой и ценю тебя, — продолжала я, глядя ему в глаза, полные понимания и поддержки. — Я просто хочу сказать спасибо за то, что ты появился в тот день, когда я выбежала из своего дома, и ты мне на встречу попался. Игорь улыбнулся, и в его взгляде я увидела отражение тех же чувств, которые переполняли меня. — Я тоже благодарен судьбе, что тогда вышел погулять и встретил тебя, — произнёс он, его голос звучал искренне и тепло. — Ты для меня имеешь огромное значение, и я тоже тебя очень люблю. В этот момент он повернулся ко мне лицом, и я почувствовала, как моё сердце забилось быстрее. Он взял мой подбородок в свою ладонь, и в его глазах я увидела что-то большее, чем просто дружбу. Это было нечто глубокое и трепетное. Я замерла, не в силах отвести взгляд от его лица. Время словно остановилось, и мир вокруг нас исчез. Я чувствовала, как волнение охватывает меня, и в тот миг, когда он наклонился ближе, я поняла, что это момент, который изменит всё. Игорь прильнул к моим губам, и я ощутила, как его поцелуй наполнил меня теплом и нежностью.