Отброс

За некоторое время до…

      Монотонный гул когитаторов смешивался с едва различимым потрескиванием пикт-экранов. Тусклое освещение скрытого наблюдательного пункта создавало иллюзию уюта, но ни один из присутствующих не ощущал себя расслабленно. В центре внимания находились экраны, транслирующие происходящее в цеху и вокруг него через замаскированные пикт-рекордеры и сервочерепа. Дознаватель Ибрагим Ардан скрестил руки на груди, стоя перед главным экраном. На нём мелькали зернистые изображения — силуэт мутантки, бесшумно скользящей между завалов, её движение среди теней, точные действия. — Надо отдать ей должное, — хмыкнул один из аколитов, пожилой мужчина с искусственным глазом и редкими седыми волосами. — Она работает чисто. — Для мутанта, — поправил Ардан, не отводя взгляда от экрана.       Техножрец, стоявший рядом, издал механический щелчок, и в помещении раздался хрипловатый голос, прошедший через вокодер. — Она эффективна. В этом нет сомнений. Единственный образец Колакса-Альфа-2, демонстрирующий автономное поведение и боевые навыки. Все остальные… неудачны. Ардан склонил голову, будто мимоходом поднимая эту тему. — Кстати, а что с самим Колаксом?       Техножрец задержал ответ на пару секунд — то ли загружал данные, то ли просто считал вопрос не стоящим ответа. — Его судьба в руках Конклава. Разбирательство ещё идёт. — То есть его не казнили сразу? — удивился один из аколитов. — Судя по всему, они сочли магоса слишком ценным. Или слишком интересным, — ответил техножрец. Однако, нельзя не отметить того, что некоторые магосы сами жаждут его ликвидировать — за грязную работу, за нарушение заповедей, за ксенотех. А теперь, возможно, ещё и за то, что одно из его творений продолжает существовать.       Ардан скептически усмехнулся, но не стал комментировать. Он снова посмотрел на экран, где мутантка уже вошла в здание. — Она осторожничает, — отметил ветеран-аколит, отхлебнув из фляги. — Умная. Чует, что здесь что-то не так, — добавил другой.       На экране мутантка застыла перед дверью, проводя пальцами по замку. Затем, проявив силу, смяла его протезом и медленно открыла створку. — Объектом было замечено сигнальное устройство, — сухо констатировал техножрец. — О, так она ещё и не дура, — ехидно заметил один из бойцов.       Мутантка аккуратно обезвредила сигнализацию, затем замерла, словно наблюдая за чем-то, словно ощутив взгляд наблюдателей. — Чувствует, — сказал один из аколитов. — Это невозможно, — возразил техножрец. — Никаких псайкерских сигнатур. — Тогда почему она напряглась?       Один из ветеранов только усмехнулся. — Инстинкты. Проживёшь достаточно долго — поймёшь.       Ещё несколько минут шло молчаливое наблюдение. На пикт-экране развернулась сцена того мутантка незаметно устраняла расчёт стаббера. Быстро, методично, без лишних движений. На экране было видно, как она изучает орудие. — Смотри-ка, не берет трофей, — отметил ветеран. — Потому что не дура. Они заражены, — сказал другой. — Или не хочет себя демаскировать.       Ардан чуть склонил голову, наблюдая, как мутантка привела стаббер в негодность. Затем она напряглась. На её лице мелькнуло понимание. Она резко развернулась — и замерла. — Она осознала, — тихо сказал техножрец.       На экранах появилось движение — культисты начали приближаться к позиции мутантки. — А ведь можно было бы просто нанять её, — негромко пробормотал один из ветеранов, наблюдая за картинкой. — Зачем вся эта возня? — Потому что наш славный дознаватель считает, что его метод — самый правильный, — ответил другой, не скрывая лёгкой насмешки. — Да. А ещё потому, что он любит театр, — тихо добавил кто-то третий, бросая короткий взгляд в сторону Ардана.       Ардан проигнорировал эти комментарии. Он не собирался реагировать на мелочное недовольство подчинённых. Ему был важен результат. Даже если всё пойдёт не по плану, мутантка падёт, а если выживет… Она займёт своё место среди инструментов Инквизиции, под надлежащим контролем.       На экране мутантка дослала патрон в патронник и двинулась вперёд.       В этот момент техножрец, продолжая анализ, установил удалённое соединение с аугментом мутантки. Машинный дух аугмента был силён и… доволен? Техножрец замер, не сразу понимая, почему столь сложный механизм демонстрирует такую стабильность. Он ожидал стандартных параметров — послушание, подчинение, но вместо этого столкнулся с чистым ликованием. Дух машины гордился. В оптическом комплексе техножреца вспыхнул слабый свет анализирующих линз. — Интересно, — пробормотал он. — Что такое? — спросил Ардан, не отрываясь от экрана. — Дух машины её протеза. Он доволен. — Доволен? — Да. Это… странно. Бионический протез «Гладиус-VII» предназначался для офицеров, ветеранов, солдат, что участвуют в праведных войнах против сил Архиврага, и теперь он вновь в бою. Против врагов Империума. И он… удовлетворён.       Ардан коротко хмыкнул, но ничего не сказал.       На другом экране высветился новый сигнал. Четыре культиста стояли в отдалении, а их коленопреклонённые позы не давали двойного толкования. Ардан нахмурился. — Это что ещё?       Техножрец резко повернул голову, анализируя данные. — Ритуал. Незавершённый. — Достаточно сильный? — Достаточно неправильный, — голос техножреца приобрёл напряжённые нотки.       На экранах фигуры культистов начали мутировать, дрожать, словно сливаясь в одно пятно. — Они сделали что-то не так, — пробормотал один из ветеранов. — Очень не так, — отозвался другой. — А ну-ка, дай сюда, –один из бойцов наклонился ближе, вглядываясь в монитор, на который транслировалась передача с одного из сервочерепов.       На экране мутантка шла в атаку, ловко уходя от выстрелов и методично выбивая противников. Однако в определённый момент она взяла в руку тесак, и её движения стали… странными. — Видишь? — Ага. В стрельбе она на очень хорошем уровне, но этот тесак… Она размахивает им, словно дубиной. — Не было учителя, или особой практики — подытожил ветеран. — Знаешь, что мне нравится? — другой боец ткнул пальцем в экран. — Мута могла бы сбежать, как только запахло жареным, но она не уходит. — Девка молодец. — Угу. — Для мутанта, — добавил Ардан, но в его голосе уже не было той же уверенности. — Что за… — начал было один из бойцов, но осёкся, когда тела культистов задрожали, будто под воздействием невидимого жара.       Техножрец наклонился вперёд, изучая данные с авгуров, которыми были оборудованы некоторые из сервочерепов. Его металлические пальцы замерли над клавишами консоли. — Резкий всплеск энергетического фона. Варп-активность нестабильна. Это не призыв, они…       Ардан уже догадывался о том, что происходит. Ошибка в ритуале, нерассчитанный поток энергии эмипирей… Культисты не открыли портал в варп, но допустили ошибку в заклинании, что привело к неминуемому результату. — Они перегрузили себя, — произнёс он сквозь зубы, наблюдая за тем, как четыре тела начали сливаться в одно. Их мышцы вздувались, а кости ломались и переплетались, застывая в невозможных положениях.       Экран мигнул, передавая размытое изображение — в стене второго этажа цеха появилась новая дыра, и из неё с ревом вывалилось нечто. Вой, не похожий ни на звериный, ни на человеческий, разнёсся по цеху, когда камеры сфокусировались на существе, что некогда было людьми. Громоздкая, уродливая мерзость дёргалась, привыкая к новому телу. Некоторые аколиты на мгновение оцепенели. Техножрец выдал поток явно нецензурной бинарной речи, а затем объявил: «Подтверждаю: трансмутация завершена. Отродье Хаоса».       Ардан сжал зубы. Он знал, что ритуал был рискованным, но до последнего надеялся, что культисты просто не справятся. И теперь… Теперь всё вышло из-под контроля. Кто-то за его спиной тихо выругался. — Это… это не то, что должно было случиться, — процедил дознаватель.       В тишине операционного зала эхом разнёсся безумный вой порождения варпа. — Команде выдвигаться, — сдавленным голосом приказал Ардан. — Надо убедиться, что всё пойдёт по плану. — Конечно, господин дознаватель. По плану, — сухо отозвался ветеран, на мгновение задержав взгляд на начальнике. Тот сделал вид, что не заметил.

***

Одна жертва исекая

      Грохот.       Пол содрогнулся, когда часть стены второго этажа с треском разлетелась во все стороны. Плотные клубы быстрооседающей пыли взвились в воздух, превращая его в мутное, хаотичное месиво. Посреди цеха возвышалось нечто, что можно бы было описать как скрюченную и дёргающаяся мясную гору около трёх метров высотой, возвышающуюся на многочисленных разноразмерных конечностях. В многочисленных глазах существа светилось безумие, а его тело содрогалось и словно перетекало, как будто оно ещё не до конца осознало формат своего нового существования. По покрытой наростами из перекрученных костей и мускулов коже пробегала рябь всё ещё длящихся изменений, которые явно причиняли созданию нестерпимую боль       Примерно так бы я и описала возникшую передо мной тварь, если бы наблюдала её появление с более безопасного расстояния. Километров в десять, как минимум. Вместо этого, сейчас в моей голове металась лишь одна мысль: «Ахтыжёбаныйтынахуйэтожсукапиздец!». «Рапид» не особо помогал, лишь субъективно растягивая время моего охуевания удивления. Удивляться было чему — за всё моё время в этом мире мне приходилось сражаться лишь с людьми. Да, зачастую у них бывали мутации, но таких противников у меня не было. А вот гляди-ка, как «повезло». Если мне не изменяет память из прошлой жизни, то натюрморт, что я имею счастье наблюдать перед собой, является почти что классическим представителем класса «Неведомая Ебанина», подкласса «Отродье Хаоса». Бля, картинки в рулбуках и модельки из компьютерных игр никак не передавали даже доли ощущения «неправильности» подобного создания. И, самое главное, совершенно непонятно, что с ней делать такой маленькой мне. Ну, то есть, понятно — тварь надо как-то валить, но как?!       Стройный поток моих неимоверно ускоренных размышлений прервал совершенно инфернальный рёв чудовища. Звук был… неправильным. Не животным. Не человеческим. Голос, отродья словно собрал в себе какую-то неимоверную злобу, боль и что-то более глубокое, что-то голодное. Я рефлекторно отшатнулась, но тут же взяла себя в руки. «Паршиво. Крайне паршиво» — было самой цензурной мыслью в моей голове. Тем временем, отродье резко дёрнулось, словно в судороге, но в следующий миг его внимание приковалось ко мне. Абсолютно безумные глаза твари, количеством не менее пяти, зафиксировались на моей бренной тушке, равно как и несколько носов с ушами различных форм и размеров. Мгновение спустя, отродье двинулось в мою сторону.       Я отпрыгнула спиной вперёд не менее чем на полтора метра, после чего сделала ещё несколько шагов назад, одновременно вскидывая автоган. Длинная очередь на весь магазин вонзилась в деформированную грудную клетку монстра, заставляя его содрогнуться и немного замедлиться. Бронебойно-зажигательные пули прошивали плоть, оставляя дымящиеся раны, но, как только одна дыра появлялась, края ран тут же начинали смыкаться обратно.       «Грёбаная регенерация» — прошипела я, сбрасывая пустой магазин и заменяя его новым. Отродье рванулось вперёд с абсолютно нехарактерной для столь аморфного и несимметричного создания скоростью и проворством. Рефлексы буквально на автомате бросили меня в сторону, что однозначно спасло мне жизнь. Прыжок в сторону, кувырок за металлическую колонну — и лязг сформированных чудовищем когтей по бетону там, где я была мгновение назад. Выйдя из переката и поднявшись на колено, я вновь подняла оружие и выпустила ещё один магазин в отродье. В этот раз пули попали в суставы, разрывая слишком длинные конечности. Один из «хватательных» отростков оторвало, но регенерация вновь вступила в силу, затягивая раны и перекручивая повреждённую конечность в процессе.       «Вот же срань. Если у меня не хватит патронов, чтобы перебить регенерацию, то придётся менять тактику» — чудовище разинуло одну из пастей, и я поняла, что сейчас произойдёт. «Дерьмо!» — я опять нырнула в сторону, когда отродье извергло в мою сторону зловонный поток кислоты. Я рванулась в сторону, но слишком поздно. Брызги кислоты мгновенно растворили пончо и с шипением впитались в броню под ним. Отчаянно сбросив остатки верой и правдой служившего мне пончо, я услышала, как позади меня в пузырящейся жиже растворяется металл стены. «Если это говно в меня попадёт, то потеря брони будет моей наименьшей проблемой». Я прыгнула за крупную станину какого-то станка, в спешке проверяя магазины. В бандольере ещё оставалось два с бронебойно-зажигательными, но сейчас меня интересовали не они. В одном из кармашков лежал «особенный» магазин, снаряжённый БЗ и МДЗ патронами через одного — судя по всему, сейчас было самое подходящее время для его использования.       «Ну, была не была» — я высунулась из укрытия и быстро выпустила магазин в «лицо» твари. Вспышки попаданий буквально разнесли «голову» твари, стесав её до состояния кратера. На секунду я даже испытала чувство надежды на победу, но через мгновение голова начала формироваться заново. «Не поможет» — я заставила себя думать максимально холодно и практично, параллельно перезаряжаясь. Боковым зрением я заметила огромный кусок двутавровой балки, ослабленный кислотой. Металл опоры был изъеден, а поддерживаемый ей кран накренился, едва удерживаясь. «Если взорвать…» — я поднялась в полный рост, ловя дыхание. Чудовище уже снова нацелилось на меня, а его конечности бились в судорогах, как будто пытаясь определить лучший угол атаки.       Я бросила в сторону монстра свою последнюю осколочную гранату — он рефлекторно отдёрнулся, словно пытаясь защитить себя. В этот момент я выпустила очередь в ослабленную конструкцию. Металл не выдержал и кран обрушился, придавливая монстра и временно удерживая его в ловушке. Беда в том, что это было временное решение. «Что же, походу, в мире Вахи без пафоса совершенно никак…» — подумала я, сжимая в своей металлической руке оба красных цилиндра зажигательных гранат с выдернутыми кольцами и всё ещё удерживаемыми скобами.       Отродье вырвалось из-под обломков, но это дало мне достаточно времени, для того, чтобы сблизиться с ним для чего-то невероятно идиотского. Сработает или нет — уже не важно, так как других вариантов я уже не видела. Отродье ударило свежеотрощенным щупальцем. В последний момент я попыталась увернуться, но потерпела неудачу, в результате чего была перехвачена поперёк туловища. В рёбрах что-то треснуло. Боль разлилась по всему телу, но я не закричала — на крик просто не было воздуха. Отродье подняло меня в воздух, поднеся прямо к своей «главной» воронкообразной пасти, усеянной частоколом зубов.       «Вот он, момент» — я со всей дури вогнала в эту пасть руку, всё ещё сжимающую гранаты, и сделала всё для того, чтобы они оказались поглубже. Я знала, что зубы сомкнутся. Моя рука была мертва. Я с силой вогнала сжатый протез ещё глубже, чувствуя, как металл рвёт плоть твари. Моя рука словно таран расчистила путь сквозь слизь и хрящи, пока не добрались до какой-то внутренней полости. Отродье, тем временем, сомкнуло зубы, буквально пережёвывая мою руку. Металл скрежетал, проминался, протез трещал под давлением, но я не разжимала хватку, оберегая гранаты от раздавливания внутри монстра. Наконец, замедлитель в запалах догорел, и гранаты взорвались глубоко внутри монстра.       Первые мгновения взрыв себя никак не проявил, но спустя полсекунды отродье крупно затряслось. Чудовище завыло в агонии, пламя вырывалось из его глоток, а его внутренности испарялись в бушующем внутри пламени.       Монстр отшвырнул меня в сторону — я лишь успела почувствовать вспышку дикой боли в левом плече, когда сегменты протеза вырвало «с мясом» из соединительной муфты. Удар о стену выбил воздух из лёгких. Падала я ещё в сознании, но вскоре оно затуманилось. Осталась только боль и вкус крови во рту.

***

      Когда дознаватель Ардан со своей группой прибыл на место боя, всё было уже кончено. Обгоревшая туша отродья всё ещё тлела посреди помещения, распространяя вокруг себя смрад горелой плоти и кипящей желчи. По сожжённым внутренностям ещё пробегали посмертные спазмы — словно наглядная демонстрация мутации без смысла и логики. Бойцы оперативной группы привычно следили за своими секторами, не давая возможному противнику возможности нанести неожиданный удар. — Работаю? — негромко спросил «в пространство» штатный огнемётчик отряда, наводя сопло своего оружия на останки отродья. — Жги дотла, чтобы даже углей не осталось, — подтвердил дознаватель.       Пламя, порождённое трижды освящённым прометием с воем обрушилось на уже мёртвое тело отродья, а воздух наполнился новой порцией запаха гари. — Выжившие? — Ардан обвёл взглядом цех. — Предварительное сканирование говорит об отсутствии признаков живых существ, — в комм-бусине раздался голос техножреца. — Корректировка: азимут двести пятьдесят три, дистанция четыре — обнаружено сердцебиение. — Что за… — один из бойцов шагнул вперёд, задев своим ботинком что-то среди обломков.       Тело. Она лежала там, куда её швырнуло чудовище, заваленная изъеденными кислотой обломками металла. Остатки бионики бесполезно торчали из плеча. Сочащаяся из раненного плеча кровь стекала по боку, смешиваясь с грязью. Лицо покрыто сажей, ссадины тёмными пятнами застыли на бледной коже. Мутантка. — Жива? — спросил один из бойцов-ветеранов.       Огнемётчик сделал шаг вперёд, перехватывая поудобнее свое оружие. — Не спеши, — буркнул другой боец, кладя руку на кожух огнемёта. — Логис? — Жизненные показатели низкие, но стабильные, — голос техножреца звучал почти разочарованно. — Значит, она всё же выжила.       Дознаватель молча смотрел на неё. Всё её тело покрывали грязь, кровь и копоть. От брони, после боя мало что осталось — смятые сегменты, следы ожогов и растворённые края металла говорили о контакте с кислотой. Ардан подошёл ближе, разглядывая мутантку сверху вниз. Это даже не человек. Она была не более чем проектом. Грязное, искусственное творение, которое по какой-то причине не поддалось общей тенденции других «образцов» — не скатилось в безумие, не стало тупой машиной для убийства. Иронично, что в лабораторном журнале её создателя она была отмечена как «неудачный образец». И всё же это не делало её ценнее в глазах Ардана. Он скрестил руки на груди, раздумывая. — В Гвардии за такое медаль дают. Обычно посмертно, — тихо пробормотал один из ветеранов. — Хорошо, что мы сейчас не в Гвардии, — ответил Ардан, даже не взглянув на него. — Ваши приказы? — Для начала, избавьтесь от всего, что входило в контакт с отродьем. — Всего? — Да, солдат, всего: оружие, снаряжение и одежда должны быть уничтожены. Бросьте в костёр к отродью и добавьте пламени.       Мутантку споро освободили от всех её вещей, отправив их в очистительный огонь. На теле самой девушки, кроме ран и производственных отметок не было никаких признаков скверны. — Лишний риск нам не нужен, так что упакуйте её понадёжнее, и окажите необходимую медпомощь. Будет дёргаться — усмирите, — продолжил дознаватель.       Бойцы переглянулись, но промолчали. Один из них подошёл ближе, доставая покрытые защитными письменами вериги с массивным ошейником. Браслет сомкнулся на единственном запястье, после чего руку завели за спину и зафиксировали у ошейника. Ноги также были скованны со всей тщательностью. Убедившись в том, что все оковы на месте, один из бойцов активировал переключатель, после чего замки на ошейнике и кандалах коротко вспыхнули раскалённым металлом, делая их снятие без посторонней помощи невозможным. Ожоги пленников, полученные в процессе никого не волновали.       Двадцать минут спустя здание цеха было уже тщательно осмотрено и проверено на наличие скрывшихся выживших. Однако, несмотря на прошедшее время, мутантка так и не пришла в сознание. — Вы хотя бы пытаетесь привести её в сознание? — раздражённо спросил Ардан бойцов, занимающихся перевязкой мутантки. — Сколько ещё она будет в отключке?! — Кровопотеря с возможным сотрясением мозга. Не исключён болевой шок, — прокомментировал техножрец. — Для приведения объекта в сознание оправдано применение стимма. — Приведите её в чувство, — принял решение дознаватель. — Рекомендую минимальную дозировку, — добавил техножрец.       Один из бойцов, выполняющий роль штатного медика отряда, быстро достал инъектор, который снарядил соответствующим препаратом. — Ты уверен? — тихо спросил медика один из ветеранов. — Даже если её сердце остановится от передоза, то ей же будет проще. Просто смерть во сне, — ответил санитар. — Но я своё дело знаю, так что этого не произойдёт.       Прижав сопло инъектора к шее мутантки, медик нажал на «спуск».

***

      Темнота. Где-то далеко, в самой глубине сознания, пульсировал тусклый, едва различимый сигнал. Сначала он был не сильнее едва слышимого эха, но с каждой секундой нарастал, становясь отчётливее и ярче. Затем, словно разряд электричества прокатился по нервам, взорвавшись болью в каждой клетке тела. В следующую секунду в лёгкие ворвался воздух — резкий, обжигающий. Я едва слышала, но почувствовала свой хрип, вырвавшийся их горла.       Плотная, липкая волна боли захлестнула тело, словно обернув его в пропитанное кислотой покрывало. Первым вернулось ощущение рёбер — одно, другое, третье — каждое из них отзывалось тупой, ноющей болью. Следующим акцентом выступила боль в левом плече. Лодыжки, правое запястье и, почему-то шея также горели болью, характерной для ожогов. Левая рука ниже плеча совершенно не чувствовалась…опять. Мгновенно вернулись события боя. Культисты. Отродье. Боль. Протез уничтожается в пасти твари. Вспышка взрыва. Тьма. Как-то лениво и отстранённо, фоном промелькнула мысль о том, что вторую такую руку я уже вряд ли найду.       Поза, в которой я лежала была крайне неудобной, а сама я заметно продрогла. Кожа покрылась мурашками, и мне потребовалось усилие, чтобы не вздрогнуть. Прохладный воздух тянулся по спине, которая почему-то ощущалась…голой? Когда я попыталась пошевелить оставшимися конечностями, то просто не смогла. Ноги были надёжно зафиксированы чем-то наподобие кандалов, а правая рука заломлена за спину. Причём, кому-то этого показалось мало, и её дополнительно пристегнули к чему-то, по ощущениям крайне напоминающему ошейник. Разум всё ещё плутал в тумане, мысли разбегались, но одно осознание пробилось сквозь него — я в плену. Уроды. Попытка открыть глаза была признана ограниченно успешной — картинка была донельзя мутной и постоянно раздваивалась. Пока зрение приходило в норму, я потихоньку начала себя осматривать, и зрелище мне совершенно не нравилось.       Мало того, что пленители позаботились о том, чтобы надёжно меня сковать, так эти сволочи ещё и лишили меня одежды. Абсолютно всей. Не то, чтобы моя внезапная нагота меня беспокоила, особенно после после всех лет жизни в подулье. Загвоздка была в том, что в данный конкретный момент, это не было необходимо даже для проведения возможного осмотра гипотетическим медиком. Это была явная демонстрация, причём, нацеленная, в первую очередь, на меня. Меня не просто обездвижили. Меня лишили всего, подчёркивая полное отсутствие контроля над ситуацией. При этом, меня не просто обездвижили — меня выставили напоказ, подчёркивая моё положение. Они хотят, чтобы я чувствовала себя беспомощной. Суки, я их уже заочно ненавижу. Я напрягла мышцы, снова пытаясь вырваться, но металл на оковах даже не дрогнул. Только ошейник надавил на горло, когда оковы натянулись, не давая ни малейшей свободы движений.       Тем временем, зрение окончательно прояснилось, и я получила возможность оценить своё окружение. Как однажды сказал комиссар Жибер, «Мы в дерьме!». Рядом со мной я могла наблюдать семь очень хорошо снаряжённых и вооружённых бойцов, облачённых в броню чёрного цвета с характерной символикой в виде стилизованной буквы «I». Восьмым был мой «старый знакомый» — лощёный хлыщ, выступавший в роли «заказчика» в магазине Грисса. Его аура по-прежнему светилась высокомерным презрением, которая была сейчас дополнена нотами торжества. Ничего нового. С другой стороны, бойцы представляли собой более… разнообразное зрелище. Спектр видимых мной чувств разнился от тщательно скрываемого страха у одного из бойцов, до определённой доли уважения, что я могла чувствовать у пары явных ветеранов со следами «тяжкого жития» на лицах.       Попытка «прощупать» оковы телекинезом обернулась полным провалом — я как-то даже и не ожидала того, что замки на кандалах и ошейнике будут просто-напросто сплавлены в единое целое. Крайне паршиво — такое я точно не раскрою. Я снова дёрнулась, но только почувствовала, как металл, спаянный в единое целое, врезается в кожу, оставляя жгучее ощущение. Чуть повернув голову, уловила слабый, но характерный запах обожжённой плоти. Дерьмо. Хотя, тот факт, что я ещё жива о чём-то да говорит, а потому попробуем немного прояснить ситуацию и потянуть время. Мало ли что?       «Значит, — мой голос сорвался от сухости, но я быстро взяла себя в руки и продолжила, — пропавшего чинуши никогда не существовало?». Тишина. Никто не ответил, но «хлыщ» шагнул вперёд. Его наряд был дополнен богато украшенной чернённой кирасой, с инкрустацией в виде всё той же литеры «I», но на это раз стилизованной под меч, пронзающий пылающий череп. На поясе виднелись кобура с украшенным серебряной филигранью болт-пистолетом и ножны с клинком, от которого я могла видеть лишь на удивление скромно выглядящую рукоять, загнутую крюком. Поверх всего этого великолепия был надет явно тяжёлый длиннополый плащ готично-чёрного цвета. Позёр.       «Ты догадалась, — наконец произнёс он ровным и спокойным голосом. — Как и ожидалось», — он сделал ещё шаг, встав так, что колышущееся за его спиной пламя, но котором догорали останки отродья, заставило его тень протянуться до меня. Ну точно — наш «заказчик» явно любит произвести впечатление. Весьма наивно и по-детски, причём не только на мой взгляд — в ауре пары ветеранов промелькнуло раздражение, направленное на начальство. Один из бойцов даже чуть склонил голову в сторону, не то качая ей, не то подавляя вздох. Другой смотрел на хлыща с выражением «опять он за своё». Интересно. Внимание зацепилось за костёр, а точнее — за то, что я обнаружила в огне. «Ну ты и мудила…», — подумала я, глядя на искорёженные формы моей брони и оружия. Они служили мне верой и правдой, и их потеря таким образом отозвалась вспышкой грусти и негодования в груди. Ну ладно, мудила, посмотрим во что ты играешь. — Судя по тому, что я ещё жива, вы чего-то от меня хотите, — сказала я, пытаясь придать своему голосу твёрдость. — Госпожа Инквизитор Честейн поручила мне разобраться с последствиями одного расследования, — с кивком пояснил мой собеседник. — Дознаватель Ибрагим Ардан. Ордо Еретикус, — наконец-то представился он. — И я оказалась в этом как-то замешана? — Напрямую. По правде говоря, тебя следует предать очищению, однако… Моим приказом было не «найти и уничтожить», а «решить проблему».       Бля, какой же он всё же напыщенный индюк. Вот вроде дослужился до звания дознавателя, а ведёт себя как идиот. Почему? Я же не чувствую в нём фальши! Он реально наслаждается устраиваемым представлением! Это уже совсем нездоровая степень самовлюблённости, особенно для будущего инквизитора.       «Ты, мутантка, — продолжил он, — своим боем со слугами Архиврага заслужила шанс получить отпущение греха своего существования», –я лишь горько усмехнулась, несмотря на боль в губах. «Властью, данной мне Инквизицией, я, в милости своей, даю тебе выбор», — Ардан, тем временем, приблизился ещё на один шаг. «Ты можешь ступить в этот огонь и очиститься», — он указал на костёр позади себя, после чего выдержал точно отмеренную паузу, растягивая момент: «Или ты можешь служить». Мои пальцы непроизвольно сжались в кулак, а мышцы напряглись, протестуя против неподвижности. Злость закипала, требуя выхода, но я оставалась спокойной. Пока что.       Я не показывала этого, но чувствовала, как злость и ярость разливаются по телу, пробираясь в каждую клетку. Этот напыщенный индюк… Этот высокомерный урод… «Дознаватель Ибрагим Ардан» говорил с той же самодовольной уверенностью, с которой аристократ или ещё какой «хозяин жизни» объявляет «подлому черноногому быдлу», что великодушно предлагает ему выбор между рабской службой и виселицей.       Самым смешным было то, что если бы он просто-напросто предложил мне работу ещё тогда, в лавке Грисса… Если бы он подошёл ко мне по-человечески, а не как к тупому скоту, который можно загнать в стойло… Я бы согласилась. Глупо было бы отрицать то, что жизнь в подулье давно меня вымотала, причём не столько физически, сколько морально. Перспектива выбраться отсюда казалась бы донельзя заманчивой. Но не так. Не после подобных манипуляций. Не после того, как он дал мне это фальшивое задание, вылившееся в бой со сраным демоном! И уж точно не после того, как эта гнида унизила меня, уничтожила всё, что у меня было, и теперь даже не считает нужным скрывать своё удовольствие и чувство превосходства. Ненавижу.       Я умру. Я это уже знала. Те, кто служат Инквизиции не уходят на пенсию. Если приму его «предложение», особенно на таких рабских условиях, то гарантированно подохну совершенно жуткой смертью от рук, когтей, клешней или ещё каких щупалец. К тому же, нельзя исключать и «классическую» гибель в результате подковёрных игр. Причём, это ещё если повезёт. Могу ведь и в живых остаться, а мы все знаем, что делают с выжившими, но попавшими в плен агентами типичные «клиенты» Инквизиции. Если же я откажусь — то сгорю на этом самом костре, что так кинематографично пылает за спиной дознавателя.       «Так почему бы не забрать его с собой?», — вопрос прозвучал в голове тихо, но твёрдо. Я посмотрела на Ардана, который стоял слишком близко. Преисполнившийся «праведным» самодовольством, он явно наслаждался своим же шоу. Имбецил. Вместо того, чтобы вычищать из города-улья культистскую погань, он и его «госпожа» гоняются за кем-то вроде меня. Такие «защитнички» никогда не приносили какой-либо пользы — только вред. Вдох. Глубокий, медленный. Я соскользнула в «рапид», а в разуме зазвучали строки из прошлой жизни, которые я заучила ещё «тогда». Я не должна бояться. Страх убивает разум. Страх — это малая смерть, влекущая за собой полное уничтожение. Я встречусь лицом к лицу со своим страхом. Я позволю ему пройти надо мной и сквозь меня. И когда он пройдёт через меня, я обращу свой внутренний взор, чтобы увидеть его путь. И там, где был страх, не останется ничего. Останусь лишь я сама.       Смешно, но эти слова из «Дюны» всегда мне помогали, особенно в «этом» мире. Страха смерти действительно не было. К тому же, кому как не мне знать о том, что смерть является лишь этапом существования? Ладно, сейчас не до этого. Я сконцентрировалась. Обычно, когда я пользовалась телекинезом, я чувствовала вокруг себя что-то вроде небольшой сферы с радиусом не более чем в вытянутую руку. Теперь я представила, как эта сфера сжимается, как вся её сила сосредотачивается в одной точке — там, где стоял Ардан. Я сосредоточилась и почувствовала, как тонкие и хрупкие кровеносные сосуды внутри черепа ответили на моё прикосновение, и начали поддаваться. Ардан нахмурился, а его взгляд резко метнулся ко мне. Он понял, что я что-то делаю. Вот только, он опоздал. Сначала в его глазах мелькнуло замешательство. Затем его губы перекосило в похожей на усмешку гримасе. Он попытался сказать что-то, но вместо слов вырвался лишь невнятный звук. Ардан пошатнулся, сделал шаг назад… и начал падать.       Ардан ещё только начал своё падение, а бойцы его отряда уже взяли меня на прицел. Я была готова к тому, что должно будет произойти. Я ожидала треска выстрелов, боли от попаданий и тьмы, но ничего не произошло. Мир замер. Пальцы бойцов так и остались на спусковых крючках. Кто-то застыл в полушаге, чья-то рука замерла в движении. Даже сам Ардан, заваливающийся на бок, не коснулся земли — он словно завис в воздухе.       Я моргнула и заметила, иные изменения в окружении. Десяток сервочерепов, через которые, судя по всему, велось наблюдение за всем этим спектаклем, выключились одновременно. Они словно вывалились из воздуха, выходя из маскировки, и бесшумно падали на заваленный хламом пол, как куклы с перерезанными нитями.       Ощущение тревоги сжало моё горло похлеще ошейника, когда моё внимание переключилось на возникший в десятке шагов передо мной разрыв в пространстве. Тонкая зеленовато-голубая рамка с чётко очерченными границами возникла из ниоткуда, а затем из неё шагнуло… Что-то. Фигура напоминала сильно переработанного человекоподобного робота, но без особых попыток имитировать анатомию именно человека. Гибкий сегментированный корпус из какого-то сплава или полимера серо-чёрного цвета был покрыт элементами, похожими на усиленные композитные пластины, и спроектирован явно с мобильностью в приоритете перед защитой. Руки выглядели непропорционально длиннее человеческих и обладали сугубо утилитарной конструкцией — четыре тонких, но прочных пальца. Конструкция плечевых и локтевых шарниров явно позволяли конечностям при необходимости двигаться в крайне широком диапазоне. Даже голова была не головой в привычном смысле — скорее это был некий овальный сенсорный модуль, плавно переходящий в корпус с несколькими тонкими прорезями, испускающими мягкий голубовато-зелёный свет. У этого «лица» не было глаз, рта, и вообще какого-либо выражения, но я чувствовала от него поток немигающего наблюдения.       Андроид не шёл почти бесшумно в окружающей тишине, с невероятной точностью, словно заранее просчитывая каждый свой шаг. Он спокойно подошел ко мне, не удостоив взглядом ни бойцов Инквизиции, ни замершего в падении Ардана. Андроид склонился надо мной и протянул ко мне руки. Механические, но на удивление тёплые пальцы легко и плавно разорвали цепи, соединяющие кандалы и ошейник — металл тихо лопнул словно мокрый шпагат, а затёкшая рука отозвалась резкой болью. Я только сейчас поняла, что с момента появления андроида я сидела, задержав дыхание. Воздух ворвался в лёгкие резким толчком, отчего у меня закружилась голова. Я сглотнула, пытаясь заставить себя снова дышать. Затем фигура андроида выпрямилась. Обезличенным голосом он произнёс: «Идём со мной, если хочешь жить», — и протянул мне руку.       Я замерла. В разуме, всё ещё находящимся под эффектом «рапида», пронеслись сотни мыслей одновременно. Кто он? Что он? Как? Почему? Но вместо этого, я просто уставилась на него. И сказала первое, что пришло в голову: «…Ты сейчас серьёзно процитировал «Терминатора»?». Я ещё раз посмотрела на бойцов, застывших, как статуи. На Ардана, замершего в падении. На обугленные останки отродья, догорающие в застывшем пламени. А затем снова на протянутую руку. Я глубоко вдохнула, и схватилась за неё, принимая помощь. Мягко поддерживая меня за руку, андроид подвёл меня ко всё ещё действующей рамке перехода и жестом указал на неё: «Пожалуйста, не бойся. Я приглашаю тебя как гостью, а не как пленницу. Я не имею своей целью причинение тебе какого-либо вреда». Я не заметила поначалу, но теперь чётко видела, что в центре фигуры андроида светилась маленькая искорка души. Эта искра значительно отличалась от всего того, что я привыкла видеть — она была… необычной. Чистой. Отсутствие злобы, скрытых намерений, лишь искреннее приглашение. Ни капли негатива. Это было абсолютно непривычно. Но я видела, что это правда. Я сделала глубокий вдох. Раз уж я дошла до этого момента, то: «Ладно», — сказала я, и шагнула в рамку перехода.