Secrets of the night

Два года назад. Громкая музыка бьет по ушам, реки алкоголя вливаются и обжигают горечью горло. Точно ли это горечь от алкоголя, а не от безобразной жизни бездомной собаки? А кто его знает. Ёнджуну плевать на свою жизнь. Плевать на всех вокруг, кто вертится и липнет, толкается, впивая острые локти в ребра. Чужие губы мажут по татуировке на шее, но парню абсолютно плевать. Очередной перепихон на одну ночь не более, тем более Ёнджун даже и не вспомнит, как выглядел его клиент. Ведь его работа не в том, чтобы запоминать лица и имена клиентов и уж тем более не в том, чтобы вести с ними светские беседы. «Мужчина тянет маленького мальчика за руку и с размаху кидает его под ноги какому-то жирному мужику. Мальчик больно ударяется, вновь беспокоя сломанную ногу. -Он сойдет за оплату? — мужчина покачивается из стороны в сторону и явно не может сфокусировать взгляд и стоять ровно от большого количества алкоголя в организме. -Хм, худой, — мужик, к чьим ногам бросили Ёнджуна, схватил его лицо, рассматривая со всех сторон, — но в целом подойдет. Треть долга я с тебя спишу, а за остальным приду через месяц. Не думаю, что у тебя еще где-нибудь завалялись парочка хорошеньких детей. -Папа… Мужик хрипло засмеялся, пока Ёнджун пытался уползти от него к своему отцу, но после щелчка пальцев, его тело подлетело на руках бугая и грудой костей приземлилось на крупное плечо. -Его точно придется откармливать, чтобы хотя бы немного был похож на живого человека, а не на ходячий скелет. Твой папаша тот еще придурок. Продал мне тебя и все равно остался в долгах. А ведь мне на тебя еще потратиться надо будет. Пожалуй, повешу на него сверху еще пару тысяч за задержку, — мужик вновь засмеялся, срываясь на кашель, после чего закурил сигару и переваливающейся походкой пошел вон из дома. Ёнджун безвольной куклой висел на плече и не понимал, что только что произошло. Точнее он все прекрасно понял, но разум десятилетнего мальчика отказывался в это верить.» Ёнджун просыпается в постели, чувствуя лишь как тело ломит от боли, а рядом спит какой-то мужчина. Вроде дышит уже хорошо. Джун, стараясь тихо подняться, радуется, что все же проснулся на кровати в излюбленном отеле его клиентов, а не в очередной заброшке на холодном полу. Тут хотя бы можно принять душ и стереть с себя все неприятные ощущения и последствия, о которых он не помнит от защитной реакции организма. Передвигаясь на цыпочках в согнутом состоянии — прямо он ходить не может, слишком сильно болит живот — находит ванную комнату и запирается там. Включив воду в ванной, Джун принялся рассматривать себя в зеркало — розовые волосы, вчера лежавшие красивым малетом, сейчас выглядели гнездом на голове, только птиц не хватает. От этой мысли Ёнджун ухмыльнулся уголком губ, но ни намека на улыбку не было, лишь самоирония, не более. Голубые линзы перекрывали натуральный почти черный цвет глаз и гипнотизировали ярким цветом. На удивление, Джун нашел в шкафчике у раковины контейнер и жидкость для линз, видимо кто-то из предыдущих гостей забыл, а сотрудницы отеля не заметили. Наконец глаза отдохнут. Наклейки-татуировки скрывали под собой синяки и засосы, но рядом с ними появились новые. Видимо у того парня фетиш на тату. Или на засосы. Несколько красноватых следов очень похожих на пальцы красовались на шее. И видимо еще фетиш на удушье. -Чекнутый, — полушепотом проговорил Ёнджун, проводя пальцами по царапинам на груди и новым синякам, — у меня такими темпами все наклейки закончатся. Поняв, что на теле нет новых порезов, Джун залез под струи воды и тут же почувствовал облегчение от горячих струй воды, бьющих по коже. И желание захлебнуться в этой самой воде. Было слишком противно от самого себя и от своей жизни, что выносить это каждый день уже невозможно. Еще и этот Санхун постоянно вызывает к себе, дескать новые клиенты жаждут лучшего мальчика. -Не пойти бы им куда подальше со своими желаниями, — парень проводит по лицу и шее рукой стараясь стереть всю грязь, что оставляют на его коже и душе клиенты, — Как же я, блять, заебался жить. Какого хрена я вообще должен выплачивать долг того, кто продал меня, когда я был ребенком. Ком встал посреди горла и слезы сами потекли из глаз сливаясь со струями воды. Джун давно не плакал. Его просто отучили плакать. Но сегодня в день его рождения, он может себе позволить выпустить эти эмоции в виде слез. Помывшись и более-менее расчесав волосы, Ёнджун вылез из ванной и вставил линзы в глаза. Двигаться стало легче и живот теперь не так сильно болел, но отвращение к самому себе не смыть ничем. Его можно искоренить лишь вместе с собственной судьбой. Джун вышел из ванной комнаты и попытался в темноте номера, освещаемого лишь светом вывесок напротив окна, отыскать свою одежду. Нашел все, но, черт возьми, сигарет в кармане джинсов не оказалось — закончились. В памяти осталось, что у клиента оставалась пачка и, отыскав и ее, Ёнджун тихо и быстро оделся, вышел из номера и вызвал лифт намереваясь отправится на самый высокий этаж, а оттуда на крышу с бесконечно прекрасным видом на ночной город. Воздух освежал и обжигал легкие, а приятный теплый ветер сбрасывал капли воды с волос. Закурив, Джун подошел к краю крыши, смотря вдаль на яркие полосы дорог, мигающие вывески и редко горящие окна домов. Ёнджун любит ночь. Ночью город красивый, ночью люди веселые и улыбаются. И несмотря на все отвратительные воспоминания и болезненные ощущения, ночь и правда приятное время суток. Самое подходящее время чтобы умереть. Джун докуривает вторую сигарету, выкидывает и закрыв глаза встает на самый край крыши. -Что ты здесь делаешь? — голос мягкий, манящий, успокаивающий. Ёнджун от неожиданности чуть не соскальзывает вниз, в пропасть между зданиями, но его обхватывают крепкие руки и оттаскивают подальше. Рефлекс сработал сам собой и тело Джуна расслабилось в руках незнакомца, готовясь к худшему. -Эй парень, ты чего? Незнакомец, кажется, испугался сильнее чем Ёнджун и, положив на землю безвольное тело, принялся похлопывать по щекам. Джун почти сразу же осознал, что больше не находится в кольце рук и поторопился замахать руками, безмолвно говоря, что все с ним хорошо и в этом нет необходимости. -Ты кто? — тяжело дыша, Ёнджун вскочил на ноги и отошел от незнакомца на пару шагов. -Я простой незнакомец прогуливающийся по крышам, — этот самый незнакомец был одет в длинное черное пальто и черную водолазку. Классический стиль Ёнджун любил, особенно на красивых мужчинах, а этот незнакомец был очень красив. -Простые незнакомцы по крышам просто так не гуляют и уж тем более не подкрадываются со спины для объятий, — Ёнджун обнял себя руками и надул губы, сам того не заметив, — что ты тут делаешь? -Спасаю невинную душу от глупого поступка, — со всей серьезностью произнес незнакомец, — зачем ты так? -Тебя это точно не касается! — Джун отвернулся боком к парню и опустил взгляд на свои ботинки. -За то касается тебя, — незнакомец склонил голову набок, стараясь взглянуть в глаза Джуна. -И что? — Ёнджун давно отрастил иголки. Давно научился не показывать людям себя настоящего, но почему же с ним не работает? Что в нем такого? -То что ты еще многого в этой жизни не видел, — незнакомец достал из кармана пальто сигарету и быстро закурил, пока Ёнджун все еще стоял скрестив руки на груди, — ты не видел потрясающих рассветов и манящих закатов, ты не видел любви, ты не видел заботы. и в конце концов не видел свободы. -Откуда ты… -Синяки, — перебив, незнакомец огоньком сигареты указал на шею Джуна и тот сразу же попытался скрыть их, — и сколько ты так живешь? Ёнджун не хотел отвечать. Не хотел поддерживать диалог. Он хотел лишь закончить всё это. Но почему-то все равно убрал руки, спрятав кисти в карманах джинс, улыбнулся, впервые, кажется, за всю свою жизнь и произнес, отвечая на все вопросы разом: -Я хотел расправить сломанные крылья и улететь куда подальше от этой жизни.